После окончания института группу выпускников направили в Туркменглавэнерго. Двоих - Юрку и меня - определили в Центральную диспетчерскую службу, и даже позволили выбирать, кому стать оперативным работником, кому - режимщиком. Диспетчерам платили существенно больше - за посменную работу по сложносочинённому скользящему графику.
- Это - по мне, - сказал Юрка.
Я не спорил. Дороже денег был для меня Димка, маленький годовалый карапуз. Я почти не видел его: то лагерь - после окончания учёбы на военной кафедре, то - дипломная практика в одном из позвонков Уральского хребта. А Димка - уже лопотал, передвигался, используя великое множеством невообразимых способов (главное - не стиль, а неуёмная жажда движения), и даже боролся за справедливость - в масштабах ясельного социума. Самым большим удовольствием в то время было бродить бесцельно по городу, вскинув Димку на плечо, посадив на шею или в сплетённые ладони на животе. "У!"- говорил он и указывал пальцем направления движения, выискивая такие объекты исследования, на которые я раньше не обращал внимания...
Истекало соком лето семьдесят второго. Натужно хрипели кондиционеры - самые первые, старенькие - "Азербайджан". Вместо фреона по трубкам бежал тараканий дух, и потому в унисон с кондиционерами скрипели вентиляторы. Лопастные тени обращали нас в зеброподобные существа. И суетились лица, словно сошедшие с бегущих картинок телеэкранов.
Юрка кипел энтузиазмом. Азартно как магниевая вспышка слепили блеском фарфор и белки. Юрка приставал к окружающим с вопросами ядовито въедливыми, так, что оперативники шарахались от него.
- Как же так, Виталька? - спрашивал он громким шёпотом, диафрагмируя ужас. - Столько лет работают - и не знают!
- Ну, может быть, и не нужно всё знать.
- Как же - не нужно? А вдруг авария, развал энергосистемы?
Мы заучивали схемы, характеристики оборудования - допотопного, разношерстного. Мелькали заводские марки Siemens, General Electric, ЛМЗ, ХТЗ... В основном, это были мощности, заброшенные в Туркмению в годы войны, подобно беженцам, только те вернулись, а эти - остались. Сотни дизелюшек, одно перечисление которых занимало десятки страниц, давно следовало списать на металлолом. К ним не было запчастей, латанные-перелатанные они едва дышали, но по совковым законам не могли быть отправлены на пенсию, ибо не исчерпали нормативные сроки. Их можно было законсервировать, но не было финансов и воли, никто не хотел возиться с рухлядью - хлопотное это дело. Они числились в резерве, таковым не являясь.
Мы готовились по разным программам. Собственно говоря, я уже был зачислен в штат, а Юрке ещё предстояло сдать экзамены по технике безопасности и эксплуатации электроустановок. Те самые экзамены, которые так и не смог сдать Сапармурад Осоловелый, и потому пошёл иным путём - по скользкой партийной линии. Тропой Туркменбаши назовут её впоследствии подобострастные соплеменники...
Я мотался по республике, щупая энергетический потенциал. Изредка меня сопровождал Юрка. Помню, как вместе мы проехали вдоль длинной, как сопля ЛЭП 110 кВ "Ашхабад - Кизыл-Арват". Линия такой протяжённости, по идее, не имела права на существование, но - существовала как временное явление - неразлучная спутница константы. На ЛЭП была нарушена фазировка. С учётом транспозиции провода доползали до Кизыл-Арвата, высунув язык, в последовательности отличной от проектной.
Автомобильная дорога тянулась вдоль трассы на некотором отдалении от линии, и поэтому мы ехали медленно, пропуская промежуточные опоры и останавливаясь у анкеров. Рассматривали в бинокль траверзы, иногда вылезали из машины, перелезали через буераки, топали по хлопковым полям, подбираясь поближе, чтобы всё увидеть воочию.
К вечеру добрались до Арчмана. Два цикла транспозиции были зафиксированы точно, третий - мы никак не могли нащупать. Наконец, водитель остановился, сказал "айн момент" и побежал подальше от дороги. Он остановился у металлической опоры, расстегнулся и выпустил струю экстаза; от удовольствия, как водится, задрал голову и увидел нечто, заинтересовавшее его.
- Ребята! - крикнул он, совмещая приятное с невероятным. - Здесь провода идут как-то не так.
Юрка жестом капитана дальнего плавания вскинул бинокль и долго рассматривал переплетение линий. Потом передал оптику мне. Мы пошуршали исполнительными чертежами и поняли, что обнаружили документально незафиксированный цикл транспозиции.
- Счастливый случай! - сказал Юрка.
- Happy end! - закричал на ходу водитель, заправляя этот самый "энд" в ширинку...
Через полгода Юрка блестяще сдал экзамены и начал стажироваться. У него прорезался командный голос, но когда я заходил на ДП, он тушевался и дурашливо подмигивал. Сверкали фарфор и белки.
Наконец, пришёл день его самостоятельной работы. Он появился вечером намного раньше срока. Мы вышли на балкон.
- Волнуешься?
- Не то слово! Виталька, а вдруг обосрусь?
- Не боис, Арамис, вагон кальсон пришёл!..
Утром, когда я проснулся, света дома не было. Я не придал этому значения, но когда приехал в Главк и услышал грохот работающей ДЭС, понял: что-то случилось...
Юрка стоял в коридоре и курил; увидев меня, опустил голову.
- Что произошло?
- Рассыпались как карточный домик...
Я заглянул на диспетчерский пункт. Весь оперативный персонал ЦДС, всё руководители Главка скопились в двух комнатах и висели на телефонах. Энергосистему собирали по кусочкам.
Я увёл Юрку во Второй парк (название народное). Вообще-то он носил имя Кирова. Мы сели на скамеечку.
- Ладно, рассказывай.
- Ужас! - сказал Юрка. - В страшном сне такого не привидится! В два часа ночи я принял все оперативные сведения, потом перенёс их в ведомость. Смотрю на часы - полтретьего. Ну, думаю, покемарю чуток...
И, вдруг, - качания. Одно, второе, третье... Сильные качания. Знаешь, махровый асинхронный ход. На Центральной стали хлопать выключатели. Ночь, тихо - и пальба... Потом - раз, и всё погасло. Тихо и темно, как у негра в жопе. Думаю, ещё темней, потому что у него хотя бы в животе урчит... Аварийное освещение отказало. Ни одного телефона не вижу. Щупаю тумблеры, а какой - чей, не помню! Надо было выучить, а я... Ладно. Достаю спички. Тихонечко так вытягиваю коробок, чтоб не рассыпать, а рассыпать нечего - одна спичка в коробке! Мама миа! Ладно, думаю, мне бы Врежика разбудить, а там - видно будет...
Чиркаю спичкой, а она - ЛОМАЕТСЯ! Сучья спичка! Ладно, говорю себе, успокойся, ничего страшного, и полспички - спичка! Чирккккк...
Горит! И пока она светит, нахожу не только Врежика телефон, но и дежурного Ашэлектросети! Звоню: Врежант Леонтьевич, бегите, спасайте! Потом в Ашсеть: запускайте дизеля! Сколько? Все, какие есть. Через несколько минут Врежик прибежал - с фонариком! Живём! Тут уж мы с ним в четыре руки сбацали! А что произошло? Крепление провода на Безмеинской ГРЭС лопнуло, и шлейф на распредустройство - жахнул! И гавкнулся наш первенец с потерей собственных нужд! ПОЛНОСТЬЮ! Представь?
- Да.... Такого, по-моему, не было...
- Не было! Мне Врежик подтвердил. И надо же - в мою смену! В мою ПЕРВУЮ смену!..
- Ладно, Юрка, не дрейфь! - сказал я и напомнил ему о вагоне на запасных путях - с кальсонами. Юрка махнул рукой.
- А что сейчас?
- Схему собирают, чтобы собственные нужды ГРЭС запустить. Хорошо, что я дизеля раскрутил. Представляешь, с шести киловольт - через "Центральную" - на сто десять. Всё отключили, чтобы только мощей хватило...
Мы вернулись в Главк. Из диспетчерской вышел Врежик - небритый, лицо осунувшееся. Но нашёл силы улыбнуться - хорошо так, светло.
- Ну что, Юра, с боевым крещением тебя? - И обнял его за плечи.
- Врежант Леонтьевич! - вскричал Юрка. - Я, ей Богу, в Бога поверю! Ещё один такой случай, и уйду я из энергетики! Ну её в баню!
- Не уйдёшь, - сказал Врежик, - ТЕПЕРЬ - не уйдёшь. А среднее давление мы уже запускаем. Иди, Юра, домой...
Кстати...
Случаи поражения электрическим током были нередки. Тут же, как по мановению волшебной палочки, приезжала скорая помощь, врач делал укол, активизирующий сердечную деятельность, и потерпевший спокойненько умирал. Электрики боялись этого укола, считая, что именно он добивает несчастных. И, действительно, избежавшие медицинской помощи, оставались живы.
Каждый случай тщательно расследовался, свидетели опрашивались, бумаги двигались по инстанции, и начальник, повинный в нарушении техники безопасности, с ужасом ожидал своей участи.
"Летательный исход" - писал инспектор-туркмен, и мы неизменно поправляли этот термин - "летальный".
Как это ни парадоксально, чаще всего гибли электрики с большим практическим опытом. Опасность, когда соприкасаешься с ней ежеминутно, перестаёт страшить, и мелкие укусы электрического тока не кажутся роковыми.
Начальник подстанции "Центральная" любил сопровождать экскурсии. Ему нравилось командовать парадом: идите следом, шаг в шаг, не обгоняйте друг друга, ничего не трогайте, не поднимайте рук. Внушая зевакам ужас, он упоённо читал традиционные надписи: "Стой! Высокое напряжение!" и "Не влезай! Убьёт!" А в конце показа подпрыгивал, повисал на токоведущих трубчатых шинах и, насладившись впечатлением, возвращался на грешную землю. Но однажды, дамочка с неустойчивой психикой схватила его за ноги...
"Двойной летательный исход" написал инспектор-туркмен в соответствующем акте, и контекстный "исход" поразил меня своей библейской вычурностью.