Владимир КОЛЫШКИН

  

  

   ОТЕЛЬ "НОСТАЛЬЖИ"

   (мистический детектив)

  

  

   ГЛАВА 6

  

   ... был уж на автобусной остановке. До санатория "Подснежник", где практиковал доктор Понайротов, надо было ехать на автобусе N 12, до остановки, которая так и называлась- "Санаторий". Егоров опустился на длинную доску лавочки, до блеска отполированную чужими задницами. Народу было немного. Женщины были одеты в воздушные платья, мужчины - в легкие костюмы, тинэйджеры в футболки и шортики облачились: денечек ожидался жарким. Ждать автобуса пришлось долго. Чтобы сбить желание курить, Егоров достал из початого пакетика мятную подушечку "дирола", под еще крепкими зубами хрустнула корочка глазури, мятная сладость разлилась во рту, охладила нёбо.

  

   Впрочем, Николай Витальевич зря время не терял, ему есть о чем подумать и принять какие-то действия. Сначала он хотел прямо из прокуратуры вернуться в отель и разобраться с Эльвирой. Но потом решил не откладывать визит к доктору Панайротову. Тем не менее, проблема исчезновений людей не только не прояснилась, но и усложнилась с момента пропажи Анны Сорокиной. Хотя, может быть, рано они бьют тревогу. Мало ли куда могла уйти, уехать молодая девчонка без комплексов. Но больше всего раздражало Егорова, что его хваленая экстрасенсорная интуиция тупо молчит. Он не продвинулся в деле ни на миллиметр.

  

   Где же автобус? Наконец, когда практически истощился сладостный вкус жевательной резинки во рту Егорова, не говоря уже о его терпении, когда он уже готов был стрельнуть сигарету у соседа по лавке, курившего с таким смаком, с таким наслаждением,- из фата-морганы дальнего конца улицы, рыча дизелем, выплыл давно ожидаемый автобус. Большой, оранжевый как апельсин, он подкатил к остановке и с треском распахнул перед людьми все свои три двери.

  

   Сонная скука ожидания сейчас же сменилась судорожной суетой. Егоров за пять секунд переделал много дел: помог одной бабке подняться в салон, бортанул какого-то небритого, нагловатого субъекта, пытавшегося пролезть вне очереди, улыбнулся ближней и дальней дамочке, пропуская их вперед, и только потом вскочил на подножку сам. Легко взлетел он, словно сила и упругость молодости вновь к нему вернулась в полной мере.

  

   Астматически пыхтя и отдуваясь, автобус медленно набрал скорость и понесся по гладкому асфальту улицы. Николай Витальевич купил билет у разговорчивой, улыбчивой кондукторши, прошел в задний конец салона.

   Что-то мягкое ткнулось в его ногу. Оказалось, что это собака - чистокровная немецкая овчарка с классическим экстерьером. Она была настолько воспитана, что ехала без намордника. Собака тихо лежала на чисто вымытом резиновом покрытии пола, а тут решила проверить документы у нового пассажира. Аусвайс, по-видимому, оказался в порядке, соответствующим собачьим представлениям о благонадежности. Овчарка одобрительно взглянула снизу вверх на Егорова, выдохнула воздух через влажные черные ноздри и, успокоившись, положила морду на передние лапы.

  

   С ближайшего сидения откликнулся седеющий мужчина, одетый в камуфляжный охотничий костюм. Произнес сакраментальную и на удивление наивную фразу всех держателей четвероногих, зубастых друзей человека: "Она не кусается". Егоров улыбнулся, положил локти на горизонтальный поручень и стал смотреть в окно. Там мелькали, сменяя друг друга, названия баров, ресторанов, магазинов и всяких фирм.

  

   Автобус шел быстро, но его все равно обгоняли нетерпеливые и более резвые легковушки. И только одна машина - черный джип "Чероки"- скромно держалась сзади. Дышать угарными выхлопными газами старого дизельного автобусного двигателя, даже не пытаясь вырваться на оперативный простор, - это было весьма странно для Нового Наглого, скрывающегося сейчас за черными, непроницаемыми стеклами.

  

   Автобус свернул на другую улицу, и они поехали мимо городского парка, подминая тени старых лип распластавшиеся на асфальте чернильными кляксами. Странно медлительный джип свернул следом. В отношении внешности и намерений невидимого водителя можно было строить любые догадки, в том числе самые неприятные - уж не сам следователь Прокуратуры Гладышев решил проследить маршрут подозреваемого Егорова. А может и готовит силовой захват. Поди узнай, сколько человек сидят в машине.

  

   Пока ехали по городу, пассажиры все прибывали и прибывали, потом оживленной стала только высадка. Покинул автобус мужчина с собакой, которая сейчас же потянула хозяина к ближайшему фонарному столбу. Она долго терпела, теперь нужно было срочно отметиться. А черный джип все не решался на обгон.

  

   На окраинной остановке "Пролетарская" вышли практически все пролетарии и даже старушки, не говоря уже о симпатичных женщинах. Егоров остался в пустом громыхающем салоне один на один с кондукторшей.

   - Скоро ли доедем до санатория "Подснежник"?- нервно поинтересовался последний пассажир у билетного работника.

   - Сейчас будет "Нахаловка", а следующая остановка - санаторий,- беззаботно ответила дама, шею которой обременяла кожаная сумка со звонкой монетой.

  

   Егоров поблагодарил за информацию и, косясь на дорогу, убегающую в прошлое, уселся поблизости у окна. Ночные страхи вновь ожили, пробежали по салону, стуча коготками, обдав холодком затылок. Вскоре автобус и сопровождающий его "Чероки" выехали на загородное шоссе. В этом Николай Витальевич лично убедился, едва не вывихнув шею, оборачиваясь назад.

   - Не волнуйтесь,- успокаивающе сказала кондуктор, - мимо не проедите, "Подснежник"- конечная остановка.

   По мере того, как окраины города удалялись дальше и дальше, все шире и шире разворачивались просторы полей, с полосками и островками невспаханной земли, заросшей густой, пыльной травой и деревьями хвойных пород.

  

   Егоров посмотрел в окно. Проклятый джип крался по пятам. Впрочем, теперь он даже при всем желании не мог бы обогнать автобус. Они ехали по узкой лесной дороге - в темно-зеленом хвойном туннеле. Солнечные лучи пробивались сквозь ветки, жаркими пятнами падали на заросли папоротников. Эта игра света и тени создавали своеобразный стробоскопический эффект, который оказывал гипнотическое воздействие на сознание.

  

   Единственный пассажир склони голову на грудь, руки на колени, расслабился, приняв позу 'кучера'. Мысленным взором он попытался проникнуть в непроглядный салон джипа. Но проникновения не получилось. Его вдруг охватила странная слабость, он почувствовал себя на грани умственной и эмоциональной перегрузки. Егоров прекратил попытки, поняв, что может вызвать у себя лишь нервный припадок, который закончится обмороком. Это не было безумием, в полном смысле слова, не само безумие. Это лишь глубокое эхо, возможно, лишь отголосок безумия, такой же тихий, как взмах крыла летучей мыши в темной пещере. Он откинулся на сидении и вытер с висков выступивший пот.

  

   Деревья неожиданно разбежались в разные стороны. Они выехали на открытое место, метрах в ста виднелось двухэтажное здание с пристройками. Автобус остановился, кондуктор объявила о конечной остановке. Джип пропылил мимо и остановился у самого парадного входа санатория. А Егорову пришлось топать от остановки через площадку, покрытой потрескавшимися бетонными плитками. И все это время зловещий джип поджидал его, стоя неподвижно.

  

   Создавалось впечатление, что там внутри никого нет. Но они, несомненно, были. Кто-то же вел машину, не сама же она катилась... "Хоть бы одна зараза приехала со мной в санаторий",- досадливо подумал Николай Витальевич, озирая пустынные просторы и стену леса, прикрывающего тыл здания. Автобус развернулся у него за спиной и тотчас уехал, словно водитель и кондуктор хотели поскорее убраться из опасной зоны.

  

   И впрямь это была зона. Зона тишины. Не было слышно пения птиц и даже стрекота кузнечиков, а ведь как припекает! Егорову показалось, что он по-прежнему лежит в номере отеля и видит сон. Все его движения приобрели некую иллюзорность, свойственную галлюцинациям. И даже черная глыба лакированного металла и зеркального стекла ему стала вдруг почти не страшна. Когда он поравнялся с джипом, обе его передние дверцы разом открылись, словно надкрылки гигантского жука, собирающегося взлететь.