2.

  

   Дорогу в школу я не забыл. Тем более, что часто проходил мимо нее в маршрутах ностальгических прогулок. Пацаном и юношей я видел смену эпох. Вокруг нашей кирпичной благоустроенной четырехэтажки ломали бараки и частные домики, бульдозерами сносили фруктовые сады и садики, которые я называл "таинственная даль". Однажды залез на школьный забор и там, за забором, увидел бледные силуэты деревьев, проступавших сквозь утренний туман. Это и была 'таинственная даль'. Всё снесли, а моя школа восьмилетка, в которую я ходил с первого по восьмой классы, каким-то чудом осталась.

  

   Потом двухэтажное здание школы стали окружать бетонно-стеклянные многоэтажки-небоскребы. В школе уж никто не учился, и приспособили её под центр детского творчества. Иногда так и тянуло зайти внутрь, пройтись по коридорам и залам... Но в 21-м веке это было затруднительно. Кто такой? Зачем? Надо будет отвечать на вопросы. Ностальгию не поймут...

   Ну и ладно, стоял и смотрел хотя бы на фасад. 'Школа N33' гласила выпуклая надпись под коньком крыши.

  

   Теперь же старый ландшафт вернулся. Вернее, это я вернулся во времени, и снова я шел мимо частных домов, мимо двухэтажных бараков. На дороге до удивления мало машин. Потому что частников было раз-два и обчелся. И то, что двигалось, все это государственные машины, всякие там грузовики, допотопные легковушки - типа 'Москвич 401' или '404' или такси - 'победы' и 'волги'.

  

   И вот, пройдя мимо деревянного забора, окружавшего школьный сад, вернее, огород, я подошел к школе. И снова увидел большие гипсовые шары по бокам широкого крыльца. С трепетом открыл, обитую драным дерматином входную дверь. Тамбур и дверь в холл. Напротив раздевалка занимает все пространство. Раздеваюсь, шапку заталкиваю в рукав пальто ('запихайте меня как шапку в рукав жарких шуб сибирских полей' - вроде так у Мандельштама). Подхватываю портфель и иду в класс.

  

   6:-й Б на втором этаже. Большой зал с высоким подиумом сцены. Уроки еще не начались. Везде мальчишеско-девчоночья суета. Оказывается, я многих помню в лицо. 'Привет, Федот!' - мимоходом со мной поздоровался одноклассник Мартын.

  

   Через два года, в 8-м классе, он убьёт себя, стреляя из самодельного пистолета. Трубка пистолета, служившая стволом, закреплялась изолентой на деревянное ложе, а конец расплющивался, загибался к рукоятке и крепился болтом в торце деревянного ложа. Вот этот болт при выстреле и прилетел ему прямо в лоб. Мартына хоронили всем классом. Сказать ему об этом? Не поймет, да и забудет. Но все равно как-нибудь скажу.

  

   Захожу в класс. А вот где сидел, не помню. Вернее, где сидел Колька Федотов, не помню, ведь я теперь он. А где же я? и почему я не занял свое тело, а влез в чужое? Оглядываюсь, ищу себя. И нигде не вижу. И вдруг он, то есть я, заходит в класс.

   Боже ж ты мой, какой я карапуз. Я-Федотов гораздо выше и сильнее. Подхожу к нему (то есть к себе) и говорю: 'Привет, Андрей' - 'Здорово, Колям', - он отвечает. И это всё. Отвернулся, сел за парту, достал книгу, уткнулся в нее.

  

   - Покаж, что за книга?

   Он молча поднял книгу и показал обложку. 'Беляев, 'Звезда КЭЦ'.

   - А, фантастика... Ну-ну, читай, вырастишь, писателем станешь, - вангую я, собственно говоря, самому себе..

  

   Андрей отрывается от книги, смотрит на меня серьёзно.

   - Это вряд ли, - говорит он, - мне больше нравится рисовать.

   - Так и тем и другим будешь. Одно другому не мешает. И даже дополняет.

   - Странно, ты говоришь, как взрослый. Раньше за тобой такого не замечалось.

   - Взрослею, как сказала моя мама.

  

  

  

  -------------------------

  Продолжение следует

  -------------------------