- Быть человеком такое же ремесло, как любое иное, - сказал Вечный Jude.
Лицо у него было тусклое, как у человека только что прилетевшего самолётом. Замечали, какие блёклые лица у тех, кто летает самолётами Аэрофлота и Трансаэро? Он, правда, только что прибыл из Германии рейсом Люфтганза., но что это меняет?
- Странное желание у твоих соплеменников вновь и вновь возвращаться в эту нацистскую державу, - сказал Кощей Бессмертный. - Не боитесь в пропасть заглядывать? Головка не кружится?
- Для нас везде пропасть, - сказал потухший, как свеча, человек.
- Так и не глядите! - воскликнул Кощей.
- Мы не можем не глядеть, - сказал Вечный Jude, - ибо нам больше всех надо...
Сидели они в маленькой кафешке, расположенной в очередном кривоколенном переулке столицы. И вот ведь какое дело, вроде маленькое заведение, и находится оно в отдалении от оживлённых городских трасс, а народу в нём пропасть. Значит, жива ещё человеческая страсть к неспешному общению и неуемному сосуществованию - впритык...
- Где мы с тобой в последний раз виделись? - спросил Кощей.
- В славном городе Бердичеве, во время свадьбы французского писателя де Бальзака.
- Да, большой переполох местечкового размаха случился в этом городе. Помнится, ты открывал в нём очередное питейное заведение...
- И всё-то ты знаешь! - недовольно промолвил собеседник. - И всё-то ты помнишь - даже то, что давным-давно пора забыть...
- А у меня оголённая память, - сказал Кощей. - Оголённая, как сталеалюминевый провод... Да ладно тебе, не обижайся! Я тут недавно одного твоего соплеменника встретил. - "Ты по маме кто?" - спрашиваю. - Jude, отвечает он. - "А по отцу?" - По отцу - русский. - "Так кто же ты на самом деле?!" - Понятие не имею, отвечает он. - И тяжко так вздыхает. - "Не расстраивайся, - говорю я ему, - вся наша жизнь похожа на американские горки - то вверх, то вниз... Сегодня ты jude, завтра - я. Сегодня я русский, завтра - ты. Кто более матери-истории ценен: Иван Соломонович или Соломон Иванович? Одна хрень, скажет непосвящённый, и будет неправ, ибо в этих несуразных сочетаниях огромные пласты нашей, как всегда, каббалистической истории".
Но нам с тобой делить нечего, разве не так?
Давай лучше выпьем.
- Давай, - согласился с ним собеседник.
Подняли они по рюмочке.
- За диалектику и бесконечный, как вселенная, материализм! - сказал Кощей.
- Лэхаим! - провозгласил Вечный Jude.
- Аллах акбар! - дружно ответили мусульмане, сидящие за соседним столом. Пили они, однако, прохладный шербет - полными стаканами.
- Мир меняется, - сказал Кощей, приветливо помахав рукой правоверным. - Не скажу, что в лучшую сторону, но меняется - стремительно и бесповоротно.
- Ничего подобного, - не согласился с ним Вечный Jude. - И мир неизменен, и человек неизменен, и озадачен он лишь одним стремлением - делать бабки... Тоже мне - делатели!
- И каждый выкрест мнит себя крёстным папашей! - засмеялся Кощей Бессмертный. - Какие деловые люди эти евреи, думал я задолго до того, как прочёл библию. Она, кстати, целиком проникнута вашей деловой хваткой - и когда Исав продал своё первородство Иакову, и когда братья загнали Иосифа в рабство, и когда Лия купила себе ночь, чтобы провести её со своим собственным мужем. "Делай ночь, - сказала она Иакову, - делай ночь, плесень".
Сегодня такой бизнес, увы, не существует, а жаль...
- Ну, почему же не существует. Ещё как существует - цветёт пышным цветом...
А как звали твоего приятеля?
- Какого?
- Да того мемзера, о котором ты рассказывал.
- Чудо-юдо, - ответил Кощей. - Забавный парнишка, кстати. Говорит: "Иисус не был христианином. Он был иудеем. Таким же иудеем, как его мать, отец, братья и апостолы. Он был обрезан, посещал иерусалимский храм, почитал иудейские праздники и строго соблюдал предписания".
Спорное утверждение, сказал я ему. Любой хохол обидится, если его назовут кацапом. Он ХОХОЛ, хотя и не обрезан - так же, как ненавистные москали. И язык у него почти тот же самый, а вот поди ж ты... Христос - галилеянин, и нечего возводить на него напраслину. Спроси любого ортодоксального еврея, и он с гордостью назовёт себя антихристом!
Давай лучше выпьем.
- Давай, - согласился Вечный Jude.
- За Исаака Ньютона! - сказал Кощей. - И чтоб жизнь твоя была вечный пурим!
- Лэхаим! - провозгласил тост Вечный Jude.
- Аллах акбар! - привычно откликнулись мусульмане, сидящие рядом. Потом один из них встал и преподнёс им кувшинчик охлаждённого шербета.
- От нашего стола - вашему столику, - сказал он.
Кощей тоже поднялся с места. Они обнялись, похлопали друг друга по спине.
- Слушай, ты почему такой худой? - спросил правоверный, заросший бородой по самые очи. - Поехали ко мне домой, на Капказ! Барашка зарэжу - тебе угощу. Поехали, дорогой, - гостем будешь!
- Спасибо, друг, я, как видишь, на диете.
- Совсем отощал, - сказал правоверный, - один скелет остался...
- Да я с детства такой, - сказал Кощей.
Засучил рукава, расстегнул рубашку на груди: - Смотри - белая кость. Меня и просвечивать не надо - и так всё видно. Флюорография и рентген - не по мне... А за компот благодарю, только вот ведь какое дело: я, мил друг, водочку предпочитаю...
Они ещё раз обнялись, ощупали друг друга со всех сторон, словно дотошные полицейские, - и разошлись довольные по своим местам.
- Какие хорошие люди! - сказал Кощей.
- Они хороши, когда спят зубами к стенке.
- Ты не прав, дорогой. Чем поросёнок на Рождество лучше барашка на курбан-байрам? Помнится, мать Мухаммеда была еврейкой...
Вечный Jude не стал спорить - промолчал.
- С деньгами у тебя как? - спросил Кощей.
- Водятся, - ответил Вечный Jude. - Не скажу, что много, но - достаточно. Соплеменники меня не забывают...
- А я на мели, - сказал Кощей, - вконец поистратился. И на что жить буду - ума не приложу!
- А как же сундучок? - удивился Вечный Jude.
- Какой сундучок?
- Да тот самый - сказочный! Наверняка кроме яйца в нём ещё что-то лежало - золотишко, бриллианты - на старость, ценные бумаги, векселя, расписки разные. Завещание...
- Да зачем же мне завещание?! Я же бессмертный!
- А не скажи... Придёт вот такой Иван-дурень - и поминай, как звали.
- Неужели ты в эти сказочки веришь? - удивился Кощей.
- А у меня других источников информации нет, - сказал собеседник.
- Так и у меня о тебе никаких источников, кроме россказней и всяческих иных инсинуаций, - сказал Кошей. - Ильф и Петров уверяют всех, что тебя зарубили петлюровцы, и было это в 1919 году. А Генри Форд вместо тебя обнаружил счастливца по имени "International Jew". Многие убеждены, что Вечный Jude - это еврейский народ, проще говоря, оригинальный часовой механизм, заведённый на тысячелетия.
И, тем не менее, вот ты сидишь напротив меня, и я тебе верю. Ведь ты - это ты, а не какой-нибудь самозванец, так?
- Конечно, так, - произнёс Вечный Jude обиженным голосом. И как они все обижены на жизнь - от Ротшильдов до Ходорковского и Познера! Денег - куры не клюют, а туда же - в обидки, как в кусты, норовят заныкаться, глупышки...
- Насчёт Ивана-дурака ты на полном серьёзе сказал? - поинтересовался Кощей.
- Серьёзней некуда, - ответил собеседник. - Ваши олигархи больше всех Ивана опасаются - пуще Путина...
- Не наши, а ваши олигархи, - поправил его Кощей, - ваши-ваши - не спорь...
И опять Вечный Jude не стал спорить, сказал: "Ну, наши" и отвернулся, покосился на соседний столик.
- А как дела у твоей подруги? - спросил он через некоторое время. - Жива ещё?
- Баба Яга? Жива - что с нею станется? - Помолчал и добавил: - В Оклахому уехала к какому-то охламону...
- К охламону в Оклахому - неплохо сказано! - в первый раз за вечер улыбнулся Вечный Jude.
- Ага, - согласно кивнул головою Кощей. - Сказала: мне жизнь надо устраивать - и укатила...
- Парадокс, но нигде нет такого количества бедных евреев, как в Америке, - сказал Вечный Jude. Кощей, однако, его не слушал.
- У этой старухи, - сказал он, - неистребимое и какое-то непонятное садомазохистское желание пережить всех своих ровесников - и тебя, и меня, и Чудо-юдо...
Прокашлялся и с надрывом в голосе промолвил:
- "Вещий, вещий Кощей!" - нашептывала она мне когда-то по ночам...
Ты даже не представляешь, какая это была фемина! Теперь она феминистка - каких поискать! Эх, жизнь наша - трёхгрошовая, как пустобрехтова опера!
И опять они помолчали.
- Давно хотел спросить у тебя, - сказал Кощей вкрадчивым голосом, - каким образом ты заделался праздношатающимся субъектом? Нет, не официальную версию, согласно которой тебя именуют Агасфером, хочу услышать я, а твоё личное воспоминание на этот счёт. Расскажи, как это было? И зачем ты оттолкнул его?
- Да кто же знал, что он бог или, по крайней мере, мессия? Да и не мессия он вовсе, а мемзер, сын осквернённой мамаши, Иешу - да изгладится имя его и память о нём в веки вечные!..
И погрузился в воспоминания:
- Устал, прислонился к стене моего дома. "Уходи, - сказал я ему, - много вас тут таких - несуразных шатается!" - Сейчас, говорит, дай только дух переведу - и пойду. - "На Голгофе, говорю, переведёшь. Сгинь с глаз моих, нечисть!"
Пнул я его. И ткнул...
- Чем?
- Чем-чем - сапожной колодой.
- Ты бы его ещё оглоблей ударил, придурок!
- Да кто же знал, что он бог? - повторил, вздохнув, Вечный Jude. - Да и что это за бог, который воскрес на третий день и бесследно исчез на четвёртый?.. А сам-то ты верующий?
- Я - атеист, - ответил Кощей, - но не воинствующий, а безмятежный, тихонький-тихонький, почти что блаженный, и ничего подобного себе никогда не позволял. И не позволю!
- Да будет врать-то! - сказал Вечный Jude. - А то я про твои подвиги не читал - скольких баб ты в своё логово перетаскал, скольких девок перепортил!
- Это я по любви, - скромно потупившись, ответствовал Кощей. - Любовь - не вздохи на скамейке...
- И насильники - по любви, и педофилы...
- Да пошёл ты! - вспылил Кощей.
- Только этим и занимаюсь, - ответил Вечный Jude, поднялся и ушёл, гордо вскинув патлатую голову.
Кощей посидел чуток неподвижно, осмысливая разговор, потом оглянулся по сторонам, достал из внутреннего кармана пиджака древний дагерротип, на котором была изображена бабёнка Яга - молодая ещё, неискушённая, в полном, неизъяснимом естестве потустороннего свойства... -
и забормотал, держа на отлёте снимок: "Я возвращаю ваш портрет и о любви вас не молю, в моём письме упрёка нет, я вас по-прежнему люблю. Моя любовь - не струйка дыма..."
Обильные, как вешняя вода, слёзы струились по его лицу.
Подскочил служитель местного заведения.
- Что-нибудь ещё заказывать будете?
- Буду, - ответил Кощей, вытирая зряшную воду. - А принеси-ка ты мне яишенку на горошине. Только смотри - не переложи!
- В смысле?
- Без всякого смысла! - взорвался Кощей. - Не переложи, говорю, и не пересоли, понял?
- Да понял я, понял - ответил служитель, и в некоей задумчивости отправился было выполнять заказ, как, вдруг, Кощей его остановил:
- Эй, дружище! Погоди-ка чуток. - И показал дагерротип. - Красивая?
- Ничего - симпатишная, - ответил официант и мельком смахнул со стола невидимые крохи.
- Сим-па-тиш-на-я, - с обидой в голосе передразнил его Кощей и безапелляционный подвёл итог: - Много ты понимаешь, деревенщина! Ладно, иди - яишенку притарань...
Тоже мне - сим-па-тиш-на-я...
Ну, ханурик...
Из какой такой имперской окраины они этих идиётов выуживают?..