Ведьма сама по себе
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Что будет, если юная ведьма-ученица сбежит из дома и отправится во дворец на новогодний бал - сама себе и Золушка, и фея-крестная? Что будет, если маньяк-подражатель, насмотревшись новогоднего кино, захочет почувствовать себя Дедом Морозом и воплотить в жизнь сюжет своего любимого фильма? Если судьба столкнет их, кому придется пожалеть о том, что их дороги пересеклись?
|
Ирина Коблова (Антон Орлов)
ВЕДЬМА САМА ПО СЕБЕ
(Из цикла "Сказки Долгой Земли")
Оглавление:
1. Ола уходит из дома
2. Осенний бал
3. Звездец
1. Ола уходит из дома
Всю ночь напролет Ола блуждала по "Бестмегаломаркету".
Глянцевое великолепие торговых залов и кое-как затертые следы недоделанного ремонта, золотое сияние фасеточных потолков, ползущие со скоростью пролитого сиропа эскалаторы. Словно рыбы в аквариуме, кружат над головами рекламные модули: "Зубная паста "Грандо" - залог мужского успеха!", "У меня тоже были мешки под глазами!", "Лови шопинг за хвост и получай мегакэшбек!"
А где-то снаружи, за взбаламученной снежной хмарью - портал, до которого ей никак не успеть.
Слишком долго она сидела в кафетерии на семнадцатом этаже, за плохо вытертым липким столиком, и тянула чашку за чашкой эспрессо средней паршивости. Выбирала одно из двух - пока не оказалось, что выбирать уже не из чего. Новость в "бегущей строке": "Портал на Долгую Землю входит в фазу схлопывания". Вот тогда-то она и рванула к выходу, но гребаный Бест не хотел ее выпускать. Лифты не открывались, все эскалаторы работали в режиме подъема, двери вели не туда, лестницы и вовсе куда-то поисчезали. В бутиках продавались футболки размером с оконную штору, пакетики яблочных огрызков, офисная обувь для тех, кто собирается поменять работу, и невидимые фломастеры, которые выглядели, как обыкновенные. Ола металась по торгово-развлекательному лабиринту с тягостным пониманием, что останется здесь навсегда, а потом раздался оглушительный трезвон...
"Я успела. Я здесь, а не там. Сука, да заткнешься ты или нет?!"
Не заткнется, пока завод не кончится. То ли дело электронные будильники, раз - и молчок. Но электроника осталась по ту сторону портала.
Не глядя, протянула руку, схватила дребезжащую заразу, сунула под подушку. С настенного календаря на нее укоризненно смотрела красивая беловолосая девушка с метлой, похожая на Изабеллу. Ничего удивительного, влюбленный художник из Дубавы с Изабеллы Мерсмон и нарисовал свой агитационный шедевр. Надпись готическими буквами: "Консервировать продовольствие - твой общественный долг".
Метла считалась профессиональным символом, хотя пошло это с детских сказок. Толку-то с метлы... Залетевшего в окно медузника и то сподручней выгонять шваброй - поражающая площадь больше.
Календарь ей подарили на зимнем продуктовом складе. Консервация-расконсервация продовольствия - это первое, чему Олу здесь научили. Она честно отработала положенные по закону полгода, получила расчет, похвальное письмо и этот самый календарь, и уже предвкушала, как уйдет в отрыв на месяц-другой... Но тут-то ее и притянули к ответу за криминал, случившийся, когда она была еще не колдуньей-ученицей, а туристкой с параллельной Земли. Угон военного автотранспорта, совершенный группой лиц по предварительному сговору. С учетом смягчающих обстоятельств, положительных характеристик и поручительства уважаемых представителей магического сообщества, суд проявил снисхождение - вместо тюрьмы впаяли ограничение свободы и тысячу двести часов обязательных общественных работ. Нетрудно догадаться, где: добро пожаловать обратно на склад!
Ола понимала, что дешево отделалась. Глупо было рассчитывать, что за угон армейской техники ей ничего не будет. Когда они с Маратом и Эрикой укатили на том вездеходе, местные законы для них не имели значения, словно здесь виртуальная реальность или сон, главное - добраться до портала, пока он не схлопнулся. В следующий раз порталы откроются через двадцать четыре года, пройдет уйма времени. Что бы они здесь ни натворили, с них за это не спросят.
Эрика по дороге погибла. Марат, скорее всего, вернулся домой, он из тех пролаз, которые нигде не пропадут.
Ола тоже вернулась, но в последний момент передумала. Подняла взгляд на новостное табло: "Портал на Долгую Землю входит в фазу схлопывания. Граждан просят не приближаться к порталу и убрать припаркованный около ограждения личный транспорт. Тех, кто прибыл из путешествия в другое измерение, поздравляем с возвращением и приглашаем за покупками! Пока вы отсутствовали, у нас появились новые эксклюзивные предложения и ошеломляющие мегаскидки!!!" - и сорвалась, оставив чашку с недопитым кофе. Наяву не было никакой мороки, она знала Бест, как свои пять пальцев, и помчалась к цели кратчайшим путем, наперегонки с еще несколькими посетителями, бросившимися спасать свои тачки и флаеры от эвакуатора.
Мир превратился в смазанную пеструю неразбериху, из расстегнутой сумки что-то выпало, в желудке булькал дрянной кофе, а снаружи было промозгло и скользко, выла сирена, в лицо летела снежная залипуха... В оцеплении решили, что ошалелая девчонка с сумкой через плечо спешит отогнать машину. Встрепенулись, когда она проскочила мимо, свалив секцию ограждения.
Вслед ей что-то кричали, но она уже была на площадке, над которой как будто повисла громадная воздушная линза, перекручивающая и искажающая всё, что сквозило с той стороны, жадно глотающая снежные хлопья...
Было бы время подумать - она бы туда не сунулась. Но от времени осталась пустая оболочка, а в душе не хуже сирены выла тоска по Лесу, который еще чуть-чуть, и станет для нее недостижим, тогда придется четверть века ждать второго шанса.
Зажмурившись, Ола шагнула в портал.
Следующая картинка: небо с плывущими облаками, она лежит на спине, все тело дико болит, как будто с нее содрали кожу. В глазах двоится, лица как размазанные пятна, но пробившегося через толпу Валеаса она все-таки узнала. Попыталась ему улыбнуться.
- Дура, - скупо прокомментировал Валеас.
Она не помнила, как потом очутилась в комнате с матрасом на полу и рассохшимся деревянным окном, за которым желтели одуванчики величиной с чайное блюдце. Первые два-три года (стандартных года!) здешней осени - это все еще лето, временами умеренно жаркое, временами дождливое, совсем как июль-август на Земле в северных широтах. Лимоны с апельсинами уже не растут, зато вместо них есть много чего другого.
Не то чтобы Ола находилась на постельном режиме. Если твое тело - сплошная ссадина, волей-неволей постараешься как можно больше времени проводить на ногах. Вот она и висла на оконной решетке, вцепившись в нее обеими руками, словно тоскующий узник. Часами смотрела на эти шизанутые одуванчики, на траву, в которой что-то шныряло и ползало, на малоэтажные дома с закрытыми ставнями, на видневшуюся за ними серую кайму береговой стены, над которой вздымались кроны деревьев - величественные, манящие, позолоченные солнцем.
Лес заполучил еще одну колдунью, а что она попала сюда в таком виде - не его вина, сама до последнего тянула. Возможно, Лес все-таки помог ей, потому что Ола вывалилась из портала не в виде фарша, а живая и относительно целая.
- Спасибо, что хоть глаза закрыла, а то я бы намучился с глазными яблоками, - недобро глядя на нее, процедил Валеас. - В остальном дура.
- Я была бы дурой, если бы там осталась.
- Тогда ты была бы еще большей дурой, - невозмутимо уточнил собеседник.
Ола проглотила обиду: Валеас ее лечил. Без его помощи на восстановление кожных покровов ушло бы столько времени, что хоть стреляйся.
По вечерам смотреть было не на что, кроме звездного неба с ущербной луной и парящих над крышами медузников. Стеклянисто-белесые купола с пучками длинных колышущихся щупалец смутно маячили в ночной темени.
Отродья луны и шлагбаума, подумала изнывающая от скуки Ола - в первые два дня в голову лезла всякая чушь. На Долгой Земле все шлагбаумы в черно-белую полоску, словно щупальца летучих кровососов.
Над покинутыми домами медузники не задерживались, плыли в сторону Эбы, единственного на Равде населенного пункта. Здешний портал открылся в начале лета посреди картофельного поля, нежданно-негаданно. Картошка пропала, зато равдийское захолустье превратилось в центр торговли и туристического бизнеса - или, вернее, в оживленный перевалочный пункт. Вокруг портала выросло множество построек: таможня, склады, офисы, магазины, в стороне раскинулся рынок. Сейчас большая часть этого хозяйства стояла заколоченная, в дальнейшем то ли пригодится, то ли нет. С порталами заранее не угадаешь: есть такие, которые из года в год появляются на одном и том же месте, а еще бывают одноразовые - от чего это зависит, никто объяснить не может.
Из административных домиков вывозили папки с документами, телефонные аппараты, арифмометры и печатные машинки, из магазинов остатки товара. Днем по соседству шумели машины и перекликались грузчики, а после захода солнца становилось так тихо, что Ола могла услышать протяжный дремотный шепот Леса.
Пристанище для нее в опустелом городке нашлось без проблем: Валеас сбил замок с дверей маленькой двухэтажной гостиницы. Мебели внутри почти не осталось, не было электричества, зато из крана тонкой струйкой текла вода, и можно было пользоваться туалетом. Вначале Ола думала, что ее главный враг - это скука, но на третий день выяснилось, что дело обстоит гораздо хуже.
С утра пораньше ночевавший на стороне Валеас принес ей запас еды на день: термос куриного бульона, вареные яйца, сыр, огурец, бутылку ягодного морса, свежеиспеченный деликатесный хлеб. Впрочем, тут его за деликатес не считали, на Долгой Земле весь хлеб такой. Ола раньше и представить не могла, что он бывает настолько вкусным. Оценила еще во время злополучного туристического вояжа.
Дождавшись, когда она позавтракает, Валеас смерил ее взглядом и сказал:
- Теперь смотри, что я буду делать. Наблюдай на всех доступных тебе уровнях. До сих пор ты не чувствовала боли, потому что я заблокировал передачу сигналов с нервных окончаний. Точнее, поставил фильтры, которые ненужный нам сигнал не пропускают. Сейчас покажу. В твоих интересах понять и усвоить этот прием.
"Ух ты, умеешь ведь, когда захочешь, говорить культурно, как препод на лекции", - прокомментировала про себя Ола.
- Умею, - подтвердил он вслух. - Но ты лучше не отвлекайся на постороннюю хрень. Я же сказал, это в твоих интересах.
Вначале он продемонстрировал, как это делается, на небольшом участке ладони. Три с половиной часа ушло на то, чтобы у Олы с горем пополам стало хоть что-нибудь получаться. Инструктор хранил на лице непроницаемо-терпеливое выражение, под конец даже выцедил скупую похвалу:
- Будем считать, зачет. Главное ты уловила, дальше практикуйся сама.
И через секунду после этого Ола взвыла: как будто бинты на ней пропитаны кислотой... Этот сукин сын - ладно, не сукин, а Изабеллин, все равно гад - снял свою чертову блокировку полностью!
- Вал, подожди, я же пока не умею!..
Ответом был скрип закрывшейся двери. Взял и ушел, а справится она или нет, ему без разницы. И все, что ей осталось - это воспользоваться его гребаным приемом, чем скорее, тем лучше, пока она не свихнулась от боли, потому что не надо было соваться в этот гребаный портал, и нечего было связываться с гребаными колдунами... Она шипела и стонала, вроде бы негромко - или даже громко, потому что в какой-то момент в распахнутое окно первого этажа кто-то заглянул, их было трое или четверо. Толком не рассмотрела, глаза застилали слезы. А визитеры увидели за решеткой, в почти пустой комнате с облезлым полом, рыдающее существо с головы до пят в бинтах, с лицом в запекшихся кровавых ссадинах.
Один что-то спросил - возможно, предложил сходить за врачом - но в следующее мгновение они бегом ретировались за угол, потому что Ола проорала в сторону окна все то, что не рискнула выкрикнуть вслед Валеасу. От ее воплей оконная решетка выгнулась наружу, словно узорный рисунок на боку невидимого пузыря.
Растерянно моргнув остатками ресниц, Ола подошла, потрогала ее. Не кажется, и правда погнулась... От изумления девушка даже боль перестала чувствовать - передышка в несколько секунд. Вот это да, итическая сила мата! Хотя мат не причем, она же ведьма и, похоже, только что совершила магическое действие: нормальное явление для Долгой Земли. Но раз она может металлические решетки гнуть, у нее и эта долбанная блокировка должна получиться!
Не долбанная, а хорошая, поправила себя Ола. Хорошая блокировка, очень даже хорошая! Чтобы не было такого эффекта, как будто одной рукой лепишь из пластилина, а другой херачишь кулаком по своему недоделанному изделию. Тогда точно ничего не выйдет, хренов наставник об этом говорил.
Первых успехов она добилась ближе к сумеркам, когда солнце уползло из гостиничных комнатушек, и небо над береговой стеной стало иззелена-лиловым. Успехи были так себе: погасить боль ей удавалось ненадолго и не везде сразу, словно эта блокировка вроде хлипкой пленочной обертки, которая тут не прилипает, там расходится прорехами... Но ведь удавалось же!
Вернувшийся Валеас, понаблюдав за ее мучениями, скучным тоном заметил, что сравнение с пленкой - это даже не обычная ученическая дурь, а редкостный кретинизм: тем самым она превращает магическое действие, которое необходимо выполнить, в подобие внешнего объекта, и в придачу сражается с этим объектом, как с заевшим механизмом. Ну-ну, продолжай в том же духе.
- А мне кто-то сказал, что так нельзя? - огрызнулась Ола.
- Сама не додумалась?
Потом он все-таки поставил ей свою хваленую блокировку. До утра, чтобы смогла поесть и выспаться.
- Спасибочки. Только стокгольмского синдрома от меня не дождешься, не надейся.
- Нужна ты здесь кому-то со стокгольмским синдромом, - бросил он, глядя на нее сверху вниз.
Плечистый, на голову выше Олы. Длинные светлые волосы на затылке стянуты в хвост, резкие черты недоброго лица, холодные голубые глаза: снимался бы в кино, играл бы главных злодеев.
Усмехнувшись в ответ - он же менталист, надо поскорее научиться закрывать свои мысли и от него, и от других таких же - добавил:
- Если б ты маялась этой хренью, я бы тебя еще в том сарае при первом знакомстве прибил. В Лесу есть существа, которые впрыскивают добыче парализующий яд, чтобы потом жрать ее в спокойной обстановке. Стокгольмский синдром - ментальный яд того же порядка. По мне, только прибить из гуманных соображений.
- А если бы это проявилось у близкого тебе человека, все равно бы, что ли, прибил?
- Если считать за близких наставницу Текусу и мать, они этим не страдают.
- А если бы кто-нибудь другой - допустим, если бы кто-то стал тебе не безразличен и с синдромом? - не отставала Ола.
Мог бы отмахнуться, но снизошел до ответа:
- Если бы да кабы, я бы постарался из такого человека это выбить. А если все безнадежно, прибил бы.
- Ага, или выбить, или прибить... Тебе известны какие-нибудь другие способы взаимодействия с окружающими?
- Ешь свой ужин и ложись спать. Завтра с утра опять займешься тем же самым.
Ола освоила эту технику за неделю. Только никаких "спасибо Валеасу" - не тот случай, когда стоит говорить спасибо. Кожные покровы к этому времени по большей части уже не болели, а зудели, но блокировка и от зуда спасала.
В окрестностях стояла сонная тишина: имущество вывезли, все разъехались, теперь это городок-призрак, который все глубже погружается в травяной омут, населенный птицами, шмыргалями, насекомыми, ящерицами и перекидниками. Изредка слышались человеческие голоса, звуки ударов, треск ломаемых досок: хозяйственные люди растаскивали брошенные постройки на дрова и на стройматериалы, а то и вышибали двери в поисках чего-нибудь полезного. О чокнутой ведьме, которая с матом гнет решетки на окнах, они были наслышаны, и гостиницу, где изнывала от скуки Ола, обходили стороной. Ну, хоть бы кто-нибудь сюда заглянул... Валеас навещал ее утром и вечером, приносил еду, питьевую воду, ранозаживляющую мазь, менял бинты и опять исчезал, почти не удостаивая пациентку болтовней. Единственное утешение - девушками он в принципе не интересуется, а то было бы вконец обидно.
Одуванчики под окнами превратились в пуховые шары, их семена отправлялись путешествовать, а рядом уже раскрывались новые бутоны. В бывшей гостинице обитали перекидники: распластаются на потолке, словно вкривь и вкось прилепленные салфетки одного цвета со штукатуркой, и охотятся на мух, свесив клейкие ловчие нити. Ничего интересного. Только однажды среди них поднялся переполох, когда снаружи забралась сине-зеленая в малиновых переливах ящерица величиной с ладонь, с длинным ворсистым хвостом, завернутым в колечко. Оказавшись на потолке, она распрямила хвост, махнула им, словно щеткой, и смела за раз двух перекидников. Когда она побежала по стене вниз, к трепыхающимся на полу жертвам, их собратья зашевелились и наперегонки поползли, торопясь забиться за старый шкаф - оттуда их никаким хвостом не достанешь.
Пока мелкий хищник, похожий на разноцветную игрушку, поедал добычу, Ола сходила за шваброй: кто ее знает, эту тварь, вдруг ядовитая. Вернувшись, первым делом закрыла дверь, а то еще прошмыгнет в коридор, и гоняйся за ней потом.
Оторвавшись от трапезы, рептилия подняла миниатюрную головку. Глаза-бусины прятались в телескопических кожистых конусах.
- Пошла вон! - рявкнула Ола, угрожающе наставив швабру.
Гостья метнулась прочь, сиганула через подоконник. О визите напоминали только останки растерзанного перекидника. Девушка не рассчитывала на такую легкую победу. Или ящерица раньше была ручная, или подчинилась потому, что Ола лесная ведьма - звери их слушаются.
Валеас показал, как залечивать на себе раны: "Чем скорее с этим управишься, тем раньше отсюда выйдешь". После этого Ола заподозрила, что он мог бы вылечить ее и побыстрее, если бы взялся за дело всерьез. Нарочно тянет, чтоб она все сделала сама.
- А ты на мне попрактиковаться не хочешь? - спросила она, сощурившись.
Веки уже не такие безобразно опухшие, как вначале, можно эффектно щуриться. Хотя ресницы еще не отросли.
- Я и так умею, а ты учись. Даже к лучшему, что тебя так отхерачило в портале. Теперь у тебя есть стимул, чтобы освоить технику регенерации.
Когда он ушел (и можно надеяться, ушел достаточно далеко), Ола шепотом обозвала его нехорошим словом, характеризующим интимные пристрастия оппонента. В его присутствии не рискнула бы, даже про себя: вдруг он за это убьет.
Со второй задачей она тоже справилась. Уже не ковыляла кое-как, потому что все стянуто, а ходила почти как раньше. Спросила, как восстановить волосяные луковицы, если кожа на голове содрана лоскутьями. Валеас ответил, что этого ей не осилить, он это сделает сам, после того как все заживет. Что ж, тогда тем более незачем с ним ссориться.
Эх, ну что ей стоило накинуть капюшон, выскочив из Беста на улицу? Хотя разве спас бы ее капюшон, если вся остальная одежда превратилась в окровавленную лапшу? Ола прикинула, не сделать ли над затылком татуировку - летучую мышь, или череп, или еще что-нибудь крутое в тему - но потом решила, что лучше все-таки отрастить волосы. Такие же длинные, как у Изабеллы и Валеаса. Правда, времени на это уйдет... Но что такое год-другой, если ты подвид С, и впереди у тебя как минимум три сотни лет?
Иногда в голову лезли странные мысли: как будто она умерла, и то, что с ней происходит теперь - это уже другая инкарнация, в которой все иначе. В некотором смысле так оно и было.
Начало. Жизнь отформатирована, куча старых файлов удалена безвозвратно. Полная неопределенность. Она не отбросила коньки в схлопывающемся портале и получила целый мир в придачу.
Очень не хватало интернета: его на Долгой Земле нет и никогда не будет. Пустота, которую предстоит чем-то заполнить. Во время вояжа было не до того - куча новых впечатлений, потом еще и куча проблем, а теперь жизнь казалась ей неполной, как будто разреженной.
Зато Ола все время ощущала присутствие Леса: словно далекая музыка, только воспринимаешь ее не слухом, а каждой клеточкой тела, хребтом, всем своим существом, и находишься с ней в постоянном резонансе. Лес не лишает тебя ни воли, ни индивидуальности - достаточно посмотреть на Валеаса, Изабеллу или Текусу, чтобы не беспокоиться на этот счет - скорее, он принимает тебя со всем, что в тебе есть.
Гостиницу она изучила вдоль и поперек. Комнатушки и коридорчики, то залитые солнцем, то погруженные в сумрак. Мебели всего ничего: здесь хромой стул, там шкаф с облезлыми скрипучими дверцами, тут продавленный диван. Блеклые обои в цветочек, или в полоску, или с вазами и золочеными завитками, как в апартаментах-люкс - этот номер был просторнее других, с балкончиком на улицу. Деревянные половицы и деревянная же лестница на второй этаж. На потолках лепнина, мотыльки с прозрачными зеленоватыми крылышками, крюки для люстр, затаившиеся перекидники. Буфет с исцарапанной лакированной стойкой, за ней на полках несколько шикарных бутылок из-под коньяка и ликеров - словно преисполненные достоинства аристократы, расположившиеся на некотором расстоянии друг от друга, чтобы коротать вечность в гордом одиночестве.
Стук в дверь застал Олу на втором этаже. Выбравшись на балкончик, она увидела широкополую коричневую шляпу с пером и камуфляжный рюкзак.
- Привет! - обладатель шляпы и рюкзака, отступив от двери, поднял голову.
Молодой парень (хотя черт его, долгоземельца, разберет), симпатичный, загорелый, над верхней губой темная полоска усиков.
- Привет! - отозвалась девушка, мысленно посмотрев на себя его глазами: запеленатая в бинты мумия (единственный плюс - стройная мумия), на голове марлевый чепчик, лоснящееся от мази лицо в коросте запекшихся ссадин. Из одежды на ней, кроме бинтов, был только цветастый халатик, добытый Валеасом где-то в окрестностях, да еще гостиничные тапки.
- Я Николай Коваль, - визитер приподнял шляпу. - Гостей принимаете?
- А вам точно сюда?
- Валеас обо мне не предупредил?
Коваль - что-то знакомое, но от лесного колдуна она точно о нем не слышала. Пока спускалась, припомнила надписи на здешнем бутылочном реквизите: "Кондитерско-ликёрная фабрика братьев Коваль". Коньяк в этом заведении держали земной, а ликеры были местного производства. Фантастически вкусные, судя по тем капелькам, которые ей удалось выцедить, отвинтив присохшие пробки.
Перед тем как отправиться на Долгую Землю, Ола воспользовалась дополнительной услугой турагентства "Реджинальд-Путешественник": гипнолингвокурс на пять тысяч слов, срок действия полгода, разговорная речь плюс чтение несложных текстов. Вопрос, что будет с ее знаниями через полгода... Может, никуда не денутся, в условиях постоянной языковой практики?
Дверь была заперта на засов: однажды Ола уже вляпалась в здешних краях в неприятности, мало не показалось. Валеас отодвигал засов магическим способом, а все остальные пусть дожидаются, когда им откроют. Если откроют. Но "остальные" до сих пор сюда не стучались, Николай Коваль первый.
Рюкзак у него был земной фирмы, с лейблом "Космодесант", они качественные и удобные, хотя встроенные гаджеты на Долгой Земле не работают. А перо на шляпе длинное, узкое, красно-желто-оранжевое в крапинку.
- Рад познакомиться, - улыбчивые темные глаза с хитринкой. - Я вам кое-что принес.
- Шмотки в самый раз, - оценила Ола, когда он стал выкладывать из рюкзака на диванчик одежду: упаковки с бельем, джинсы, две футболки, теплую толстовку с капюшоном, бирюзовое кимоно с цветочным орнаментом по рукавам и подолу - переплетенные ветки с розовыми бутонами. - Это все мне? Спасибо.
В довершение Николай достал три пары кроссовок.
- Потом сможете выбрать свой размер. Насчет остального ясно, а с обувью не угадаешь.
Ола сразу переоделась в новое кимоно: будем считать, что этот цвет лучше оттеняет ее бинты.
- У меня еще вот что есть, - гость выставил на подоконник термос, две коробки - шоколадные конфеты и печенье, бутылку ликера "Золото Магарана", точь-в-точь такую, как на полке в буфете.
- Валеас ругаться не будет?
- Не будет. Он, если что, сразу врежет. Шучу, я у него спрашивал - доктор сказал, угощать можно.
Они перешли на "ты". В термосе был чай, потом разлили в маленькие серебряные стопочки ликер - коллекционный и дорогущий, судя по этикетке.
- Классная штука. У тебя ликерная фамилия - Коваль.
- Наше семейное предприятие. Основано братьями Ковалями, которые пришли на Долгую Землю с первой волной переселенцев. Репутация, проверенная временем, и все такое. В нашем случае реклама не врет: мы производим лучшие на обеих Землях ликеры, можешь сама убедиться.
Ола тогда решила, что он ей лапшу на уши вешает: пользуется тем, что однофамилец известных бизнесменов, чтобы морочить головы девушкам. При условии, что он и в самом деле Коваль, а не назвался чужим именем. Но с другой стороны, это очень даже хорошо: если морочит головы девушкам, значит, он не такой, как Валеас, первый плюс, и если морочит голову ей, значит, уверен, что ее нынешний жалкий вид - дело временное и поправимое, плюс номер два.
Воодушевленная и этими выводами, и чудесным "Золотом Магарана", Ола в долгу не осталась: рассказала ему свою биографию. Такую же правдивую, как "наше семейное предприятие".
Ей было шестнадцать, когда маму сбила машина. Она тогда осталась одна, почти без денег, с перспективой угодить в госприют. Так называемая "защита интересов несовершеннолетнего лица" - но Ола рано научилась собирать рассеянные данные, выхватывая из мозаичных потоков информации нужные паззлы, и у нее было представление о том, как живется в этих приютах. Хреново живется. Куда угодно, только не туда. Или затрахают, как последнюю сучку, или сломают нос о край унитаза, вдобавок обложат данью в пользу какой-нибудь криминальной группировки. Оставшегося без попечения родителей подростка оберегают от взрослых с нехорошими намерениями, игнорируя тот факт, что не менее серьезные опасности могут угрожать ему со стороны других подростков. В этой среде возможно все, однако должностные лица, озабоченные исполнением закона, закрывают на это глаза. Не со зла, просто потому, что ничего не могут с этим сделать. Не хочешь, чтобы тебя перемололо - спасайся от этой мясорубки, как сумеешь и как повезет. Уцелевших ждет награда: нормальная человеческая жизнь после достижения совершеннолетия.
В той версии событий, которую услышал Николай Коваль, присутствовали вожделевшие Олу мафиозные боссы (двое мужчин и одна лесбиянка), автомобильные гонки по ночному городу и гонки на флаерах над крышами высоток - отказав мафии в постельных утехах, она поневоле стала участницей нелегальной игры на выживание. За победу обещали кучу денег и новые документы с датой рождения на два года раньше, чем на самом деле, но когда она выиграла, ее чуть не грохнули. Главный соперник, который всю дорогу висел у нее на хвосте и пришел к финишу вторым. Этот гад смылся с присвоенным баблом, бросив ее истекать кровью. После лечения в отстойной муниципальной больнице Ола пошла в стюардессы на линию Земля-Марс, а два года спустя восстановила свои настоящие документы и устроилась в "Бюро ДСП" - "Движущая сила политики". Космический перевозчик к этому времени обанкротился, вот ей и пришлось искать новую работу. Ну, и унаследованную от родителей квартирку хотелось вернуть, а для этого ей надо было снова стать Олимпией Павлихиной.
- Круто! Хоть кино про тебя снимай, - одобрительно заметил Николай, разливая остатки ликера.
Поверил, не поверил - не имеет значения. Кому нужна правда, серая, промозглая и безнадежная, как преддверие ада? Словно тебе надо бежать со всех ног по гололеду, один неверный шаг - и поскользнешься, а мимо на бешеной скорости проносятся машины (такие же, как та, которая сбила маму), в лицо летят брызги грязи, ноябрьский ветер пронизывает до костей, но это еще не полная безнадега. Полная безнадега наступит, если не успеешь. После первого шока Ола просчитала, что ее ждет дальше - и взяла судьбу в свои руки. Даже плакать некогда: надо ухитриться повернуть все по-своему, пока ее не запихнули в гребаный приют.
Сразу после кремации она подошла к Леде, маминой двоюродной сестре, изложила ей свой план. Раньше они друг другом не интересовались, но Ола была в курсе, что у Леда увязла в кредитах, а она по закону наследует родительскую однокомнатную квартиру. Жилье можно сдавать, опекун несовершеннолетнего имеет на это право. Деньги Леда сможет тратить на погашение своих кредитов, а Ола переселится к ней, но мешать не будет, и заработок себе найдет, чтобы самостоятельно прокормиться, главное - срочно оформить опеку, иначе все обломается.
Убедила. Леда была старше Олы на тринадцать лет, и все равно приходилось подсказывать ей каждый шаг, подгонять, контролировать, слово имеешь дело с амебой, которая только и ждет, когда можно будет растечься вялой лужицей. Бесцветно-хорошенькая, корыстная, но непрактичная, постоянно озабоченная тем, понравится ли она, обратят ли на нее внимание, появится ли у нее кто-нибудь, сможет ли она удержать того, кто появится... Ола жила у нее на кухне, ночевала на раскладном коврике-пенке. Инспекторше из органов опеки втирали очки, что она спит в комнате на диване, со всеми удобствами, какие положены "несовершеннолетнему ребенку".
С деньгами вопрос решился: увидела в сети пост Аргента, набиравшего людей для акции "Поддержим честного застройщика", связалась, пришла, отработала, получила свой первый гонорар. Через несколько дней ее позвали на митинг "Встанем на пути у нечестного застройщика", причем застройщик был тот же самый, только заказчик поменялся. В "Бюро ДСП" она зарабатывала в два-три раза больше, чем Леда в своем бутике, и между делом ухитрилась закончить школу, а когда ей исполнилось восемнадцать, Аргент ее официально трудоустроил. Она была ценным кадром: находчивая, отчаянная, расчетливая. И никто не догадывался, что ей крышу сносит от долгианского Леса, который она ни разу в жизни не видела, только на фото. "Ну да, я подсела на это. Мало ли, кто на что подсел", - объяснение для себя, эту тему она ни с кем не обсуждала. Оформив квартиру в собственность, сделала косметический ремонт и вернулась домой, хотя Леда уговаривала ее еще пожить на коврике: "Ты ведь уже привыкла спать на кухне, а мне надо кредиты выплачивать, ну, войди в мое положение..." "Попользовались друг другом, и хватит", - отрезала дээспэшница. "Но мне же надо... - пролепетала собеседница, беспомощно глядя на нее из-под дешевых накладных ресниц. - Ты должна понять, чем я теперь буду платить..." Ола собрала свои вещички и ушла, выложив на стол ключи. Больше их пути не пересекались.
С двадцать четвертого этажа открывался вид на унылое стадо обшарпанных высоток, в далеком провале двора - запаркованные автомобили, как черепица, одного цвета с уличной пылью, а она все чаще думала о Лесе и в конце концов решила посмотреть на него вживую. Во что бы то ни стало. Купила в турагентстве "Реджинальд-Путешественник" дешевый вояж на несколько дней - и вот она здесь, вся в бинтах, с непонятными перспективами. Но не об этом же рассказывать обаятельному собеседнику, другое дело мафия, отвергнутые поклонники и гонки на выживание!
Уже потом она узнала от Текусы, как облажалась с выводами. Николай и в самом деле был из тех самых Ковалей - известных предпринимателей, виноделов, кондитеров, торговцев и, по совместительству, контрабандистов. Она тогда хмыкнула: "Ну, контрабандисты они только летом, пока порталы открыты..." "А ты думаешь, порталы у нас тока летом на Изначальную? - огорошила ее Текуса. - Есть и другие во всякие-разные места... Отворяются они в Лесу, в таких местах, куда не кажный доберется, и знают про них не все, да всем и незачем про это знать. Через иные еще и пройдет не всяк: кого милости просим, а кого другой мир к себе ни в какую не пустит. Ковали везучие, ихнему брату хоть куды есть дорога. Тока дело тут не в одном везении, надо еще, чтобы в сердце не было червоточины. Для Николая любая дверь открыта, а кое-кто у нас круче всех, но туда им хода нет, - старая ведьма злорадно хохотнула. - И поделом..." "Например, Валеас?" - уточнила Ола. "Да не про него я, у этого бандита сердце злое, но без гнили, иначе так бы и стала я его учить! Придет время, узнаешь, о ком толкую, но сперва маленько ума наберись. Вишь, мы лесные, и Лес наш здесь, поэтому нас не тянет совать нос во всякую дверь. Зато мы можем довести странника до нужного места, вот и сотрудничаем с Ковалями - и им, и нам хорошо. Не болтай кому попало, тебе положено об этом знать, а посторонним ни-ни". Ола приняла к сведению предупреждение и с досадой призналась: "А я такого наврала ему про себя..." "Дак это не беда, - Текуса махнула сухонькой рукой. - Сам-то он тоже из любителей плести небылицы, в ихнем деле без этого никак. Небось, догадался, но чего ж не послушать, если складно сочиняешь?"
По стандартному, или староземному, летоисчислению Ола провела на Долгой Земле год и полтора месяца. Николай за это время приезжал на Манару четыре раза. До потаенного портала в Лесу его провожали Изабелла или Валеас, ее ни разу с собой не взяли. И о том, что находится за этим порталом, и что оттуда приносит безбашенный контрабандист из династии уважаемых виноделов и кондитеров, никто не распространялся. Обидно. Считают дурой или не доверяют? Хотя кто же в здравом уме станет доверять дээспэшнице?
"Тебе надо учиться жить заново, - сказала ей Изабелла на исходе второго месяца. - Ты должна перестать быть дээспэшницей - разорви эту оболочку и выбирайся наружу".
"Вы думаете, я смогу стать настолько другой?" - спросила Ола. На "ты" они с Изабеллой перешли позже.
"Если б было иначе, Лес тебя не позвал бы. И речь не о том, чтобы ты стала другим человеком, а о том, чтобы ты стала собой. На Изначальной ты почти потеряла себя настоящую, а теперь ты должна себя вернуть. Собрать по кусочкам потерянное, заново отрастить ампутированное, понять, кто ты на самом деле. Лес поможет. Что бы ни происходило, Лес всегда у тебя за спиной".
Получилось или нет? Изабелла с Текусой от таких разговоров уходили - "кто же знает тебя лучше, чем ты сама?", а с Валеасом она не хотела это обсуждать, от него точно комплиментов не перепадет.
В следующие приезды Николай увидел ее уже без бинтов и коросты. Гуляли, ходили в кинотеатр с помпезными клумбами перед крыльцом и белыми колоннами, на которых после каждого дождя появлялись чернильные кляксы "волчьего бархата" - работники Санитарной службы отскабливали их раз в неделю. Долгианское кино оказалось на уровне, спецэффекты не хуже компьютерных, здесь этим занимались маги, умевшие создавать иллюзорные картины.
Иногда сидели в маленьких кафе, непременно с каким-нибудь экзотическим антуражем: развешанной по стенам коллекцией мобильных телефонов, шоп-терминалом с разноцветными банками за прозрачной дверцей, электронными табло, привинченными на манер декоративных панелей. Натащили через портал: местные покупали на Земле нерабочую или списанную технику для украшения интерьеров. В "Одинокой белке" даже стоял банкомат Космотрансбанка, и Ола в первый раз инстинктивно шагнула к нему, но тут же спохватилась - это всего лишь реквизит, и счет ее остался на Земле, и вообще здесь в ходу только наличка.
"Если начнешь крутить с кем-нибудь шуры-муры, чужим на глаза не попадайся, - предупредила Текуса. - Не забывай о том, что на дворе осень".
Отношение к вопросам морали на Долгой Земле менялось в зависимости от времени года: весной и летом - вольные нравы, осенью и зимой - чтобы никаких внебрачных связей. В гостинице в номере Николая они пили чай и невинно болтали, с дверью нараспашку согласно осенним правилам хорошего тона, зато в гостях у Олы делали много чего другого.
В доме Текусы у нее была своя комната. Через дверь от комнаты Валеаса, но в личную жизнь друг друга они по молчаливому уговору не лезли.
Николай в их захолустье надолго не задерживался. Он жил на Кордее, в Танхале - умопомрачительном столичном городе, который Ола видела только на фото в интернете да на здешних открытках. До чего же ей туда хотелось! Она там, конечно, побывает, но не завтра, когда-нибудь потом, неизвестно когда.
"Я лесная, а меня все равно тянет в города - в Дубаву, в Танхалу, это нормально?" - спросила она однажды у Текусы.
"Это правильно, - с одобрением отозвалась старая ведьма. - Мы, лесные, словно мостик между Лесом и человечьими городами, нас и должно тянуть в обе стороны. Изабелла дорвалась до Леса, и больше ей ничего не надо. Валеас как есть лесной хищник, о нем и вовсе отдельный разговор. А ты такая же, как я, тебе нужно и то, и другое, ты правильная лесная колдунья".
Ей жуть как не хватало интернета для общения с Николаем. Могли бы каждый день чатиться, хоть "привет-привет", но здесь человек, уезжая, как будто исчезает из твоей жизни, хочешь послать письмо - напиши на бумаге, запечатай в конверт, брось в почтовый ящик, а потом жди целую вечность, пока оно доберется до адресата, пока придет ответ... Отстойная здесь почтовая связь, и никакой альтернативы.
Надо успеть на автобус до Гревды, следующий только через полчаса, а ей позарез нужна идеальная характеристика от начальства, чтобы поскорей погасить судимость. Позавтракала яблочно-ягодным пирогом с кофе. Ягоды лесные, четырех видов, сама собирала вместе с Изабеллой, а пекла Текуса. В темноватой прихожей, зашнуровав кроссовки, глянула в зеркало: уже не похожа на стриженого под ноль новобранца, волосы отросли на пять сантиметров. Ладно, не на пять, на три-четыре с половиной, бешеная швабра - гроза медузников, зато густые, и оттенки прежние остались: пшеничный с пепельным. А на Осенний бал можно и в парике.
Дома под черепичными крышами, с лепными звериными мордами на фасадах, тонули в тумане, который наползал по утрам из Леса. Девушка шагала быстро, засунув руки в карманы ветровки. Впереди маячил автобус, он всегда ее дожидался, если она опаздывала не больше, чем на десять минут - с лесными ведьмами надо дружить. Еще пара дней, и потом ему ждать не придется: отмотала срок, финиш! Сказать водителю или нет?
По обе стороны от дороги тянулись поля и огороды. Туман редел, солнце сияло так, словно его полгода держали взаперти, а теперь оно вырвалось на волю и наверстывало упущенное. Задернув шторку, Ола достала из спортивной сумки "Историю развития магического знания на Долгой Земле", том третий. Интересно, не интересно - ей полагается все это знать. Хотя, несмотря на нудное изложение, все-таки интересно.
Гревда, официальная столица Манары, была таким же заштатным городишкой, как расположенная возле южных береговых ворот Хаяла, где жила Текуса со своими учениками. Те же малоэтажные дома - одни оштукатурены и украшены лепниной, другие кирпично-бревенчатые без затей, третьи тоже бревенчатые, но в таком резном кружеве, что поначалу Ола глядела в недоумении: ничего себе арт-объект! Тут хватает арт-объектов, местные дизайнеры вовсю отрываются, и правила градостроительства этого не запрещают: дома должны быть надежными, чтобы держали тепло долгой зимой, чтобы стены не разваливались и крыши не протекали, а как они выглядят - на усмотрение собственника.
Главное отличие Гревды от других населенных пунктов Манары: над ней господствовала циклопическая серая громада феодального замка, окруженного крепостной стеной из бетонных блоков. К этому-то замку Ола и направилась. С независимым видом, словно она и есть здешняя принцесса, прошла под сводами ворот, небрежно кивнув охраннику. По правилам следовало предъявить пропуск, но всех магов, работавших на Гревдинском зимнем складе, охрана знала в лицо.
- Олимпия, на плодоовощи! Виноград с помидорами привезли, много перезрелого, постарайся закончить сегодня, пока не испортилось.
- У меня сегодня предпоследний день, - напомнила Ола.
- Да, да, вечером поговорим, - отмахнулось начальство. - Сейчас бегом помидоры спасай!
Забросив сумку в свою личную кладовку с табличкой на двери "О. Павлихина", она отправилась в плодоовощной сектор. Тускло освещенные залы с низкими потолками, под ногами хрустит засохшее земляное крошево, холодина, пахнет луком, яблоками, редькой, чесноком. Мешки, сетки, ящики, ящики, ящики... Предпоследний день, счастье-то какое!
- Это вы - Олимпия? Рад познакомиться! - суетливый полноватый мужчина, выскочивший из-за внушительного штабеля ящиков с помидорами, нервно улыбался, на лбу у него блестела испарина. - Выручайте, что называется, а это вам от всего сердца...
"Улыбка нимфы", шоколадная фабрика братьев Коваль. Будем считать, привет от Николая.
Она кивнула и с достоинством спрятала плитку в карман. Наверняка даритель отвечает за своевременную доставку груза, но чуток запоздал, и теперь исправить его косяк может только складская колдунья - если успеет законсервировать несчастные помидоры до того, как они начнут портиться.
Ола управилась до обеда. Она работала быстро и умело, почти сравнялась по своим показателям с Наиной и Розмари - двумя старыми ведьмами, приятельницами Текусы. На очереди проблемный виноград, его тоже зашибись сколько, но она его к вечеру сделает. Если надо, задержится - предпоследний день ведь, не жалко.
- Ола, идемте обедать!
Здешний персонал как будто не видел разницы между осужденной Олимпией Павлихиной и другими складскими магами. Все-таки она будущая полноправная колдунья, а преступление совершила, пока была "туристкой". Туристы с Земли Изначальной по определению неразумны. К этому апеллировала защита в лице Изабеллы Мерсмон, с этим охотно согласились прокурор и судья.
Главный свидетель обвинения, колдун Казимир Гранеш, которому Ола помешала захватить кесейскую лазутчицу, был желчен и нетерпим, но оказался перед дилеммой: настаивая на суровом наказании, он тем самым продемонстрирует, что принимает "туристов" всерьез - и выставит себя на посмешище. В отместку он после оглашения приговора потребовал для Олы еще и суда магов, но снова просчитался: разбирательство вылилось в яростную дискуссию с лесными о проблеме взаимоотношений с кесу и о вероятных последствиях, если бы люди причинили вред княжне Эвендри-кьян-Ракевшеди. В ходе полемики Изабелла раскатала его аргументацию в блин, а Текуса обозвала его "сопляком недальновидным". По сравнению с ней посрамленный двухсотлетний маг и впрямь был сопляк. Обвиняемая сидела тихо и чинно, храня на лице выражение "осознала, раскаиваюсь, готова искупить". Под конец о ней вспомнили и вынесли вердикт: виновна в импульсивных необдуманных действиях, должна изучить под руководством своих наставниц Свод правил магического сообщества. Ничего страшного, ничего нового, этот Свод ей по-любому полагалось проштудировать.
Под суд угодила только она, притянуть к ответу Валеаса так и не смогли. Никаких доказательств, что это он вызвал грозу и разбил южные береговые ворота, чтобы серая княжна смогла сбежать в Лес. Все понимали, что это его работа, потому что больше никому, но дело развалилось за отсутствием улик. Наверняка он еще и кого-то подкупил, при его выдающихся целительских способностях это в два счета - всегда найдется, что предложить. И про убийство никто не узнал.
Ола с Маратом тогда вляпались, как наивная школота: поехали с местными парнями, которые обещали показать дорогу к воротам, но вместо этого завезли их в заброшенную хибару. Марата побили и вышвырнули, ее стали насиловать. Ублюдки позарились на угнанный вездеход, за который власти объявили награду, остальное в довесок. А Валеас вломился в эту хибару после того, как вынес береговые ворота - чтоб укрыться от ливня, который сам же и вызвал. Его не хотели пускать, но он смертельно устал и без лишних разговоров перерезал всю шайку. Вот так они с Олой и познакомились.
Трупы он после дождя вытащил наружу, их сожрали шмыргали - летучие твари, похожие на черные мохнатые клубки, к утру там лежали одни скелеты.
Возле развалюхи, где разыгралась криминальная драма, позже обнаружили автомобиль погибших по неизвестной причине местных жителей и находящийся в розыске армейский вездеход. Валеас проинструктировал Олу, что говорить: когда их с Маратом туда привезли и попытались затащить в дом, она вырвалась и убежала, была сильно напугана, неслась, не разбирая дороги, подвернула ногу и упала, потом на нее наткнулся возвращавшийся домой колдун. Из той компании никто не уцелел, а Марат через Равдийский портал вернулся на Землю, и уличить ее во лжи было некому. Вдобавок Валеас научил ее закрывать мысли от ментального проникновения, так что правды никто не узнал, кроме Изабеллы и Текусы.
Обеды привозили из ресторана "Неуловимые вареники". Чистенькая столовая, скатерти в сине-белую клетку, на стене календарь с Изабеллой, из окон виден замковый двор.
В складской цитадели работало семеро магов, считая Олу.
Богдан, директор по магической части, занимал эту должность уже с полсотни лет и считал, что нет работы важнее. Вместе с лесными ведьмами он поручился за девушку, перед этим полгода отработавшую на консервации по ученической разнарядке. Когда на Манару приезжал Николай, Богдан разрешал ей менять график - для осужденных это возможно только по приказу руководителя рангом не ниже замдиректора. Золото, а не начальство. Ола понимала, что ей крупно повезло, и старалась его не подводить, еще ничего здесь не сгноила и не запорола, в отличие от некоторых.
Пухлая Наина с узлом седых волос, похожая на добрую бабушку, и худая крючконосая Розмари - черные, как вороново крыло, крашеные локоны уложены в замысловатую прическу, в ушах бриллианты, пронизывающий взгляд умных водянистых глаз. Старинные подружки Текусы, порой они наведывались к ней в гости. Ввиду преклонного возраста обе работали по свободному графику, зато умели всякие сложные штуки, которые у других не получались. Например, одним махом законсервировать партию слив разной степени зрелости: многослойные дифференцированные чары в один прием, Ола этому пока не научилась. Розмари и Наина сразу взяли ее под крыло: "ученица нашей Текусы, хорошая девочка". Официально она была ученицей Изабеллы Мерсмон, но Изабелла жила в Лесу, и в городе за девушкой присматривала старая колдунья.
Артура прислали по разнарядке из Дубавы. Из богатой семьи, окончил престижную школу, бывал в Танхале, разбирается в модных шмотках, музыке и драгоценностях. Ола вначале относилась к нему настороженно - привыкла к тому, что между ней и такими мальчиками ого-го какая социальная лестница, но потом обнаружила, что для окружающих они находятся едва ли не на одной ступеньке: он из магаранской столицы, зато она с Изначальной. И по магическому потенциалу она его превосходит, за двадцать минут делает работу, на которую у него уходит около часа. К тому же Артур далеко не балбес, дипломат до кончиков ухоженных ногтей, со всеми вежлив, и флиртовать с ним одно удовольствие: умеет поддержать любой разговор, всегда готов угостить чашкой кофе или мороженым и в то же время не предъявляет на тебя никаких исключительных прав. Он себе на уме, но с ним легко.
Ида, молодая волшебница из местных, состояла в штате Гревдинского склада уже четвертый год. Тихая, покладистая, старательная, хотя не слишком способная, Богдана она вполне устраивала: возможности у всех разные, главное требование - чтобы его подчиненные работали аккуратно и добросовестно. С ней Ола тоже отлично поладила.
Можно было бы сказать, что коллектив подобрался вполне себе ничего, если бы тут не было еще и Франца.
Парень из местных, ее ровесник, два года учился на специалиста Санитарной службы и уже начал проходить стажировку, но тут-то и обнаружилось, что он маг. Обнаружилось при участии Валеаса. Ола, в общем, догадывалась, что между ними произошло, так как была свидетельницей их стычки - на автобусной остановке тем утром, когда она попрощалась с Текусой и в сопровождении ее ученика отправилась на Равду к порталу.
Из того разговора она поняла, что Валеас приказал Францу забыть, что случилось, но этот прием почему-то не сработал. На остановке Франц глядел на него с ненавистью и срывающимся голосом требовал поединка. Позже Валеас в ответ на вопрос Олы неприязненно бросил, что он сегодня же сляжет с лихорадкой и потом ни о чем не вспомнит, однако снова просчитался: сознание мага, пусть и "непроявленного", яростно противилось чужому колдовству. Обеспокоенные тяжелым течением лихорадки, родители Франца позвали на помощь Текусу, и старая ведьма живо разобралась, в чем дело. Надо полагать, Валеас получил от наставницы выволочку за свои темные дела, а выздоровевшего Франца взял в ученики Казимир Гранеш. Тот самый, у которого зуб на Олу. Впрочем, могло быть и хуже - если бы этот парень тоже оказался лесным. Но у таких, как они, тяга к Лесу проявляется едва ли не с рождения, а для Франца Лес был враждебной силой, потому он и пошел в Санитарную службу.
Поединок у них с Валеасом все-таки состоялся. Без каких бы то ни было пояснений для окружающих. Жители Манары с неодобрением говорили, что маги-ученики дурью маются - видно, заняться им больше нечем, на продуктовый склад их надо загнать, чтобы пользу приносили. Из-за чего сыр-бор, знали только Ола и Текуса с Изабеллой. Возможно, еще Казимир был в курсе. Поединок закончился, едва начавшись: Валеас в два счета обезоружил противника, заявил, что не намерен больше тратить время на эту хрень и ушел, не обращая внимания на оскорбления, которые повторно униженный Франц выкрикивал ему вслед. Все это с непроницаемой миной "мне плевать на ваше мнение".
Для Франца Ола стала врагом номер два. Он пытался отыграться на ней за Валеаса, но бывшая дээспэшница в долгу не оставалась: даже если у тебя, бедный мальчик, психическая травма, это еще не повод, чтоб повышать свою самооценку за мой счет, притом что я тут никаким боком не замешана.
- Завтра с меня прощальный торт! - объявила Ола, когда маги допили компот и начали вставать из-за столов. - Два торта!
- Зайди ко мне после смены, - сказал Богдан. - Поговорим. С виноградом успеваешь?
- Никаких проблем.
В коридоре Ида спросила:
- А какие будут торты?
- Один шоколадный с суфле, другой белый бисквит с кремом, закажу в "Мадлен".
- Тоже съем по маленькому кусочку, хотя я на диете.
Ида повернула к туалетам, а Ола к бухгалтерии.
Шедший позади Франц пробормотал с презрением - тихонько, себе под нос:
- Фффифочка, не научилась готовить, замуж не возьмут, кому нужна...
Он почему-то считал, что для нее это должно быть важно, и большая часть его наскоков вертелась вокруг этой темы. Она принадлежит к подвиду С, впереди у нее как минимум триста пятьдесят лет жизни, она ведьма, и в Лесу она своя - но предполагается, что она должна вот прямо сейчас хотеть замуж за кого-нибудь вроде Франца.
- Щас закроюсь в сортире и буду рыдать, - не оглядываясь, бросила Ола. - Лучше радуйся, что не составлю конкуренции. Тебя-то возьмут, уже проверено.
Она была настороже, и "подножка" не сработала. Еще одно ученическое заклинание срикошетило, не достигнув цели, в окне хрустнуло стекло. Свидетелей нет, но трещина заметная, и Богдан мигом определит, чье это было колдовство. Со стороны Олы все чисто, она всего-навсего ушла в глухую защиту.
Франц выглядел обескураженным: за разбитое стекло вычтут из зарплаты, а если станет известно, что он затеял магическую драку на территории склада, возможны неприятности и посерьезней.
- Даже окно грохнуть не смог, - прокомментировала Ола. - Это тебе не арбузы взрывать...
Сверкнув глазами, оппонент матерно обругал ее и бегом кинулся в боковой коридор, пока она не успела что-нибудь сказать в ответ.
Швыряться вслед ему заклинаниями Ола не стала. До тех пор, пока судимость не погашена, она хорошая девочка, хорошая и еще раз хорошая.
Та история с арбузами стала для нее настоящим праздником. Франц тогда напортачил с сохраняющими чарами - возможно, некстати вспомнил о Валеасе, и вместо того, чтобы перейти в законсервированное состояние, все арбузы разом взорвались. Партия была небольшая, но для помещения хватило. Прибежавшие на шум сотрудники потрясенно уставились на открывшуюся за порогом картину: всюду раскиданы куски розовой мякоти и бело-зеленые корки, стены сверху донизу в кляксах, недавно побеленный потолок облеплен созвездиями блестящих черных семечек.
- Да ты одаренный... - расстроено произнес Богдан, убедившись, что Франц не пострадал. - Убирать будешь сам. Умойся, переоденься и приступай. А потом пройдешь дополнительное обучение, нам тут арбузные фейерверки не нужны. Олимпия, как закончишь с грушами, доделай остальные арбузы.
Нагрузили сверхурочной работой, и все равно было зашибись как приятно: начальство ясно дало понять, кто здесь недоучка, а кто профи.
В бухгалтерии пили чай. Там все время пили чай и что-нибудь ели, между делом занимаясь документооборотом. Чинно поздоровавшись, Ола подошла к телефонам. Инкрустированные деревянные корпуса, раскидистые, словно рога грыбеля, рычаги для трубок. Набрала номер "Мадлен", заказала два больших торта, сделала запись в журнале звонков.
- А нам принесешь? - спросила одна из сотрудниц, смахивая крошки печенья с подбородка и с разложенных на столе накладных.
- Обязательно принесу.
С бухгалтерией, как и с дирекцией склада, надо дружить.
На нее смотрели с жадным любопытством, но никто ничего не говорил. Обсуждать будут потом, когда она уйдет. По их меркам, Ола выглядела нестандартно: рваные джинсы в обтяжку и земная футболка с вырвиглазным принтом - разноцветное светило держит в зубах, словно сигару, космический корабль. Перехватила на распродаже летнего импорта. В придачу бусы-оберег из высушенных лилово-черных ягод, но это для лесной колдуньи нормально. Впрочем, дамы из бухгалтерии относились к ней снисходительно: она же с Изначальной, что с нее взять. Зато всегда есть тема для разговора. Другое дело, если бы в таком прикиде ходил на работу кто-нибудь из местных.
Разобравшись с виноградом, Ола успела сделать еще и партию цветной капусты, которую подвезли к концу рабочего дня, а потом отправилась в кабинет к Богдану.
- Ликерчик или коньячок? - дружески поинтересовался директор, кивнув на мягкое кожаное кресло напротив.
- Ликерчик.
Он выставил на стол граненную, словно замковая башня, бутылку "Лунного молока".
- Это один из тех, в которые вытяжку медузника добавляют? - проявила осведомленность Ола.
- Один из, - Богдан разлил вязкий, как сироп, зеленовато-молочный ликер по хрустальным рюмкам. - Твоя характеристика уже готова, свой экземпляр получишь завтра, остальные отправим во все инстанции, куда положено. Уже подумала насчет нового графика?
- Так ведь завтра у меня последний день, - напомнила Ола.
- Завтра последний день обязательных работ по решению суда, а со следующей недели разнарядка, график составим с учетом твоих пожеланий... В чем дело?
- Так я же отработала полгода по разнарядке! - почти жалобно произнесла Ола, вконец растерявшись - такого фортеля она вот уж точно не ожидала. - Как раз перед судом закончила, вы же помните! Почему снова меня?!
Директор хмыкнул и после паузы вздохнул:
- Значит, Валеас с тобой об этом не поговорил? У меня сложилось впечатление, что между вами все улажено, то-то я удивлялся, что ты по поводу графика молчишь.
- Что Валеас должен был мне сказать? Я его месяц почти не видела - или по Лесу его носит, или где-то еще. И наставница Текуса не в курсе насчет новой разнарядки, а то бы она меня предупредила!
- Погоди, - Богдан не позволил ей взять рюмку. - "Лунное молоко" не глушат, как пиво, давай сперва все обсудим. С работой у нас завал, а магов на Манаре раз, два и обчелся. Спасибо, хотя бы Артура прислали. Если ты сейчас уйдешь, нас останется шестеро, а работы не убавится. Из Дубавы в ответ на мой новый запрос пришла разнарядка на Валеаса Мерсмона. Во вторник мы побеседовали, потом он позвонил и сказал, что вместо него отработаешь ты.
- Вот жо... Ой, извините. Можно, я не буду это комментировать и молча выпью "Молоко"? Я не хочу при вас ругаться.
С вытяжкой медузника. Для нее сейчас в самый раз. Хотя от соков медузника там всего ничего: Николай рассказывал, что эту вытяжку потом еще разбавляют в соотношении один к тридцати пяти.
- Знаете, я впервые об этом слышу. Валеас со мной ни о чем не договаривался, так что пусть сам за себя отрабатывает. Мне нужен отпуск, я собираюсь на Новый год в Дубаву, и на дальнейшее у меня свои планы - я же лесная колдунья, хочу наконец пожить в Лесу, а то я только по выходным туда хожу. Он, что ли, сказал, что я согласилась?
- Нет, просто сообщил, что его заменишь ты. Н-да, ситуация... С одной стороны, работник он хороший, был у нас летом, превосходно решает задачи любого уровня, никаких нареканий. А с другой стороны, - Богдан перешел на доверительный тон, - я бы предпочел видеть здесь тебя, а не Валеаса. Ты ведь его знаешь. Этот молодой человек не то чтобы отрицает социальную иерархию, но у него своя собственная иерархия, на вершине которой находится Валеас Мерсмон. Сама понимаешь, я не готов уступить Валеасу Мерсмону свое директорское кресло, - в голосе Богдана появились саркастические нотки. - Хотя вряд ли его интересует такая мелочь, как пост директора склада по магической части, так что, полагаю, я могу спать спокойно. Может, все-таки передумаешь? Высокие заработки, бесплатные обеды, карточка на бесплатный проезд в общественном транспорте по рабочим дням в пределах Манары, с графиком опять же пойдем тебе навстречу. Эти полгода твоя зарплата удерживалась в пользу государства, а дальше будешь работать на себя - тебе ведь нужны деньги?
Ола кивнула.
- У меня за предыдущие полгода деньги остались, я почти не тратила. И я очень хочу съездить в Дубаву, а потом пожить в Лесу.
- Как потратишься, приходи, здесь тебе всегда рады. Самую большую пользу маги приносят на складах, без этих запасов нам зиму не пережить. Продовольственные склады - фундамент нашей цивилизации. Те, у кого за плечами хотя бы одна долгая зима, это понимают. Сейчас надо работать, не покладая рук, а у меня людей не хватает, да еще возись с Францем. Сегодня разбил в коридоре окно. Сказал, что хотел муху заклинанием прихлопнуть. Я ему посоветовал в следующий раз взять молоток, чего уж там. А ты имей в виду: лето и осень - для мага самое денежное время, на складе с руками оторвут. С конца осени и до середины весны таких премий уже не будет, в этот период только расконсервация, сиди книжки читай, у складских кошек больше работы, и внештатные сотрудники не требуются. Так что не зевай, зарабатывай сейчас, ты же в курсе, что премии у нас сдельные...
Под вечер с юга наползли облака, пухлые и мягкие, как перина. Моросило, но над крышами парили медузники - верный признак, что проливного дождя этой ночью не будет. Светили фонари и неоновые вывески, люди шли под зонтами, у некоторых зонты были сетчатые - от медузников спасают, а от мороси нет.
Ола шагала по мокрому тротуару, надвинув капюшон ветровки: зачем ей зонтик, если у нее от кровососов магическая защита. Могла бы даже натравить их на кого-нибудь. Например, на Франца, если тот решит подстеречь ее после работы. Но Франц знал, на что способны лесные, и таких глупостей не делал - на счастье Олы, с которой из-за чертовой судимости спросили бы куда строже, чем с него.
Завернула в "Мадлен", расплатилась за торты, заказала свой любимый капучино со сластишоновым сиропом. В длинном зеркале за стойкой отразилось хмурое лицо и волосы торчком.
- Тяжелый был денек? - спросил бармен, поставив перед ней чашку.
- Не то слово, - мрачно отозвалась Ола.
Как ей быть, чтобы и с Валеасом не поссориться, и не застрять на складе, поехать в Дубаву, попасть на новогодний Осенний бал? Как выстроить разговор с Валеасом? Мерзавец авторитарный, мог бы поинтересоваться ее мнением...
Она опасалась его разозлить и в то же время знала, что находится под его защитой: это все равно, что водить дружбу с каким-нибудь мафиозным боссом, такая же непротекаемая крыша. Другое дело, что за все приходится платить, и за крышу в особенности. В такой ситуации один раз уступи - дальше тебе сядут на шею, как будто иначе и быть не может. Нет уж, так мы не договаривались. Надо обозначить границы, которые никому не позволено нарушать.
Ола полдороги об этом размышляла, потом попыталась задремать. Для чтения в автобусе было слишком темно, а в окно она уже насмотрелась, знала маршрут наизусть. Попасть в Отхори даже не пробовала - условия не те, времени маловато, и до жути не хотелось еще одного разочарования, ей сейчас нужен обыкновенный сон. Закрыла глаза, постаралась расслабиться под убаюкивающее урчание мотора.
Приснился разговор с Валеасом, причем они были похожи на мультяшных персонажей, словно карандашные наброски в несколько линий, и вовсю скакали по комнате - со шкафа на люстру, с люстры на подоконник, но вроде бы пришли к согласию насчет того, что Ола не будет за него работать, а поедет на Осенний бал. Жаль, это не наяву, трудный разговор еще впереди.
Так увязла в этих мыслях, что забыла возобновить защиту, выбравшись из автобуса. Спохватилась, когда к ней с тихим шелестом спикировал медузник, и полосатые черно-белые щупальца с шевелящимися ворсинками почти коснулись ее головы. Опомнившись, Ола активировала заклинание, и кровосос уплыл в темные небеса, словно упущенный воздушный шарик.
Повернув на свою улицу, она издали увидела, что перед их дверью кто-то стоит. Женщина. И скорее всего, колдунья: без зонта, но медузники ее не трогают.
Длинный плащ с капюшоном блестел и переливался в свете фонаря, словно конфетная обертка. Гостья потянулась было к звонку, но опустила руку, как будто не решаясь нажать на кнопку. Подойдя ближе, девушка заметила, что она беспокойно переминается с ноги на ногу. А плащ у нее весь в стразах, потому и сверкает, и лаковые туфли на каблуках украшены розочками, как на кремовых пирожных.
Обернувшись, она улыбнулась накрашенными губами, ярко-розовыми с блестками:
- Ты, наверное, Олимпия? А меня зовут Клеопатра, можно Лепатра, я к этому имени привыкла. Я про тебя слышала.
Ола про Лепатру тоже слышала - главным образом, всякое нелестное. Вроде бы та нарушила какой-то запрет, что-то взяла у Текусы без спросу. Старая колдунья и сердилась на нее, и жалела: "себе дуреха навредила, ох, навредила, теперь совсем пропащая, дело времени".
Из обрывков разговоров девушка поняла, что Клеопатра Мерсмон приехала на Манару вслед за старшей сестрой и вначале тоже просилась к Текусе, но ее не взяли: лесные учат лесных, классические - классических, специфика разная. Чтобы не расставаться с Изабеллой, младшая пошла в ученицы к Розмари из Гревды, но часто бывала у Текусы в гостях. И уже после того, как обе сестры закончили обучение, стащила у нее какое-то снадобье, неполезное для здоровья. Ола решила, что речь идет о наркоте. Порой Текуса вспоминала эту историю и вовсю ругалась, не столько со злостью, сколько с жалостью к "дурехе Лепатре".
- Зайдете? - спросила девушка, повернув ключ.
- Зайду, если не выгонят... Давай на "ты".
Выгонять ее было некому: старая ведьма спала, в этот час она обычно посещает Отхори. Гостья повесила на крючок в прихожей свой сверкающий гламурный плащ, и они отправились на кухню.
У Лепатры были такие же светлые, в белизну, волосы, как у Изабеллы и Валеаса, но на этом фамильное сходство заканчивалось: черты лица немного "лягушачьи", широкие скулы, толстые веки, чуть вывернутые пухлые губы. Радужка голубых глаз светлее, чем у сестры с племянником. Во взгляде ни ее задумчивой прохлады, ни его ледяной властности - скорее, присутствует оттенок нервозности.
На ней была шуршащая блескучая юбка до щиколоток, фиолетово-розовый жакет с вышивкой на воротнике и декоративными парчовыми заплатками, блузка в оборках, шею охватывало в несколько рядов алмазно-жемчужное ожерелье, в ушах такие же серьги. Благодаря столичным журналам Ола была в курсе, что это последний крик моды, но гостья все равно смахивала на участницу комического шоу.
Вдобавок туалетная вода у нее на любителя, с ноткой закисших яблок - неужели это модный аромат? Или в кармане у Лепатры завалялся яблочный огрызок?
- Учуяла?.. - глянув на девушку остро и как-то горестно, спросила гостья.
И сразу, не дожидаясь ответа, принялась рассказывать о себе:
- А что мне оставалось делать, если Белка всегда была красивой, а я нет? Мы с ней сводные сестры, она старше на четыре года. Ее мать умерла от укуса крыжавки, не успели спасти, а с моей папа сошелся уже после, но она укатила на Лаконоду, а меня подбросила ему. Так и жили втроем, он для нас нянь и гувернанток нанимал. У нас было все, только папа принадлежал к подвиду В, а мы обе - подвид С. Мы из Дубавы, а учились тут, на Манаре, Белка у наставницы Текусы, я у наставницы Розмари. Я бы все отдала, чтобы быть такой, как Белка. Тебе не понять, ты ведь тоже из красивых... - она удрученно вздохнула. - Волосы - наживное, отрастут. Когда в начале зимы Магаран посетила с визитом Зимняя Госпожа, Белку позвали на службу при дворе, а меня не приглашали, никто даже не заикнулся. Мы с сестрой тогда в первый раз надолго расстались, в Танхалу я за ней не поехала. Меня бы во дворец не взяли, а стоять под окнами да гадать, что за этими окнами происходит, радости мало. Потом уже, когда Белка вернулась, я приставала к ней с расспросами, а она все про библиотеку да про библиотеку, как будто больше там не было ничего интересного. Сказала, что только ради этого согласилась, и это в ее духе, но книжки не помешали ей закрутить роман с каким-то механиком из Трансматериковой. За это ее выгнали из придворных и отправили в ссылку - обратно на Магаран. Живот-то не утаишь. Могла бы скинуть, для колдуньи недолго, но она сама не захотела. Мы ведь, кто подвид С, нечасто можем забеременеть, это наша расплата за долгую жизнь, вот Белка и побоялась, что после выкидыша ничего больше не будет. Поселилась она у наставницы Текусы, я в то время тут не показывалась. Потом уже узнала, что как подошло Белке время рожать, в окрестных домах разом пробки повылетали и молоко свернулось, да еще в трансформаторной будке на соседней улице все перегорело. Белка тогда подхватилась, оделась во что попало и ускакала в Лес, а наставница Текуса кинулась вдогонку. Там сугробы намело - человек без лыж с головой бы ухнул, но они же лесные, по сугробам как по асфальту ходят. Люди думали, конец им, но через несколько дней объявились живые-здоровые, закутанные в меха, с ребеночком. Ясно, кто им помог. Ну, ты в курсе, с кем лесные дружбу водят, я слышала, ты и сама успела... Поставь чайник!
Кухня у Текусы была просторная, уютная, пестрая, с большой плитой, двумя старыми деревянными столами, резными шкафчиками и полками. На полках утварь, как будто собранная из разных краев и времен, а по стенам висят перевязанные цветными тесемками пучки трав, закопченные и до блеска начищенные сковородки, наборы ножей, половники, джезвы, ситечки, разделочные доски, стеганые рукавицы-прихватки, хлебница, часы с расписным циферблатом. В углу стоит несколько сачков разной величины - на тот случай, если сюда заберутся незваные гости.
Ола зажгла газ без спичек - ведьма она или кто? По правде говоря, Текуса разрешила ей это делать всего полтора месяца назад. Большой красный чайник с нарисованным на боку подсолнухом завел свою песню.
- Совсем как раньше, - жалостно вздохнула Лепатра. - Я тогда разок приезжала к ним, хотя наставница на меня за яблочки сильно ругалась. Белка отдала сына в приемную семью, открылось ей, что с ним будет худо, если он в раннем возрасте хоть кого-то полюбит, даже родную мать. Та семейка была распоследняя дрянь, зато Белка таким способом беду отвела. А Валёсик такой был хоёсенький, пока был годовасиком, маленькие все хоёсенькие, но уж потом у него нрав испортился...
Ола достала чашки, хрустальную сахарницу в виде ежа и жестянку с чаем. Ее мысли вертелись вокруг предстоящего объяснения с "Валёсиком". Он хотя бы дома появится сегодня-завтра - или считает, что дело улажено? Все должно быть так, как он решил: директор склада сообщил ей об этом, и дальше обсуждать нечего. Ага, нашел Золушку...
Ну, в общем, да, она его боится. Но страх - это еще не причина, чтобы согласиться на страдательно-безответную роль. Изабелла однажды сказала, что страх полезен, когда помогает избежать ловушек, но если ты из-за него попадаешь в силки, это уже тот страх, который убивает.
- Дай-ка сюда ежика! - потребовала Лепатра. - Ути мой любимец... Что же ты помутневший какой-то, как будто тебя здесь совсем не холят? Ну-ка, сейчас мы тебе поможем...
Сахарница у нее в руках засияла, как новенькая. И ведь это не иллюзия, а серьезное восстанавливающее колдовство - работа мастера, Ола уже научилась различать такие нюансы.
- У меня в Дубаве полный дом спасенных вещей, - поделилась колдунья, глядя на собеседницу с гордостью девочки-подростка. - Я так и живу в папином особняке на Стрекозиной улице, будешь в Дубаве, заходи. Только учти, как ляжет снег, нас переименуют в улицу Самоходных Санок, а с весны опять будет Стрекозиная - есть такие, с двойными названиями для зимы и лета, лишь бы на одну букву начинались. Я дополна всякого насобирала и вылечила, особенно бальные платья хороши. Жалко ведь, если ни за что, ни про что пропадут. Я уж и объявление в газете напечатала: продам недорого наряды для новогодних балов, а то и просто отдам в хорошие руки.
Ола навострила уши: а вот это уже интересно. Платья для Осеннего бала у нее пока еще нет. Если на то пошло, у нее и приглашения нет, но бывшая дээспэшница решила, что найдет способ туда пробраться. Другой вопрос, в чем.
- Хочешь платье? - встрепенулась Лепатра. - Вижу, что хочешь... Есть, есть на твой размер! Может, придется чуток подшить, но это мы мигом сделаем.