Догма Пална - женщина либеральных взглядов и полного отсутствия каких-либо принципов. "Принципы мне ни к чему, - говорит она. - Я - женщина автокефальная, независимая и свободная. Как пресса. Но не жёлтая, а бульварная". И пока мужчины обдумывают эту её словесную абракадабру, она - действует.
Всех своих любовников Догма именует догматиками.
Догматиков у неё много.
Говорят, что женщина помнит первого и последнего мужчину. А остальных не помнит. Это неправда. Догма Пална помнит всех. Лежат они в памяти - тесно, как спички в коробке. Время от времени она выковыривает их из коробка - поочередно...
Чиркает о серную полоску памяти...
Спичка горит, обжигая пальцы...
Потом она отбрасывает за ненадобностью обугленный остаток...
Вздыхает...
Прячет коробок... -
и забывается до следующего ностальгического всхлипа...
Хозяйка она замечательная, а уж кухарка - редкостная, на все сто. Особенно хорошо у неё получаются восточные блюда, шурпа, например. Рассказывая о том, как готовить это кушанье, Домна Пална изображает из себя азийскую женщину, отчаянно жестикулирует и ломает язык, стараясь передать восточные инсинуации лингвистического толка.
- Только что блеял... - говорит она, картинно оглядывается по сторонам, бьёт себя по выпуклым бёдрам. - И уже в бульоне вместе с картошкой, томатом и горсточкой риса тонет его баранья душа.
Чешуйчатые жиринки вспыхивают огоньками и плавают на поверхности шурпы юркими светлячками...
Плов готовит она исключительно на хлопковом масле, которое доставляют ей проводники в пропылённых среднеазиатских вагонах. И плов получается великолепный, рисинка к рисинке - загляденье, а не плов.
Перед тем, как подать на стол, она переворачивает котелок, выкладывая плов на роскошное декоративное блюдо, и окутанная паром полусфера, покоясь на её руках, привлекает внимание очередного догматика. Изысканный аромат тревожит чувствительные рецепторы, и обильная слюна донельзя раздражает отзывчивые альвеолы...
- В том городе, где я росла, - говорит Догма Пална, - лишь три человека могли приготовить плов. С ними считались, их заманивали на семейные торжества. Они не были поварами - эти люди разных профессий, но все они, без сомнения, являлись кудесниками вкусной и здоровой пищи...
А ведь когда-то и она ничего не умела - ну, ничегошеньки! Да вот научилась без всяких там хитро-мудрых учителей - подглядела, прочитала, сфантазировала, наколдовала...
Память о первом догматике бережно хранит её несносная мнемозина. Отношения между ними развивались стремительно: уже через два дня после знакомства она ждала ребёнка.
- Знал я, что женщина из ничего может сделать скандал, - удивлённо промолвил первый догматик, первопроходец волею случая, - но чтобы ребёнка... да ещё так стремительно...
- А чего тянуть? - парировала Догма Пална...
Через некоторое время она, конечно же, поняла, что поторопилась - дети, как известно, так быстро не зачинаются, но ничего уже поправить было невозможно...
Вторым догматиком стал профессор кафедры высшего и низшего немотивированного поведения. "Акадэмик" говорили о нём всё знающие доценты, не ставшие именно по этой причине профессорами.
Академик обладал деловой хваткой: ещё не женился, но уже поё...л - обычное явление в наше потустороннее время, можно сказать, тривиальное, но именно это и не понравилось Догме Палне - ординарные замашки ей претили во все времена её хронологически выверенного существования.
Потом были другие - ну те самые, которые хранятся в памяти, как в спичечном коробке...
Случались и несостоявшиеся догматики: современные реалии предоставляют широкий выбор для романтических отношений. И не романтических тоже, ибо в подлунном мире существует более двадцати заболеваний, передаваемых половым путём.
Один из несостоявшихся был брит от затылка до кадыка - против часовой стрелки. "Очень, очень интересный мужчина", - говорили про него романтически выверенные особи и особы. И он действительно был хорош, особенно тогда, когда, тренькая на гитаре, пел блатные и полублатные песни Владимира Семёновича Высоцкого. Подпевая потенциальному, но несостоявшемуся, она ощущала себя отъявленной шансонеткой.
Играючи, этот претендент в догматические любовники приобрёл свободу и СПИД - и то и другое через анальное отверстие (свобода зачастую прячется в самом неожиданном месте - за сфинктером, например), но узнала она об этом в последний, остаточный момент, за секунду до скрещивания - подруга позвонила. Догма Пална засомневалась в ту минуту: брать или не брать сволочную телефонную трубку под названием айфон. Радужная перспектива маячила перед глазами неопалимым символом, но она, отмахнув тыльной стороной ладони назойливое явление, взяла в руки не его, а громогласный айфончик...
- Алло! алло! - закричала она...
и через мгновение последовало отрезвление:
- Ах, ты сволочь! гад!.. Пошёл вон, нечисть!..
Уголовная романтика выветрилась из неё в мгновение ока и больше уже никогда не вовлекала в свои злосчастные ячеистые сети...
Ещё один из несостоявшихся догматиков был разносторонен во всём и даже в политических предпочтениях. А бросил он её на полпути к полному и всеобщему сексуальному раскрепощению. Спустя годы искренне каялся в содеянном, но это потом... -
а тогда....
Он долго искал удовлетворения своим бисексуальным вожделениям. И в Бутово искал, и в Жулебино... А нашёл, как это не покажется парадоксальным, в Набережных Челнах - проездом, что и привело к окончательному разрыву отношений.
Вернёмся, однако, к истинным догматикам, состоявшимся, полноценным.
Последний из любовников Догмы Палны сексопатолог Сергей Сергеевич является величиной абсолютной, как пи...
Пояснение: пи - это не матерное сокращение, а геометрическая постоянная, какая не на всяком литературном сайте воспринимается как математическая константа - знак, видите ли, у неё не тот, греческий. А, впрочем, это не имеет значения, ибо пи - и есть пи, и вся недолга!..
Шесть лет назад Сергей Сергеевич защитил диссертацию на тему "Клиторальные аспекты медикаментозного волеизъявления граждан Соединённого королевства". В академических кругах диссертация получила высочайшую оценку (РАН, несмотря на тяжкие раны, всё ещё жива). Спорили только об одном: сам ли написал или какой обрусевший иностранец помог, из новомодных?
Ныне Сергея Сергеевича занимают русские национальные причуды полового удовлетворения. Над монографией по этой тематике он работает уже не первый год, уверяя, что труд его будет любопытен каждому туристически скособоченному субъекту. Путеводитель по России и окрестностям надеется издать в ближайшее время.
Сергей Сергеевич знает толк в женщинах и потому Догму Палну он ценит не только за кулинарные изыски, но и за другие не менее важные нюансы совместного сосуществования мужчины и женщины, расхваливая её на все лады.
- Ты у меня - существо толерантное, - говорит он ей.
- Да, - соглашается с ним Догма Пална, - я - женщина отрывная, как настенный календарь.
- Ты - как вагина, - продолжает Сергей Сергеевич, не слушая любимую женщину, - как вагина, которая с лёгкостью может приспособиться к любому враждебному члену из недружественной нам восточно-европейской державы. Да и западной тоже.
Её груди он называет малыми скульптурными формами, круп - монументальным произведением искусства.
- Круп и крупица - чувствуешь разницу, милая?
- Чувствую, - отвечает Догма Пална и млеет от удовольствия, как пятнадцатилетняя девочка, получившая первую любовную записку. Никто и никогда не отвешивал ей подобного количества оригинальнейших комплиментов. "Как тонок он! как неординарен! - думает Догма Пална, оставшись наедине со своими приторно-сладкими мыслями. - Какой замечательный мужчина - ни в сказке сказать, ни пером описать - ах! ах! ах!.."
Принц Суванна Фума, одним словом, - суванна, суванна - и фууууума!.. уф!..
Лишь одно обстоятельство удручает Догму Палну. Дело в том, что Сергей Сергеевич женат - давно и добротно, но: брак, утверждает сексопатолог, это паутина, в которой любой мужчина чувствует себя мухой-цокотухой, беспомощной и несчастной.
- Жена у меня - так себе, - говорит он Догме Палне. - Безвкусная женщина, одним словом. Пресная...
Слова его, однако, внушают ей недоверие...
Пошла она как-то раз посмотреть на безвкусную женщину и была поражена её красотой и вопиющим по нежности отношением к догматику. Стояли они у раскладушки с книгами. Сергей Сергеевич внимательно просматривал какой-то занимательный медицинский труд, в котором латинских выражений было больше, чем в любой из проповедей папы римского. Жена Сергея Сергеевича стояла рядом и мановением руки снимала с его плеча пушинку, лёгкую, как прошлогоднее воспоминание...
В тот день он пришёл к ней поздно - за полночь, но она ждала его абсолютно голая, оттеняя ладошкой место будущего сражения. Так облачко осеняло Бородинскую панораму накануне исторической битвы...
Когда они, задохнувшись, разомкнули объятия и как бильярдные шары раскатились в разные стороны, Сергей Сергеевич, почему-то картавя, сказал:
- Вот вчера был оргазм - ну очень хороший оргазм, за тысячу рублей, а сегодня в наличие слабенький, рублей на пятьдесят. Вот и выбирайте, мадам, какой из них лучше - тот, что вчера, за тысячу, или который сегодня, за пятьдесят...
- А ведь она тебя любит, - сказала неожиданно Догма Пална, имея в виду, конечно же, супругу Сергея Сергеевича. - Не знаю, правда, за что.
- Разве я не достоин... этой самой... как её?.. - Сергей Сергеевич пощёлкал пальцами возле виска.
- Кого её?
- Ну, ты сказала...
- Ничего я не говорила.
- Говорила, я только это слово забыл...
- Если забыл, посмотри в словаре.
- Да как же я посмотрю, если слова не помню?
- А раз не помнишь, значит, оно ничего не стоит.
- Может быть, - сказал он раздумчиво, - может быть...
Хотел было надеть носок, повертел в руках - и бросил на пол. Лёг навзничь, уставился взглядом в потолок, покумекал чуток и сказал:
- Наверное, ты права: ничего не стоит чувство, если не помнишь его названия.
И Догма Пална согласилась с ним:
- Грош цена такому чувству. Тьфу это, а не чувство!..