Дверь с грохотом открылась, сын бросил зелёную армейскую сумку на пол и потребовал:
- Мяса. Жареного. Много.
Опустошая вторую тарелку отбивных из телятины, сообщил с набитым ртом:
- Меня в тюрьму трибуналом отправляют.
Мать испугалась:
- За что?
- Я уже рассказывал, - ответил сын израильским акцентом. - Не хочу я водилой служить.
- Подожди, - перебил его отец. - Ты просился в боевые части?
Сын кивнул.
- Ты же хотел в "Гивати"?
Сын запил мясо "Спрайтом".
- Папа! Ну, не хочу я быть водилой грузовика и автобуса.
- Тебе предложили курс и ты согласился!
- Ну, я-то думал, что это боевая профессия, а вожу солдат на развозке, матрасы и бельё из прачечной да какие-то ящики с патронам на стрельбище. И такое всё.
- Война, сынок, не фейерверк, а просто тяжкая работа.
Но сын плохо знал советскую поэзию, а уж кто такой Михаил Кульчицкий не ведал вовсе.
- И твоя работа нужна не меньше, а может и больше, чем ты думашь.
- Всё, пап-мам. Я всё уже придумал. Хочу стать кинологом.
- Кем? - вскричали оба родителя.
- Работать с собаками. После армии поступлю в ветеринарный университет.
- Куда, сынок? - поразилась мать.
- В Чехии есть такой. Самый сильный в Европе. Или факультет - ну, что-то такое.
Отец почесал бровь.
- Профессия, конечно, вполне конвертируемая. В любой стране можно найти работу. Фермы, заповедники, зоопарки. Частную клинику можно открыть. Но тюрьма - это уже перебор.
- Да не дают мне курса! Говорят, нет пока. И когда будут - неизвестно.
- И когда?
- Позвонят. Пока дома велели сидеть.
- Вот люди! Мучают бедного ребёнка!
- Звери! - произнёс отец, прошедший советскую армию, с усмешкой.
Дней через пять в квартиру вошла полнобёдрая девушка-сержат с автоматом наперевес.
- Собирайся, - сказала она парню. - Я тебя арестовываю. Едем в тюрьму.
Мать засуетилась.
- Пока он собирается, покушайте, пожалуйста.
На столе появились салат из крабовых палочек, грибной суп с чечевицой и полная тарелка пряной жареной индюшатины с кускусом.
- Всё кошерно, - произнесла мать виновато.
Девушка хотела, по всему, решительно отказаться, но арестованный произнёс: "Я в душ", - и она, глубоко втянув ноздрями запахи, присела к столу, повесив автомат на спинку стула. Минут через двадцать появился сын с мокрыми волосами. Девушка не могла остановиться.
- Да, - протянул парень насмешливо, - это не сосиски из сои, не вчерашний салат из помидоров и не багеты с сыром. Это моя мама готовила.
Мама заплакала.
- Не беспокойся, мамелэ, - сказал сын, - всё будет хорошо. Я им ничего не скажу, даже разговаривать с ними не буду, и они меня отпустят.
После кофе с тортом всё-таки отправились арестовываться дальше.
В машине парень сел на переднее сиденье, девушка за руль.
- Поедем в "шестёрку", - сказала она.
Но, когда уже выехали из города, парень стал нервничать.
- Как я ненавижу армию, оружие, офицеров, солдат, солдаток... - и стиснул зубы.
Девушка с испугом на него взглянула. Она попыталась с ним разговаривать ласково и спокойно. Но у парня нервное напряжение только возрастало. И тогда машина свернула в оливковую рощу, пустую по летнему сезону. "Ещё набросится и изнасилует, - подумала девушка, - лучше подстраховаться". Остановив машину, она погладила арестованного по щеке и успокоила его. Часа через полтора они снова двинулись по шоссе. "Ничего, что долго, - думала девушка, - я ведь тоже взволновалась и мне тоже нужно было успокоиться".
Успокоенные оба, они подъехали к воротам солдатской тюрьмы. На приёме начали было заполнять анкету, но парень упорно не хотел отвечать ни на какие вопросы и глядел в сторону.
- Послушай, - сказали девушке. - Может, он не совсем нормальный?
- Нет, - ответила та, - два часа назад он был вполне активный.
- Тем более, - сказали ей. - Нам такие не нужны. Звони своему начальству, что мы его не можем принять.
Девушка с трудом дозвонилась до командира.
- Делаем так, - сказал он решительно. - Едешь с ним в Нетанию, там забери ещё одного такого же придурка и отвези их в "четвёрку", чтоб им жизнь мёдом не казалась.
Девушка с жалостью взглянула на парня и спросила у мобильника:
- А второй тоже такой нервный? Я справлюсь с двумя?
- Справишься, - заверил её мобильник.
В Нетании они долго разыскивали улицу и дом, наконец, девушка отправилась арестовывать второго. Прошло десять минут. Парень вышел из машины. Прошло ещё пять минут. Парень закурил сигарету. "Может, она там обедает?" - подумал он целомудренно.
И отправился на автобусную остановку.
Спустя три часа он снова входил в свою квартиру.
- Не взяли! - обрадовалась мать. - Вот садисты!
- По конкурсу не прошёл, - пошутил отец.
Дня через два за парнем снова приехала полнобёдрая девушка-сержант.
- Ты почему сбежал? - спросила она грозно.
- Я думал, что тебя захватил ХАМАС, - ответил парень вполне серьёзно.
- Я так и поняла. Поехали.
С недолгой, но достаточной остановкой в оливковой роще доехали до страшной тюрьмы Љ394.
- Мама, не волнуйся, - позвонил по мобильнику сын домой, - я объявлю голодовку, и они меня выпустят.
Через пару дней сын позвонил снова и рыдающе рассказал о зверствах израильской военной тюрьмы.
- Мама! - кричал он в трубку. - Они в столовой садятся рядом со мной и не выпускают меня из-за стола, пока я всё не съем: бульон, салат, курицу, макароны, и даже чай!
- Звери! - причитала мать.
- В душ пускают один раз в день только вечером!
- Маньяки! - всхлипывала мать.
- По телефону дают разговаривать всего полчаса в сутки!
- Мама! Позвони на базу, узнай телефон этой девушки, которая меня увозила.
Проведённые дома дни парню скостили как бывшему под домашним арестом. Через месяц, который он провёл под присмотром мамы и девушки-сержанта дома (нужна же была солдату психологическая реабилитация после десяти дней тюрьмы!) его отправили на курсы кинологов, которые ради него и организовали.