Посадили самолёт, летевший из Сан-Франциско в Сан-Диего (святые города, чёрт подери!). Ну посадили и посадили - эка невидаль! Мало ли аварийных посадок случается в наше неспокойное время?
Пассажиры, тем не менее, недовольны. Они вечно недовольны.
- Ну посадили и посадили, - говорит, повторяя авторские слова один из пассажиров. - Эка невидаль! Что ж, посидим-подумаем. Нам есть о чём поразмыслить. Мы давно уже не думали - пора включить разум. Радоваться надо, а не огорчаться.
- Вы всерьёз насчёт радости? - удивляется молодой человек - лет двадцати, не более.
- Всерьёз, - отвечает собеседник.
И тут, прежде чем продолжить рассказ, автор считает необходимым поведать читателям, кем являются пассажиры сорванного рейса. В зале ожидания кроме них почти что никого нет, да и тех, что есть, по пальцам сосчитать - городок крошечный, аэродром соответственно маленький, построенный только для того, чтобы совершали аварийные посадки (шутка).
Молодой человек носит звание чемпиона по поеданию мацы. Зовут его Камацу. Он действительно похож на японца, но не японец, тем паче что не едят японцы мацу, на дух не переносят. Так что Камацу - это прозвище. Истинное имя чемпиона читатель узнает позже. Тренер Камацу похож на Эйнштейна, словно с фотографии срисовали. Когда вываливает язык, все ахают: "Ну вылитый Альберт!"
Зовут тренера то ли Моргенштерн, то ли Метерлинк (автор не расслышал), В данный момент тренер огорчён поражением подопечного на только что завершившемся турнире.
- Обида меня гложет, - говорит тренер. - До победы нам не хватило одной лепёшки. Обидно... А тебе, видимо, по херу?
- По херу, - честно признаётся молодой человек. - Я вашу мацу уже видеть не могу. До чёртиков надоели мне эти чёрствые, не имеющие вкуса хлебцы! Матушка моя утверждает, что есть мацу, значит гробить желудочно-кишечный тракт.
- Надо, Федя, надо, - говорит визави. - Ты сам выбрал поприще - никто не насиловал.
В некотором отдалении от них какой-то молодой человек мацает девушку, выпуклые прелести которой явным образом требуют подобного обращения. Мацает давно: начал в Сан-Франциско, завершит, видимо, в Сан-Диего.
"Любви все возрасты покорны", - поглощая попкорн, говорит мужчина средних лет в радужной рубашке. Зовут его Гоша Куценко. По всем повадкам Гоша педераст. Трудно сказать, начинающий или махровый, но то, что нетрадиционной ориентации, не вызывает сомнений. Об этой его особенности можно было бы и промолчать, но автор любит расставлять точки над "и" - над нашей ли буковкой русской до одурения или латинской. Над нашей точка смотрится эффектней, как красное пятнышко во лбу улыбчивой индианки.
А ещё в зале ожидания сидят паренёк - бородка клинышком и две женщины. Одна - то ли эскортница, то ли сбежавшая из модного агентства неудачница. Неопределённость статуса сквозит во взгляде и пуговке, расстёгнутой в неположенном месте. Вторая женщина - её подружка-пампушка, которую клонит в сон, и она давно бы уже отдалась похотливому Морфею, если б не громкие разговоры вокруг.
- Какая изнуряющая жара, почти как на Занзибаре, - говорит Гоша Куценко. Ему хочется побалакать. По натуре он человек общительный, как всякий педик. - Я где-то слышал, - продолжает Гоша душещипательный разговор, - что самое прохладное место на Земле находится там, где параллели густо пересекаются с меридианами. Надо только отыскать это место, а это не так просто, как кажется. Знающие люди его скрывают.
Вроде бы ни к кому не обращается, на самом деле адресует слова юноше - бородка клинышком, сидящему напротив.
- А ещё утверждают, что статую Свободы перекрасили в чёрный цвет. Хотели в зелёный, но мусульмане возмутились, а негры согласились. Они всё готовы в чёрный цвет покрасить. Печным лаком. - Пауза. И далее: - И что за жизнь пошла - вчера в радужные цвета намеревались разукрасить, ныне в чёрный сподобились. Чудны дела твои, господи! Могли бы в полоску размалевать, чтобы никому не было обидно.
- И на кого она стала бы похожа? Свобода всё-таки, не халам-балам, а вы - в полоску, как арестантку какую! - прервав молчание, отвечает молодой человек - бородка клинышком. На русском языке, разумеется. Где ещё услышишь русскую речь, как не по дороге в Сан-Диего? Здесь русские под каждым кактусом ищут спасительную тень.
- Ты давно из России приехал? - спрашивает Гоша.
- Три года назад.
- Пообжился?
- Да как сказать...
- Нравится в Америке?
- Не-а, - говорит юноша, - не по мне эта страна.
- Ну, да, - вздыхает педераст Куценко, - она на вырост... А мне некомфортно жилось в России. Не те там перверсии, не те девиации. На редкость однообразна жизнь простого российского гомосексуалиста - ни тебе гей-парадов, ни каких иных радужных увеселений - ни-че-го. Да что там увеселений - порой не хватало простого человеческого отношения. Обидно, когда все вокруг тебя пидаром зовут. Да, я - гей, но это не значит, что я педераст.
- А есть разница? - с удивлением спрашивает юноша.
- Есть и существенная. Если по любви, тогда гей, а если без любви, тогда, безусловно, педик. Лично я ни с кем не сходился без любви - я без любви не сочетаюсь. Да-с. - В его словах звучит гордость. - Россия - страна, в которой мы обижены в самых лучших чувствах. Предвзятое отношение к нам настолько очевидно, что от негодования перехватывает дыхание. А ведь ещё Платон считал, что мужчины, скреплённые узами взаимной любви, являются лучшими защитниками свободы. Только такая любовь, по мнению греческого философа, способна низвергнуть тиранию. Образцом для подобных умозаключений считался "Священный лох", состоявший из 150 гомосексуальных пар. В знаменитой битве при Херонее "Священный Лох" противостоял Филиппу Македонскому и был уничтожен поголовно этим тираном.
- Ну да, ну да, - говорит юноша - бородка клинышком, - и что такое триста спартанцев по сравнению со "Священным Лохом"!
- Вот именно! - восклицает Гоша Куценко, не замечая подвоха в словах визави. - И обрати внимание, подвиг спартанцев известен каждому, стойкость защитников Херонеи - никому!..
Где справедливость?
- Нет правды на земле, но правды нет - и выше, - цитирует Пушкина собеседник.
- Золотые слова, - говорит Гоша. - Классик есть классик. - И продолжает далее: - Радужные перспективы рисовались мне, когда я перебрался в Америку. Время подтвердило правильность моих ожиданий: ЛГБТ, реализуя чаяния греческих мудрецов, захватило власть в наиболее демократических странах. Когда мы победим во всём мире, а в этом нет сомнений, то обязательно построим две столицы: в западном полушарии Содом, в восточном - Гоморру. Содом - понятно где - Вашингтон переименуем незамедлительно, с Гоморрой придётся поломать голову. Скорее всего, её соорудят в Европе. Надо только определить в каком из европейских государств лучшее ЛГБТ-сообщество. Лично я разместил бы Гоморру в Китае - до полумиллиарда жителей, по моей оценке, способны стать адептами нашей всепобеждающей идеологии. Взамен коммунистической. Страна, в которой насчитывают семьдесят миллионов одних только пианистов, должна быть дюже богата нашими приспешниками. Я во всяком случае, верю в радужные перспективы китайцев.
Неведомо откуда появляется негр расцвеченный как птичка какаду. Рассматривая пассажиров, он не спеша пересекает зал ожиданий.
- Я на минуточку, - говорит Гоша Куценко, - на минуточку. - И исчезает вслед за какадушным афроамериканцем.
- Интересно, куда направился ваш собеседник? - с ехидцей в голосе спрашивает эскортница у юноши - бородка клинышком.
- Искать приключения на собственную задницу, - отвечает он.
- Не люблю педерастов, - говорит она. - Не имеют права называться мужчинами субчики, не воздающие должного внимания дамам.
- Есть гомики, которые с удовольствием оказывают его женщинам, оставаясь поборниками нетрадиционных отношений, - говорит юноша, с опаской оглянувшись по сторонам - нет ли поблизости Гоши Куценко. - Возьмите, например, Киркорова, ведь явный педераст, тем не менее, перекос в половой ориентации не помешал ему ухлёстывать за Аллой Борисовной и даже жениться на ней.
- А кто такая Алла Борисовна? - интересуется эскортница. - Настасью Филипповну знаю, Анну Каренину знаю, Шолоховскую Аксинью знаю, а Аллу Борисовну нет. Из какого она произведения?
- Шутите, - улыбается молодой человек. - По-моему нам пора познакомиться.
- С удовольствием, - говорит эскортница. - Меня зовут Кони - не потому, что в доисторические времена я являлась болельщицей ЦСКА или какого иного армейского клуба - спорт не интересует меня совершенно. Не то это увлечение, чтобы на всю жизнь. Когда-то я была русская и звалась Инга. ("Все мы когда-то были русскими"). Переехав в Штаты, я взяла себе новое имя - Кондолиза. В честь Райс.
- А меня зовут Лев, - говорит молодой человек - бородка клинышком. - Фамилия Шестёркин, хотя любимая цифра пять. В школе я был круглым отличником. Дневник мой так пестрел отличными отметками, что в глазах рябило.
- У кого рябило?
- У всех, кто в него заглядывал. А заглядывали многие - я не стеснялся демонстрировать свои успехи. Некоторые, правда, хихикали, говорили: "Сплошные пятаки, а фамилия Шестёркин - хохма!" - И вздохнул: - Сменить надо было фамилию. На Пятёркина. Не догадался.
Куда путь держите?
- На свадьбу лечу, - говорит Кони.
- Хорошее дело - свадьба. Подружка, небось, замуж выходит? - говорит Камацу, кивнув на закемарившую девчушку.
- Да не подружка - я.
- Не похожи вы на невесту.
- Почему не похожа? - удивлённо спрашивает Кони.
- Совсем не похожи. А раньше вы замужем были?
- А то нет, - говорит Кондолиза. - Неоднократно. - И улыбается. - Правда, без регистрации, но всё равно каждый раз волнуюсь, как девочка. - И далее: - Интересно, а компенсацию нам за задержку выплатят?
- Ой, у меня в прошлом месяце задержка была! - встрепенувшись, сообщает подружка-пампушка.
- Испугалась?
- Не то слово - обрахалась! - отвечает та и вновь засыпает, пуская пузыри.
- Смешная у вас подружка, - говорит Шестёркин, пощипывая свою отличительную особенность.
- Она не подружка, она наперсница, - говорит Кони.
Слышала я ваши слова об Америке. Мне, в отличие от вас, Штаты нравятся. Они просторные - полмира занимают.
- Россия тоже не маленькая, - говорит Шестёркин. - Не больше Америки, разумеется, но почти как Китай.
- Вы так думаете?
- Я не думаю - знаю. География была моим любимым предметом в школе. Я, если хотите знать, - с вызовом произносит он, - два раза кончил школу, один раз там, второй раз здесь - на всякий случай. И оба раза с золотой медалью. Страсть к науке в нашей семье потомственная, в генах заложена, вперемежку с хромосомами. У меня дядя двукратный нобелевский лауреат.
- И в каких областях науки он отличился?
- В разных. Сначала в одной, потом в другой.
- И всё-таки, всё-таки - нет в России того, что ценится в цивилизованном мире - уюта и процветания. Чтобы проснулась, открыла глаза и вскричала - ух и ах - какая благодать!
Хотите вернуться в Россию?
- Хочу. И обязательно вернусь. А знаете, что мужчины возвращаются в Россию чаще женщин? Женщинам возвращаться стыдно - завистливые подружки заклюют, а мужчинам нет.
- Ни за что не вернусь, - говорит Кони. - Да и не жила я никогда в России - я приехала из Риги. Все тогда уезжали, вот и я примкнула к безудержному бегству.
- Нет, Америка мне не по нраву, - говорит Лев. - Я хоть и не педик, но задницей чую приближающийся апокалипсис - иного слова тому, что предстоит пережить Штатам, подобрать не могу. Рванёт так, что мало не покажется. Давно бы уехал - одно останавливает: нужен ли в России Шестёркин? Вопрос на засыпку.
Появляется Гоша, на ходу застёгивая ширинку. "Скоро полетим", - сообщает он бывшим соотечественникам.
- Интересно, откуда такие сведения? - шёпотом спрашивает Кони у Шестёркина.
- Из педерастического канала выудил, - отвечает собеседник (капли толерантности не отыщешь в его словах - я старался), но тут вкрадчивый женский голос оповещает пассажиров о посадке на самолёт следующий по маршруту Сан-Франциско - Сан-Диего (нет, ну святые города, приколитесь!).
- Соня-засоня, просыпайся, - говорит Кони подружке-пампушке. - Подъём.
- Вставай, а то убьём, - с улыбкой продолжает пионерскую речёвку Лев Шестёркин.
Спустя несколько минут они движутся по длинному застеклённому переходу, где каждый шаг путешественников отслеживает рябиновое солнце.
- Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, - напевает Шестёркин. Себе под нос, разумеется. Нет бы во всеуслышание! - Боже, как я хочу домой! И на хера бы мне сдалось это Сан-Диего?