Западня
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Это должна была быть обычная разведывательная вылазка. Двенадцать лучших бойцов отряда "Противостояние" отправляются на маленькую планету Олт. Когда-то людям пришлось в спешке бежать оттуда на Землю из-за кровожадных тварей, пришедших из недр новой планеты... Двенадцать лучших бойцов должны просто узнать, остались ли на Олте выжившие твари. Двенадцать лучших бойцов, среди которых только двоим посчастливится выжить...
|
Страх... Ничего больше нет кроме страха. Он уверено заключает меня в свои ледяные объятия, до боли стискивая сердце. Пальцы отчаянно вцепились в винтовку, мозг постоянно твердит о том, что едва эта тварь покажет морду, я должна успеть отправить ей порцию химпатрона точно в лоб. Прямо между маленькими бледно-голубыми свинячьими глазками.
Но тварь не спешит. Я слышу, как существо тяжело и шумно дышит, как его тягучие дурно пахнущие слюни капают на бетонный пол, как шаркают несуразные, чересчур длинные конечности, когда он опродвигается в одном только ему известном направлении. Тварь где-то в коридорах, совсем рядом, жадно втягивает воздух своим крохотным уродливым носом и ищет нас. А кто ищет, тот всегда найдет, даже если преследует совсем не благие цели.
Вжимаюсь затылком в тонкую фанерную стену и закрываю глаза. Как же хочется вернуться домой, к горячим, дивно пахнущим ватрушкам, налить чай в большую кружку и непременно бросить туда дольку лимона... Как же хочется домой!
Чья-то рука сильно сжимает мою руку. Открывая глаза, вижу Дэна. В его глазах нет и капли сомнения, только холодная, злая решимость.
- Нужно уходить отсюда, - одними губами шепчет он, - они уже за стеной. - Потом ругается: - Господи Боже, ну и вонь!
Киваю. Мой напарник начинает тихо скользить вдоль стены, он не решается подняться на ноги, и я следую его примеру. Сейчас любая кошка позавидовала бы нашей грации. Вместе мы осторожно продвигаемся вглубь комнаты, хотя совсем не знаем, имеет ли она еще один выход. За стеной твари шаркают ногами в бестолковом поиске жертв, роль которых сейчас играем мы, и поскуливают, словно, потеряв нас, они утратили смысл жить. Прислушиваюсь, стараясь хотя бы примерно прикинуть, сколько Чужеродных жаждет нашей крови, но на слух определить сложно. Кажется, будто все звуки мира превратились в бестолковую какофонию, которая никогда не закончится, и нам остается только искать пути к отступлению. Мы не справлялись, когда в отряде нас было двенадцать, оставшись вдвоем шансы равны нулю.
Мой шлем то и дело съезжает на бок, и я, уставшая его поправлять, высвобождаю ремешки под подбородком, стаскиваю этот кусок пуленепробиваемого металла и тихо кладу на пол. Хочется оставить его здесь, но, подумав несколько секунд, решаю, что будет лучше взять шлем, и прикрепляю его к ремню.
Пока нам с Дэном везет - мы благополучно добираемся до выхода из комнаты, за которой следует длинный темный коридор. Там мы еще не были и сама мысль о том, что это, возможно, наш шанс выбраться, кружит голову. Дэн смотрит на меня, будто спрашивая, готова ли я идти, на что остается только утвердительно кивнуть. Он встает на ноги и помогает подняться мне, а потом мы оба беспомощно вглядываемся в темный коридор. Там можно ждать всего, чего угодно, несмотря на высокую надежность такого пути. Как известно твари проникают внутрь только через окна или двери, коридор же лишен и того и другого, что означает низкую вероятность встречи с ними. Но как заманивает приятный солнечный свет, льющийся в окна и позволяющий увидеть все уголки помещений, каждую пылинку, вальсирующую в лучах дневного светила. Несмотря на то, что солнце уже клонится к горизонту, обещая погрузить захваченную в плен неизвестными тварями маленькую планету в относительно спокойную ночь, лишенную душераздирающих воплей и голодных происков, мне не становится легче.
- Нам нужно найти рацию и передать сигнал о спасении на Землю, - шепчет Дэн. - Они должны прислать подмогу.
- А тебе не кажется, что они должны были еще час назад ее прислать, - подмечаю я. - Мы почти сутки не выходим с ними на связь, руководство могло бы побеспокоиться уже.
- Не истерии, а! - раздраженно кидает Дэн. - Может быть они просто не могут нас найти.
За стеной слышится чавканье и довольное мурлыканье. Я с ужасом смотрю на тонкую перегородку, боясь даже подумать о том, что в этот раз послужило для тварей едой. Конечности наливаются свинцом, идти совсем не хочется. Я понимаю, что почти уже пропиталась паникой, что она прошила мое сердце и вот теперь добралась до мозга. Я хочу сдаться, но Дэн, словно чувствуя меня, хватает за руку и тянет за собой.
- Мало вероятно, что это кто-то из наших, ты же сама видела, как они ребят кромсали, - шепчет он на ходу. - Возможно, нашли нечто съедобное. Они же и гипсокартоном не брезгуют, и фанерой, даже стеклотекстолит для них как десерт. Вспомни лекции, Крина.
Мы скрываемся в коридоре, оставляя позади кошмарные чавкающие звуки, и доверяем себя объятьям кромешно темноты. Продвигаться сначала приходиться на ощупь, но вскоре Дэн находит в кармане фонарик. Полоса белого света кажется лучом надежды в смертельной темноте. Мы видим, как на самом деле узок коридор и его арочный свод нависает прямо над головой Дэна. Будь парень на сантиметров восемь повыше, точно бы задевал его головой.
- Кажется, это подземный ход, - приглушенным голосом произносит напарник. - Нам с тобой везет.
Здесь вероятность встретиться с тварью совсем мала - они ненавидят маленькие пространства и темноту, - так что можно не бояться, что тебя услышат.
- Может тут есть еще какой-нибудь выход, - неуверенно предполагаю я.
Мысль о том, что нам придется идти по безымянному туннелю неизвестно сколько времени по-настоящему пугает меня. На лекциях нас учили, что если ты окружен Чужеродными, лучше найти такое укрытие, откуда может быть несколько вариантов побега. Этот туннель совсем не похож на надежное укрытие, стоит пробить брешь в стене, куда смело просочиться солнечный свет, то безопасный путь превратиться в место для бойни.
Но мы продолжаем идти выбранным маршрутом, вернее Дэн идет, а я устало плетусь за ним, уперев взгляд в его широкую спину и лишь изредка подглядывая на прыгающий по стене светодиодный луч фонарика. Мне вспоминается, как нас с Дэном определили в одну группу на учениях, и как мы тогда друг другу не нравились. Он называл меня Выскочкой, а я его Верзилой. Я отлично стреляла, а он отчаянно "мазал" и, в конце концов, от злости разломал своим огромным кулаком мишень. Это было полтора года назад! Мы не считали Чужеродных серьезной опасностью для человечества и мечтали избавиться друг от друга, пытаясь в каждом следующем месяце записаться в другую группу. Но нас упорно сводили в одну команд, будто бы знали, что в итоге именно мы двое выживем, чтобы рассказать в итоге всю правду о разведывательной операции. Дэн лучший стрелок "Противостояния", а я его верный напарник, один-единственный, потому что десять остальных полегли меньше суток назад, защищая планету. А ведь на Земле нам говорили, что это будет просто разведывательная вылазка. Я чувствую, как от страха и скорби дрожит нижняя губа.
- Как ты думаешь, кому-нибудь из наших все-таки удалось спастись? - спрашиваю, понимая, что вопрос мой неуместен. Сама видела, как Чужеродные рвали на куски моих напарников.
- Лучше не думай об этом, - ледяным тоном отвечает тот.
- Но все же, Дэн...
Он останавливается и оборачивается ко мне, направляя луч фонаря нам под ноги. В полутьме вижу его серьезное лицо и глаза, в которых затаились грусть и усталость. Дэн кладет руку мне на плечо.
- Послушай, Крина, к сожалению, мы не на учениях, как полгода назад, - тихо и ровно произносит он. - Тогда все было интересно и весело, тогда нам казалось, что Чужеродные - просто наряженные добровольцы, которым нравится играть в экстремальные игры. И это было правильно. Но сейчас мы не играем, мы даже не на Земле. Это Олт, и тут творится неизвестно что. Наши бойцы полегли, подкрепление черт знает где, вероятнее, командование и не знает о нашем положении, а мы бредем по черному коридору который, возможно, приведет нас совсем не туда, куда нам надо. Нас здесь двое, Крина, и терять друг друга мы не должны. Соберись, Выскочка!
Против своей воли я шмыгаю носом, и в следующую секунду оказываюсь прижатой к его груди. Настоящие сильные мужские объятия, которые я успела позабыть, ведь они остались в моем детстве, когда еще папа вот так же прижимал меня к груди, если мне удавалось порадовать его какими-либо успехами. Теперь же подобный порыв Дэна обескураживает, но я не пытаюсь его оттолкнуть. Мы стоим так несколько коротких минут, не произносим ни слова, даже не двигаемся, будто таким образом заряжаем друг друга энергией и верой в счастливый конец операции. Потом напарник выпускает меня из объятий, и все становится по-прежнему.
- Полегчало? - спрашивает он.
- Да.
Дэн подбирает с пола фонарь, и мы продолжаем путь.
Сколько лет я не была на Олте? Лет пятнадцать. С тех пор, как родители вернулись обратно на Землю, я почти не вспоминала ту маленькую и чужую планету, которую с таким рвением пыталось обжить человечество. Тогда мне было пять, и я почти ничего не помню, разве что момент, когда суровый солдат запретил мне брать в космолет мою плюшевую собаку - Тобика. "Заражен", - это единственное, что я поняла из слов "злого дяди". Тобика пришлось оставить, но не описать словами, сколько слез я пролила по нему.
Сейчас я с трудом могу вспомнить своего плюшевого друга. Кажется, он был изрядно обшарпан и у него напрочь отсутствовало одно из ушей. Почему - тоже не помню. Но самое главное, уже став взрослой, я никогда не спрашивала родителей, по какой причине нам пришлось так поспешно покинуть Олт, и что означало это страшно-неизвестное слово "заражен". Уже позже я узнала, почему люди в такой спешке покидали новую среду обитания. Дело было в Чужеродных. Желаю изучить новую планету, ученые копалы шахты и котлованы, различные убежища, метро, до тех пор, пока один из вырытых ими же туннелей не привел в логово к странным существам. Они были слепыми и малоподвижными, с безобразными звереподобными лицами, но очень похожи на людей. Тогда все на Земле гордились этой находкой. Сгорбленные, с короткими вывернутыми наружу ногами, длинными, как у орангутанга руками, бледно-зеленой кожей и уродливым лицом, с маленькими водянисто-голубыми глазками, широким, носом и алым ртом, который то ли улыбался, то ли скалился - сказать точно было сложно. Существа оказались тупыми одноклеточными особями, над которыми было решено проводить опыты для преобразования в новый вид человечества. Лично мне не известно, когда все пошло не так. Возможно, уже тогда, когда ученые только еще наткнулись на убежище Чужеродных.
Они делали им вакцины, вживляли стволовые клетки людей, переливали кровь... Это был отличный материал для изучения, но до тех пор, когда особи не стали мутировать. Им хотелось убивать. Все равно кого, годились даже крысы. Солнечный свет удивительным образом преображал Чужеродных, не внешне, увы, это было невозможно, но физически они становились активнее и сильнее, а еще кровожаднее. Твари быстро размножались, поэтому вскоре армия на Олте не могла держать ситуацию под контролем. Чужеродные стали нападать на людей и поедать их, а те, кому посчастливилось отбиться и выжить, заболевали и умирали. Тогда правительство на Земле издало указ переселить всех людей с Олта обратно, а всю планету подвергнуть тщательной химической обработке. С тех пор про Олт больше не говорили. Планета осталась, но возвращаться туда не разрешалось. Работа по дезинфекции была проведена, отчеты написаны и сданы, статистика неуверенно вещала о нескольких выживших тварях. Больше ничего. Не говорили даже о том, что стало с теми, кто наотрез отказался переселяться обратно на Землю. Сейчас я знаю, что все они погибли. Если не от химической обработки, то от лап Чужеродных точно, против которых теперь тоже изготовили оружие. Не супер-эффективное, но убить тварь таким химпатроном было вполне реально. Главное - попасть ему в мягкое местечко между глаз, а если учесть, что твари передвигались быстро и постоянно меняли траекторию движения, с первого раза уложить такое чудо природы было почти невозможно. Другое дело, когда твари подходили близко, но это тоже случалось крайне редко. Они словно знали, чем заряжены наши винтовки, поэтому предпочитали нападать сзади, ломая жертве шейные позвонки.
Теперь такой опасности подвергаемся мы с Дэном, потеряв всю свою команду, но упорно продвигаясь по узкому коридору все дальше и дальше, пока не выходим в большое помещение с тремя окнами, стекла которых выбиты и осколки тонким слоем покрывают пол, припорошенные пылью, уличной грязью и брызгами крови. Чужеродных здесь нет, но они точно заходили в эту комнату - их слюна на оконных рамах и дверном косяке. Отвратительный запах все еще витает в этих стенах, и я с трудом подавляю рвотный позыв.
- Даже интересно, далеко эти твари ушли отсюда? - тихо усмехается Дэн.
- Лучше не задерживаться, - отвечаю я, ощущая, как ко мне возвращается уверенность. Вот что делает солнечный свет, даже если он тихо умирает на горизонте, отбрасывая на грязный пол вытянутые уродливые тени неживых предметов комнаты.
Мы осторожно проходим помещение, стараемся не задерживаться здесь, боясь нападения. Осколки стекла под ногами тихо похрустывают, и я скрещиваю пальцы, молясь, чтобы Чужеродные не услышали этих звуков. В противоположном конце комнаты находится дверь. Она сорвана с петель, косяк почти вырван с корнем и висит в прямом смысле на честном слове. На светлой древесине остались глубокие царапины от ногтей тварей. Видимо, кто-то пытался спрятаться от них по ту сторону двери, а Чужеродные не могли оставить такое вольное поведение своей пищи.
Эта догадка подтверждается на все сто процентов, когда мы переступаем через перекореженный порог и оказываемся в другой, меньшей по размеру комнате. Здесь по периметру разбросаны человеческие останки, клочки кожи, волос, даже зубов и пальцев. Стол возле стены забрызган кровью, на нем рассыпаны какие-то бумаги. Приборы перевернуты, вдребезги разбиты низкие шкафы, из которых вывались наружу увесистые деловые папки. Признаки отчаянной борьбы были на лицо и страшно представить, что на самом деле творилось в этой комнатенке, противоположная дверь которой тоже была снята с петель. Здесь определенно кто-то уже побывал до нас, совсем недавно. Это выглядит странно, потому что командир стоял на том, что после химической обработки планету никто больше не посещал.
Дэн быстро идет к столу, не обращая внимания на то, что фактически идет по человеческим останкам и тяжелые сапоги разминают в склизкую кашу те клочки людской бренности, что попадают ему под ноги. Нервно сглатываю и вступаю в комнату. Запах крови, разлагающейся плоти и вонь слюны Чужеродных смешались здесь в один тошнотворный запах и я зажимаю нос. На глаза попадается наполовину обглоданная человеческая рука, брошенная в ближний от меня угол. Указательный и средний пальцы отсутствуют, но на остальных трех сохранился изящный маникюр. Я вдруг понимаю, что меня трясет мелкой дрожью.
- Черт побери, они разбили пульт! - раздается злой и достаточно громкий голос Дэна.
Я тут же заставляю себя полностью сосредоточиться на нем, чтобы не впасть в панику. Дэн держит в руках прямоугольную металлическую коробку и смотрит на меня с явным раздражением.
- Рация здесь, но эти твари разбили пульт. Мы не сможем передать сигнал даже на этой территории, не говоря уже про Землю. Знаешь, сколько теперь времени уйдет на то, чтобы починить рацию!
- Но у нас нет выбора, - как-то совсем обреченно отзываюсь я.
Дэн смотрит на меня и явно хочет что-то сказать, но в это самое время за спиной напарника, из коридоров здания доносится протяжный вой Чужеродного. Это зов изголодавшегося, отчаявшегося охотника, напавшего на след своей жертвы. Через секунду к нему присоединяются еще несколько голосов, и все они воют так, что волосы на голове встают дыбом от страха. "Они разорвут нас!" - проносится в моей голове, и я готова поклясться, что Дэн думает то же самое. Но в отличие от меня он быстро собирается с мыслями и хватает со стола винтовку, которую отложил лишь для того, чтобы взять пульт и рацию. Его воинственностью заражаюсь и я. Вытаскиваю оружие из-за спины, перезаряжаю.
- Возьми рацию, - тихо командует Дэн.
Я без промедления подхожу к столу и беру рацию. Она оказывается довольно тяжелой, несмотря на свой миниатюрный размер. До нас доносятся звуки торопливых шаркающих шагов и тяжелое дыхание. Твари совсем близко, и нам нельзя медлить. Дэн выглядывает за дверь.
- Чисто. Ты первая.
Я ныряю в следующую комнату так быстро, что сама не успеваю этого понять. Здесь тоже пустые глазницы окон, куча битого стекла под ногами, но трупов или человеческих останков не наблюдается. Чувствую, как Дэн оказывается за моей спиной, а его дыхание сбилось из-за волнения.
- Ох ты черт, - ругается он, и тут же легонько подталкивает меня. - Только не оборачивайся!
Злобное шипение позади без труда дает мне понять, что мы уже попали в поле зрения Чужеродных. Я слышу, как раздается выстрел, за ним тихий скулеж и снова выстрел. Оборачиваюсь на бегу и вижу троих Чужеродных и Дэна. Он остановился, чтобы перестрелять их или хотя бы отпугнуть. В одного он попадает. Противная тварь хромая пробирается по стене, а из ранения в ее левой ноге сизой струйкой поднимается дым от химпатрона. Это помогает мне впервые за эти сутки успокоиться и взять себя в руки. Я поднимаю винтовку, прижимаю приклад к плечу, целюсь и плавно жму на курок. Тварь, впустившая в свое тело патрон из моего оружия, падает со стены на пол. Она не умерла, просто на какие-то пару минут потеряла ориентацию.
Дэн двигается назад, периодически выпуская из винтовки патрон за патроном. Он целится куда попало. Напарник хочет вымотать их.
- Подержи их еще пару минут, - бросаю я Дэну, - нужно проверить путь к отступлению.
- Держу. Только быстрее, у меня мало патронов.
Я бегом срываюсь в следующий коридор. Там пусто и в небольшом квадратном окне даже сохранилось не тронутым стекло. Но едва я хочу вернуться обратно и сказать Дэну, что путь чист, как до меня доносится торопливое шарканье нескольких ног с другой стороны коридора. Мы окружены. Чувствую, как страх растет и ширится в моем сердце. Мысли начинают путаться, так хочется кричать от ужаса, что едва сдерживаюсь. Но не о такой смерти я мечтала.
- Крина! - вопль Дэна заставляет меня подскочить на месте и судорожно оглянуться туда, откуда я вышла минуту назад. - Крина! Где ты, черт тебя дери!
Еще один выстрел. Кто-то из тварей тихо скулит, а потом раздается душераздирающий крик Дэна. Чужеродные довольно урчат, я слышу это и бросаюсь со всех ног обратно, в комнату, где остался мой напарник. Он лежит на полу, и одна из тварей уже вцепилась в его левую ногу. Два других Чужеродных корчатся на полу - они не умрут, но им потребуется много времени для того, чтобы придти в свою обычную форму.
Я вскидываю винтовку. Страх еще колышется внутри, но злость и ненависть к Чужеродным сильнее. Дэн отчаянно борется, пихает тварь правой ногой, но ей все равно. Закатив свои белесые, лишенные смысла глаза существо с аппетитом вгрызается в ногу моего напарника. Я подхожу к ним вплотную и бью Чужеродного прикладом по голове. Тварь выпускает из вонючих челюстей ногу Дэна и поднимает на меня свое уродливое лицо. Приклад снова опускается ему на голову, прямо в лоб. Чужеродный падает на спину, а я перехватываю винтовку, перезаряжаю и, быстро прицелившись, отправляю пулю четко между глаз твари. Химреактив начинает действовать моментально, превращая место ранения в большую зияющую чернотой дыру через которую можно рассмотреть крошечный мозг. Чужеродный не двигается, он мертв навечно.
Охваченная воинственными чувствами, я подскакиваю к другому и так же легко пускаю ему пулю в уязвимое место; третьего ждала та же участь. Но в следующем коридоре есть и другие, которые пытаются найти, откуда идут звук и запах. Они полны сил и одной мне с ними не справится.
- Нужно вернуться обратно, в туннель, - говорю Дэну, помогая ему подняться. - Здесь повсюду Чужеродные, нам не выбраться этим путем.
Из ноги парня хлещет кровь, штанина изодрана, но мне некогда смотреть на рану. Понимаю, что даже не хочу на нее смотреть.
- Далеко ты со мной не уйдешь, - бормочет он сквозь плотно сомкнутые губы. Ему очень больно, но он терпит.
- Главное добраться до туннеля.
Я почти тащу его, хоть Дэн и упирается на правую ногу. Под его подмышкой зажат пульт от рации, который придает еще больше веса, но никто из нас даже не думает о том, чтобы бросить его, ведь это последняя надежда связаться с Землей.
Где-то за спиной пищат и негодуют твари. Они еще не видят нас, но когда найдут своих убитых братьев, взвоют от злости и примутся нас искать. Кровь Дэна окажется им хорошим подспорьем.
- Нужно перетянуть ногу, - кидаю на ходу, на что Дэн не отвечает ни слова.
Я вытаскиваю из своих брюк ремень и быстро перетягиваю им ногу напарнику выше раны.
- Теперь будет стимул починить пульт, - шутит он. - Чем больше времени мы проведем тут, тем больше вероятность того, что мне отпилят в госпитале ногу.
- Заткнись и ковыляй!
Я тоже хочу шутить, но страх, что я могу потерять Дэна и остаться тут совсем одна, делает меня какой-то тупой и грубой. Лишь вернувшись в коридор позволяю себе передохнуть и успокоиться. Здесь в этом месте больше похожем на туннель, мы будем в безопасности.
- Давай уйдем подальше, - тихо произносит Дэн. - Там на полу моя кровь... Он и учуют ее, могут озвереть.
Мне не нужно говорить больше. Я отбираю у напарника пульт и иду дальше, слыша, как, пыхтя и изредка постанывая, он движется следом, держась за стену.
Коридор надежно скрывает нас, твари сюда не сунутся. Но их вой - то злой, то отчаянный, - тревожит слух. Дэн приваливается к прохладной стене и прикрывает глаза. Он тяжело дышит и явно пытается скрывать муки боли.
- Давай посмотрю рану, - произношу я, включая фонарик.
Узкий яркий луч света выхватывает из полутьмы землистый пол и наши ноги. Я отвожу фонарик немного в стону, тонкий луч скользит за мной до тех пор, пока не замирает на ране Дэна. Кровь продолжает сочиться, рваные края кожи выглядывают из разодранных брюк. Все выглядит не очень хорошо. Осторожно ощупываю рану, стараясь не замечать, как при этом морщиться Дэн. Ему наверное ужасно больно, на его месте я давно бы исходила криком, но он держится молодцом. Достаю из-за пазухи бутылек с антисептиком и радушно лью лекарство на рану. Не хватало еще, чтобы он заболел.
- Надо зашивать, - выношу Дэну свой вердикт.
- Сомневаюсь, чтобы твои руки когда-нибудь держали иголку, - усмехается он, хотя его улыбка больше похожа на оскал.
- Рано или поздно нужно осваивать женские обязанности, - отвечаю в тон напарнику.
На секунды мы замолкаем. Где-то снаружи еще раздаётся протяжный вой Чужеродных, но он уже не кажется мне опасным. Намного важнее то, что происходит сейчас в этом подвале, где мой напарник истекает кровью, а я пытаюсь взять себя в руки и оказать первую помощь. Расстегиваю куртку и достаю из внутреннего кармана еще один бутылек, только уже с обезболивающим, затем маленькую коробочку с медицинской иголкой и крепкими шелковыми нитками. Военная Академия знает, куда посылает своих людей, поэтому у нескольких бойцов в отряде есть необходимые медицинские препараты, чтобы оказать первую помощь себе или напарнику.
Выливаю немного обезболивающего на рану, а остатки протягиваю Дэну. Он отрицательно мотает головой, мол, и так справлюсь.
- Как знаешь, - бросаю в ответ. - Но если станет невыносимо, тебе достаточно протянуть руку.
Он не отвечает, а я уже готовлю нитку. Мои руки немного дрожат, я никогда не зашивала людей, вернее, раны на теле человека. Приходилось пришивать пуговицы, штопать носки и всевозможные дырки на одежде, но, чтобы вот так, как настоящий врач... Зажимаю фонарик плечом и щекой, стараясь сделать так, чтобы его яркий свет попадал точно на рану. Дэн тут же выдергивает у меня фонарик со словами:
- Я пока еще в состоянии тебе помогать.
- Спасибо, - только и отвечаю ему.
Пора начинать. Быстро разрезаю нитку на несколько небольших кусочков, потом протягиваю ее через иглу и зажимаю, чтобы не выскочила. Моя рука уже застыла над рваным окровавленным краем раны, и я задерживаю дыхание. Тонкая острая игла, загнутая по типу рыболовного крючка, с легкостью входит в мягкую человеческую кожу. Все мое тело напрягается в ужасном ожидании услышать стон или вскрик боли, но вместо этого напряженную тишину подвала прорезает вопрос:
- Почему ты пошла в Военную Академию?
Как-то совсем неожиданно.
- А почему тебе вдруг стало интересно?
Моя рука, зажав иглу, осторожно стягивает два конца нити и завязывает узел так, словно совсем не является частью моего тела. Но несмотря на это, понимаю, что нервоз немного отпускает.
- Потому что никогда не мог понять, что может заставить красивую девушку заниматься этим кошмаром, - отвечает Дэн.
- На счет красивых девушек не знаю, а лично я люблю ввязываться в переделки, - отшучиваюсь.
- Это я уже понял.
Никак не думала, что могу работать так проворно, особенно зашивая человеческую рану, которая прямо на глазах уменьшается в размерах, хотя кровь все еще сочится.
- Если ты думаешь, что я пресытилась благополучной жизнью, то ты ошибаешься, - почему-то решаю продолжить разговор. - Я пошла в Военную Академию из-за тебя.
- Из-за меня?!
Да, он удивлен и даже не пытается этого скрывать. Я прерываю работу и поднимаю на него лицо. В глазах Дэна читается непонимание, удивление и даже радость.
- Так сложно это было понять? Когда ты уходил в армию, ты обещал на мне жениться. - Пытаюсь казаться серьезной, но уже через мгновение начинаю улыбаться. - Ты пошел в Военную Академию, и я жутко разозлилась, ведь ты не обратил на меня никакого внимания, а одноклассницы дразнили меня изо дня в день. Я дала себе слово, что после окончания школы пойду в Военную Академию. - Пожимаю плечами. - Я уже привыкла к этой мысли, так что о другом учебном заведении и речи быть не могло.
- Ты все это серьезно?
- Серьезней не бывает. - Вздыхаю и возвращаюсь к работе.
- Но я совсем тебя не помню, - говорит он, и в его словах сквозит раскаянье. - Сколько тебе было тогда лет, ну, когда я ушел в армию?
- Девять.
Молчание.
- Когда нас определили в "Противостояние", почему ты не сказала, что мы знакомы?
- Прошло почти десять лет. Думаешь, я тебя сразу вспомнила, когда увидела? Ты уходил в армию, а я была еще ребёнком, любила тебя своей детской сказочной любовью. Ты вернулся и сразу поступил в Военную Академию, а я тебя больше и не видела. Потом прошел год, потом еще год... Все проходит, Дэн.
Он задумчиво поджимает губы.
- Когда же ты узнала, что я это ... я?
- Да совсем недавно, через полгода, как попала в "Противостояние". Увидела твою фамилию в списке разведки и... - Вскидываю на него голову. - Да какое это имеет дело! Да, ты оказался тем человеком, которого я любила в детстве, который повлиял на выбор моей будущей профессии, но это ничего не меняет.
- А вот и меняет. Получается, мой дрянной язык испортил тебе жизнь.
- Брось, я ничуть не жалею, что пошла в Военную Академию. По крайней мере, сейчас мне не нужно выходить замуж. Я ведь никогда не хотела замуж, даже в те девять лет, когда ты шутя предложил мне руку и сердце. Я живу так, как хочу - свободно. Это счастье!
- Тебе просто так кажется, Крина. Мы сейчас сидим в этом подвале, над нами ползают непонятные твари, а рация неисправна. - Он вдруг усмехается. - А еще ты учишься шить на моей ноге и это, скажу я тебе, совсем не приносит в мою жизнь счастья.
Я вдруг понимаю, что перебрала со стежками. Огромная рана превратилась в багровый рубец, кое-где пересекаемый небольшими швами.
- Прости. - Быстро обрываю нитку, завязывая последний узел. Скручиваю остатки шовного материала и вместе с иглой убираю обратно в коробку. Она уже вряд ли пригодится, но дисциплина в Академии приучила меня делать все, как положено. Снова беру антисептик и поливаю его на рану. Хочется для верности капнуть немного обезболивающего, но решаю подождать. Кто знает, сколько нам еще тут сидеть.
- Мы все равно не выйдем отсюда, - словно читая мои мысли, говорит Дэн. Его голос звучит слишком спокойно. - Но спасибо за заботу. Я хотя бы не истеку кровью.
- У нас есть вода, есть еда, просто нужно попробовать починить рацию.
Мои пальцы запачканы кровью Дэна, но я даже не думаю о том, чтобы их вытереть, просто тянусь за рацией и начинаю ее рассматривать. Кручу и так и сяк, но, к сожалению, так и не могу придумать, что с ней можно сделать. Я вообще далека от таких занятий. Дэн берет у меня рацию и начинает колдовать над ней сам. Не зная почему, открыто рассматриваю его лицо, пытаясь понять, о чем он сейчас думает. Неожиданно откуда-то сверху раздается страшный грохот, и мы одновременно вскакиваем на ноги, правда Дэн тут же подгибается от резкой боли в раненой ноге.
- Надеюсь, эти ублюдки не додумались продолбить отверстие в наш подвал, - сдавленным голосом произносит он.
- Они слишком тупые для этого. Но лучше нам все-таки отойти подальше, возможно, они все еще чуют тебя.
Я помогаю Дэну идти. Одна его рука лежит на моем плече, а второй он упирается о стену. Его бок плотно прижат к моему боку и почему-то такая близость вызывает во мне странные чувства, от которых легкая дрожь распространятся по телу.
- Черт возьми, лучше бы они меня прикончили, - цедит парень сквозь зубы.
- Хватить ныть!
Посмотрев друг на друга мы начинаем смеяться. Слишком громко, искренне и как-то ненормально. Наверняка Чужеродные нас слышат и беснуются от того, что не знают, как нас достать.
Когда истерика проходит, мы понимаем, что идти дальше не имеет смысла, и в бессилии опускаемся на земляной пол. Здесь удивительно тепло для такого помещения. Наверное, где-то рядом искусственный источник тепла.
- Ты видел останки в той комнате, где нашли рацию? - вдруг вспоминаю я.
- Видел. - Дэн почему-то отводит глаза.
- Они совсем свежие. До нас здесь кто-то уже побывал. Только не понимаю, почему командир нам ничего не сказал.
Напарник молчит.
- Ничего не скажешь?
- Зачем? Если мы тут сдохнем, то правду все равно не узнаем, а если выживем, то нам ее не скажут.
Пытаюсь переварить его слова. Дэн определенно о чем-то догадался, но говорить не хочет. Перевожу на него взгляд и вижу, что он пристально рассматривает меня.
- Если рацию не удастся починить, пообещай, что пристрелишь меня, - тихо, но уверенно произносит он.
- Еще чего! - Я кряхтя поднимаюсь на ноги и начинаю отряхивать брюки от земли. - Хочешь легкой смерти? Это эгоистично по отношению ко мне.
- У нас хватит патронов, чтобы перестрелять целую армию.
- Правда? То есть ты предлагаешь мне самой решить свою проблему, - я уже не на шутку разозлилась. - Приставлю пистолет к виску и готово, хочешь сказать? Ты конченый эгоист, Дэн!
Не сдержавшись, пинаю его по здоровой ноге, и парень вскрикивает. Еще бы, когда к тебе со всей силы прикладывается ботинок с металлическим подноском, то это совсем не райское наслаждение. Охваченная гневом, углубляюсь все дальше и дальше в туннель, который уже переходит в узкий подвальный коридор. Мне все равно, куда он ведет, пусть даже навстречу к тварям, лишь бы уйти подальше от этого придурка, который возомнил, что знает все выходы из любого сложившегося положения.
- Крина! - доносится мне в след, но я лишь посылаю Дэна куда-подальше. Шепотом, буквально себе под нос, но это удивительно успокаивает меня.
Останавливаюсь и опускаюсь на пол. Прислонившись к прохладной бетонной стене, блаженно вытягиваю ноги и прикрываю глаза. Здесь тихо. Слышно только, как где-то наверху стонут и пищат Чужеродные, они все еще пытаются отыскать нас. Если бы не странная боязнь темных замкнутых помещений, они давно уже были бы тут, а так пусть истязают себя поисками хоть миллион лет, сюда им не попасть. Где-то недалеко капает вода. Монотонный звук падающих капель почти усыпляет. Я пытаюсь считать их, но быстро сбиваюсь. Мне становится страшно, а еще до боли жалко себя. Мне двадцать лет, я молода, здорова, кто-то даже считает меня красивой, а погибну в каком-то подвале, не познав настоящей жизни. А еще у меня нет фонаря, он остался у Дэна и кромешная темнота несказанно угнетает, словно меня уже положили в гроб и добросовестно закопали в персональную могилу. Просторную, тихую и равнодушную ко всему живому.
Я начинаю плакать, и мои всхлипы, вперемешку с редкой икотой, разносятся далеко по подвалу. Но мне так плохо, что уже наплевать на все. Я просто плачу, распластавшись на земляном полу, и не жду ничего хорошего. Но тут мне на голову ложиться рука, она нежно гладит мои волосы.
- Ну что ты в самом деле, Крина... - бормочет Дэн, совершенно сбитый с толку моей истерикой.
Я поднимаю на него лицо. Он сидит рядом, в одной руке держит фонарь, под мышкой рация, а вторая рука продолжает гладить меня по голове, словно маленькую девочку.
- Я не хотел довести тебя, - продолжает он, - и никак не имел в виду то, что тебе будет просто пустить пулю себе в лоб, просто у нас вряд ли будет иной выход. А я не смогу тебя застрелить. Лучше ты меня.
- Почему?
Он молчит, тогда я продолжаю:
- Помнишь, на учениях нам объясняли, как нужно себя вести, если ты попал в окружение Чужеродными? Так вот, сейчас ни одно из этих правил не работает. Почему так выходит, Дэн? Что за чертовы превращения произошли в моей душе, что мне сейчас до смерти страшно? И ты думаешь, что я смогу решить все за нас обоих? Почему, Дэн? Почему не ты?
Я сажусь и смотрю прямо ему в глаза.
- Ответь, черт тебя дери! Почему ты не можешь решить нашу проблему?
Он ласково приглаживает мои волосы. Потом прижимает к своей груди, но так ничего и не отвечает. Я снова начинаю всхлипывать, тело трясет мелкой дрожью. Мне становится отчаянно мало его крепких объятий, руки неосознанно сжимают и разжимают лацканы его куртки, скребут ногтями по мягкой коже изделия.
- Знаешь, а я вспомнил тебя. Представляешь? - произносит он у самого моего уха. - У тебя были две длиннющие косички, бледно-розовое платье и еще коленки разбиты в кровь, почти свезена вся кожа.
Молчу. Какой толк от того, что он меня вспомнил! Это было слишком давно, как в прошлой жизни, которую не положено вспоминать, потому что давно уже началась новая.
- Я посмотрел рацию, - произносит он у самого моего уха. Видимо, Дэн понял, что тему разговора лучше сменить. - Сгорела вспомогательная плата, поэтому-то она и не работает. Но есть одна возможность связаться с главной станцией.
- Какая? - равнодушно спрашиваю я. На самом деле уже не хочется ни с чем бороться.
- Можно попробовать сделать вылазку, генератор здесь на первом этаже, прямо за входной дверью. Нас двое, это может получиться, если один будет прикрывать другого. - Дэн смотрит мне прямо в глаза. - Ты готова?
Понимаю, что не могу сказать ему. Несмотря на то, что я до смерти устала и уже хочу сдаться, предать Дэна все равно не могу. Нас было двенадцать, осталось двое. Для чего-то же я не погибла от смертельных зубов Чужеродных.
- Мне нужно только немного отдохнуть, - выдавливаю улыбку, - и я буду в норме.
В знак признательности Дэн сильно сжимает мою руку и улыбается в ответ.
Мы больше не разговариваем. Дэн предлагает немного поспать, и мы ложимся рядом, но ко мне сон не спешит приходить. Я всю думаю об Олте. Какая-то ирония судьбы, оказаться на этой маленькой планете, которая может поглотить тебя за один миг. А ведь когда-то все было иначе. Идеальная, полностью пригодная для жизни среда обитания, лучшая альтернатива Земле. У родителей еще сохранились фотографии только что выстроенных домов на Олте, облагороженных улиц. Что же стало теперь? Город на маленькой планете, так усердно выстроенный людьми, умирал. Медленно иссыхали и рассыпались стены его домов и строений, беспардонный ветер бросал в лицо белесую пыль, бесцельно гоняя ее по давно заброшенным улицам. Здесь давно уже нет людей, следовательно и жизни тоже нет. Только ветер пока еще не брезгует жить здесь на правах хозяина, кружа свои медленные танцы в пустых, полных разного мусора залах. Этот же ветер сейчас свистит в старых, прогнивших трубах и гудит в подозрительно притихших коридорах. Я слышу его, и этот заупокойный вой страшит до дрожи. Где-то недалеко скрипят железные опоры рухнувшего моста, и это тот же ветер заставляет их дрожать от боли и скорби. Они словно оплакивают тех десятерых бойцов, которые шли по умирающим улицам вместе со мной и Дэном. Мы единственные живые, кто тревожил тяжелыми сапогами пожухлую листву, устилающую серым от пыли ковром старый асфальт. И десять из нас погибли! Не город ли забрал их? Если это так, то спасать здесь уже нечего.
На какие-то секунды закрываю глаза и тут же опадаю в пропасть лечебного сна.
Мне ничего не снится. Кажется, я только что блаженно уснула, а уже меня будет Дэн. Осторожно касается рукой плеча и шепчет мое имя, будто боится, что я умерла или вообще существую только в его воображении.
- Пора, - только и говорит он.
Перед ним, на куске заляпанной кровью тряпки разложены три бутерброда, которыми мы наспех завтракаем. Если удастся прожить этот день, то в следующий перекус провизией буду делиться уже я. Пока проверяю снаряжение Дэн рассматривает карту, или делает вид, что рассматривает.
- Мы сейчас ровно посередине, - говорит Дэн, тыкая пальцем в план здания. Я подсаживаюсь к нему и внимательно изучаю карту. - Нужно двинуться назад и попробовать выломать вот эту перегородку, - его палец скользит по туннелю на карте. - Здесь когда-то была дверь, теперь просто гипсокартон. Сейчас наверняка ночь и твари сидят по щелям. Есть шанс успеть связаться с командованием.
Дэн поднимается и подает мне руку. Мы снова с ним напарники, снова бойцы плечом к плечу, и осознание этого удивительным образом добавляем мне воинственности.
- Шлем надень, - только и произносит он, начиная путь.
Дэн заметно прихрамывает, но идет сам.
- Как нога?
- Пытается свыкнуться с твоей вышивкой, - следует усмешка. - Если вернемся, непременно попрошу врача наложить мне новые швы.
- Ну я достойна хотя бы сухого "спасибо"?
Он кидает насмешливый взгляд через плечо.
- Спасибо.
Еще несколько метров мы проходим в молчании, прислушиваясь к оглушающей тишине. Наконец, Дэн останавливается около стены и тихонько простукивает ее.
- Гипсокартон. - Сосредоточенный взгляд на меня. - Ломаем на счет три.
Ухватываю по удобнее приклад и жду сигнала. Дэн начинает отсчитывать и ровно на его тихое "три" мы синхронно ударяем прикладом в стену. Звук ломающегося картона в мертвой тишине похож на взрыв, но останавливаться нельзя, а пугаться некогда. Мы продолжаем долбить прикладами тонкую стену, пока не появляется брешь. Затем Дэн начинает отламывать куски гипсокартона уже руками, когда как я продолжаю выбивать проход и дальше прикладом. Мы действуем быстро и слажено, как одна команда. Наконец, отверстие в стене становится таким, что в него может спокойно пролезть даже два Дэна. Несколько минут мы прислушиваемся, но все тихо, словно Чужеродные давно покинули здание, что совершенно не может быть. Они всегда обитают там, где изучили все ходы и выходы, пока их не уничтожат. Трусливые и тупые твари.
- Как думаешь, где они? - шепотом спрашиваю напарника.
- Где-то. Наверняка скоро доползут сюда, нужно торопиться.
Луч фонаря заглядывает в темное помещение. Здесь есть окно, сквозь которое струится серебристый свет луны, но он не дает полное представление о том, где мы находимся, так что мы особые везунчики, что сумели сохранить фонарик.
Первым из подвала вылезает Дэн и быстро осматривается по сторонам, опережая себя фонариком. Затем манит меня рукой.
- Мы не договорились, кто кого прикрывает, - снова шепчу, едва оказавшись рядом с ним.
- На месте разберемся. Пошли.
Луч от фонаря прыгает от одной стены к другой, от пола к потолку, но пока путь чист. Огромное помещение завалено мусором, стекла как обычно выбиты, столы перевернуты, по углам валяется какая-то одежда, посуда, книги. Ощущение такое, словно тут прошла атомная бомбежка. А запах, как из разрытой могилы вековой давности.
Мы медленно продвигаемся вперед, жадно прислушиваясь к подозрительной тишине здания. Проходим зал за залом, где на стенах и полу заметна человеческая кровь, а кое-где валяются мертвые Чужеродные с простреленной башкой. Это действительно военная операция, а не обычная разведывательная вылазка, как нам пытались доказать на базе. И тут вдруг я начинаю прокручивать события, произошедшие здесь. Наша неосведомленность стоила жизни почти всему отряду, десять ребят полегли, двое - я и Дэн остались. Для разведки это плохо, на разведке так не бывает. Но никто не сказал нам, что Чужеродных здесь, как крыс на свалке полным полно и нам придется стоять на смерть, отбивая свои жизни. Только разведать обстановку, составить доклад и вернуться на Землю. А потом они взорвут эту чертову маленькую планетку и сотрут упоминание о ней во всех хрониках. Мы не вышли на связь, значит командование может счесть, что отряд пал, ведь наверняка они знали, что тут творится, и если отряд пал, то теперь ничто не мешает притворить свой план в жизнь.
- Они взорвут нас, - выдаю я чересчур громко.
Дэн оборачивается на меня.
- Только сейчас до тебя дошло? Поздравляю, милая.
- То есть, ты знал?
- Догадался, когда мы пришли сюда. Уж больно разнится доклад командира с тем, что творится здесь на самом деле. Возможно, он не знал точных масштабов, но раз двенадцать лучших бойцов его отряда не вышло на связь через сутки, то дело дрянь. Мы тут попали подопытными кроликами, проверенный маневр командования.
- Зачем им было губить нас? Они ведь могли нажать на кнопку и дело с концом.
- Вот сейчас и нажмут в любую минуту. Уже третьи сутки по моим подсчетам, для командования мы мертвы, для близких и простого люда мы герои. Все как всегда, истории не изменяем. - Дэн вытаскивает из-за пояса рацию. - А это, как я понимаю, генератор.
Луч света упирается в большой металлический ящик на противоположной стене. Находясь в метре от пола, он выглядит не менее потрепанным, чем все предметы в здании, которые нам удалось увидеть. Крышка сорвана, выпустив из утробы установки множество разноцветных проводов, разветлители и различные платы, правый металлический бок вмят, будто по нему дубасили кувалдой изо всех сил, на левом - отчетливые следы длинных когтей, и мы с Дэном знаем, кому они принадлежат.
- Надеюсь, они его не повредили, - говорю, поправляя шлем. Он тяжелый и от него уже болит голова, хотя скорее всего это сказывается нервное напряжение.
- Генератор самая надежная вещь в этом склепе.
Отчего-то хочется верить Дэну.
Неожиданно свет фонарики начинает мигать, а потом резко тускнеет. На секунду он гаснет, но потом загорается вновь, уставившись на генератор тонким бледным лучом.
- Вот дрянь! - Дэн стучит по фонарю кулаком. - Как в самом плохом кино, черт подери.
- Хорошо, что он вообще не погас.
- А толку? Проще будет искать разъемник для рации в кромешной темноте, это хоть не так раздражает.
- Ты знаешь, как он выглядит?
Дэн поворачивается ко мне.
- А ты не знаешь? Когда вам это объясняли, я еще был на Охотском море.
Поджимаю губы. Думаю, не самый лучший вариант признаться ему, что то занятие я честно прогуляла, потому что хотелось лишний день перед отъездом провести с семьей. Но Дэн понимает все без слов.
- Видимо, это будет интересная ночка, - только и говорит он, а потом отворачивается, сконцентрировав свое внимание на генераторе.
Молча беру у него фонарик, решая оказать хоть такую помощь. Сдвинув брови, Дэн делает вид, что зол, но я слишком хорошо его знаю, чтобы понять, насколько бездарна эта игра. Он перебирает провод за проводом, примеряет к разъемнику то один, то другой вход, но ни один не подходит. Я уже думаю о том, чтобы вернуться в подвал и провести остаток наших жизней в страстном сплетении тел, но тут за спиной слышится тихое шипение. Все внутри цепенеет от ужаса.
Словно во сне медленно разворачиваюсь. В одной руке зажат фонарик, вторая скользит по гладкому холодному дулу винтовки. Полумрак порождает вязкие тусклые видения. Бесформенные и безликие, они вытекают откуда-то из темноты дальнего коридора, расползаясь по стенам, а потом снова сливаясь в нечеткие очертания. Затем твердеют, застывают, как фигурки из теста, и я вдруг понимаю, кто передо мной. Чужеродные. Тусклый свет фонарики дрожит, медленно поднимаясь с пола, пока не очерчивает пять кособоких фигур, чьи и без того безобразные лица перекошены злостью, а губы оттопырились в хищном оскале. Инстинктивно делаю шаг в сторону, таким образом, загораживая собой Дэна. Мне уже не страшно. Страх рождается от неведения и бурной фантазии, но раз я вижу своего врага в лицо, то бояться уже нечего. В конечном счете, мы все однажды умрем.
Неожиданно яркая вспышка света прорезает ночную полутьму, в грязном, заброшенном помещении становится удивительно светло, и я с опозданием понимаю, что это Дэн включил рубильник. Твари заметно оживают, начинают двигать конечностями, с тупой радостью поглядывают друг на друга, махом улавливая свое преимущество. Их больше, чем нас и теперь появился свет, который делает их смелее и активнее. Но, несмотря на свое невыгодное положение, знаю, что Дэн не мог поступить иначе, ему нужно подключить рацию. А мне потянуть для этого время.
Отбрасываю фонарик в сторону, перезаряжаю винтовку, направляя дуло прямо на Чужеродных. Они скалятся и пищат, предвкушая свою победу и скорое лакомство в виде человеческой плоти.
- Сколько ты можешь продержаться? - тихо спрашивает Дэн.
- Столько, сколько нужно.
Я не лгу ему, я действительно чувствую ситуацию именно так - я готова прикрывать его столько, сколько потребуется. Страх и ужас отступили, теперь я боец.
- Сейчас сюда прибегут остальные, - продолжает напарник, - а их очень много.
- Надеешься меня напугать?
- Просто хочу, чтобы ты экономила патроны. Должно хватить на всех.
Дэн в любой ситуации способен шутит, даже сейчас его легкая насмешка придает мне оптимизма. Из меня три года делали бойца, и я не могу сейчас ударить в грязь лицом. За моей спиной Дэн быстро перебирает провода, я слышу это легкое шуршание изоляции, а прямо на меня, с удивительной грациозностью скользят Чужеродные. Словно ртуть, они растекаются по всему периметру помещения, из дальнего коридора, своей фирменной шаркающей походкой к ним поспевает подмога. Твари скалятся, бубнят что-то невнятное на своем каркающем языке, а их вонючие слюни тягучими каплями падают на пол. И с каждой минутой Чужеродные становятся все ближе и ближе, и я даже вижу, как их трясет от возбуждения, наверное, в своем ограниченном мозгу они уже пробуют меня на вкус.
Первый выстрел звучит оглушительным залпом, от которого звенит в ушах. Одна из тварей падает на пол и с жуткими стонами корчится от боли. Ее несуразная голова плавится и дымится под воздействием патрона с кислотой. На некоторое время Чужеродные отскакивают в разные стороны, зависнув на стенах и потолках, забившись по углам, но едва тело их собрата затихает, отправляясь в иной мир, твари просто звереют. Они прыгают на меня со всех сторон и я едва успеваю отстреливаться. Казалось, что до того, как я прикончила первого Чужеродного, их количество было намного меньше, теперь же они просто вырастают из воздуха. Многих я убиваю, остальных стараюсь хотя бы ранить посерьезней, чтобы успеть отбиться. Визгливые крики ужаса заполняют разгромленное помещение и эхом пульсируют в моей голове, окутывая окружающий меня безумный мир в некое подобие Преисподней, если таковая существует на самом деле. Никогда не веруя в Бога, я вдруг начинают усердно молиться, систематично нажимая на курок винтовки и наскоро заряжая патроны. Кажется, это никогда не кончится. Помню, когда-то командир сказал нам, что тяжело нажать на курок в первый раз, а потом все пойдет по накатанной. Но этот "первый раз" был проще, он был определен и продуман, а после него шла передышка, потому что рядом, плечом к плечу было еще одиннадцать бойцов. Сейчас я одна и никакой передышки не предвидеться, поэтому с каждой убитой тварью моя душа покрывается толстым слоем жирного, трудного выводимого греха, и хорошо, что нет времени заниматься самобичеванием.
- Крина, есть сигнал!
На долю секунды я поворачиваюсь к Дэну, и тут же меня сбивают с ног. Острые зубы впиваются сначала в одну ногу, потом в другую, острая, ни с чем несравнимая боль пронзает от самой пятки и до паха. Сквозь плотно сжатые зубы наружу вырывается вымученный стон, и я тут же заставляю себя не нырять в панику. Слышу, как ругается Дэн, как приклад его винтовки опускается сначала на голову одной твари, потом эта же участь постигает и другую. Не раздумывая, напарник выпускает каждой по пуле в лоб, он не такой сердобольный, как я. Несколько четких выстрелов раздаются надо мной, твари валятся на пол, одна даже накрывает своим бьющимся в конвульсиях телом меня, но я быстро скидываю ее в сторону. С каким-то фанатичным наслаждением наблюдаю за тем, как Дэн умело палит по Чужеродным, сбивая их со стен и потолка. Они обреченно падают на пол, заходясь в предсмертных криках и агонии, выпуская из своей бесчувственной груди шквал стонов и криков.
- Разведка? Отряд "Противостояние", вы слышите меня? - Вдруг доносится из рации. - Мы видим вас на радаре. Требование командования выйти на связь. Разведка, прием?
Хочу встать на ноги, но ничего не выходит, я их просто не чувствую. А рация тем временем продолжает оглашать помещение позывными.
- Ответь им, Крина! Иначе они взорвут нас! - Дэн кидает быстрый взгляд на меня. - Я тебе прикрою, давай.
Закидываю винтовку за спину, переворачиваюсь на живот и начинаю ползти. Ног все еще не чувствую, словно их вообще нет, но руки не подводят. Голоса в рации сменяют друг другу, вот уже слышится командир. Сейчас он кажется таким родным, что погибнуть здесь в эту минуту кажется истинным предательством. Чьи-то когтистые лапы впиваются в бок, куда-то под самые ребра. Сжимая губы от боли, ухитряюсь ухватиться за приклад и ударить им тварь в лицо. Горячая и липкая жидкость стекает по боку, быстро впитываясь в плотную ткань костюма, по запаху я понимаю, что это кровь, а перед глазами все плывет, как в тумане. Вижу собственную руку, которая тянется к рации. Кажется, я хватаю ее, зажимаю в ладони, а потом выталкиваю из груди слова.
- Отряд "Противостояние" на связи. Как слышно, прием?
- "Противостояние", что у вас там? Почему не выходите на связь? Почему все еще в здании?
- Окружены... нас только двое... - Свет перед глазами то меркнет, то снова вспыхивает, я с трудом понимаю каждое следующее слово.
- Мы выслали к вам космолет, он будет через пару минут. Срочно покиньте здание! Слышите? Прием! Срочно покиньте здание!
- Приказ...понят....отбой...
Руки разжимаются. Я падаю ничком на прохладный грязный пол.
- Крина, даже не думай сдаваться, не то я сам тебя пристрелю.
Меня тянут за руку, и я знаю, что это Дэн. В ушах все еще звон от выстрелов, в который примешивается осторожное дуновение прохладного ветерка. С трудом разлепляя глаза, вижу вдалеке звезды, темные ночные облака и глаза Дэна, в которых плескается паника. На смену бесчувственности приходит тихая боль. Кажется, что она совсем не в моем теле, но отчего-то я ее чувствую.
- Мои ноги ... - только и могу вымолвить в ответ.
Дэн понимающе кивает, потом хватает меня на руки и бежит.
- Все будет хорошо. Твои ноги на месте и это главное, собирать их не нужно, а врачи все сумеют, - бормочет он.
Боль становится более ощутимой, но вместе с тем я могу нормально думать.
Издалека доносится свист ветра, его перекрывает звук работающего мотора, настолько сильный, что хочется зажать уши. Отвожу глаза назад и вижу космолет. Словно огромный подгоревший блин он распластался на небе, медленно опускаясь на землю. Дэн садится на землю, наверное, чтобы нас не унесло сильными порывами ветра, которые образуют огромные работающие моторы космической машины. В это самое время боль достигает своей кульминации. Я чувствую, как нижняя часть тела объята огнем, пытаюсь пошевелить ногами, но любое движение подобно пытке.
- Если ты чувствовал примерно тоже, что сейчас чувствую я, то моя помощь в зашивании раны была для тебя просто божьей благодатью.
Дэн смеется, потом целует меня в губы, а затем снова смеется. Кажется, это истерика. Я счастлива, что она накрыла только его, а не меня, иначе мозги бы совсем съехали. Блаженно прикрываю глаза.
- Быстрее, забирайтесь! - Доносится чужой голос. - Ракета уже пущена. Все здесь взлетит на воздух через десять минут.
Меня снова поднимают и несут. Я не хочу открывать глаза. Мне достаточно, что я слышу биение сердца Дэна.
- В отключке? - спрашивает кто-то.
- Нет, она еще не такое может вынести, уж поверь, - отвечает Дэн.
Мои ноги бинтуют или перевязывают, сложно разобрать. Я уже куда-то лечу, расслабляюсь, понимая, что в безопасности.
- Не раскисай, Выскочка, - тихо-тихо произносит Дэн.
Мне слишком спокойно, чтобы я могла ослушаться его.
4