- Время? - "11-60" - Как это? как это? как это? - "А вот так: 11-60 - и не минуты больше. Ой - уже 11-61".
Три девицы под окном пряли поздно вечерком...
И-и-и - когда это было!
Теперь девицы не прядут, а только языками, как помелом машут, но выйти замуж по-прежнему мечтают. Нет, не за батюшку-царя - нужен им старикашка! - за принца. Только вот ведь какая штука: принцев в мире кот наплакал, форменный дефицит, раз, два - и обчёлся. Девочек, в основном, рожают королевские фамилии. Феминистическая диверсия просматривается в действиях монархических особ женского пола, и потому волей-неволей приходится выбирать то малое, что имеется в наличии. А наличествуют битые молью олигархи и неполноценные мажоры, у которых ума по определению нема и не предвидится, сколь долго не обучай дебилов в престижных учебных итонах, оксфордах и кроссвордах. Да и этих дитятей дефицит, так что приходится довольствоваться малым - из того достатка, что имеется в реальной жизни, а не на страницах глянцевых журналов и пожухших сайтах настырного интернета.
Первая из подруг - Тося, Таисия, Таечка. Вышла замуж за отставного военного Нестора Петровича. И был он старше её на "энное" количество лет, где "эн" - несуверенная составляющая, целиком и полностью зависимая от жизненных обстоятельств.
Тоська непосредственна настолько, насколько посредственной была её жизнь в сельской глубинке.
"Охренеть!" - закричала она, увидев танец маленьких лебедей на сцене Большого театра. И лишь потом, после балета, муж объяснил ей, что кричать в таких случаях следует "браво", да и то, если ты мужчина. И вообще, женщине кричать не комильфо. Нет, ну визжать, конечно, можно, но не до такой степени, чтобы солисты балета сбивались с ритма, а с пюпитров музыкантов сдувало ноты. Тоське, впрочем, плевать на чужое мнение. "Думайте обо мне, что хочете! - повторяет она время от времени. - Мне дела нет до ваших дум - от своих тошно". Это её жизненное кредо.
- Что это? - строго спросил налоговый инспектор.
- Апельсин, - ответил Нестор Петрович.
- Апельсин на яблоне?
- Так точно, - по военному чётко ответил Нестор Петрович.
- А как он на ней очутился?
- Вырос.
- Но этого не может быть!
- Как видите, может. И не один. - Считает: раз, два три, четыре, пять...
- Подождите, подождите... И что же они сами по себе выросли?
- Получается сами по себе.
- Без всякой прививки?
- Без.
- И каким же образом?
- Ну, наверное, путём опыления.
- А вы где были, когда происходило это самое опыление?
- А я знаю?
- А я вам скажу, как было дело. Сейчас, одну минуточку. - Глянул в электронное устройство, похожее на то, с которым шастают по вагонам пригородных электричек ушлые контролёры. - Опыление вашей яблони произошло шестого мая. Пятого мая бутоны ещё не распустились - вот, у нас и фотография есть на этот день... А с седьмого зачастили дожди, и шли они аккурат до шестнадцатого числа.
Вопрос: где вы были шестого мая?
- А я помню?
- А были вы шестого числа у Бурашниковой Таисии Степановны, вашей соседки. Весь день пропадали. И даже на ночь остались...
И потому ещё вопрос: чем вы с ней занимались?
- Опылением, - сказал отставной военный, понуро свесив голову.
- Блудом вы занимались, а не опылением. Блудом!..
Инспектор спрятал электронное устройство в потёртый кожух и, выждав паузу, заявил проштрафившемуся дачнику:
- Так и быть, на первый раз я вас прощаю. А в следующий - накажу по всей строгости налогового законодательства: следить надобно за яблоней, если уж взялись за сельскохозяйственную деятельность.
Ещё одна пауза, а потом:
- Апельсины, когда созреют, передадите мне с нарочным и или сами принесёте - как вам удобнее.
- Все?! - ахнул Нестор Петрович.
- Конечно, все, их не так уж и много. Сколько всего?
- Семнадцать, - упавшим голосом произнёс Нестор Петрович.
- Вот именно, - сказал инспектор. - вот именно...
Вторая подруга - Эмма. Всю жизнь мечтала жить за каменной стеной. Как в крепости. Наверное потому, что сызмальства в её кровях играли желания, самоубийственные, как лососи, идущие на нерест.
И вот в эту провинциалку влюбился подающий надежды дипломат. Понимая, что взваливает на себя неподъёмный груз, новоявленный Пигмалион полгода обучал её приличным манерам, внушая в какой руке держать нож, в какой вилку, с какой ноги вставать утром. А ещё пытался научить английскому языку хотя бы в объёме, доступном Эллочке-людоедке. Гиблое дело: она не то что иностранного, своего-то толком не знала - кулёма...
Тем не менее, отдадим должное Пигмалиону: любить избранницу он не перестал и увёз её таки в одно из зарубежных посольств, поместив за высоким забором.
Кстати, этот дипломат, будучи студентом, когда туалетной бумаги ещё не было, ходил по общественным туалетам и стучал в кабинки, предлагая: "Газетка не нужна? Вам какую - "Известии" или "Правду"? Нет, "Комсомолки" нет. А у местных газет бумага шершавая. С вас 10 копеек. Почему так дорого? А за доставку".
В одной руке спидола, в другой - пачка советской прессы. Из спидолы неслась залихватская запись, транслируемая из-за бугра: "Зиганшин-буги, Крючковский-рок, Поплавский съел второй сапог. Пока Зиганшин рок кидал, гармонь Федотов доедал".
Кто-то с огромным чемоданом пытался протиснуться в кабинку. "Да куда ты с чемоданом - и на унитаз? Будто камеры хранения нет".
Кто-то кряхтел: "Товарищи, имейте совесть! Только сосредоточился..."
Кто-то негодовал: "Кому нужна "Правда"? Никому. Разве что обманутому мужу, да и то через раз"...
- А ты откуда всё это знаешь? - спросили подруги у Эммы.
- Он рассказывал...
- Кто это?
- Кто-кто - королева.
- Какая маленькая, дряхлая! Сморчок, а не королева! А где король?
- А короля нету.
- Как это нету? А куда делся?
- А не было.
- Вообще не было?
- Вообще.
- А разве так бывает, чтобы "вообще"?
- Как видишь, бывает.
- И что же у неё даже мужика нет?
- Почему нет - есть. Более того - муж.
- И не король?
- Герцог.
- А почему не король?
- Не выслужился, наверное, хотя в браке они уже семьдесят лет.
- Сколько?! - ("Охренеть", - сказала бы Тося, но она в этом разговоре не участвовала). - Это сколько же ему лет?
- Вековой юбилей скоро отметит, и ей до столетия рукой подать.
- Живут же люди! - воскликнула Эмма.
- Завидки берут?
- Не то слово...
Третья подруга - Терпсихора. Была замужем трижды - официально, с отметкой в паспорте, а не абы как (абы - скрытная форма проституции).
Мечтает о четвёртой ходке. Говорит: "Попытка - не пытка: всё какое-то разнообразие. Знать бы где найти достойного".
Первый муж Терпсихоры Аполлоновны был когда-то номенклатурным работником высокого ранга. С подчинёнными женщинами обходился круто: чуть что - выгонял без выходного пособия. Утверждал, что "женщина женщине - рознь, небольшая, можно сказать, микроскопическая, но - рознь".
А вот с жёнами расставался полюбовно, почти что по отечески. Первую за настоящего генерала-полковника выдал. Вторую - за секретаря ЦК... нет, не первого, на первого она не тянула, но - за второго секретаря потрёпанной в боях с контрреволюцией коммунистической партии.
Вот и Терпсихору Аполлоновну сосватал номенклатурщику. Подруг Терпсихоры муж её Иван Ильич терпеть не мог. Однажды, когда они решили встретиться, разбушевался, выказав неудовольствие. "Клал я, кричал, на ваш девичник!" - Что клал? - не поняла наивная, как пассивный педераст, Терпсихора Аполлоновна. - "Что имею, то и кладу! - пафосно заявил Иван Ильич, а потом произнёс ещё более загадочную сентенцию: - Разносолов у меня для тебя нету!"
Хлопнул дверью и ушёл, не попрощавшись.
И Терпсихора Аполлоновна озадачилась, какие-такие разносолы он мог бы предложить её вниманию, если б, конечно, имел в своём распоряжении? Интересно, очень интересно...
Совместное существование после описанного инцидента они сочли невозможным - и разошлись по обоюдному согласию.
Нынешний сожитель Терпсихоры молод и креативен, как верблюд по сравнению с ахалтекинцем. Имеет вид настоящего мужчины: серьги в ушах, в ноздрях фианиты, на пальцах перстни, на запястьях браслеты... Да и ещё бусы - каждая бусина размером с грецкий орех...
Живчик. В детстве, когда он говорил: "Агу! Агу!", мамаша его, меломанша, уверяла окружающих, что это он пытается выговорить фамилию Агутина.
Вырос... -
и понеслась душа в рай:
трижды пытался застрелиться;
дважды вешался;
однажды, решив утопиться, наглотался воды в Останкинском пруду - вода упорно выталкивала его на поверхность; в результате два дня и три ночи не слезал с унитаза;
один раз бросился вниз с башни "Федерация" (меньшие из небоскрёбов проигнорировал, не надеясь на успех); зацепился штанами за какой-то кронштейн и два часа крутился на ветру, как флюгер, пока не сняли;
два раза показывал язык Путину, трижды голую задницу Обаме - безрезультатно;
находится под наблюдением врачей и на учёте у либеральных отщепенцев. "Такой, как он, на многое способен. Наш человек", - утверждают соровские прихлебаи.
О детях Терпсихора и не мечтала: рожать от такого сосковца считала гиблым делом. А забеременеть от иного более или менее полноценного индивидуума не додумалась или не захотела - подруги единого мнения на этот счёт не имеют. Детей, впрочем, тоже. И вообще, все они прожили жизнь абы как - без детского гомона и смеха. Бедняжечки. Жалко их, горемычных...
- Сколько на ваших часах? - "11-98" - Боже, как быстро летит время! Не успеешь оглянуться - помирать пора...