Аннотация: Желание жить, порой, творит необъяснимое
Абидеми Мумбала стоял на помосте, а внизу шумела разношерстная толпа зевак, проходящих мимо. Опытный, умудренный годами охотник никогда в жизни не видел столько людей. Все они были разными, носили разные одежды, но большинство походило друг на друга, как братья. Их светлая кожа так же была в новинку для Абидеми, глаза никак не могли привыкнуть к этому. Также их непривычные наряды, яркие, прикрывающие почти все тело. Прохожие пялились на него, а он устало изучал их - мужчин, женщин, детей. Таких разных, но столь похожих для него.
Кандалы на руках и ногах доставляли охотнику небольшой дискомфорт. Спина все еще болела. Несколько дней назад он оказался нерасторопен и за это жестоко поплатился. Если бы до этого многолюдного селения было бы далеко хозяева избили бы его еще сильнее. А так, он, и такие же как он пленники будут переданы новым хозяевам. Чтобы хозяева дали большую плату, товар должен выглядеть привлекательно. Это Абидеми хорошо знал, ведь порой сам продавал добычу другим племенам, своим соседям, там, далеко на полдень, откуда его привезли.
Абидеми уже давно понял, что попался в лапы к таким же охотникам, как и он сам. Только их добычей являлись не звери, мясо которых пригодно для пищи, а люди. Этих охотников его собратья по несчастью называли рабовладельцами. От дома Мумбала отделяли многие и многие дни пути, широкая вода, которая чуть ли не погубила их всех в своей пучине. Он, как и любой, рожденный на воле, грезил свободой, но то, что хозяева делали с теми, кто пытался бежать ужасало. Пока караван шел из его родных земель на ночь, еще никому не удавалось бежать. Зато запоротых, затравленных и забитых насмерть камнями и палками было не так уж и мало, чтобы усомниться в шансах остаться в живых после попытки побега. Охотник пытался придумать выход из этой ловушки. Обдумывал различные планы, но это рабовладельцы, его новые хозяева, были отличными мастерами своего дела. И если Мумбала умел затравить свою. привычную дичь, то и они умели добыть и не упустить свою.
Рабов было много. Мужчин везли отдельно, но были в караване женщины. На его языке говорили единицы. Слишком уж из далеких земель попал он к этим работорговцам. Но за время долгого пути он научился понимать почти всех братьев по несчастью и немного научился понимать язык хозяев. Совсем немного.
К помосту подошел пожилых лет мужчина с обрюзгшим лицом, облаченный в яркие одежды и о чем-то заговорил с зазывающим покупателей работорговцем. Тот оживился и начал кивать и поддакивать, показывая в сторону своего товара. Покупатель, а уверенность Абидеми в этом была неоспорима, поднялся на парапет, прошелся мимо нестройных рядов живого товара. Несколько рабов получили легкие удары палкой от идущего следом господина, чтобы выпрямиться, встать ровнее, подтянуть животы и выкатить грудь.
Покупатель покачал головой, после чего хозяин поморщился и затараторил что-то, видимо расхваливая и приукрашивая свой живой товар. Он подошел к одному из самых крепких мужчин, показал на его мышцы на руках, шлепнул палкой по сильной спине, заставил открыть рот и оскалить белые зубы.
Но, покупатель выглядел недовольным. Он показал руками какие-то знаки, хозяин заспорил. Все это продолжалось несколько минут, после чего, видимо придя к договоренности, они пожали друг другу руки. Покупатель достал позвякивающий мешочек, отсчитал оттуда какие-то камушки или вещи, на них похожие, Абидеми не разобрал, что это была за мелочь, видимо местные ценные вещи, заменявшие этим людям средство обмена в виде ракушек, столь привычных для охотника из южных земель. После всех этих манипуляций четырех крепких мужчин передали ему. Мумбала не вошел в их число. Они выглядело лучше чем он, казались сильнее и их возраст вряд ли перевалил за второй десяток.
Торговля продолжалась. Покупатели, подобно первому, приходили и уходили. Абидеми изнывал от жары и голода, но поить и кормить их, видимо пока не собирались. Шел торг, а товару не к чему отвлекать посетителей.
Мумбала смотрел на то, что происходит и в его сердце все сильнее и сильнее разгоралась бессильная ярость. Разве он, охотник, добывающий пропитание среди густых лесов, должен быть здесь? Разве его должны рассматривать, подобно мясу или фруктам в корзине? Разве он товар? но кандалы, висящие на руках и ногах говорили о том, что так и есть. Абидеми, сквозь бессильную злость думал о том, как сбежать, он не мог сдаться, но придумать выхода из столь сложной ситуации у него не получалось.
Далеко за полдень, когда многие из его товарищей по несчастью ушли с новыми хозяевама на площади появилась процессия воинов. Абидеби видел таких несколько раз. На них были блестящие одежды из очень прочного материла, названия которого охотник не знал. Этот материал перемежался с толстой кожей и тканью и давал надежную защиту от ударов костяного ножа, дубины и лишь заточенным копьем можно было попытаться проколоть эту защиту, но и здесь шанс поразить тело белокожего воителя был невелик. Впереди шел, высоко подняв голову, их предводитель, закутанный в алую накидку. Высокий, статный, с широкими плечами, выдававшими в человеке воина и холодными глазами, говорившими о том, что этот человек сразил не одного и не двух своих врагов в бою. Мумбала, смотря на этого здоровяка решил, что к ним идет не меньше, как какой-то местный вождь или по крайней мере первый воин племени белокожих.
Не то вождь, не то первый воин остановился у помоста. На лице их хозяина при виде нового покупателя сложилась кислая и вымученная улыбка, он поклонился, хотя ранее никогда этого не делал, что послужило еще одним поводом для того, чтобы охотник поверил в то, что перед ним вождь этих белокожих. Ведь их хозяин вряд ли бы кланялся кому-то кроме очень значимых в этой земле людей.
Сопровождающие вождя воины остались внизу, а сам он поднялся по ступеням раскачивающейся вальяжной поступью. Надменным взглядом оглядел порадевший строй рабов - братьев Абудеми по несчастью, неспешно прошел взад и вперед мимо живого товара, показал хозяину какой-то знак, тот попытался запротестовать, начал было что-то говорить, доказывать. Но жест поднятой рукой и грозный голос оборвали его. Вождь повторил два разу одну и туже фразу.
Хозяин осунулся, покачал головой и развел руками. Видимо условия сделки его совершенно не устраивали, но отказаться от нее он не мог.
Их купили. Что дал взамен этот вождь их прежнему господину осталось загадкой. Абидеми и еще двадцать три мужчины, звеня кандалами, топали по улицам поселения, которое казалось жителю далеких южных земель совершенно бесконечным. Огромные здания с ровными стенами, вымазанными глиной. Никаких плетеных строений, почти никаких растений на улицах. Даже дорога вымощена камнем.
Идя в веренице рабов Мумбала думал, что может теперь ему удастся сбежать, но как? Он привык к жизни в густом лесу, где полно зелени. А эти люди жили в других джунглях - из глины и камня. Это был совершенно не его мир, здесь он казался себе совершенно слабым, беспомощным и совершенно ничего не понимающим. Незнающим, как сделать верный шаг. Идя через этот огромный город охотнику казалось, что он попал в иной мир, где правят иные боги.
Апогеем увиденного стало то, что вдали Абидеми узрел грандиозное строение, подпирающее собой сам небосвод. Он видел вокруг много построек. казавшихся ему невозможными, возведенными не людьми, а какими-то существами из тех сказок, что рассказывала ему старая бабка. Люди не могу сооружать такое сами, это немыслимо. Но увиденное строение превосходило все прочие. Нет, увидев это чудо Мумбала уверился окончательно, только богам под силу создать такое. Немыслимое мастерство, нечеловеческое. А эти белокожие - они боги? Или они отняли это у богов или нашли? Охранники, сопровождавшие их, совершенно не походили на существо наделенных нечеловеческой силой, они злорадно посмеивались над конвоируемым, пихали их и тыкали древками копий, наконечники которых поблескивали на солнце.
Рабов подвели к уходящей далеко вверх стене грандиозного здания. И тут Мумбалу понял. Это храм, что еще может быть столь огромно, столь грандиозно и могуче. Место, созданное богами для поклонения им. А что любят боги? Боги этих белых людей сильны и благосклонны, они дали им столько волшебных даров, что те преспокойно ходят в них, носят с собой. Нет, эти боги не едят нектар и не обходятся хорошо сложенной хвалой. Мумбала знал ответ - эти боги любят кровь. И он осознавал, зачем их привели сюда. Их, пленных чужеземцев, взятых у работорговца. Смерть. Это то. что ждало их всех впереди. Смерть и ничто больше. в душе Абидеми вспыхнул яростный огонь. Вот так значит, его жизнь - это пища для богов этих белых людишек. Пища. но пища может бороться. Главное не потерять бдительность, не смириться и, когда представится момент обмануть белокожих и их богов. Выжить любой ценой.
Их погнали куда-то вниз по коридорам, больше похожим на лабиринт. Их заперли в комнату, где стояли миски с едой и кувшины с водой, но не смотря на решетку на двери, кандалы снимать не торопились.
Абидеми не притронулся ни к питью ни к еде. Он знал, что часто жертву опаивают дурманящими зельями, чтобы та стала податливой и сама с радостью отправлялась ба на заклание. Вот значит как вы ублажаете своих божков. Они не любят сопротивляющихся жертв, они любят получать доступное мясо, бьющееся в агонии и истекающее кровью.
Часть рабов почти сразу решила устроить склоку из-за еды, рассчитывая, что никто этого не пресечет. Они ошиблись, в помещение почти сразу вошло несколько стражников и зачинщикам не поздоровилось. Стражники били умело, причиняя боль, но не калеча и не нанося ран.
Когда порядок был восстановлен в помещение вошел облаченный в накидку цвета крови темнокожий мужчина.
- Брат. - Проговорил кто-то из рабов, за что тут же получил в челюсть палкой от вновь вошедшего.
- Я не брат вам, - проговорил вошедший надменно, - то, что моя кожа темна ничего не значит. Вы рабы, я хозяин.
Говорил он на одном из языков, наиболее распространенных среди рабов и все присутствующие сейчас понимали его. Кто-то полностью, кто-то отчасти, но видимо в задачу этого человека входило именно пояснение основных вещей, не требующих хорошего знания языка.
- Это ваша еда, это ваша вода. Ешьте, пейте, спите. Завтра утром будут игры. Вы пойдете на поле, далее он произнес слово, которое звучало как "колизеум", но значения Абидеми не знал. Видимо на языке белокожих так называли место поклонения богам. А этот чертов "брат" их прихвостень сейчас объясняет как лучше овцам отправиться на заклание. - Во славу богов и на потеху римлян вы сразитесь с другими воинами, прольете кровь и те, кто из вас выживут отправятся в, далее вновь звучало неизвестное им слово, которое прозвучало, как "ланистиа".
Он ушел, стражники по одному расковали им руки, но оставили кандалы на ногах, вышли и вновь заперли комнату.
- Это арена, - я слышал об этом, - проговорил один из рабов, - нам конец.
Абудеми решил пока что молчать, не вмешиваясь в разговор и не делясь с остальными своей истиной, до которой он додумался сам.
- Почему ты говоришь та, брат. Мы сразимся и если боги благословят нас, мы выйдем живыми и свободными. Это испытание, которое послали нам боги.
На лице Мумбала заиграла улыбка. Говорящий был отчасти прав. Только боги этих белокожих не благословят ни его, ни кого из собравшихся здесь. Нужно быть умнее, хитрее и рассудительнее, чтобы одурачить всех и остаться в живух. Не пить эту воду. не есть эту еду и держать ухо востро.
- Где были твои боги, когда меня схватили? Когда схватили его и его, - один из рабов поднялся и начал спорить, - и тебя. Боги покинули нас.
И тут в голову охотника пришла мысль. Дикая, невероятная мысль. но, что если...
- Тогда, может стоит позвать их? - Проговорил Абидеби.
- Позвать. Мы далеко от родных земель. Очень далеко.
Говорящий был прав. Здесь жили другие люди, ими правили другие боги, но храм, есть храм, здесь много силы, много пищи для богов. Возможно боги его народа придут сюда на их зов, чтобы поживиться. они как никак велики и могучи, а так же бессмертны. Чего им терять? Пока будет идти спор между богами белых людей и их богами им всем. возможно, удастся сбежать. Он не думал просить помощи у своих богов, он просто хотел позвать их сюда, в этот храм. Эта идея казалась ему отличной.
- Если хорошо позвать, боги услышат. - Проговорил Мумбала.
- Боги отвернулись от нас. Здесь нет их власти. Здесь правят боги этих белолицых уродов. - Говорящий стукнул кулаком об ладонь. - Ты видел их женщин, тощие, словно тростник, страшные, светловолосые. Как сильны должны быть их боги, коли такие женщины рождают столь сильных воинов? Как должны быть сильны их боги, если даровали им такие жилища, такое оружие и броню?
- Это не боги, это демоны. - Проговорил еще кто-то.
- Демоны?
- Да, ифриты, дафары, порождения тьмы, а не боги.
- Хочешь сказать, это племя поклоняется злым духам?
- Посуди сам. Наши боги добры и милостивы, они светлы, как день. А наша кожа. какая она?
- Черная.
- А у них?
- Белая.
- А значит их боги - иные.
Логика говорившего не понравилась части рабов, начался бессвязный спор, который остановила громкая реплика, Абудеми.
- Тихо братья. тихо.
Его действительно послушали и спор стих, а охотник проговорил.
- Какой бог дал бы человеку столько, сколько есть у этих белокожих? Их земля увядает, мы все видели это. Их почва становится камнем, она больше не родит - это их расплата. Кто может подарить такие жилища, подарить деревянных рыб, что несутся по морю, вмещая в себя людей? Мы видели их женщины - это их расплата. Кто может дать такое оружие? Оно сверкает и так остро, что разрубит человека пополам. но вот мы здесь - и видимо это расплата. Из нашей крови и крови таких как мы делаются эти блестящие клыки.
Мумбала помолчал немного, раздумывая над следящей фразой:
- Точно говорю, такое дали им демоны. Боги разумны, они не дали бы столь злым людям такие вещи. Только нечестивые твари могли снарядить белолицых такими вещами, но взамен они хотят от них нашей крови. Кто же они?
Повисла тишина.
- Братья, - проговорил Абидеби, - мы должны позвать. Боги услышат нас. они придут.
- Жертва, нас спасет жертва. - Прошептал кто-то, а остальные воодушевленно посмотрели на него.
Двадцать четыре мужчины сели в круг, скрестив ноги и сложив руки на колени. Повисла тишина. Сердца бились, мысли успокаивались, дыхания уравнивалось. Их ладони начали танец. Вначале не ровно, хлоп, хлоп, хлоп хлоп. Хлоп, хлоп, хлоп хлоп хлоп... По потом они вошли в ритм. Глаза их закатились, они начали петь.
Лишь один из них не вошел в транс, Мумбала, будучи охотником, знал, что нужно ждать. На охоте это самое важное, ждать нужного момента. И когда он настанет, один удар, один рывок, одной действие приносит ожидаемый результат.
Абудеми хлопал и пел вместе со всеми, но в отличии от прочих он ждал, ждал когда придут боги...
То, что увидел стоящий на страже у входа к рабам легионер, не узнает никто. Но Абудеми, ставший частью единого целого организма переплетенных в единое человеческих тел, рук, ног и голов, проломивших единым напором решетку, отделяющую их, пленников, от коридора, за которым ждала свобода, видел в глазах этого человека страх. Мумбала частично перестал осознавать себя, он стал единым с товарищами по несчастью. Но в то же время, чувствуя все их тела, как свое он не потерял разума и продолжал мыслить так же, как и до начала их песни. В тот страшном, последнем ритуале к ним снизошла сила, объединившая их. Их всех, бессильных и бесполезных пленников, которым была уготована смерть ради торжества богов этих белокожих ублюдков.
Рот Абидеби смеялся, смеялись и рты всех тех, с кем он пребывал мгновения назад в камере. Теперь все они неслись, катились черной бесформенной массой вперед. Первый стражник пал, он не успел даже вытащить клинок, но безумный вопль страха явно привлек внимание.
За поворотом коридора их уже ждало трое вороженных короткими копьями и большими щитами солдат. Глаза их расширились при виде того, что освещал скудный свет факелов. Огромная, размером с быка, черная биомасса неслась им на встречу. Из аморфного тела гротескно торчали руки и ноги, тело извивалось, дергалось, рты издавали смех, рычание и хрип, что-то бессвязно выкрикивали. То здесь то там из него виднелись скалящиеся белоснежными зубами и орущие что есть сил головы.
Воины не отступили, слаженно ударив копьями, прикрылись щитами.
Абидеми почувствовал боль, он был уверен, что рану принял на себя другой его собрат. Но тело стало единым и каждый чувствовал боль, причиненную собрату. Они заорали еще громче, а лишь секунду назад, казалось, что громче уже невозможно. Больше двух десятков глоток издали ужасающий вопль, от которого кровь стыла в жилах, а на спине выступал пот.
Они всей массой навалились на щитоносцев. Те оказались умелыми воинами, но против немыслимого противника, явившегося, казалось из самого сердца тартара, не помогало даже их чудесное оружие. Руки хватали щиты, вырывали их, тянулись к солдатам. Черная масса навалилась и через секунду подмяла под себя защитников коридора.
Мумбала хотел бежать дальше, но большинство его собратьев решили утолить свою жажду крови, жажду убивать, рвать и наслаждаться этим моментом. Как глупо, как бездумно тратилось столь драгоценное время. Нужно прорываться вперед, пока эти белокожие в растерянности, стремиться к выходу из этого колоссального строения, ставшего для него, привыкшего к жизни в джунглях в каменным лабиринтом. Некогда останавливаться! Но с каждым мгновением Абудеми все больше и больше понимал, что только ему удается удерживаться на грани между здравомыслием и безумием, хоть от части не теряя рассудительность мышления. Все его собраться, по большему счету, стремительно превращались в обезумевших от ярости, злобы и боли существ, зверей лишенных разума, не способных к каким-то логическим выводам, а стремящихся лишь убить как можно больше врагов. При таком повороте событий, Амунеми в этом не сомневался, не смотря на всю их силу, ярость и злобу и тот ужас, который вселял их вид в сердца людей, скоро им придет конец.
Острые копья пронзят их плоть, она истечет кровью, обессилит и рухнет. все, что случилось с ними, чудесное избавление, дар их далеких богов, станет напрасным. Охотник собрал волю в кулак, прислушался и понял - там, дальше по коридору за поверженными щитоносцами кто-то раздавались крики и отнюдь не крики ужаса и паники, а четкие приказы, отдаваемые громким, собранным голосом. Надо действовать.
Мумбала воззвал к своим братьям, потянул их своей волей вперед, что было мочи пытаясь подавить их ярость и кровожадность. Это, казалось бы, простое усилие отняло у него много сил. На лице выступила испарина, но собранный из тел ком плоти двинулся дальше, переваливаясь из стороны в сторону. Теперь он был грузен, неуклюж и, казалось, насытился этими первыми смертями. Головы хрипели, выли, стенали, создавая ужасный шум, мешающий Абудеми сосредоточиться и подумать, куда двигаться и как выбираться из этого проклятого места. Движения десятков руки и ног становились разрозненными. Туша пару раз рухнула на пол, пара кистей висел плетьми, несколько конечностей двигались не так быстро, как было нужно. Гротескное, гигантское тело кровоточило. Такими темпами вся надежда на спасение грозила обернутся полным провалом.
Ноздри охотника почувствовали запах гари. Чертовы белокожие ублюдки решили спалить их здесь в лабиринте. Нужно двигаться быстрее.
Сбоку показался проем и лестница, ведущая наверх. Но радость Абунеми длилась считанные секунды. Сверху полетели стрелы, две или три воткнулись в тело от чего головы взвыли, зашипели, застонали и вся туша неуклюже рванулась в атаку. Охотник проклинал своих собратьев, взывал к ним, но те были глухи, их вела жажда убивать. Они не хотели просто спастись, спрятаться, удрать, затаиться. Они хотели убить как можно больше белокожих, а то, что дальше их тоже ждала смерть - пускай, их это не волновало. Они уже не были людьми и инстинкт самосохранения пропал вместе с остатками человечности. Абунеми остался единственным не потерявшим разум среди них. Нет. он не остался человеком, он являлся частью этого ужасного, невероятного существа, но не лишился до конца своего естества, осознания себя самого. Он не перестал воспринимать себя человеком со стремлениями, желаниями и чувствами. Человеком, наделенным разумом, а не кровожадным, звероподобным чудовищем, жаждущим только убивать и ничто более.
Израненная туша взметаясь и падая преодолела подъем, получив не меньше десятка ран от стрел. Вверху стояли щитоносцы, их оказалось больше чем там, внизу. За их спинами скрывались лучники выпускающие новые и новые стрелы. Белокожих собралось много, больше десяти и они явно готовились встретить врага. Казалось, им было плевать, кто против них стоит, пускай человек, пускай порожденная тартаром тварь, пришедшая из самых ужасных снов, столь гротескная и невероятная, что разум до конца не воспринимал ее. Эти белокожие оказались сильны духом и верили в свою победу. Их хранили очень сильные боги, стоящие за каждым из них и каждый из противостоящих Абудеми, казался ему не просто человеком, а существом, наделенным высшей силой. Шансы на спасение казались ничтожны.
Мумбала собрал все, что только оставалось в его душе, всю силу воли, все желание жить, все стремление бежать, отринув. на сколько это возможно, желание сражаться и убивать. Он попытался взять под контроль обезумевших от ярости сотоварищей. Он с еще большей остротой почувствовал боль от каждой раны, ощутил тяжесть своего огромного тела, его неповоротливость, грузность, осознал, как жизнь с каждой каплей крови покидает его - огромного, ужасного монстра, созданного неведомым, ужасающим ритуалом во славу каким-то богам и силам. И в этот самый миг, когда силы охотника были на пределе, словно тетива лука, готовая вот-вот пустить смертоносную стрелу в полет. В это мгновение его сотоварищи стали его частью, он взял верх, став во главе, покорив их тела, их души, их плоть и кровь, остатки их разума, воспоминаний и чувств, самых острых, самых главных и ярких, которые не успела выжечь безумная ярость монстра.
Тело чудовища сжалось в одной мощной конвульсии, пытаясь принять более привычную человекоподобную форму. Руки рванулись вперед, пытаясь расшвырять щитоносцев, освободив проход, чтобы вырваться наружу. Те отступили, даже у смаых храбрых воинов при виде происходящего перехватило дыхание и страх перед немыслимым и невероятным сжал их сердца. Нет, они не побежали и не упали в панике. Эти солдаты были готовы сражаться, защищая себя и своих товарищей, но им нужны были мгновения, придти в себя от увиденного.
Время, столь нужное охотнику, чтобы бежать.
Куски плоти отваливались сами, а какие-то были отсечены ударами клинков. Его глаза видели, как вспыхнуло пламя, его облили каким-то веществом и тело вспыхнуло. Та безумная боль, которую он испытывал до этого не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытал сейчас. Но даже в этот миг, горя, он не терял рассудка и повторял про себя лишь одно - бежать! Его держало осознание единственной мысли, что сдайся он сейчас, смерть, от которой Мумбала так настойчиво пытается сбежать, неминуема. Причем не просто смерть, а полнейшее небытие. Он станет частью этой грузной издыхающей твари без разума, исчезнет, сольется с потерявшими разум собратьями, ставшими частью его. Он не мог себе этого позволить. Охотник бежал, обгорая, рвался вперед, уменьшаясь, словно выгорая, съеживаясь, оставляя за собой след из крови, внутренностей, обугленных конечностей. Но Абудеми вырвался, каким-то чудом, неведомым и непонятным он пробежал несколько кварталов, горя и рухнул в сточные сооружения. Он плыл в зловонной жиже испражнений, пытаясь осознать кем ил чем стал, испытывал безумную, сводящую с ума боль, но забвение от потери сознания не приходило. Охотник плыл и плыл, чувствуя эту держащую на грани сознания и безумия боль, которая даже не думала утихать.
Он смеялся, из глаз, единственной оставшейся пары глаз лились слезы. Мумбала выжил, но не лучше ли было умереть?