Кочанов Илья Ильич : другие произведения.

Американский приют для бездомных людей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ISBN 978-5-4469-0866-0 Повесть " Американский приют для бездомных людей" охватывает более чем десятилетний период моего пребывания в США, начиная с 1991 года. Эта повесть об обыкновенных американцах и иммигрантах, волею судьбы оказавшихся на обочине жизни.
  
  
  
  
  
  Американский приют для бездомных людей
  
  =ПРОЛОГ=
  
  Давно уже надо было подвести итог моим наблюдениям и жизненному опыту, приобретённому в США, о своём пребывании там, о встречах с людьми в той стране, о душевной тоске по своим близким, которую часто приходилось скрывать под видимым спокойствием и благодушием.
  То, что написано здесь, может быть принято или отвергнуто теми, кто прочитает мои впечатления об американцах и о жизни героев, которые являются частицей многомиллионного населения. К тому же эта частица общества представлена бедняками, подверженными болезням, личным неудачам, пристрастию к алкоголю или наркотикам, а некоторые с сексуальными отклонениями.
  Когда я в 1991 году спросил Герберта Ньюмэна, бывшего преподавателя английской литературы, превратившегося в алкоголика и хронического бездомного, который регулярно обитал в приюте для бездомных Джон Хьюс Хаус (John Heuss House), будет ли интересно кому-либо читать о таких людях, как он, Герберт отрицательно покачал головой и ответил: "Пустая затея, которая вызовет отрицательную реакцию".
  Тем не менее, я хочу писать о бедных, больных и отверженных семьёй или частью общества, так как я сочувствую им. Я напишу о бездомных в Америке, "...past whom most of us scoot without a glance or a word" (The New York Times, June 7, 1997) - "...мимо которых большинство из нас пробегает стремглав, не взглянув на них и не сказав им ни слова" (перевод автора. - Прим. ред.).
  
  Передо мной стоит одна цель: закончить мою повесть о жизни в США, где я прожил более десяти лет, работая в Джон Хьюс Хаусе, нью-йоркском приюте для бездомных. Записи событий, которые происходили как в приюте, так и в Нью-Йорке, велись с декабря 1991 года по апрель 2002 года. Удивительно быстро промелькнули десять с лишним лет. В первый день своего пребывания в Джон Хьюс Хаусе часы и сутки, казалось, были вечностью. Я поразился, как это русский парень Андрей, клиент Джон Хьюс Хауса, уже прожил полтора года в Нью-Йорке. Видимо, время длится долго в ожидании чего-то приятного, или когда тоскуешь по дорогим твоему сердцу людям, а также при подсчёте дней выхода из тюремного заключения или дембеля.
  Повествование ведётся от имени Игоря, которым я называю себя.
  =============================================================
  Игорь всегда гнал время: студентом он не мог дождаться окончания университета, будучи отцом, он хотел, чтобы его дочери быстрее росли; Вера, его жена, возмущалась этим, так как она восхищалась малышами и хотела, чтобы дочки оставались подольше малышками. Когда он служил в Советской армии, он мечтал об увольнении в запас или отставку, так как ненавидел военную службу. В США он также торопил время, надеясь на перемены в своей жизни.
  К его удивлению, время - часы, дни, недели, месяцы и годы - промчалось очень быстро, а в его теле произошли значительные биологические изменения: он постарел, и к шестидесяти годам все недуги усугубились. В детстве он думал, что никогда не умрёт, теперь же он понимал, что может умереть в любой момент, что он, как и все, смертен. Оглянувшись назад к пролетевшим годам, Игорь поразился скоротечности жизни. Какой же след он оставил на этой земле после себя? Детей и внучек? Кое-какие воспоминания о себе в памяти знакомых? Почему бы ему не обобщить все факты, о которых он писал в течение более десяти лет? Почему бы не написать повесть обыкновенного человека, как он сам? Людям нравится читать о знаменитостях; знаменитостей прославляют другие знаменитости, и их слава распространяется очень быстро с нарастающими темпами.
  И снова он начал гнать время. "Я должен, - думал он, - как можно раньше закончить повесть: самочувствие у меня неважное, боли во всём теле, беспокоит сердце, шалит печень. Я должен торопиться с возвращением в Россию и умереть там, а не на чужбине".
  
  Приют для бездомных Джон Хьюс Хаус площадью около восьмисот квадратных метров был основан в 1988 году Уином Пикоком, ставшим директором этого приюта. Он размещался в подвальном помещении на 42 Бивер-стрит в Нью-Йорке возле Уолл-стрит, в самом центре финансового района.
  В течение двадцати лет этот приют оказывал помощь умственно и физически больным бездомным людям, обеспечивая их питанием, ночлегом на стульях, лечением и решением их финансовых и социальных проблем.
  
  Факты и персонажи, описанные в повести, реальные; имена же некоторых персонажей изменены, дабы не оскорбить самолюбие героев повести.
  
  
  
  =ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРИБЫТИЕ ИГОРЯ В США =
  
  ___________Глава 1. Первые сутки в Нью-Йорке_________________________
  
  
  Это случилось в декабре 1991 года. Игорь получил гостевую визу. Никто его не ждал в США, гостевая виза была выдана на основании приглашения Грега Смита, молодого американского предпринимателя, который уже полтора года жил в Санкт-Петербурге и с которым Игорь познакомился в Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина в августе 1991 года.
  В кармане у Игоря было всего шестьдесят восемь долларов, однако ничто не могло остановить его от своего намерения повидать США.
  Находясь в своей квартире в Пушкине, пригороде Санкт-Петербурга, Игорь воображал себя гуляющим по улицам Манхэттена, едущим в поезде нью-йоркского метро. Это были радужные мечты, но наряду с этими радужными мечтами было также и чувство тревоги, которое терзало его сердце и душу: сможет ли он выжить в Америке? Он вполне сознавал, что, имея шестьдесят восемь долларов в кармане, долго не протянешь, и придётся сразу же просить полицию определить его в приют для бездомных, и он немедленно начнёт искать работу, любую работу. В России у Игоря должность сократилась, и он боялся мытарства в поисках работы на родине.
  7 декабря 1991 года Игорь прилетел в Нью-Йорк. Его долгожданная мечта сбылась, мечта ступить на американскую землю, а что будет дальше, он не знал. После того как все формальности по регистрации прибывших пассажиров были закончены, Игорь быстро направился к выходу, чтобы успеть на курсирующий между аэропортом и городом автобус и пересесть в метро. Темнело, и оставаться на улицах большого города, известного своими преступлениями, было крайне опасно. Багаж Игоря состоял из небольшой, но очень тяжёлой сумки и большого чемодана. В чемодане и сумке, помимо сувениров и одежды, были справочники и словари. Цель приезда Игоря в США заключалась в основном в желании совершенствовать английский язык и написать книгу о людях этой страны. Сувениры были разные и предназначались для знакомых и друзей, которых Игорь надеялся приобрести в Штатах. Он также прихватил с собой и бутылку столичной водки.
  Автобусом Игорь добрался до ближайшей станции метро и сел на поезд А, направлявшийся в Манхэттен, однако ему было неизвестно, где сойти. Посмотрев вокруг, он увидел в вагоне поезда пожилого мужчину с бельмом на глазу и сел рядом с ним. Мужчина оказался дружелюбным, он улыбнулся Игорю и спросил, из какой страны прибыл путешественник. Игорь ответил, что прилетел из России и хотел найти ближайший полицейский участок, где ему могли бы оказать помощь с устройством в приют для бездомных на ночлег. Новый знакомый сказал, что выходит на остановке Нассау-Бродвей, где он позовёт полицейского метрополитена, который даст русскому джентльмену дальнейшие справки. На станции пожилой мужчина пошёл искать полицейского, а Игорь стоял и ждал. Через пару минут мужчина привёл полицейского. Затем пришёл ещё один полицейский. Игорь поблагодарил мужчину и подарил ему матрёшку; у него их было четыре. Полицейские посоветовали Игорю обратиться за помощью с ночлегом в "Агентство по оказанию помощи путешественникам" на 42 -стрит.
  Когда Игорь приблизился к этому благотворительному учреждению, к своему глубочайшему разочарованию, он увидел на входной двери огромный амбарный замок. Жизнь, казалось, там замерла, и лишь ярко раскрашенный голубой краской треугольник с названием агентства напоминал о его благородной миссии давно минувших дней. Стоять перед этим "чудом архитектуры" не имело смысла. Игорь собирался уйти, как вдруг он заметил в этом же сооружении ещё одну дверь справа от себя. Он постучал в дверь, в ней открылась щёлочка, через которую он увидел в крошечном помещении полицейского. Игорь попросил полицейского помочь с устройством на ночлег, полицейский охотно среагировал на просьбу Игоря: он дал Игорю адрес ближайшего отделения полиции на 42 -стрит. Неудачливый русский путешественник зашагал по 42 -cтрит. Когда Игорь подошёл к двери отделения полиции, он увидел на ней записку, в которой был указан новый адрес этого отделения полиции. Игорь, едва волоча ноги, с тяжёлым багажом пошёл искать отделение полиции. Он никак не мог найти место, куда переехало отделение полиции, и в отчаянии стал спрашивать прохожих, где находится ближайший полицейский участок. Один из прохожих дал ему адрес отделения полиции на автобусном вокзале на 42 -стрит (The Port Authority Bus Terminal). Войдя в отделение полиции, Игорь поспешил к дежурному. Он объяснил полицейскому, что нуждается в ночлеге. Дежурный записал просьбу Игоря и повёл его вниз, вывел на улицу и подвёл Игоря к двери приёмного пункта с надписью "Волонтёры Америки" (Volunteers of America) и расписанием приёма бездомных. Дверь изнутри была закрыта. Дежурный постучал в неё изо всей силы. Тут же дверь распахнулась, и волонтёр впустил их. Волонтёр записал сведения об Игоре и сказал последнему прийти к одиннадцати часам вечера того же дня за направлением в приют для ночлега. Ему разрешили оставить багаж в комнате дежурного волонтёра. Было семь часов вечера, и русскому бездомному ничего не оставалось делать, как побродить и познакомиться с окрестностью. Сначала он зашёл на Центральный железнодорожный вокзал (Grand Central), на одной из стен которого рекламировались плавки на лежащем на пляже юноше. Реклама занимала огромное пространство. Из здания вокзала Игорь вышел на улицу.
  Он бродил по периметру, образованному 42 и 43 -стрит между Восьмой и Девятой авеню. Русский немало был смущён, когда увидел со всех сторон магазинчики, торгующие сексуальными принадлежностями, порнографическими журналами, и маленькие будки для просмотра порнографических видеофильмов (peep shows). Когда он гулял по 42 -стрит, его остановил душераздирающий женский крик на противоположной стороне улицы. Игорь посмотрел туда. Молодой чернокожий парень тащил чернокожую девушку за руки, она упиралась и стала визжать, а парень - кричать на неё. Хотя полицейских на улице было много, никто из них не подошёл к этой орущей парочке, не разобрался, в чём дело. Вид полицейских останавливает нарушителей порядка, в чём Игорь убедился в тот же вечер спустя несколько минут после сцены с чернокожей парочкой. Откуда не возьмись справа к нему прилип чернокожий парень лет двадцати пяти со словами: "Hi, buddy!" ("Привет, дружище!") Игорь отпрянул от него, сказав: "Leave me alone!" ("Оставь меня в покое!") Чернокожий же не оставил Игоря в покое, а стал требовать двадцать пять долларов, которые Игорь якобы брал у него в долг. Игорь сказал, что он бездомный и безденежный, но тот не отставал. Игорь бросился к метро - парень за ним. К счастью, из выхода метро появились двое полицейских. Увидев их, вымогатель скрылся. Через три с половиной часа прогулки по тем улицам Игорь вернулся в офис "Волонтёры Америки" в одиннадцать часов вечера. Ему дали направление на ночлег следующего содержания:
  - Дата выдачи - 7 декабря 1991 года.
  - Имя - Степанов Игорь.
  - Дата рождения - 13 сентября 1936 года.
  - Номер карточки социального страхования - прочерк.
  - Причина выдачи направления - Клиент бездомный и нуждается в ночлеге на одну ночь.
  - Дальнейший план работы с клиентом - Возвращение клиента в приёмный пункт "Волонтёры Америки" на следующий день в три часа дня для определения в приют для бездомных.
  Ровно в одиннадцать тридцать вечера семерых бездомных, включая Игоря, привели в ночлежку "Открытая дверь" (Open Door), которая была в двух шагах от приёмного пункта "Волонтёры Америки". В ночлежке было темно. Каждому из семерых дали по стулу, который те поставили к длинному столу. За столом сидело человек двадцать бездомных, которые уплетали варёные яйца и разные бутерброды. Яиц и бутербродов было огромное количество. Игоря пригласили другие бездомные за столом разделить с ними позднюю трапезу, что он с готовностью и сделал, поскольку он с утра был голоден. Сидевшие за столом бездомные были в основном чернокожие. После еды каждый положил голову на стол, чтобы поспать.
  Хотя Игорь и был усталым, он не мог заснуть. Он улыбнулся про себя, вспоминая слова своей жены: "Ты будешь слоняться по приютам для бездомных". Вера не одобряла его поездку в США. Несколько раз она плакала. Её прекрасные серо-голубые глаза были печальны и полны слёз. Она повторяла снова и снова, что у неё дурное предчувствие - потерять навсегда своего мужа. Впоследствии Вера даже призналась, что у неё была коварная мысль похитить у него загранпаспорт. У Игоря тоже были опасения на этот счёт. Сон Игоря был прерывистым, так как он боялся быть ограбленным. Все его вещи были под столом возле ног, и он постоянно проверял их при каждом пробуждении.
  В шесть часов утра объявили подъём, и всем пришлось уйти из ночлежки. До побудки Игорь успел почистить зубы и умыться; для бритья у него не осталось времени. В кромешной темноте раннего утра русский вояжер, обременённый тяжёлой ношей, очутился снова на улице. Он пытался сориентироваться в своём местонахождении, чтобы отправится в отделение полиции Port Authority. Вдруг к нему подошли два чернокожих и предложили поднести багаж; Игорь поблагодарил их, отказавшись от их услуг. Они показали ему путь к отделению полиции и удалились. Игорь пришёл туда, и к нему приставили молодого полицейского, который должен был устроить Игоря в приют для бездомных не на одну ночь, а на более длительный период времени. Первое, что спросил полицейский, был ли Игорь голоден, и хотя русский отрицательно покачал головой, молодой человек вышел и тут же принёс Игорю большую чашку чая и бублик (bagel), намазанный сливочным сырком.
  Задав Игорю пару вопросов относительно цели приезда Игоря в США и наличия документов, полицейский усадил Игоря в дальний угол полукруглого коридора, откуда Игорю было видно, как взад и вперёд сновали полицейские, вбегая в помещение и выскакивая из него, приводя наркоманов, пьяниц, преступников и пострадавших. Преступников обыскивали и тут же им надевали наручники. Сопротивляющихся и несговорчивых ставили спиной к стене и приковывали к ней за руки цепями. Их быстро допрашивали и выводили из помещения, или оставляли для дальнейших допросов. Пострадавшие исчезали как-то незаметно из его поля зрения. Сцены мелькали как в калейдоскопе, и полицейский, приставленный помогать Игорю, также участвовал в бешеной активности утренней смены, оставив Игоря.
  Сцены в том отделении полиции Нью-Йорка напоминали Игорю об аналогичных сценах, участником которых он был в Ленинграде в 1983 году, когда его вместе с сотрудниками послали в одно из отделений милиции города Ленинграда для оказания помощи советским милиционерам в поддержании правопорядка на улицах.
  Игорь тут же вспомнил одно слово из советского милицейского жаргона, которым милиционеры называли обувь, приказывая снять её, чтобы убедиться в отсутствии в ней чего-либо недозволенного. Милиционер приказывал: "Колёса!", и правонарушитель мгновенно сбрасывал с ног обувь.
  Наконец, беготня в коридоре улеглась, и молодой полицейский вернулся к Игорю и сказал: "Мы найдём вам приют, возможно, там не будет комфортабельно, но это лучше, чем быть на улице". Он опять оставил Игоря на короткое время и вернулся с чашкой крепкого чая и пончиком (doughnut) для Игоря. Такое внимание и доброта молодого человека тронули Игоря. Ему надолго запомнился этот эпизод.
  Полицейский оформил документы на Игоря и привёл его к дежурному "Волонтёров Америки", который направил Игоря в сопровождении грузного мужчины за рулём санитарной машины в приют для бездомных людей Джон Хьюс Хаус.
  
  
  
  _______Глава 2. Приют для бездомных людей Джон Хьюс Хаус___________
  
  
  
  Грузный мужчина оказался врачом, курировавшим Джон Хьюс Хаус. Джон Хьюс Хаус располагался в подвальном помещении, куда вела крутая лестница. Помещение приюта выглядело так: огромный зал, заполненный столами и стульями, по правую руку от зала - канцелярия, помещение для шкафчиков и библиотеки, в глубине - кухня; по левую руку от зала - комната, выполняющая функции прачечной и бельевой, которую называют Сlient care room (комната заботы о клиентах - клаент кэа рум). Далее по левой стороне следуют туалет для служащих и совмещённые с душевыми отдельные мужской и женский туалеты. Прямо в глубине зала был запасный выход, а слева от него кладовка. Эти подробности Игорь изучил позднее. Приём в Джон Хьюс Хаус включал в себя три момента: первый - распределение клиентов по социальным работникам; второй - составление первичной информации о клиенте и его нуждах; третий - разработка подробного плана работы с клиентом, в котором определялись срок выполнения этого плана и оказание помощи клиенту: обеспечение жильём, устройство на работу, обеспечение социальным пособием и т.д. Когда Игорь с врачом, курировавшим Джон Хьюс Хаус, вошли в приют, первым вопросом, заданным ему дежурным приюта, был вопрос, на сколько дней новоприбывший собирался остаться в приюте. Игорь не мог ответить, на какой срок он рассчитывал там оставаться: ему некуда было идти, у него в Нью-Йорке не было ни родственников, ни друзей, в кармане оставалось всего сорок долларов, двадцать восемь были уже потрачены. Он оказался бездомным по своей воле, его будущее было неопределённо, мрачно.
  Дежурный сидел за столом слева от двери. Это был чернокожий мужчина лет шестидесяти с короткой стрижкой, седовласый, иронически улыбающийся. Он попросил охранника тщательно проверить багаж новоприбывшего. Как только была обнаружена бутылка "столичной" водки, она была немедленно конфискована. Бутылка водки была куплена старшей дочерью Игоря, чтобы презентовать какому-нибудь американцу в благодарность, если представится подходящий случай.
  Возле дежурного сидела чернокожая женщина, служащая Джон Хьюс Хауса. Она была крайне худая. Она улыбнулась Игорю, так что приём оказался не отпугивающим, а наоборот, дружеским.
  Дежурный по Джон Хьюс Хаусу направил Игоря в кабинет к старшему по смене, молодому чернокожему мужчине в очках и цветной тюбетейке на голове, который заполнил на Игоря анкету. После заполнения анкеты Игорь вышел в общее помещение, в котором сидели человек шестьдесят бездомных, которых здесь называли "клиентами". К Игорю подошёл русский парень, его звали Андреем. Андрей поведал Игорю, что уже второй раз проживает в приюте. Имя Андрея упоминалось врачом в санитарной машине. К Игорю и Андрею подошёл пожилой мужчина и представился Игорю как Джозеф. Он немного говорил по-русски. Джозеф оказался словоохотливым человеком, сказал, что он венгр, иммигрировавший в США в 1956 году во время венгерских событий. В Венгрии, Джозеф сказал, он работал художником, писавшим картины на стенах церквей. Немного позже Игорь узнал, что Джозеф являлся шизофреником. Восемь лет спустя после первого знакомства при встрече на квартире Джозефа Игорь попросил его набросать карандашом рисунок комнаты, где они сидели. Семилетний ребёнок смог бы нарисовать картинку лучше, чем это сделал Джозеф. Андрею был двадцать один год, он был родом из Санкт-Петербурга и прилетел в Нью-Йорк в 1989 году, просрочив умышленно визу, остался в США. Андрей был стройным парнем с густыми тёмно-русыми волосами, большим носом, сероглазый. Андрей пригласил Игоря к свободному столу, чтобы объяснить новоприбывшему, в какое место тот попал.
  Джон Хьюс Хаус - это приют для ненормальных бездомных, тут шизофреники, эпилептики, наркоманы, алкоголики, гомосексуалисты и прочие лица, отброшенные обществом. Многие после тюрьмы. Андрей незаметно стал указывать на перечисленный контингент приюта.
  В самый первый день прибытия в Нью-Йорк и на следующий день, когда он появился в Джон Хьюс Хаусе, Игорь решил вести дневник. Он не собирался вносить туда заметки каждый день; для него не столько значила хронология событий, сколько факты и впечатления. Он планировал писать о своей жизни в США. На начальном этапе его жизни в США судьба занесла Игоря в ограниченную среду, приют для бездомных людей, но и в ограниченной среде может отражаться жизнь страны.
  В восемь часов вечера дежурный администратор стал выкликивать имена клиентов, которых посылали на ночлег в церкви. Среди прочих выкрикнули и имя Андрея. Новоприбывшим, как объяснили Игорю, в течение нескольких ночей ночевать приходилось в Джон Хьюс Хаусе на трёх или четырёх стульях, сдвинутых вместе. В течение этого времени наблюдали за их поведением. По прошествии двух-трёх ночей новых клиентов также посылали спать в церкви, если их поведение было нормальным и они не представляли опасности для группы, которая ночевала в церкви.
  После того как группы по восемь или десять человек были отправлены в церкви на ночлег, была подана команда оставшимся клиентам готовиться ко сну в Джон Хьюс Хаусе. До отбоя оставалось полчаса. Клиенты в Джон Хьюс Хаусе сидели за квадратными столами. Некоторые разговаривали сами с собой, другие смеялись без всякой причины, не имея возле себя каких-либо собеседников. Одни ели бутерброды, другие пили кофе, чай, соки. Кое-кто читал газеты. Шесть человек играли в карты. Четверо сражались друг с другом в шахматы. Игорю стало совершенно очевидно, что учреждение, куда он попал, предназначалось в основном для умственно больных людей, хотя другие категории клиентов, как уже упоминалось, не исключались. Возраст клиентов был различный, начиная от лиц свыше восьмидесяти лет и кончая восемнадцатью. Большинство клиентов были мужчины, и лишь человек десять - женщины.
  
  Игорь по категории клиентов и ограниченности помещения Джон Хьюс Хауса, которое просматривалось ночью дежурным по приюту, понял, что он попал в безопасное место: за полчаса до этого он прочитал в валявшейся рядом с ним газете о нью-йоркских приютах на пятьсот - шестьсот человек, спящих в огромном помещении, о фактах насилования мужчин бывшими заключёнными, которые оказались в этих приютах. Там то в одном, то в другом месте слышались стоны и вскрикивания.
  Спать на стульях было непривычно, никакого постельного белья или подушек не предусматривалось, наоборот, запрещалось их использовать. Подъём был в шесть утра, и до позднего вечера не прекращалось хождение клиентов; люди приходили с улицы и выходили на улицу, появлялись новые клиенты. Всех входящих клиентов обыскивали как вручную, так и металлическим детектором на предмет наличия наркотиков, оружия, острых, колющих, стеклянных предметов и спиртного. При наличии выше перечисленных предметов их немедленно изымали.Выходящие из приюта обыску не подвергались. Мысли Игоря были в разбросе и хаосе: слишком много впечатлений свалилось на его голову в первые дни пребывания в новой стране. Он сознавал, что ему надо взять себя в руки, организовать свои мысли, сконцентрировать всё внимание на основных моментах своего существования и выживания.
  До прибытия в США он тщательно проштудировал учебник Нэнси Чёрч "Как выжить в США" (Nancy Church. How to Survive in the USA). Дабы сконцентрировать свои мысли, Игорь взял из сумки лист бумаги и написал: "Американская мечта". Для него лично американской мечтой не являлся американский идеал общества, в котором процветают равенство и особенно материальное благополучие, а проникновение в американскую жизнь, познание американского духа, слияние с американскими привычками, обычаями, изучение американского варианта английского языка в естественной среде. В стране языка человек слышит речь в разных ситуациях и в разных стилях - от возвышенного и изысканного до грубого низкого стиля. Но это жизнь, а в жизни мы слышим массу непристойных и нецензурных слов.
  Мечта Игоря пожить какое-то время в США начала одолевать его в 1988 году, в возрасте пятидесяти двух лет. Студентом, лет в двадцать, Игорь мечтал посетить Англию. Он учился в Ленинградском государственном университете имени А.А. Жданова и лелеял мечту увидеть страну изысканного английского языка (Queen"s English). Что же касается США, он мечтал повидать эту страну в далёком будущем.
  Игорю никогда не представлялась возможность побывать в Англии, когда он был студентом. Он в 1956 году приехал в Ленинград из Тамбова, где он был воспитанником детского дома. Единственным средством к существованию была стипендия в двести девяносто рублей. Он был бедным студентом, который поставил перед собой цель хорошо овладеть английским языком для работы за границей переводчиком после окончания университета.
  Любовь Игоря к английскому языку началась в пятом классе, но, к своему сожалению, он не мог продолжить изучение английского языка, так как он должен был уехать из Тамбова в деревню, где преподавался только немецкий язык. Он решил продолжать изучать английский самостоятельно. В студенческие годы Игорь несколько раз проходил собеседования у представителей КГБ и райкома КПСС на предмет отправки в Великобританию в качестве туриста, но всякий раз он получал отказ. Что касается поездки в США, то эта страна была слишком далёкой и недосягаемой. Лишь красивый баритон диктора "Голоса Америки" напоминал студентам о той далёкой стране.
  Иногда американские туристы посещали Советский Союз. Игорь был приятно удивлён, когда видел, что поведение американцев и русских во многом совпадает.
  Игорь получал переводческую практику в Ленинградском университете, будучи студентом английского отделения, и продолжал её до отъезда в США.
  Во время перестройки, начатой Горбачёвым М.С., в стране произошли большие изменения и самым большим достижением было установление свободы слова и передвижений.
  Экономическое положение Советского Союза становилось хуже и хуже. Советский Союз был сначала на грани распада, затем он распался. В 90-х годах ХХ века было много демонстраций и митингов; в Ленинграде любимым местом митингов стала территория возле Гостиного Двора. К счастью, распад СССР и переходный период от социализма к капитализму осуществились мирным путём.
  В начале 1990-х годов стало возможным любому человеку получить заграничный паспорт и по приглашению отправиться за рубеж. В американском консульстве свободно можно было взять бланк для переселения в США. Бланк можно было заполнить и отправить в американское посольство в Москве, но.... Это всё оказалось ерундой, даже визу получить было большой проблемой. Многие хотели поехать за границу, чтобы подработать и поправить своё материальное положение. Не юношеская, а поздняя мечта Игоря побывать в США и пожить там какое-то время возродилась.
  
  
  
  ______Глава 3. Пять препятствий, которые надо было преодолеть
  
  
  
  Первое препятствие состояло в получении приглашения от американца. У Игоря никого не было за границей, в частности в США. Тогда он стал строить планы знакомства с каким-либо американским мужчиной, который мог бы написать ему приглашение - пусть даже липовое - в США. Приглашения от женщин исключались, так как работники американских консульств могли заподозрить стремление вступить в брак по расчёту для получения грин-карты. Каждый советский человек знал: мужчина приглашает мужчину в качестве гостя, а женщина - женщину как подругу.
  Господь всегда помогал Игорю. И тут Бог помог Игорю в осуществлении поездки. В государственной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Петербурге Игорь случайно познакомился с молодым американцем, которого звали Грег Смит. Грег очень хотел изучать русский язык. Американцу было двадцать четыре года. Он приехал в Советский Союз с целью открытия совместного предприятия, членами которого стали двое русских молодых людей, Грег и швед. Грег как бизнесмен обосновался в Санкт-Петербурге, швед жил в Стокгольме, двое русских, братья, жили в разных местах: один в Санкт-Петербурге, другой в Сиднее. Совместное предприятие называлось Petrograd Expedition. У Грега была своя система изучения русского языка, которая предусматривала применение этого языка в рамках его, Грега, бизнеса. Игорь и Грег заключили сделку: американец даст Игорю гостевое приглашение в Соединённые Штаты, Игорь же будет обучать американца русскому языку до получения визы, если россиянину посчастливится.
  После двухмесячного репетиторства Грег добился больших успехов в русском языке и без напоминания вручил своему учителю гостевое приглашение, подписанное американским вице-консулом в Ленинграде. Игорю пришлось преодолеть ещё четыре препятствия в России, прежде чем он ступит на американскую землю: оформить загранпаспорт, попасть в американское консульство на собеседование по поводу получения въездной визы в США, получить визу, купить билет на самолёт. Второе препятствие было вызвано тем обстоятельством, что с наступлением дней свободы тысячи людей бросились в ОВИР за загранпаспортами. Для получения загранпаспорта человеку надо было пройти через следующие процедуры: представить ОВИРу приглашение в страну въезда, получить из ОВИРа бланки для заполнения, вручить эти уже заполненные бланки чиновникам ОВИРа, уплатить пошлину и две недели ждать готовности загранпаспорта.
  Сотни людей образовывали очереди перед зданием и в здании ОВИРа. Составлялись списки людей в очереди. Волонтёры из очереди следили за соблюдением порядка в очереди, но каким-то образом некоторые проходили вне очереди, списки терялись, и возникала неразбериха.
  После завершения всех процедур в ОВИРе можно было отправляться за визой в Генеральное консульство США, и вот тут-то сердце человека бешено стучало в груди перед третьим и четвёртым препятствиями: попадёт ли он на собеседование к вице-консулу и получит ли он визу. Возле консульства, которое находилось на улице Петра Лаврова, в дни выдачи визы тоже толпились сотни желающих получить оную. Тут так же составлялись списки очередников и объявлялись дежурные, которые в определённые часы сменяли друг друга, чтобы соблюсти порядок очереди. Третье и четвёртое препятствие были преодолены, вот пятый барьер был почти непреодолим: билетов на вылет в США не было. Билеты надо было заказывать за шесть месяцев раньше вылета, и они были уже все проданы. Через месяц-два ожидалось, что стоимость билетов подскочит в десять раз выше предыдущей.
  Все вышеперечисленные преграды были преодолены, и мечта Игоря почти сбылась: он был на борту самолёта, улетавшего в США. В день вылета самолёта оказались лишь два билета в резерве, и Игорю посчастливилось купить один из них.
  День убытия Игоря живо запомнился в его памяти. Ему пришлось пробежать огромное расстояние между автобусными остановками на пути из города Пушкина к аэровокзалу. Эти остановки были по обеим сторонам строительной площадки для вновь строящегося моста над речушкой. Он бежал, чтобы успеть приобрести билет на самолёт. В руках он нёс тяжёлую сумку с книгами и словарями, чемодан должны были доставить в аэропорт жена и старшая дочь. Ни Игорь, ни семья не знали, улетит ли он.
  Он был похож на беглеца, убегающего от своей семьи, от своей жены.
  Игорь и Вера прожили вместе двадцать девять лет. У них были дочери двадцати восьми и двадцати двух лет, которые были замужем. У каждой дочери было по дочке. Младшая дочь была с мужем на Дальнем Востоке и не знала, когда её отец отправится в США. Дочери поощряли поездку отца в США, а жена его обвиняла в эгоизме, а дочерей в меркантильности, считая его отъезд неправильной идеей.
  =============================================================
  Вера и Игорь познакомились на танцах во Дворце культуры в Пушкине. Ему было двадцать шесть лет, и он служил в Советской армии переводчиком английского языка; ей было двадцать два года, и она была студенткой Ленинградского финансово-экономического института имени Н.А. Вознесенского. Они обратили внимание друг на друга в толпе танцующих. Он был очарован её внешностью: выразительными серыми глазами, пышной причёской светло-русых волос и стройной фигурой, подчёркнуто скромным, но со вкусом сшитым платьем. В мгновение ока он осмотрел девушку с ног до головы и отметил, что у неё стройные, красивой формы ноги.
  Вера не могла не заметить молодого лейтенанта со светло-карими глазами и короткой стрижкой тёмно-русых волос, смотрящего на неё. Он был среднего роста, стройный. Вера взглянула на лейтенанта, и он улыбнулся ей. Вере понравилась его открытая улыбка, его лицо для неё было очень привлекательным, особенно форма его губ и подбородка. Игорь пригласил девушку на танец, и она согласилась. Они познакомились, и он проводил её домой. Игорь и Вера встречались каждый вечер. Через месяц Игорь сделал Вере предложение стать его женой. Ещё через месяц ему предстояло уезжать в ГДР для службы в Группе советских войск в Германии. Она приняла его предложение. Отец Веры был подполковником в отставке. Вере нравились их походная жизнь и переезды из одного места в другое. Она всегда хотела выйти замуж за военного.
  Свадебный вечер Игоря и Веры был весьма скромным. На нем присутствовали родители Веры, двое друзей Игоря - сокурсница с мужем, два офицера, один из которых был командиром роты, двое престарелых соседей по квартире, которые были братом и сестрой. На Вере не было венчального наряда; после женитьбы молодожёны не отправились в свадебное путешествие, даже комната для праздничного ужина была не комнатой родителей, а комнатой престарелых соседей по квартире. На свадебном вечере звучала прекрасная музыка, записанная на магнитофонную ленту.
  После вечера супруги неделю жили в комнате родителей Веры, которые на время переехали к знакомым, а через неделю Игорь уехал в ГДР.
  Игорь не был офицером по призванию. Он был учителем английского языка по распределению из Ленинградского государственного университета имени А.А. Жданова. При ЛГУ существовала военная кафедра, которая готовила офицеров запаса. После окончания военной подготовки на военной кафедре и прохождения лагерных сборов в Выборге Игорю было присвоено звание младшего лейтенанта.
  Учителем английского языка Игорь проработал всего полгода. Он не получал удовлетворения от своей работы, и когда военкомат предложил ему работу переводчиком английского языка, а также немецкого, который он прилично знал, посвятив много времени изучению этого языка, Игорь согласился пойти в Советскую армию, без сожаления покинув школу.
  =============================================================
  
  В одиннадцать часов вечера Вера вместе со старшей дочерью Лизой и зятем Михаилом приехали на машине зятя в Пулково-2 проводить Игоря. Вера с трудом удерживала слёзы и мужественно держалась при тягостном расставании. Собственно, времени для выражения эмоций почти не оставалось: надо было срочно заполнить таможенную декларацию. Каждый был начеку, дабы не пропустить свою фамилию и подойти к билетной кассе за билетом. Имена объявляла дежурная по рейсам. После выкликивания фамилии будущего пассажира тот протискивался к билетной кассе для вручения кассиру своего паспорта, денег и таможенной декларации.
  За сутки до вылета Игорь познакомился с дежурной по полётам. Она обещала помочь ему приобрести билет в оба конца при их наличии. Билеты в один конец для отправляющихся в США не продавались.
  Имя Игоря было выкликнуто через громкую связь той же дежурной по полётам, и кассир выдала ему билет. Это было как гром среди ясного неба для Веры и Лизы.
  Они до последнего не верили, что это возможно. Они были тут, они провожали, но они не верили, что Игорь улетит. Вера, Лиза и Игорь бросились друг к другу и расцеловались на прощание, не веря происходящему. Игорь ступил за турникет. Жена и дочь с грустью смотрели ему вслед.
  
  
  
  
  _______Глава 4. Мысли Игоря на борту самолёта. Первые шесть дней в Джон Хьюс Хаусе_______________________________________________________
  
  
  
  На борту самолёта между приёмами пищи Игорь дремал; большую же часть времени он ворошил в своей памяти как важные, так и незначительные события собственной жизни.
  В течение полёта Игорь проанализировал сотни эпизодов своей жизни, вспомнил многие лица и имена и думал о создании книги, которую он озаглавит "Семейная хроника" и которая будет предназначена для членов его семьи.
  Игорь, мечтавший увидеть Америку, не исключал возможности подзаработать денег и помочь своей семье в России. Он не отрицал, по крайней мере для себя, что он отправляется в Америку с намерением, если ему удастся добиться грин-карты, перетащить туда свою семью, если они захотят, чтобы они могли начать новую жизнь.
  Будущее России было неопределённым и мрачным на десятки лет вперёд. Никто не знал, что произойдёт с Россией и в каком направлении будет развиваться страна.
  Было абсолютно очевидно, что частное предпринимательство будет процветать и что частные предприниматели приватизируют всё, что раньше принадлежало государству. Игорь не обладал предпринимательской жилкой, и у него не было денег для открытия собственного бизнеса. Всех его сбережений хватило лишь на билет в США и половину из них для жены. Стоимость билета составляла пять тысяч рублей.
  В его возрасте было рискованно отправляться в долгое странствие, но он рискнул. С возрастом здоровье Игоря ухудшалось, и этот фактор мог также оказаться губительным для его путешествия.
  В 1991 году положение в СССР грозило бедным семьям скатиться на грань нищеты и даже голодания. Те, кто мог, спешно пытались уехать за границу. Молодёжь не мытьём, так катаньем планировала уехать за рубеж. Она покупала приглашения от прохожих на улицах и придумывала адреса мест прибытия за границей. Игорь был свидетелем, когда многие молодые люди, прибывшие в аэропорт Джона Ф. Кеннеди, стали спешно узнавать о гостиницах в Нью-Йорке, дабы показать, что у них есть пристанище. Они бросались друг к другу перед тем, как пройти визовый контроль, шёпотом спрашивая название гостиницы и её адрес.
  Перед посадкой самолёта Игорь изо всех сил старался увидеть Статую Свободы, но так и не увидел. Статуя Свободы - это символ свободы и демократии для тех, кто искренне любит США, а Игоря учили в средней школе и университете, что Нью-Йорк - это "город жёлтого дьявола" (Максим Горький, "Город жёлтого дьявола"), имея в виду золотой доллар, который властвует над умами и сердцами людей.
  Русский путешественник также вспомнил рассказ Короленко В.Г. "Без языка" о выходцах из Украины Матвее Дышло и Иване Дыма, эмигрировавших в США. Воспоминания Игоря были прерваны быстрой посадкой самолёта. Затем началась процедура, которую проходят иностранцы по прибытии в аэропорт. В здании аэропорта для авиалиний "Дельта" Игорь пытался отыскать места, о которых он прочитал в учебнике Нэнси Чёрч, "Как выжить в Америке", но план аэровокзала, в котором Игорь должен был пройти визовый контроль, абсолютно отличался от плана аэровокзала, показанного в учебнике Нэнси Чёрч.
  На путь из аэропорта Джона Ф. Кеннеди до Джон Хьюс Хауса Игорь затратил в два раза больше времени, чем на преодоление расстояния из России в Нью-Йорк.
  
  Первая запись в дневнике Игоря датировалась днями от 7 до 12 декабря 1991 года. Он описывал то, что случилось с ним на пути из России до Джон Хьюс Хауса. Затем он описал первые впечатления о Джон Хьюс Хаусе, в котором он прожил шесть первых дней: "Пища здесь великолепная, условия же для сна в течение двух первых ночей были ужасные. Мне пришлось спать на трёх голых стульях, сдвинутых вместе (всё же лучше, чем в ночлежке "Открытая дверь"), и встать с ноющими рёбрами и болью в крестце. На третью ночь меня вместе с другими клиентами повезли в гимнастический зал при церкви Святого Иоанна, где я ночую все эти дни. Нам дают матрацы, подушки, чистые наволочки и простыни, одеяла. Матрацы расстилаем на полу, здесь нет кроватей. Перед сном нам дают вкуснейшую еду, а волонтёры церкви учат нас молитвам, которые произносятся перед едой. Американцам не надо учиться молитвам, они знают многие из них, мне же приходится учить молитвы.
  Путь до церкви Святого Иоанна довольно длительный, автобус везёт нас по берегу реки Ист, мы проезжаем по Бруклинскому мосту, по Манхэттенскому мосту, по нескольким другим мостам. Вид на Бруклин чудесен. Деревья и кусты вдоль дороги и вокруг зданий украшены крошечными разноцветными горящими лампочками, всё ослепительно сверкает и блестит. Приближается Рождество, вот поэтому всё торжественно и красиво.
  В Джон Хьюс Хаусе жизнь монотонна. График дня одинаков: побудка в шесть часов утра, проверка клиентов, доставленных после ночлега из церкви, завтрак в десять часов утра, бесконечные закусоны между завтраком и обедом, который подают в четыре часа тридцать минут, выдача лекарств кому положено (большинство клиентов принимают лекарства), просмотр телепередач или слушание музыки по радио, сидение за столами Джон Хьюс Хауса, болтовня за ними же или чтение газет и журналов.
  Клиентов до отвала пичкают едой. Я ем, и меня грызёт совесть, что я вкушаю вкуснятину, а мои любимые дома лишены наипростейших продуктов питания, таких как хлеб и масло. Моё сердце обливается кровью, когда я вижу, как масса пищи выбрасывается в мусорные баки, в то время как миллионы людей на земле голодают и даже умирают от голода.
  Доставка пищи из ресторанов, закусочных и деликатесных лавок осуществляется клиентами по мере поступления звонков из тех мест. По пятницам практикуется особый привоз продуктов, называемый "Городской урожай" (The City Harvest), и в этот день мои душа и сердце ещё больше обескуражены, так как выбрасывается гораздо больше пищи, чем в другие дни. Не только пища выбрасывается в мусор, но также и одежда. В Джон Хьюс Хаусе ежедневно наблюдается избыток одежды, и её выбрасывают, поскольку, как мне было сказано, никто её из других ночлежек не берёт. Все ночлежки и церкви получают огромные приношения, посылать же принесённую туда одежду нуждающимся в ней в зарубежных странах потребует больших усилий и затрат, которые того не стоят.
  После семи часов вечера автобусы или микроавтобусы начинают прибывать в Джон Хьюс Хаус для транспортировки клиентов для сна в различные церкви.
  Пищу в Джон Хьюс Хаусе подают в пенопластовых тарелках и едят пластмассовыми вилками или ложками. Жидкости пьют из пенопластовых чашек. После еды все эти пластмассовые вилки, ложки, ножи, пенопластовые тарелки и чашки выбрасываются в мусор. Почему бы американцам не перерабатывать их?
  Штат здесь кажется внимательным к клиентам, кроме немногих, одним из которых является крепкого телосложения социальный работник Барт Эриксон, который постоянно слоняется по Джон Хьюс Хаусу с заносчивым видом, суя свой нос повсюду, тем самым раздражая клиентов и, возможно, сотрудников. Когда бы к нему ни обращался клиент за помощью, он всегда отмахивался от обратившегося к нему и продолжал слоняться по приюту или выходил на очередной перекур. Его перекурам в течение рабочего дня не было конца.
  Сейчас я уже знаю имена тех сотрудников, которые меня приняли в день прибытия туда: Рег Уэллс, отвечающий за распределение вновь поступающих клиентов между социальными работниками Джон Хьюс Хауса, Тина Хейл, бельевщица, и Мэт Диксон, дежурный ночной смены. Я не знаю, что входит в их функциональные обязанности, но я вижу, как Рег постоянно дремлет в своём кресле, а Тина непрестанно курит возле шкафчиков для индивидуальных принадлежностей клиентов. Она - заядлая курильщица. Время от времени Рег делает объявления и часто проводит собрания, которые ужасно скучны и от которых клиенты зевают или засыпают на них. Оба, Рег и Тина, улыбчивы, разговорчивы; они, как правило, сидят рядом, если Тина не занята в бельевой".
  
  Рег был всегда шумным, раздражительным, вспыльчивым и сквернословным. Даже когда он проводил собрания, он не мог удержаться от употребления бранных слов. Слова из четырёх и двенадцати букв были неотъемлемым атрибутом его лексикона. Перед работой в Джон Хьюс Хаусе, где он уже трудился в течение трёх лет, он был слесарем и сварщиком, но уволился по инвалидности.
  Жизнь Тины закончилась трагически в 1995 году. Она была наркоманкой и даже на работе употребляла наркотики. Очень часто к ней на работу приходил ухажёр, который много лет ухаживал за ней. Он носил конский хвост - косичку (pony tail) с золотым держателем. Он был намного моложе Тины, которой шёл сорок седьмой год. Можно было подумать, что это были сын и мать. Однажды на вечеринке в её квартире между её молодым человеком и гостем возникла ссора. Ссора переросла в драку. Тина пыталась разнять дерущихся и получила удар по голове, от которого она скончалась на месте. Тина была очень хрупкой, можно сказать даже, истощённой. О ней у Игоря остались самые светлые воспоминания.
  Отношение штата к Игорю было различным. Некоторые, вроде Тины, были к нему дружелюбны и внимательны, другие, как Барт, безразличны и холодны. Но Игорь не задумывался, что говорили за его спиной. Со стороны работников Джон Хьюс Хауса в течениеe долгого общения с ними он не испытывал неприязни или враждебности.
  
  
  
  ________Глава 5. Оформление Игоря на работу в Джон Хьюс Хаусе
  
  
  
  
  В первые дни в Джон Хьюс Хаусе Игорь не знал, кто был директором этого учреждения, кто являлся заместителем директора по социальному обслуживанию. Его интересовала структура Джон Хьюс Хауса, но он далеко не безразлично воспринимал отношение штата к себе и другим клиентам. Отношение к нему со стороны администрации приюта было таким же, как и к остальным клиентам: ровное, объективное, без поблажек и дискриминации. Социальным работником Игорю назначили Барта, о чём Игорь и не подозревал. Существует различие между социальным работником долгого и краткого срока. Долгий срок - от одного до нескольких месяцев, краткий срок - от одного дня до месяца. Когда Игорь сказал Регу, что он точно не знает, сколько он пробудет в Джон Хьюс Хаусе, Рег отметил в карте прибытия, что Игорь пробудет в Джон Хьюс Хаусе долгий срок.
  Барт ничего положительного не сделал для русского клиента. Наоборот, он создавал препятствия и трудности для Игоря. Почему? Игорь понять не мог. Возможно, потому, что Игорь был нелегалом и не мог получить какие-то социальные пособия, а социальный работник мог помочь только тем клиентам, у которых было право на пособие. Так что Игорю следовало быть благодарным за то, что его приютили и не досаждали. Он никого не беспокоил, и его никто не трогал.
  Через месяц редких бесед Барт прекратил всякое общение с Игорем и даже не сказал Игорю, что он больше не является его социальным работником. Когда бы Игорь ни подходил к Барту с просьбами, он отсылал его к другим социальным работникам, которые оказывались отзывчивыми.
  Через неделю пребывания в Джон Хьюс Хаусе Игорь предложил Дженнифер Бэрроуз, заместителю директора приюта по социальной работе, своё волонтёрство по уборке помещения приюта, кухни и других объектов. Он волонтёрствовал по сорок часов в неделю.
  
  Красивой и доброй была социальный работник Кармен Лопез, молодая дама, пуэрториканка. Она была подобна миниатюрной изящно выполненной статуэтке с одушевлёнными прекрасными чертами: большие тёмно-карие глаза, оттенённые длинными чёрными ресницами, пухлые губы, свежий цвет лица, аккуратная причёска из крашеных белокурых волос. Кармен была двуязычной (с испанским и английским языками), что было большим плюсом для Джон Хьюс Хауса. Она никогда не повышала голоса, была сдержанной, доступной, отзывчивой - полная противоположность Барту. Выполняла она свою работу честно, чётко и добросовестно. Клиенты уважали и обожали её. Кармен страдала астмой и даже вынуждена была лечиться от своего недуга в больнице. При появлении Кармен на работу клиенты встречали её букетами цветов. В последний раз Игорь видел Кармен в 2001 году. Она весьма пополнела, лицо стало большим и круглым, в ней уже не было той изящности, которой Игорь восхищался, когда впервые познакомился с Кармен.
  
  В 1993 году был организован новый приют для бездомных, возглавлять который пригласили Дженнифер. Она стала формировать свой штат, предложив некоторым работникам Джон Хьюс Хауса перейти к ней на работу. Дженнифер предложила Кармен должность социального работника долгого срока, и та согласилась. Игорь был очень огорчён, что Дженнифер и Кармен покидали Джон Хьюс Хаус. В то же время он был рад за Дженнифер, так как для неё это был рост в должности.
  Дженнифер не слыла красавицей, возможно, она была красивой в молодости. Ей было пятьдесят лет, когда Игорь впервые увидел её. Бледнолицая, сероглазая, с короткой стрижкой, высокая и стройная, одетая скромно и просто подобно бедной женщине, Дженнифер обладала изысканными манерами и осанкой светской дамы благородного воспитания. Она была сдержанной, говорила тихим голосом, никогда его не повышая. Дженнифер знала всех клиентов, их нужды и всячески старалась помочь им. По мнению Игоря, Дженнифер была святым человеком, хотя среди клиентов бытовали и другие мнения, совершенно противоположные мнению Игоря. "Она змея", - говорили некоторые из них, одним из которых был Герберт Ньюмэн. Ньюмэна Игорь видел в Джон Хьюс Хаусе три раза: в 1991, 1994 и 1997 годах. За все эти годы он нисколько не изменился: всё тот же крепкий широкоплечий мужчина с густой черной бородой, без единой морщинки, краснощёкий, холёный. Игорь спросил Герберта в последний его визит в Джон Хьюс Хаус: "Что ты делал все эти годы?" - "Я сидел в библиотеках и читал. Это моя страсть". Герберт не шевельнул пальцем, чтобы изменить свою жизнь, как будто он судьбой был обречён на то, чтобы всю жизнь оставаться хронически бездомным.
  
  Возможно, Игорь не был объективен, но он обожал Дженнифер и был ей благодарен за её поддержку. Благодаря ей, Игорь смог впервые связаться по телефону со своей женой в день Рождества. Дженнифер сама подошла к Игорю и сказала: "Игорь, вы можете сегодня позвонить бесплатно любому, кому хотите". "Даже моей семье в Россию?" - "Конечно", - ответила она.
  Дрожащей рукой он набрал номер телефонистки, но, к великому разочарованию, линия была занята. Он думал, что, возможно, ошибся, когда пытался услышать ответ жены; тогда он попросил одного из клиентов помочь ему сделать международный звонок, и после отчаянных попыток ему удалось дозвониться. Игорь поговорил со своими женой и дочерью Лизой. Он сообщил своей супруге о тех ужасных ночах, которые он провёл на стульях. Её это нисколько не удивило, так как она не ожидала других вариантов устройства на ночлег. "Ради того, чтобы посмотреть Америку, я из шикарной трёхкомнатной квартиры в течение двадцати четырех часов оказался бездомным", - констатировал Игорь.
  Воспоминания о Дженнифер переплетаются с его поисками работы, которые он начал сразу же после зачисления клиентом в Джон Хьюс Хаус.
  Однажды в декабре 1992 года, когда Дженнифер ещё работала в Джон Хьюс Хаусе, она предложила Игорю работу уборщика в Джон Хьюс Хаусе. По неопределённым причинам администрация Джон Хьюс Хауса должность уборщика называла "помощник учреждения". Хотя у Игоря не было в то время постоянной работы, тем не менее, он не хотел сразу принять предложение Дженнифер, ему нужно было это предложение хорошо обдумать.
  Игорь понимал, что с работами в США трудно. После некоторых колебаний Игорь принял предложение о работе от Дженнифер. Тотчас Дженнифер отправила его с запиской в отдел кадров Троицкой церкви с просьбой оформить Игоря на вакантную должность помощника учреждения (Institutional Aide). Игорю надо было ежегодно получать из Службы иммиграции и натурализации разрешение на работу (Employment Authorization). На первом же собрании Дженнифер объявила, что, учитывая постоянное волонтёрство Игоря, администрация Джон Хьюс Хауса обратилась в отдел кадров Троицкой церкви принять его на должность помощника учреждения, хотя он заслуживает более престижной должности. Днём раньше она сказала ему, что это лишь только начало и при первой же возможности он получит повышение в должности.
  
  Игорь проработал всего шесть месяцев в Джон Хьюс Хаусе, как летом 1993 года из-за сокращения бюджета непредвиденных расходов нависла угроза закрытия восьми временных приютов, к числу которых относился Джон Хьюс Хаус. Активистами временных приютов был организован действующий комитет для спасения этих приютов. От Джон Хьюс Хауса в этот комитет входил Барт Эриксон. Активисты выпустили листовку, призывающую не допустить закрытия временных приютов, так как десять тысяч бездомных мужчин и женщин окажутся на улицах, в парках и метро. В листовке были указаны номера телефонов мэра Нью-Йорка Дэвида Динкинса, директора финансов Герберта Бермана, члена бюджетной комиссии Стэнли Мишелса и члена бюджетной комиссии Кэтрин Фрид. В листовке был брошен призыв ко всем звонить по указанным телефонам для сохранения временных приютов. В листовке дан перечень обслуживания во временных приютах: питание, принятие душа, обеспечение одеждой, обеспечение спальным местом в церковных ночлежках, медицинские консультации и лечение дважды в неделю приходящим из больниц медперсоналом, психиатрическая помощь, трудовая терапия, оздоровительная и творческая терапия, помощь в получении жилья и денежных выплат, еженедельные собрания анонимных алкоголиков, лечение от наркозависимости, получение консультаций от социальных работников, работающих индивидуально с каждым клиентом.
  
  Несколько дней и ночей клиенты и некоторые служащие Джон Хьюс Хауса дежурили перед муниципалитетом. С утра начинались демонстрации. Их возглавлял Барт. Хриплым голосом он выкрикивал: "Что мы хотим?!"
  Демонстранты: "Джон Хьюс Хаус!"
  Барт: "Когда мы хотим его?"
  Демонстранты: "Сейчас!"
  
  Дженнифер стала директором другого приюта. С её уходом надежда Игоря на повышение в должности была погребена. Он мечтал быть социальным работником, но единственное, что ему предложили в Джон Хьюс Хаусе, - это стать работником бельевой.
  Следующим помощником директора по социальной работе стал сорокалетний худой мужчина Грег Шин. Его отношение к Игорю было безразличным. Он даже предлагал Игорю устроиться на работу в приют для бездомных с русскоговорящими клиентами. Игорь оскорбился за такой совет и понял, что пока Грег останется в Джон Хьюс Хаусе, ему не светит продвижение по работе, хотя он проработал в Джон Хьюс Хаусе в тот период уже четыре с половиной года, а в целом десять лет до 31 января 2002 года.
  Директором Джон Хьюс Хауса был Уин Пикок. Он не считал нужным повышать Игоря в должности.
  До работы в Джон Хьюс Хаусе Игорь обходил много учреждений по найму рабочей силы, отстаивал там длинные очереди. Он читал всякие объявления о работе как в газетах, так и написанные от руки и приклеенные на столбах; ходил по адресам на собрания по вербовке дистрибьюторов в сетевые маркетинговые компании всевозможных пирамид, но не поддался уговорам стать членом этих пирамид. Игорь на всю жизнь запомнил, как он вместе с шестью другими участниками собрания пирамиды застрял между этажами в лифте при его спуске вниз. Это был старый дом и старый лифт. Двое парней, Игорь и четыре женщины смогли выйти из лифта, когда один из парней, выбравшись через люк лифта, сумел открыть двери и попридержать их со стороны коридора. Однажды Игорь попытался найти работу через агентство под названием "Коалиция для бездомных". Его выпроводила оттуда русская дама-работодатель, которая предупредила его больше не появляться у них, так как к ним приходит масса безработных чёрных, которые с неодобрением смотрят на белых, кто может отобрать у них возможность получить работу в её агентстве. Её объяснения для Игоря были неубедительны. Он не был объектом враждебности со стороны негритянского населения, наоборот, начиная с ночлежки "Открытая дверь" никто из них ничего плохого для него не сделал. Он встретил много добрых людей среди чёрных. Ему запомнился небольшой эпизод, когда некий чернокожий парень, который стоял за Игорем в очереди, угостил его бутербродом, сказав, что ожидание будет длительным и он проголодается. Слова молодого человека оправдались. Игорь съел бутерброд и был благодарен тому парню, который уже ушёл.
  Игорю нужны были деньги, немного, лишь только сделать двухминутный международный звонок в Россию. Для этой цели он согласился раздавать на улице листовки для гадалки-цыганки в Гринвич-Виллидж. Она платила ему всего два доллара в час и иногда даже обсчитывала его. После неё Игорю предложили работу за наличные в частной копировальной компании, которая располагалась на 28-стрит в Манхэттене. Владелец компании Фил хотел принять Игоря на постоянную работу с полным рабочим днём, но тот отказался постоянно работать у Фила и через два месяца ушёл от него. Уйдя от Фила, Игорь стал работать у Элтона, американца бразильского происхождения, торговца книгами. У Элтона было четыре точки для продажи книг. Игорь хотел получать двадцать пять процентов от выручки Элтона со своей рабочей точки, но тот отказался платить русскому такие проценты от выручки. Игорь ежедневно отдавал Элтону двести, а иногда по четыреста и шестьсот долларов. Элтон платил Игорю за десятичасовую смену двадцать долларов. Игорь ушёл от него и стал продавать книги для израильтянина Моисея, но у того было сплошное старьё и никто ничего не покупал. Часто Игорь уходил с пятью долларами заработка. Рядом со столами Моисея, занимавшими чуть ли не половину квартала и вызывавшими раздражение жильцов и патрулировавших полицейских, стояли два столика, за которыми продавал книги голландец. Голландец посоветовал Игорю, как открыть свой бизнес.
  
  
  
  _____________Глава 6. Ночное нападение_______________________________
  
  
  
  
  Совет голландца состоял в следующем: купить подержанные книги, арендовать недорогой контейнер в складском помещении для хранения книг, повесить на него амбарный замок, приобрести стол и ручную тележку.
  Игорь потратил сотню долларов для закупки книг в книжных магазинах и церковных лавках, купил складной стол, тележку для перевозки книг и арендовал контейнер. Он начал самостоятельно торговать книгами. Толкая тяжёлую тележку, нагруженную книгами и столом, Игорь подыскивал подходящее место, дабы не быть конкурентом для других торговцев книгами. По сути, он и не мог быть конкурентом никому со своими второсортными книгами. Практически никто его книги не покупал, и его денежные затраты оказались впустую. Его денежный доход в день едва равнялся четырнадцати долларам, чаще даже меньше, или вовсе у него не было никакой выручки. Игорь решил отказаться от своей затеи собственного бизнеса. С большим трудом ему удалось получить задаток за контейнер, отвезти книги на Статен-Айленд, в комнату, которую он уже снимал к тому времени. Недалеко от столов Моисея какие-то молодые парни торговали картами городов, которые тоже лежали на столах. Они предложили Игорю продавать карты, получая двадцать пять процентов от продажи карт, но их бизнес шёл плохо, и его ежедневный доход составлял пятнадцать долларов. Игорь продавал карты недолго. Он понял, что у Элтона он зарабатывал больше, примирился с ним, и тот поставил столы недалеко от Джон Хьюс Хауса, где было много покупателей, так как у Элтона было много редких и ценных книг, а также детективов. Дженнифер любила детективы, и, когда она увидела их на столах Элтона, она стала часто подходить к Игорю. Тогда она его и позвала в офис и предложила ему вышеуказанную работу. Ещё при работе в Джон Хьюс Хаусе Дженнифер два раза уезжала к своим родителям в Англию для оформления юридических бумаг, и Игорь предполагал, что она родом из Англии. К Игорю Дженнифер относилась с исключительной теплотой. Она написала в разное время три письма в Генеральное консульство США в Санкт-Петербурге с просьбой дать визу Вере, Лизе и Наташе для посещения ими Джон Хьюс Хауса с целью знакомства с культурой США и бытом бездомных людей этой страны.
  Многие клиенты из Джон Хьюс Хауса ежедневно слонялись у торговой точки Игоря. Когда Элтон время от времени приезжал на микроавтобусе проверить, как идут дела, он видел растрёпанных и взъерошенных бездомных возле Игоря. Элтон не мог понять, какая связь между его продавцом книг и бездомными, а Игорь никогда не говорил Элтону, что не так давно он был клиентом Джон Хьюс Хауса.
  При повторном поступлении на работу к Элтону Игорь снимал комнату у грека Николаса в Статен-Айленде. Статен-Айленд - один из районов Нью-Йорка, до которого надо добираться паромом с Манхэттена. Комната была в двухэтажном деревянном доме с мансардой. На первом этаже жили трое белых мужчин в большой комнате, на втором этаже в одной комнате жил Игорь, а в комнате напротив чёрный Тони; на лестничной площадке была тоже комната с жильцом, которого Игорь практически не видел, в мансарде тоже жил чёрный, которого очень часто навещали подружки. При их визитах дом ходил ходуном. Жильё для квартирантов Николаса кишело грызунами и тараканами. Совмещённый с ванной туалет всё время был занят не только жильцами, но и их гостями, которые принимали там душ.
  Соседи Игоря по дому не знали о его новой работе в Джон Хьюс Хаусе, он никогда не говорил им о том, что до Джон Хью Хауса торговал книгами. Он опасался быть встреченным и ограбленным пьяницами, которые заходили в дом Николаса. Его тревога усугубилась, когда он начал работать в Джон Хьюс Хаусе. Смена Игоря начиналась в четыре часа дня и заканчивалась в двенадцать ночи. Если он не успевал на паром, он приходил домой в два тридцать ночи. Было страшно идти домой по тёмным улицам и переулкам. Можно было ожидать нападения и ночного разбоя, также получить удар ножом в спину. Два опасных случая заставили его крепко призадуматься, правильно ли он поступил, оставшись в Америке дольше, чем ему было предписано визой. Оба эти случая произошли в самые ранние часы утра в Статен-Айленде, когда он возвращался домой после поздней смены. Первый случай не оставил какого-либо значительного следа в его психологическом состоянии: ему не было нанесено физического вреда, его не ограбили. Он просто испытал несколько напряжённых моментов, когда из тёмных зарослей кустов вдоль тротуара, по которому Игорь шёл домой, вдруг замаячила какая-то фигура, и в то же мгновение рядом с ним оказался молодой человек. Ему было лет двадцать пять, он был среднего телосложения, примерно сто семьдесят сантиметров роста, средиземноморской внешности, опрятно, даже изысканно одетый, хорошо ухоженный. Первый его вопрос к Игорю после приветствия звучал, есть ли у того двадцатипятицентовая монета. У Игоря в кармане было пятьсот долларов, половина его зарплаты, которую он получил в тот день, но сказал, что он так беден, что у него нет даже двадцатипятицентовой монеты. Молодой человек, казалось, не поверил, что у Игоря не было денег, но не стал настаивать на своей просьбе. Он спросил, какую религию Игорь исповедовал, Игорь не понял цель вопроса, но ответил, что он христианин. В голове Игоря промелькнула мысль, что, возможно, парень хотел услышать последнюю молитву ночного странника. Молодой человек продолжал шагать рядом с Игорем, и его третьим вопросом оказался, не боялся ли его попутчик совершать ночные прогулки в темноте и не пугают ли его густые кусты по обеим сторонам дороги. Игорь понял, что последние два вопроса были предназначены для его психологической встряски, вот почему он, стараясь сохранять спокойствие, ответил, что если у него нет ничего при себе, то ему нечего бояться. Любознательность молодого человека была исчерпана, и он отстал от Игоря, быстро исчезнув в кусты.
  Игорь решил изменить путь домой. Он выбрал более долгую, но ярко освещённую дорогу с оживлённым движением транспорта на ней. Но принятые им меры предосторожности не спасли его от нападения, случившегося спустя трое суток после случайной встречи со средиземноморским щёголем.
  Второй случай надолго врезался в память Игоря. Более двух лет он боялся уличных нападений. Смена его закончилась в двенадцать часов ночи. У Игоря было тревожное предчувствие, что его могут ограбить. Переодеваясь, он положил небольшой бумажник с долларами и документами в безразмерный носок. Он не положил туда же ключи от входной двери и комнаты, а оставил их в кармане брюк.
  По дороге домой на углу ночного ресторана Игорь увидел троих людей, сидящих на земле. Все они были чёрные - две девушки и парень. Он был на некотором расстоянии от них, продолжая шагать. "Простите", - услышал он голос девушки, произнесшей эту фразу с такой интонацией, которая заставляет обратившегося привлечь к себе внимание. Игорь продолжал идти. Он не остановился и не замедлил шага. Недалеко от угла ресторана, справа от дороги, Игорь заметил углубление с тремя легковыми машинами в нём, скрытыми кустами. Возле машин валялись обломки кирпича, мусор и навоз. Игорь мельком посмотрел на углубление, и в голове его молниеносно промелькнула мысль, что его затолкают туда и изобьют. Но тут же эта мысль сменилась другими мыслями, и он продолжал идти, совершенно позабыв об этой группе молодых людей.
  Путь Игоря домой от причала парома сначала шёл по Бей-стрит. На этой улице было больше огней по сравнению с теми, если идти по Ричмонд-Террас, по которой он раньше ходил и был встречен средиземноморским парнем. По Бей-стрит легковые машины и автобусы ходили круглосуточно, движение было интенсивным. На Виктори-бульваре располагались два кафе и ресторан. Время от времени его догоняли и обгоняли прохожие. За пятнадцать минут он добирался до дома на Шерман-авеню, где он жил.
  От Бей-стрит он свернул на Виктори-бульвар и приближался к Шерман-авеню, как вдруг на очень тёмном отрезке Виктори-бульвара девушка, которую он видел на углу ресторана Центральной авеню, обогнала его. Она была круглолицей с короткими вьющимися волосами, плотная, одетая в летнее тёмное платье. Было 1 сентября, и ночь была тёплая. Она шла впереди Игоря, а за ней шла какая-то парочка, которая свернула направо и исчезла из поля зрения Игоря. Чёрная девица двигалась равномерным быстрым шагом.
  Неожиданно она повернулась, и Игорь увидел её лицо, хитрые глаза, маленький прямой нос и пухлые губы. Она схватилась руками за живот, сдавила его, как будто от боли, её лицо исказилось, как от мук, она согнулась в три погибели, присела на корточки и стала вопить: "О... болит живот, болит живот!" Она в упор смотрела на Игоря, косясь в то же время немного налево, как будто стараясь привлечь чьё-то внимание и вызвать сострадание. Игорь повернулся назад и увидел её сообщников, парня с девушкой, маячивших на некотором расстоянии сзади от него. Он понял, что оказался в ловушке. Игорь не осознавал во время своего благодушного настроения возле углубления с машинами и в течение всего пути по Бей-стрит и Виктори-бульвару, что его преследовала эта банда, но почему так долго? Было много возможностей напасть на него сзади, размозжить ему голову камнем или кирпичом, толкнуть его в углубление с машинами за кустами, ударить его палкой и выхватить у него сумку. Возможно, не было подходящего момента или были какие-то другие помехи. Лишь напавшие на него могли бы ответить на эти многочисленные вопросы, но их никогда не найдут. Выхватить у него сумку было недостаточно для них, они хотели обшарить его карманы ради денег.
  Хитрая притворщица снова начала приседать на корточки, хватаясь руками за живот и подходя всё ближе и ближе к Игорю, её лицо перекосилось от "боли". Игорь поравнялся с легковой машиной, стоявшей у обочины дороги слева от него. В этот миг девушка, как дикая кошка, бросилась на него, стремясь прижать его к машине, предварительно толкнув его на машину. Между ними завязалась борьба. Она схватилась мёртвой хваткой за сумку Игоря и испустила пронзительный крик, как будто на неё напали и ограбили. Игорь не был шокирован её визгом и не отпускал свою сумку. С намерением избавиться от девушки Игорь толкнул её в сторону и уже чуть не убежал от грабителей, но парень со второй девушкой молниеносным прыжком набросились на него. Парень нагнул голову Игоря, нажав ему на шею, а вторая девица стала вырывать у него сумку и быстро шарить по карманам Игоря. Плотная девушка вонзила свои острые зубы в его правое предплечье, тоже дёргая изо всех сил сумку. Игорь закричал: "Помогите! Помогите!" Но крик о помощи казался ему приглушённым. Поскольку Игорь сопротивлялся, грабители начали стаскивать с него всё: парусиновую сумку, радиоприёмник "Сони" из нагрудного кармана рубашки; карманы его брюк были вывернуты. С него стащили вязаную кофту, а рубашку разорвали в клочья, которые висели на его плечах и локтях. Когда же его ободрали как липку и грабители отступили немного назад, держа его принадлежности в руках, он прыгнул от них вперёд и стремглав бросился бежать. Игорь совершенно забыл о своих вещах, которые только что похитили. Как в кино, две девушки и парень стояли на расстоянии от него, держа в руках вязаную кофту, радиоприёмник и сумку; расстояние между грабителями и Игорем увеличивалось, как будто их снимали видеокамерой с машины, и лишь на углу Шерман-авеню Игорь оглянулся назад и увидел, что они гонятся за ним. Игорь ускорил свой бег на Шерман-авеню, чтобы спрятаться во дворе своего дома, дабы грабители не смогли увидеть, в какой вход он вбежал. Он быстро юркнул через узкий проход между своим и соседним домами и застыл за домом у стены. Игорь слышал их глухой топот ног и низкие голоса. Инстинктивно он схватил рядом стоящие вилы, но ему не пришлось защищаться - они убежали. Во дворе Игорь понял, что у него нет ключей от уличной двери и от комнаты - их грабители забрали. По свету в окне комнаты Тони Игорь понял, что Тони был дома, и он выкрикнул: "Тони!" Тони открыл окно, посмотрел вниз, спустился и впустил Игоря в дом. Вид Игоря обескуражил чёрного парня. Лицо и шея Игоря были в синяках, правое предплечье распухло и кровоточило из отметок зубов. Тони посочувствовал Игорю и предложил вызвать полицию. Через несколько минут на улице завыли сирены и стали прибывать одна за другой полицейские машины. За пять минут на Шерман-авеню выстроилось двенадцать машин; через минуту они, кроме одной, так же быстро исчезли, как и прибыли. В оставшейся машине сидели молодой сержант и женщина-полицейский. Они пригласили Игоря сесть в машину, если он был в состоянии, и вместе с ними поискать по местности грабителей. Кружа по тёмным улицам и переулкам, они никого, кроме одного молодого человека, не увидели. Полицейские подобрали молодого человека, который взмахом руки просил их остановиться. Он сказал полицейским, что группа молодых людей под дулом пистолета ограбила его. Он показал дом, в котором грабители, возможно, прятались. Полицейский постучал в дверь, но никто её не открыл. Поиски безуспешно закончились как для молодого человека, так и для Игоря.
  
  
  
  ________________Глава 7. Переезд Игоря_____________________________
  
  
  
  
  Следующие дни были такими же плохими, как и предыдущие: хозяин дома ошибочно дал Игорю не тот ключ от входной двери, и ему пришлось стуком в дверь разбудить всех троих пьяниц после похмелья на первом этаже. Они очень разозлились на Игоря, и один даже чуть не спустил его с лестницы и пригрозил свернуть ему шею. Кто-то из них стал колотить в его дверь, и Игорь опасался, что они ворвутся в его комнату.
  Через две недели Игорь из Статен-Айленда переехал в Манхэттен. Две недели после нападения на него Игорь добирался на такси до ступенек своего дома на Шерман-авеню. Переехав в Манхэттен, Игорь прекратил работать у Элтона. Они виделись, и Элтон уговаривал Игоря продавать его книги, но тот не хотел тратить время, зарабатывая лишние деньги: ему достаточно было того, что он имел. Он никогда не был жадным до денег. Если иногда в России он и изнурял себя, работая по совместительству, то это было для того, чтобы материально поддержать семью и вырастить в достатке дочерей.
  Переезд Игоря в Манхэттен и постоянная работа в Джон Хьюс Хаусе дали ему возможность для самообразования, для занятий любимым делом, а именно: заниматься иностранными языками и писать повесть об американском приюте для бездомных людей.
  
  
  В Манхэттене у Игоря была квартира-студия в доме для пожилых людей. Его мебель была очень скромной, он не хотел ничего покупать, кроме телевизора, так как не собирался оставаться в США до конца своих дней и скучал по семье. На стенах его студии висели два американских флага - большой над его кроватью и крошечный на противоположной стене, возле двери. На стене комнаты у изголовья, на кухне, а также в ванной висели небольшие картины, написанные акварелью бывшим клиентом Джон Хьюс Хауса Оскаром из Гайаны и подаренные Игорю. Над его кроватью висела копия большой картины, написанная маслом, в позолоченной раме. На холсте не было названия картины и имени художника, хотя тот, кто хоть немного знаком с живописью, узнал бы копию "Последней вечери" Леонардо да Винчи. Картины были очень дороги Игорю, особенно "Последняя вечеря". Копия была оставлена каким-то предыдущим жильцом в комнате на Шерман-авеню, и когда Игорь уезжал оттуда, он попросил разрешения у Николаса взять её. Игорь хотел брать картину всюду с собой, потому что она давала ему вдохновение, оптимизм и он молился перед ней. Для него она служила иконой. Маленькие картины, написанные Оскаром, талантливым художником, нравились Игорю их необычными пейзажами и яркими красками.
  
  
  ______________Глава 8. Времяпрепровождение Игоря__________ќќ
  
  
  
  Жизнь Игоря в Нью-Йорке была бы скучной, если бы он не старался разнообразить её: много читал, составлял для себя рукописные словарики американского сленга, занимался самостоятельно немецким, французским и испанским языками, ходил в библиотеки, волонтёрствовал в 1993 году в читальном зале музея Гуггенхайма, позже в информационной точке Медицинского центра Нью-Йорка. Он посещал весной и осенью 1992 года Школу социальных наук имени Генри Джорджа, получив два удостоверения. В течение двух лет он посещал три группы по обсуждению прочитанных книг. Чтобы проверить свои знания по английскому языку с точки зрения американцев, Игорь самостоятельно в течение двух месяцев готовился к сдаче экзамена по TOEFL и успешно сдал его. В 1999 и 2000 годах Игорь волонтёрствовал в качестве репетитора в вечерней школе имени Джулии Ричман на 69-стрит Манхэттена. До волонтёрства он окончил специальные курсы для волонтёров, организованные отделом образования Нью-Йорка. Русскому пришлось обучать неграмотных молодых американцев английской грамматике и правописанию
  
  
  Он регулярно ходил в спортивный зал оздоровительного центра на 54-стрит Манхэттена с огромным бассейном. Много времени он потратил на тренировку печатания на пишущей машинке и получение элементарных знаний по компьютеру.
  А если посчитать, сколько тестов он сдавал на охранника в разных охранных компаниях, на специалиста по уходу за больными, на агента бюро путешествий, на бармена, на санитара для работы с лицами мужского пола и других, то этот список растянулся бы на целую страницу.
  А что касается поиска работ, то выстроился бы целый ряд офисов, лавок, колледжей, университетов. Даже Организация Объединённых Наций и Всемирный торговый центр, а также таможня не остались без его внимания. В таможню иностранцев не принимали, в ООН ему заявили, что они принимают только детей дипломатов, а во Всемирном торговом центре не было вакансий для переводчиков. Единственной на тот момент была вакансия уборщика в Джон Хьюс Хаусе.
  
  
  
  =ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КЛИЕНТЫ ДЖОН ХЬЮС ХАУСА=
  
  
  
  ___________________Глава 9. Оскар и Дарайус___________________________
  
  
  
  Оскар был добрым человеком, мягким по характеру, смиренным. Он всегда находился в состоянии депрессии и часто лежал в больницах. Время от времени он появлялся в Джон Хьюс Хаусе. При последнем посещении Джон Хьюс Хауса он оставил для Игоря записку: "Игорь, я приходил повидаться с Вами. Я вынужден уехать. В начале этого года я был в больнице, там был и Дарайус Блэк. У меня родился сын. Ему три месяца. Он в приёмной семье. В случае, если мы не увидимся, поздравляю вас с Рождеством. Искренне Ваш, Оскар Дуглас".
  Оскар пользовался большим успехом у женщин. Они были очарованы не столько его красивым смуглым лицом и стройной сильной фигурой, его высоким ростом, сколько скромностью и робостью. Некоторые поистине влюблялись в него, но когда убеждались, что он безнадёжен в реабилитации от наркомании, они бросали его, оставшись с чернокожими младенцами от него на руках. В тридцать три года у него было пятеро детей, разбросанных по разным штатам СШA. Старшей дочери было уже восемнадцать лет.
  Маленькие картинки Оскара были развешаны в бельевой Джон Хьюс Хауса. Это были картинки с изображениями Гайаны, многие из них он подарил реабилитационному центру, где он проходил лечение, три Игорю. Были ли это водопад, лес, хижина в лесу или горы, на картине всегда присутствовали вода голубого или зелёного цвета, белые облака, сочная трава. Каждая деталь была выделена и оформлена с необычайной точностью, в совершенном и роскошном стиле. Оскар искал уединения в Джон Хьюс Хаусе и находил его в бельевой, где работал Игорь. Он всегда был тихим и застенчивым, с задумчивым искренним взглядом, с уложенными косичками волосами, которые сзади были собраны в конский хвостик. После того как его подруга вышвырнула его из своей квартиры, некому было ухаживать за его волосами. Одет Оскар был очень опрятно, в белоснежные рубашки, и, как это часто бывает у художников, носил бороду. Говорил он тихим голосом, и хотя его рассказы о конфликтах со своей женой и тёщей из-за пристрастия к наркотикам звучали печально, он не терял чувства юмора, описывая себя как подонка, негодяя, презренного под воздействием наркотиков.
  Собственно, он не проявлял никакого сопротивления или агрессии по отношению к ним, потому что физически не был в состоянии сопротивляться кому-либо, так как он или без сознания валялся на капоте машины своей жены, или в прострации лежал на земле. Когда он приходил в себя, на него обрушивался шквал упрёков, возмущений, негодований и как результат всех этих дамских эмоций Оскара обычно выгоняли из дома.
  Игорь сочувствовал Оскару, но как он мог помочь ему?
  Однажды во время обеденного перерыва Игорь шёл в направлении к Бэттери-парк. Оскар в весьма подавленном состоянии, увидев Игоря, спросил, может ли тот немного проводить его, дабы развеять напавшую на него депрессию. Во время прогулки Игорь вкратце рассказал Оскару о своей семье. В Бэттери-парк Оскар покачался на качелях и на обратном пути поблагодарил Игоря за то, что последний немного развеял его депрессию. Игорь подумал, что, возможно, Центр живого слова Христа, который Игорь посещал, поможет Оскару в какой-мере избавиться от депрессии. Он сказал Оскару, как найти этот центр, и назвал имена некоторых прихожан: Пола, Риты и Линды. Игорь знал этих волонтёров в ночлежке от церкви, куда он прежде приезжал спать с другими клиентами Джон Хьюс Хауса. Игорь также сказал Оскару о переполнявших его эмоциях в первое посещение центра и о том благотворном влиянии, которое оказали на него церковные службы этого центра в плане очищения его души. Оскар начал ходить на церковные службы Центра живого слова Христа и с энтузиазмом делился с Игорем своим восхищением службами и дружелюбным приёмом, оказанным ему там.
  К сожалению, Оскар не преодолел соблазна употребления наркотиков. На тот момент дьявол одержал победу над бедным парнем из Гайаны. Наряду с Оскаром талантливым художником в Джон Хьюс Хаусе был Дарайус Блэк, который оставался в приюте в течение четырёх месяцев. Он постоянно рисовал иллюстрации к книге комиксов, которую готовил молодой человек-гайанец, работавший охранником в какой-то компании, но вследствие выселения из своей квартиры был вынужден несколько дней пребывать в Джон Хьюс Хаусе.
  Талант Дарайуса к живописи и его неистощимая работоспособность особенно проявились во время обновления интерьера Джон Хьюс Хауса в 1993 году. Позже его настенная картина в обновлённом подвальном помещении Джон Хьюс Хауса в "водоворотном стиле" была упомянута в газете Нижнего Манхэттена "Даунтаун Экспресс" (Downtown Express). Дарайус любил подшучивать над Игорем и говорить, что Игоря приняли на работу в Джон Хьюс Хаус с целью для администрации приюта выпятиться, что на них работает русский. Администрация могла бы принять на эту работу любого американца.
  Он считал себя человеком радикальных взглядов, критиковал американское правительство, осуждал войну во Вьетнаме, где он служил, не одобрял какого-либо примирения между чёрными и белыми, хотя у него самого все любовницы были белые.
  Дарайус звонил Игорю несколько раз, но боялся приходить в приют, потому что ему был запрещён вход туда за чуть ли не учинённую им драку, если бы его вовремя не остановили.
  Было страшно смотреть, как он, словно разъярённый бык, здоровый, широкоплечий, до пояса раздетый, с искаженным от гнева лицом набросился на другого чёрного клиента, который осуждал чёрного Дарайуса, ухаживающего за белой женщиной, клиенткой Джон Хьюс Хауса.
  Дарайус и Оскар приходили в Джон Хьюс Хаус в разные времена. Когда однажды Дарайус позвонил Игорю и сказал, что его взяли на работу и он хочет принести работодателю портфель рисунков, Игорь назвал в разговоре имя Оскара, описав его внешность. Дарайус, оказывается, знал Оскара по средней школе, где они вместе учились.
  
  
  
  _____________________Глава 10. Андрей_______________________________
  
  
  
  Во время пребывания Игоря клиентом в Джон Хьюс Хаусе и в течение его работы в приюте там оказывались по разным причинам русские иммигранты. Первым человеком, которого он встретил там, был вышеупомянутый Андрей из Санкт-Петербурга. Парню было двадцать четыре года, он был среднего роста, шатен, стройный, широкоплечий, с маленькими карими глазами, большим носом и овальным лицом. Одетый в коричневую кожаную куртку, хлопчатобумажные бежевые брюки, белую рубашку, обутый в красивые туфли, гладко выбритый, он всегда выглядел аккуратным.
  Его можно было видеть в приюте рано утром и в восемь часов вечера. Где он пропадал целыми днями, никто в Джон Хьюс Хаусе не знал. Каждое утро кто-то звонил ему по платному телефону на стене, и он быстро убегал. Андрей жаловался на ситуацию, в которую он попал, постоянно говорил, что ищет работу, но у Игоря было подозрение, что у парня была какая-то работа, возможно, за наличные, выплачиваемые сразу. Андрей поведал Игорю, что он оказался третий раз в Джон Хьюс Хаусе. Первый раз он пришёл в Джон Хьюс Хаус после выселения его из квартиры, которую он снимал с дружками по прибытии в Нью-Йорк. Они продавали рисунки, афиши и военные знаки различия. Хозяин заподозрил их в занятии незаконным бизнесом, приходивших поздно вечером, включавших громко музыку и ведущих шумный образ жизни, и выдворил их. У Андрея не было денег, ни места, куда пойти, он очутился на улице. Была зима, погода была весьма холодной. Он бродил по Гринвич-Виллидж вдоль берега реки Гудзон, когда его окликнул некий молодой человек из микроавтобуса. Андрей подошёл к микроавтобусу, и человек пригласил его внутрь. В микроавтобусе было тепло, там стояли полутораспальная кровать, небольшой столик с бутербродами и кофеварка. Они познакомились. Мужчина был финном из города Вааса. Его звали Стасом. Он был женат на пуэрториканке, и их жизнь была кошмаром. Стас любил выпить, и все бытовые скандалы возникали из-за этого. Он работал водителем, но у него не было жилья, так что он проводил свободное время и ночевал в автобусе. Финн бегло говорил по-английски, Андрей же, который прилетел в США в 1989 году, не знал так хорошо английского языка.
  Стас и Андрей провели два с половиной месяца в микроавтобусе. Когда финн уходил на работу, он отдавал ключ от микроавтобуса Андрею, и тот оставался за хозяина. В середине февраля Стас вернулся к своей жене, Андрей снова оказался на улице. Он пришёл к церкви Святого Георгия и постучал в дверь. Вышел пожилой джентльмен с лысиной на голове и спросил, что хочет молодой человек. Узнав, что парню нужен приют, пожилой человек, представившийся Андрею как Джек, порекомендовал ему пойти в Джон Хьюс Хаус, так как он не имел права пустить кого-либо ночевать без направления из приюта. Джек сказал, что он волонтёрствовал при церкви. Как позже узнал Андрей, Джеку было пятьдесят пять лет, он был одинок, жил при церкви Святого Георгия. Так произошло их знакомство, а вскоре - совместные походы на церковные службы и чаепития после служб. Круг знакомых Андрея расширился благодаря Джеку.
  Андрей во чтобы то ни стало хотел остаться в США. Он подал заявление на получение политического убежища, получил разрешение на работу, страховое свидетельство, карточку на медицинское обслуживание, небольшое государственное пособие и талоны на питание. Осталось ждать решения иммиграционных властей на его заявление на политическое убежище. Как и многие иммигранты, он работал за оплату сразу, в тот же день, дабы не терять прав на социальное обеспечение.
  У него было семилетнее образование, он нигде официально не работал, уклонился от службы в Советской армии, притворяясь умственно больным. Целый год он провёл в клинике для умственно больных, получил положительное заключение психиатрической комиссии, благодаря её председателю, который благоволил к Андрею. Он считался негодным для службы в армии. В России Андрей со своими дружками торговали на блошином рынке на площади Островского в Санкт-Петербурге. Они продавали палехские лакированные шкатулки, изделия из Хохломы: деревянные раскрашенные вазы, матрёшки и другие изделиями русского мастерства. Он был абсолютно уверен, что преуспеет в Америке благодаря своей энергии, крепкому здоровью, прекрасной внешности и хитрости.
  В Америке он стал использовать людей в своих интересах, и Джек оказался его жертвой. Он заставлял Джека стирать в прачечной своё бельё, хранить его мешки с одеждой, позволять приходить в ночлежку церкви Святого Георгия в любое время и спать там, когда ему заблагорассудится. Джек был ирландцем, и у него была куча друзей, женщин и мужчин, среди ирландской диаспоры. Он организовал для Андрея бесплатные уроки английского языка при церкви Святого Георгия. Джек представлял Андрея своим друзьям, и те приглашали его посещать их собрания и дружеские встречи у кого-либо на дому. Они собирались в разных квартирах, но чаще всего у Марты, сорокалетней незамужней женщины. Марта помогла Андрею снять комнату, и вместе они организовали составление объявлений, как-то: выгул собак, кормление кошек, обучение русскому языку дипломированным учителем русского языка Андреем Авдеевым. Оба, Андрей и Марта, были бессовестными людьми, беззастенчиво обманывая людей. Марта обычно на машине подъезжала к Джон Хьюс Хаусу, чтобы взять Андрея "на дело". Андрей предложил Игорю присоединиться к ним, Игорь отказался.
  Третий раз Андрей оказался в Джон Хьюс Хаусе после выселения его из комнаты, с которой ему помогла Марта. После ссоры с хозяйкой квартиры из-за увеличения квартплаты хозяйка вышвырнула его на улицу.
  Когда бы он ни приходил в Джон Хьюс Хаус, он приносил или новую одежду, или пару кроссовок. Однажды он признался Игорю, что воровал эти вещи в магазинах. Он показал Игорю пару кусачек, которыми он отрезал ценники.
  В день ухода из Джон Хьюс Хауса в третий раз Джейн Брук, руководитель соцработников в отделе распределения бездомных при паромной станции, клиентом которой был Андрей, прощаясь и желая Андрею удачи, обняла и поцеловала его. Барт был счастлив уходу Андрея: между Андреем и им была взаимная неприязнь.
  Игорь увидел Андрея в последний раз три года спустя на Бродвее, возле статуи быка (Атакующий бык - Charging Bull - стоит на пересечении Бродвея и Стейт-стрит. Огромный бронзовый бык - символ Уолл-стрит). Андрей пересекал улицу в направлении почтамта. У него на руках был ребёнок, а возле него шла молодая женщина испанской внешности. Возможно, он женился, чтобы получить постоянное жительство в США. Игорь вспомнил в тот момент слова Андрея об иммиграционной службе США. Вот что он сказал: "Ты хочешь продлить визу? Ты желаешь жениться на американской гражданке? Тебе надо получить разрешение на работу? Иди в иммиграционную службу. Прежде всего ты будешь удивлён длиннющей очередью, извилисто растянувшейся снаружи и внутри здания. Затем ты будешь поражён многочисленными надписями "Запрещается". Обращение с тобой в этом учреждении оставляет желать лучшего. Первое впечатление от иммиграционной службы остаётся, что тебя не хотят в этой стране. Второе впечатление складывается, что служащие в ней очень устали от иммигрантов, издёрганные, и им не хватает терпения. Их раздражение выражается голосом, движениями, в словах и мимике лица. Ради бога не задавай служащим несколько вопросов. Задай им только один вопрос. Если у тебя есть второй вопрос, тебе придётся отстоять ещё длиннющую очередь, чтобы получить на него ответ, так будет и со следующими вопросами. Тебя безжалостно отошлют в конец очереди в случае, если ты забыл номер окошка и не подошёл к нему вовремя. В твоей просьбе тебе может отказать один служащий и помочь другой, поэтому может оказаться плюсом, что ты отстоял несколько раз в очереди в тот же самый день. Не удивляйся, что нет единства в соблюдении одного того же требования закона, ты должен быть настойчивым и упорным в достижении своей цели, доказав право получить тот или иной документ. Но не переходи рамки дозволенного, утверждая своё право, ибо сердитый служащий быстро выставит тебя вон самостоятельно или с помощью полиции. Если твой файл в компьютере, твоё дело получит положительное или отрицательное решение, тебя информируют об этом. Если же твоё заявление о грин-карте затеряется, то тебе придётся начинать всё сначала".
  
  
  _____________________Глава 11. Владимир___________________________
  
  
  
  Другим русским клиентом, который появлялся и исчезал из Джон Хьюс Хауса и в конце концов получил запрет на посещение Джон Хьюс Хауса за несоблюдение требований приюта, оказался Владимир Кузнецов. Он пришёл в Джон Хьюс Хаус в 1994 году. На нём были брюки, рубашка, туфли. Судя по его мятой одежде, небритому лицу, взъерошенным и спутанным белокурым волосам и истощённой фигуре, напрашивалась мысль, не заяц ли он с парохода из дальнего плавания. Лицо пришельца было красное, будто после долгой пьянки, веки голубых глаз вспухшие и сонные, всё его поведение выражало взбудораженность, волнение и тревогу. При нём ничего не было, так что охранник проверил лишь его карманы, которые были пусты, у него не было никаких документов и авиабилета. Владимир сказал, что его ограбили в парке Мэдисон-сквер-гарден в день прибытия в Нью-Йорк. Как он попал в Мэдисон-сквер-гарден и какой был день его прибытия в США, только Бог и он знали. Владимир пытался говорить на непонятном, ломаном английском языке, и Игорю пришлось помочь Барту, принимавшему русского клиента, получить информацию о нём, переводя речь Владимира с русского на английский язык. Информация Владимира была следующая. Всю свою жизнь, за исключением периода учёбы в консерватории в Санкт-Петербурге, он, русский, провёл на Украине. Родился Владимир в Киеве в 1958 году, отец его умер, мать была жива. Он сказал, что окончил консерваторию с дипломом скрипача, но не преуспел в карьере по причине, которую он не хотел раскрывать. Перед прибытием в США из-за плохих жизненных обстоятельств на Украине он работал плотником, строителем, слесарем, считая себя мастером на все руки. Владимир был разведён, на родине у него остались мать и четырнадцатилетняя дочь. На вопрос, есть ли у него какие-либо проблемы со здоровьем, он ответил отрицательно, он также отрицал склонность к наркотикам и алкоголю. Лишь позже выяснились отрицательные черты Владимира, как-то: притворство, пристрастие к спиртному и беспорядочному образу жизни. Он умышленно говорил на ломаном английском языке, хотя мог на самом деле бегло и хорошо говорить по-английски, всё понимая, что ему говорили американцы.
  На родине Владимир был горьким пьяницей, подрабатывая в ресторанах. Он попробовал марихуану и коноплю, не считая себя пристрастившимся к ним. У него и не было мысли к осуществлению американской мечты (мечты о богатстве) в американском смысле слова. Он приехал заработать и потратить деньги таким же путём, как он делал на Украине, но там было сложнее найти случайные заработки для удовольствий и развлечений. Через неделю жизни в Джон Хьюс Хаусе Владимир заметно поправился, лицо у него округлилось, и он похорошел. Его уединённость и осторожность к окружающим исчезли, особенно после того, как Барт заверил Владимира, что никто не информирует иммиграционную службу об отсутствии у него законного статуса. В первый же день пребывания в Джон Хьюс Хаусе Владимир познакомился с Джимом, долговязым клиентом, который в течение двух лет приходил и исчезал из Джон Хьюс Хауса. Джим появился в приюте в день поступления Владимира. Джим был славным парнем, добрым, дружелюбным, открытым и простодушным. Сероглазый, с копной рыжих волос, Джим обладал чувством юмора; на лице у него играла постоянная улыбка. Его девиз звучал: все люди обладают одними и теми же инстинктами, для него было неважно, какой национальности является его друг. Джиму, как и Владимиру, было тридцать шесть лет. У него была слабость: пристрастие к алкоголю. Но никогда он не приходил в приют выпившим или пьяным. Джим прекрасно сознавал свою слабость, но у него не хватало силы воли или желания противостоять ей. Джим раздавал на улицах рекламные листовки для супермаркетов. На следующий день он взял Владимира с собой и попросил своего хозяина принять русского мужчину на работу. После двухнедельной работы с Джимом Владимир купил кожаную куртку, кроссовки, пару джинсов, шёлковую рубашку и был одет с иголочки. Он был гладко выбрит, выглядел красивым и уверенным. Владимир оказался очень общительным человеком. По возвращении с работы в Джон Хьюс Хаус Владимир подходил к Игорю и делился с ним своими впечатлениями о Нью-Йорке и людях, которых он встретил в течение дня. Разъезжая по городу с листовками-рекламами, Владимир через две недели знал районы Нью-Йорка гораздо лучше Игоря, который прожил там уже три года.
  Джим показал своему другу все питейные заведения, где он сам бывал. Они возвращались в Джон Хьюс Хаус с красными лицами, возбуждёнными движениями и жестами. Ясно было, что их поездки по городу заканчивались походами не в музеи и картинные галереи, а в бары с крепкими алкогольными напитками. Русский и американский друзья работали вместе три месяца до проверки на алкоголь. Джим исчез из поля зрения, Владимир работал самостоятельно. В бригаде раздатчиков рекламных листовок у хозяина работали наркоманы, пьяницы и сводники. Один молодой человек из членов бригады уговорил Владимира пожить с ними бесплатно в комнате, но они устраивали такие оргии, от которых Владимир так устал, что у него не было сил таскать тяжёлые мешки с рекламными листовками, и он, убежав от парней, вернулся в Джон Хьюс Хаус. Вечерами он возвращался в приют часто крепко выпивший. После того как его нашли спящим в помещении для мусора Джон Хьюс Хауса, Барт отправил его на пять дней в вытрезвитель на Статен-Айленде. Владимир вернулся в Джон Хьюс Хаус с огромным желанием вести трезвый образ жизни. Он продолжал работать с листовками и приходил сразу же в Джон Хьюс Хаус. Но трезвость Владимира длилась недолго, ровно неделю. А потом он снова запил и исчез. Пришёл он в Джон Хьюс Хаус в одних трусах без рубашки и во вьетнамках. Барт послал русского на лечение от алкоголя на три месяца; после его нового запоя Владимира решили послать на лечение на шесть месяцев. Он убежал в Гарлем к своим знакомым-наркоманам и остался у них. Владимир приходил в Джон Хьюс Хаус, чтобы забрать свою почту.
  
  
  ________________________Глава 12. Хоуп____________________________
  
  
  
  Программа работы с клиентами предусматривала развитие у них трудовых навыков. Часть клиентов убирала помещение, другие помогали на кухне, третьи в бельевой. Работали они пять дней в неделю по два часа. Иногда практиковалась ротация, но чаще клиенты-помощники выбирали то, что им было по душе: уборка помещения, работа на кухне или в бельевой. Так, клиент Сэм в течение долгого пребывания в Джон Хьюс Хаусе варил пищу, убирал помещение, пока его не депортировали в ЮАР. Через бельевую прошли десятки клиентов-помощников, о каждом из которых можно написать повести.
  Разные причины привлекали клиентов к работе в бельевой: обеспечивать своих друзей лучшими вещами из пожертвований (Ральф и Марк), воровать пожертвования и продавать их за наркотики (Хэнк), уединиться от толпы (Оскар, Кен, Рэй), вырядиться во всё лучшее (Антонио, Дрю, Карен, Хоуп, Митчелл), украдкой целоваться (Чарити, Джулиан), стирать своё бельё (Мак, Джейсон, Майлз). Иногда волонтёрствовали иностранцы, желавшие помочь Джон Хьюс Хаусу и познакомиться с жизнью бездомных (японка Юка).
  Наряду со старьём в Джон Хьюс Хаус поступали очень хорошие пожертвования: плащи и пальто London Fog, шубы из норки или бобра, коробки новых рубашек или теннисок, обувь высокого качества, так что клиенты, которые были назначены для помощи в бельевой, имели возможность взять любую вещь. Некоторые волонтёры стирали бельё для других клиентов за деньги, что не разрешалось, однако это делали.
  Многие клиенты просили ответственных за составление экспериментальной рабочей программы для помощи назначить их в бельевую, а не на кухню или для уборки всего помещения.
  Хотя в бельевой было много работы - приём и инвентаризация пожертвований, стирка и просушивание полотенец и белья для клиентов-инвалидов, мытьё чёрных как смоль клиентов, которые долгое время жили и ночевали в метро, контроль за клиентами, которые должны были принять душ, уговаривание неряшливых клиентов помыться и поменять бельё - во время очередного перерыва или приведения в порядок белья на полках у Игоря была возможность общаться с волонтёрами и слушать их жизненные истории.
  Хоуп несколько месяцев помогал Игорю в бельевой. Хоупу было сорок семь лет, но выглядел он как двадцатипятилетний молодой человек. Высокий и стройный, с блестящими волосами, зачёсанными в небрежном стиле, слегка подкрашенный, с накладными ресницами на грубоватом лице, красиво одетый в женские платья, в основном красного цвета, обутый в туфли на каблуках, он мог сойти за женщину, но американцы моментально определяют пол, в какую бы одежду ни рядился человек. Голос у него был пронзительным, а смех напоминал звуки звенящих колокольчиков.
  Его направили в Джон Хьюс Хаус из приюта Дженнифер, где его не признали как женщину, а он настаивал на этом, и где он считал дискриминацией запрет пользоваться женским душем и туалетом. Джон Хьюс Хаус либерально относился к клиентам любой сексуальной ориентации, и хотя его в Джон Хьюс Хаусе внесли в список клиентов как мужчину, он мог пользоваться здесь женским душем, моясь с женщинами, туалетом, его посылали на ночлег с женщинами, он мог спать в ряду кроватей для женщин в ночлежке, принимать участие в обсуждении женских проблем.
  Однако среди клиентов Джон Хьюс Хауса находились те, кто отрицательно относился к геям. Первая конфронтация Хоупа в Джон Хьюс Хаусе случилась, когда женщина-клиентка очутилась в непосредственной близости с Хоупом в душе. Клиентка, едва прикрытая полотенцем и схваченными впопыхах одеждами, с пронзительным криком пулей вылетела из душевой, зовя своего мужа на помощь. Тот поднял шум, чертыхаясь и грозя принять меры к администрации Джон Хьюс Хауса, вместе с женой ушёл из Джон Хьюс Хауса. Его жена так и не приняла душ.
  Последующие конфронтации происходили из-за стремления Хоупа утвердить, подчеркнуть свою принадлежность к женскому полу и интимную связь с молодым человеком с Ямайки по имени Роберт, над которым клиенты насмехались. Хоуп особенно недолюбливал двух клиентов Джон Хьюс Хауса за их словесные издевательства - Кена и Рея. Кен предрекал Хоупу наказание за мужеложство, упомянутые в Библии. Хоуп считал Кена лицемером. Рей же постоянно повторял: "Природа одарила тебя мужскими органами размножения, так что ты не можешь считать себя женщиной". Жизнь для Хоупа была бесконечной борьбой за отстаивание своего права принадлежать к миру женщин, не испытывать дискриминации при подаче заявления на работу как мужчина, а на собеседовании быть одетым в женскую одежду, при наличии у него женских манер и голоса. Он также был против дискриминации в отношении места проживания с женщинами, защищая себя как женщина от нежелательных приставаний со стороны мужчин. Он жаждал ускорить процесс изменения пола путём операции, принимая гормональные таблетки и посещая врача-консультанта.
  Хоуп родом был из ЮАР, у него была супруга и два сына-близнеца тринадцати лет, когда он улетел в США как студент для изучения английского языка. В ЮАР он занимался общественной деятельностью и пел в хоре политических песен, которые он продолжал петь в США. В США ему пришлось пережить несколько опасных знакомств, при одном из которых некий итальянец, домогаясь садистского секса, сломал ему правую кисть и ножом для разрезания коробок полоснул его по левой щеке от уха до подбородка. С тех пор Хоуп боялся итальянцев.
  Хоуп рассказывал о своём знакомстве и любовных связях с сенатором в Нью-Йорке, имя которого он не хотел упоминать. Сенатор обещал помочь Хоупу с грин-картой, но не выполнил своего обещания. Трудно было сказать, была ли это правда, ложь или фантазия.
  Время от времени Хоуп получал письма от матери Роберта, пенсионерки, живущей во Флориде. Роберт, тридцатитрёхлетний чёрный мужчина с мягким характером и тонкими чертами лица среднего роста, казалось, находился под каблуком Хоупа, хотя Хоуп утверждал, что Роберт был деспотичен, властолюбив и эгоистичен.
  Парочка вела общий дневник их любовных чувств. Хоуп показал некоторые отрывки дневника Рею, который тоже помогал в бельевой, и тот менее строго стал относиться к предпочтениям Хоупа.
  Натура и рассуждения Хоупа были противоречивы. Влюблённый в Роберта, он осуждал гомосексуалистов, стремящихся завлечь его в их ловушки.
  Как волонтёр в Джон Хьюс Хаусе, Хоуп проявлял свои лучшие качества: добросовестность, опрятность, пунктуальность, вежливость, внимание к клиентам, трудолюбие, усердие. Он мог быть хорошим работником, но все его попытки найти работу были тщетны.
  
  
  
  ___________________Глава 13. Ральф и Эдвин
  
  
  Клиенты-волонтёры проявляли себя по-разному, некоторые были упрямые, несговорчивые, конфликтные, другие - покладистые, с душой нараспашку. Первым волонтёром в бельевой, с которым Игорю пришлось работать в первые дни, оказался Ральф, крепкий парень, круглолицый, с большими карими глазами, постоянно улыбчивый, кудрявый. У Ральфа правая нога была немного короче, и он на неё припадал. Парень скорее выглядел белым, нежели цветным, но считал себя чернокожим и гордился этим. Вёл он себя в бельевой, как будто это была его собственность, и даже тогда, когда Игорь приходил на свою смену, Ральф не уходил из бельевой, а из разных углов помещения вытаскивал вещи, которые он припрятал, неся их тем клиентам, кто был у него в фаворе. Это было несправедливо по отношению к остальным клиентам, поэтому у Игоря возникали стычки с Ральфом, и он запрещал ему входить в бельевую во время своей смены. Ральф считал, что клиенты мало уважали Игоря за его мягкий характер и пользовались этим. Волонтёрство Ральфа закончилось в связи с его нападками на своего приятеля Эдвина, высокого чёрного молодого человека, физически гораздо сильнее Ральфа. Ральф целый день пилил его, никто не мог понять причину их разногласий. А причину словесных и физических атак Ральфа объяснил Эдвин, который пришёл в тот вечер из больницы со швами и пластырями на лице. Эдвин был абсолютно равнодушен к дружбе Ральфа и не реагировал на влюблённость Ральфа в него. Ральф без конца приносил Эдвину красивую одежду.
  Ссора перерастала в безобразную форму.
  "Давай выйдем, Эдвин", - кричал Ральф.
  "Отстань от меня", - отвечал Эдвин.
  "Давай выйдем, трус", - не отставал Ральф.
  "Хорошо, раз ты настаиваешь, давай выйдем", - сдался Эдвин.
  Игорь и все в смене останавливали ссорящихся, но всё было безуспешно. Игорь боялся, что огромный Эдвин раздавит Ральфа, но, к его великому удивлению, всё произошло иначе: окровавленного Эдвина ввели с улицы в Джон Хьюс Хаус, а Ральф с искажённым бледным лицом, слизью, текущей из его носа, и измазанный по всей одежде кровью Эдвина, которая попала Ральфу на руки, вбежал в бельевую и стал смывать с себя кровь Эдвина.
  Оказалось, что Ральф припрятал стеклянную бутылку с улицы (клиентам разрешалось вносить в Джон Хьюс Хаус только пластиковые бутылки), разбил её в коридоре и разбитой бутылкой прошёлся по лицу Эдвина. В хулиганском жаргоне такое оружие называется "розочкой". После этого случая Ральфу запретили появляться в Джон Хьюс Хаусе.
  
  
  
  __________________Глава 14. Джейсон и Хэнк
  
  
  
  За Ральфом и Эдвином волонтёрствовали Джейсон и Хэнк. Друзья считали себя избавившимися от наркотиков уже год, но были освобождены условно, под честное слово, и должны были регулярно отмечаться в полиции. Оба были разведёнными, поддерживая контакт со своими бывшими жёнами. Их бывшие жёны звонили в Джон Хьюc Хаус. Джейсон дважды приносил своего трёхгодовалого малыша показать клиентам и служащим Джон Хьюс Хауса. Его сын был очень красивым, с зелёными глазами и длинными тёмными ресницами, такими же, как у отца. Джейсон был краснощёким, крепким, пышущим здоровьем молодым мужчиной. Настроение у него менялось от вспышек гнева до порывов радости и веселья. Между Джейсоном и его бывшей женой возникали ссоры на почве его визитов к сыну и из-за его просьб забирать ребёнка на прогулку и проводить день с малышом. Джейсон обвинял бывшую жену в связях с наркоманами, что могло привести к похищению наркоманами ребёнка или ребёнку оказаться заложником в руках враждующей шайки. После бурных ссор по телефону и отсутствия звонков в течение нескольких дней большие зелёные глаза Джейсона наполнялись слезами, и он начинал лихорадочно названивать своей матери и изливать свои чувства в отношении вышеупомянутых ссор и споров. Он был любимчиком матери, изнеженным маменькиным сынком. Джейсон всегда хорошо одевался исключительно в просторные брюки и чистые белые рубашки, дорогие кожаные куртки. Он был родом из культурной богатой семьи с аргентинскими корнями, но мать не в силах была справиться с его поведением; он оказался в тюрьме, из которой он пришёл в Джон Хьюс Хаус.
  Хэнк развёл бурную деятельность в Джон Хьюс Хаусе, помогая по уборке помещения, на кухне, затем его назначили для помощи в бельевой. Из него била энергия ключом, и вскоре Игорь устал от беготни этого волонтёра в маленьком пространстве бельевой, его постоянной болтовни, выклянчивания центов, намёков быть приглашённым Игорем в какой-либо ресторан. Джейсон журил его: "Прекрати болтать ерунду. Игорь годится тебе в отцы, и неприлично говорить с ним в такой манере".
  Что касается постоянной беготни Хэнка взад и вперёд, Джейсон советовал ему: "Утихомирься, посиди спокойно".
  Джейсон догадывался, что Хэнк был под влиянием наркотиков. Некоторые клиенты докладывали в офисе, что видели Хэнка с огромными чёрными мешками для мусора, который сначала направлялся в магазины секонд-хенд, на Уоррен-стрит, а потом к блошиным рынкам. Перед Рождеством 1994 года приюту было пожертвовано много коробок с множеством футболок и трусов. Все коробки исчезли из бельевой. Хэнк забрал их, затем успешно сбывал украденные вещи.
  Было такое правило: проверять сумки и карманы клиентов при приходе в приют для изъятия наркотиков, спиртного или оружия. Никогда не проверяли, что клиенты уносили из Джон Хьюс Хауса на выходе. Пути Джейсона и Хэнка разошлись. Хэнка снова посадили в тюрьму за правонарушение, а Джейсон уехал к матери, где устроился служащим по буксировке машин. Он пришёл в Джон Хьюс Хаус и похвалился стодолларовыми купюрами, которые он заработал, вытащив их из карманов.
  В отношении Хэнка Игоря тревожил факт, что парень был суицидным и трагически мог закончить свою жизнь. Его брат покончил жизнь самоубийством, его сестра пыталась покончить с собой. Мысли о самоубийстве преследовали Хэнка в последние дни пребывания в Джон Хьюс Хаусе. С впавшими щеками на его длинном лице, выдающимися частями которого были длинный нос и карие глаза, он сидел за столом тихий и неподвижный в глубокой депрессии с пустым взглядом. В такие моменты Джейсон подходил к своему другу, клал руку на его плечо и встряхивал его: "Прекрати, дружище, развей свои глупые идеи. Давай выйдем и немного поболтаем на улице".
  Игорь сказал о подавленном настроении Хэнка Дереку Бергу, помощнику директора по социальной работе Джон Хьюс Хауса. Дерек, должность которого была открыта с приходом Грега Шина в приют в 1993 году, хотел показать Хэнка психиатру, но не успел, так как Хэнка забрала полиция.
  Джейсон и Хэнк знали друг друга многие годы до появления в Джон Хьюс Хаусе. Оба они отсидели вместе срок в тюрьме за продажу наркотиков, где и подружились.
  
  
  ______________________Глава 15. Альберт
  
  
  Страдающего депрессией Хэнка и хныкающего Джейсона сменил волонтёр, неожиданно появившийся в дверях бельевой. Он представился: "Альберт". По приглашению Игоря он вошёл в бельевую с широкой улыбкой, сверкая белоснежными зубами, элегантно одетый в чёрный костюм, белоснежную в тон его зубам рубашку и обутый в остроносые чёрные ботинки. Его большие улыбающиеся чёрные глаза на светлом чернокожем лице со слегка вздёрнутым носом, как луч солнца, выражали оптимизм и радость жизни. Альберта можно было принять за представителя какого-либо агентства по делам бездомных, желающего познакомиться с бытом приюта, но одетый с иголочки молодой человек просто сказал: "Я пришёл помочь вам". Альберт относился к категории людей, которые с первого взгляда казались знакомы вам в течение многих лет, он мог сразу же завоевать расположение к себе. Он был высокий, со спортивной фигурой. Дерек Берг, увидев Альберта, подошёл к нему.
  "Что ты делаешь в бельевой?" - спросил он Альберта.
  "Я пришёл помочь" - ответил Альберт.
  Позже Дерек предупредил Игоря: "Присматривайте за этим парнем. Я знаю его многие годы, и его предложение помочь мотивировано единственным желанием работать за деньги на наркотики". Альберт подтвердил, что был знаком с Дереком по другим приютам, сказав, что Дерек гей. Альберт ненадолго приехал в Нью-Йорк и собирался вернуться в Калифорнию, где он провёл последние полгода. Узнав, что Игорь собирает впечатления о простых американцах с намерением опубликовать книгу о них, он засмеялся и предложил: "Напишите обо мне, только не забудьте поделиться со мной гонораром".
  "Изменить твоё настоящее имя?" - спросил Игорь.
  "Не надо. Не меняйте моего имени. Оставьте его как оно есть. Вот моя история.
  Моя жизнь, - начал он, - невероятно интересна и зигзагообразна со множеством изгибов, взлётов и падений, успехов и неудач.
  Оглядываясь на свою жизнь, я как будто вижу её по телевизору. Писатель получил бы хорошие деньги за историю моей жизни. Это жизнь типичного чернокожего американца, который попал в цепкие сети наркозависимости и не видит выхода из неё. Я очень хочу избавиться от наркомании, я хочу быть чистым от этой заразы, быть уважаемым, применить все мои способности и талант, чтобы ступить на правильный путь. Но как мне ступить на правильный путь? Это самая существенная проблема, которая должна быть разрешена на данный момент.
  Я родился в неблагополучной многодетной семье. Моя мать не хотела, чтобы последний ребёнок (а я, между прочим, был седьмым) появился на свет, хотя отец же настаивал на моём рождении.
  Мне уже тридцать три года. Тридцать три года назад чернокожим женщинам не разрешалось рожать в больнице Ленокс Хилл, однако поскольку роды у моей матери внезапно начались, этой больнице пришлось её принять. Я родился и оказался крайне несчастным ребёнком с первых шагов моей жизни.
  Родители мои не очень-то пеклись о воспитании своих детей, больше всего они были озабочены и одержимы тем, где найти наркотики и спиртное. Мне не уделяли никакого внимания и били чем попадя: бейсбольной битой, палкой, железной цепью, утюгом, кочергой и т.д. Меня били отец, братья и сёстры, но чаще всего мне доставалось от матери. Избиения были жестокими и беспощадными, хотя я был очень послушным ребёнком, книжным червем (книголюбом), в очках, с большущим ранцем, полным книг. Моя мать принесла меня на этот свет, но ничего полезного ни для меня, ни для моих братьев и сестёр она не сделала. Образование, которое я получил - средняя школа, а затем колледж, - было результатом моих собственных усилий. Если проследить мою жизнь, то в ней наблюдались периоды моего богатства и нищеты, подавленного и вдохновлённого настроения. Я испытал любовь в возрасте восьми лет, а в одиннадцать лет я имел интимный контакт с моей подружкой, которой было тоже одиннадцать лет. У меня уже восемь детей от разных женщин, которые живут в разных штатах. Первый ребёнок, девочка появилась, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Мои родители не ладили, особенно когда моя мать узнала, что у моего отца уже была собственная семья с законной женой и тремя детьми. Однажды она выплеснула на него бутылку щёлока, и его срочно увезли в больницу. Боясь возмездия отца, мать подхватила всех нас и спешно отправилась к своей матери. После выписки из больницы отношения между отцом и матерью немного улучшились; мой отец, стремясь укрепить семейные узы, переехал в Огасту, штат Джорджия. Отношения между отцом и матерью стали опять плохими, так что мать вернулась с моими двумя старшими братьями и мною обратно в Нью-Йорк, где я встретил Линду.
  Сначала мы не ладили, мы были молодыми; со временем наши отношения стали улучшаться, и случилось так, что мы влюбились друг в друга. Поскольку мать Линды и моя мать не знали, что мы любим друг друга, они не придавали значения нашим отношениям, пока дело не дошло до серьёзного: Линда забеременела. Её мать охватила ярость, и она запретила своей дочери иметь какой-либо контакт со мной. Мои же родители дали согласие на наш брак. У нас родилась дочь. Я начал работать в типографии, чтобы содержать свою семью, одновременно посещая среднюю школу. Из-за разногласий с несостоявшейся тёщей мне пришлось уехать, поддерживая связь с Линдой по телефону. Мы встречались тайком. Я очень любил свою дочку. Я гордился ею и уделял ей внимание, как мог. К несчастью, она умерла в своей кроватке. Я просил Линду спать в одной кровати с дочкой, она обещала это делать, но не сдержала обещания. Я не был уверен, что смогу пережить такой удар, и впервые попробовал наркотики для спокойствия духа. Но это было иллюзорное спокойствие. Смерть нашей дочери привела к разрыву наших отношений.
  Через месяц после нашего отъезда отец тоже вернулся в Нью-Йорк, но не к нам, а к своей прежней семье. Моя мать, обезумевшая от его действий, запила. Жизнь для меня стала сущим адом. Я был единственным ребёнком, внешне похожим на отца, как будто я был его близнецом. Каждый раз, когда она смотрела на меня, она во мне видела его облик, и вся ненависть, которую она питала к нему, обрушивалась на меня. Вы такого не можете представить. В возрасте пятнадцати лет я чуть не угодил в дурдом, у меня был сильнейший нервный срыв. После всего пережитого я решил: это не дом для меня, и убежал, чтобы пожить у своего старшего брата.
  Мой отец, узнав, что я сбежал от матери, спросил, не хотел бы я встретиться с его детьми от законной жены - двумя сыновьями и дочерью. Я сказал: "Да". Встреча с его детьми и женой была самым счастливым моментом в моей жизни. Наконец, я обрёл семью, которую мог назвать моей. Это была поистине любящая друг друга семья с его красавицей женой и тремя детьми. Я подумал, что жизнь для меня будет такой, какая она должна была быть. Между мною и его детьми завязалась крепкая дружба, особенно моё внимание занимала сестра Карла. Она на четыре года была моложе, чем я, и я стал её покровителем.
  Вторым серьёзным ударом для меня явился факт, когда я узнал, что мой отец неоднократно насиловал Карлу, за что его посадили в тюрьму. Один из братьев сообщил мне эту ужасную новость. Я был на грани убить своего отца, но спустя некоторое время я готов был вызволить его из тюрьмы: он же мой отец.
  Однажды поздним вечером я слушал музыку, моя душа и ум были безмятежны и возвышенны. В минуты полного расслабления и божественного блаженства входит моя Карла. Мы бросились в объятья друг друга, целуя и лаская друг друга. Едва преодолимая страсть охватила нас. После той ночи наша любовь и физическая близость стали ещё крепче, чем прежде. Её мать понимала, что наши отношения далеко выходили за рамки любящих друг друга брата и сестры. Было уже поздно что-либо предотвратить, и она сдалась.
  Карла родила мне чудесного сына. На вершине своего счастья я получил звонок от Линды, которая хотела возобновить наши отношения. Она умоляла меня вернуться. Получив этот звонок, я забыл весь мир, всех людей, окружающих меня, Карлу, своего сына и поспешил к своей любимой больше всего на свете Линде. Для содержания семьи я ушёл в армию. Я хорошо зарабатывал, и материально мы были обеспечены. Если бы вы только видели моё счастье и радость, я вприпрыжку бежал к моей любимой женщине. Однако вскоре моё счастье и радость вдруг угасли. Их заменили невыносимая горечь и опустошение, разочарование и крушение надежд, когда Линда неожиданно объявила мне, что она выходит замуж и приглашает меня на свою свадьбу.
  После этого удара я потерял под собой почву, стал совершать мелкие, а потом и серьёзные преступления. Из карманника я превратился во взломщика квартир.
  Отсидев срок, я заработал второй. В возрасте девятнадцати лет, худой и долговязый, я менял тюрьмы. В тюрьмах я выполнял разные работы: плотника, повара, каменщика, в общем, я стал мастером на все руки.
  Тюрьма - это нечто страшное. Человек там должен быть или физически сильным, или умным, чтобы защищать себя, иначе тебя будут там избивать или насиловать. Тюрьма превращает некоторых людей в гомосексуалистов, там - хищники и жертвы, волки и панки. Я не могу хвастаться физической силой, но умственно я был подготовлен быть уважаемым в тюрьме. По натуре я добрый безобидный человек. Я ненавижу насилие, так как я испытал его на своей шкуре, так что я никому не причинял физическую расправу ни в тюрьме, ни дома. Однако мне пришлось расправиться с другом моего брата, когда тот донёс на моего брата, прогулявшего уроки в школе.
  Как-то в тюрьме заключённые в камере спросили меня, что я буду делать со своими кроссовками. Я понял, что это был вызов на драку, но всё обошлось мирно. В тюрьме же я начал заниматься уроками боевого искусства (martial art), которые я совершенствовал, пока не стал инструктором по этой борьбе сначала для своей мачехи и братьев, а потом для друзей.
  Собственно говоря, у меня нет близких друзей, только однажды у меня был друг, с которым мы дружили три года, с шестнадцати до девятнадцати лет. Друзья-наркоманы общаются с тобой, когда у тебя есть деньги и травка, но эта хрупкая дружба прекращается, когда ты без денег. Деньги ушли - друзья разбежались, и ты остался в одиночестве. Одиночество - это самое страшное для меня. Я стараюсь избежать его, но прибегаю к неверным средствам. Несмотря на все беды, жизнь продолжается".
  
  Альберт пробыл в Джон Хьюс Хаусе всего неделю и уехал в Калифорнию.
  Подобно Альберту, в бельевой почти за десять лет работы Игоря там в общей сложности десять волонтёров в разное время помогали ему по собственному желанию. Когда он напоминал им, что им не будут платить за их работу, так как они не были на рабочей программе, они обычно отвечали, что хотят быть заняты и уединены от людей и шума в холле. Почти все они один или два раза сидели в тюрьме, вели жизнь подпольного мира, становились на такой путь, как занятия мужской проституцией, сутенёрством, встречи с транссексуалами или трансвеститами. Один клиент рассказывал, как он сочинял письма неграмотным заключённым для их девушек или жён, которые были поражены строками, полными страсти и "цветистого стиля". "Чёрт возьми, я никогда прежде не слышала таких слов от тебя!" - восклицали получатели подобных писем. Аналогичные эпизоды встречаются у писателя Джона Эдгара Уайдмана (John Edgar Wideman. Brothers and Keepers).
  Эти волонтёры в возрасте двадцати - тридцати лет прошли огни и воды, видели все грязные стороны жизни, были закалёнными, упрямыми, волевыми и не подчиняющимися требованиям приюта вернуть их к нормальной жизни.
  В последний раз Игорь видел Альберта в 1997 году. Он сильно внешне изменился: истощённый, с длинной тонкой шеей, с впалыми щеками, спрятавшимися за блестяще-чёрной бородой, Альберт был неузнаваем, разве что по большим смеющимся глазам и перламутровым зубам, которые были видны при его застенчивой улыбке.
  "Только не говорите, что вы меня не знаете!" - выпалил он у открытой двери бельевой.
  "Альберт", - узнал его Игорь.
  "Правильно. Как ваша книга?" - спросил Альберт.
  "Пока ещё в стадии созидания", - ответил Игорь.
  "Я сейчас со своим братом", - он указал на чёрного мужчину, который сидел за столом в зале приюта. Брат Альберта выглядел угрюмым и старше Альберта.
  "Знаете ли вы, я посвятил большую часть своего времени поэзии?" - сказал Альберт и вручил Игорю два небольших стихотворения, которые поэт просил поместить в его будущую книгу. Первый стих назывался "Что такое любовь", а второй- "Зарождение любви". Суть первого стихотворения сводится к следующему: "Любовь подобна пчеле, прилетающей с жалом. Любовь - это огонь, пылающий в моей душе. Когда вы видите пронзающие стрелы любви, не прячьтесь от неё, так как она приносит радость вашему сердцу".
  Во втором стихотворении Альберт осуждает "вопящих и плачущих слабаков, которые не добиваются любви женщины. Купидон, чудесное божество, открыл сердце Альберта для покорного несения наказания. Глупцы те, кто не знает, что такое любовь, которая подчиняется закону Купидона и становится с каждым днём всё сильнее и сильнее". Оригинал стихотворений Альберта Игорь приложил к вольному переводу некоторых строк.
  В Альберте не было прежнего щегольства и лоска. На нём были затасканная грязная футболка в дырках и грязные жирные джинсы. В нём не было самоуверенности, наоборот, в его поведении сквозила робость и скованность.
  "Что ты собираешься делать?" - спросил Игорь Альберта.
  "Я ищу работу, - ответил тот, - мне нужен костюм".
  Игорь усомнился, что ему нужен костюм для интервью с работодателем. Ни Альберт, ни его брат не задержались надолго в Джон Хьюс Хаусе.
  
  Как Игорь и обещал, он поместил оба стихотворения Альберта. Вот они.
  
  WHAT IS LOVE
  
  What is Love? For sure, Love is а thing -
  It is a bee that comes with a sting.
  Yes, Love is а very pretty thing,
  Love is a fire that burns within my soul
  Whose flame brings light to the darkest hole.
  And as my wit does best devise,
  Love`s dwelling is in my lady`s eyes.
  So, when you see Love`s piercing darts
  Do not hide for it will bring joy to your heart.
  And all who read, read in one accord:
  For now you see: Love is a mighty Lord.
  
  
  BIRTH OF LOVE
  
  Away poor souls that cry and weep,
  In Love with a woman that`s always asleep!
  For Cupid is a wonderful God
  And opened my heart to kiss the rod.
  Desire upon his wings does grow.
  There Love is born out of Cupid`s bow.
  What fools are they that Love not known ,
  That Love has no laws but Cupid`s own.
  Then Love is born as Cupid fly away-
  Only to grow within us day by day.
  
  
  
  _______________________Глава 16. Кен Кларк
  
  
  
  Бешеную борьбу с кознями дьявола в склонении человека к наркотикам и алкоголю вёл и Кен Кларк, постоянно прославлявший Христа. Ему исполнилось тридцать два года. Он был высокого роста, стройный, голубоглазый, со свежим цветом лица, улыбчивый. Его глаза, посылающие искорки весёлого юмора и доброго нрава, были замечательной частью его лица. Он считал себя непреодолимо обаятельным и говорил, что обладает гипнотизирующей силой своих глаз. Его седовласая шевелюра резко контрастировала с рыжей бородой и чёрными бровями, идущий сверху вниз шрам бороздил его длинный нос.
  В возрасте пятнадцати лет Кена пригласили в круг друзей его друга и ему предложили попробовать наркотики. Казалось, это было безобидной забавой; затем он попробовал кокаин. Он стал их корешем и был вовлечён в их криминальный бизнес торговли наркотиками. В то время он никогда не попадался полиции и даже окончил среднюю школу и сумел в возрасте восемнадцати лет поступить в мореходное училище, но через год его списали с корабля за сильную пьянку, и он приехал в Нью-Йорк.
  Кен боялся женщин и ненавидел геев. Он не знал, как начать разговор с женщинами, не говоря уже о комплиментах в их адрес или свиданиях, хотя потерял свою невинность в возрасте девятнадцати лет, переспав с тридцатичетырёхлетней женщиной, когда он работал дворником в одном из зданий Нью-Йорка. Муж женщины был в шестимесячной командировке, и она всегда находила предлог заманить молодого дворника в свою квартиру: вкрутить лампочку, поправить антенну, подремонтировать проводку на потолке и так далее. Она соблазнила его, только один раз у них была интимная связь, но Кен не был в восторге от этой связи, он боялся повторного соблазна и вынужден был уволиться с работы.
  Первый раз Кен пришёл в Джон Хьюс Хаус в 1991 году после больницы, куда его срочно отвезли в связи с передозировкой снотворными таблетками. Он оставался в Джон Хьюс Хаусе несколько дней, но там ему не понравилось и он ушёл из приюта. После 1991 года его несколько раз арестовывала полиция за плохое поведение, за наличие у него наркотиков. Его сажали в тюрьму, где он отсидел два года, глубоко изучая Библию. Через два года заключённого Кена освободили под честное слово, и он поехал к своей сестре, так как ему нужен был постоянный адрес для контроля над ним курирующим его полицейским (by correction officer). Однако Кен не осчастливил сестру своим пребыванием, так как он проматывал все деньги, которые зарабатывал случайными работами, и вымогал у неё деньги, а когда он выкрал у неё сотню долларов из конторки, она вызвала полицию. Кену удалось избежать ареста, и он исчез в неизвестном направлении. Он скрывался в монастыре в Кентукки, волонтёрствовал там, и все восхищались его трудолюбием. Ему настойчиво предлагали вступить в братство, но Кен предпочитал мирскую жизнь и вернулся в привычный для него мир и начал пить и наркоманить. Он жил тихо, его не беспокоила полиция. Он думал, что его дело, нарушение честного слова забыты или удалены из компьютера. Кен вспомнил про Джон Хьюс Хаус и снова пришёл туда в 1995 году. Он проявил рвение к работе, прилежание, трудолюбие и изобретательность, выполняя обязанности волонтёра.
  Кен обладал великолепным качеством приводить в порядок наиболее запущенные места, где неряшливые клиенты оставляли после себя "свинарник". "Я не гнушаюсь никакой работы, меня не унижает вымыть туалет или душевую", - говорил он. Всё после его уборки блестело.
  По мнению Кена, его пристрастие к алкоголизму было унаследовано им от матери, которая была неисправимой пьяницей и наркоманкой. Его отец развёлся с женой, забрал Кена и годовалую дочь и переехал в штат Коннектикут, лишив свою бывшую жену прав посещения детей.
  Мать Кена убил любовник, когда мальчику исполнилось пятнадцать лет. Он работал в гастрономе в то время, и однажды, когда он разгружал товар, он заметил, как некая женщина издалека смотрела на него. Он даже не подозревал, что это была его мать. Младшая сестра Кена была поблизости, она узнала мать, но лишь позднее сказала, что та женщина была их матерью. Кен сожалел, что не обратил внимания на черты лица той женщины.
  Никогда Кен не мог простить отцу, что тот ни разу не позволил ему увидеть свою мать, не мог простить он и сестру, которая не привлекла его внимание к той бедной женщине, которая была их матерью.
  
  Кен пришёл в бельевую с Библией в руке. Все его разговоры в основном велись вокруг Библии. Он сказал, что Библию начал серьёзно изучать в тюрьмах, куда он попадал за мелкие преступления. Кен сказал, что Библия помогла ему стать духовно чище, и он надеялся, что она поможет ему выбраться из трясины алкоголизма и наркотиков. Новоявленный волонтёр попросил разрешения Игоря находиться в бельевой во время смены Игоря и читать Библию. Молодой человек хотел иметь слушателя, с которым он мог бы обсуждать содержание библейских глав. Игорь не стал возражать, поскольку он подумал, что ему будет полезно узнать из Библии больше, чем он знал, и слушать красноречивые речи Кена.
  Кен оказался очень разговорчивым человеком, и его речь была быстрой, выразительной и интересной.
  Кроме того, позже Игорь прибегнул к помощи Кена при анализе "Пятисот английских пословиц и поговорок", изложенных в одноимённой книжечке, которую Игорь привёз из России. Из пятисот пословиц и поговорок той книжечки лишь двести используются в современном английском языке американского варианта.
  Игорь показал Кену свой набросок описания работы с кратким вступлением, которое являлось его кредо как работника бельевой: "Бельевая - это вторая ступень для новичка в Джон Хьюс Хаусе после приёма дежурного по приюту. Первое впечатление у клиента-новичка о месте, куда он(а) попал(а), и о людях, с которыми ему придётся сталкиваться, складывается по приёму, оказанному ему (ей) при поступлении. Дабы клиент чувствовал себя комфортабельно, непринуждённо, как дома, работник бельевой должен быть заботливым, вежливым и уважительным к клиентам. Эти качества дадут возможность волонтёру бельевой создать для клиента атмосферу тёплой семьи, в которой ему придётся прожить какое-то время, пока его ситуация не улучшится".
  
  Кен читал Библию, но практически не ходил ни в одну церковь. Если он и заглядывал в какую-либо из церквей, то делал это скорее из простого любопытства. Игорь рассказал Кену о своих впечатлениях о многочисленных церквях, которые он посещал в Нью-Йорке. Он рекомендовал ему пойти в Центр живого слова Христа. Кен сходил туда, но не получил того вдохновения, которые получили Игорь и Оскар. Он сказал: "Они - бизнесмены".
  Как-то Игорь обронил такую фразу: "Я ничего в жизни не достиг". Кен с удивлением вскричал: "Как вы смеете говорить такое? Вы помогаете бездомным, это уже достижение". Их разговоры были искренними и затрагивали разные темы. Кен спрашивал Игоря о России, русских привычках и обычаях, о семье Игоря. Когда Кен узнал, что у Игоря две дочери, он попросил показать их фотографии. Глядя на фотографию старшей дочери Лизы, Кен с энтузиазмом воскликнул:
  "Она красивая! Я бы женился на вашей дочери, если бы она была свободна и я бы понравился ей. Для вас не было бы никаких проблем стать гражданином Америки. Я уверен, хорошая жена помогла бы мне покончить с моим пьянством".
  "Во-первых, моя дочь не разведена, а во-вторых, она не знает достаточно хорошо английский язык, чтобы общаться с мужем-американцем", - ответил Игорь.
  Игорь не хотел пожелать своим дочерям попасть из огня да в полымя: их мужья были алкоголиками. Кен был тоже алкоголиком и в придачу ещё и наркоманом. Не желая уязвить чувства Кена, Игорь не стал заострять внимание к этой теме, что Кен был бы хорошим мужем для его дочери.
  Кен прекрасно отдавал себе отчёт в том, что он болен, он всегда подчёркивал этот факт, и в то же время он обладал ясным умом и острой проницательностью, умением делать объективную оценку происходящему, озвучивать одобрение или неодобрение поступкам служащих Джон Хьюс Хауса, и его мнение было объективным и правильным.
  
  В конце 1995 года надвигались праздники: День благодарения, семилетняя годовщина Джон Хьюс Хауса и Рождество. В День благодарения клиентам и членам персонала дали слово для выступлений. Первым выступил Доналд Смит. Он сказал, что был торговцем наркотиками, отсидел срок в тюрьме за это, исправился и в течение пяти лет не проглотил ни капли алкоголя и полностью избавился от наркозависимости. Он также сказал о том, что у него хорошая семья, двое детей и если у него хватило достаточно воли избавиться от пристрастия к алкоголю и наркотикам, то любой из клиентов при старании может преодолеть своё пристрастие к ним.
  Затем слово взял Игорь. Он рассказал о своей связи с Джон Хьюс Хаусом, как он прилетел в Нью-Йорк, имея в кармане всего шестьдесят восемь долларов, был клиентом в этом приюте, ему предложили работу в Джон Хьюс Хаусе. Он благодарил администрацию приюта за предоставление ему работы. Он также сказал, что уважает клиентов и счастлив работать для них. Речи Доналда и Игоря были искренними.
  За Днём благодарения последовала семилетняя годовщина Джон Хьюс Хауса. Звучала музыка, было много танцев, клиенты читали стихи собственного сочинения. Семьи сотрудников Джон Хьюс Хауса по традиции приглашались на годовщину празднования этого учреждения. Многие бывшие клиенты приходили ежегодно отмечать годовщину Джон Хьюс Хауса. Молва о торжестве распространилась со скоростью молнии среди бездомных и уже получивших жильё клиентов. Они точно знали о дне празднования. Даже те, кому раньше было запрещено переступать порог Джон Хьюс Хауса, в этот день были амнистированы, за исключением злостных нарушителей порядка, как Ральф. Политика Джон Хьюс Хауса в отношении нарушителей порядка сводилась к тому, чтобы они снова начали работать над своими проблемами. Если Джон Хьюс Хаус не мог их снова принять, то он отправлял их в другие приюты, где их принимали. В день празднования седьмой годовщины Джон Хьюс Хауса было много ораторов. Первым выступающим оказался Орландо Адамс, весьма обаятельный молодой человек, всегда модно одетый, но с большим самомнением. Он обратился к клиентам со словами приветствия, сказал им о напутствии, которое лечивший его врач рекомендовал ему. Суть напутствия заключалась в том, что человек должен верить в себя и в свои способности изменить жизнь и не терять эту веру. Он закончил своё выступление оптимистическими словами надежды, что мечта каждого клиента сбудется и поставленная цель будет достигнута.
  Затем посыпались слова благодарности в адрес администрации от имени гостей, представляющих собой сексуальное меньшинство. Все они подчёркивали либеральное отношение к ним в Джон Хьюс Хаусе, признание их человеческого достоинства и уважение, которое они чувствовали лишь в этом приюте вне зависимости от их ориентации и предпочтений.
  Джейн Брукс фотографировала это событие, и Кен хотел, чтобы его сфотографировали вместе с Игорем, но у неё закончилась плёнка. Их сфотографировал Владимир спустя несколько дней в Рождество.
  В Рождество клиенты всегда получали множество подарков, и они по-детски радовались каждому подарку. Игорь купил отличный набор предметов личной гигиены в подарок Кену, зная, что тот любил ухаживать за собой. Кен был благодарен Игорю за подарок. Во время всех торжеств повара изо всех сил старались приготовить вкусные блюда. Игорь не помнил ни одного случая разочарования клиентов обедами в те праздничные дни. Однако он помнил своё плохое настроение в праздничные дни из-за тоски по родным, особенно в день семилетней годовщины Джон Хьюс Хауса, когда директор приюта подошёл к Кену и Игорю. Он пожал руку Кену и Игорю, затем с Игорем прошёл в бельевую. Он дружески похлопал Игоря по плечу и сказал ему, что остался под впечатлением искренности слов Игоря в День благодарения. Игорь почувствовал, что у него наворачиваются слёзы, но он их сдержал. Дабы скрыть свои эмоции и душевное смятение, он включил стиральную машину и занялся стиркой белья.
  
  Во время подготовки к этим торжествам дела Кена заметно ухудшились. Он запил. Похмелье сменялось новыми запоями. Он пребывал в состоянии прострации в бельевой, сидя на стуле с ногами, протянутыми на куче мусорных мешков с грязным бельём. Он представлял собой жалкую картину несчастного бездомного, абсолютно безразличного к окружающей среде. После Рождества Кен приходил в Джон Хьюс Хаус ежедневно пьяным. Вдруг он исчез. Никто не знал, где он находится. Единственный человек, кто точно знал, где Кен, была Джейн Брукс, которая сказала, что Кена посадили в тюрьму. В Нью-Йорке проводился рейд на бывших заключённых, которые нарушили честное слово и не показывались курирующим их полицейским. Дабы заманить нарушителей в ловушки, полиция придумала для них приманку: те нарушители, которые получали социальное пособие или дополнительный социальный доход, были приглашены соответственно в офисы по социальным выплатам для получения премиальных чеков. Игорю вспомнился тот день, когда Кен показал ему письмо из офиса по социальным пособиям. На следующий день он побежал туда и исчез на семь месяцев. Из офиса по социальным пособиям Кена забрали в тюрьму. В мае 1996 года Игорь получил от Кена первый звонок, затем второй, третий и так далее. Кен звонил Игорю и Рею каждый день и оповещал их о своей ситуации: его должны были выпустить из тюрьмы 26 августа 1996 года. Он попросил Игоря написать ему письмо, расхваливая его работу как волонтёра. Игорь подошёл к директору Джон Хьюс Хауса Уину Пикоку и сообщил о просьбе Кена. Поскольку социальный работник Кена Джейн Брукс болела воспалением лёгких, Уин поручил Игорю составить письмо. Игорю не представляло трудности составить письмо, поскольку Кен отвечал всем критериям, которые требовались от волонтёров. Описание работы Игоря гласило:
  "Обслуживание клиентов и правильная организация работы в бельевой крайне зависят от активности волонтёров во время моего отсутствия. Вот почему я придаю большую важность сотрудничеству с волонтёрами, назначенными для работы в бельевой. Я инструктирую их об их обязанностях, помогаю им советами по обслуживанию клиентов, делюсь с ними своим опытом, так чтобы они могли полностью заменить меня в случае моей болезни или другой чрезвычайной ситуации. Я очень дорожу мнением волонтёров относительно улучшения обслуживания клиентов, деловой инициативой, творчеством, находчивостью и полезными предложениями. Я всегда стремлюсь поддержать климат дружелюбия, поддержки и сотрудничества между волонтёрами и собой".
  Уин Пикок добавил к письму Игоря своё мнение о Кене, и письмо приобрело весьма впечатляющее содержание: "To Whom It May Concern" ("Для предъявления по месту требования").
  "Пожалуйста, используйте это письмо в качестве характеристики Кеннета Кларка, бывшего клиента Джон Хьюс Хауса, расположенного в Нижнем Манхэттене. Последнее пребывание Кеннета в Джон Хьюс Хаусе датируется периодом с 09.13.1995 по 01.24.1996. Находясь в Джон Хьюс Хаусе, Кен проявил себя исключительно с положительной стороны в общении с клиентами, многие из которых умственно больны или склонны к употреблению алкоголя и наркотиков. Он охотно выполнял любые работы в приюте по просьбе персонала для блага клиентов. Когда появилась вакансия в нашей экспериментальной рабочей программе, Кен стал получать небольшую оплату за многочисленные часы работы по уборке Джон Хьюс Хауса. Особенно он отличился как помощник в бельевой, часто работая самостоятельно, обеспечивая клиентов по их просьбе одеждой, полотенцами, предметами личной гигиены, стирая бельё и полотенца, аккуратно проводя инвентаризацию пожертвованных вещей. Он знал свои обязанности и при необходимости отправлял клиентов к сотрудникам приюта для принятия ими решения в особых случаях. Мистер Кларк показал свое желание, энтузиазм, ответственность и честность, работая у нас.
  Я бы был признателен Вам, если бы Вы учли вышеизложенное при принятии решения в отношении Кеннета. Искренне, Уинфилд С. Пикок".
  Кен получил письмо и позвонил Игорю, выразив благодарность ему и администрации Джон Хьюс Хауса.
  Перед освобождением из заключения Кену дали день для принятия решения о его финансовых проблемах в Джон Хьюс Хаусе, получения чека и осуществления покупок.
  При встрече Кен и Игорь обменялись рукопожатием, и Игорь заметил, что Кен поправился и выглядел посвежевшим и здоровым.
  Кен похвалился, что увеличил свои сбережения более чем на пять тысяч долларов. Он торопился, чтобы вовремя вернуться в тюрьму. На другой день Кен пришёл к Джейн за другим чеком, то есть он хорошо всю ночь провёл время и не вернулся в тюрьму вовремя. Удачи и неудачи Кена, его взлёты и падения происходили на глазах у Игоря. Кен прибыл в Джон Хьюс Хаус на коне, а уходя, уполз как черепаха.
  При волонтёрстве Кена стены бельевой были увешаны листами бумаги с различными псалмами из Библии. Было также много памяток, инструкций по содержанию помещения в порядке, по соблюдению личной гигиены клиентами, по правильной эксплуатации стиральных машин и сушилки. Инициатива и энергия Кена, его готовность и желание помочь и сделать любую физическую работу в Джон Хьюс Хаусе были отмечены директором и Джейн. Они поручали ему встречать посетителей у входа в приют при их визитах по особым случаям. Кен гордился: "Я красивый парень. Вот почему администрация выбрала меня встречать и провожать гостей в офис".
  Когда у Кена шли дела плохо и у него начались беспробудная пьянка и употребление наркотиков, он пропускал собрания анонимных алкоголиков.
  Однажды он пришел в Джон Хьюс Хаус после многодневного отсутствия, виновато улыбаясь, ему было стыдно перед Игорем за свое пьянство. Он признался перед Игорем, что ему не устоять перед соблазном к наркотикам. Хоуп пришел к Игорю и, ухмыляясь, сказал Игорю: "Ваш друг - лицемер. Он распространяет учение Библии, а его поведение противоречит его теориям".
  От пьянства и употребления наркотиков глаза у Кена были красными. Он был возбужден и требовал у администрации свои чеки. А когда ему отказывали в его требованиях, он бесился и свирепствовал, обвиняя их в том, что они не оценили его усердный труд как волонтёра, проклинал их и опять настойчиво требовал деньги. Его поведение было возмутительным и отвратительным. Кена сняли с рабочей программы. Он приходил в Джон Хьюс Хаус неряшливый, в грязной одежде. А однажды он заявил, что потерял бумажник со всеми документами. Больше Кен не читал Библию. Он сидел в общем зале с пустым взглядом в глубокой депрессии.
  Перед Рождеством 1996 года Игорь получил рождественскую открытку от Кена следующего содержания: "Моему дорогому другу Игорю. 19 декабря. Пусть эта открытка застанет Вас в добром и хорошем настроении. Желаю Вам радостного праздника. Вы всегда были хорошим слушателем и человеком, которому я полностью доверял. Я скучаю по Вам и надеюсь вскоре увидеть Вас. Да благословит Вас Бог и даст Вам долгие годы, чтобы озарять жизни других. Молю Бога, чтобы Вы продолжали помогать другим и были моральной поддержкой тем, кто в ней нуждается. Весёлого Рождества и счастливого Нового года. Ваш друг Кен Кларк".
  Последнюю весточку Кен прислал в 2000 году, в которой он сообщил о получении наследства от своего богатого дедушки в штате Кентукки.
  
  
  _______________________Глава 17. Рей
  
  
  
  За Кеном волонтёрствовал Рей, который помогал Игорю в течение года. Он появился в Джон Хьюс Хаусе перед Рождеством. Впервые Игорь увидел его в дверях возле охранника. Рей обозревал людей, сидевших за столами. В его облике было нечто таинственное: самопогружённость, иссиня-чёрный цвет волос головы, чёрные усы, глаза, брови, ресницы. Черты лица Рея были правильные, рост около ста восьмидесяти сантиметров, возраст - тридцать один год. В правом ухе торчала золотая серьга, обычно серьгу в правое ухо продевают геи. В его внешности как бы сочеталась смесь итальянской, испанской и турецкой кровей. С первого дня пребывания в Джон Хьюс Хаусе Рей проявил себя как мрачный и в то же время весёлый человек. В первый же день он взял на себя смелость критиковать штат приюта, хотя он никого из штата не знал. Он считал, что никто из них не способен выполнять должным образом свои обязанности, обращаться правильно с особым составом клиентов Джон Хьюс Хауса, и его характеристика профессионального уровня штата была самой низкой оценки: "Слепые ведут слепых". Рей не рассказывал много о себе, о своей семье, родителях, лишь упомянул свою младшую сестру, с которой он находился вместе в квартире до прихода в Джон Хьюс Хаус. Его сестра пригласила из-за границы подругу, и девушки не захотели, чтобы Рей жил с ними, поскольку они боялись его вспыльчивого характера и возможных побоев от него. Рей служил в армии, но был списан оттуда за драку, он также за драку был уволен с почтамта, где он работал после армии. Там была не только драка, но и прокол шины.
  Отношение Рея к людям было или безразличным, или недружелюбным, особенно к чёрным, он высказывал расовую неприязнь к ним. Он органически не переваривал геев, и когда кто-либо употреблял местоимение "она" в отношении Хоупа, он тут же поправлял: "Он". Рей ненавидел социального работника Джастина Фокса и при любой возможности выражал свою ненависть к нему. С самого начала волонтёрства Рея в бельевой он повергал Игоря своими действиями в состояние шока. Хотя Рей был детально проинструктирован по поводу работы в бельевой, он всё делал не так: цветное линяющее бельё он клал в стиральную машину вместе с белыми полотенцами, и полотенца после стирки становились синими, зелёными или другого цвета в зависимости от цвета стиранного белья; вместо стограммовой ёмкости отбеливателя Рей наливал в стиральную машину бутылку или две отбеливателя, превращая полотенца в рваные тряпки. Этот волонтёр без конца стирал и сушил своё бельё поштучно, и в течение его смены не оставалось времени для стирки белья других клиентов и полотенец, и они были грязными, мокрыми и накапливались в бельевой. Стиральный порошок был рассыпан по всей бельевой, и когда Игорь выражал свои возмущение или негодование никчёмной работой своего помощника, Рей громко хохотал или смотрел на Игоря своими чёрными печальными глазами и говорил: "Вы придираетесь ко мне" или молчал, а через некоторое время подходил к Игорю и спрашивал: "Вы сердитесь на меня?" Игорь был расстроен, удручён и не видел никаких перспектив улучшить ситуацию на своём рабочем месте до тех пор, пока Рея не снимут с рабочей экспериментальной программы (WEP - Work Experimental Program). Отношение Рея к клиентам, приходившим к двери бельевой, было недружелюбным. С пристальным, пронизывающим взглядом мрачного монстра строгим голосом он спрашивал, что им надо. Они боялись подходить к бельевой во время его дежурства. Игорь без конца внушал Рею быть добрее и доступнее для людей.
  Наконец, Игорь решил обратить внимание Грега Лейсвелла, социального работника Рея, на плачевные факты. Оба - Игорь и Грег - говорили с Реем, но его реакция на советы изменить свой стиль работы вызвала у Рея только смех.
  Грег сказал Игорю: "Из всех людей здесь Рею нравятся лишь несколько человек, и вы являетесь одним из них. Ваше достижение, что вы нравитесь ему".
  Игорь решил не ходатайствовать о снятии Рея с рабочей экспериментальной программы, так как Рей считал себя приносящим пользу клиентам. Игорю не оставалось большего, как нести свой крест и постараться найти положительное в личности парня. А положительным в Рее было: он был прямолинеен, откровенен и даже внимателен к немногим: к своему социальному работнику, к Игорю, к своей девушке, с которой впоследствии он жил на одном этаже, когда ему предоставили жильё.
  Рей спрашивал Игоря о России, о его семье, особенно о дочерях, хотел узнать их имена, хобби. Его также интересовали любимые русские блюда, особенно он хотел выучить русские нецензурные слова и выражения. Игорь пристыдил его, сказав, что он по возрасту годится ему в отцы и не подобает Рею спрашивать старшего по возрасту учить кого-либо непристойностям. Рей громко хохотал, не чувствуя себя пристыженным.
  Рей много читал. В основном его интерес сосредоточен был на книгах по психиатрии, но также он любил читать криминальные рассказы и военные романы, однако молодой человек никогда ни с кем не делился о прочитанном.
  
  _____________________Глава 18. Карен Маккарти________________________
  
  
  
  Среди тех, кто мог в Джон Хьюс Хаусе найти временный кров над головой, была Карен Маккарти, бывшая владелица бара. Ей было пятьдесят лет. У неё были белокурые блестящие волосы, серые глаза, длинные тёмные ресницы, тонкие тёмные брови, пухлые губы, красивый овал лица и очень тихий голос, который был еле слышен на расстоянии полутора метров. Она была прекрасна, если бы не её рот: вместо зубов у неё торчали только острые штифты, которые обнажались при улыбке или разговоре. Карен была среднего роста и истощённая до такой степени, что под её кожей не было видно мышц, кожа плотно прилегала к костям, её конечности были неимоверно тонкие, как у узников концентрационных лагерей, - пятидесятилетняя дама являла собой живой скелет. По внешности ей можно было дать двадцать лет. На её лице не было морщин, её цвет лица достигался косметикой. Было удивительно, что жизнь ещё теплилась в её теле, но она теплилась, хотя Карен голодала и была заядлой курильщицей. Её мозг всё ещё работал, и она рассказала Игорю свою печальную историю о разорении и о том, как её выбросил на улицу сын партнёра по бизнесу её покойного отца.
  Бедная женщина тщетно пыталась выиграть судебный процесс, но суд постоянно откладывал рассмотрение её дела, и она потеряла надежду и веру в американское правосудие, была расстроена, унижена и беспомощна. Более того, она чувствовала опасность, нависшую над ней.
  Карен приходила в бельевую подобрать себе одежду. После примерки выбранной одежды она спрашивала: "Хорошо я выгляжу в этом?", "Находите ли вы мой вкус хорошим?" Обычно Карен ночевала на стульях в Джон Хьюс Хаусе одну ночь и исчезала на несколько дней. Она приходила в приют с ручной тележкой, на которой были дорожная сумка и портативная электрическая пишущая машинка. Пишущая машинка была необходимостью для Карен, так как она готовила сотни бумаг для суда. На улице Карен просила разрешения у других бездомных включить машинку в розетку, если таковая была поблизости, и некоторые бездомные требовали плату за использование электричества возле их самодельных жилищ. Мисс Маккарти боялась оставаться в одном месте более одной ночи, так как её могли выследить друзья обвиняемого и ходить по пятам за ней, что могло угрожать её жизни.
  Из отрывков рассказов Карен во время её визитов в бельевую Игорь смог записать следующие факты её биографии.
  Карен родилась в хорошей ирландской семье, в которой, кроме неё, были две сестры моложе её и старший брат. Она окончила Колумбийский университет, получив степень магистра гуманитарных наук. Перед университетом Карен окончила балетную школу. Молодая леди не ступила на стезю хореографии или просвещения, она стала бизнес-леди и работала со своими родителями в баре, который открыл её отец, Джон Маккарти, в 1947 году вместе с Марком Бентоном, владельцем здания, где располагался их бар. Её мать, которую посетители любовно называли "мама", готовила вкусные блюда, а Карен заведовала маленьким ликёрным баром, где одним из барменов был русский парень Василий, который впоследствии утонул при загадочных обстоятельствах. Марк Бентон умер в 1964 году. Его сын доктор Марк Бентон унаследовал пятьдесят процентов доли отца. Несчастья Карен и её матери начались со смертью её отца в 1980 году. Сын доктора Бентона Марк Д. Бентон, с согласия своего отца, решил продать здание и начал грязную кампанию вытеснения семьи Маккарти из здания. Марк Д. Бентон был адвокатом с тесными связями во влиятельных кругах города, так что для него не представляло никаких трудностей одержать верх над двумя женщинами, одна из которых, мать Карен, уже одной ногой стояла в могиле. В 1988 году она была на смертном одре. Грязные проделки Марка Д. Бентона заключались в следующем: полуночные вторжения уличных молодчиков, затопление кухни, обвинение Карен в нарушении правил пожарной безопасности, что было ложью. Борьба между юристом и Карен усугублялась, принимала безобразные формы: в 1990 году он на лестничной площадке избил одного из её барменов, повредив ему почку; в том же году он повесил амбарный замок на дверь квартиры Карен, и ей пришлось вызывать полицию для вскрытия двери и вызволения из душной квартиры её собачки пекинеса по кличке Хранитель, которая задыхалась от недостатка кислорода. Замки в здании без конца менялись, и когда однажды Карен всё-таки вошла в здание, дружки Марка Д. Бентона спустили её с лестницы. Её несъёмный зубной протез от падения разлетелся на мелкие кусочки, оставив сточенные стержни бывших зубов. В 1992 году состоялся аукцион, и хотя предложение цены Карен было выше, чем Марка Д. Бентона, тот всё же стал собственником здания благодаря козням аукциониста.
  Карен обратилась в суд, всё было безуспешно. Её адвокаты, друзья и родственники отвернулись от неё, не пришли ей на помощь, и ей пришлось бороться в одиночку, печатая апелляции и проводя ночи или в зале паромной станции, или в помещении Пенсильванского вокзала Нью-Йорка. Несколько раз Игорь видел её вечером в зале паромной станции, сидящей на скамейке с другими бездомными женщинами. Некоторые женщины приносили ей что-либо поесть. Иногда она была голодна по два или три дня. За её Хранителем присматривала одна из её знакомых, но когда знакомая куда-либо уезжала, то Карен с собакой проводила ночи у подъезда на Двенадцатой авеню.
  Бентоны распустили слухи о сумасшествии Карен, но тот ад, через который прошла бедная женщина, мог бы ещё хуже отразиться на состоянии её разума.
  Мнение Карен о людях и их поступках в Джон Хьюс Хаусе говорило о здравии ума Карен. Игорю запомнились два эпизода, связанные с мнением Карен об Орландо Адамсе и её беседой с Юкой, волонтёром бельевой, студенткой из Японии.
  Карен видела Орландо, возможно, дважды, а поговорила с ним всего один раз, но она сделала вывод, что он тяжёлый человек, и ей было бы страшно оставаться с ним один на один в одной комнате даже на несколько минут.
  Юке Карен дала разумный совет. Японка собирала информацию о нью-йоркских приютах для бездомных, чтобы лучше знать систему приютов, она хотела ночевать в них. "Если ты поспишь пару ночей в церковных приютах для бездомных, куда посылают женщин, - сказала она японке, - это не страшно, но не рискуй отправляться в городские приюты: там тебя ограбят, изобьют и даже изнасилуют. Ты недостаточно знаешь английский язык, чтобы различить все нюансы ситуации вокруг тебя, и можешь попасть в ловушку, стать жертвой насилия. Не вздумай спать в городских приютах".
  Карен считала, что администрация Джон Хьюс Хауса боится ввязываться в судебные тяжбы, чтобы помочь ей, поэтому она ушла оттуда, чтобы никогда не возвращаться. Однако она всё же однажды через восемь лет вернулась. Её было не узнать: картинка свежести и здоровья. Она поправилась и выглядела превосходно. Она пробыла в Джон Хьюс Хаусе всего несколько минут, Игорь даже не успел с ней пообщаться и узнать, как у неё дела.
  
  
  ______________________Глава 19. Орландо
  
  
  Орландо действительно был тяжёлым по характеру человеком непредсказуемых поступков и поведения. Он был себе на уме, исчезал днём и приходил ночью. Было нечто загадочное вокруг него.
  Орландо было тридцать пять лет, но выглядел он на двадцать один год. С выразительными светло-карими глазами, чёрными бровями и чёрными коротко подстриженными волосами, с высоким лбом, прямым носом и твёрдым подбородком с красиво очерченным ртом, со здоровым цветом лица и атлетической фигурой среднего роста он резко выделялся среди клиентов Джон Хьюс Хауса.
  Иногда Орландо подходил к бельевой за белой рубашкой, жилеткой, костюмом или свитером. Он был очень разборчив в одежде. В хорошем настроении (что было крайне редко) он рассказывал о себе. Орландо был итальянско-испанского происхождения, рос в религиозной католической семье, где его бабушка ежедневно читала ему Библию на итальянском языке. В возрасте двадцати одного года он за счёт ссуды от государства окончил колледж, не вернув государству стоимость его обучения в колледже. Что он делал до тридцати пяти лет, он не сказал Игорю, да Игорь об этом и не спрашивал. Из фактов, которые Орландо поведал Игорю, из случайно услышанного разговора парня с другим клиентом, а также из выступления Орландо на семилетней годовщине Джон Хьюс Хауса Игорь мог вспомнить следующие эпизоды.
  В детском и подростковом возрасте у Орландо были частные учителя по музыке и тренер по гимнастике и плаванию. Он хорошо был подготовлен к колледжу, поступил в него, отучился, получив специальность по компьютерным информационным системам, но никогда не работал по специальности. О том, что Орландо отсидел в тюрьме, что его сбила машина и что он лечился в психиатрической лечебнице, он никогда не говорил Игорю. Он общался с Игорем только тогда, когда ему нужно было что-то получить из бельевой или взять таз для стирки личного белья.
  При красивой внешности, умении достойно держаться и самоуважении Орландо пользовался успехом у женщин, но считал себя убеждённым холостяком.
  Он хотел видеть в женщине друга, а не любовницу или жену. Безбрачие, романтические отношения, основанные на эмоциональном влечении, - вот что он ценил в женщине или мужчине. Его редкие визиты к своей младшей замужней сестре удручали его из-за трений между ним и зятем, который не желал видеть Орландо в их доме. Орландо полагал, что его бедность являлась причиной подобного отношения зятя к нему. Он ожидал получить чек на двадцать тысяч долларов согласно решению суда как компенсацию за травму головы в ДТП. Орландо оставался в Джон Хьюс Хаусе в ожидании чека. Когда чек пришёл, молодой человек стал спешно искать комнату в Манхэттене, но поскольку в Манхэттене комнаты были для него дороги, он переключился на Статен-Айленд, где снял прекрасную комнату.
  Орландо часто видели на пароме в Статен-Айленд. Он играл на флейте, сопровождая гитару, под напевы его приятеля Джерри Прайса, хронического бродяги и авантюриста, с которым Орландо подружился в Джон Хьюс Хаусе.
  Никто не останавливался послушать их выступление, и в футляре гитары Джерри поблёскивала лишь одна десятицентовая монета.
  Орландо не слыл хорошим музыкантом, но мог проделывать фокусы с картами, трюки с монетами, кольцами, жонглировать, владел хиромантией.
  Где он научился этим искусствам - от своей ли бабушки-итальянки или от заключённых в тюрьме - этого он никогда не рассказывал. На лице этого парня Игорь никогда не видел улыбки. Однажды Игорь спросил его: "Почему ты всегда грустный, никогда не улыбаешься?", на что тот ответил: "А президент страны часто улыбается? Возможно, раз или два за год в ответ на подмигивание какой-либо девицы". Как-то Орландо, увидев на своей спортивной куртке пыльное пятно, взбесился и закричал: "Кто-то посадил это пятно из-за зависти. Почему Христа распяли? Не за его веру, а за его красоту!" В своём умственном сумбуре он проводил параллель между красотой Христа и своей красотой, которой, по его мнению, завидуют клиенты.
  Орландо устроился работать швейцаром в одном из зданий Статен-Айленда, с гордостью и высокомерием исполняя свои обязанности.
  
  
  
  __________________Глава 20. Полина
  
  
  
  За весь период работы в Джон Хьюс Хаусе русских клиентов было десять человек; некоторые оставались на короткий срок, а четыре человека жили в Джон Хьюс Хаусе в течение нескольких месяцев: Андрей, Владимир, Василий и Полина Козлова.
  Полина не знала ни одного слова по-английски. Какой-то американец увидел Полину на скамейке возле Генерального консульства Российской Федерации в Нью-Йорке. Она плакала над огромной кучей узлов и сумок. У неё был отчаянный и испуганный вид. Мужчина подошёл к ней и спросил, чем он может ей помочь. Она жестом показала на здание Генерального консульства. Консульство было ещё закрыто, и мужчина подождал до девяти часов тридцати минут, пока дверь консульства не открылась. Он помог Полине поднести её вещи в учреждение. В консульстве он снова предложил свою помощь русской женщине и служащим консульства, если последние нуждались в его услугах. Узнав через переводчика консульства, что Полину накануне вечером вышвырнули со всеми её пожитками из квартиры, где она снимала комнату, и что ей нужен приют, незнакомец предложил найти приют через какую-нибудь церковь. Он вышел из консульства и через полчаса вернулся с номером телефона Джон Хьюс Хауса и позвонил туда. Трубку взял Мартин Браун, помощник директора по социальной работе, который передал трубку Игорю, чтобы тот поговорил с незнакомым джентльменом и русской женщиной. Мартин также попросил Игоря оформить карточку приёма на неё в случае её появления. Игорь поговорил по телефону с джентльменом и Полиной и сказал, как найти Джон Хьюс Хаус. Джентльмен обещал написать адрес Джон Хьюс Хауса на листе бумаги и краткую информацию о себе, что он и сделал.
  Полина пришла в Джон Хьюс Хаус в сопровождении Хоупа, который увидел, как она тащила огромные узлы и сумки и смотрела на лист бумаги, а потом на нумерацию домов, чтобы найти нужный дом. Найти Джон Хьюс Хаус было нелегко, так как над входом не было номера и сам вход был настолько незаметным, что многие проходили мимо него.
  Русская женщина вошла в дверь приюта с застенчивой улыбкой на морщинистом лице, обнажив ряд гнилых зубов, среди которых сверкали две золотых коронки. На вид она была старше пятидесяти, ростом сто шестьдесят сантиметров, голубоглазая, чернобровая, с прямым носом и пышными белокурыми волосами. Одета она была в поношенный плащ, обута в парусиновые туфли.
  Игорь оформил карточку приёма Полины, а впоследствии помогал Джастину Фоксу, соцработнику Полины, с письменным переводом некоторых документов для неё, а также устным переводом для Джастина и врача, потому что у русской женщины были проблемы со здоровьем, она нуждалась в медицинском осмотре. Между Игорем и Полиной была пара неофициальных разговоров не для записи, а именно: она прибыла в США, чтобы выйти за кого-нибудь замуж; у неё была нелегальная работа, за которую платили сразу же в конце рабочего дня; русский владелец магазина одежды уволил её, так как боялся, что на него донесут иммиграционным властям.
  Полина родилась в Ленинграде в 1940 году. Отец её погиб на Великой Отечественной войне, её матери исполнилось восемьдесят два года; она была ещё жива. Муж Полины был шахтёром, погиб при обвале шахты, она овдовела в возрасте двадцати девяти лет, оставшись с шестилетним сыном и двухгодовалой дочкой.
  Больше она не выходила замуж. Полина работала портнихой и закройщицей, а с этой специальностью в России не пропадёшь. Она даже смогла окончить Ленинградский институт текстильной и лёгкой промышленности в возрасте сорока пяти лет.
  Её раннее детство прошло в осаждённом Ленинграде, где все они - её мать, старший брат и она - заболели цингой и голодали. У неё развились ревматизм и сердечная болезнь, и в возрасте сорока лет она стала получать пенсию по инвалидности. За два года перед прибытием в США у Полины случился сердечный приступ. Несмотря на своё шаткое здоровье, она решила отправиться в путешествие в США с намерением остаться там на три года и выйти замуж. По этой причине путешественница привезла с собой не только одежду, но также тяжелейший багаж, включая швейную машину, все к ней принадлежности и отрезы. При удивлении Игоря на рискованный шаг Полины она сказала: "Моя пенсия равна пятидесяти шести американским долларам, если перевести русские деньги на американскую валюту, этого для меня недостаточно. Я устала быть обузой для своих детей, у которых свои семьи. У меня умелые руки и диплом, я специалист по шитью и могу хорошо заработать в США. Я должна найти работу здесь". Полина также сказала Игорю, что купила приглашение за двести долларов у американской подруги родом из России, которая прилетала в гости к её матери в Санкт-Петербург. Полинина мать и нынешняя американка были подругами со школы. Полине дали многократную визу сроком на три года в Генеральном консульстве США в Санкт-Петербурге. Она жила у американской подруги матери лишь месяц, потом та попросила Полину подыскать себе жильё. Полина сняла себе комнату с другой женщиной, которая на второй день обвинила Полину в том, что та украла её кольцо с бриллиантом. Всё было подстроено хозяйкой квартиры, чтобы вымогать деньги у Полины или шантажировать её. Она поняла, что стала жертвой русской мафии. Хозяйка квартиры выгнала её на улицу, а часть её принадлежностей была закрыта в комнате до тех пор, пока она не вернёт кольцо. На улице бывшая соседка по комнате выхватила у неё сумку, в которой были семейный альбом с фотографиями детей и внуков, приглашение подруги её матери, записная книжка с адресами и телефонами её детей и брата, а также двести долларов, выплаченных ей в день увольнения хозяином швейной мастерской. Он уволил её, потому что в его магазин пришли та женщина, у которой пропало кольцо, и хозяйка квартиры и стали угрожать, что они заявят в иммиграционную службу на то, что у него работала Полина без разрешения на работу. Они кричали: "Твои дети уплатят деньги за кольцо!"
  Полина побежала к американской подруге своей матери, но та до смерти перепугалась и попросила её забрать осенние и зимние вещи, которые у неё остались от Полины, и никогда впредь не обращаться к ней за помощью, потому что она боится русской мафии. К счастью, паспорт Полины, её диплом и авиабилет в оба конца оставались с вещами у американской подруги её матери. Так что с огромным багажом Полина отправилась в полицейский участок, который был недалеко от домов подруги её матери и хозяйки квартиры в Бруклине, откуда её выгнали.
  Поскольку Полина не знала ни одного слова по-английски, а в полицейском участке никто не владел русским языком, то никакого общения между ней и полицейскими не могло быть. Полина пробыла в помещении полиции до утра, а утром дежурный полицейский позвонил дежурному Генерального консульства России в Нью-Йорке, дал Полине на листке бумаги адрес консульства и деньги на проезд туда.
  Полина была готова решительно сражаться за свои вещи, оставленные у хозяйки квартиры, но языковой барьер препятствовал её действиям. Ей нужен был переводчик для полиции, суда, частного детектива, иначе никто не взялся бы за её дело.
  Игорь сказал ей, что Джон Хьюс Хаус оставит её в лучшем случае на месяц для решения её проблем, но она не может быть долгосрочным клиентом: она была по гостевой визе и должна возвращаться в Россию. "Ни в коем случае я не уеду в Россию, пока не верну свои вещи", - запротестовала Полина. Она осуждала американскую систему попустительства мошенникам, как те две женщины, которые выгнали её на улицу и были уверены, что останутся безнаказанными.
  Джастин Фокс посчитал, что Полине надо показаться психиатру, на что та с возмущением ответила: "Американцы всегда считают русских ненормальными!"
  При обследовании Полины врачом больницы Святого Винсента, курировавшим Джон Хьюс Хаус, у неё была обнаружена открытая рана с воспалением вокруг области лодыжки левой ноги. Врач спросил о причине возникновения раны. Она ответила, что наступила на проволоку. Врачу долго пришлось убеждать россиянку сделать противостолбнячный укол, пройти обследование, сдать кровь на анализы в больнице. Доктор назначил день посещений больницы Полиной и попросил Игоря проводить её к русскоговорящим врачам больницы Святого Винсента. В день поездки в больницу Полина исчезла из Джон Хьюс Хауса и пришла лишь вечером. Она объяснила своё отсутствие срочным вызовом подруги её матери по телефону, которая нуждалась в помощи Полины, к тому же она абсолютно забыла о поездке в больницу. Это было враньё. Позже она доверительно поведала Игорю, что боялась быть признанной русскоговорящими врачами психически ненормальной. Невыполнение Полиной требований Джон Хьюс Хауса вынудило администрацию приюта отправить её в женский приют Кингсбридж, где Полину не приняли из-за отсутствия кроватей. Её отвезли в другой приют, на другой день - в третий, так что русской женщине пришлось кочевать как перелётной птице из приюта в приют.
  Однажды вечером в 1997 году в Джон Хьюс Хаус пришла Полина за почтой. Она рассказала Игорю, что после разных женских приютов уехала в Бруклин, устроилась на работу в швейную мастерскую и сняла комнату, где жила одна. В тот вечер она встретила в Джон Хьюс Хаусе русского клиента Василия, который уже месяц обитал в приюте. Встретились они у двери бельевой, познакомились, разговорились, сели за стол и стали играть в бинго. После того вечера Полина зачастила в приют, и они с Василием или играли в бинго за столом, или уходили на улицу. Вскоре после встречи с Полиной Василий на некоторое время исчез из Джон Хьюс Хауса.
  При очередном появлении в приюте молодой человек без стеснения сказал Игорю, что он живёт у Полины. У них отношения мужа и жены.
  Полина нашла работу в качестве нянечки для ребёнка в русской семье в Лонг-Айленде с предоставлением ей квартиры ей с мебелью и всеми удобствами. Она время от времени появлялась в Джон Хьюс Хаусе для бесплатной консультации к врачам, курировавшим Джон Хьюс Хаус, и фельдшеру Дэйвиду Розейнштейну, который давал ей лекарства для лечения сильно воспалённой лодыжки. Полина очень волновалась, что семья, в которой она работала, может отказаться от её услуг в связи с хронической раной.
  
  
  ________________________Глава 21. Василий______________________________
  
  
  
  В сентябре 1997 года в приют пришёл молодой человек с запиской, в которой было написано, что он из Латвии и говорит только по-русски, что его в Джон Хьюс Хаус отправил уличный торговец, у которого находятся паспорт и другие документы молодого человека, поскольку, торговец боится, что бездомный юноша может потерять свои документы. При себе молодой человек имел небольшой флакон дилантина.
  Дежурным социальным работником во время прихода русского парня из Литвы по имени Василий Барсуков был Крис Паймбл, который сразу же по лекарству предположил, что молодой человек страдает эпилепсией и ему нужна помощь. Крис позвал Игоря и спросил у Василия, чем мог бы ему помочь Джон Хьюс Хаус. Василий с широкой поверхностной раной на переносице и свежими следами царапин на локтях ответил, что ему нужен лишь душ. Тем не менее Крис попросил Игоря заполнить лист приёма на Василия. Молодому человеку было двадцать девять лет, ростом он был сто восемьдесят сантиметров, стройный шатен с томными серыми глазами, полными губами, прямым носом и твёрдым подбородком, ровными белоснежными зубами. Одним словом, он был красавец с точёной фигурой. Во время записи сведений о нём и в дальнейшем, когда Игорь сопровождал Василия в больницу Святого Винсента и в больницу Беллевью для рентгена грудной клетки и анализа крови, Василий держался уклончиво и не шёл на контакт: где он работал в Нью-Йорке, почему был уволен с работы, был ли он в каких-либо больницах, наконец, его планы на будущее. Он просрочил свою визу и два года нелегально жил в США. Ему наплевать было на иммиграционный закон от 1996 года и законопроект от сентября 1997 года о выезде нелегальных иммигрантов из США. С большим трудом Игорю удалось узнать, что Василий работал мойщиком легковых машин в Бруклине. На эту работу его из Литвы пригласил знакомый, который уехал в Америку двадцать лет тому назад. Василий выполнял разные работы: мойщик машин, строительный рабочий, продавец рыбного магазина, посыльный, а когда Игорь спросил, почему его увольняли, он ответил: "Не помню". Он также не помнил многочисленные больницы, куда его забирали с приступами эпилепсии, которая одолевала его во время сна. Игорю казалось, что провалы в памяти Василия объяснялись или умственной отсталостью, или нежеланием говорить истину. Со временем Игорь сделал вывод, что Василия увольняли из-за его лени. Когда Василий пришёл в Джон Хьюс Хаус, он высказал план заработать денег на обратный билет на родину. Дни проходили, а литовец не двинулся со стула в поисках работы. Он даже не попытался позвонить своему бывшему боссу, который обещал дать ему ещё шанс на работу. Игорь вспомнил, как в 1991 году он пытался устроиться на любую работу, даже в прачечную оздоровительного клуба при бане на 268 Е10-стрит Манхэттена, но хозяин бани вышел к нему из парилки очень сердитый и высказал ему массу упрёков, что Игорь не дал ему возможности с утра хорошо расслабиться. Это воспоминание подтолкнуло Игоря на мысль посоветовать Василию пойти к тому же хозяину и попроситься на работу к нему. Василий пошёл на 268 Е 10-стрит в полдень и вернулся в Джон Хьюс Хаус в семь вечера с красными глазами и очень возбуждённый. Он с энтузиазмом рассказал Игорю, что он хорошо провёл время в офисе владельца оздоровительного клуба при бане на 268 Е 10-стрит. Ему хозяин пообещал работу с питанием и общежитием при бане. Василий проработал в клубе несколько дней до первого ночного припадка. Когда же начались припадки, члены общежития были напуганы, и Василия уволили. Он вернулся в Джон Хьюс Хаус и продолжал сидеть на стульях. В один из вечеров в Джон Хьюс Хаус пришла за почтой Полина, тогда они и познакомились. Познакомившись с Полиной, Василий стал жить с ней и прожил у Полины несколько месяцев. Через несколько месяцев Василий расстался с Полиной и вернулся в Джон Хьюс Хаус. Зная его привычку сидеть за столом, ничего не делая, его социальный работник Маша Керн поставила перед ним задачу: "Вы должны искать работу и, найдя её, копите деньги на отъезд домой в Литву или снимите комнату. Каждую неделю вам следует класть какую-то сумму денег в наш сейф, и каждый раз я или кто-то из служащих, получив ваши деньги для сбережения, выдадим вам квитанцию о получении денег".
  Этот разговор произошёл в январе 1998 года, а в феврале Василия взяли на работу для распространения листовок. Ему платили тридцать долларов за четыре часа в день, так что в месяц у него выходило около шестисот долларов. Маша установила Василию крайний срок решить своё будущее к концу апреля. 1 мая он должен был покинуть Джон Хьюс Хаус. Василий, казалось, не склонен был доверять свои деньги кому бы то ни было. Первую неделю он вручил Маше семьдесят пять долларов и получил от неё квитанцию о приёме его денег. Время проходило очень быстро, в конце марта сбережения Василия составляли всё ту же сумму: семьдесят пять долларов, хотя ему платили ежедневно, и его сбережения могли бы составлять уже шестьсот долларов. Ему наплевать было на своё будущее, возможно, у него были другие планы или вообще не было никаких планов, и он надеялся жить в Джон Хьюс Хаусе до конца существования этого приюта. В Вильнюсе его ждали мать, отец, гражданская жена с сыном двенадцати лет.
  Игорь предупредил Василия о рискованной ситуации и посоветовал ему подыскать другую работу, потому что он был занят всего четыре часа в день, а всё остальное время сидел в Джон Хьюс Хаусе в компании парней, которые разговаривали с ним, играя в бинго. Игорь видел, как Василий, играя в бинго с чернокожим Арнилом, открывал рот и жестикулировал, хотя он вообще не владел английским языком. Игорю было непонятно, как Василий мог общаться с американцами, не зная английского языка. Единственным человеком в этой компании, владевшим русским языком, был Стивен, который пытался обучать Василия английскому языку и в то же время черпать знания русского языка у Василия. Когда Стивен увидел, что Василий абсолютно не обучаем и не имеет желания знать английский язык, той страны, где он, иностранец, собирался остаться, он был весьма обескуражен и понял, что всё бесполезно. Однажды Игорь попросил Стивена объяснить, как Василий общается с американцами, сидящими рядом с ним, на что Стивен ответил: "Он говорит с ними на русском языке и ругается нецензурными словами по-русски, если проигрывает. Как жаль, что он не имеет ни малейшего желания учить английский язык". Стивен не знал, что Василию дали разрешение оставаться в Джон Хьюс Хаусе до 30 апреля 1998 года. 1 мая Маша вручила Василию сопроводительное письмо в приют Беллевью, и он начал паковать вещи. Стивен пришёл в бельевую с глазами, полными слёз, и сказал: "Мне так жаль, что Василий уходит. Он мой друг. Я не могу смириться с мыслью, что парень уходит в такое отвратительное место, где его обворуют, изобьют и унизят. Я должен помочь ему в нахождении лучшего приюта". Не только Стивен был огорчён уходом Василия из Джон Хьюс Хауса. Была огорчена и молодая клиентка-американка, которая так и льнула к Василию. У неё, как у многих клиентов, было большое денежное накопление, и она много денег тратила на всякие дорогие покупки Василию. Своё огорчение по поводу расставания с Василием высказал также Арнил, который имел обыкновение носить мужские туфли разного цвета: на правой ноге - красную, на левой ноге - зелёную или голубую. 1 мая 1998 года Василий с упакованной сумкой уходил в приют Беллевью. Игорь спросил, почему Василий расстался с Полиной, на что тот, сплюнув, со злостью ответил: "Проклятая шлюха, она неожиданно подвела меня. Позавчера она сказала мне, что уезжает в Санкт-Петербург на короткое время, так как Генеральное консульство США в Санкт-Петербурге не выдаёт её сыну, выигравшему грин-карту по лотерее, визу в США, пока его мать не вернётся на родину. Она планирует вернуться в Нью-Йорк с сыном. Её сын ровесник мне, ему тоже двадцать девять лет". После этого короткого разговора Василий в сопровождении Стивена направился к выходу. Стивен проводил своего друга до автобусной остановки и вернулся в Джон Хьюс Хаус. В двенадцать тридцать Василий пришёл из приюта Беллевью. "Тебе не понравился приют? - спросил Игорь Василия. - Он плохой?" - "Плохой - не то слово для этого приюта, - он ужасный! Я лучше буду на улице, чем в приюте Беллевью". Василий был уверен, что Стивен подыщет ему приличный приют. Вначале они поехали в Статен-Айленд, но Василия не приняли там, так как в приюте не оказалось кровати для него; там клиенты не спали на стульях. Стивен вернулся вместе с Василием и позднее в тот же день повёз Василия в приют Окружной коалиции для бездомных, где уговорил директора приюта принять Василия и, счастливый, вернулся в Джон Хьюс Хаус. В течение трёх последующих дней Стивен мучился от отравления, полученного ещё до поездок с Василием по приютам.
  
  
  _______________________Глава 22. Эмиль и Стивен_______________________
  
  
  
  Весной и летом 1998 года утром и в выходные дни в бельевой работали Эмиль Сиконе итальянского происхождения и Стивен Мортимер, чистокровный белый американец, клиенты, которые волонтёрствовали у Игоря. Эмилю было тридцать лет, а Стивену тридцать восемь. Оба волонтёра выглядели моложе своих лет и обладали неиссякаемым чувством юмора. С самого начала совместной работы в бельевой всё шло хорошо. Игорь мог полагаться на обоих волонтёров.
  Эмиль был прирождённым художником. Всё своё свободное время он проводил, рисуя обнажённых женщин или карикатурные персонажи, стремясь достичь совершенства в художественном искусстве. Стивен увлекался русским и немецким языками и старался говорить по-русски с Игорем. Русский язык он знал довольно хорошо.
  Эти волонтёры были одинакового роста, по сто семьдесят сантиметров, крепкими, краснощёкими; в них было нечто общее: они были очень ранимы, сентиментальны, жизнерадостны. Каждый из этих молодых людей имел собственную жизненную историю, но два факта оставили у Игоря очень хорошее впечатление о гуманном отношении Стивена и Эмиля к людям. Первый факт касался Эмиля. Очень часто бездомные приходили в приют с вшами, гнидами, лобковыми вшами и другими паразитами, а также с чесоткой. Некоторые бездомные годами жили в туннелях метро, не меняя бельё, не говоря уже о приёме душа. Так было с клиентом из Канады, говорящим по-французски. Канадец был небольшого роста со спутанной гривой белокурых волос. Его лицо было истощённым, а маленькие серые глаза смотрели печально и с отчаянием. Парню было тридцать семь лет, а долгое голодание и другие суровые условия бездомной жизни добавили ещё тридцать лет его внешности. Ему можно было дать шестьдесят с лишним лет. Его звали Жак. Стоптанные сапоги новопришельца и затасканная одежда, начиная с носков и кончая шляпой, кишели вшами. Вши видны были на одежде, в жидкой бородёнке, кишели и ползали в спутанных волосах. Они дико кусали его каждую долю секунды, и он до крови расчёсывал всё тело. Отчаяние на его лице было вызвано страхом, что он никогда не избавится от паразитов и погибнет от их ожесточённых атак.
  Игорь повёл канадца в душ и приказал ему быстро сбросить одежду, которую Игорь швырнул в мешок для мусора и крепко его завязал. Жак стоял нагишом, и Игорь пришёл в ужас при виде расчёсанного тела, на котором видны были кровавые полосы, а капли крови падали на пол. Вонь от пота, мочи, кала, грязного тела стала распространяться из душа в общий зал приюта. Игорь был на грани рвоты из-за зловония, которое ему пришлось вдохнуть, находясь рядом с беднягой. Он побежал в офис и пригласил врача осмотреть Жака и получить инструкции, какое средство применить для избавления от вшей. К счастью, в тот день в приюте работали два врача из больницы Святого Винсента. Они посмотрели расчёсанное тело Жака и поговорили с ним. Женщина-врач родом с Гаити едва могла понять английский язык Жака. Она спросила, какой его родной язык. Узнав, что канадец говорит на французском, она перешла на французский язык, и разговор между ними начал вестись на французском языке. Доктор увидела его распухшие ноги, но она не сочла нужным госпитализировать Жака, она также не считала нужным послать канадца в больницу для избавления от вшей. Что касается капающей крови из расчёсанного тела клиента, врач не была ошеломлена, как Игорь. Она сказала, что кровь остановится при правильном лечении. Доктор дала Игорю следующие инструкции: помыть тело Жака тёплой водой, применить пириниловый шампунь, после этого помыть пациента линденевым шампунем, наконец, смазать с ног до головы тело линденевым лосьоном. Смыть лосьон в душе.
  Видя всю суету вокруг Жака, Эмиль предложил Игорю свою помощь, и именно он взял на себя инициативу избавить канадца от вшей. Он остриг ему волосы и подровнял бороду, смазав тело лосьоном. Эмиль хотел делать всё сам, так как помогать людям доставляло ему наивысшее моральное удовлетворение и счастье. Эмиль был на голову выше Жака, так что ему не составляло труда провести процедуру избавления от вшей, стрижку и приведение в порядок бороды Жака. Он делал это, разговаривая с Жаком, задавал ему вопросы о планах канадца и, услышав, что тот собирается вступить в орден меньших братьев-францисканцев, одобрил его решение, но сказал, что Жаку надо будет дать обет безбрачия. Тон речи Эмиля, его шутки, подталкивание Жака на разговор и отвечать на вопросы сняли напряжение канадца. Процедура обработки от вшей затянулась довольно долго; жара и пар в душевой достигли кульминационной точки, когда Игорь уже не мог их выносить, Эмиль же не обращал внимания на высокую температуру и влажность в душевой. Нежное лицо Эмиля было покрыто каплями пота, но его выразительные круглые темно-карие глаза улыбались, и улыбка играла на пухлых губах парня. Обмазав тело канадца лосьоном, Игорь и Эмиль стали одевать и обувать Жака. Размер его обуви был сорок второй, но из-за распухшего подъёма ему требовался сорок шестой размер, так что ноги в обуви выглядели огромными по сравнению с его маленькой щуплой фигурой.
  Гуманное отношение к людям проявил и Стивен. Это можно было проследить по его помощи Василию и чернокожей слепой девушке.
  В тот день, когда Стивен хотел помочь Василию в нахождении лучшего приюта, он получил пищевое отравление, съев что-то испорченное. Он выглядел бледным, его тошнило. Накануне ему пришлось спать на стульях, так как он опоздал в церковную ночлежку. Стивен наутро был больным, усталым и сонным. Погода в тот день была отвратительной: лил дождь, беспрерывно дул пронзительный ветер. "Как ты пойдёшь с Василием в какой-либо приют, если ты так плохо себя чувствуешь?" - спросил Игорь Стивена.
  "Если я не помогу ему, кто ещё ему поможет? Сначала я повезу его в приют Статен-Айленда. Если его не примут, тогда я повезу его в приют Окружной коалиции для бездомных на 237 Ист 77-стрит".
  После Василия Стивен всю свою энергию и время посвятил чернокожей слепой клиентке, оказавшейся в Джон Хьюс Хаусе. Он практически был её поводырём, пока она два месяца находилась в приюте. Единственное, что Игорь не мог понять, - почему эти парни не пытались найти работу.
  Эмиль считал себя пребывающим в глубокой депрессии, но внешне это не было заметным. Ему был поставлен диагноз биполярность с быстрыми сменами настроения, хотя в работе с Игорем он не проявлял никаких выпадов по отношению как к нему, так и к клиентам. Оба они ждали утверждения их заявлений на получение социального обеспечения по инвалидности (SSI - Social Security Income). Какую инвалидность имел Стивен, Игорь не знал, он только слышал от Стивена, что последнему должны были выплатить крупную сумму денег за три года, так как заявление Стивена было ещё на рассмотрении. В США заявления на получение денег рассматриваются годами.
  
  
  
  ____________________Глава 23. Мэрион Пек_______________________________
  
  
  
  Мэрион Пек, блондинка с огромными зелёными глазами, ровными белоснежными зубами, появлялась в Джон Хьюс Хаусе временами, жила по несколько дней, неожиданно надолго исчезла, и никто не знал места её пребывания во время её долгих отлучек из приюта. Однажды или дважды Игорь видел её в компании пьяниц в парке Боулинг Грин. Для него это было как гром с ясного неба, так как он не ожидал, что Мэрион была склонна к алкоголю.
  Когда бы Мэрион ни была в Джон Хьюс Хаусе, тридцатилетняя женщина отличалась юмором, доброжелательным отношением ко всем и готовностью помочь в уборке женской душевой и мытье столов. Обычно она носила длинные отделанные кружевом платья и юбки, вышитые блузки или модные свитера, и одежда всегда грациозно сидела на её стройной фигуре. Ростом она была сто семьдесят сантиметров. Внешностью Мэрион скорее походила на скандинавку, чем на американку. Хотя она была бездомной, она не потеряла черт изысканности и хороших манер, которые большинство людей лишается в течение многих лет бездомности. Мэрион обладала качествами дамы хорошего воспитания.
  В другой раз Игорь был поражён, когда Мэрион заявилась в Джон Хьюс Хаус в затасканной одежде, со спутанными, взъерошенными волосами, угольно-чёрными ступнями ног. Она сразу же с порога закричала: "Игорь, мне нужен душ! Я такая вонючая!" Эти слова были произнесены с такой простотой, что Игорь не поверил своим ушам, услышав их из уст Мэрион, отличавшейся хорошими манерами.
  Когда Хоуп впервые пришёл в Джон Хьюс Хаус, Мэрион подружилась с ним, их частенько видели вместе уходящими в душевую или на прогулки. Мэрион делилась с Хоупом секретами, а он делился её секретами с другими, что Мэрион в возрасте девяти лет постоянно подвергалась насилию со стороны отчима. Многие годы она была в глубокой депрессии, в шестнадцать лет пристрастилась к алкоголю и начала болтаться среди алкашей и проституток. В Джон Хьюс Хаусе Мэрион как будто подменяли: она была вежливой, дружелюбной и отзывчивой.
  Последнее пребывание Мэрион в Джон Хьюс Хаусе было в феврале 1997 года. Хоуп уже был переведён в приют Дженнифер, и Мэрион почти ни с кем, за исключением двадцатиоднолетнего молодого человека по имени Мигель, не общалась. Мигель был высоким брюнетом с большими тёмно-карими глазами, прямым носом и пухлыми губами. Мигель был покладистым парнем, спокойным и внимательным. Стройный, с короткой спортивной стрижкой, Мигель выделялся среди клиентов опрятностью и вежливостью. Мэрион и Мигель, казалось, нравились друг другу, они сидели за одним и тем же столом, уходили на долгие прогулки по окрестностям и приходили в Джон Хьюс Хаус, взявшись за руки. Их привязанность друг к другу длилась в течение двух недель, потом она стала увядать. Мигеля не стало видно в Джон Хьюс Хаусе, когда Мэрион была в приюте, и она стала всё более и более раздражительной, особенно если кто-то касался её нечаянно или намеренно. Игорь был свидетелем, как она кричала во весь голос на какого-то клиента, который неумышленно задел её: "Прекрати касаться меня! Прекрати касаться меня!" Мэрион начала громко плакать, и её крики переросли в истерику. Кто-то из сотрудников Джон Хьюс Хауса отвёл её в офис, там её успокоили, привели на место. Это было впервые, когда Игорь увидел молодую женщину такой расстроенной.
  Второй раз Игорь видел, как истерика Мэрион переросла в буйство. Было обеденное время, и все сидели за столами. Игорь работал в офисе над настоящими мемуарами, когда вдруг услышал сильный шум в общем зале, где подавали обед, и пронзительный голос Мэрион: "Оставьте меня в покое! Оставьте меня в покое!" Эти слова были адресованы недавно принятой на работу социальному работнику Стелле Диаз, которая стояла возле Мэрион. Никто не слышал, что Стелла говорила Мэрион, но после тех пронзительных криков Мэрион неожиданно опрокинула свой обеденный стол, и все тарелки с пищей и чашки с соками взлетели в воздух, расплёскивая жирные липкие массы пищи и разбрызгивая соки и напитки на клиентов, сидевших за её и соседними столами. Охранник и Хуан Перез, который был администратором в тот день (это была суббота), и двое сильных клиентов подбежали к Мэрион, которая была истеричной и буйной, отталкивающей всех ногами и ударяющей всех руками, пока четверо мужчин не положили её на пол, затем отнесли в офис и вызвали скорую помощь. Полиция и парамедики прибыли одновременно. Мэрион отправили в больницу. Мигеля во время инцидента не было в Джон Хьюс Хаусе. Когда его спросили, как состояние Мэрион в больнице, он ответил: "Я не знаю. Я порвал все отношения с ней после двух буйных выходок. Мэрион нажаловалась на меня служащим Джон Хьюс Хауса, как будто я ласкал её и домогался сексуальных отношений, хотя это ложь. Я не хочу попасть в тюрьму и получить срок за голословные обвинения в изнасиловании". Мэрион навестил в больнице Крис Спроул, социальный работник Джон Хьюс Хауса, и написал в дежурный журнал приюта её слова благодарности за посещение и передачи. Что же касается Мигеля, он получил жильё и на велосипеде временами приезжал в Джон Хьюс Хаус.
  
  
  
  ______________________Глава 24. Джером______________________________
  
  
  
  Со 2 по 31 июля 1997 года Игорь был в отпуске. Палящие дни лета убивали его, и он едва могу сосредоточиться на своих записях. Во время его отпуска в бельевой работали три волонтёра - Дуайт, Джером и Юджин. Игорь надеялся, что всё будет тип-топ, но оказалось всё наоборот. Несмотря на то что троица казалось добросовестными людьми, они были совершенно разные по характеру: Джером - властолюбивый, Юджин - мягкотелый, а Дуайт считал, что он главный в бельевой. Одним словом, в бельевой была междоусобица. Дуайт и Джером не могли поделить власть, а Юджин оказался жертвой между ними, хотя Джером закончил волонтёрство в бельевой после драки с другим клиентом. В этот раз объектом его конфронтации стал пуэрториканец, мужчина средних лет, который никого не задевал, едва ли произнёс единственное слово в течение своих кратковременных пребываний в Джон Хьюс Хаусе. Драка произошла в воскресенье в общем зале, когда пуэрториканец переступил вымытую Джеромом часть пола. Джером стал кричать на "преступника". Затем Джером вызвал пуэрториканца наружу и сбил его с ног в коридоре. Версия Джерома была иной: пуэрториканец пытался ударить Джерома сзади и даже немного поцарапал ему щёку, так что Джерому пришлось защищаться. Крис Паймбл выразил своё предположение, что Джером хотел ускорить получение жилья и умышленно устроил эту драку, выбрав жертву гораздо слабее себя и отыгравшись на ней. Драка произошла в воскресенье, когда его социального работника (Джейн) не было в приюте, а дежурный администратор не посмел исключать Джерома из списка клиентов без разрешения Джейн. Решение Джейн было принято быстро: через неделю после драки Джерома обеспечили жильём. Игорь знал Джерома с 1991 года, он всегда вёл себя вызывающе по отношению к Игорю, обращаясь к нему не иначе как "русский", на что Игорь выражал своё недовольство за игнорирование его имени. Джером появлялся в Джон Хьюс Хаусе временами, надолго исчезал из приюта. Однажды он исчез на целых три года. Игорь не знал, отчислили ли Джерома из Джон Хьюс Хауса за драки или другие злостные проступки. Когда же он жил в Джон Хьюс Хаусе в августе 1997 года, Джером был заметной личностью благодаря его активности в уборке помещения. Он казался тихим человеком и никогда не просил к себе никаких снисхождений. Игорю поведение Джерома стало нравиться. Однажды Игорь сказал Крису Паймблу: "Джером изменился в лучшую сторону", на что тот ответил: "Он ушёл в подполье. Дремлющий вулкан извергнется в один прекрасный день". Прозвище "Дремлющий вулкан" пристало к Джерому, и он улыбался, когда Дуйат называл его так.
  Когда Уэнди Уорлик спросила Игоря, хотел бы тот иметь Джерома волонтёром в бельевой, Игорь ответил положительно. Джерому было пятьдесят лет, он был ростом сто восемьдесят сантиметров, с очень тёмным цветом кожи, большими чёрными глазами, ястребиным носом, высоким лбом, увенчанным модной стрижкой (shape-up haircut) вьющихся волос, полными губами и твёрдым подбородком.
  Джером всегда был готов поделиться своими соображениями об улучшении обслуживания в бельевой и между делом в беседах с Дуайтом, который был гавайцем, затрагивал разные ужасные стороны уличной жизни и трагические последствия случайных сексуальных знакомств бисексуалов и иностранок, которые прилетали в США в качестве гостей. Будучи старожилом Джон Хьюс Хауса, Джером мог дать объективную оценку сотрудникам этого приюта, и его определение в основном было справедливым. Однажды он рассказал Дуайту и Игорю причину запрета ему появляться в Джон Хьюс Хаусе:
  "Это случилось так. Я пришёл в туалет и увидел, как парень после себя не смыл унитаз. Он и не помыл с мылом руки. "Что же этот мерзавец собирается дальше делать?" - подумал я. Парень вышел из туалета, я последовал за ним. Сразу же после туалета он рванулся к стойке буфета, на которой стояла корзинка с булочками. Он стал перебирать булочки своими грязными ручищами. "Ты, грязная свинья, почему ты своими грязными ручищами перебираешь булочки и ни одну не взял?" Парень огрызнулся: "Кто ты такой, что так отвратительно разговариваешь со мной?" Он побежал в офис и нажаловался Джейн на моё неуважительное к нему обращение. Джейн посчитала моё поведение безобразным, и мне запретили пребывание в Джон Хьюс Хаусе. Джейн не любит меня, она никого не любит. Несколько раз до того инцидента я просил её взять меня на работу, но она взяла сначала Грега Лейсвелла, а потом Альфреда Дика. Администрация Джон Хьюс Хауса обычно принимает на работу клиентов на низкие должности, таким образом создавая хорошую репутацию приюту и завоёвывая положительную оценку городских властей за изменение в лучшую сторону психологии клиентов".
  
  
  
  ____________________Глава 25. Аллен Соррет_____________________________
  
  
  
  
  В 1997 году в Джон Хьюс Хаусе вторично появился Аллен Соррет, который первый раз пришёл в Джон Хьюс Хаус в 1995 году. Аллен - чернокожий двадцатидвухлетний парень невысокого роста с точёной фигурой. В 1995 году дежурный сотрудник послал его к Игорю. Не успел Аллен подойти к бельевой, чтобы спросить футболку, как в бельевую вошёл Джастин Фокс. Улыбнувшись медовой улыбкой, Джастин елейно спросил: "Из какой ты страны?" Аллен, который, казалось, был начеку, как будто он предчувствовал неминуемую опасность, и бросал по сторонам косые взгляды, принял защитную позу и огрызнулся на заданный вопрос: "Что это, великая важность - попросить футболку, чтобы я рассказывал всю мою биографию?" Джастин, продолжая улыбаться, сказал: "Если не хочешь, не рассказывай о себе". Эта стычка произошла в 1995 году.
  За два года во внешности Аллена ничего не изменилось: всё тот же настороженный взгляд миндалевидных глаз цвета тёмного янтаря, встревоженное и как бы ожидающее чего-то недоброго выражение лица. Аллен спросил разрешения Игоря войти в бельевую и предложил помочь ему убрать потоп, который был вызван образовавшейся трещиной в котле, в котором нагревалась вода для душа. Собирая воду снятым с черенка совком для мусора, Аллен стал рассказывать Игорю о тех двух годах, которые он провёл с 1995 по 1997 год среди членов братства миссионеров, название которого выскользнуло из памяти Игоря. Он делал там то, что ему говорили делать, в основном помогать на суповой кухне для бездомных и убирать помещения. Молодой человек не считал себя бездомным. Между ним и братством возникли разногласия, о которых он не захотел упоминать. Во время ликвидации потопа в бельевую вихрем вскочил Джастин. "Почему Аллен здесь, Игорь? - спросил он. - Аллен, ты должен быть на собрании. Чья это коробка?" - Джастин показал на коробку на полу. "Моя", - ответил Аллен. Джастин вспылил: "Почему ты не положил свои вещи из этой коробки в свой шкафчик?" "У меня нет шкафчика", - ответил Аллен. Джастин схватил коробку Аллена и кивком головы приказал парню следовать за ним. "Пойдём со мной, я тебе дам шкафчик".
  В помещении для шкафчиков произошла мелкая стычка между Джастином и Алленом, поскольку Джастин начал разламывать коробку на мелкие куски, а Аллен старался сохранить её. В результате их стычки Джастин расцарапал левую руку краем коробки, о чём написал в ежедневном журнале приюта, свалив всю вину на Аллена, хотя спровоцировал инцидент Джастин. Аллен вернулся в бельевую в сопровождении Ланса Обрайена, помощника учреждения (уборщика), порицающего поведение Аллена: "Не связывайся с этим человеком (имея в виду Джастина). Он священник". - "Священник он или не священник, мне наплевать. Он не имеет права ломать мою коробку".
  В тот же вечер Джастин выговаривал Игорю: "Аллену нечего делать в бельевой и вообще в Джон Хьюс Хаусе. Он не бездомный. Он проститут, который живёт за счёт братства. Они его вышвырнули за непослушание и возьмут его обратно, если станет проявлять смиренность". Аллен был смиренным в Джон Хьюс Хаусе. Он никого не беспокоил, тем не менее был объектом нападок других и даже мишенью физических угроз. Главной причиной недовольства клиентов Алленом были его продолжительные взгляды.
  В один прекрасный день кто-то из братства позвонил Аллену и пригласил его в их коммуну.
  
  
  
  
  ______Глава 26. Антон Домбровский, Реймонд, Нюрка, Придуркин__________
  
  
  Игорь не мог забыть Антона Домбровского, долговязого поляка средних лет, сероглазого блондина. Он не знал ни одного английского слова, хотя прожил в США четырнадцать лет. По-русски он говорил отлично. Антон был учителем труда в Польше, а перед прибытием в США работал директором детского дома в Познани. На родине у него остались жена, сын восьми лет и две дочери, шести и четырёх лет. В США поляк выполнял разные случайные работы в качестве разнорабочего, сантехника, плотника, кровельщика и другие. Он не употреблял ни алкоголь, ни наркотики, считая себя умственно нормальным человеком, хотя его поведение в Джон Хьюс Хаусе свидетельствовало об обратной оценке его личности: он говорил сам с собой и что-то постоянно писал на листе бумаги в разных направлениях, перекрывая то, что было написано, новым текстом. Антон любил сидеть в садике Боулин Грин в Манхэттене, покуривая окурки сигарет, которые он поднимал с земли, и споря сам с собой. Случилось так, что поляк стал мочиться в садике Боулин Грин, когда там шли полицейские. Они подошли к нему и, узнав, что он из Джон Хьюс Хауса, забрали его в названный приют для опознания его личности. В Джон Хьюс Хаусе Домбровский вступил в пререкания с полицейскими и ударил одного из них по лицу. На него моментально надели наручники и повезли в сумасшедший дом.
  Перед каникулами в 1997 году Игорь был приятно удивлён появлением чернокожего Реймонда Райленда, которого Игорь знал более пяти лет и которому он однажды сказал, что пишет свои впечатления о жизни в Америке. Когда кто-то из клиентов своим поведением показывал своё неуважительное отношение к Игорю в присутствии Реймонда, он присущим ему хрипловатым голосом журил грубияна: "Этот человек заботится о тебе, помогает тебе, будь почтительным к нему". Реймонд увлекался рисованием и выставил на экспозиции ряд своих картин.
  В его внешнем облике отражались три стадии его физического состояния, то есть здоровья: крепкий, цветущий мужчина; затем тающий, увядающий, чуть ли не умирающий человек со впавшими щеками; после лечения в больнице и реабилитационного центра неузнаваемо посвежевший человек, набравший вес, с округлившимся лицом, которого Игорь никогда у него не видел. Игорь не знал, какой болезнью Реймонд страдал (в Америке болезни не подлежат разглашению), но он иногда чуть не падал в обморок, ничего не мог есть, а однажды его стало рвать кровью. Игорь попросил Кэнди вызвать скорую помощь. Реймонд даже в период истощения и в минуты слабости подходил к Игорю и, похлопывая его по плечу, с видом мученика обычно спрашивал Игоря: "У вас всё в порядке?" В последний раз, когда Игорь увидел Реймонда живой картинкой здоровья, он подумал: "Иногда медицина творит чудеса". Реймонд принёс альбом с картинками, некоторые из которых были экспонированы в доме Святой Маргариты на 49 Фултон-стрит.
  Пару раз в Джон Хьюс Хаусе встречались американские клиенты, которые носили имена или фамилии с уничижительными или презрительными оттенками. Для американцев русская этимология этих имён или фамилий была неизвестна, а русскому слуху этимология была понятна и вызывала у русских улыбку: "Нюрка", "Придуркин". Бедняги Нюрка (Niurka) и Придуркин (Pridurkhin) всю жизнь носили свои имя и фамилию и не могли понять улыбки русских, когда эти имя и фамилия произносились. Нюрка была чернокожей девушкой. Она спросила Игоря: "Почему русские всегда улыбаются, когда слышат моё имя?" Он объяснил ей пренебрежительный смысл её имени, что её можно было бы назвать Нюра (Nуura) или ласкательно Нюрочка (Nуurochka). У неё мать была чернокожей женщиной, а отец - русский моряк, с которым познакомилась её мать. Когда её мать спросила русского моряка, который уже уплыл в Россию, как назвать девочку, он сказал: "Назови её Нюркой". Что касается Придуркина, тут отражено более глубокое презрение к будущему носителю этой фамилии, хотя старик своим поведением в приюте подтверждал свою фамилию, но его поведение, возможно, было результатом его мозгового заболевания, и, несомненно, как человек он не заслуживал названия "придуркин". Вероятно, его фамилия возникла во время крепостничества в России, когда крестьян называли презрительными прозвищами. В американской транслитерации и произношении фамилия звучит "прайдохин" [prai`dз:kin], нечто вроде old fox, более или менее шутливо, но в написании фамилия несёт презрительный смысл. Ни для кого из коренных американцев вышеупомянутые имя и фамилия не кажутся смешными, для них они звучат нормально.
  
  
  
  =ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ШТАТ ДЖОН ХЬЮС ХАУСА=
  
  
  
  _____________________Глава 27. Трудоголики
  
  
  
  
  Штат Джон Хьюс Хауса состоял из тридцати пяти человек: исполняющий директор Уин Пикок, директор по социальной работе, помощник директора по социальной работе, директор филиала Джон Хьюс Хауса, помощник директора по хозяйственной и финансовой работе, социальных работники, повара, уборщики, работники бельевой, руководители смен, специалист по культурно-массовой работе, дежурные администраторы, секретарь, координатор по обеспечению клиентов жильём, специалист-программист. Как и везде, работники приходили и увольнялись, но в течение десяти с лишним лет Игорь работал с Уином Пикоком, Джейн Брукс, Кэнди Кларк, Лесли Хенрикезом, Крисом Паймблом. Четверо из них были поистине трудоголиками: Уин, Кэнди Кларк, Крис и Джейн.
  Уин, сорокалетний крепкий блондин ростом сто восемьдесят сантиметров с короткой стрижкой, постоянно прихорашивавший волосы, сероглазый, в очках, с высоким лбом, прямым носом, золотой серьгой в форме маленького крестика, блиставшего в мочке левого уха, левша, был исполняющим директором Джон Хьюс Хауса с самого его основания в 1988 году. Босс казался Игорю образцом руководителя. Он был внимательным к клиентам и сотрудникам приюта, никогда не повышал голоса даже в моменты крайнего возмущения, никогда не терял самоконтроля. Говорил Уин мягким грудным голосом, в тоне которого звучал еле уловимый безобидный юмор, так характерный для Пикока. Человек чувствовал себя непринуждённо, без скованности, общаясь с Уином или решая рабочие вопросы с ним, и встречал понимание исполняющего директора, если затрагиваемые проблемы были на пользу Джон Хьюс Хаусу. Уин мог вселить в собеседника чувство полного доверия к себе, и его учтивость, изысканность и воспитанность импонировали Игорю. Игорю сначала даже казалось, что Уин сговорчив и мягкосердечен. Однако через некоторое время Игорь понял, что ошибался в последних двух качества характера Уина: исполняющий директор был твёрд и упрям, строг к подчиненным и бескомпромиссен. Последнее слово и решение относительно проблемы было за ним. Главное, что ценил Игорь в Уине, - это его глубокая порядочность.
  Директор Джон Хьюс Хауса был очень любезен и одновременно требователен к подчинённым и клиентам. В дни торжеств он обнимал каждого, говорил человеку много приятных и добрых пожеланий. Он был трудолюбив, в течение пяти рабочих дней Уин работал с утра до восьми часов вечера, а каждую субботу директора можно было видеть на рабочем месте с двух часов дня и до вечера.
  Часто Уин по воскресеньям в девять часов утра приезжал из Лонг-Айленда, где он жил, и работал до семи часов вечера.
  Помощник директора по хозяйственной и финансовой части был Лесли Хенрикез родом из Никарагуа. Пятидесятилетний мулат Лесли был весьма заметной фигурой в приюте. Ростом сто восемьдесят пять сантиметров, с короткой стрижкой чёрных вьющихся волос, большими карими глазами и правильными чертами лица, Лесли на вид казался суровым, но в действительности это был легкоранимый и обидчивый человек. Под маской его внешней суровости скрывалось его чувство юмора, и он от души мог хохотать, а после хохота и минутного расслабления его лицо снова принимало суровый вид. Игорь чувствовал в Лесли друга. Именно он уговорил Игоря не уходить из Джон Хьюс Хауса, когда того избили и ограбили ночью на Статен-Айленде, настоял на изменении смены Игоря с двенадцати часов дня до восьми часов вечера. Раньше же Игорева смена была с четырёх часов дня и до двенадцати ночи.
  
  Джейн Брукс занимала должность директора филиала Джон Хьюс Хауса, который располагался на паромной станции к Статен-Айленду, но Джейн сидела в офисе на 42 Бивер-стрит. Джейн была добрым человеком по натуре, она хорошо понимала психологию бездомных и часто поддерживала их материально из скромных финансовых фондов филиала.
  Невысокая, седовласая, сероглазая, с небольшим вздёрнутым носиком, бледнолицая, она дарила очаровательные улыбки, сверкая перламутровыми зубами (несомненно, они были ненастоящими). Игорь испытал отзывчивость Джейн на себе, когда его ограбили на Статен-Айленде. Преданный своему делу человек, директор филиала не считалась со своим временем и здоровьем, перерабатывая лишние часы, а ей было уже под семьдесят. Она не брала часовой перерыв на обед, а довольствовалась лишь несколькими пятиминутными перекурами. Джейн искренне любила клиентов и роняла слёзы по некоторым, безвременно умершим. Джейн знали как многие бездомные, так и городские власти, она была влиятельным человеком при принятии решений по Джон Хьюс Хаусу и по филиалу. Она организовала небольшой филиал с офисом на паромной станции от Манхэттена к Статен-Айленду и прикладывала все усилия, свой талант и титаническую работоспособность, помогая бездомным.
  Третьим трудоголиком была Кэнди Кларк, секретарь Джон Хьюс Хауса. Ей было сорок лет. Высокая, сильная женщина с белокурыми волосами, маленькими глазами, смотревшими из-под очков, и длинным широким носом, Кэнди не обладала ни малейшей привлекательностью. Возможно, она из-за своей грубой внешности и отсутствия гладкости кожи на лице очень переживала. Игорю она понравилась в первый же день их знакомства не внешностью, а манерой обращения: вежливая, уважительная, обладающая чувством юмора женщина. Кэнди приняли на работу в Джон Хьюс Хаус в 1993 году, когда часть служащих ушла к Дженнифер. С самого начала своей карьеры в Джон Хьюс Хаусе новый секретарь стала совать свой нос в каждый аспект работы приюта, выражать и отстаивать своё мнение на собраниях служащих. Многих членов штата раздражало её вмешательство в их служебные дела. Они выражали свое негативное мнение о Кэнди как за её спиной, так и ей в лицо. Кэнди, одинокая женщина, которая, кроме своей работы и посещения церковных служб, не имела других радостей жизни, отдавала всю свою энергию и время работе. Она в рабочие дни уходила с работы позже всех и очень часто работала по субботам и воскресеньям. Игорь уважал Кэнди за её преданность Джон Хьюс Хаусу, усердие, честное отношение к своей работе, её заботу о клиентах и умение организовать сбор предложений клиентов.
  На одном из собраний служащих Кэнди пожаловалась о двух случаях, когда окурки и пепел были разбросаны на её столе. Уин пристыдил человека, кто это сделал, и подчеркнул, что Кэнди является очень ценным работником Джон Хьюс Хауса. Джейн спросила, присутствует ли этот человек на собрании, но никто не признался. Кэнди понимала, что кто-то хочет избавиться от неё и вынудить её уволиться. Она продолжала работать многие годы после того собрания и совала свой нос всюду. В 2002 году Кэнди пригласила Игоря перед его отъездом в Россию в кафе на прощальную чашку кофе.
  Однако однажды Игорь испытал чувство разочарования в Кэнди. Ему она всегда казалась католической христианкой, полной сострадания и мягкого сердца. В тот день в Джон Хьюс Хаусе были только Кэнди и Игорь, все остальные служащие ушли на совещание, проводимое отделом кадров Троицкой церкви. Кэнди была за администратора. Игорь сидел у телефона, принимая звонки. В Джон Хьюс Хаус вошёл бывший клиент Бронкато. Ему навсегда был запрет посещать Джон Хьюс Хаус за несоблюдение финансовых требований. Бронкато страдал от постоянной боли в конечностях, он не мог стирать своё бельё вручную, что обычно требовалось от клиентов, и Игорь всегда помогал ему со стиркой и сушкой его вещей. Он был худого телосложения с изможденным лицом. Мужчина пришёл в Джон Хьюс Хаус во время обеда, и Игорь разрешил ему сесть за стол. Стали раздавать еду на подносах, обед был очень вкусным: куски жареного цыплёнка с картофелем фри, маринованные огурчики и хрустящие булочки, поджаренные в тостере, фруктовые соки. Бронкато с радостью получил свою порцию и приступил к обеду.
  К сожалению, стол, за которым сидел Бронкато, очень хорошо обозревался Кэнди через стеклянные окна канцелярии. Увидев Бронкато, Кэнди спешно устремилась к его столу и стала гнать голодного беднягу из приюта: "Вам запрещён вход сюда!" - закричала она. "Пожалуйста, дайте мне пообедать", - умолял бывший клиент. "Нет, немедленно выйдите отсюда!" - настаивала Кэнди. "Можно мне взять тарелку с собой? Пожалуйста, дайте мне эту еду, я голодный", - продолжал умолять мужчина. Кэнди была непреклонна: "Оставьте немедленно приют, мистер Бронкато!" Мистер Бронкато ушёл из Джон Хьюс Хауса. Кэнди взяла его тарелку, полную пищи, и выбросила её в мусорный контейнер.
  Мистер Бронкато пришёл в Джон Хьюс Хаус спустя два дня после того инцидента. Он подошёл к Игорю и спросил: "Не считаете ли вы, что было грубо не разрешить мне доесть мою пищу?" Игорь ответил: "Я не выгонял вас". Он сказал: "Вы не выгоняли меня, но что вы думаете о ней?" Игорь не стал комментировать поведение Кэнди, как и не прокомментировал своё трусливое поведение: он не сказал ни одного слова в защиту Бронкато.
  
  Четвёртым трудоголиком слыл Крис Паймбл. Крис был самым высоким сотрудником Джон Хьюс Хауса с постоянно улыбающимся чернокожим лицом. Он составлял для приюта программы на компьютере. Его можно было видеть за компьютером в любое время дня и ночи. После своих рабочих часов он какое-то время играл в шахматы с клиентами в общем зале, затем возвращался к своему компьютеру и мог работать на нём до утра. Периодически вся семья Криса - жена и трое мальчиков-школьников - появлялась в Джон Хьюс Хаусе, и все вместе уходили домой после его смены.
  
  
  
  ___________________Глава 28. О нетрудоголиках_________________________
  
  
  Что касается прочих членов штата, часть из них честно и плодотворно трудилась на своём поприще. К таким можно было отнести Уэнди Уорлик, Грега Лейсвелла, Лесли Хенрикеза.
  Другие служащие были абсолютно безразличны к своей работе, например, Доналд Смит и Ланс Обрайен; были и такие, кто ненавидел свою работу: Дин Робертс и Альфред Дик. В четвёртую категорию входили неисправимые лентяи: Барт Эриксон и Лон Особа. Среди персонала Джон Хьюс Хауса следует отметить тех, кто особо проявил себя в работе или сложных ситуациях: Грег Лейсвелл, Лесли Хенрикез, Уэнди Уорлик, Тайрон Джонсон, Терренс Смит. Тридцативосьмилетний чернокожий Грег ростом сто семьдесят пять сантиметров был крепкого телосложения и весёлого нрава. Его простое лицо обладало внутренней одухотворённостью и быстрой реакцией на происходящее вокруг. Игорь ценил в этом молодом мужчине его ум и твёрдое убеждение в возможность перевоспитания алкоголиков и наркоманов. Грег был специалистом, работавшим с умственно больными наркоманами и алкоголиками (MICA - mentally ill chemical abusers). Он строго следовал всем инструкциям своей работы, искренне веря в то, что говорил, и мог передать свои убеждения в сознание клиента. Грег никогда не кичился своим умением и достижениями, но его успехи и уважение со стороны клиентов вызывали чувство зависти в Джастине Фоксе и Альфреде Дике. Однако они не вступали с Грегом в полемику на собраниях и конференциях, так как боялись словесного поражения от него. В Джон Хьюс Хаусе было много трудных клиентов, которые могли выражать свой гнев в такой форме, что, казалось, никто не был в состоянии успокоить их. Грег же парой фраз здравого смысла мог быстро смягчить достигшую апогея ситуацию, и разговор заканчивался улыбкой и взаимным удовлетворением результатами беседы.
  К разряду прилежных работников относился Лесли Хенрикез. Он держался в стороне от других членов штата в силу своего служебного положения и вследствие своего характера. На его плечах лежали доставка продовольствия, товаров, финансовый учёт и начисление зарплаты служащим, руководство обслуживающим персоналом (уборщики, повара), содержание в порядке учреждения. Он не только руководил другими, но и лично был грузчиком и упаковщиком.
  Большой вклад в жизнь и процветание Джон Хьюс Хауса внесла Уэнди Уорлик. Она проработала в приюте в должности специалиста по культмассовой работе и изобразительному искусству два года. Уэнди была тридцатилетней хрупкой женщиной невысокого роста, сероглазой, с короткой стрижкой и мелкими чертами лица. Она была миловидной без макияжа и украшений. Одета Уэнди была просто, никакой яркости в одежде, всё смягчённых тонов. Всё в её внешности и поведении свидетельствовало об исключительной скромности, интеллигентности, культуре и хорошем воспитании. С её приходом монотонная жизнь Джон Хьюс Хауса изменилась к лучшему. Уэнди водила клиентов в кино, театры, на концерты, в парки, на пикники, чемпионаты и другие развлекательные мероприятия. Она учила их печатанию на пишущей машинке и компьютерной грамоте. Клиенты были вовлечены в написание и издание статей в газету Джон Хьюс Хауса. Газета выпускалась раз в месяц. Дважды в неделю проходили уроки изобразительного искусства под руководством Уэнди, которая хорошо рисовала. После увольнения Уэнди на её должность была принята Бронуин Ракер, специалист не живописи, а театрального профиля. В основном проводились все те же мероприятия, кроме организации уроков изобразительного искусства. Зато добавилось одно из развлекательных мероприятий: кабаре с сольными выступлениями клиентов.
  Игорь предложил администрации и Уэнди свою разработку по обучению клиентов личной гигиене и санитарным нормам. Она называлась "Основы гигиены в повседневной жизни". Разработка состояла из десяти уроков, которые были внесены в расписание проводимых для клиентов мероприятий. Игорь написал эту разработку в течение трёх месяцев в своё личное время и раз в неделю проводил по ней занятия с клиентами. Материал для своей разработки Игорь подобрал из разных популярных медицинских источников и книг по гигиене.
  Дважды в месяц в Джон Хьюс Хаус приходила учительница танцев и физкультуры по имени Джулия для проведения занятий. Она была ростом сто тридцать сантиметров, большеглазая, с длинными распущенными чёрными волосами. Джулия была воплощением энергии. Обычно она приносила с собой барабаны, погремушки, колокольчики, свирели, флейты, бубны и очень старый магнитофон с записями шумной музыки, под которую проходили танцы и всевозможные телодвижения. Музыка сопровождалась барабанным боем, трескотнёй погремушек, звоном колокольчиков, писком и звуками свирели и флейты, звяканьем бубен. Клиенты танцевали и производили разные телодвижения в такт шумного сопровождения, а Джулия кружилась вместе с ними.
  Уин, Грег и Джейн выходили из офиса и стояли, улыбаясь, видимо, одобряя проведение этих уроков. Игорь же считал, что для умственно больных людей шум вреден.
  В целом же Игорь радовался тому, что жизнь клиентов стала активной, что они не сидели днями за телевизором, а двигались, действовали, были мотивированы. После 1994 года городские власти могли позволить финансировать культурную программу для бездомных.
  На стенах Джон Хьюс Хауса в добавление к настенным картинам Дарайуса появились картины и рисунки, выполненные на оздоровительных уроках. Некоторые из картин и рисунков были настоящими произведениями искусства и выставлялись на продажу с разрешения городских властей.
  
  
  
  
  ___________________Глава 29. Тайрон Джонсон и Терренс Смит______________
  
  
  
  
  Тайрон Джонсон и Терренс Смит проявили себя быстрой смекалкой, умелыми действиями и находчивостью в драматических ситуациях. Тайрон, чернокожий служащий Джон Хьюс Хауса, ростом сто девяносто сантиметров, с атлетической фигурой, бритоголовый, большеглазый, с полными губами и очаровательной улыбкой, работал администратором ночной смены. Тайрон был добросовестным работником и славным парнем. По характеру он был молчаливым, говорил только тогда, когда его спрашивали, если о ком-то сплетничали, он никогда не принимал участия в сплетнях. Его уважали в приюте. Хотя Тайрон был физически сильным человеком, он не отличался крепким здоровьем, страдая от астмы и частых простуд.
  Однажды за завтраком один из клиентов подавился куском отварного цыплёнка. Бедняга выскочил из-за стола и стал метаться по помещению. Кусок цыплёнка не выходил из его горла. Клиенту не хватало воздуха, он стал бледнеть и шататься и через мгновение мог упасть в обморок. Подавившийся стоял лицом к общему залу Джон Хьюс Хауса, и цвет его лица стал приобретать сероватый оттенок. К счастью, смена Тайрона ещё не кончилась. Увидев почти падающего в обморок щупленького клиента, Тайрон молниеносно подскочил к нему сзади, обхватил парнишку обеими руками со спины. Он сжал свою правую руку в кулак с убранным внутрь кулака большим пальцем и приставил его в районе пупка пострадавшего. Левую ладонь Тайрон положил поверх кулака и резким надавливанием одновременно внутрь и вверх выдавил кусок цыплёнка. Цвет лица пострадавшего приобрёл нормальный вид. Парнишка был спасён. Тайрон применил к клиенту приём Геймлиха (Heimlich Maneuver), о котором Игорь до шестидесяти лет слыхом не слыхал. Игорь сделал для себя вывод: каждый человек должен овладеть приёмом Геймлиха для спасения поперхнувшегося или подавившегося человека.
  Терренс проработал в Джон Хьюс Хаусе всего один год. Это был самый молодой сотрудник приюта. Зеленоглазый шатен, со свежим цветом и правильными чертами лица, чисто выбритый, чернобровый, с белоснежными зубами, высокий, широкоплечий и стройный, с лёгкой походкой, двадцатидвухлетний Терренс слыл поистине красавцем. При всех своих физических достоинствах Терренс отличался скромностью и чувством юмора. Он был исполнительным служащим и зарекомендовал себя в Джон Хьюс Хаусе с самой лучшей стороны.
  Это случилось в один из обычных рабочих дней, а именно 3 января 1997 года, в пятницу в пять часов тридцать минут дня. Крис Паймбл, подведя плотного пожилого мужчину к бельевой, сказал: "Игорь, не мог бы ты выдать мистеру Стэнзи брюки?"
  Он кивнул на пожилого полного иммигранта с тростью. "Конечно, сейчас", - ответил Игорь и посмотрел на джентльмена через голландскую дверь (дверь, горизонтально разделённая на две половины, верхняя из которых открыта при закрытой нижней половине) бельевой, чтобы узнать, какой размер брюк ему нужен. Мужчина стоял лицом к Игорю на расстоянии метра два, затем он резко повернулся спиной к бельевой, потом Игорь увидел, как он встал в пол-оборота правой стороной к бельевой, и вдруг, как в кошмарном сне или как по волшебству, Игорь увидел маленькую вспышку над коленом левой ноги мужчины, которая в долю секунды переросла в яркое пламя, медленно ползущее от колена вверх, и мгновенно мужчина был объят огнём, и перед всеми стоял живой горящий факел. Игорь уже после случившегося понял, почему клиент Стэнзи поворачивался то спиной, то боком к бельевой: он открывал зажигалку, чтобы облиться бензином из неё и поджечь себя. Игорь бросился к раковине в бельевой, чтобы наполнить ведро воды, но тут же его осенила мысль спасать горящего не водой, а крупными вещами, сбив ими пламя, и он стал выбрасывать через голландскую дверь простыни и одеяла для тех, кто мог завернуть в них горящего мужчину. Хотя в Джон Хьюс Хаусе была большая суматоха в связи с происходящим, всё же в этом смятении оказались находчивые люди, которые стали заворачивать горящего Стэнзи в простыни и одеяла, а Терренс показал пример, как лучше всего потушить пламя: надо срочно положить потерпевшего на землю. Среди спасавших, кроме Терренса, были охранник Хьюгенсон Александр, иммигрант с Гаити, тоже двадцатидвухлетний молодой человек Джон Хьюс Хауса, и клиенты. Уэнди Уорлик вскрикнула: "О, Боже!" Некоторые члены штата пытались позвонить по 911, но в панике забыли набрать "девять" для соединения с оператором телефона 911. Уин, Джейн и Грег Шин были в офисе, но они были в оцепенении от этой ужасной ситуации. Всё происходило так быстро, что от тех, кто был в панике, никакой пользы не было.
  Терренс поднял пожилого человека с пола, посадил на стул к столу у двери бельевой. Терренс был бледный как полотно. Уин сел возле мистера Стэнзи и пытался убедить пострадавшего успокоиться и не двигаться.
  Ионас Стэнзи не мог прийти в себя от сильного волнения и постоянно поднимал свою рубашку, под которой были видны четыре больших очага обгоревшей кожи. На его лбу виднелись два небольших ожога и один ожог на носу. Неизвестно, в каком состоянии была кожа на бедрах и животе. Ни стона, ни единого звука не было слышно от Ионаса. Игорь чувствовал, что у него самого кровь отхлынула от лица, что он побледнел.
  Скорая помощь приехала быстро, и Ионаса Стэнзи отвезла в Медицинский центр Корнелла.
  Уин приказал всем собраться в офисе на короткое совещание. Директор сказал: "Мы все были свидетелями драматического события, которое только что произошло в нашем учреждении. Слава богу, оно позади, и все те, кто спасали господина Ионаса Стэнзи, действовали правильно, он отправлен в Медицинский центр Корнелла. Я бы хотел, чтобы каждый из вас высказал своё мнение по поводу этого трагического случая".
  Крис Паймбл взял слово: "Я был непосредственным лицом, кто видел с самого начала эту трагедию, хотя не считаю себя виновным или несущим ответственность за случившееся. Это была попытка самоубийства. Я видел, как господин Стэнзи прыснул на себя что-то, и я подумал, что это был дезодорант. Вдруг он щёлкнул зажигалкой и загорелся. Моей первой мыслью было найти одеяло, но его в эти секунды не было. Игорь выбросил простыни и одеяла немного позже. Оказывается, господин Стэнзи плеснул на себя бутан и поджёг себя".
  Игорь спросил Джейн, что могло явиться причиной этой суицидальной попытки, и она сказала следующее: "Мистер Стэнзи приходил в Джон Хьюс Хаус время от времени с марта 1991 года. Его часто можно было видеть у пирса паромной станции. Он когда-то попал в автомобильную аварию, в которой три человека погибли, а он был покалечен. Долгое время тянулся судебный процесс для получения денег за телесные повреждения, которые он получил, но проиграл процесс и очень из-за этого расстраивался. Мистер Стэнзи нанял нового адвоката. Его новый адвокат ведёт его дело; у них назначена встреча. Пожилой человек родом из Румынии, мистер Стэнзи рассказывал, что участвовал в месячной голодовке. В последнее время он был в глубокой депрессии, и его настроение особенно ухудшилось в новогодние праздники, когда он говорил, что очень тоскует по своей семье и особенно по внукам, которые находятся в Румынии. Я думаю, что он умышленно публично поджёг себя, чтобы выразить свой протест, как делали многие люди в демократических странах Европы".
  После собрания в офисе прошло также собрание с клиентами, которые были потрясены увиденным, поражены ужасом, увидев объятого пламенем пожилого человека. Кэнди порекомендовала всем подойти к своим социальным работникам, если их будет беспокоить тревога и депрессия. Она сказала: "Я сама когда-то перенесла глубокую депрессию, но мысль о том, что Бог любит нас такими, какие мы есть, и что мы представляем огромную ценность в этой жизни, помогла мне побороть депрессию".
  Господин Стэнзи через неделю умер в больнице от сердечного приступа. Что явилось причиной сердечного приступа - его ли депрессия в больнице, последствия ли испуга быть заживо сгоревшим, давка ли или тяжесть навалившихся на него тел спасателей, трудно сказать. Возможно, причиной смерти явился целый комплекс душевных и физических страданий, через которые он прошёл. В ежедневном журнале офиса, где фиксировались мелкие факты наряду с серьёзными событиями, Уэнди Уорлик записала информацию из Медицинского центра Корнелла о смерти клиента Стэнзи, приписав от себя слова: "Мир праху твоему".
  Терренс через год после трагического случая с клиентом Стэнзи ушёл на годичные курсы медработников для скорой помощи, которые он успешно окончил и стал работать фельдшером. В одной из газет Нью-Йорка была статья о Терренсе с его фотографией. В статье была дана подробная информация об умелых действиях фельдшера Терренса Смита, работавшего на скорой помощи, благодаря которым был спасён попавший в аварию гражданин.
  Штат Джон Хьюс Хауса в основном состоял из служащих, работавших друг с другом в течение многих лет. Игорь за долгие годы был свидетелем единичных случаев конфликтов между служащими. Однажды после бурной конференции социальных работников, на которой слышался возмущённый голос Барта, Игорь увидел Дженнифер в слезах. Она принимала таблетки в кабинете Уина. Игорь намеревался делать уборку в кабинете, но тут же извинился за вторжение в кабинет. "Ничего", - сказал Уин. "Я думал, что такие сцены происходят только в России", - заметил Игорь. "У нас они тоже случаются", - ответил Уин. Барт попросил Игоря удалиться: "Игорь, придите, пожалуйста, попозже для уборки кабинета". В голосе Барта звучало раздражение.
  Крис Паймбл рассказывал Игорю, как трое чернокожих сотрудников Джон Хьюс Хауса после стычки с ним вызвали на него полицию. Дабы не конфликтовать в офисе, Крис стал сидеть отдельно в отгороженном щитами отсеке возле бельевой, составляя компьютерные программы. Виной ссор некоторых сотрудников с Крисом был его острый язык. Крису была свойственна не только язвительность, но и безобидная забава -увлечение игрой слов (по-английски pun): rushing (рашин - "нестись", "мчаться") - Russian ("русский"), mail (мейл - "почта") - male (мейл - "мужчина"). Увидев бегущего по залу приюта русского клиента, Крис обратил на него внимание Игоря: "Look, the Russian is rushing" ("Cмотри, русский мчится"). Когда Полина пришла за почтой, Крис подтвердил, что её ждёт почта (The mail is waiting for her), употребив каламбур: "The male is waiting for her" ("Мужчина ждёт её"), имея в виду Василия.
  Крис имел обыкновение подсмеиваться над Игорем: "Вы сделали разработку для клиентов по гигиене и проводите по ней занятия, а многие из них не принимают душ".
  Дважды в неделю в Джон Хьюс Хаусе работал фельдшер Дэйвид Розенштейн. Раз в неделю он приносил в бельевую пожертвования дорогого белья и одежды. Где он их доставал, Игорь никогда его об этом не спрашивал. Дэйвид как-то в беседе с Игорем сказал следующее: "Мне нравится работать именно с клиентами, а не в офисе. Сцены меняются, как в художественном фильме". Он был прав. Сцены жизни в Джон Хьюс Хаусе действительно менялись. Старые клиенты уходили, приходили новые клиенты той же категории им на смену: умственно больные, алкоголики, наркоманы, проституты, геи, лесбиянки (англ. пренебрежительно: dykes), трансвеститы, транссексуалы, бывшие заключённые, расисты, гомофобы, антисемиты, сионисты, религиозные люди и атеисты. Приходили всё новые и новые клиенты, серьёзно изучавшие Библию, и были счастливы найти слушателей, которым они могли бы передать свои знания Священного Писания. Все эти бездомные люди находили временное пристанище в Джон Хьюс Хаусе.
  Один раз в году, обычно летом, администрация Троицкой церкви организовывала для своих служащих разных подразделений поездку паромом на Губернаторский остров (Governors Island). В августе 1994 года в такую поездку были приглашены служащие Джон Хьюс Хауса, Игорь оказался участником подобного мероприятия. На пароме было двести человек, и когда они все сошли с парома на берег, они оказались под палящим солнцем. Миновав жилые дома XIX века, участники поездки подошли к местной церкви и вошли в неё, как предписывалось планом мероприятия. Пастор церкви благословил всех прибывших и поздравил их по случаю экскурсии. Он предоставил слово молодому человеку, которого пастор представил как одного из пяти гидов по достопримечательностям Губернаторского острова. Молодой человек в своём обзорном выступлении о предстоящей экскурсии немного рассказал об истории церкви, вспомнил также день своего венчания в ней и еле сдержал слёзы от того незабываемого трогательного момента. После молитв все двинулись к выходу. Экскурсантов разделили на пять групп. Сначала группы повели к замку Уильямса, внушительному полукруглому трёхъярусному форту из красного песчаника. Как было сказано группам, замок Уильямса служил тюрьмой для офицеров - приверженцев Конфедеративных Штатов Америки. Это политическая тюрьма напомнила Игорю Петропавловскую крепость в Санкт-Петербурге, только казематы тюрьмы на Губернаторском острове были запущенны, грязны и опутаны паутиной. После замка Уильямса группы пошли к замку Клинтона, круглой кирпичной крепости. Группу Джон Хьюс Хауса сфотографировали на фоне этой крепости. Согласно графику после осмотра достопримечательностей все участники стали играть в волейбол, баскетбол, футбол, теннис на теннисном корте. Кэнди преуспевала в игре в волейбол и теннис, и Уин, смеясь, кричал: "Кэнди, мне стыдно за свои проигрыши". Солнце нещадно палило, и Игорь не мог дождаться окончания прогулки. Он и Энрике сидели в тени. Перед возвращением с Губернаторского острова был накрыт шведский стол, заваленный деликатесами.
  Администрация Джон Хьюс Хауса устраивала совместный отдых служащих и клиентов, выбирая уютные уголки дикой природы. Одним из таких отдыхов была поездка в Форест-парк (Forest Park) в районе Квинса. Форест-парк очаровал Игоря своим могущественным дубовым лесом. В разрешённом городскими властями месте был устроен пикник с барбекю.
  Один раз в полгода Лесли Хенрикез проводил учения по проверке готовности штата и клиентов чётко выполнять правила противопожарной безопасности. Тренировка по эвакуации из помещения приюта начиналась с тревоги. Все бежали к запасному выходу. Открывалась дверь запасного выхода, и участники учения гуськом двигались друг за другом по многочисленным лабиринтам подвального помещения, собирая пыль и паутину на одежду и лица. На улицу они выходили из другого выхода метров за пятьдесят от основного, испачканные пылью и паутиной, отряхивая одежду друг друга.
  
  
  
  
  _____________________Глава 30. Волонтёр Юка__________________________
  
  
  
  
  Помимо проблем, которые приюту доставляли клиенты, администрация Джон Хьюс Хауса, того не желая, создала себе дополнительные проблемы, допустив Юку к волонтёрству в их учреждении.
  Директор Джон Хьюс Хауса разрешил ей волонтёрствовать в бельевой раз в неделю. За неделю до её прихода Уин просил Игоря принять Юку сердечно, учтиво, гостеприимно.
  Юка явилась с разработкой под мышкой "Система работы в приютах Нью-Йорка". Она была стройной девушкой с милым лицом и утончёнными манерами. Юка представилась Игорю и попросила его представить её служащим приюта, которые находились в то время в офисе. Игорь выполнил её просьбу. Когда они вернулись в бельевую, она сказала, что она студентка и прибыла в Нью-Йорк из Англии, где она учила английский язык в течение шести месяцев. Юка назвала свой возраст: тридцать семь лет, хотя выглядела она на двадцать лет. Тут же она вручила ему на листке бумаги номер своего телефона и подробный адрес общежития, где она жила, как будто он когда-либо поедет к ней в общежитие или будет писать ей письма. Возможно, так принято в Японии, когда человек представляется. После всех этих формальностей Юка спросила о своих обязанностях в бельевой и приступила к работе.
  Некоторые клиенты стали заглядывать в бельевую, а двое из них даже посмели войти в бельевую и представиться Юке. Она заставила себя улыбнуться, но, казалось, была раздражена их вторжением, хотя и протянула руку, приветствуя их. Однако, когда один из них поприветствовал её по-японски и поклонился в знак учтивости, она разгневалась и набросилась на него: "Только не на японском, я ненавижу японский язык!" Молодой человек смутился и был разочарован, что его знание вежливых японских фраз не было по достоинству оценено Юкой. Он покраснел, извинился и ретировался.
  Японская девушка почувствовала себя виноватой и спросила у Игоря, как поправить неловкую ситуацию. Он посоветовал ей извиниться перед парнем, пока он в приюте. Она так и сделала. Юка волонтёрствовала по четвергам, но иногда она приходила и в другие дни, садилась рядом с клиентами и общалась с ними. Однажды она принесла билеты в оперный театр и раздала их тем клиентам, кто хотел пойти с ней.
  Японка была трудолюбивой, она старательно складывала бельё по полкам, и когда один из клиентов сказал, что её труд всего на один день, а в ночную смену всё будет в беспорядке, Юка вспылила: "Если моя работа бесполезна, я больше не приду". И всё-таки после этой вспышки гнева она продолжала приходить каждую неделю и с усердием складывала бельё.
  Через два месяца волонтёрства в один из дней Юка пришла бледной и расстроенной. На вопрос Игоря, всё ли в порядке с ней, она ответила: "Всю ночь я слышала голоса. Я не могла уснуть. Мне было так страшно! Я не слышала голосов в течение трёх лет..."
  
  Юка сказала Игорю, что у неё были проблемы с психикой в Японии и она лечилась там. Через два года после лечения родители отправили её в Англию для изучения английского языка. И вот у неё рецидив болезни. С каждым посещением Джон Хьюс Хауса у Юки всё заметнее и заметнее прогрессировала болезнь, она становилась всё более и более раздражительной, жаловалась на голоса извне, посылаемые в её голову и контролируемые электронными приборами. Игорь доложил в офисе о приступах болезни Юки. Джейн Брукс пригласила японского психиатра, и Юку отправили на лечение в Японию.
  Игорь и клиенты, которые общались с Юкой, были огорчены и сожалели о японской молодой женщине, но её отъезд на лечение был необходим, так как было больно смотреть, как она плакала и заламывала кисти в отчаянных попытках избавится от голосов, которые досаждали и мучали её. Многие клиенты не знали, что Юку отправили в Японию, и постоянно спрашивали Игоря: "Когда придёт японская девушка?"
  Юка посетила Джон Хьюс Хаус в декабре 1998 года в сопровождении своей матери. Они пришли в бельевую. Перед Игорем стояла элегантно одетая леди со здоровым цветом лица и широкой улыбкой. Её мать тоже улыбалась. Никаких признаков умопомешательства в ней не было. Она вспомнила время волонтёрства в Джон Хьюс Хаусе ранней весной 1995 года и подарила Игорю два сувенира: набор маленьких термических подушечек для согревания рук, которые надо было помять, чтобы они сами нагрелись, и написанную ею книгу о японских спортсменах на японском языке. Книгу Игорь оставил в библиотеке Джон Хьюс Хауса, а термические подушечки шутки ради предложил Уину для обогрева его рук. Уин понял шутку Игоря и с улыбкой отказался от подушечек. Игорь поблагодарил Юку за сувениры и рассказал ей о благоприятных изменениях, которые произошли в Джон Хьюс Хаусе на пользу клиентам: теперь они посвящают своё свободное время творческой работе, посещают многочисленные образовательные и увеселительные программы, участвуют в написании и издании статей в журнале Джон Хьюс Хауса. Все эти новшества были введены благодаря штатной единице специалиста по творческой работе, которой не было в 1995 году. Этим специалистом была Уэнди Уорлик.
  
  
  
  =ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. СЛУЧАЙНЫЕ ВСТРЕЧИ=
  
  
  
  ________________Глава 31. Центральный парк в Манхэттене_______________
  
  
  
  Игорь был счастлив жить недалеко от Центрального парка, где он любил бродить летом. Когда бы он ни заходил туда, он бесконечно восхищался красотой парка и его прудами. Утром и вечерами бегуны трусцой с плеерами были видны на всех дорожках; на зелёных лужайках отдыхали посетители парка в одиночку или группами; часто их питомцы были рядом с ними.
  При входе в Центральный парк человека встречала джазовая музыка или музыка других стилей. Если спуститься по склону к пруду, близкому к Пятой авеню, то можно видеть множество людей, отдыхающих на скамейках, читающих или беседующих друг с другом, гуляющих вдоль пруда или наблюдающих за игрушечными лодками и крошечными корабликами, плавающими с помощью дистанционного управления. Дети, чьи лодки или кораблики плывут с помощью дистанционного управления, волнуются: а вдруг их судна перевернутся, и в случае их опрокидывания возникают сильный шум и неодобрительные крики.
  В солнечные и знойные дни хозяева собак понуждают своих питомцев поплавать вдоль берега пруда. Некоторые собаки, быстро окунувшись, выпрыгивают из воды к неудовольствию своих хозяев, которые бросают мячи или палки в пруд, чтобы их питомцы вытаскивали их из воды и приносили им. Таким способом собаки насильно загонялись в воду, и вскоре им нравилось плавать и ловить мячи и палки, брошенные в воду.
  Для наблюдательного человека абсолютно очевидно, что некоторые парочки пришли в Центральный парк на свидание. Тут также можно видеть тех, кто только что встретился и познакомился и планирует провести время вместе.
  Из окон здания на Пятой авеню открывается вид на парк, и здания отражаются в пруду. Всё безмятежно, тихо, торжественно. Благодатная природа успокаивает наши сердца, все тревоги, смятения и душевные страдания отступают и заглушаются. Единственное желание, которое охватывает вас при умиротворении вашей души, - это созерцать вековые деревья, окружающие пруд, и наслаждаться бесконечностью вселенной.
  Наряду со сценами спокойствия и безмятежности, Центральный парк, к сожалению, был местом ужасных эпизодов. Некоторые женщины - бегуньи трусцой были изнасилованы, а отдельные даже убиты. Так что жестокие дегенераты приходят в Центральный парк не наслаждаться его величием и красотой, а прятаться в кустах и ловить свои жертвы.
  Кажется весьма странным, что некоторые люди, даже женщины, занимаются бегом трусцой или очень рано утром, или поздно вечером. Они, вероятно, слишком смелые, а возможно, не отдают отчёта своим действиям. Предусмотрительные люди никогда не порекомендуют вам проходить через Центральный парк с восточной стороны на западную в любом месте; они посоветуют вам перейти его у 72-стрит дневное время, а не рано утром, поздно вечером или ночью.
  
  
  
  
  ________Глава 32. Вадим, Виктор Ростокин, Марк Ротштейн, Ростислав Долгих___
  
  
  Несколько лет тому назад Игорь сидел на той же скамейке в Центральном парке, где он обычно сидел в знойные летние дни, читая учебник испанского языка, написанный на русском языке. Некий тучный, с огромным выступающим животом, проходивший мимо мужчина, остановившись, долго смотрел на Игоря, затем спросил его: "Вы русский?" Когда Игорь кивнул, мужчина сел рядом с ним и стал задавать вопросы: "Сколько лет вы уже здесь? Какая у вас работа? Где ваша семья?" Игорю толстяк представился Вадимом. Он дал Игорю визитку. На его лице играла саркастическая, скорее. это была самодовольная, улыбка.
  У Игоря к огромному незнакомцу стало создаваться отрицательное отношение, хотя оно внешне не проявлялось, он старался по возможности быть вежливым. Игорь тоже представился и ответил на все его вопросы: он живёт в Нью-Йорке два с половиной года, работает в приюте для бездомных, снимает студию, его семья в России.
  Когда Игорь сообщил Вадиму, что в России он работал преподавателем английского языка, тот предложил Игорю: "Вы были преподавателем? Великолепно. Вы интеллигентный человек. Я полагаю, вы сведущи в литературе. Почему бы вам не прийти в нашу церковь и стать руководителем нашего читательского кружка? Наш читательский кружок собирается в церкви раз в неделю, по воскресеньям после службы. Вначале наш пастор не разрешал нам собираться вместе, боясь чего-то инкриминирующего в самом факте сбора людей. Постепенно он привык к нашим встречам, поняв, что ничего плохого нет в наших встречах за чашкой чая или кофе, а также в обсуждении книг русской литературы, которые мы читали или читаем".
  Неожиданно Вадим сменил тему разговора. Он спросил о впечатлениях Игоря об американцах, и, не дав тому возможности открыть рот, разговорчивый собеседник начал перечислять свои впечатления об американцах. "Я живу в этой стране более тридцати лет и не приобрёл здесь ни одного друга. Много лет назад я пытался найти настоящего друга среди американцев, но один из моих знакомых сказал мне: "Как бы ты ни старался, Вадим, у тебя никогда не будет американского друга". И он был прав. Я не могу сказать, что я не получал помощи или поддержки от американцев. О, да, я получал. Но я так и не заимел американского друга. Я не знаю, почему. Возможно, потому что американцы не придают значения дружбе, возможно, они обособленные люди".
  Игорь видел Вадима несколько раз в Центральном парке, но они больше никогда не общались. Вадим был всегда в затасканной одежде, стоптанных башмаках, с опущенной головой. В его визитной карточке значилось, что он инженер, но работал ли он по своей специальности, Вадим об этом не сказал при их единственной беседе.
  Из немногочисленного количества людей из бывшего Советского Союза, которых, помимо Вадима, встречал Игорь в США, следует отметить Виктора Ростокина, Марка Ротштейна, Ростислава Долгих, Юрия Брусова, Нинель Петрову, Никиту Наливайко и Бориса Земцова. Их Игорь встретил при различных обстоятельствах, в разное время и в разных местах, но каждый из них оставил след о себе в памяти Игоря.
  Виктор Ростокин, тридцатилетний мужчина из Москвы, был продавцом овощного магазина. Когда Игорь проходил мимо этого магазина, услышав русскую речь Виктора с покупателями, он удивился, что владелец магазина в Манхэттене принял на работу русского человека. В Нью-Йорке соблюдается разделение труда среди иммигрантов: в прачечных работают китайцы, в супермаркетах - представители Латинской Америки, уличные продавцы - это иммигранты Среднего Востока. Виктор поведал Игорю две истины о русских иммигрантах. Первая истина: ни один иммигрант из бывшего Советского Союза в своих письмах никогда не жалуется на трудности, которые ему приходится терпеть в США. Вторая истина: получи хорошую подготовку для одной работы, которую ты собираешься выполнять, и будь ценным специалистом в одной области; не прыгай с одной неквалифицированной работы на другую, иначе тебя отовсюду будут гнать.
  Марка Ротштейна, пожилого человека, торговавшего супами из бочки, Игорь встретил на второй день своего пребывания в приюте Джон Хьюс Хаус. Хозяин суповой кухни привозил бочку с супами на Брод-стрит, перпендикулярной 42 Бивер-стрит, где размещался приют Джон Хьюс Хаус. Игорь сказал Марку, что ищет работу, и тот пообещал помочь ему познакомиться с бразильской семьёй, торгующей на Брод-стрит книгами. Марк и его жена поочерёдно продавали супы, которые его хозяин подвозил в бочке к тому месту на Брод-стрит, где бразильцы продавали книги. Игорь не знал тогда о неписаном правиле среди иммигрантов из России, что тот, кому помогли найти работу, должен отдать первую месячную зарплату тому, кто ему помог. Игорю не пришлось отдавать Марку свою месячную зарплату, так как он лично познакомился с Элтоном, а не через Марка, который хотел его рекомендовать торговцам книгами Хулио и его жене Анне. Элтон был братом Хулио.
  Проходя мимо суповой кухни Марка, Игорь увидел его с синяком под глазом. Кто бы из его покупателей ни подходил к нему за супом, он, проливая слёзы, жаловался на неблагодарных людей, кому он помог с работой: один из тех, кого Марк устроил продавцом супа, даже избил его за то, что Марк потребовал за свои услуги пятьсот долларов.
  Ростислава Долгих, двадцатисемилетнего молодого человека, Игорь случайно встретил на Нассау-стрит в Манхэттене 8 декабря 1991 года. Он неторопливо возвращался в Джон Хьюс Хаус и увидел молодого человека, стоящего у входа в магазин одежды. Широкоплечий парень ростом около ста семидесяти пяти сантиметров с открытой широкой улыбкой и смеющимися чёрными как смоль глазами улыбался молодой девушке, которая на секунду выскочила из магазина и, сказав ему, чтобы он не болтался у входа, моментально юркнула в магазин. Единственной фразой, сказанной девушкой по-русски и услышанной Игорем, была "Входи через десять минут". Игорь не понял, как молодой человек решил, что Игорь был русским, но парень также улыбнулся Игорю и сказал по-русски: "Я вижу, вы новичок в городе". Игорь спросил его: "Как вы догадались, что я из России?", парень ответил: "Я не знаю". Ростислав и Игорь познакомились. Ростислав предложил десятиминутную прогулку по Нассау-стрит, дабы не досаждать своей девушке околачиванием возле двери магазина. Ростислав рассказал Игорю о себе. В 1986 году Ростислав отправился в туристическую поездку из Одессы в Италию и не вернулся на родину. Он не хотел иммигрировать в Италию, а планировал уехать в США. Ростислав в течение шести месяцев оставался в итальянском лагере для беженцев до прибытия в США. В Одессе у него остались жена и четырёхлетний сын. Ростислав был студентом пятого курса медицинского института в Одессе. В течение шестимесячного пребывания в Италии беженцев обучали английскому языку. Однако с 1986 года по 1991 год молодой человек не смог овладеть английским языком в той степени, чтобы продолжать своё медицинское образование в США. Он был на социальном обеспечении (social welfare) и время от времени выполнял случайные работы. Ростислав и Игорь обменялись телефонами, а когда Игорь переехал в Статен-Айленд, Ростислав звонил ему довольно часто, прислал бланк приглашения для членов семьи Игоря из России в США. Он даже предложил снять вместе комнату, на что Игорь ответил, что храпит и предпочитает жить один.
  Однажды Ростислав позвонил Игорю и поделился своими планами выкрасть у жены уже десятилетнего ребёнка из Одессы и контрабандой ввезти его в США. Он рассчитывал на то, что его друзья-одесситы силой заставят его жену подписать документ, в котором она отказывается от своих родительских прав на ребёнка, и таким образом Ростислав завладеет правами на своего сына.
  План Ростислава поверг Игоря в ужас своей жестокостью. В его голове не укладывалось, как хорошая, заботящаяся о своём ребёнке мать может быть лишена его. Игорь выразил своё неодобрение планам Ростислава, но всё было напрасно. Ростислав начал убеждать Игоря, что он сможет дать своему сыну лучшее образование в США, чем мальчик получит на Украине. По его тону Игорь понял, что Ростиславу не понравилась реакция Игоря в отношении его плана, и он перестал ему звонить. Игорь тоже не стал звонить Ростиславу.
  
  
  
  __Глава 33. Юрий Брусов, Нинель Петрова, Никита Наливайко, Борис Земцов__
  
  
  
  Самое лучшее первоначальное впечатление и лёгкое разочарование впоследствии осталось у Игоря от Юрия Брусова, тридцатипятилетнего русского иммигранта, который стал успешным бизнесменом в США. Игорь познакомился с ним и его женой Еленой в зале ожидания вокзала Гранд Централ (Grand Cеntral Terminal) в 1991 году. Игорь, уже устроившись клиентом в Джон Хьюс Хаусе, решил ещё раз посмотреть этот самый большой железнодорожный вокзал в мире. Побродив по окрестностям, он зашёл на вокзал и сел на скамейку в зале ожидания. Отдохнув, Игорь собирался уходить, но подошла русская парочка, говорящая на русском языке, и села на скамейку возле него. Игорь, хватаясь за любую возможность найти работу, искал знакомства со всеми, кто бы мог помочь ему в этом. Он не знал, как начать разговор, и начал его с банальной фразы о времени. Юрий спросил, откуда Игорь, и когда тот сказал, что приехал из Санкт-Петербурга, разговор между супружеской парочкой и им стал непринуждённым, так как они тоже были из Санкт-Петербурга и заинтересовались, какова обстановка в их городе. Юрий и Елена куда-то выезжали на два дня и ждали отправления своего поезда. Перед уходом к поезду супруги дали Игорю телефон и пригласили его в гости к себе в Бруклин в ближайшие выходные. Они также попросили телефон Игоря, тот неохотно дал номер общественного телефона Джон Хьюс Хауса, так как он не хотел рассказывать, что живёт в приюте для умственно больных клиентов.
  Юрий позвонил Игорю первым и сказал ему адрес и как к ним добраться. Игорь отправился к Юрию и Елене в марте 1992 года. Был воскресный день, погода была солнечной и тёплой. Это была первая поездка Игоря в Бруклин. Супруги жили на Бей-Ридж авеню. До их улицы было легко добраться поездом R. Встреча Игоря с супругами была назначена на одиннадцать часов утра; он приехал на Бей-Ридж авеню в десять тридцать утра и решил познакомиться с местностью. Игорь медленно шёл по Бей-Ридж авеню и всё больше и больше восхищался уютными одноэтажными домами с деревьями и клумбами вокруг них, а также религиозными скульптурами, утопающими в вечнозелёных насаждениях во дворах. В марте месяце на клумбах не было цветов, но Игорь представил, до чего же эти дворы были прекрасны поздней весной и летом.
  Юрий и Елена жили в двухэтажном здании, выходящем на улицу, без двора и клумб. Их квартира была на втором этаже. Чувство разочарования охватило Игоря, когда он оказался перед закрытой на ключ дверью и никто не ответил на его звонок в дверь. Он думал, что, возможно, он звонил не в ту квартиру, сверил номер квартиры с номером в своей записной книжке, номер был верный. Немного поколебавшись, Игорь позвонил соседям Юрия и спросил женщину за закрытой дверью, видела ли она русскую пару, на что та ответила, что она не видела их в течение двух последних дней. Накануне визита к Юрию и Елене Игорь позвонил им удостовериться, не изменились ли и планы о встрече с ним, на что они сказали, что ждут его.
  Игорь воткнул записку между косяком и дверью со словами: "Жаль, что я Вас не повидал. Игорь". Запиской Игорь хотел подчеркнуть, что он сдержал своё обещание навестить Брусовых, а они, видимо, передумали принять его. Игорь утешил себя тем, что его поездка в Бруклин была не напрасной: в прекрасный солнечный день он окунулся в живописную местность, которую он иначе бы не увидел. По пути в Джон Хьюс Хаус Игорь вышел из автобуса на станции метро "Корт" (Court) в Бруклине и пешком пошёл по Бруклинскому мосту до Манхэттена. Перед его взором открылась величайшая панорама Манхэттена и Бруклина. Бруклинский мост был известен Игорю из литературы с юношеских лет по ужасным историям о тех, кто бросался с этого моста в реку Ист с целью самоубийства.
  Эпизод с Брусовыми в течение марта месяца был вторым случаем, когда Игорь был обманут. Первый же случай произошёл в Гринвич- Виллидж, когда Игорь пришёл к цыганке-гадалке за листовками, которые для неё распространял. Он уже раздал свою пачку листовок и собирался идти в Джон Хьюс Хаус, как по дороге его остановил некий пожилой мужчина, выгуливавший собаку, и стал восхищаться его зимней шапкой из меха нутрии. Между мужчиной и Игорем завязался непринуждённый разговор, и незнакомец предложил Игорю зайти в кофейню на чашечку кофе. Он рассказал Игорю о своих неудачах, постигших его несколько лет тому назад, когда его дважды в разные отрезки времени сбили с ног на землю и ограбили уличные бандиты. Дважды он испытал серьёзные сотрясения мозга. Игорь не заметил в нём никакого намёка умственной ненормальности. Мужчина был дружелюбен к Игорю и даже дал Игорю номер своего домашнего телефона и адрес гостиницы, где работал его друг, который мог бы помочь Игорю с работой, если Игорь назовёт его, нового знакомого имя. Его звали Джоном. Оказалось, что всё это была выдумка пожилого мужчины: номер телефона принадлежал турфирме, а на улице, которую указал новый знакомый Игоря на бумажке, никогда в истории Нью-Йорка не существовало гостиницы.
  Нинель Петрову привёл в класс школы социологии имени Генри Джорджа профессор социологии Мартин Вудз, который читал лекции в группе "Текущие события". Мартин Вудз был чернокожим профессором лет шестидесяти, высокий джентльмен с дружелюбной улыбкой и пребывающий всегда в хорошем настроении. Обсуждение текущих событий велось в фривольной форме, настроение профессора было всегда приподнятое, как будто он был под влиянием допинга. Иногда он не являлся на чтение лекций, и в группу приходил другой преподаватель.
  Несколько раз на занятии мистер Вудз упоминал имя русской женщины, которая восхищалась американским образом жизни, где всегда можно получить предмет ваших желаний. Он спросил Игоря, был ли тот так очарован Америкой, как та дама. Игорь ответил, что он не преклоняется перед американским образом жизни во всех отношениях, а обилие продуктов и одежда в магазинах не очень-то впечатляют его. Мистеру Вудзу, казалось, понравился ответ Игоря, и он пообещал привести русскую даму на урок и познакомить Игоря с ней. Игорю было непонятно, почему у профессора было такое желание. Через некоторое время профессор стал упоминать имя Нинель, и однажды она появилась на занятии. Высокая брюнетка с прямыми длинными волосами, ниспадающими на плечи. Русская дама не была красавицей и не безобразной, она была обыкновенной внешности. Единственное, что было поистине привлекательным в ней, - это её прекрасная фигура с классическими пропорциями. Нинель и Игорь обменялись на уроке парой фраз и номерами домашних телефонов. Как позже узнал Игорь, самой заветной мечтой Нинель была мечта остаться навсегда в США с правом на жительство, а в дальнейшем получить гражданство. Она прибыла в Нью-Йорк по студенческой визе на полгода, которая была продлена ещё на полгода и уже заканчивалась. Нинель совершенно неожиданно призналась Игорю, что она была любовница мистера Вудза и лелеяла надежды стать его законной супругой, но профессор предпочитал её статус студентки и любовницы, и все усилия Нинель склонить его к женитьбе на ней были безуспешны и встречали с его стороны лишь страстное сексуальное удовлетворение.
  После последнего урока в школе социологии имени Генри Джорджа профессор Вудз, Нинель и Игорь вместе вышли из здания школы. Мистер Вудз сказал Игорю на улице, что он хотел бы пригласить его к себе на обед и продолжить их знакомство, поскольку он считает Игоря интересным человеком с нестандартными взглядами. Не было назначено даты, он обещал позвонить Игорю.
  Нинель не говорила по-английски ни перед уроком, когда её представили группе, ни на улице. Она стеснялась своего английского языка. Так что с мистером Вудзом Игорь говорил по-английски, а с Нинель по-русски. Мистер Вудз не мог понять, о чём говорил Игорь с Нинель. Нинель выразила своё негодование по поводу его упрямства в вопросе женитьбы на ней. "У меня сыновья-красавцы! Одному двадцать, а другому девятнадцать лет. Я бы хотела, чтобы они жили в этой стране, но как мне привезти их сюда? Он думает, что я хочу выйти за него замуж, чтобы получить грин-карту. Он абсолютно не прав! Он мне нравится, несомненно, я полюблю его. Разница в возрасте шестнадцать лет не столь важна для меня. Он прекрасный человек, а мои сыновья уже достаточно взрослые, чтобы начать самостоятельную жизнь".
  Нинель попросила Игоря позвонить ей в десять часов того же вечера, что он и сделал. Игорь не ожидал, что трубку возьмёт мистер Вудз, так как Игорь не думал, что она живёт в квартире профессора. После обоюдных приветствий Игорь попросил мистера Вудза пригласить Нинель к телефону. Не успела она взять трубку для разговора, как Игорь услышал шёпот мистера Вудза: "Подойди сюда и сядь ко мне на колени". Игорю долго пришлось ждать начала разговора со стороны Нинель: "Мартин, пожалуйста, расслабься (relax)".
  Нинель хотела узнать номер телефона русского адвоката, чья статья об экспериментальной программе (Pilot Program) от сентября 1994 года воодушевила многих нелегальных иммигрантов определить свой статус, не уезжая из США, при уплате штрафа в одну тысячу долларов при спонсировании работодателем или родственником.
  Нинель хотела использовать все средства для получения грин-карты. Она работала в ресторане официанткой и получала много чаевых. В финансовом отношении она ни от кого не зависела и могла нанять дорогого адвоката, если он мог гарантировать ей получение грин-карты, не возвращаясь в Россию.
  
  Игорь и Никита Наливайко, шестидесятилетний мужчина из Киева с открытым улыбающимся лицом и огромным ростом, случайно встретились 20 октября 1992 года в восьмирядном серпантине длиннющей очереди перед зданием Службы иммиграции и натурализации на 26 Федерал-Плаза (26 Federal Plaza), куда Игоря послали из Джон Хьюс Хауса в качестве переводчика для русского клиента-беженца, попросившего политическое убежище в США. Украинец, одетый в коричневую куртку из искусственной кожи и серые вельветовые штаны, в зеленоватой фетровой шляпе на голове и чёрных ботинках, нервно суетился перед Игорем и русским беженцем и нетерпеливо спрашивал всех вокруг: "Вы русский? Вы говорите по-русски?" Он также спросил Игоря, и когда Игорь сказал: "Да", украинец протянул ему руку и представился: "Никита". С момента знакомства и до подхода к входной двери здания Службы иммиграции и натурализации Никита, не умолкая, рассказывал о своих злоключениях. Первое из них - это пропажа его чемодана в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди. Он написал жалобу, и дело было отправлено в суд мелких тяжб. Второе. Никита выиграл по лотерее грин-карту на Украине и спешно стал готовиться к полёту в США без жены, так как у них не было денег на два билета. Его жене пришлось продать трёхкомнатную квартиру и автомобиль, чтобы их сын мог выплатить деньги за стоимость плёнки фильма, которую он потерял. Их двадцатисемилетний сын занимался бизнесом по созданию фильмов с шайкой мафиози и каким-то образом потерял целую катушку кинофильма. Ему пригрозили убийством, если стоимость кинофильма не будет оплачена. Третий удар - это утрата регистрационной карточки иностранца, которая была выслана ему в письме. Письмо до него не дошло. Хозяйка, у которой он жил в США, сказала, что никакого письма из Службы иммиграции и натурализации не приходило. Никита переехал от неё в другое место. Четвёртый удар - потеря работы. Никита в США работал плотником. Когда у него начались встречи в Службе иммиграции и натурализации, в суде мелких тяжб, хождения к стоматологу и терапевту, его работодатель уволил Никиту, пообещав снова взять его на работу после решения всех Никитиных проблем.
  Игорь чувствовал, что его голова разрывалась от изобилия информации, которую Наливайко излагал, и он с облегчением вздохнул в момент, когда надоедливый собеседник скрылся за вращающейся дверью учреждения, а Игорь и русский беженец в США остались по другую сторону двери в ожидании очередного пуска посетителей.
  
  
  Русский беженец в США Борис Земцов прибыл в Нью-Йорк 13 октября 1992 года. Это был сорокалетний мужчина из Рязани невысокого роста, голубоглазый, весьма общительный. 15 октября 1992 года он появился в Джон Хьюс Хаусе и был оформлен как клиент. Английским языком Борис не владел в достаточной степени, чтобы пойти в Службу иммиграции и натурализации с направлением, которое ему выдали в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди, где он обратился как беженец из России. В направлении было написано: "Вы, Борис Земцов, убедительно не доказали Ваше право на въезд в Соединённые Штаты; поэтому Вам приказано лично явиться по нижеуказанному адресу в установленные дату и время. Окончательное решение будет принято позже относительно того, на каких условиях Вам разрешат въезд в эту страну с целью, которую Вы указали. Неявка, как приказано выше, может обернуться для Вас арестом служащим данной службы. Ваш паспорт изъят. Вам вернут его лично, когда Вы явитесь по ниже заданному адресу".
  До 20 октября Борис подробно рассказал Игорю о процедуре, которую ему пришлось пройти в Службе иммиграции и натурализации при аэропорте имени Джона Ф. Кеннеди. "Моя жена сказала мне: "Борис, всеми способами оставайся в США. В России нам ничего не светит". Я решил на борту самолёта о законном способе получения разрешения на работу, поэтому попросил политического убежища, хотя в России, где я работал на заводе, меня никто не преследовал. Я уверен, что никто мне не даст тут политического убежища, но мало ли, какие обстоятельства могут случиться. Одним словом, слава богу, что трое служащих иммиграционной службы подписались под их решением не высылать меня в Россию сразу, а дали мне вот эту бумагу". Борис показал Игорю направление на 26 Федерал-Плаза в 120-й кабинет на восьмом этаже, где указывались дата и время прибытия, причём в слове admissible была допущена орфографическая ошибка: буква "А" вместо "I" в конце слова.
  Через несколько дней Борис покинул Джон Хьюс Хаус и уехал на Брайтон-Бич, где снимал комнату с польским иммигрантом. На Бродвее он торговал словарями, и через пять лет после нашего похода в Службу иммиграции и натурализации на 26 Федерал-Плаза 20 октября 1992 года его статус так и не был определён.
  
  
  
  Глава 34. Писательница Кэрол Тейлор
  
  
  
  18 августа 1997 года Игорь возвращался метро домой. В вагоне поезда номер четыре он увидел грузную бритоголовую чернокожую даму, одетую в джинсы и джинсовую куртку. Её рот был широко открыт, и из него изрыгались как из рога изобилия громкие проклятия в адрес белых людей. Она проклинала их во всех несчастьях чернокожих мужчин. Её лицо было искажено конвульсиями и тиками, видимо, от эмоционального перенапряжения. Вены на её шее и висках вздувались, и Игорь боялся фатального исхода, например инсульта, который мог с ней случиться. Все белые пассажиры в вагоне держались подальше от разгневанной дамы. Игорь впервые в жизни чувствовал неловкость за белый цвет своей кожи.
  В левой руке дама держала плакат, на одной стороне которого было написано обвинение "White policemen do not sodomize white males" ("Белые полицейские не насилуют белых мужчин"). Обвинение было связано с издевательством над Абнером Луимой, иммигрантом из Гаити, белым полицейским Джастином Вольпе, который воткнул черенок метлы в задний проход Абнеру в туалете полицейского участка как возмездие за непослушание правонарушителя. Все газеты пестрели заметками об этом инциденте, а полицейский Вольпе был главным обвиняемым среди других трёх фигурантов, которые избивали Луиму, транспортируя его из танцевального клуба, где он якобы устроил дебош, в полицейский участок. Хотя о Джастине Вольпе, судя по информации в прессе, отзывались весьма отрицательно, его фотография была опубликована в газетах как некоей знаменитости и, казалось, репортёры даже прославляли его, описывая в подробностях историю его жизни и любви к чернокожей девушке и восхищались его красивой внешностью.
  В правой руке дамы была тоненькая книжечка под названием "Маленькая чёрная книга". Автор Кэрол Тэйлор (The Little Black Book) с надписью на белой бумажной полоске "Carol Taylor. the Author".
  Кэрол Тэйлор продолжала проклинать американское расистское общество, обвиняя белых людей во всей несправедливости, приносящей чернокожему населению страдания, одновременно предлагая купить свою книжечку всего за два доллара. Несколько чернокожих пассажиров купили её книгу "Маленькая чёрная книга"; ни один из белых пассажиров не осмелился подойти к писательнице, чтобы приобрести эту книгу. Игорь тоже побоялся приблизиться к бушующей госпоже Тейлор, чтобы купить книгу: а вдруг она откажет в продаже своего творчества, хотя он был очень заинтересован содержанием книги и концепцией автора относительно расистского общества, возможно, изложенной в её произведении.
  По приезде домой Игорь решил взять "Маленькую чёрную книгу" в библиотеке. Увы, книжечка была лишь в одной из библиотек Нью-Йорка, а именно в Публичной библиотеке на 125-стрит в Манхэттене. Он ждал целый месяц экземпляр книги, который переслали в библиотеку на 67-стрит Манхэттена. К великой радости Игоря, он нашёл в этом руководстве для выживания для чернокожих мужчин много интересных и полезных советов, сформулированных в виде основополагающих правил выживания, которыми могли бы руководствоваться люди любого цвета кожи. В "Маленькой чёрной книге" содержатся тридцать таких правил. К удивлению Игоря, никто в Джон Хьюс Хаусе ничего не знал об этой книжечке и её авторе. Он показал эту книжечку чернокожим служащим Джон Хьюс Хауса, которые могли бы заказать для себя эту книгу Кэрол Тейлор и могли бы применять её советы для выживания в США в своей повседневной жизни.
  
  
  __________Глава 35. Ибрагим Хуссейн и Эрик Кристенсен______________
  
  
  В 1992 году Игорь познакомился с двумя швейцарами, работавшими во Дворце Доналда Д.Трампа на 200 Ист 69-стрит в Манхэттене. Один из них был двадцатилетний американец албанского происхождения по имени Ибрагим Хуссейн, а другой - коренной американец по имени Эрик Кристенсен. Знакомство произошло как-то само собой. Пять раз в неделю Игорь проходил мимо этого великолепного дворца, холл которого, выполненный из коричневого мрамора и красного дерева, позолоты и зеркал, поражал его своей красотой и роскошью, которую нельзя было не заметить через огромные стеклянные входные двери.
  Оба швейцара оказались общительными и дружелюбными парнями, которые всегда стояли у дверей, впуская жильцов этого шикарного здания. Эрик и Ибрагим были студентами-заочниками Хантер-Колледжа. Эрик вскоре после знакомства с Игорем пригласил его к себе домой, где он с гражданской женой снимал в Манхэттене однокомнатную квартиру, недалеко от 341 Ист 70-стрит, где находилась квартира-студия Игоря. Гражданскую супругу Эрика звали Марией.
  Эрик пришёл настроить Игорю телевизор перед приездом в тот вечер его супруги Веры из России. После настройки телевизора они стали пить чай. За чаепитием Эрик рассказал Игорю некоторые фрагменты из своей жизни. Игорь нашёл его рассказ о себе интересным и записал его. Игорь спросил разрешения Эрика написать о нём в своей повести о жизни американцев, Эрик не возражал оставить его настоящие имя и фамилию. Через неделю Эрик просмотрел материал о нём, сделал некоторые правки, и вот его портрет и некоторые эпизоды его жизни.
  
  Он в расцвете сил в свои тридцать лет. Высокий, широкоплечий, крепкого телосложения мужчина, Эрик по внешности похож на человека скандинавского происхождения. Он сероглазый, черноволосый, с ниспадающими на прямой большой лоб непослушными волосами, которые он постоянно поправляет непроизвольным движением правой руки. Его нос немного вздёрнут, губы резко очерчены, зубы ровные и белоснежные. На левой щеке ямочка, подбородок слегка выступает вперёд, что придаёт его лицу выражение мужественности и решительности. Старый шрам на нижней части подбородка, жёсткая щетина на скулах, волосатые грудь и руки дополнительно подчёркивают мужественность его облика. Вся внешность Эрика, его ослепительная улыбка и заразительный смех заставляют вас разделить его весёлое настроение и невольно попасть под его влияние. Молодой человек ведёт разговор как бы в небрежной, непринуждённой манере. Ясный тембр его голоса и красивая дикция могли бы ему позволить выступать в роли ведущего ток-шоу или работать радиокомментатором, если бы он стремился к подобным профессиям. Одежда Эрика проста, опрятна, всё великолепно подходит его атлетической фигуре.
  История жизни Эрика является убеждающим примером, как человек из неблагополучной семьи становится полезным гражданином своей страны и общества. История такова.
  "Моя мать была изнасилована её отчимом в детстве, и это губительно сказалось на её психике. Психологическая травма повлияла на её разум, и она воспринимала окружающее не так, как воспринимают все нормальные люди. Когда мне было всего два года, она вдруг, не предупредив своего мужа, бросила его, моих годовалого брата, трёхлетнюю сестру и меня. Она исчезла. Мой отец, полагаю, не пытался найти её, и спустя некоторое время их заочно развели. В течение долгого времени мы ничего не знали о ней. Мой отец женился на другой женщине, моего младшего брата усыновили, и у него стала другая фамилия, моя сестра жила отдельно, у тёти, а я остался с отцом и мачехой до шестнадцати лет, подвергаясь жестокому обращению и издевательствам со стороны мачехи. К своим собственным детям она относилась нежно и ласково. Я чувствовал несправедливость, удручённость и негодование. Протестуя и доведённый до бешенства, я четыре раза убегал из дома. Социальный работник, ответственная за приёмных детей, старалась убедить меня жить в своей семье, обещая, что у меня будет светлое будущее, но её обещания не сбывались. Моя жизнь дома стала невыносимой. В шестнадцать лет я окончательно ушёл из дома и начал самостоятельную жизнь. Я снял комнату, играл на кларнете и саксофоне, потом на гитаре в рок-группе и мечтал стать рок-звездой. Эта мечта не покидала меня до двадцати четырёх лет. Я носил длинные волосы, моё левое ухо было дважды проколото. Я обычно был одет в кожаную куртку и кожаные брюки и выглядел абсолютно иначе, чем сейчас. Группа парней, подобных мне, всегда окружала меня, я был их лидером. Мы наслаждались жизнью во всех её проявлениях. Мы много вместе путешествовали, жили на пляжах, спали в палатках, обуреваемые сексуальными желаниями и необузданностью, мы срывали цветы удовольствия, граничащего с вожделением.
  В девятнадцать лет я познал секс с моей будущей женой. Когда она забеременела, она не захотела делать аборт, и мне пришлось жениться на ней, взвалив на свои плечи массу обязанностей и тяжёлую ношу.
  Мы не ладили друг с другом, часто ссорились и дрались. Она обычно убегала к своим родителям и жаловалась им на свою жизнь, что приводило меня в гнев. "Почему она загрязняет наше гнездо? Мы отдельная семья и можем решить наши проблемы без вмешательства её родителей". Но мой призыв к здравому смыслу жены не помогал. В конце концов мы развелись, мой сын остался с ней. Сейчас ему восемь лет.
  Я прекратил играть в группе в возрасте двадцати четырёх лет, так как пребывание в ней отрывало меня от моей семьи; так что идея стать рок-звездой была навсегда похоронена. Сейчас у меня другая мечта - стать преуспевающим биржевым маклером. Я уверен, что достигну этой цели. Хотя я и не окончил среднюю школу, у меня есть аттестат G.E.D. (General Education Development или General Equivalency Diploma) - эквивалент аттестата средней школы для тех, кто не окончил школу; для его получения необходимо сдать соответствующий экзамен. Когда я решил поступать в Хантер-Колледж, я сдал все экзамены, и сейчас являюсь студентом этого коллежа. По окончании Хантер-Колледжа я куплю дом в отдалённом, тихом местечке. Я также куплю самолёт. Мой отец был лётчиком, и я мог управлять самолётом в возрасте восьми лет. Сейчас я живу с подругой, с которой мы вместе снимаем квартиру. Её зовут Мария, и ей двадцать два года. Мы поженимся, когда я окончу Хантер-Колледж. Мария чудесная женщина. Мы уже три года знаем друг друга. Мы можем говорить друг другу всё, даже неприятное, и это не ухудшает наши отношения. Она, конечно, огорчена, если я не делюсь с ней своими горестями и невзгодами, но это в моей натуре - преодолевать все трудности самому, не вовлекая других в свои проблемы.
  Был ли у меня закадычный друг? Я бы не сказал, что у меня была куча друзей; в группе мы были все дружны, но два парня были мне очень близки - мой младший брат и его дружок. Мой брат играл в той же группе, где играл я, и нас часто путали. Мне надоедало отвечать на вопросы, являемся ли мы братьями. У него тоже были чёрные волосы и серые глаза. Мы до сих пор хорошие друзья. Что касается его дружка, я не имею представления, где он сейчас.
  В жизни моего брата следует отметить интересный эпизод. Он решил найти нашу мать. Брат был очень настойчив в своих поисках. Мой брат установил контакт с нашим дядей по материнской линии и нашёл её спустя двадцать пять лет после её исчезновения. Она тоже вышла вторично замуж и была снова разведена, ей сейчас пятьдесят лет, и у неё есть сожитель. Я ещё её не видел. На днях я получил огромную посылку с фруктами из Калифорнии, где в настоящее время живёт моя мать. Поистине я был глубоко тронут, когда в конце письма в посылке я прочитал: "Любящая тебя мама".
  Юношей наряду с сексуальной озабоченностью я пристрастился к наркотикам, алкоголю и азартным играм. Я мог употреблять дозу наркотиков или спиртного в два раза больше, чем обычный человек. Несмотря на пристрастие к наркотикам, алкоголю и азартным играм, я не дегенерировал до уровня физического омерзения или умственной отсталости. Я всегда был чистоплотным и опрятным и никогда не терял чувства самоуважения. Но все те пристрастия далеко позади; сейчас я совершенно другой человек. У меня абсолютно другие, серьёзные интересы". Вздохнув, он сказал: "Скоро начинаются мои выпускные экзамены".
  Четыре года быстро пролетели. Эрик успешно окончил Хантер-Колледж и получил диплом. В честь окончания колледжа Эрик пригласил меня в ресторан. Он женился на Марии и устроился биржевым маклером. У них родился мальчик. Родители Марии помогли Эрику и Марии купить дом в штате Коннектикут; у супругов пока нет самолёта.
  16 января 1993 года Игорь с Верой посетили Эрика и Марию по их приглашению и вместе сфотографировались у них дома.
  
  
  
  =ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ОТРЫВКИ ИЗ ДНЕВНИКА ИГОРЯ=
  
  
  ______________Глава 36. Знакомство с семьёй Гроссман_________________
  
  
  
  12-17 декабря 1991 года. В Джон Хьюс Хаусе каждому клиенту выделяют только маленький запирающийся шкафчик, так что мне приходится носить мой чемодан и сумку с собой. 12 декабря вечером Тина Хейл повела нас к рождественской ёлке возле быка на Бродвее. Вокруг стояли скамейки, на которых сидели зрители. Здесь я познакомился со старушкой Миррой Гроссман, её дочкой Риммой и внучкой Хелен. Они пригласили меня к себе домой в тот же вечер и разрешили оставить в их квартире чемодан и сумку. Их квартира находилась в здании на Бродвее рядом с быком. Римма с мужем и дочкой готовилась к переезду через две недели в Лос-Анджелес. Римма напечатала мне моё резюме. 14 декабря я впервые сходил в филиал Публичной библиотеки. Ежедневно мне приходится покрывать пешком большие расстояния. На улицах много мусора, старых газет, пустых жестяных банок. В Джон Хьюс Хаусе полчища огромных тараканов и крыс. Крысы бегают между рельсами по шпалам в метро. Я очень удивлён, что клиенты без конца в течение дня переодеваются в разную одежду. Оказывается, они получают её из бельевой.
  Перед обедом я прогулялся, зашёл в Троицкую церковь, расположенную на пересечении улиц Бродвей и Уолл-стрит. Поговорил со смотрителем, спросил его о конторах, которые помогают найти работу. После разговора со смотрителем я пошёл к пирсу, от которого паромы отправляются в Статен-Айленд и к Статуе Свободы. Я планирую узнать больше о Нижнем Манхэттене, где я временно живу. Здесь изобилие мемориальных табличек, памятников, надписей. Больше всего я поражён величием зданий: высоченные, огромные, светящиеся. Стены некоторых зданий зеркальные, другие отдают голубизной, некоторые здания увенчаны такой подсветкой, которая, кажется, заимствована из волшебных сказок, другие украшены исключительно высокими подковообразными арками. На стенах отдельных зданий видны горельефы рядом стоящих соборов и церквей. 16 декабря 1991 года я посетил собрание, организованное консультантами Троицкой церкви. Я надеялся, что будет нечто, достойное присутствия, но мой визит оказался пустой тратой времени. Не было никаких предложений работ; участники собрания просто поделились своим опытом поиска работ, но никто из них остро не нуждался в работе: они довольствовались пособиями по безработице. По моему мнению, они собрались просто поболтать.
  На днях Тина повела группу из двенадцати человек на концерт в Академию музыки в Бруклине на 30 Лафайет-стрит. Меня шокировало поведение зрителей: они выражали своё одобрение или неодобрение хрюканьем, лаем и свистом.
  ===========================================================
  18 декабря 1991 года я оставил своё резюме в Университете Пэйс (Pace University) и на пятьдесят пятом этаже одного из зданий Всемирного торгового центра (The World Trade Center), где располагалось бюро переводов.
  ===========================================================
  19 декабря 1991 года. Сегодня отмечалась третья годовщина Джон Хьюс Хауса. Был праздничный обед, затем клиенты танцевали. Джейн и Дженнифер целовали клиентов, Дженнифер танцевала с некоторыми из них.
  =============================================================
  20 декабря 1991 года. Вчера мне пришлось спать на стульях в Джон Хьюс Хаусе. Горел свет, клиенты не ложились спать далеко за полночь. В приюте находилась одна из буйных клиенток, которая выла, пела, громко хохотала, ходила взад и вперёд, стояла перед стеной и разговаривала сама с собой. Потом она пошла в душевую, чем-то гремела там, хлопала дверью. Охранник пытался безуспешно вызвать её оттуда. Утром она порезала себе вены и была госпитализирована.
  ============================================================
  21 декабря 1991 года. Вчера я спал в другой ночлежке. Рядом на матраце спал пожилой чернокожий мужчина, который постоянно стонал и был очень медлителен в движениях. Утром он упал в Джон Хьюс Хаусе, его отправили в больницу, где он умер.
  
  Глава 37. Как заработать большие деньги
  
  22 декабря 1991 года. Клиент Джон Хьюс Хауса польско-русского происхождения Вацлав, отлично владевший русским и английским языками, показал мне объявление, которое он сорвал со столба на Фултон-стрит в Манхэттене. В объявлении было написано следующее: "Если Вы хотите зарабатывать еженедельно две тысячи долларов, жуя резинку, приходите в Центр полицейских-пенсионеров. Мы Вас бесплатно обучим и гарантируем постоянный заработок. Мы расположены на 14 Фултон-стрит". В объявлении был дан номер телефона. Вацлав позвонил в офис. Некий джентльмен пригласил его незамедлительно прийти, что он и сделал. Вацлава принял мужчина лет пятидесяти без двух передних зубов с оставшимися жёлтыми, которые были хорошо видны, так как он широко улыбался. Он представился Вацлаву как Роберт, который был отставным полицейским. В задачу Вацлава входило набирать наугад номера телефонов людей и попросить их пожертвовать деньги в размере от двадцати пяти до ста пятидесяти долларов в фонд отставных полицейских. Деньги могли бы использоваться для нужд полицейских. Текст просьбы для пожертвований был составлен таким образом, чтобы подчеркнуть, что полиция Нью-Йорка честно служила людям и в данный момент нуждается в финансовой помощи и может рассчитывать на пожертвования людей, дабы сохранить свою целостность и существование.
  Роберт заверил Вацлава, что тот заработает большие деньги и что если даже вначале у него будут неудачи в получении пожертвований, но он непременно преуспеет в умении убедить народ поделиться небольшой долей их дохода с нуждающимися в материальной помощи отставными полицейскими. Он привёл ему многочисленные примеры успешных служащих его офиса, которые годами работали для его небольшой компании.
  В пяти небольших комнатах, двери которых были открыты в узкий длинный коридор, сидело по одному человеку, то есть пять человек, названивающих потенциальным жертвователям, имена которых немедленно заносились на карточку и вставлялись в ролодекс (rolodex - это вращающийся каталог с карточками, используемыми для хранения контактной информации). Роберт инструктировал новичков в шестой комнате в конце коридора. В течение двухнедельного пребывания Вацлава у Роберта в качестве стажёра новички, купившиеся на лёгкий заработок, ежедневно приходили и пробовали себя в этой деятельности. Каждый горел соблазном заработать больше денег, но после многочисленных усилий убедить людей стать жертводателями стажёры получали лишь отказы, и новички не появлялись на следующий день. Вацлав всё ещё оставался у Роберта, который убеждал его не отступать, а продолжать звонки. Во время минутных перерывов он рассказывал ему ужасные истории об убийстве его жён и тяжкой службе в полиции.
  Люди отказывали в денежных пожертвованиях или по причине бедности, или из-за долгов, а один американец даже с издёвкой спросил его: "Неужели наша доблестная нью-йоркская полиция так беспомощна, что не могла найти американца для обзванивания с просьбой о благотворительности, а это делает для них иностранец?" Роберт был возле Вацлава, когда тот американец насмехался над нью-йоркской полицией; Вацлав передал Роберту трубку. Тот выругался нецензурными словами: "That stingy a...e is j...g off" ("Эта скупая..."). Роберт сделал несколько непристойных жестикуляций. За две недели, работая у Роберта, Вацлав не заработал ни цента. Он предупредил меня никогда не пробовать работать в сомнительных организациях, за что я был ему благодарен, потому что в Нью-Йорке сплошь и рядом множество сомнительных предложений от компаний, не брезговавших ничем ради лёгкой наживы.
  
  
  
  ______Глава 38. О некоторых американских обычаях. Другие эпизоды 1992 года__
  
  
  
  Вы можете быть раздражены, возмущены, в отчаянии, но вы не в состоянии изменить эти обычаи, которые стали традицией американского образа жизни. Предположим, вы ищете работу. Вы приходите в разные агентства, офисы, магазины и компании, чтобы заполнить заявление для устройства на работу. Вас внимательно выслушают, дадут бланк заявления, иногда даже вам помогут заполнить этот бланк и вежливо пообещают связаться с вами по телефону или электронной почте. Как правило, вам никогда не звонят из тех мест, куда вы обращались, или присылают ободряющее письмо, но не приглашают на работу. Вам чаще всего присылают вежливый отказ с массой благодарностей, что вас интересовало именно это учреждение или компания, что вы остановили свой выбор на них. Обычно они обещают сохранить ваши данные в файле или иметь вас в виду. В результате вы чувствуете, что над вами смеются; вы беспомощны. Когда ваше чувство беспомощности усугубляется какими-либо другими неудачами, скажем, бюрократией правительственных властей, вы начинаете писать письма в высшие инстанции, стараясь найти защиту. Снова вам присылают множество писем, в которых указано, что на вашу просьбу обратили должное внимание, но вам не помогли и вы никогда не узнаете, была ли переписка между вышестоящими и нижестоящими инстанциями.
  Ничто не гарантировано, когда у вас имеется малейшая возможность получить что-либо желаемое: всегда существуют оговорки, предварительные условия, уклончивые ответы.
  
  Специального упоминания заслуживает ненужная рекламная почта. Ежедневно почтовые ящики забиты ею. Вам предлагают пищу всяких кухонь, фитнес-клубы, стрижки, средства перевозок и т.д. Хотя эта ненужная почта и раздражает вас, она, тем не менее, продолжает поступать, и вам ничего не остается делать, как швырять её в мусорные баки. У многих агентств, о которых у вас нет никакого представлении, есть ваш адрес, номер телефона и даже фамилия. Они звонят вам, шлют письма, приглашают вас на всякие с ними сделки. Они назойливы, энергичны в своих намерениях, потому что их основная цель - потрясти ваш карман, чтобы получить ваши деньги. Телефонные компании - настоящая чума. Они обещают вам массу преимуществ перейти от одной компании якобы к более выгодной другой, присылают вам чеки на получение шестидесяти, семидесяти, восьмидесяти долларов. Они надоедают вам звонками. Они как бы преследуют вас. Вы говорите: "Нет", а через некоторое время они, разыскав вашу фамилию в "Белых страницах", опять беспокоят вас. Вы негодуете на них в душе, просите их оставить вас в покое, но они опять за своё, то есть ничто не помогает.
  Несколько слов о вымогательствах, которым вы подвергаетесь. Некоторые компании или учреждения начинают просить у вас деньги. Они просят пожертвовать им любую сумму денег, иногда первоначальная сумма может исчисляться пятью или десятью долларами, так что если вы отказываетесь пожертвовать эту сумму, вы чувствуете себя мелочным человеком. Просителями могут быть полицейские, офисы парков, церкви, газеты. Все хотят получить ваши деньги, все хотят вашей материальной поддержки, но никто ничего не предлагает вам. Если же что-то могут предложить - то это окажется ничего не значащая вещь (a snowball in winter - снежок зимой).
  Американцы без конца судятся. Они ведут тяжбы с компаниями, больницами, владельцами домов, армией, флотом, президентом. Иногда можно прочитать факт сексуального домогательства тридцатилетней давности, который вдруг всплывает на страницах прессы или в эфире. Историям придают пикантность всевозможных сплетен. Существуют репортёры, специализирующиеся на сплетнях. Они смакуют истории о знаменитостях, перемешивая правду и ложь, репортёры-сплетники обнажают самые интимные стороны жизни знаменитых людей, находя, кажется, в этом удовольствие.
  Что касается больниц и клиник, возможно, судебные процессы против них справедливы. Многие врачи проявляют невнимание к своему пациенту. Некоторые из них нечестны и беспринципны. Там, где можно пустячную проблему устранить рутинным лечением, они предложат вам хирургическое вмешательство или химиотерапию, что может ухудшить физическое состояние пациента и привести к серьёзным последствиям. Так что перед визитом к врачу подумайте, стоит ли это делать. Несомненно, в США есть много опытных и хороших врачей, но их интересуют состоятельные пациенты, которые могут оплатить дорогостоящее лечение и госпитализацию. Если же вы бедняк, вам может быть назначен любой врач, и лишь удача поможет вам в выздоровлении. Так что делайте всё возможное, чтобы сохранить своё здоровье (примечание Игоря от 19 ноября 2015 года: всё, написанное о некоторых американских обычаях, удивляло Игоря в начале 90-х годов прошлого века, но когда он вернулся на Родину в апреле 2002 года, он стал свидетелем некоторых аналогичных явлений и у себя на Родине: изобилие ненужной корреспонденции в почтовых ящиках, беспринципность и нечестность некоторых клиник, которые в основном стремятся к наживе, и многое другое).
  
  Отдельного внимания заслуживает тенденция американцев упрощать орфографию некоторых слов, допуская вольности в написании английских слов: используя "U" вместо "You", "Thru" вместо "Through", "Lite" вместо "Light", "Nite" вместо "Night", "X-mas" вместо "Christmas". Особенно эта тенденция наблюдается в компьютерном жаргоне.
  =============================================================
  15 января 1992 года. Один из церковных служителей Троицкой церкви мексиканского происхождения предложил для меня встречу с администрацией Мексиканского театра возле Диленси-стрит на предмет устройства меня ночным сторожем театра. До встречи с администрацией театра я решил сам посмотреть, что представляет собой место, где стоял театр. Когда я увидел запущенное здание с разбитыми окнами, которые были заткнуты мешками с соломой, я понял, какой опасности я мог подвергнуть свою жизнь, будучи убитым или повешенным ночью бандитами, которые могли проникнуть в здание через разбитые окна. Никакой встречи с администрацией Мексиканского театра не состоялось.
  ===========================================================
  15 марта 1992 года. Я начал работать у молодого американца бразильского происхождения по имени Элтон. У него четыре точки по продаже книг. Американцы любят читать книги и обсуждать их содержание друг с другом и даже иногда со мной. Элтон как-то позавидовал, что я получил высшее образование. "А у меня всего четыре класса образования, - сказал он. - Мои родители-бедняки не могли дать мне образования, и я вынужден был в США работать чистильщиком обуви. А сейчас у меня два мини-автобуса, квартира и достаточно денег, чтобы открыть свой книжный магазин".
  ==========================================================
  12 июля 1992 год. Непоправимая потеря.
  
  Самое худшее, что случилось со мной при торговле книгами Моисея Гольдштейна, - это потеря позолоченных именных часов со словами главкома ГСВГ "За мужество и отвагу, проявленные при исполнении служебных обязанностей". Часы находились в нагрудном кармане тенниски. К концу дня начался дождь, и я старался уложить все книги в сорок коробок и поставить все коробки под столы, чтобы не замочить книги. В лихорадочной спешке я совершенно забыл про часы и вспомнил про них, когда уехал. Для человека, который нашёл часы, они не представляли ценности, а для меня они были сокровищем с неизгладимой памятью о трагедии, которая развернулась в маленьком немецком городке Зальцведеле в канун Рождества 1967 года.
  =============================================================
  
  12 октября 1992 года. Праздничный приём.
  
  Уин пришёл на кухню, где я чистил отстойник для жира (специально вмонтированный в пол железный кессон с тяжёлой металлической крышкой для производственных жиров после приготовления пищи). "Игорь, на 241 Уотер-стрит, в Морском церковном институте Нью-Йорка и Нью-Джерси завтра состоится праздничный приём морской делегации с Украины. Нас пригласили, так что, я думаю, тебе будет интересно пойти со мной туда. Мы отправимся туда сразу же после собрания". Я спросил Уина: "Каковы будут мои функции? Надо ли будет мне что-либо переводить для вас?" Уин ответил: "Там будут переводчики. Вы будете гостем".
  На следующий день мы отправились на 241 Уотер-стрит. Уин взял с собой церковную одежду и подарки от Троицкой церкви. Я надел на себя костюм, это был первый раз, когда я в США надел костюм.
  В гардеробе Уин переоделся в чёрную церковную одежду для религиозной церемонии, которая должна была предшествовать официальным выступлениям офицеров и торжественному ужину. Официальный приём начался с шествия священников к сцене, где они образовали хор, который пропел гимны и религиозные песни. После завершения религиозной части все были приглашены на второй этаж, где началась следующая часть программы, а именно приветствие делегации и выступления. Из речей представителей американской и украинской сторон я узнал, что в Морском церковном институте установилась традиция принимать делегации моряков из России или с Украины в соответствии с планом института.
  Третья часть приёма была неофициальной: шведский стол. По обеим сторонам зала установили два ряда столов. Алкогольные напитки стояли на двух специальных столах в конце зала, безалкогольные напитки официанты подносили каждому на подносе. Пища на столах была изысканной и разных кухонь: французской, немецкой, русской, украинской, китайской, японской и прочих.
  Уин и я были всегда рядом друг с другом. К Уину подходили знакомые, которые спрашивали его об их совместных друзьях или общих знакомых. К нам также подходили русские и украинские морские офицеры, которых нам представляли их американские коллеги. Некоторые американские офицеры были преподавателями в мореходных училищах США, а один из них, американский морской офицер-преподаватель привёл с собой троих курсантов-украинцев из Новороссийска, которые были посланы на учёбу из Новороссийска в Нью-Йорк и учились там на третьем курсе. Курсанты были стеснительные, они практически не говорили, но когда им задавали вопросы по-английски, они показывали великолепное знание английского языка с превосходным американским произношением. Американский морской офицер был их наставником и отвечал за их подготовку и поведение. Он хохотал, когда рассказывал нам, как эти три курсанта готовились к отпускам, набивая свои чемоданы футболками и джинсами. Для меня, кто знал о скудости красивой одежды в России в те времена, было абсолютно понятна запасливость этих курсантов.
  Офицеры из России, которые подходили к нам поговорить, выразили свою озабоченность ситуацией в России, а также предчувствие, что в России может произойти государственный переворот или начаться гражданская война.
  Я ушёл из Морского церковного института в восемь часов вечера, пробыв на церемонии три часа.
  
  
  
  ______________________Глава 39. Вера и Лиза_________________________
  
  
  
  26 декабря 1992 года. Вечером в Нью-Йорк прилетела Вера. Я встретил её с огромным букетом роз, её любимых цветов. Сейчас мы дома. Она выглядит стройной, немного измождённой. Вера очень похудела.
  26 декабря 1992 года - 30 января 1993 года. Большую часть времени мы проводим в Джон Хьюс Хаусе, где Вера старается помочь мне в уборке помещения, хотя мне это и не нужно, тем более что она постоянно выражает своё огорчение: "Я смотрю на тебя, и моё сердце обливается кровью, что ты выполняешь такую грязную работу". Вера упрекала меня в том, что я так надолго оставил её, уехав в США; плача, она спросила: "Что я плохого сделала тебе, что ты бросил меня и не хочешь возвращаться? Ты более года здесь, нам уже пора быть вместе".
  В один из вечеров мы пригласили Линду, которая высылала приглашения и документ финансовой поддержки для Веры, Лизы и Наташи (affidavit of support). Она пришла вместе с двадцатичетырёхлетней сестрой Таку, которая ждала в течение десяти лет разрешение на постоянное проживание в США.
  
  30 января 1993 года. Я проводил Веру в Россию. Она медленно двигалась к выходу на посадку, глядя на меня глазами, полными слёз, махнув мне на прощание. Она исчезла. Я снова оказался на свободе, но в одиночестве. Одиночество и свобода или тесные семейные узы - что же лучше для меня?
  
  6 февраля 1993 года. К моему большому счастью, ко мне в гости прилетела моя старшая дочь Лиза, которая пробудет у меня месяц. В отличие от Веры, которая равнодушно отнеслась к перелёту из России в США и никак не реагировала на резкое отличие американского образа жизни от российского, Лиза была полна впечатлений и эмоций, как от полёта, так и от Нью-Йорка и его жителей. Возможно, это объясняется их разницей в возрасте - Вере стукнуло пятьдесят три года, а Лизе исполнилось тридцать лет, - а возможно, разным восприятием этого мира.
  Перелёт показался Лизе очень длинным с двумя пересадками - в Ирландии и Канаде.
  Когда самолёт приземлялся в Нью-Йорке, он весь трясся, и обшивка самолёта, казалось Лизе, трещала по швам. При выходе пассажиров из самолёта через коридор, соединяющий самолёт со зданием аэропорта, Лизу поразили на выходе полицейские с автоматами, которые разделяли прилетевших по категориям: беженцы - налево, иммигранты - направо, остальные - прямо.
  Внутреннее убранство здания аэропорта ошеломило Лизу своим величием и красотой. Всё было выполнено в сочетании синего велюра и никеля.
  Персонал состоял в основном из чернокожих служащих.
  
  Лизе понравилась моя квартира-студия на семнадцатом этаже на 341 Ист70-стрит, из окна которой вечерами она любовалась каскадами разноэтажных небоскрёбов в виде огромного массива с разными красочными иллюминациями, устремлёнными в ночное небо. Красоту иллюминации дополняли огни вертолётов, бесконечно курсировавших в звёздном небе над Нью-Йорком. Всё время пребывания Лизы у меня ночное небо было звёздным.
  
  
  Лиза обратила внимание, что на окнах домов напротив нашего здания ни у кого не было штор, и всё было видно, что происходит в квартирах напротив.
  Ей также бросилось в глаза постоянное присутствие котов или кошек в витринах магазинов, которые отличались от российских кошек тем, что казались искусственными. Присмотревшись, видишь, что это живые создания.
  Лиза удивлялась тому, что американцы, не общаясь с ней, сразу же видели в ней русского человека и, произнеся: "Oh, Russian", вежливо улыбались.
  За месяц пребывания в Нью-Йорке Лиза нигде не видела ни одного пьяного человека.
  
  13 февраля 1993 года. Неожиданно Лиза заболела. Сегодня рано утром она проснулась с сильным головокружением, сердцебиением и нехваткой воздуха. Она шла по стенке и спросила меня: "Папа, как ты? Мы не могли отравиться газом?" Почему-то это первое, что ей пришло в голову. Я был в порядке. Она села к открытому окну, тяжело дыша, лицо её было бледное. Я вызвал скорую помощь и эскортировал дочь в больницу Нью-Йорка (New-York Hospital Cornell Medical Center), расположенную рядом с 341 Ист 70-стрит и Первой авеню, где я живу. Меня удивило, как повели себя медики скорой помощи. В их обязанности, оказывается, входит только транспортировка больного. Они не оказали никакой помощи, не измерили давления, не сделали кардиограмму. В России пациенту окажут немедленную помощь ещё на дому, после элементарного обследования, сделают укол, даже до госпитализации. В США негодная практика - держать пациента в плохом физическом состоянии долгое время в приёмном отделении до оказания первой помощи, люди ждут часами, если вы не истекаете кровью. Но если у вас небольшое кровотечение, например, из пальца, то медсестра не отправит вас сразу к врачу, пока она не закончит вводить в компьютер сведения о предыдущих заболеваниях, о ваших родителях, и прародителях. Порядок поступления существенно отличается от российского. В наших больницах пациенту сразу возьмут кровь, сделают рентген, УЗИ, кардиограмму, измерят давление, если надо, возьмут кровь на сахар, параллельно пациент оформляется. В США же будешь ждать медицинской помощи часами. Мы, по всей вероятности, ждали оказание помощи в течение двух часов, и Лизе даже не поставили никакого диагноза, разве что исключили беременность. Было много ненужной суеты. Медсёстры приходили и уходили, возможно, это были и не медсёстры, а студенты-практиканты. Приходили также волонтёры, которых я ошибочно принимал за медсестёр, а они мне отвечали, что они никакого отношения к медицине не имеют. Тогда какого лешего они крутятся возле пациентов? Врач, который, наконец, осмотрел Лизу, даже не измерив давления, ничего путного мне не сказал, что с Лизой. После пустого трёхчасового пребывания в комнате неотложной помощи Лиза попросилась домой. Нас отпустили и при необходимости пригласили снова прийти в больницу. После отъезда Лизы на Родину мне пришёл счёт из больницы на сумму одна тысяча пятьсот долларов "за оказание медицинских услуг".
  Аналогичный случай медицинского обслуживания в США описан в учебнике "Fluent English. Аудиокурс. Суперпродвинутый уровень" под редакцией Кристофера Варнаша. Москва, 1-е издание, 2008 год, страницы 290-291.
  
  26 февраля 1993 года Сегодня у меня выходной день. Мы с Лизой решили посетить Всемирный торговый центр, погулять там в скверике и зайти внутрь одного из зданий. Наши планы поменялись, и мы посетили музей Гуггенхайма. Когда мы вернулись домой, включив телевизор, увидели в новостях, что во Всемирном торговом центре в одной из башен-близнецов был совершён теракт. Испуганные люди с закопчёнными лицами гуськом выходили из дверей цокольного этажа. В новостях сообщалось о взрыве заминированного грузовика в подземном гараже, были погибшие и много раненых.
  
  6 марта 1993 года. Визит Лизы закончен. Наше времяпрепровождение проходило почти по тому же сценарию, как с Верой, за исключением поездки с Лизой в Хобокен, штат Нью-Джерси, и осмотра ею достопримечательностей Нью-Йорка, которое было организовано по инициативе Ибрагима на его легковой машине. Он пригласил Лизу в кинотеатр посмотреть американский фильм "Живые", который произвёл на неё большое впечатление. Ибрагим вёл себя непринуждённо и раскованно, в отличие от стеснительной Лизы. В кинозале он откинулся назад на сиденье, а ноги закинул на спинку переднего сиденья, так как впереди никто не сидел. После он пригласил Лизу в пиццерию, но она отказалась. Ибрагим организовал обзор вечернего Манхэттена со стороны Бруклинского моста. Эту необыкновенную панораму Лиза запомнит на всю жизнь.
  
   Я проводил Лизу к турникету, вернулся в зал ожидания аэропорта и начал смотреть из окна зала, как самолёт готовился к взлёту. Когда я провожал Веру, я не догадался дождаться взлёта самолёта. Была задержка с взлётом самолёта из-за некоей Носовой, которая отсутствовала на борту самолёта, и её имя произносили раз пятнадцать; её так и не нашли. Когда Лиза уже была на борту, самолёт целый час стоял на лётном поле: грузили какие-то тяжёлые ящики со стеклом, потом передние колёса самолёта толкали специальным механизмом, чтобы сдвинуть самолёт с места, потом самолёт далеко тянули буксиром, и он стоял некоторое время на лётном поле. Через час самолёт взлетел. Из противоположного окна зала я видел, как самолёт набирает скорость. Колёса оторвались от земли, и через минуту самолёт превратился в крошечную точку в небе. Жена и старшая дочь навестили меня в США, а моей младшей дочери Генеральное консульство США в Санкт-Петербурге отказывало семь раз в выдаче гостевой визы, так что в те годы ей так и не удалось побывать у отца.
  
  
  Глава 40. Празднование Дня Пуэрто-Рико. Другие эпизоды 1993-1995 годов
  
  
  
  9 июня 1993 года. Я участвовал в демонстрации перед ратушей за спасение кратковременных приютов. Держа плакат над головой, я кричал с другими: "Позор Динкинсу! Позор городскому совету!" Когда толпа бездомных из Джон Хьюс Хауса с транспарантами и плакатами в руках, с печальными лицами приблизилась к забору, за который нам не разрешалось переступать, моё сердце было охвачено чувством жалости к бездомным: они же нуждаются в приюте, уязвимые люди!
  13 июня 1993 года. Сегодня ньюйоркцы празднуют День Пуэрто-Рико. Тысячи людей шествуют вдоль Пятой авеню. Стена полицейских отделяет тех, кто участвует в параде, от зевак, которые или стоят, или движутся между стеной полицейских и забором Центрального парка. Я протискиваюсь через толпу к южной части Центрального парка. Беспорядочная толпа не даёт мне вырваться из её плена. Наконец, моему взору открывается проблеск света передо мной, и через минуту я уже выскакиваю из этой массы людей. Но мою радость омрачает сцена, разворачивающаяся возле меня: шайка пятнадцатилетних подростков окружила своего сверстника и приготовилась избивать его. Никто не обращает внимания на эту шайку, я посмотрел вокруг, надеясь увидеть рядом полицейских, которые могли бы защитить бедного парнишку. Как почти всегда бывает, вокруг не оказывается полицейского, который так нужен. Вдруг меня прижала к забору новая толпа людей, которые были отодвинуты полицейскими кордона, и я потерял из вида назревавшую драку. В заборе, к которому я был притиснут, зияла брешь, через которую некоторые люди проскальзывали в парк. Я тоже проскользнул через эту брешь и через парк пошёл домой.
  19 мая 1994 года. Сегодня умерла Жаклин Кеннеди Онассис. Ей было всего шестьдесят четыре года.
  ============================================================
  26 мая 1994 года. Я послал Джону Кеннеди - младшему и его сестре Каролине письмо с соболезнованиями по поводу смерти их матери. От них пришёл ответ 23 августа 1994 года: "Caroline Kennedy and John Kennedy thank you for your kind expression of symparthy" ("Каролина Кеннеди и Джон Кеннеди благодарят Вас за Ваше доброе выражение сочувствия").
  ===========================================================
  19 ноября 1994 года. Я сдал TOEFL-тест. (Test of English as a Foreign Language). Я готовился к нему самостоятельно по пособиям и набрал пятьсот двадцать три балла.
  20 декабря 1994 года. По результатам теста TOЕFL я мог бы поступать во многие колледжи Нью-Йорка, но мой поезд давно уже ушёл, хотя в США люди поступают учиться и в восемьдесят лет. Я не собираюсь оставаться здесь навсегда. Хотя и жалко расставаться с Америкой, но, взвесив за и против, я всё-таки настроен уехать отсюда к своим родным жене, дочерям и внучкам. Часто во сне я вижу, как самолётом, а чаще пароходом я возвращаюсь в Нью-Йорк, и это меня радует: ведь если я уеду отсюда - возврата мне нет. С другой стороны, я не могу себе представить умереть на чужбине, где мои дети не смогут сказать мне последнее "Прощай!". Так что нет, нет, я здесь временный человек, и я обязательно уеду на Родину, когда? Пока окончательно не решил.
  ============================================================
  31 декабря 1994 года. Несколько слов о живущих на данный момент в Джон Хьюс Хаусе клиентах, многие из которых понимают чувство юмора. Я помню раскаты хохота, когда однажды Крис Паймбл спросил клиента-гея: "Бобби, как твоя сексуальная жизнь?", на что тот серьёзно задал ему встречный вопрос: "А что бы вы могли мне предложить?"
  Другой эпизод коллективного смеха был вызван ответом клиента на вопрос: "Эл, почему ты не любишь ездить в ночлежку Вашингтон-сквер?" - "Я не хочу, подобно мертвому, дрожать в холодной кровати", - ответил Эл. Все знали, что в ночлежке Вашингтон-сквер узкие, как гробы, кровати и холодные батареи, требовавшие ремонта в комнате. Зимой там была очень низкая температура.
  =========================================================
  27 марта 1995 года. Сегодня вечером в бельевую пришёл Вэл Эдвардз и стал плакать по поводу словесной атаки, которую ему устроил один из клиентов. Вэл - хороший парень, трудолюбивый, но у него очень плохая привычка: пристально смотреть на людей. Это очень многих раздражает. Огромного роста молодой человек, он, как ребёнок, размазывал слёзы большими грязными руками по щекам (Вэл занимался уборкой помещения). Мне стало жаль парня. Я усадил его за свой рабочий стол, поставил перед ним чашку чая и стал успокаивать его, от чего он стал плакать ещё больше. К счастью, в бельевой оказался Пелтен Браян, весёлый клиент, в руках у которого было игрушечное пианино с белыми клавишами. При нажатии на клавиши слышны были попискивающие звуки. Пелтен протянул пианино Вэлу и предложил ему: "Сыграй на этом пианино, и через минуту у тебя будет отличное настроение". Вэл, потягивая чай и жуя печенье одной рукой, другой стал нажимать на клавиши игрушечного пианино. Запищала мелодия и послышались слова песенки на немецком языке: "Ach, du lieber Augustin..." ("Ах, мой милый Августин...") Через минуту Вэл заулыбался, а потом стал смеяться. Он сказал, что его нервная система очень лабильная, расшатана. Парень много лет отсидел в тюрьме за торговлю наркотиками. Вэл - мягкий по характеру человек, и его обижают другие клиенты.
  ============================================================
  1 мая 1995 года. Я получил письмо из медицинского учреждения "Один на один" с приглашением к ним на ориентацию для работы с умственно больными людьми. Год назад я сдавал там тест, тогда меня они не взяли, а сейчас у меня нет желания у них работать. Я стоял ранним утром возле того медицинского учреждения на 14-стрит Манхэттена, и передо мной проходила вереница очень маленьких ростом людей, весьма странной внешности, одеты и обуты они были таким образом, что их обувь и одежда отпугивали меня. Явно это были слабоумные или крайне умственно отсталые создания. Но почему они так гротескно одеты?
  =============================================================
  20 июня 1995 года. В бельевой в воздухе витает зловонный запах, возможно, где-то за коробками разлагается сдохшая крыса. Крысы бегают над головой по металлическим перекладинам и трубам, сражаясь друг с другом и свешивая свои хвосты. Они смотрят на меня со всех сторон. Тараканы и водяные жуки ползают повсюду. Дезинфекторы приходят довольно часто, но побеждают паразиты. Условия для работы у меня довольно плохие: испарения химикатов, моющих средств, отбеливателя; холод зимой и духота летом, нет кондиционера воздуха, выхлопная труба сушилки выплёвывает горячий воздух и ворсинки от белья и полотенец. На мою просьбу установить и вывести выхлопную трубу наружу Уин сказал, что это будет противоречить правилам пожарной безопасности и отдел противопожарной безопасности не даст на это разрешение. Единственным утешением для меня осталось, что лучше работать под крышей над головой, чем на улице, как это делают русские уличные торговцы книгами или конфетами. Некоторые из них в России работали банковскими служащими или учителями. Время от времени я вижу русских в метро, они играют на аккордеонах или баянах российские мелодии, но я никогда не слышал их поющими там русские песни.
  ============================================================
  28 июня 1995 года. Однажды я хотел вести запись моих снов в Америке, но потом я отказался от этой идеи, так как бремя на мой ум и память будет усугублять мои чувства и настроение. Так что пока я решил, что лучшим для меня является запись своих мыслей в виде мемуаров, вести дневник и записывать впечатления по-английски, совершенствуя его, и если представится возможность, отредактировать записи носителем английского языка и экспертом в редактировании. Для меня не будет трудным передать изложенное на русском языке, хотя отчасти я сомневаюсь, будет ли для русского читателя вдохновляющим и захватывающим то, что вышло из-под моего пера. Жизнь некоторых клиентов весьма интересная, но не все хотят, чтобы посторонние знали об их личном, тем более в письменном виде, так что я пишу для публикации то, на что имею личное разрешение описываемого в моей повести человека. Однажды мне в руки попался толстенный дневник бездомной женщины, в котором она описывает свою жизнь в таких ярких красках и так эмоционально, что если бы её дневник был опубликован, я уверен, что интерес к написанному был бы неисчерпаемым. Я пытался определить, кому принадлежит этот дневник, чтобы вернуть его владелице, но так и не узнал. Я не хотел никому его показывать, потому что считал, что всё сокровенное в нём не принадлежало огласке. Я его просто сжёг, так как считал, что я не имею никакого права держать его при себе.
  
  
  
  Глава 41. Завтрак мужчин Первой церкви союза христиан и миссионеров____________________________________
  
  
  22 июня 1995 года. Сегодня я посетил завтрак мужчин Первой церкви союза христиан и миссионеров. Всё было очень скучно. Некий Габриель спросил, верю ли я в Христа. Я сказал ему, что я обожаю Христа и восхищаюсь Христом вообще и в частности в картине "Последняя вечеря", написанной Леонардо да Винчи, репродукция которой висит в моей квартире, но я признался ему, что нахожусь в поисках своей религиозной позиции. Он с готовностью предложил включить меня в кампанию "Евангельский взрыв" (Evangelic Explosion) и организовать встречи у меня дома с некоторыми прихожанами Первой церкви союза христиан и миссионеров, от которых я с благодарностью отказался: не могу представить, чтобы кто-то вторгался в мою личную жизнь. Я хочу посещать их церковь как гость, но не как член их прихода.
  22 июля 1995 года. Габриель спросил меня о моём впечатлении от завтрака мужчин. Я сказал, что он мне понравился (это была явная ложь), но считаю, что их требования к членам прихода слишком строгие. "В каком смысле?" - спросил он. "В том смысле, что считать грехом", - ответил я. Он начал перечислять мне примеры греховности. К его примерам я сразу же мог добавить мою ложь о хорошем впечатлении о завтраке. Самое лучшее для меня - не вступать с ними ни в какие диспуты, просто посещать их службы и вносить мои скромные пожертвования.
  
  
  
  _____________________Глава 42. Поездка в Линдхорст___________________
  
  
  
  7 августа 1995 года. Я на каникулах. Клиент Алехандро Аугустино неоднократно советовал мне проехать как-нибудь в маленький городок и посмотреть провинциальную жизнь там. Я решил поездом отправиться в Линдхорст, штат Нью-Джерси, и вернуться назад на второй день, заночевав в гостинице. Впервые в этой стране я воспользовался поездом. Пассажирские вагоны очень длинные и сильно отличаются от русских и немецких. Я выглянул из окна, и моему взору открылись пейзажи местности. От Хобокена до Линдхорста всего было две остановки, а добраться до места назначения можно было всего за шестнадцать минут. Поскольку поезд отправлялся через час, мне пришлось сидеть на станции Хобокена. Постепенно я изучил все важные точки зала ожидания. По пути в Линдхорст я любовался чудесным деревенским пейзажем. В Линдхорсте мне какой-то прохожий сказал, как добраться до ближайшей гостиницы, но я ещё спросил двоих человек о дороге к гостинице. Путь был очень простой, ориентирами оказались три светофора, от которых я свернул вправо и направился напрямую. Справа от меня располагалось кладбище, но у меня не было времени взглянуть на него, как я обычно делал в России, бродя в задумчивости по кладбищам. Дорога показалась мне довольно длинной, протяжённостью километра четыре. Собственно, это была автострада с тремя полосами, две из которых использовались в одном направлении, а по третьей двигались легковые автомобили и фуры в противоположную сторону. Вдоль некоторой части автострады не было мостовой, и я боялся быть сбит машиной или другим видом транспорта. Солнце нещадно палило, и вдоль автострады не было абсолютно никаких деревьев, чтобы своей тенью они могли защитить мои кожу и голову. Мне следовало бы взять с собой плеер, но и так было тоже неплохо: я обследовал путь к гостинице. Я перекусил в сторонке от шоссе возле кладбища. В Линдхорсте я побродил по улицам и хотел найти кинотеатр, но жители Линдхорста отговорили меня от похода в кинотеатр в их городке, так как там меня могли ограбить и даже убить, особенно чужого для их места человека. Я подошёл к железнодорожной станции, чтобы узнать расписание движения поездов обратно на следующий день. Железнодорожная станция Линдхорста выглядела как мрачноватая, одиночная, унылая деревянная хибарка с забитыми досками окнами и дверью. Хибарка стояла на приподнятой платформе, на которую можно было подняться по шаткой деревянной лестнице. Мириады мух кружились над двумя грязными мусорными ящиками и разбросанным хламом. Скамейки возле хибарки были покрыты слоем пыли и гнёздами паутины с застрявшими в ней мухами. Возле железной дороги лежало несколько ржавых рельсов, по которым не катился поезд в течение многих лет. Весь этот унылый пейзаж вовсе не вдохновлял меня на дальнейшее обследование местности возле железнодорожной хибарки, и я вернулся в гостиницу "Медоулэндз", где принял душ и поужинал.
  
  
  
  ____________Глава 43. Плюсы и минусы Нью-Йорка_______________
  
  
  
  28 мая 1997 года. Нью-Йорк является не только одним из красивых городов, но также одним из богатых. Об этом можно судить как по витринам магазинов, так и по интерьерам торговых мест. Богачи выбрасывают на улицу всё: дорогую мебель, одежду, обувь, кухонные принадлежности, осветительные приборы, телевизоры, радиоприёмники, компьютеры, сантехнику, книги, журналы и прочее. Если вы бедный человек, но у вас есть жильё, и если вы не брезгливый человек, чтобы пользоваться подержанными предметами, вы можете найти на улицах всё, что вам нужно в хозяйстве. Пища тоже выбрасывается в больших количествах на улицы.
  Предметы с улицы подбирают не только бедняки, но и обеспеченные люди, подъезжая на грузовиках и легковых машинах к горам выброшенных вещей. В Нью-Йорке надо знать места, где можно найти пищу, одежду, ночлег, душ. Существует список таких мест, в основном это церкви и приюты. Я слышал, что в США есть места, где люди голодают и могут умереть от голода. Это может случиться лишь с новичком в Нью-Йорке или с иностранцем, который не обратился в благотворительные организации, церкви или не получит совета для выживания от бывалых людей.
  1 июня 1997 года. О достопримечательностях Нью-Йорка у меня остались самые благоприятные впечатления; худшие же воспоминания остаются от преступлений в этом мегаполисе, от шума и суеты столицы мира, каким является Нью-Йорк, а также от ужасных сообщений в средствах массовой информации о гибели людей в лифтах и от злобных американских пит-бультерьеров. В течение пяти лет каждую ночь перед моим домом на 341 Ист 70-стрит что-то роют, санитарные грузовики разгружаются с таким скрежетом металла и ударами сбрасываемого металлолома, что кажется, происходят одновременно и буря, и землетрясение.
  2 июня 1997 года. Когда я вернусь на Родину, я расскажу об особенностях жизни ньюйоркцев, об их хороших и плохих обычаях, а также о поведении людей, которое я пока не могу объяснить. А может, лучше о них не судить, а просто повествовать о них. В вагонах метро или автобусах молодые люди не уступают место пожилым и женщинам. В России молодым людям пожилые сделали бы замечание. В Америке это не принято. Никого не укоряют за нарушение норм поведения в общественном месте, за употребление сквернословия, разбрасывание мусора, окурков. Сигнализация автомобильными гудками - частое явление. Хотя грабёж и распространён в Нью-Йорке, я часто видел, как люди считают деньги на улице или кладут их в бумажник и кошельки при прохожих. Мне всегда советовали бездомные клиенты Джон Хьюс Хауса иметь при себе десять - двадцать долларов в случае, если тебя встретят мелкие грабители или наркоманы. При отсутствии у тебя денег они от разочарования и злости могут убить тебя. Позже я даже прочитал в газете о двух друзьях, которых встретили двое наркоманов, отчаянно нуждавшихся в деньгах для наркотиков. У одного парня не было при себе денег, и они его пристрелили, а другой тотчас же отдал им сорок девять долларов, и они его не тронули.
  Американцы не отличаются такой вежливостью и приветливостью, как немцы. Жильцы моего здания почти никогда не здороваются, входя в лифт, и не говорят "До свидания" на прощание. Я не помню общего приветствия входящего в офис сослуживца сослуживцам Джон Хьюс Хауса.
  То, что удивляет меня, это магическая цифра девяносто девять центов. Американские торговцы никогда или крайне редко округляют цены. Вероятно, существует определённый смысл не округлять цен.
  Американские мужчины не наденут розовую, красную или малиновую рубашку, так как многие могут подумать о них, что они принадлежат к людям нетрадиционной сексуальной ориентации.
  К американским врачам и юристам ваш поход может стоить баснословных денег.
  Американская мечта в американском понимании этой фразы, а не в том упрощённом смысле, который ей придавал Игорь, далеко не у всех осуществлялась. Игорь читал в прессе о случаях, когда некоторые приехавшие в США после тщетных попыток устроить свою жизнь в Америке уходили из этой жизни, совершив самоубийства по разным причинам. Молодой мужчина, не принятый родственниками, выбросился вниз с восьмого этажа дома вместе с семилетней дочкой, которая, пытаясь его удержать, по инерции упала вместе с ним. К счастью, после многочисленных операций её жизнь была спасена и родственники из России забрали её на родину.
  Врач, пытавшийся после практики в американской клинике добиться лицензии на работу по своей специальности, не смог её получить и от отчаяния бросился в шахту лифта и погиб.
  Некий неудачливый иммигрант, получивший отказ быть депортированным за счёт оплаты его вылета из США американскими властями, выбросился вниз с самого высокого этажа здания Службы иммиграции и натурализации на 26 Федерал-Плаза в Нью-Йорке.
  Лишь единственный раз Игорь видел, как полицейские иммиграционной службы пришли за клиентом Джон Хьюс Хауса из ЮАР, надели на него наручники и увезли для депортации на его родину.
  Обычно подлежавшие депортации нелегалы годами жили в США. Многие были состоятельными, но не имели миллиона долларов, чтобы получить грин-карту. А с миллионом долларов даже артисты порнографических фильмов принимались на постоянное жительство в США. Несомненно, США с распростёртыми объятиями принимают на свою землю учёных, талантливых врачей, специалистов высшей квалификации.
  
  
  
  _____________Глава 44. Знаменательные события в Джон Хьюс Хаусе________
  
  
  
  15 мая 1997 года. Вчера я прошёлся по галерее флигеля дома Святой Маргариты на 49 Фултон-стрит, где выставлены картины и рисунки, выполненные нашими клиентами. Сначала я прочитал короткую информацию о Джон Хьюс Хаусе. Затем моё внимание привлекла миниатюрная книга для гостей, в которой сделаны записи о нашей выставке. Я начал обзор картин и рисунков, идя по часовой стрелке, читая краткую информацию о художниках и их картинах. Мне знакомы многие клиенты, картины которых выставлены наряду с их фотографиями и биографией. Тем не менее я об отдельных дополнительно узнал об их страсти к рисованию, о мрачных сторонах их жизни, стараясь понять их стремления. То, что я прочитал о наших клиентах, казалось вполне искренним, естественным, по-детски простым. Невольно я проникся чувством соучастия и симпатии к нашим художникам, которые выразили себя в картинах, рисунках и своих написанных исповедях. Ничто - ни неизлечимая болезнь, ни тюрьма, ни пристрастие к алкоголю и наркотикам - не могло остановить, убить их страсть к рисованию, и эта страсть помогает им перенести тяжёлое бремя бездомности. Я записал в книге для гостей: "Прекрасные картины, прекрасные души".
  
  
  =============================================================
  7 июня 1997 года.
  После обзора картин и рисунков я вернулся в Джон Хьюс Хаус с очень хорошим впечатлением о выставке и начал размышлять, как было бы здорово, если бы кто-либо из прессы написал о наших художниках и их творениях. Те, кто был в бельевой, сомневались, что кого-то заинтересует такое незначительное событие, как наша выставка в доме Святой Маргариты на 49 Фултон-стрит (дом Святой Маргариты на 49 Фултон-стрит - это дом для престарелых). Какое счастье я испытываю сейчас, когда я читаю статью о нашей выставке не в "Дэйли Ньюс" или "Нью-Йорк пост", а в "Нью-Йорк Таймс". Статья Дэйвида Гонзалеса под заголовком "Painting His Way Out of a Corner" отражает смысл свободы искусства и кратко описывает стили и достоинства картин и рисунков художников Джон Хьюс Хауса. Для нас, работников этого приюта, наши художники - конкретные люди, с которыми мы общаемся, обмениваемся своим мнением, точкой зрения, обсуждаем проблемы, соглашаемся или не соглашаемся по тем или иным вопросам. Мы можем даже сказать об особенностях некоторых из них: Филлип Соломон наделён тонким чувством юмора и представляет собой великого комика; Ноуа Клемонс одержим увековечиванием своего имени повсюду: на стенах здания, где размещается Джон Хьюс Хаус, на мусорных баках, на каждой своей вещи; монгол Батсайхан Пурведжиин - прекрасный художник, великолепно владеет русским и английским языками, но предпочитает говорить со мной только по-русски. Знаменательными событиями в 1998 году явились первое ежегодное шоу талантов и мод Джон Хьюс Хауса летом 1998 года, весенний и летний выпуск газеты Джон Хьюс Хауса, а также десятинедельный летний муниципальный фестиваль "Русские ритмы", который проходил в Троицкой церкви. Фестиваль "Русских ритмов" на Бродвее начался 2 июня и закончился 3 сентября 1998 года. Джейн Брукс и Уэнди Уорлик дали мне десятидневную программу фестиваля. Джейн организовала мой обеденный перерыв на час дня, так чтобы я мог ходить на концерты во время своего обеденного перерыва, не отмечая компостером время ухода на обеденный перерыв и прихода после него.
  Шоу талантов и мод Джон Хьюс Хауса было потрясающим. Эмиль Сиконе открыл шоу как ведущий, затем стали появляться исполнители. Как один из клиентов написал в газете нашего приюта, исполнители отличились разнообразием талантов. Первая часть представления была посвящена показу мод. За месяц до шоу я выбрал одежду для дам и кавалеров, а также украшения и передал их Уэнди Уорлик, которая была координатором шоу. Вещи были разных стилей, так как они были пожертвованы людьми разных модных течений и эпох. Моделями были наши умственно больные клиенты, и их выходы были смешные, потому что они никогда раньше не выступали моделями. Их движения выглядели неуклюжими, многие модели казались грузными или поворачивались слишком быстро. Ведущий объявлял стили, и модели меняли друг друга. За моделями последовали таланты. Среди талантов выявились танцоры, певцы, декламаторы и музыканты. Меня больше всех поразил один из чтецов стихов по имени Райан Сэнд. У него была очень длинная поэма, которую он читал в весьма быстрой манере, постоянно размахивая левой рукой. В поэме звучали пессимистические ноты о молодом здоровом бездомном человеке, который вынужден был проводить своё время на улице и который чувствовал отверженность обществом, которого избегали богачи и от которого отказались родственники. Райан Сэнд в своей поэме жалуется на ненависть в этом мире и предсказывает ещё худшие времена без надежды на лучшее. Не получив никакой вузовской степени, считая себя ниже других в обществе, поверженный в депрессию, Райан ищет облегчения для своих душевных страданий в наркотиках и алкоголе. Он считает дни до двадцати девяти лет, чтобы осуществить своё намерение - умереть в этом возрасте. Поэт был чернокожим парнем двадцати двух лет, высоким, стройным, с большими чёрными глазами, очень красивым лицом и стеснительной улыбкой. Райана практически не было видно в приюте, он приходил в Джон Хьюс Хаус лишь без четверти одиннадцать вечера. Он ни с кем не общался; никто не знал, где он проводит дни. В приюте после принятия душа он надевал оранжевый халат и такого же цвета бандану. Поведение и манера держать себя создавали вокруг него некую харизму и загадку, как будто у него было многое сказать и показать, но его внутренние силы и воля сдерживали его от этого. Райан был очень спокойным, никогда не хвастался своим поэтическим талантом, и я даже не мог вообразить, что парень обладал такой хорошей памятью, чтобы декламировать поэму так быстро в течение добрых пятнадцати минут. После его выступления я оценил талант Райана и вслух предположил, что его торопливость в декламации поэмы и жестикуляция левой рукой были вызваны его стеснительностью. Молодой поэт усмехнулся на моё предположение и наградил меня широкой улыбкой. Райан покинул Джон Хьюс Хаус 1 сентября 1998 года. Его мать прислала ему деньги на билет в Детройт, и он уехал к ней.
  Первое ежегодное шоу талантов и мод Джон Хьюс Хауса закончилось исполнением Эмилем музыкального произведения П.И. Чайковского.
  Газеты Джон Хьюс Хауса выпускались ежемесячно и являлись своего рода форумом для клиентов и штата учреждения для самовыражения через поэзию, прозу и изобразительное искусство. Клиенты выражали свои чувства очень глубоко. Некая клиентка-женщина посвятила свою поэму своему покойному мужу, которого Бог создал ей для любви, и она готова была пойти в ад, чтобы быть рядом с ним.
  В прозе клиенты пишут о причинах своей бездомности и путях, как они планируют стать снова на верный путь. Газеты иллюстрировались рисунками клиентов, некоторые из которых были поистине произведениями искусства. Удивительно было то, что умственно отсталые клиенты создавали незабываемые рисунки и картины. В газетах было обилие рецептов, кроссвордов, викторин, загадок с ответами, игр. Также в газетах извещалось об оздоровительных мероприятиях, таких как утренняя зарядка, музыкальная терапия, походы, музыкальная и двигательная релаксация, а также мероприятия повседневной жизни: открытие собраний, заседания группы художников, заседания издательской группы, собрания по обмену жизненным опытом. Все вышеперечисленные мероприятия обогащали духовную жизнь клиентов. Множество повседневных проблем приюта поднимались и обсуждались на собраниях консультативного комитета Джон Хьюс Хауса, возглавляемого Кэнди Кларк. Среди прошедших через Джон Хьюс Хаус клиентов были не только представители разных возрастов, но люди разного умственного, культурного, образовательного, гигиенического уровня. Были клиенты, которые великолепно знали певцов и певиц, актёров и актрис любого периода; были знатоки музыки и живописи, истории и астрологии. Что касается гигиенического уровня, то он был разным: аккуратные и ухоженные клиенты, наряду с которыми встречались неопрятные, с растрепанными волосами, испускающие удушающий запах потных ног или подмышек. Чистоплотные клиенты требовали от администрации или меня немедленно отправлять грязнуль в душ. Нередки были случаи, когда кто-то из клиентов заносил в Джон Хьюс Хаус вшей, тогда объявлялась тревога по выявлению вшей. Персонал Джон Хьюс Хауса вовлекался в осмотр клиентов, их вещей и шкафчиков на предмет выявления паразитов. Вшивые клиенты проходили санобработку. Иногда в приют приходили такие грязные клиенты, что их прилипшие к телу одежду и носки к ногам приходилось с трудом отдирать.
  Образовательный уровень служащих Джон Хьюс Хауса был различен. Из тридцати пяти членов штата приюта десять человек обладали хорошими знаниями английской грамматики и орфографии. Остальные двадцать пять членов коллектива безуспешно барахтались в океане грамматических и лексических трудностей, не в состоянии отличить написание "there" (там) и "their" (их). Ежедневный журнал пестрил сотнями ошибок, но кто на них обращал внимание, если авторы записей были хорошими людьми и уважались администрацией? Так, например, хорошим человеком был Луи Ролдон, пуэрториканец, помощник учреждения (уборщик помещения). Кто виноват, что Луи был абсолютно неграмотный? Луи попросил меня проверить грамотность написания лишь двух слов на новогодней открытке для Кармен Лопез: "From Louis" (От Луи). Но вместо "From" он написал "Form". Я указал ему на ошибку, но он почему-то отказался правильно написать предлог. Зато Луи был незаменимым мастером-самоучкой по разборке, чистке и сборке компьютеров для Джон Хьюс Хауса. Десять грамотных сослуживцев могли бы стать соавторами книги о Джон Хьюс Хаусе. На одном из совещаний сотрудников я даже выдвинул предложение социальным работникам Джон Хьюс Хауса написать художественное или документальное произведение о бездомных.
  
  
  
  _____________________Глава 45. Грязные работы_______________________
  
  
  
  31 мая 1998 года. Если бы меня спросили, какие самые отвратительные для меня работы были в Джон Хьюс Хаусе, я бы выделил три из них.
  Первая. При должности помощника учреждения мне раз в неделю приходилось чистить отстойник для жира. Жарили ли курицу, рыбу или мясо, весь жир стекал по трубам в коллектор на полу кухни. Вся эта мерзкая липкая масса накапливалась за неделю, и мне приходилось собирать её в ведро и выносить вёдра в мусорных мешках на помойку. Когда выносили вёдра клиенты, они разливали жир на ступеньки по неосторожности, что в разное время привело к падению Барта и Джастина вниз по липким ступенькам, и эти социальные работники, летя вниз, в гневе выкрикивали крепкие нецензурные ругательства, которыми богат английский язык низкого стиля. Джастин даже сломал правую руку и месяц пробыл на больничном.
  Вторая. Как работнику комнаты заботы о клиентах (бельевая), мне, как никому, приходилось сталкиваться с таким скоплением обычных и лобковых вшей в клиентских вещах и полотенцах, что меня всего передёргивало. Только сознание того, что я помогаю бездомным, вдохновляло меня и вселяло чувство удовлетворения. Проходя однажды мимо связки полотенец, брошенных кем-то в корзину для грязных полотенец, подлежащих стирке, я хотел забрать их в бельевую для стирки, надев резиновые перчатки. Когда я склонился, чтобы забрать их, я содрогнулся, увидев сотни вшей, ползавших по полотенцам. Собрав полотенца в пластиковый мешок, я крепко завязал его и швырнул в мусорный бак. Под полотенцами лежала грязная одежда, тоже вся во вшах. Предыдущая смена дежурных служащих не проверила клиента, который принёс вшей. В тот же день объявился клиент, который признался, что именно он накануне поступил в наш приют и принёс вшей, которых подхватил в самодельной лачуге из коробок, в которой он спал несколько ночей с другими бездомными. Это был сорокалетний чернокожий клиент, хорошо одетый. Он начал плакать, потому что боялся никогда не избавиться от вшей, которые проникли ему под кожу, и его тело было покрыто шишками. Я дал ему специальный шампунь и проинструктировал его, как правильно его применить. Клиент обработал своё тело шампунем строго по инструкции. После душа новопришелец всё ещё был в параноидальном состоянии в страхе перед вшами. Он упорно утверждал, что вши сидят под шишками, и настоятельно попросил проверить его. Я проверил его тело и не увидел ни вшей, ни гнид. Мужчина стал нащупывать вшей под шишками и каждую секунду извлекал оттуда вошь и показывал мне. Он показал мне тридцать вшей, и все они, к счастью, были мёртвыми. Когда клиент убедился, что он был абсолютно чист, он почувствовал облегчение, заулыбался, стал шутить и сразу же присоединился к группе, моющей пол.
  Третья незабываемая грязная работа, которую мне приходилось выполнять в течение месячного косметического ремонта Джон Хьюс Хауса, была с конца апреля до конца мая 1998 года. Мне надо было за всеми убирать банки из-под красок, мыть щётки и кисточки, закрывать контейнеры для лаков, эмали, разбавителей краски. Все принадлежности для покраски бросались в бельевой. От этого всего хаоса и удушающих запахов красок, лаков, эмали, от пыли выравниваемых стен наждачной бумагой у меня раскалывалась голова. Уин заставил меня до блеска очистить четыре рельефных стальных порожка, из пустот которых вековая грязь никогда не выскабливалась, загрунтовать и покрасить входные двери приюта. За десять с лишним лет моего пребывания в Джон Хьюс Хаусе входная дверь в приют с улицы перекрашивалась в разные цвета - чёрный, коричневый, серый, фиолетовый, красный - пять раз. Когда Уин приказал мне покрасить дверь в фиолетовый цвет, я высказал своё мнение, что это ядовитый цвет, на что он с улыбкой полусерьёзно заметил: "Вы что, хотите увольнения?" Зато стены бельевой с момента моего появления в Джон Хьюс Хаусе и в течение всего моего пребывания в нём в качестве клиента и служащего оставались неизменного розового цвета. Когда я предложил Уину поменять цвет стен на мой любимый зелёный, Уин улыбнулся, а затем захохотал до слёз. Успокоившись, директор сказал: "Игорь, стены будут розовые". Я понял причину его хохота: в бельевой за много лет волонтёрствовали геи; в период ремонта 1998 года почти год тоже волонтёрствали геи Патрик Долби и Арнил. Очистка порожков внаклонку с аллергическим насморком от испарения красок, головной болью, с болью в спине, коленях и шее была тяжёлым физическим испытанием для меня.
  
  
  
  ________________________Глава 46. Церкви___________________________
  
  
  
  
  Когда Кен, волонтёрствуя в бельевой, спросил Игоря, какие церкви последний посетил в Нью-Йорке, Игорь предложил ему почитать записи о церквях, в которых он побывал. Вот что там было написано: "Никогда в жизни, нигде не видел Игорь такое большое количество церквей, храмов, соборов и часовен, как в Нью-Йорке. Из простого любопытства, как проходили службы в разных церквях, из какого состава были прихожане, Игорь начал ходить в разные церкви, чего он не делал в России. Он посещал церкви разных конфессий: христианские, лютеранские, евангелистские, католические и другие.
  Первая церковь, которую посетил Игорь и стал её регулярным посетителем, стала Троицкая церковь на Бродвее, напротив Уолл-стрит. Интерьер церкви с её строгой готической архитектурой, тонкими пилонами, витражными окнами и огромным алтарём очень впечатляет.
  Внутри ты чувствуешь себя изолированным от внешнего мира, в стенах этого божественного храма все твои мысли и устремления направлены к религии, Библии, самым близким родным и друзьям, так что Игорь имел возможность зажечь и поставить свечи там и поразмышлять. Троицкая церковь располагалась недалеко от Джон Хьюс Хауса, где остановился Игорь на второй день своего приезда в Нью-Йорк. Эта церковь была тёплым местом для бездомных, которые спали там на церковных скамьях, стоявших вдоль стен и посередине помещения, где некоторые из них читали Библию или книгу гимнов. Игорь даже хотел покреститься в Троицкой церкви, но передумал. Ему стало страшно перейти в другое вероисповедание, хотя он вообще не был крещён, так как во времена сталинизма родителям было запрещено крестить своих детей.
  Игоря поразили внешний и внутренний вид собора Святого Патрика. Огромные размеры и красота собора Святого Патрика ошеломляют человека и заставляют его представить себя песчинкой на фоне этого творения.
  Епископальная маленькая церковь на углу, или церковь Преображения, по-своему поразила Игоря: она была действительно маленькой и разделена на две части - маленькую, где священнослужитель готовился к службе, и большую - для прихожан. Игорь приходил в ту церковь рано утром, так как у него был час до начала работы. В церкви в это время находилось всего два человека - священнослужитель и его помощник. Священнослужитель был облачён в серебряное или золотое одеяние, а его помощник в одеяние чёрного цвета. Священник проповедовал, а его помощник, как эхо, повторял все те же слова, которые говорил священнослужитель, или отвечал на вопросы священнослужителя. Шесть раз в неделю Игорь посещал эту церковь, один и тот же ритуал повторялся каждый раз. Лишь однажды Игорь видел двух людей, которые преклонили колени, войдя в церковь, но не оставили какого-либо пожертвования.
  Время от времени Игорь заглядывал в романо-католические церкви и был поражён многочисленными скульптурами святых и ангелов по всей церкви. Присутствие Игоря на различных церковных службах, посещение церквей продолжалось в течение всего периода пребывания в США. Он пытался найти службы, которые бы отвечали его душе и сердцу. Он хотел найти в церквях друзей, с которыми он мог бы поделиться своими мыслями и прибегнуть к их помощи и совету, когда он будет в них нуждаться. А он в них очень и очень нуждался.
  Итак, Игорь посетил православную церковь Христа-Спасителя на 340 Ист 71-стрит, Греческую православную церковь на 155 Сидар-стрит, церковь на Таймс-Сквер, Евангелистскую лютеранскую церковь Зайон Святого Марка на Ист 84-стрит, несколько церквей унитарных евангелистов, церковь Универсального братства на 111 Вест 72- стрит, Первую универсальную спиритуальную церковь города Нью-Йорка на Вест 78- стрит.
  Игорь был постоянным гостем трёх церквей: Центр живого слова Христа на 62 Томас-стрит, Евангельско-лютеранская церковь Зайон Святого Марка, Первая церковь союза христиан и миссионеров.
  В мае 1992 года Игоря послали ночевать в ночлежку, которая была ему незнакома. Волонтёрами ночлежки были молодые люди Пол, Рита и Линда. За ужином они рассказывали клиентам о своей церкви, показывали им миниатюрные книжечки стихов из Библии и сердечно приглашали их на ближайшую церковную службу. Игорь отправился в Центр живого слова Христа на следующий день. Интерьер церкви был крайне прост: четыре голые стены с огромным крестом на передней стене. Игорь вошёл в церковь как раз в тот момент, когда хор исполнял песню. Слова песни были показаны на большом экране, так что каждый мог участвовать в пении. Мелодии песен, глубокий смысл их содержания, удивительное исполнение песен хором были настолько трогательны, что через пару минут у Игоря навернулись слёзы, которые он не смог сдержать. Его унесла волна эмоций, перед его взором встали все члены его семьи. Торжественность исполнения заполнила его душу на фоне тусклой прозы жизни, которую ему приходится влачить вдалеке от жены, дочерей и внучек. Как было бы хорошо, если бы они стояли рядом и тоже пели! Стоило ли его путешествие разлуки со своими самыми дорогими родными?
  Пение сменилось другими моментами программы. Было абсолютно ясно, что все заранее подготовлено и отрепетировано. Всякий раз, когда бы Игорь ни приходил на службы, он всё больше убеждался, что пастор и его помощники были великолепными актёрами и красноречивыми ораторами. Их жизненные истории были импровизированы, цитаты из Библии выучены наизусть. Они были готовы ответить на любой вопрос и вели паству в любом направлении, которое было выбрано. Руководитель хора Тед обладал божественным даром-красивейшим голосом и талантом проповедника. Он пленил прихожан как прекрасным пением, так и скромностью и смиренностью поведения. Тед был коренастым, с тёмными волнистыми волосами, сероглазый, с правильными чертами лица. Во время исполнения песен всё его тело было полно динамики, лицо одухотворено, задумчиво, как бы в медитации.
  Как и принято, в церкви были сборщики пожертвований. Пастор настойчиво убеждал каждого жертвовать десятую долю дохода. "Христос, - повторял пастор, - знает наши нужды и финансовую ситуацию. Он может сделать нас богатыми и счастливыми, он распределяет наше богатство. Чем больше мы отдаём Христу, тем богаче мы станем". Игорь был бездомным, безработным и мог пожертвовать во время посещения церкви лишь один доллар. Ему было неудобно и стыдно за столь скудные пожертвования церкви. Пастор и его сподвижники рассказывали многочисленные истории из своей жизни, часто они представляли своих родственников и родителей, они как бы способствовали собравшимся чувствовать себя частью семьи. Их эмоции уносили их так далеко, что их глаза выкатывались из орбит, их языки без умолку вещали разные истории, придуманные на ходу, их фантазии были необузданны, и молящиеся тут же повторяли: "Аллилуйя" или "Аминь". Иногда речь пастора была исполнена такого неистовства, что некоторые прихожане впадали в состояние транса или такого экстаза, что они бились склонённой головой о церковные скамейки, заламывали кисти, падали на колени, размахивали руками, повторяя бессвязно одно и то же слово, произнесённое пастором в проповеди или молитве, или ряд слов, а затем простирали руки к потолку, поднимали голоса до пронзительных криков и душераздирающих воплей, сотрясаясь в конвульсиях. Простирание рук к потолку символизировало их единение с Господом на небесах. Некоторые из молящихся, преклонив колени, уткнувшись лбами в церковные скамьи, опёршись на локти, оставались безмолвными, неподвижными. Когда они распрямлялись, их глаза были полны слёз благодарения.
  История возникновения церкви была своеобразной. Она появилась как убежище для наркоманов и неисправимых алкоголиков. Многие из бывших наркоманов и алкоголиков, благодаря посещениям церкви, исправились, но много в той церкви ещё оставалось людей, которым нужны были помощь и поддержка. Перед церковью стоял ряд задач, подлежащих решению, одной из которых было обеспечение бездомных ночлегом. С этой задачей церковь не справлялась. Возможно, не хватало волонтёров, а возможно, те, кто волонтёрствовал ранее, не могли посвящать этой работе время. При первом твоём появлении в церкви молящиеся тебя сердечно встречают, ты чувствуешь себя как дома, среди друзей, братьев и сестёр. Каждый обнимает тебя и даже целует, что тебе тоже хочется сделать. Но, как и везде, попадаются и тут неискренние люди. Игорь заметил, что они прекращали разговор при виде человека, который неожиданно к ним приближался. И всё же в целом та христианская семья оставила в нём наилучшие воспоминания о себе. С ними он мог общаться, разделять свою точку зрения, высказывать собственное мнение, рассказывать им недавние события своей жизни. Состав молящихся в Центре живого слова Христа был неоднородным: тут были чёрные, белые, азиаты, люди разных национальностей. Игорь прекратил ходить в Центр живого слова Христа с устройством на работу в Джон Хьюс Хаус, график которой не позволял ему посещать службы там.
  После Центра живого слова Христа россиянин переключился на Зион Евангельско-лютеранскую церковь Святого Марка на Ист 84- стрит в Манхэттене. Любопытство к этой церкви вызвала записка, что службы в ней велись по утрам на немецком языке. Игорь надеялся освежить немецкий язык, если среди прихожан найдётся знаток немецкого, который захочет поговорить по-немецки с ним. Богослужения на немецком языке проходили в воскресенья по утрам. На них присутствовали в основном престарелые дамы и весьма редко молодёжь. Ритуал служб абсолютно отличался от служб в Центре живого слова Христа. Пастор был одет в длинное церковное одеяние, и службы проходили по одному и тому же образцу. До и во время службы звучала органная музыка, которую иногда исполнял русский иммигрант Кирилл. По окончании службы пастор с каждым за руку прощался у выхода, затем все шли вниз, где угощались чашкой чая или кофе с выпечкой. Старушки собирались в узкий кружок и садились за стол, а молодёжь по парам или вчетвером стояли у стен и общались по-немецки, если они знали его; а если же они не знали немецкого языка или стеснялись говорить на нём, они общались по-английски. Игорь чувствовал, что это не его церковь, и после десяти - двенадцати визитов он отстал от них.
  Первая церковь союза христиан и миссионеров на 355 Ист 68- стрит была видна из окна квартиры Игоря. Интерьер этой церкви напоминал вышеупомянутую Евангельско-лютеранскую церковь, а службы проходили как в Центре живого слова Христа, только без душераздирающих воплей и надрывов: сначала исполнение божественных песен, потом объявления, сбор пожертвований, затем молитва, наконец, напутствие пастора. Тут, так же как и в Центре живого слова Христа, все священнослужители были одеты в костюмы, белые рубашки и галстуки. Хор был меньше, чем в Центре живого слова Христа, на подиуме не было хора, а пение осуществлялось по дирижированию руководителя хора Тима, молодого человека тридцати или тридцати пяти лет. После служб все шли на обед, новичков приглашали на бесплатный обед. За обеденным столом пастор знакомился с новичками и обещал помочь нуждающимся. Раз в месяц проводились завтраки для мужчин, на которых все слушали выступления пастора или его помощников. Игоря удивляли феноменальная память и ораторский талант молодого священника Генри, который наизусть цитировал многочисленные абзацы Библии. Прихожане этой церкви не выражали так бурно переполняющих их эмоций, как в Центре живого слова Христа, не говоря уже о Христианско-лютеранской церкви, где вообще отсутствовали всякие эмоции.
  Игорь не нашёл ни близкого друга ни в одной из перечисленных церквей и ни доли искренности в словах и делах пасторов. Что касается других вышеупомянутых церквей, то их Игорь посетил один или два раза.
  Церковь на Таймс-Сквер огромная, круглая, как театр, Игорь затерялся в ней среди множества людей. Унитарная универсалистская церковь на 160 Централ-Парк-Уэст разрешала прихожанам приводить с собой домашних питомцев. Игорю не импонировали рычание и лай собак. В Церкви универсального братства люди, казалось, группировались в отдельные маленькие кружки и были холодны к незнакомцам, как он. Первая универсальная спиритуальная церковь была представлена лишь одним человеком, дамой странного облика и поведения, которая тщетно ждала других верующих и сообщила Игорю, что в их церкви мало членов, потому что не каждый может понять и впитать их дух; и Игорь поистине струхнул, что для него их дух уж явно окажется сверх понимания.
  Его всегда восхищала белая деревянная церковь на Статен-Айленде. Она была видна с паромной станции и казалась очаровательно старомодной. Когда бы он ни проходил мимо этой церкви, в его душу вкрадывалось романтическое вдохновение. Церковь стояла на холме и видна была со всех сторон. 28 июня 1996 года церковь загорелась из-за халтурной работы одного из кровельщиков, ремонтировавших крышу церкви. Игорь отметил в своём дневнике: "28 июня 1996 год. Сегодня горела реформатская церковь на Статен-Айленде. Какая трагедия! Я восхищался этой церковью, когда жил на Статен-Айленде в 1992 году. Белая церковь со шпилем. Дважды в неделю там кормили бедных бездомных очень вкусными обедами. Волонтёры церкви, пожилые женщины, были очень добры и гостеприимны. Они никогда не спрашивали документ, удостоверяющий личность. После обедов они давали с собой пакеты риса, сухарей или хлеба. Однажды я зашёл в церковь Статен-Айленда во время службы. После службы все устремились к выходу. Пастор стоял у выхода. Он пожимал каждому руку и приглашал на следующую службу. Его интересовало имя человека и где он живёт. Эти вопросы он задавал с кроткой улыбкой и смиренностью. Он записывал точный адрес человека при входе того в церковь". Вскоре Игорь получил письмо от этого пастора, в котором он приглашал его прийти на следующую службу, затем второе, третье письмо и т.д. Письма от пастора приходили в изобилии, он настаивал на приверженности Игоря к его церкви. Но Игорь не оправдал его чаяний и никогда после его ревностных увещеваний не ходил на службы в ту церковь.
  Так что Игорь не стал приверженцем ни одной церкви, так как у него не было глубокой веры, религиозности, хотя он изо всех сил пытался понять существо вопроса. Россиянин пришёл к выводу, что он не созрел принять религию, чтобы она стала неотъемлемой частью его жизни, стать поистине религиозным человеком. Он посещал церкви из простого любопытства, чтобы узнать, что происходит там. Дважды он сходил в зал теозофилов на 347 Ист 72- стрит в Манхэттене, но ничего не понял из их учений.
  Намного позднее Игорь примет крещение в православной церкви в России.
  
  
  
  ________________Глава 47. Разные факты в разное время______________
  
  
  
  7 сентября 1995 года. Только что по телевизору показали Петера Рэгиса в наручниках в сопровождении служащих Федерального бюро расследований. Он заблокировал дверь и грозился стрелять в агентов ФБР, которые окружили его квартиру после получения письменных и устных угроз в адрес правительственных чиновников. Петер был клиентом Джон Хьюс Хауса в течение девяти месяцев. Я помнил его как саркастически настроенного мужчину средних лет из Венгрии. Он был всегда ухоженный, одетый в костюмы и при галстуках. Однажды он попросил меня написать ему рекомендательное письмо для устройства на работу, но получил от меня отказ, так как я его хорошо не знал, чтобы брать на себя ответственность за рекомендацию. Петер поворчал на меня и больше с этой просьбой не обращался ко мне.
  =============================================================
  12 сентября 1995 года. Я счастлив за клиентов, которые после долгожданного ожидания наконец получают жильё. Иногда их терпение удивляет меня. Порой они ждут своего жилья в течение двух лет, некоторые теряют его и приходят снова в приют. Для клиентов получить жильё - большое событие, трогающее их до слёз, но это - слёзы радости. Я обещаю беречь для них постельное бельё.
  =============================================================
  4 декабря 1995 года. Клиентка Донна Спэроу умерла 29 ноября 1995 года в возрасте тридцати пяти лет. Её хоронили сегодня. Я был удивлён, что никто из служащих Джон Хьюс Хауса, кроме меня, не возложил на её гроб цветы. О Донне я пишу особо, потому что она была отзывчива ко всем клиентам, кто нуждался в её моральной и материальной поддержке, посещала их в больницах и одалживала деньги из своих больших накоплений. Однако, к сожалению, у неё была дурная привычка подбегать к общественному телефону, снимать трубку и, не убедившись в присутствии человека, которого звали к телефону, отвечать в трубку, что этого человека в данный момент в приюте нет, за что часто получала щелчок в лоб от разгневанного парня, с которым хотели поговорить на другом конце телефонной линии и который ждал в этот момент звонка. От боли после крепкого щелчка и обиды Донна плакала навзрыд.
  =============================================================
  5 января 1996 года. Барт Эриксон уволился по собственному желанию. В прощальной записке служащим Джон Хьюс Хауса он написал: "Как вы знаете, пришло время сказать "До свидания". Хотя некоторые из нас и конфликтовали в течение многих лет, я буду скучать по каждому из вас. Я многому научился, включая тактичность. Тем, кто поддерживал меня в трудные времена, я могу лишь сказать: "Да благослови вас Бог", а тем, кто оказался возле меня в скандальные моменты, скажу: "Не правда ли, что это было интересно?" С любовью, до встречи, Барт".
  "P.S. Мой последний рабочий день 19 января, не забудьте о хорошем, прощальном подарке". Крис Паймбл сразу же стал собирать деньги на подарок Барту.
  ============================================================
  8 января 1996 года. Я должен был пойти к врачу, но когда позвонил в поликлинику, то узнал, что они из-за бурана и сильного снегопада закрыты. После завтрака я захотел спать и уснул, как только лёг. Встал я в час дня, пообедал и сел писать свой дневник. Я счастлив иметь квартиру. Это оцениваешь тогда, когда представляешь других людей бездомными, без крова над головой в такую ненастную, опасную и холодную погоду, как сегодня, с отсутствием продовольствия и запасов, с застывшим в неподвижности транспортом. К счастью, у меня запасы продуктов есть, и мне не надо идти в супермаркет, так что я могу сидеть дома, читая или занимаясь другими делами в свой выходной. Когда у тебя есть комната или квартира, за которую ты в состоянии платить из своей зарплаты, тогда ты ценишь даже ту работу, которая ниже твоей квалификации, но которая тебя обеспечивает средствами существования.
  Я всё ещё под впечатлением от разговора, который состоялся между Кеном и мною вчера. Мы коснулись вопроса разлуки с семьёй. Кен считает абсурдным жить в разлуке с женой. Жизнь так коротка, и не знаешь, что с тобой произойдёт в следующий момент. Хотя он и сделал скидку на мою ситуацию, камень был брошен в мой огород. До нашего разговора с Кеном то же мне было высказано Ибрагимом. Моё настроение усугубляется этой истиной, тем более что я сам того же мнения. Я стараюсь оправдать себя, что моя разлука подходит к концу, хотя до сих пор мне всё ещё не ясно, когда она закончится. Когда же я думаю, что жизнь действительно коротка и может закончиться неожиданно и возле тебя и твоего тела не будет твоих родных, я предаюсь отчаянию. Я готов немедленно ехать к своей семье, обнять их и быть с ними, рассказывать им о массе впечатлений, которые я получил здесь. А потом? Что будет потом? Рассказывать об Америке своим детям и внукам и никогда больше не увидеть Америку? Этого я не могу представить. Возможно, когда я приеду в Россию и обниму своих дорогих, родных жену и детей и увижу изменения, происшедшие в Санкт-Петербурге, у меня отпадёт всякое желание возвращаться в США, в Джон Хьюс Хаус. Возможно, в родной стране у меня появятся новые хобби, интересные люди, близкая моей душе церковь? Но я хотел бы оставить в резерве другую возможность - увидеть США ещё раз, если бы мне захотелось. Уже несколько раз я видел всё те же возвращающиеся сны поездок из США в Россию и обратно, и в снах это было так просто! Но это была фантазия спящего и в то же время активного мозга. Проснувшись, я видел себя в той же кровати в Америке с картинами по стенам квартиры-студии, с американскими флагами и картой мира. Так что мечты не сбывались.
  
  =============================================================
  20 января 1996 года. В нашей группе по обсуждению книг, состоящей в основном из пожилых людей, за полтора года мы обсудили шестнадцать книг таких авторов, как Фицджеральд Фрэнсис Скотт, Казуо Ишигуро, Вульф Вирджиния, Уайдман Джон Эдгар, Берендт Джон, Стайн Гертруда, А.С. Пушкин, и других. Эти авторы произвели на меня впечатление или содержанием книг, или красотой стиля, или своей глубокой эрудицией.
  =============================================================
  10 октября 1996 года. Наконец, я приступил к написанию и печатанию на машинке повести о бездомных в Америке.
  =============================================================
  7 июля 1997 года. Просматриваю свои записи и нахожу, что некоторые имена и факты ещё не были упомянуты здесь, хотя их упоминание внесло бы некоторое разнообразие в повествование. Из фактов мне хотелось упомянуть два предложения, которые я внёс на рассмотрение администрации Джон Хьюс Хауса.
  Первое. Я предложил на карте мира отметить страны и провести из них линии к Джон Хьюс Хаусу, из которых к нам в Джон Хьюс Хаус поступали клиенты. Я был уверен, что получилась бы интересная сетка линий, ведущих к нашему приюту. Хотя моя идея и была принята на совещании штата, но она не реализовалась.
  Второе. Я предложил устроить беседу за круглым столом о русских обычаях, привычках, суевериях, быте. Уэнди Уорлик поддержала это предложение и обещала поговорить с администрацией об осуществлении его, но, видимо, русская культура не представляла интерес для администрации приюта. Для Джон Хьюс Хауса клиенты славянских национальностей были в какой-то степени бременем: языковой барьер, в основном незаконное проживание в стране, отсутствие прав на пособия. Они оказывались в приюте для бездомных уже или физически, или умственно больными.
  =============================================================
  За десять с лишним лет моей жизни, связанной с Джон Хьюс Хаусом, в нём сменились девять поваров. Лишь один штатный повар по имени Лесли Эванс работал при мне практически девять лет, остальные были на подхвате во время его отпусков и выходных. Лесли был ямайцем с семью сыновьями мал мала меньше, хотя ему было уже пятьдесят лет. Он был весьма маленького роста с очень тёмной кожей. Лесли хорошо готовил и был чистоплотным человеком, соблюдал все правила санитарной гигиены пищеблока. Прямой противоположностью Лесли был Дин Робертс, который часто замещал Лесли. Он был грязнулей, без конца поправлял руками свой расшатавшийся и выскакивающий зуб, облизывал подливу с пальцев, размешивал пищу половником и бросал последний куда попало. Дина Робертса после кухни взяли администратором Джон Хьюс Хауса в выходные дни. Дин в течение полугода был клиентом Джон Хьюс Хауса и считал этот период зазорным для своей репутации. Я об этом не знал, но убедился во время визита Юки в Джон Хьюс Хаус в декабре 1998 года, когда она увидела Дина Робертса, пришедшего в бельевую. Юка подумала, что он всё ещё клиент, которого она помнила с 1995 года, и спросила: "А вы всё ещё здесь?" Дин промолчал, а я ей сказал: "Дин администратор Джон Хьюс Хауса". На этом разговор закончился. Я не придал значения этому мелкому эпизоду и пришёл в офис во время обеденного перерыва. Дин подошёл ко мне. "Я могу вас уволить за нарушение закона конфиденциальности", - прошипел он. "Что вы имеете в виду своим утверждением?" - спросил я. "Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я был клиентом". Мне пришлось какое-то время объяснять Дину, что японка никоим образом не навредит его репутации, так как она через пять минут отправляется в аэропорт для полёта в Японию и забудет о его прошлом и настоящем статусах. Что же касается наших клиентов, то я с ними никогда не обсуждаю своих сослуживцев. Дин успокоился и пообещал к данному вопросу не возвращаться.
  =============================================================
  В течение долгого периода работы в Джон Хьюс Хаусе я видел одних и тех же клиентов, приходящих в наш приют по два, три, а иногда и по пять раз. Многие из них старались покончить с зависимостью к алкоголю или наркотикам, но безуспешно. Некоторые предпочитали жизнь на улице приюту. Многие так привыкли к поиску пищи в мусорных баках, что, хорошо питаясь в Джон Хьюс Хаусе, они после приёма пищи до отвала шли к мусорному контейнеру и рылись в нём. Видимо, это уже были психические отклонения.
  Среди наших клиентов были долгожители в возрасте восьмидесяти семи лет. Меня удивляло, как они могли сохранить здоровье до такого возраста, учитывая, что многие годы жили в суровых условиях бездомного существования. В конце моей работы в Джон Хьюс Хаусе я был приятно удивлён, когда увидел нашего бывшего клиента, который открыл свой бизнес, получив наследство. В течение семи лет я видел его нищенствующим у Уотер-стрит Гурме в Манхэттене. С протянутой рукой, в которой он держал жестяную банку с громыхающими монетами, он проклинал тех прохожих, кто не бросал ему в банку монеты.
  Меня очень часто раздражали стычки между Дином Робертсом и клиентами. Конфликты возникали каждое воскресенье. Их можно было бы избежать, если бы Дин не был твердолобым и мог бы вовремя принимать разумные решения. Но его действия были необдуманными, а характер вспыльчивый и властолюбивый. Дневной журнал приюта пестрел докладами Дина об инцидентах с оправданием своих действий и обвинением в адрес клиентов.
  ============================================================
  1 сентября 1998 года.
  Время от времени в Джон Хьюс Хаус приходит слепой старик-инвалид, который хочет, чтобы лишь я помогал ему помыться в душе, потому что я помог ему с мытьём в первый его приход. Его ноги ужасно вспухшие и лоснящиеся. Поскольку старик принимает душ раз в неделю, его тело пахнет грязью и потом. Он может ждать часами, пока я не приду на мою смену.
  Большинство клиентов очень благодарны даже за малейший к ним знак внимания. Два года назад в приют пришёл бывший заключённый с весьма тяжёлым взглядом и греческим профилем лица. Он дал мне положить постиранные трусы в сушилку. Они были рваные. Когда он пришёл за трусами, я вместо его рваных предложил ему новые трусы, сказав, что его трусы очень рваные и заношенные. Молодой человек был тронут моим вниманием, он сердечно обнял меня и сказал: "Чёрт возьми, я так благодарен вам, что вы сказали: "Ваши трусы очень рваные и заношенные, я дам вам пару новых трусов"". "Вы грек?" - спросил я его. "Нет. Я не грек", - ответил он и стал громко смеяться, потому что американские мужчины-заключённые знают едва уловимый смысл и иное значение слова "грек", помимо национальности.
  =============================================================
  13 сентября 1998 года. Уин имел обыкновение отмечать дни рождения служащих-старожилов приюта приглашением их в ресторан или кафе. Это происходило не ежегодно, а раз в несколько лет, и не по графику, а спонтанно. Такой чести был удостоен и я. Я не любитель ресторанов, поэтому я всячески отказывался от посещения ресторана. Однако директор настоял, чтобы мы вместе разделили трапезу. Вместо ресторана, мы вместе пообедали на скамейке в Боулинг-Грин-парк в Нижнем Манхэттене. За обедом он спросил меня о моей семье, получаю ли я какие-либо пособия из России, о моих дальнейших планах. Я ему сказал, что планирую отработать в Джон Хьюс Хаусе до января 2002 года, когда мой стаж работы в США будет равен десяти годам.
  =============================================================
  29 октября 1998 года. Вчера весь штат Джон Хьюс Хауса был сфотографирован на мостике, перекинутом между Троицкой церковью и административным зданием 74 Тринити-плейс на узкой улочке Чёрч-стрит.
  =============================================================
  17 июля 1999 года. Самолёт Джона Кеннеди - младшего, на борту которого, кроме него, находились его жена Каролина, её сестра и их инструктор по полётам, пропал в полёте. Я услышал известие сегодня в восемь часов утра.
  ============================================================
  11 сентября 2001 года. Сегодня утром во время моего выходного дня я включил телевизор и с ужасом увидел, как самолёты один за другим врезаются в здания Всемирного торгового центра, которые загораются сверху, горят и потом обрушиваются вовнутрь. Как передавал диктор, был совершён террористический акт. Это самый страшный кошмар, который, по моему мнению, пережили в своей истории ньюйоркцы.
  На этой дате ЗАМЕТКИ ИЗ ДНЕВНИКА ИГОРЯ окончены.
  =============================================================
  
  
  ГЛАВА 48 ПРОЩАНИЕ ИГОРЯ С ДЖОН ХЬЮС_ХАУСОМ
  
  
  31 января 2002 года состоялся прощальный вечер в честь Игоря по случаю его ухода на пенсию. Как он и планировал в 1998 году закончить свою трудовую деятельность в Джон Хьюс Хаусе в 2002 году, 5 января он написал заявление об увольнении его с работы по собственному желанию в конце января 2002 года. Ему в бельевой помогали два хороших клиента-волонтёра - Патрик Долби и Майкл Досон, - отлично подготовленные им к работе самостоятельно и имевшие хороший контакт с клиентами. Любой из них мог занять его должность в случае ухода Игоря на пенсию. На прощальном вечере было высказано множество сердечных слов от клиентов и сослуживцев Джон Хьюс Хауса, которые также были написаны в двух адресах от служащих и клиентов приюта. Директор Джон Хьюс Хауса вручил Игорю свидетельство об отличной многолетней работе и денежную премию. Текст свидетельства: "Джон Хьюс Хаус. Свидетельство об отличной работе выдано Игорю Степанову за его многолетнюю службу бездомному населению Нью-Йорка. Выдано 31 января 2002. Подпись: Преподобный Уинфилд Пикок".
  Слепой старик, которому Игорь помогал с принятием душа, специально приехал, чтобы спеть Игорю прощальную песню. Он взял Игоря за правую руку и пел без музыкального сопровождения под аплодисменты присутствующих на вечере.
  
  На место Игоря был принят Майкл Досон. Игорь отдыхал от работы в Джон Хьюс Хаусе и готовился к убытию из США. 20 апреля Игорь пришёл в Джон Хьюс Хаус попрощаться с сотрудниками и клиентами приюта. Ему особенно было жаль расставаться со служащими Кэнди Кларк, Лесли Эвансом, Лесли Хенрикезом, Тайроном Джонсоном, Гуэн Кинард, Грегом Лейсвеллом, Уином Пикоком, Крисом Паймблом, Терреллом Портером, Луи Ролданом, Бронуин Ракер, а также с клиентами, которых он видел в Джон Хьюс Хаусе годами, например, Майклом Робинсоном и Мэнни. Каждый из перечисленных здесь служащих оставил в его памяти какое-то воспоминание. Джейн Брукс уволилась из приюта раньше Игоря.
  
  21 апреля 2002 года. Уин распорядился выделить микроавтобус для проводов Игоря в аэропорт Джона Ф. Кеннеди. В этот день Игорь навсегда покинул США, улетев в Россию к своим жене, дочерям и внучкам. В аэропорту Пулково Игоря встречали Вера, Лиза и Наташа. Для них, четверых родных людей, эта встреча была незабываемой.
  
  В первые дни приезда из шумного суетного Нью-Йорка Санкт-Петербург казался Игорю невероятно спокойным городом. Всё было как-то необычным, безмятежным, но эта безмятежность 13 июня того же года была внезапно нарушена обширным геморрагическим инсультом, который случился у Веры. Жизнь Веры была в опасности, и Игорь с Лизой по очереди дежурили в больнице возле неё до 7 июля, до дня её выписки из больницы. Наташа не могла им помочь из-за родившейся в мае 2002 года второй дочери. Жизнь Игоря начала новый виток.
  
  
  =ЭПИЛОГ=
  
  
  Моя рукопись лежала нетронутой с 21 апреля 2002 года до мая 2015 года. Я начал её писать 7 декабря 1991 года, когда мне было пятьдесят пять лет, а решил донести содержание рукописи до российского читателя в возрасте семидесяти девяти лет. Никакой связи с Джон Хьюс Хаусом по убытии из США у меня не было, но время от времени по Интернету я интересовался судьбой приюта John Heuss House, читая о нём, пока его не закрыли 30 июня 2008 года.
  За двадцать лет своего существования Джон Хьюс Хаус помог в той или иной степени более чем двадцати тысячам бездомным, обслуживая ежедневно от ста до ста пятидесяти клиентов, давая им питание, консультации, оказывая медицинскую помощь, обеспечивая местом для ночлега, проводя с ними культурные мероприятия. Бытуют два совершенно противоположных мнения о факте закрытия приюта - правильное и неправильное решение нью-йоркских властей.
  Российский читатель, владеющий английским языком, может получить информацию об этом приюте в Интернете, напечатав его наименование по-английски: John Heuss House. В статьях о Джон Хьюс Хаусе ведутся дискуссии по поводу его закрытия.
  Я считаю решение нью-йоркских властей неправильным: бездомные были выброшены на улицу, а служащие приюта остались безработными.
  Просматривая свою повесть, нахожу запись от 30 января 1993 года. Проводив Веру из Нью-Йорка в Россию, я тогда задал себе вопрос, что лучше: одиночество и свобода от семейных уз или тесные семейные узы, лишающие человека свободы? Тогда свобода казалась лучше, а вот теперь на старости лет лучше быть привязанным к дому, где лежит прикованная к постели больная жена, всё тот же любимый человек, чем быть на свободе в одиночестве. Сейчас мой смысл жизни состоит в том, чтобы быть рядом с моим дорогим человеком, помогать ей и заботиться о ней.
  Интерес к различным церковным службам не покидает меня все эти годы и в нашей стране: с 2007 по 2011 год я посещал службы в англиканской церкви Санкт-Петербурга, с 2011 по 2014 год мною посещались службы церкви Часовня на Голгофе.
  Полностью прочитал Библию, в период с 2012 по 2014 год регулярно посещал занятия по Ветхому Завету и Новому Завету. Поражает мудрость Священного Писания в каждой строке. Очень жалею, что пришёл к Библии на старости лет.
  Моим окончательным выбором в исканиях истины является православие.
  
  Сам себе удивляюсь, как я мог в пятьдесят пять лет поддаться иллюзорным соблазнам пожить в США, имея в кармане шестьдесят восемь долларов и не имея там пристанища. Понимая свой рискованный шаг, я убеждал себя, что не пропаду. В моей голове не было и мысли оставаться в той далёкой стране до конца своих дней. Никто в моей семье - ни жена, ни дочери - никогда не мечтал о жизни в Америке, даже если бы им представилась такая возможность. Родину не заменит никакая заграница.
  Вот уже прошло четырнадцать лет, как я покинул США. У меня нет никакого желания снова вернуться туда, даже на короткий срок.
  Меня отделяют тысячи километров от тех людей, с которыми мне довелось работать в Джон Хьюс Хаусе. Я их больше никогда не увижу, но они навсегда останутся в моей памяти.
  
  ________________________________________
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"