В начале ноября 1943 года был высажен десант в Крыму, получивший название ''Огненная земля''. Это был отвлекающий десант, и его цель: привязать к себе часть дивизий немцев, чтобы со стороны Азовского моря высадить основной десант Красной Армии. Нужно было создавать видимость, что десант у посёлка Эльтиген - это главное направление удара Советских войск в Крыму.
Каждую ночь из посёлка Кратково, расположенного на крутом обрывистом берегу Чёрного моря у Керченского пролива, от плавучего причала отходили мотоботы с пополнением, боеприпасами и продовольствием. Их сопровождали катера - ''морские охотники''. А с воздуха продовольствие отважным воинам сбрасывали на парашютах ночные бомбардировщики У-2 из женского авиационного полка.
Немцы уже к тому времени сумели по Дунаю доставить на Чёрное море несколько десятков самоходных барж. Это были плоскодонные быстроходные суда, способные перевозить грузы, и имеющие на палубе 3-4 скорострельные пушки. Их осадка 0,5 метра. Баржи эти подходили к берегу, где находился десант - отряд нашей морской пехоты, с моря обстреливали десантников из пушек, а самое главное: не допускали к десантникам наши мотоботы.
Перед катерниками 2-й БТК была поставлена задача: нападать на немецкие баржи, топить их, а при невозможности топить, отгонять от прибрежной полосы занятой десантом.
Базируясь в порту Тамань, вместе с катерами - ''морскими охотниками'' каждую ночь выходили торпедные катера нашей бригады из пролива, и поджидали немецкие баржи. Попытки торпедировать их не имели успеха. Во-первых, потому что торпеды ставились на глубину два метра, а баржа, оказалось, сидит в воде всего на полметра. Во-вторых, торпедировать суда нужно с расстояния 2-х кабельтов. Это 360 метров. Иначе торпеда не станет боеопасной. Проще говоря, при попадании в борт судна - не взорвётся. В-третьих, бой ведётся ночью, и обычно в штормовую погоду. Командиру торпедного катера необходимо в полной темноте определить расстояние до врага, его скорость, в уме рассчитать - под каким углом выстрелить торпеду. И все эти задачи решает командир катера, не выпуская из рук штурвала, под непрерывно стегающими струями брызг, которые поднимают волны при предельной скорости торпедного катера, необходимой в момент атаки.
Вместе с тем, команда немецких барж располагалась на высоте 5-6 метров над уровнем моря в ходовой рубке, закрытой даже от ветра, и имела полную возможность в комфортабельных условиях вести круговой обзор в бинокли ночного видения. Они обычно первыми обнаруживали наши катера. Открывали плотный заградительный огонь и, меняя скорость и, маневрируя курсом, уклонялись от наших торпед. Но, вступив в бой с торпедными катерами, они отвлекались от своей основной задачи - топить мотоботы. А мотоботы, пользуясь этим, безнаказанно доставляли пополнение и груз на ''Огненную землю''.
В этих ночных боях неоценимую помощь оказывали нам ''катюши'', стоящие на некоторых катерах. По разноцветным трассам, идущим от немецких пушек, легко можно было определить местонахождение вражеских барж, а, определив, сделать один-два залпа по скоплению барж. Этого всегда было достаточно, чтобы немцы ретировались с поля боя, при этом неся потери от снарядов ''катюши''... На рассвете мы получали приказ возвращаться на базу.
Так было и в эту ночь.
В полной темноте катера подошли к берегу у посёлка Кратково, где нас ожидали два пограничных катера. Пришвартовались к одному из них, где собрались все командиры и разработали план взаимодействия в предстоящем бою.
Старшим в группе был командир одного ''морского охотника''. После совещания он дал команду: ''По катерам!''
Катера выстроились в кильватерную колонну. Первым идёт катер - ''пограничник''. Его ход медленный, и на торпедных катерах заглушили по одному двигателю, а второй двигатель перевели на малый ход... Идем, не теряя из видимости впереди идущий катер... Примерно, через тридцать минут слышу крик в стороне от нашего курса по правому борту. Кричат группой одно слово: ''Помогите!''
Докладываю об этом командиру. Он отвечает: ''Понял!''
Но выйти из строя мы не можем, и поход в темноту и в неизвестность продолжается...
Через два часа нас начали обстреливать немецкие баржи из пушек. По трассам определили, что их более двадцати штук. От каждой баржи сыплются пучки трассирующих снарядов... Кажется, что все эти светящиеся струи летят к нашему катеру, и, не долетая, вдруг меняют своё направление... Это они, ударяясь об воду, рикошетят или взрываются, не долетев до катера. А иные струи проносятся над катером...
Чтобы не обнаружить себя, ответный огонь пока не ведём. Стараемся подойти поближе к баржам... Хотя понимаем, что немцы по нашим белым бурунам, что оставляют гребные винты катеров, давно нас видят. Огненные трассы всё ближе к катеру... Командир часто меняет курс, уклоняясь от трасс...
Барж не видно, а огонь всё плотнее... Мы заглушили моторы, и стараемся определить курс и местонахождение барж. Определившись, идем на сближение под одним двигателем, пока огонь ведётся в сторону от нас... Даём полный ход... и сразу попадаем под плотный огонь немцев... Бой идёт минут тридцать, и внезапно утихает. Нам так и не удалось приблизиться к баржам на дистанцию торпедного залпа. А в тёмную не имея уверенности, что торпеда достигнет цели, стрелять - негоже! Она очень дорого стоит.
В то время ни немцы, ни мы не имели локаторов, и в темноте работали на удачу... кому повезёт!
На рассвете, получив приказ на возвращение, катера, набрав полную скорость, самостоятельно взяли курс на базу. Если с вечера мы к побережью, занятому десантом, двигались группой, то к утру теряли из вида друг друга. Утренний рассвет уже позволял видеть нам за полмили, и мы с боцманом заметили идущий полным ходом к проливу торпедный катер. Одновременно с ним увидели и ещё один предмет на воде.
Этот тёмный предмет не напоминал ни буй, ни шлюпку. Он не двигался, а был неподвижен.
Впереди идущий катер прошёл мимо этого предмета, не сбавляя скорости...
Командир нашего катера на мой доклад: ''Вижу по куру 15 градусов неопознанный предмет!'', крикнул в ответ: ''Я жду конкретный доклад о предмете!''
Командир тут же изменил курс влево на пятнадцать градусов. Мы напряжённо изучали глазами приближающийся предмет, но тщетно... Никто, ни командир, ни боцман так и не поняли что это, пока, по мере приближения не увидели, что это торчит из воды носовая часть мотобота. Ещё ближе... видим, что за стойки носового ограждения держатся люди. Насчитали их шесть человек.
Катер на расстоянии 8-10 метров застопорил ход. Быстро бросаем в сторону мотобота бросательный конец... Но его никто из висящих людей не пытается взять в руки. Стало ясно, что люди уже не имеют сил свободно самостоятельно двигаться... Они окоченели в холодной воде.
Подойти ближе командир не рискнул. Можно прикоснуться случайно к корпусу мотобота, и он уйдёт под воду.
Выбрав бросательный конец, я привязываю его к своему туловищу, поверх резинового костюма, называемого ''Белонем'', и прыгаю за борт... Подплываю к первому, ближнему ко мне человеку, обхватываю его руками, а боцман - глав.старшина Кухарёнок и пулемётчик - матрос Никитин стремительно подтягивают меня к катеру... Передав спасённого радисту - старшему матросу Каплунову, плыву за следующим... Так повторилось несколько раз. Затем меня сменил боцман...
Сняв с полузатонувшего мотобота всех шестерых человек и разместив их в катере, дали радиограмму на базу: ''Следую на базу, имею на борту раненых. Подпись - Попов.'' Старший лейтенант Попов - командир нашего ТК 75.
Пострадавших разместили так: двух в машинном отделении приняли мотористы. Среди этих двоих была одна женщина. Троих разместили в ходовой рубке. А один настолько застыл, что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не смог согнуть и туловище. Его на носилках положили на палубе на машинном люке.
Через 30-35 минут мы пришвартовались у причала порта Тамань. На причале уже ожидала скорая помощь. Передав пострадавших медикам, мы больше ничего не слышали о дальнейшей их судьбе.
Так прошла одна из сотен таких же боевых ночей 2-й БТК.