Курортный городок у моря. Тихий и скромный, как вешняя девушка в цвету.
Застенчивая гостиница. Количество звёздочек не оглашается, но одного взгляда достаточно, чтобы заметить: несколько.
Холёная женщина в холле лет эдак тридцати, красивая настолько, что, глядя на неё, теряешь самообладание - надолго, если не навсегда. Женщины в этом возрасте, как показывает безжалостная статистика, останавливаются в развитии, во всяком случае, ввысь, изменяясь преимущественно вширь. В данном случае наметилось исключение.
На обворожительную особу с обожанием смотрит прожжённый южанин незаурядной внешности, житель тех областей земного шара, где солнце, потеряв ориентацию, мечется между тропиками Рака и Козерога.
Смотрит, не отводя глаз...
А она... -
она звонит по телефону, волнуется, места себе не находит, но абонент не отвечает, и она вновь и вновь тычет пальцем в заляпанное стекло бестрепетного айфона...
Южанин тем временем, завораживая, приближается к ней кошачьим шагом и, подобравшись наконец, задаёт вопрос, интересующий его безмерно.
- Вы здесь живёте? - спрашивает он.
- А вам какое дело? - вопросом на вопрос отвечает незнакомка.
- Приятно, чёрт подери, жить в одной гостинице с такой красивой женщиной, как вы. Ради такого случая готов поселиться рядом с вами.
- Ради какого "такого случая"?
- Да мало ли какого...
Женщина смотрит на него презрительней некуда - тут, понимаешь, абонент не отвечает, судя по всему любимое существо, быть может даже муж, а этот прохиндей шуры-муры решил завести! М-да - нахалы в мире не переводятся. И не переведутся. Даже надеяться не стоит.
Красавица знает себе цену, ибо трижды выходила замуж, пока не добралась до фамилии, которая ей понравилась. Сейчас замужем в пятый раз, фамилию менять не собирается, но, если возникнет желание, может и поменять - не проблема!
Фыркнув, она отходит к регистрационной стойке, ныне именуемой reception. Молодая особа заведует распорядком в гостинице - Ольга Супостатова значится на табличке. По всем канонам вялотекущей действительности администраторша обязана быть вежливой и услужливой, внимательной и креативной - настолько, насколько позволяют финансовые возможности заведения. Нельзя сказать, что Олечка (называть её Ольгой язык не поворачивается) отвечает всем этим критериям, но некоторым из них соответствует без сомнения.
Красавица заполняет анкету, время от времени пытаясь дозвониться кому-то по телефону. Безуспешность попыток столь очевидна, что Олечка то и дело бросает на неё сочувственные взоры...
Наконец анкета заполнена и будущая постоялица протягивает её Олечке.
- Номер мы не стали бронировать, - говорит она, - приурочив поездку к этому времени года - хотелось, чтобы поменьше людишек крутилось под ногами, но здесь их так много, что я уж и не знаю правильно мы поступили или нет.
- Не так уж и много, как вам кажется, в прошлом году было больше, - говорит Олечка и начинает изучать анкету.
- Госпожа Адам? - спрашивает она.
- Не госпожа, но мадам.
- А это имеет значение?
- Для меня - да.
- Адам - ударение на первом слоге или на втором? - продолжает уточнять анкетные данные Олечка.
- Кому как нравится.
- А правильно - как?
- Как нравится, так и правильно. И вот ещё что: ко мне должен подъехать муж, так вы его запишите вместе со мной.
- А когда он должен подъехать?
- Сегодня. Сейчас. С минуты на минуту.
- Фамилия вашего мужа - Адам?
- Его фамилия Суарес. Ева Суарес.
- Вы, значит, Адам, а он - Ева?
- Вас это удивляет?
- Не удивляет - озадачивает. А муж ваш какой национальности? Латиноамериканской? Я из личного интереса спрашиваю, хотя нам и запрещают проявлять любопытство.
- Правильно запрещают.
Девушка меняется в лице. Она без сомнения надула бы губки, если б они не были накачены ботексом.
- Правильно сделали, что приехали в это время года, - говорит она. И голос её сух, как опавшие листья. - А достопримечательностей у нас предостаточно: и чайки, и море, и люди на набережной - такие забавные, что обхохочешься! и дерево, под которым впервые поцеловались Гюзель Ахмадинежадова...
- Гюзель? Какая такая Гюзель?
- Вы не знаете кто такая Гюзель?
- Понятия не имею.
- Тогда вам может быть интересна скамейка, на которой познакомились принц датский Гамлет и легендарная леди Макбет Мценского уезда.
- Мценского?
- Мценского. Или такая достопримечательность, как платан имени Айседоры Дункан...
Но тут она замолкает...
Пристально всматривается в мужчину незаурядной внешности...
И спрашивает у мадам Адам
- Скажите, а тот мужчина случайно не ваш муж?
- Нет.
- А похож.
- На кого?
- На латиноса.
- Мой муж не латинос - он русский.
- С такой-то фамилией?! Нет, я понимаю - Депардье и вообще, но муж ваш не Депардье...
- Не Депардье - Ева Суарес.
- Вот видите, видите!
- Но он более русский, чем многие русские. Вы, например.
И опять только ботекс мешает ей надуть губки.
Но тут, наконец, просыпается телефон мадам Адам, переливчато ударив в колокола - звук, видимо, списан с боя часов на Спасской башне...
Мадам Адам жадно прикладывает трубку к уху...
Но вот ведь какое дело, как ни прислушивается Олечка, из разговора трудно что-то понять, потому как долетают до неё лишь отдельные слова и выражения: "да" произносит она три раза, "нет" - пять раз, "мы так не договаривались" - четыре. А больше ничего не произносит, кроме заключительной фразы, которая звучит примерно так: "Ну, хорошо, мы с тобою ещё созвонимся".
И опять внимание Олечки переключается на незнакомца ярко выраженной тропической внешности.
- О, боже, как он на вас смотрит! - восклицает она с восторгом, присущим подавляющему большинству молодых особей.
- Мало ли кто на кого смотрит...
- Знаете, я тоже не люблю представителей закавказских национальностей, - говорит Оленька, - но этот незнакомец, по-моему, не оттуда, а очень даже наоборот.
- Вы думаете? - спрашивает мадам Адам.
- Уверена, - говорит ключница (вам не нравится это слово? Оно, тем не менее, более всего соответствует русской действительности). - И тут же интересуется: - А ваш муж когда приедет?
- А какое это имеет значение?
- И всё-таки?
- Сказал, что завтра. Может послезавтра, но так ли это не знает даже он. Когда человек не принадлежит самому себе - а он себе давно уже не принадлежит, дела знаете ли, командировки...
Так вот, когда себе не принадлежишь, планировать что-то совершенно бессмысленно.
А ведь договаривались...
- Вот видите, видите! Вы можете провести хороший вечер.
- Могу, но что я скажу мужу?
- А зачем ему что-то говорить? - удивляется Олечка.
- Тогда ему скажут другие. Вы, например.
- Да ни в коем разе! - вырывается у Олечки. - Что мне больше делать нечего, как только вас закладывать?
- А почему нет? Вы столько уже знаете, что сообщить сведения, порочившие меня, задача наипростейшая.
Олечка обиженно молчит, и тогда мадам, пытаясь сгладить впечатления от ненароком вылетевшего умозаключения, спрашивает:
- Смотрит?
- Ещё как! - с завистью в голосе шепчет ключница.
- Может и правда закрутить шуры-муры с этим тропиканцем?
- Закрутите, - говорит Оленька, - закрутите - где наша не пропадала!
- Вот именно, - соглашается с нею мадам Адам. - Хоть наша давно уже не наша, а непонятно чья.
- Вы о чём? - спрашивает Оленька.
- А вы? - парирует мадам Адам.
И они весело смеются
А в это время тропиканец, незаметно подобравшись, буквально нависает над ними.
- Разрешите, - говорит, - присоединиться к вашему веселью. - И смотрит на мадам Адам проникновенным - проникновенней некуда - взглядом.
- Присоединяйтесь, - разрешает мадам Адам.
- Я только анкету заполню, чтобы быть поближе к вам, - говорит тропиканец.
- Заполняйте, - говорит Оленька. - У нас есть апартаменты на любой вкус - чай не сезон.
- Смотря что вы подразумеваете под сезоном, - с улыбкой заявляет южанин. - Сезон охоты, например. Как там у Цветаевой? "Что понял длительно мурлыча сибирский кот, кто был охотник, кто добыча - всё дьявольски наоборот".
- Что? - не понимая, бормочет Олечка. - Какой такой кот?..