|
|
||
Зубы! Зубы - это было первое, что он ощутил или, вернее, опознал: остальные части тела пока не откликались на позывы нейронных цепочек. Его десны, плотно набитые этими полусгнившими костяшками, ныли как после гриппа. Сознание время от времени то заводилось, то опять отказывалось начинать работу, выдавая незатейливые картинки, видимо из совсем недавнего времяпрепровождения: рябит, полосит, линует? Нет! Это какие-то дурни в полосатых рубахах. Садисты! Настоящие садисты! - тычут в лицо огурцом и полупорожним стаканом. Теперь понятно почему язык обнаружил несколько прорех во рту. Да - язык! - вот и он. Здравствуй! Как я скучал без тебя... Селезёнка голова и печень не встречают столь радушного приёма. Глаза, оказалось были открыты, и, видимо не закрывались никогда. Митя, временно заработавшей дрожащей рукой, решил оценить размер ущерба. Причиняя плоти невозможные боли и с трудом поддаваясь деформации локтевые и плечевые суставы всё же внемли голосу разума. Не сгибающиеся пальцы как слпцы-поломники влазиющие в каждую щель, на ощупь нашли эпицентр боли. Зубов действительно не хватало, но это было лишь полбеды. Не хватало также волос на голове, в носу, ресниц и... нет, на глаза просто был наброшен диван. Вернее, заработавший вестибулярный аппарат нашёл, что тело лежало вниз глазами лица. Голова продавливалась в самых, казалось, твёрдых местах. Ей хотелось плакать от боли, жаловаться, найти, наконец, виновного. Виновный не находился, а тем временем рука скользила ниже, распознав по пути заволосневшую грудь, пресс, пупок и...
Кто-то истомно застонал. Митя брезгливо одёрнул руку от чужих гениталий. Память опять подвела его. И в этом не было бы ничего необычного, если бы ни одно но. А именно то, что из всего митьковского движения выделялся Митрий своей феноменальной памятью. Трудно поверить, но дело доходило до того, что составляемые им расчёты, включая бизнес план, прожект, смету дебета - кредита и прочие заумные дела, могли захватывать перспективы, казалось, недостижимые и охватывали временные промежутки от 8 до 12 часов наперёд.
Но это было уже не важно, а важно было то, что перед Митей стояла дилемма всех времён и народов: быть или не быть. После недолгих, но мучительных раздумий Митрий решил, что всё-таки быть и подобно раку отшельнику попятился (а именно потому, что пользовался при этом исключительно пятками) за пивом. Его рот, безжизненно расхлябанный, загребал кальку и всякий прочий сор. Но это не могло и не должно волновать настоящего митька: начинался новый день - новая жизнь - новая вечность...
|