21 апреля 1785 г.

Мычат телки, вернувшись с луга,
Взопрели лошади от плуга,
Я в час вечернего досуга 
Сказать могу:
Перед Лапрейком, добрым другом,
В большом долгу.

Я сбился с ног пахать весь день,
Зерно кидать на борозде,
Своих коней держа в узде
Часов по десять,
И Муза мне твердит везде:
Мол, не до песен.

У этой девки беспардонной
Всегда на всё свои резоны:
Мол, были мы так утомлёны
Весь месяц тяжко,
И в голове всё время звоны,
Трещит, бедняжка.

От этих отговорок плачу:
Ты постыдись, лямая кляча!
Писать я буду на удачу
Весь вечер к ряду.
Ты, ремесло своё не пряча,
Рифмуй, как надо.

Ужель Лапрейк, король червонный,
В людской колоде не крапленой,
Кто в выраженьях восхищенных
Тебя хвалил,
Не стоит рифмы окрыленной,
Не стоит сил?

Я в миг бумаги разверну,
Перо в чернила обмакну,
Клянусь, что глаз я не сомкну,
До ночи поздней,
И коль на стих не потяну,
Закончу прозой.

Я стал писать во весь опор,
Стихами, прозой всякий вздор,
Пусть то не ставят мне в укор,
Покажет время:
Пегас, дремавший до сих пор, 
GПочуял стремя.

Достойный друг, не сожалей
О тяжкой участи своей,
Приди и струны разогрей
Весёлым звуком.
Терпимей будь к Судьбе твоей,
Она - лишь сука.

Презрев её ударов шквал,
Я бороздой своей шагал,
И если бы мне Боже дал
Жить много лет,
То я смеялся б, пел, плясал,
Не зная бед.

Уж кони щиплют травку где-то,
Деревья почками одеты,
А мне - двадцать шестое лето;
К чертям молву!
Ведь не смотря на все наветы,
Я, Роб, живу!

Ужель ты с завистью знаком
К тем джентльменам с  сундуком
Или с распухшим кошельком,
Как их живот,
Кто, управляя городком,
Как бог живёт?

Иль к гордой спеси феодала,
Кто в тон одет, чья трость блистала,
Кто мнит, что значит он не мало
Средь идиотов,
Чтоб шапка перед ним слетела,
Когд	а идёт он?

Из всех, Господь, даров небесных,
Дай разум мне и слов для песни,
Бродить в Шотландии прелестной
Мне без препоны,
И я купцов и лордов местных
Тогда не трону.

Права страны у нас гласят:
"К богатству, славе - через ад"",
Звать к вечным мукам своих чад,
Умно едва ли,
Но, слава Богу, этих врат
Мы миновали.

Когда-то, на заре времён,
Издал Господь такой закон:
"Быть честным человек рождён",
Кем он ни будь,
Природы план исполнит он,
Не кто-нибудь.

Мандат божественный и чудный!
Ты плод Десятки безрассудной,
Бедняги, хоть одеты скудно,
Сияют очи!
А отпрыски корысти нудной
Темнее ночи.

Хоть здесь они гребут гроши,
Но горсть бесценной их души
От страха воет пусть в тиши
В грядущем теле,
Совой скрывается в глуши
Под веткой ели.

Воскреснут пусть Лапрейк и Бернс,
Чтобы достичь родных небес,
Чтобы воспеть страну чудес
В тончайших сферах,
Пусть дружба их растёт, как лес,
В грядущих эрах.

April 21, 1785

While new-ca'd kye rowte at the stake
An' pownies reek in pleugh or braik,
This hour on e'enin's edge I take,
To own I'm debtor
To honest-hearted, auld Lapraik,
For his kind letter.

Forjesket sair, with weary legs,
Rattlin the corn out-owre the rigs,
Or dealing thro' amang the naigs
Their ten-hours' bite,
My awkart Muse sair pleads and begs
I would na write.

The tapetless, ramfeezl'd hizzie,
She's saft at best an' something lazy:
Quo' she, "Ye ken we've been sae busy
This month an' mair,
That trowth, my head is grown right dizzie,
An' something sair."

Her dowff excuses pat me mad;
"Conscience," says I, "ye thowless jade!
I'll write, an' that a hearty blaud,
This vera night;
So dinna ye affront your trade,
But rhyme it right.

"Shall bauld Lapraik, the king o' hearts,
Tho' mankind were a pack o' cartes,
Roose you sae weel for your deserts,
In terms sae friendly;
Yet ye'll neglect to shaw your parts
An' thank him kindly?"

Sae I gat paper in a blink,
An' down gaed stumpie in the ink:
Quoth I, "Before I sleep a wink,
I vow I'll close it;
An' if ye winna mak it clink,
By Jove, I'll prose it!"

Sae I've begun to scrawl, but whether
In rhyme, or prose, or baith thegither;
Or some hotch-potch that's rightly neither,
Let time mak proof;
But I shall scribble down some blether
Just clean aff-loof.

My worthy friend, ne'er grudge an' carp,
Tho' fortune use you hard an' sharp;
Come, kittle up your moorland harp
Wi' gleesome touch!
Ne'er mind how Fortune waft and warp;
She's but a bitch.

She 's gien me mony a jirt an' fleg,
Sin' I could striddle owre a rig;
But, by the Lord, tho' I should beg
Wi' lyart pow,
I'll laugh an' sing, an' shake my leg,
As lang's I dow!

Now comes the sax-an'-twentieth simmer
I've seen the bud upon the timmer,
Still persecuted by the limmer
Frae year to year;
But yet, despite the kittle kimmer,
I, Rob, am here.

Do ye envy the city gent,
Behint a kist to lie an' sklent;
Or pursue-proud, big wi' cent. per cent.
An' muckle wame,
In some bit brugh to represent
A bailie's name?

Or is't the paughty, feudal thane,
Wi' ruffl'd sark an' glancing cane,
Wha thinks himsel nae sheep-shank bane,
But lordly stalks;
While caps and bonnets aff are taen,
As by he walks?

"O Thou wha gies us each guid gift!
Gie me o' wit an' sense a lift,
Then turn me, if thou please, adrift,
Thro' Scotland wide;
Wi' cits nor lairds I wadna shift,
In a' their pride!"

Were this the charter of our state,
"On pain o' hell be rich an' great,"
Damnation then would be our fate,
Beyond remead;
But, thanks to heaven, that's no the gate
We learn our creed.

For thus the royal mandate ran,
When first the human race began;
"The social, friendly, honest man,
Whate'er he be-
'Tis he fulfils great Nature's plan,
And none but he."

O mandate glorious and divine!
The ragged followers o' the Nine,
Poor, thoughtless devils! yet may shine
In glorious light,
While sordid sons o' Mammon's line
Are dark as night!

Tho' here they scrape, an' squeeze, an' growl,
Their worthless nievefu' of a soul
May in some future carcase howl,
The forest's fright;
Or in some day-detesting owl
May shun the light.

Then may Lapraik and Burns arise,
To reach their native, kindred skies,
And sing their pleasures, hopes an' joys,
In some mild sphere;
Still closer knit in friendship's ties,
Each passing year!