Привет, Господь! Как ты суров!
От громогласных твоих слов
Империи трясет!
И свите верных твоих слуг,
Министрам горестей и мук,
Печальный мой привет.
Вновь за стрелой летит стрела,
В меня нацелив жала,
Одна мне связь оборвала
И в сердце задрожала.
Пусть тучи мрачные гнетут,
Мне буря не страшна,
Хотя сгущает темноту 
Над головой она.
		
Владыка злых и мрачных сил,
Нам жизни миг бывает мил,
Услышь молитву ты!
Не трепещу я от испуга,
Нужна твоя поддержка друга,
Избегнуть суеты.
Когда душа, устав от мук,
Сей мир покинет махом,
Замрет усталый сердца стук
И станет тело прахом.
Нет больше страха и слезы
В безмолвии лица,
И возвратится блудный сын
В объятия творца. 

ALL hail! Inexorable lord!
At whose destruction-breathing word,
The mightiest empires fall! 
Thy cruel, woe-delighted train, 
The ministers of Grief and Pain,
A sullen welcome, all! 
With stern-resolv'd, despairing eye,
I see each aimed dart; 
For one has cut my dearest tye, 
And quivers in my heart. 
Then low'ring, and pouring,
The Storm no more I dread; 
Tho' thick'ning, and black'ning, 
Round my devoted head.
         
And thou grim Pow'r, by Life abhorr'd, 
While Life a pleasure can afford,
Oh! hear a wretch's pray'r!
No more I shrink appall'd, afraid;
I court, I beg thy friendly aid,
To close this scene of care!
When shall my soul, in silent peace,
Resign Life's joy less day?	
My weary heart it's throbbings cease,
Cold-mould'ring in the clay?        
No fear more, no tear more, 
To stain my lifeless face,        
Enclasped, and grasped,
Within thy cold embrace!