Пилий-варавар
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Приключения странного варвара в странном мире от странной меня
|
Это было прекрасное утро, все было, как полагается - щемящий душу рассвет, проглядывающий из-за облаков, к восторгу обывателей сложенных в причудливую фигуру: рука сжата в кулак, средний палец горделиво выпячен вверх (растолкованный жителями как призыв молиться больше и усерднее); благоухающий аромат Смрадника-младшего; догоравшее здание трактира, вокруг которого Закоренелые холостяки (включая дядюшку Доходягу, отпраздновавшего в прошлом месяце девяностолетие своей беспробудной холостятской жизни - другой он и не ведал, покуда никому из особ женского пола так и не понадобился) весело плясали мерзлинку, предвкушая ее дневное отстраивание.... в общем, все было как всегда. Избы привычно тряслись от Пилиего храпа, дочка мельника весело смеялась в свете чернеющих от огня бревен, вызывая аншлаг среди Сторонников Ходьбы Налево, как вдруг пришло ОНО.
ОНО висело в воздухе, словно какая ведьма, только была это вовсе не ведьма, а знаки, горящие на розовеющем небосклоне, словно невинность девственницы. Те, кто в это время находился на улице, дружно склонили головы налево, потом направо, но так и не смогли расшифровать таинственное послание. Но тут мудрец Пивохлеб, расталкивая плечами собравшихся и мучавшихся похмельем молодцов, молвил:
- БЕРЕГИСЬ, БЕРЕГИСЬ, БЕРЕГИСЬ! ИДЕТ ВОЙСКО МЛЯТОВО, СМЕРТЬ НЕСУЩЕЕ. УНОСИ С СОБОЙ ВСЕ ССУЩЕЕ, И МОЛИСЬ, ДАБЫ ПОРТКИ ВАШИ СУХИЕ ОСТАЛИСЬ!
- Ы... Это типа надо опорожняться что ль во время? - почесав голову спросил детина в ярко-красных штанах - Иль я чаго не разумею?
- Истинно так! - радостно вскричал Пивохлеб, пребывая в восторге от того, что не надо более ломать голову, что бы это все значило - Истинно!
- ЗА СУХИЕ ПОРТКИ! - вскричала веселая компания - ДА БУДЕТ ТАК!
Что ж, не боги горшки обжигают - подумал Тольф, задумчиво поскребывая задницу. И если эти млятские правители ввели запрет на ввоз Пилинских вин, то клал он на них. Сами справимся.
- Пилий, твоя тебя за ногу! - гаркнул он в сторону хлева, где отчаянно пытался накормить скотину остатками нещадно воняющего жаркого, его сын - Неси сюда свою тощую задницу!
Пилий, весу в котором было без малого полтора центнера, попытался повернуть шею на зов отца, но она намертво застряла в плечах и вертеться, как ей было природой положено, не желала. Издав утробный вздох, в результате которого начисто смело одну стену в сарае, Пилий схватился за дверной косяк и осторожно встал. Он вполне оправданно опасался подлости собственных ног, которые после выкуренной в ближайшем леске (втихаря от отца, есссно) эльфийской дурманной трубочки подводили его с завидной регулярностью пика, достигшего половой зрелости.
- Ы?
- Не ыкай, образина! Я вот думаю винцо сварганить, токмо свинограда у нас отродясь не бывало. Так что думай, голова, из чего клятовать будем.
Пилий покрылся холодным потом. Он прекрасно знал, что в их случае, а именно когда отцу приходила в голову очередная блажь, страдать будет всегда тот, кого он искренне жалел и от души сочувствовал. Лютик.
- Ну...это можено и из конеграда сгношить.
- А давай-ка и сгноши, детина. Только Лютика трогать на смей, кентавров уже мало осталось, что твоя мать будет делать, когда за товаром поеду! А так и мужик в доме, и скотина при хозяйстве.
Пилий вздохнул, снеся с секвойи птичье гнездышко. Он знал, чем все это закончится.
- Хотя...что, с него убудет что ль? Давай, шевели костями, худоба.
Пилий кивнул, насколько ему позволила давно забившая на все шея, и медленно побрел к дому. Мать его, Толстушка, худая настолько, что с успехом могла при очередном нашествии орков спрятаться за кочергой, возилась в огороде с аликом .
Пилий зашел в дом, и задумчиво посмотрел на Лютика.
- Чаво вытаращился то, ы? - моментально заволновался кентавр, чья раса всегда славилась превосходной интуицией на все движущееся. - Чаво надо то?
- Да батя винцо сварганить решил, раз уж его запретили то. Так что этого бы. Того.
- Да пошел ты! - возмущенно огрызнулся Лютик - Хватит меня к попойкам приспосабливать, я не производитель! Я романтик! Слышишь, гад? Да и заколебался я каждый раз, когда твоему отцу в репу очередной бред втемяшится, яйца отращивать! Хватит! Не буду я его собирать! Пусть сам идет!
Тут стоит немного пояснить, почему так опасно было в те далекие и не очень далекие времена собирать конеград. Конеградом называлось довольно симпатичное растение, чьи цветы ценились любителями горячительных напитков, а именно, бормотухи, после которой языки у народа развязывались окончательно и обратно уже не завязывались. Вот только отличалось это растение на редкость злобным нравом, который подкреплялся к тому же набором исключительно острых зубов, находящихся как раз на уровне ног кентавров. А так как с чувством юмора у них было не очень чтобы так, а скорее совсем тухляк, в первую очередь они хватали то, что висит между коленками. Думаю, понятно уже стало, что именно. На счастье, кентавры славились своей регенерацией, точнее будет сказано, отращиванием конечностей и не только. Но тем не менее, процедура сбора конеграда, оставалась для них весьма неприятной и унизительной.
- Лютик, я то что, сам знаешь, ты при нас состоишь, а кентавры всегда людям служили, со времен великой битвы. Я сам не хочу, но что я могу сделать? Отцу нельзя перечить, а то живо в яму угодишь, да и тебе еще хуже придется. Да и не отрастет у него ничего больше...
- Хуже, чем матушку твою обихаживать, уже быть не может - горестно вздохнул кентавр - Ладно, принесу тебе. Эх, что за жизнь пошла...
Пилий посмотрел вслед удаляющемуся Лютику, еще раз, теперь уже потихоньку, вздохнул, и отправился в лес, докуривать припасенную дурманящую трубочку эльфов (сокращенно ДТЭ). Усевшись на давно присмотренную полянку, он сделал затяжку и улыбнулся. Впервые за сегодняшний день.
- Эй, толстячок, не рановато ли тебе на взлет идти?
- Ы?
- Вот тебе и ы!
Рыжая, как осенний лист девчонка выдернула из его пальцев косячок и метко швырнула его в озеро.
- Ты чего?
- Это ты чего! Мал еще! - авторитетно заявила она и уселась рядом.
- Дура! - в сердцах выпалил Пилий - Сама то только с горшка небось слезла!
- Сам дурак! Мне четырнадцать уже!
- А мне пятнадцать! Право имею!
- Дрянь курить? Мда, куда еще вам травку нашу пользовать, и так уже в вашей деревне ни у кого мозгов не осталось.
- У кого это у вас? - спросил он, более внимательно посмотрел на нахалку и увидел характерно заостренные ушки. - Ох клят! Так ты дщерь разврата!
- Клятушки тебе! - разозлилась та - Я самая что ни на есть эльфка!
Пилий закатился в богатырском смехе, от которого поблизости рухнула пара вековых деревьев. Дщерь разврата скептически покосилась на поваленные стволы и вздохнула.
- Стоять бы им еще и стоять. К сожалению, в наших краях этой способностью обладают только деревья, которые ты, поганец, только что завалил.
- Ну, есть исключения, дщерь разврата. А завалить я могу не только их - похвастался Пилий.
- Не называй меня так! Я - эльфка!
- Ну да, ну да. А я - Якоб Мозготреб! (Якоб Мозготреб - великий Срединный король, отличавшийся на редкость спокойным и мирным правлением за счет потребления мозготребов. Когда последний мозготреб мирно почил на тарелке Якоба, разъяренные подданные, несмотря на великие достижения их короля и ряда сделанных им великих открытий (например подушки-пукалки и пера-вонючки) линчевали его и сожгли на великом погребальном костре в честь последнего трупа мозготреба, чем оказали необычайную милость к своему великому повелителю пытавшемуся покончить жизнь рядом неудачных попыток из-за невозможности мыслительной деятельности после жестокого злоупотребления невинными мозготребамию (Да-да, знаю, слишком длинно и заумно, но что поделать!)).
- Твоя невиданная тупость меня восхищает! Я - эльфка! Меня нашли в лесу!
- Под тем же кустом что и зачали? - ехидно поинтересовался Пилий и в тот же момент нервно сглотнул, косясь на приставленный к горлу нож - Ну ладно, проехала телега. Я Пилий. А ты?
- А я - нет, идиот - фыркнула девчонка, убирая нож - Еще не хватало!
- Дура! Я спрашиваю как твое имя!
- Дубина! Я знаю, что ты спрашиваешь. Это шутка была, но с такими куриными мозгами ты ее никогда не поймешь.
- Гы! - неуверенно сказал он.
- Меня зовут Зы.
Пилий недоуменно приподнял бровь.
- Ну да, Зы! Это было первое слово, которое сказал тот, кто меня нашел.
(Зы - означает смотри-какая-хрень-под-кустом-валяется-дай-ка-я-ее-возьму-клят-это-долбанный-младенец-под-долбанным-обосранным-покрывалом)
- Ы. Ладно Зы, мне надо вино еще из конеграда бодяжить. Так что пошел я.
- Гы, так это твой повернутый батя из всякого дерьма самогон варганит и потом загоняет на село? Ясно. В последний раз наш священник за неимением красного вина нализался того, что ему твой папаша впарил как самогонку, а потом тот ходил абсолютно голый по домам, размахивая кадилом. Вернее, это Ему казалось, что это кадило. Забористая видать была штука. Правда потом у него кожа посинела, волосы стали зеленые, он раздобыл где-то меч и подался к оркам, которые сперва долго плевались от запаха его ног, но далее попривыкли. Говорят он теперь в оркской армии главный запевала. Без воды.
- Ого! Хотел бы я глянуть, как он это проделывал. Ну, с "кадилом".
Зы брезгливо сморщила носик.
- Не на что там было смотреть. Срам один.
- Зато какой!
- Ты что, пик?
- Навалять бы тебе хорошенько за такие речи, да идти мне надо. Так что накуй.
- Накуй. - вздохнула Зы. Ты приходи сюда еще, с тобой хоть поболтать можно, а то наша деревня, хоть и называется Убалтай, только и славится как пендюлители. Только и могут пендюля раздавать.
- Да уж слышал. Моему бате там таких пендюлей наваляли, что до сих пор Лютик его замещает. Всё, накуй.
- Накуй.
Лютик со страдальческой миной забился в угол и уныло пожевывал сено, отгоняя тучи жирных навозных мух своим куцым хвостом. Он кинул полный безысходной тоски взгляд на Пилия и пожал плечами, кивнув головой на кочергу.
- Явился - донеслось из-за нее и оттуда показалось сморщенное личико Толстушки, смахивающее на обиженную обезьянью мордочку. - Отец тебя искал.
- Зачем?
- Не докладывал. Иди, поешь пока.
Толстушка брякнула перед ним тарелкой с килиничем. Пилий подозрительно посмотрел на деловито копошащихся в ястве мух, и незаметно скинул содержимое тарелки в окно, за которым тут же раздалось довольное чавканье Гныри, домашнего убивца крыс. Судьба его была нелегка. Раньше он был орком, но после той истории с кольцом, он окончательно спился, растеряв последние мозги. Он долго скитался, находя себе кусок плесневелого хлеба в помойных сливах, отбирая шоколадки у детей и презервативы у взрослых, пока в один прекрасный дождливый день не был принят милосердными хозяевами Загульной долины на должность полезного животного. Теперь он был счастлив, и даже слюни пускал с усиленной частотой. А это, как известно, выражение полной и окончательной эйфории, а попросту говоря, довольства.
- Благодарствую матушка - как можно сытнее произнес Пилий - Давненько так вкусно не потчевали.
- Млят тебе в ухо, сына - довольно откликнулась Толстушка - Иди отца поищи, а то мало ли - с сомнением добавила она, представив своего тщедушного задохлика мужа потрясающего малюсеньким кулачком возле пупка их стапятидесятикиллаграмового сына. Выше то не дотянется, задротик мой - подумала она.
И упоенно вздохнула.
- Матушка?
- Чего тебе?
- В той деревне, что чрез речку- Мочанку от нас, правда эльфийка живая есть?
- Ну... - с сомнением протянула мать - живая-то она конечно живая, но вот относительна таво, эльфка она или нет, не ведаю. Думаю я, что она-то дщерь разврата, потому что эльфы так вот запросто дитев своих не теряют и не бросают. А откуда ты про нее знаешь?
- Ы...узрил сегодня - ничтожнее сумняще признался Пилий
- Узрил говоришь. И где же?
- Да возле леска.
- Ы что же ты там делал, возле леска-то, ирод?
- Отдохновения искал.
Толстушка вперила руки в боки и покачала головой.
- Хех, молодость - молодость... вот помню я, с твоим отцом... хорош был, зараза... в плечах косая сажень, глаза аки небо - синющие, а волосы то, волосы...
Пилий озадаченно смотрел на мать. Перед его глазами стояла фигура отца - плечи, что твоя спичка, как руки-то туда влезают, непонятно, глазки махонькие, какого-то бурого цвета, а на голове гордо топорщатся три волосенки, правда, вроде бы светлые...
- В общем, не водись ты с Зы, сына - совсем уж странно закончила свою речь Толстушка.
- Да что вы такое говорите, матушка! Она... она такая... да она самая-самая, да лучше ее я и возжелать не могу! Она - особозина! Ы!
- Пилий, сын мой и моего благородного мужа, как ты можешь вести такие речи! Ты, узнавший так много из собранной тобой коллекции редкостных книг, в последствии давших нам тепло в зимние ночи! Как мог ты забыть о клятской эльфийской натуре?
- Россказни это все - буркнул Пилий
- Корыто с дерьмом на твою глупую голову, сына! Люди то и не люди могут врать, но сказания никогда!
- И что за сказания?
- Ы то! Ибо писано в книге почета и прозябания: Не верь эльфийкам, ибо сущность их тонка, а передность слаба!
- Так что за книга! Старостой нашим писана в дни загула от армии.
- Тьфу! Пословице-то веришь?
- Пословице поверю. Так как временем проверена и обжита.
- Тогда слушай же, неуч. "Эльфийка замужем за каждым пальцем" - изрекла Толстушка и торжествующе посмотрела на сына.
Окончательно поникший Пилий опустил глаза и стал изучать трещинку в полу. Оттуда появился жирный маракан, посмотрел на Пилия полными трагизма глазами и скрылся от греха подальше.
- Ох-ох - только и смог сказать он в ответ на материнскую тираду - Не такая она! Да и вообще, я ничего такого и не думал, матушка!
- Вот и не думай. Рогов в нашей семье и так хватает.
Страшно покрасневший Пилий на всякий случай ощупал свою голову. Вроде не подросли - облегченно вздохнул он, коснувшись маленьких рожек, появившихся у него года два тому назад неизвестно откуда, и которые он скрывал за отросшими патлами и розовыми шляпами своей матушки (что нельзя не заметить, ему совсем не шло, но тогда в моде был исключительно розовый цвет, а сезон мужских шляп еще не настал).
- Пойду я, матушка. Спасибо за подкорм.
- Иди, горе моё. - вздохнула Толстушка - Да отца позови.
Обнаружив своего батю, лежащего и благоухающего, словно похрапывающий мешок с дерьмом, возле хлева, Пилий пожал плечами, и пристроился рядом, пожевывая в губах соломинку. Сперва он подумал о том, что надо бы подумать. Потом он долго размышлял, о чем именно ему надо подумать, и когда сон сморил его окончательно, он, наконец вспомнил. Пилий хотел поступить в Университет Благородных Искусных Воителей Единого Царства, сокращенно УБИВЕЦ. Зачем? Да затем, что сил его больше не было терпеть эту фермерскую жизнь, уныло волоча лямку непримерного семьянина, как его отец, а уж эти его "гениальные" идеи обрыдли ему настолько, что впору было вешаться на ближайшем дубе. Нет, - думал Пилий, - это не жизнь, это издевательство какое-то. Ну почему дети должны всегда повторять судьбу родителей? А ему, небось, уже и жену подыскали, например ту здоровую дебелую тетку, которую он вот уже месяца три видел крутящейся возле их дома - она нахально заглядывала в окна, когда он совершал омовение и все порывалась ему помочь в этом нелегком на ее взгляд, деле. В тот раз он захлопнул ставни вместе с ее длинным носом, оказав той, сам того не желая, неоценимую услугу - ее физиономия с тех пор стала хоть немного походить на то, что называют лицом. Хотя он давно уже подозревал ее в родстве с оркам, на что довольно неприлично намекали зеленый цвет ее кожи, и парочка клыков, не по-детски выглядывающих из-под губ. Да и клят с ней. Отогнав куда подальше образ оркастой тетки, Пилий представил себя в здании УБИВЕЦа, которое представлялось ему огромным замком с множеством залов, наполненных разнообразным оружием, и улыбнулся. Вот он стоит перед восхищенной толпой - высокий, загорелый, накаченные мускулы так и играют под кожей при малейшем их напряге, за спиной - огроменный меч, а рядом - прекрасная рыжеволосая дева. Ну и конечно, тут толпа разражается восторженными криками, приветствуя его, победителя и освободителя от кого-нибудь, а прекрасная дева прижимается к нему своим восхитительным полуобнаженным телом и страстно его целует. Тут глаза будущего воителя закрылись окончательно и он погрузился в сон, сотрясая молодецким храпом близлежащие строения и вызывая давно привычный соседям скулеж и вой окрестных собак, означавший всегда только одно - Пилий спит.
А в это время...
Темное как ночь войско, не зная сна и отдыха, скакало на юг, где как говаривали, живут самые богатые мужчины и самые развратные женщины...
Да фигня все это! На самом деле они просто ехали, преследуя старую как мир цель - грабить и убивать, но в последнее время слухи об их зверствах явно опережали самих всадников, так что когда они проезжали очередной городок или деревушку, то, как правило, находили одних сирых да убогих, до которых никому не было дело и которых оставляли на расправу их милые родственнички. На первых порах предводитель успешно справлялся с этой задачей, вымещая ярость бессмысленных набегов на пустые дома, но потом, когда ему популярно разъяснили, что он бесплатно проделывает работу Ордена наемников, разочарованию его не было предела, так как он был искренне убежден, что сеет смерть и разрушение. Подумав часок другой, предводитель пришел к выводу о полной бесполезности такого времяпрепровождения, и начал было задумываться о смене профессии, но тут в одной из деревень ему повстречался мелкий тощий засранец, оставленный местными жителями на произвол судьбы в надежде, что они наконец-то избавятся от этакой занозы в заднице. Предводитель взял его себе, как он это делал со всеми занозами на чужих задницах, и успел сто раз пожалеть об этом. В итоге засранец уговорил его удостоить своим визитом Забалтай, клятвенно пообещав, что в этот раз застанет всех его жителей на месте. Потирая в предвкушении разгула руки, предводитель согласился.
И вот они ворвались в Забалатай, где новый священник безрезультатно размахивая кадилом в сторону осквернителей и разорителей, пытаясь таким образом вызвать на них гнев Божий, тут же получил стрелу в лобок. Окрестные же женщины радостно набросились на захватчиков, пытаясь склонить к сожительству, но те похоже, не оценили собственного неожиданно свалившегося на их головы счастья, и отбивались от них что есть мочи. Наконец, один из них, чьи украшенные рунами доспехи были самыми забавными, разозлился окончательно, и, махнув в сторону бесчинствующих женщин, отдал приказ худому шибзику, стоящему рядом с ним:
- Да сделай же ты что-нибудь с этими бабами!!!
Шибзик кивнул и с готовностью засучил рукава. Потом важно пробормотал несколько слов, судя по всему отнюдь не ласковых, и женщин не стало. Вместо них с аппетитом жевало травку стадо премиленьких розовых кроликов. Правда, воинов не стало тоже. Их место также заняли кролики, но не розовые, а голубые, которые начали с интересом поглядывать в строну крольчих. Наконец один из них, самый храбрый, робко поджав пушистый хвостик, подскакал к одной из кокетничающих особ и ловко пристроился сзади. И вот, уже два стада вконец обезумивших от любви кроликов яростно совокуплялись на площади.
Вытаращив глаза и задвинув на место отпавшую челюсть, предводитель злобно прошипел:
- Ты что урод, делаешь? А ну верни парней назад, а то щас глаз на жопу натяну, а нос на пятку!
- Сию же минуту, господин...- испуганно тараща глаза, пролепетал Шибзик, чье имя на самом деле было Колдокуй и являлся он могучим волшебником - Ошибочка вышла. Ща исравим. То есть исправим!
Колдокуй приложился к фляжке, опять засучил, сползшие было, рукава своего одеяния и громко хлопнул в ладоши. В ответ на это действо благодарные фонари разом зажглись и засияли с невиданным доселе энтузиазмом.
- Клят! - растерянно буркнул Колодкуй .- Заклятия перепутал. Похожи уж очень - света и снято. Ща!
Хлоп! И вместо самозабвенно занимающихся любовью кроликов, вновь появились темные воины, нервно дергающие носами и ушами. Обиженные крольчихи недоуменно поозирались в поисках так подло исчезнувших самцов и снова принялись за травку, оскорблено посматривая в сторону леса.
- Ну вот - облегченно вздохнул Колдокуй - Как новенькие. Даже лучше.
Зы настороженно прислушивалась. На улице творилось что-то странное. Сперва, заголосил священник, на все лады проклиная кого-то особо ему не угодившего, правда, довольно скоро его сменили обиженные вопли, но они вскоре стихли. Потом стали раздаваться возбужденные крики женщин, но и они довольно быстро исчерпали самих себя, и Зы подумала было, не переборщили ли они с зыагрой, но вскоре отмела эту мысль как несущественную (так как в последнее время она не продавала ее в таком количестве). Конечно, еще могли прийти гости из соседних городов, но тогда уж точно не было так подозрительно тихо, потому что в этом случае уже полным ходом шла оргия, во время которой обычно стонали не только люди, но и стены, радостно оповещавшие всех о происходящем празднике жизни. Вздохнув, Зы подошла к сундуку и ностальгически посмотрела на его подъетую жуками-короедами крышку. Вздохнула, достала оттуда оставленный ей по наследству от батюшки меч и парочку приворотных зелий от матушки. Так, на всякий случай, заглянула в зеркало, немного подкрасила глаза и решительно распахнула дверь. За ней действительно творилось нечто совсем уж непонятное. Радостно потрескивая поленьями, горела парочка соседних домов, между которых, затравленно озираясь, сновало полчище голодных кроликов, сжиравших на своем пути вся и все. К ней тут же подскочила оголтелая парочка, пытаясь определить степень вкусности ее ноги. Зы раздраженно отвесила им пинка и пошла дальше. Так и не встретив на своем пути ни одной живой души, впрочем, и мертвой тоже, Зы вышла на главную площадь и удивленно распахнула глаза. На ней и яблоку теперь не было места упасть - везде были воины в черных доспехах, довольно двусмысленно заулюлюкавших при ее появлении. Воодушевившийся предводитель тут же заухмылялся, и подъехал поближе.
- Хм... - изрек он - Что делает в этом забитом камнями краю столь прелестное создание?
- Ы... - протянула засмущавшаяся было Зы - Да вот, живу.
- Ага. Живешь значит...
- Ну да.
Предводитель обошел ее со всех сторон и, похоже, остался доволен.
- Вот что, красавица. С нами поедешь. Будешь моей любимой рабыней. Как тебе такой расклад?
Да никак! - фыркнула Зы - Не смеши мои подковы!
- Что? Подковы? С кентаврами никак знаешься? - заинтересованно спросил он - Это еще одно очко в твою пользу, малышка. А ну-ка запрыгивай! - он похлопал по крупу огромного вороного коня, на котором сидел и зазывно (как он думал) улыбнулся, щедро обнажив ту пару зубов, которые у него еще оставались.
В ответ Зы брезгливо скривилась.
- Да я скорее мулкана дохлого съем - презрительно заявила она и вызывающе уперлась ладонями в бедра.
Обида перекосила мужественное лицо предводителя, а глаза запылали ненавистью - Зы попала в самое больное мужское место - самолюбие, осквернение которого не прощается никому. И лишь по ночам, прижимая к волосатой груди истрепанного временем и оными чаяниями медвежонка, он поверял ему самое сокровенное и выстраданное - свои обиды.
- Колдокуй - рявкнул он во всю свою горластую пасть, от чего незадачливый маг, стоявший от него по правую сторону практически впритык, резко подпрыгнул и тут же обзавелся нервным тиком - Сделай что-нибудь с Ней!
Колдокуй, не оставшийся равнодушным к красоте задиристой нахалке, поскреб в затылке, и задумался. Он не хотел причинить ей зла, но своими заклятиями владел как пьянчужка ногами, и поэтому не знал, что сотворит в следующий раз и как отразится это на окружающих. Он опасливо покосился на предводителя, но увидев его взбешенный взгляд, не посмел отказаться от возложенной на него миссии испорть-все-что-видишь. Поэтому он вздохнул и вновь засучил рукава. Из тощих пальцев взметнулись разноцветные искры и в ту же секунду Зы исчезла. По-видимому, навсегда.
Предводитель довольно усмехнулся и пришпорил коня.
- В кои-то веки ты все сделал правильно - довольно скалясь проговорил он - Только мне интересно, что именно стало с этой наглой тварью?
Э...- протянул маг, не имея об этом ни малейшего понятия - Эта наглая тварь, страдающая непростительной безвкусицей распылилась на молекулы (это необычайно красивое слово он вычитал в одной мудреной книжке, появившейся во время телепортации одной кружки пива на другую. Так вот, эта книжка оказалась воистину незаменимой вещью при его непутевом хозяйстве - он ее использовал вместо сборника цитат, так как и все остальные слова в ней оказались прекрасно мудреными и никому не понятными).
- О как - крякнул тот - Молодец.
Маг удрученно покачал головой, но ничего не сказал, лишь сел на свою маленькую серую лошадку, именуемую в народе недоросок, и поскакал вслед за войском, уже полностью оправившимся от превращения в кроликов. Лишь облако пыли, вздымаемое копытами их лошадей, осталось напоминанием об их могучем нашествии, но и оно вскоре развеялось. Да маленький скунс, сердито смотрящий им в след и чихающий от попавшей в нос соринки.
Пилий торчал на берегу уже второй час, зажимая в потной ладони букетик сон-травы от сглаза, уже порядком увядший, и не находил себе места от съедавшего его напряжения. Пилий за это время успел сплести венок из одунёнь, нахлобучить его себе на голову (для красоты и просто от нефига делать), пару раз искупаться, немного вздремнуть, набрать лукошко земляники, слопать его, и посмотреть на облака, которые все как один были похожи на профиль его возлюбленной эльфийки. А Зы все не было. Ему это не нравилось. Он уже порядком устал и проголодался, к тому же, наплевав на все свои домашние дела, обрек себя на изрядную выволочку, но мужественно терпел во имя Нее, которой до сих пор не было видно даже на горизонте. Ох, как же он устал.
Когда солнце задело своим пылающим краем землю, Пилий понял, что она не придет. Он был готов ждать ее вечно, но немного позже, здраво рассудив, решил, что делу это не поможет. Ибо она не пришла, так как не хочет его видеть, а в это он не мог поверить, или у нее что-то случилось, что помешало ей прийти к нему. Красиво то как сказал, а говорят еще, что дурак! Так или иначе, это был второй вариант, нюхом чуял Пилий (и это были вовсе не его ноги!). Поэтому, он оторвал от земли свою изрядно онемевшую от долгого сидения задницу, и побрел домой с предчувствием плохих, действительно плохих новостей.
- Пилий, гаденыш! - радостно поприветствовал его отец, и отвесил отменного пинка - Пилий на такие действа не отвлекался, от бабочки урона больше, а отец доволен - Где ты шлялся, ирод! Небось и не слыхал что в Убалтае случилось?
- Что? - с придыханием спросил Пилий, холодея от ужасного чувства беды.
- Исчезли все его жители, вот что! - торжествующе произнес Тольф и осуждающе добавил - Доразвратничались, значит.
- Неужто все до одного?
- Да-да, все-все. Ни одной живой души не осталось. Правда, пара домов там сгорела, но по пьяни-то, дело не хитрое. А чтоб вот взяли и так разом исчезли, - не бывало еще такого. Кара это божья, вот что. Ты меня слушай сына, я плохого не посоветую и не скажу никогда. В семье жить надо, а не шляться не весть где и с кем, да гостей да первых встречных в дом заводить да приваживать. Хех, хотя жаль, конечно. Заводные бабы там жили. А горячие-то, ух! - тут Тольф спохватился и отчаянно покраснел. - Это я понаслышке знаю, сына. Сам-то по божьим законам живу, налево - ни-ни! Слушай батьку! Вот ведь как оно бывает. Эх, жалко-то как баб, ох жалко! Но! Суров Бог, да справедлив. Видно, не терпит он такого.
- Да чаго не терпит-то! - возмутился Пилий - Зы-то тут причем! Не развратничала она!
- А ты пошто знаешь? - хитро прищурился Тольф - То-то же!
- А вот знаю! Верю я ей! Хоть и на язык остра, на самом деле как чадо невинна!
- Хех, чадо! Молод еще! Эй, куда побег-то! А ну стой!
Но Пилий, не чуя под собой ног, что есть мочи припустил к Убалтаю, не веря, что его прекрасная избранница могла вот так вот подло взять да и исчезнуть. Хоть весточку бы, но оставила. Он узнает правду!
Убалтай, прежде всегда встречавший путников веселым женским щебетом и криком таких обычных здесь девичьих ссор, встретил его могильной тишиной, заставляющей холодеть кровь в жилах. С виду было все как всегда. На протянутых веревках сушилось женское белье, кое-где на дверных ручках висели платочки, что означало готовую к любви женщину, на площади по-прежнему задорно развевался стяг, изображающий герб Убалтая - могучего воина в набедренной повязке размахивающего женскими трусиками. Но самих обитательниц не было видно.
Пилий обошел все дома, и скрепя сердце, зашел в обитель Зы, лелея последнюю надежду. Но и она оказалась разбита - в доме не было никого. На столе оказались разбросанные травы - он нежно прикоснулся к ним, и, чертыхаясь, отшвырнул обратно - это оказался жгучий лист, тут же украсивший его руки парочкой волдырей. Отметил два пустых места в ряду приворотных зелий, и окончательно сник, увидев раскрытый сундук, в котором как он знал, Зы хранила мечи ее отца, на которых она, впрочем, совсем не умела драться. Только одно могло ее заставить вытащить их. Теперь он точно знал - на деревню напали. Вот только кто? И зачем они увезли с собой всех женщин? Ведь большинство из них не были молоды, да впрочем, и красотой они тоже особой не обладали, и уж если совсем на чистоту, это были самые обычные крикливые бабы предпенсионного возраста, за каким млятом они кому-то понадобились? Вот только его Зы... Ее прекрасные зеленые глаза и огненные локоны могли растопить любое сердце. Зы...где ты теперь...
И почему здесь так много кроликов???
И почему они так яростно пытаются залезть к нему в штаны?
Ладно, к черту кроликов! Главное сейчас - найти Зы. - решительно подумал Пилий, подтягивая сползшие усилиями озабоченных животных штанины. - Но где же ее искать, если он так и не узнал, что с ней случилось, и кто напал на безобидную деревню? Да и кто в здравом уме сам сюда придет, зная, что его встретит толпа обезумевших баб, готовых только к одному - лихорадочному спариванию? Тот, кто лишился последней капли разума, или толпа таких же голодных мужиков, дорвавшихся до этого дела. Нет, Пилий совершенно не понимал, кому все это вдруг потребовалось. Видно, он плохо думал. Так плохо, что ничего так и не решил, только топтался на месте, словно задуин .
Итак, Пилий погрузился в глубокие раздумья. День постепенно клонился к вечеру, затем к ночи, и когда забрезжил рассвет, озарение коснулось просветленного чела Пилия вместе с первыми лучами просыпающегося солнца. Он пойдет в УБИВЕЦ. Это благородное заведение воителей славилось не только боевыми искусствами, но и способностью к быстрым и продуктивным размышлениям всего ссущего и не очень. К тому же навык ведения боя у него отсутствовал напрочь, а просто зазвездить в морду кулаком было уже давно не модным и банальным как яичный пирог его матушки, которым она потчевала его каждый последний день месяца (к его счастью). Пилий мог только догадываться о его ингредиентах, но именно тогда взгляд Лютика становился особенно обиженным, и кое-каких частей его могучего тела начинало не доставать, и которые он незамедлительно начинал отращивать. В общем, приняв решения, Пилий начал действовать. А именно - придумывать себе воинское имя. Надо, чтобы оно было благозвучным, внушающим ужас и в то же время гармонировать с его собственным мироощущением, ибо это самое главное (Ы, опять думать, прости господи!). Ыгы, может Ужас? Нет, слишком просто - поскреб он заросшую за сутки раздумий щеку - А если ужас, летящий на крыльях ночи? Не, шо он, утка какая! Да и крыльями он покеда не обзавелся ыщо. Хех, вот ведь незадача-то какая - имя себе придумывать. И как это воины с этим справляется, ума не приложить! Так, значица, надо что-то короткое и ужасное. Ыгы, Пилий, Пилочка, Пилькая, Пила.... Есть! Пила! Самое то! Самое наикрутейшее имя для воина! Все, теперь он будет Пила! И содрогнуться его враги и простой народ при звуке его именования! Ибо это - Пила! Великий и могучий воин света, борец за добро и справедливость, несущий возмездие во имя Зы! О как! Даже сам впечатлился. Полностью удовлетворенный Пилий, то есть Пила, снял с головы завядший венок и торжественно водрузил его на стол Зы. Пришпандорил туда же взятую с домашнего алтаря свечку, и тожественно поклялся стать самым великим воином, дабы в дальнейшем разыскать свою любимую женщину и сказать ей пару ласковых. Да будет так!
Возвратившись домой, Пила разыскал свой старый заплечный мешок и стал лихорадочно собираться в путь.
- Куда это ты лапти навострил? - спросил прислонившийся к косяку Тольф, скептически посматривая на сына - Кого я клят подери, спрашиваю?
- В УБИВЕЦ - кратко ответил тот, закидывая в мешок том "Как избавится от соседа за пару дней".
- Ыгы. И на што ты там ученичествовать будешь интересно?
Пила уронил мешок и озадаченно застыл.
- Да-да. Думаешь, тебя там так и ждут? Да знаешь, сколько там таких, как ты? Да тьма тьмущая! На хрена ты им там сдался, без долдонов-то?
- А что, за обучение платить надобно?
- Да уж надобно! Только сирот одаренных бесплатно берут, да и то если Главному мастеру по нраву придешься.
Пила с сомнением посмотрел на отца, явно решая для себя проблему будущего резкого осиротения. Потом, правда, отклонил эту воистину гениальную мысль как безнравственную и недостойную великого воина, коим он собирался стать в дальнейшем. Потому он опустился на свое узкое ложе и обхватил руками лобастую голову истинного мыслителя.
- Эх, горе ты мое! - протянул Тольф - Не возьмут тебя без долдонов, сына. Так что ты это дело брось. Здесь твоя судьба, подле нас.
- Отец, не могу я остаться. Уважать себя не буду после такого. Да и Зы... нет жизни мне без нее.
Тольф задумчиво посмотрел на сына.
- Слышал я, что в Загульной долине, под горой Торчок, великан объявился. Жизни от него местным не стало никакой. Приходит и сжирает все подчистую. Это бы еще ничего, так этот паршивец всю огнянку выдувает, да алик дерет. Так вот, говорят тому, кто убьет зверюгу, пять тысяч золотых долдонов дадут. Но ты туда не ходи. Понял?
- Да, отче - ответил сияющий Пила, - Благодарствую за науку.
- То-то же - хитро улыбаясь, сказал Тольф - Батя плохого не посоветует.
И стал Пила снова собираться в путь, правда, не ведал он теперь, вернется ли с Загульной Долины, дабы продолжить дорогу к УВИВЕЦу или прервется его жизнь в лапах великана-алкоголика. Что ж, - подумал он - по крайней мере, сложит свою головушку не в пьяной драке, а во имя собственной великой цели, для которой и жизнь положить не грех. Собрав свой мешок, Пила подошел к матери и вздохнул, отчего ее чуть было не закинуло на крышу, но она вовремя успела ухватиться за дерево, и, пролетев с ним пару-другую километров, благополучно приземлилась в ближайший пруд. Сын бережно вытащил матушку из воды, где она успела поймать к обеду несколько рыбок, и грустно улыбнулась. Затем благословила свое непутевое чадо, и немного прихрамывая после полета, поковыляла обратно к дому - ее худенькая спина быстро скрылась среди былинок. Поумилявшись еще пару минут, Пила отправился было в путь, но тут ему пришла в голову мысль. Идти придется очень долго, а коня у него отродясь не было, как впрочем, и во всей деревни, не считая одну престарелую кобылу, слепую на один глаз и хромую на четыре ноги, но она ему совершенно не подходила. Как же ему побыстрее добраться до Долины?
- Пилий - прогнусавили за его плечом - Ты совсем уходишь, да?
Кентавр Лютик понуро смотрел на свои копыта и нервно дергал ушами.
- Да, наверное - ответил он, и тут его осенило еще раз, что за один единственный день было уже явным перебором. - И тебя с собой беру!
- Меня? - поразился кентавр - Зачем?
Так как Пилий, то есть Пила, в душе был очень честным, то он сказал правду:
- Ехать на тебе буду.
От такой наглости Лютик осел задницей на землю и захлопал глазами.
- Тебе же не нравится быть домашним животным, так? И удовлетворителем тоже, или я ошибаюсь?
- Ну...так. И что?
- Ы то! Если пойдешь со мной, то тебе нужды-то и будет - меня везти. Все твои мучения закончатся. Да и вино я не люблю. - привел свой главный довод Пила, тактично намекнув на злосчастные органы Лютика - Так что выбор за тобой.
Услышав про вино, кентавр встрепенулся и принял стойку валдайского чистопородного скакуна.
- К вашим услугам, о Пилий! - проговорил он и издевательски заржал - Думаю, сработаемся!
Пила с сомнением посмотрел на Лютика, и кряхтя, забрался на его черную спину.
- Седло надо бы тебе купить - пробурчал он - Всю задницу сотрешь.
- Себе купи! - огрызнулся кентавр - И привяжи к пятой точке. Очень удобно с ним ходить будет. Тебе понравится..
- Ладно, не бухти уже. Без тебя тошно.
- Да что тошно-то? Все ведь просто замечательно!
- Ыгы, замечательно! Мне тут великана завалить надо, а ему - замечательно!
- Ты что, ориентацию резко поменял, солнце?
- Ща как в морду дам! - оскорбился он - Мне убить его надо, дурень!
- А... - протянул Лютик - так бы сразу и сказал! Чаво обзываться-то!
- А чаво издеваться? Сам начал!
- Не смеши мои подковы!
- Да какие подковы? У тебя их отродясь не было!
- А кто виноват, что в вашем столь просвещенном местечке нет даже самого завалящегося кузнеца? - оскорбился Лютик.
- Как раз завалящийся-то и есть. Как под алик закатился, так и валяется. Кто же виноват, что ты его не знаешь?
- Пилий, а Пилий?
- Я теперь не Пилий.
- Ы кто?
- Я принял имя достойное воина. Звать меня теперь Пила.
В ответ Лютик зашелся в истерическом смехе.
- Ох! Пила! И пилишь ты так же, как твоя матушка? Если так, то от ржавчины почисть сперва, Пилий-Пила!
- Ни разу не смешно!
- Зато мне смешно, а это главное!
Пилий бросил жалостливый взгляд на кентавра, но ничего не сказал, только досадливо покрутил головой. Что мол, взять с убогого?
Так, непринужденно переругиваясь, они миновали небольшой городок Указище, славящийся своими чиновниками, но заходить туда не стали, что было, безусловно, мудрым решением. Выйти из Указища можно было только отсидев положенный срок в городской тюрьме за незаконное вторжение на заповедную территорию, каковой являлся весь городок (хотя пускали туда абсолютно всех и вся, дабы обеспечить работой адвокатов, прокуроров и прочих прихлебателей этой вымученной системы органов власти, хотя название "заповедный" было совершенно справедливым, так как больше они не встречаются нигде, а в некоторых странах считаются вымершим древним видом чиновничьедателей). Причем, как только странник покидал гостеприимные стены местной темницы, то моментально обнаруживал, что за это время успел нарушить массу других разнообразнейших законов, соперничающих между собой в своем идиотизме, и отправлялся обратно, правда, уже в другую камеру.
День клонился к вечеру, и изрядно подустав, путники решили устроиться на ночлег возле озера Вскриков.
- Так - глубокомысленно изрек Пилий, согласившийся до своего посвящения в великие воины носить свое прежнее, мирское, имя - надо собрать хворост.
- Ага - согласился с ним кентавр, всецело занятый созерцанием своего хвоста, который, справедливости ради заметить, изрядно потускнел за время странствия и истрепался - У тебя шампуня, часом, нет?
- Нет. Иди за дровами.
- Сам иди. Давай-давай, шевели батонами, а то замерзнем!
Пилий укоризненно посмотрел на Лютика. Но тот лишь бурчал себе под нос что-то относительно глупых молокососов и не обращал на него никакого внимания. Пилий постоял еще немножко, так тяжело и обиженно вздыхая, что от этих его вздохов многие деревья в округе приняли на себя обязанность дров, то бишь хвороста, но Лютика это явно не впечатлило - он выбирал репьи. Пилий еще раз вздохнул, потом махнул рукой на глупых кентавров, и пошел по тропинке в лес, собирать дрова.
Их не было! Кто бы мог подумать, что во всем лесу не найдется ни капли дров (или не куска?) Никто не предупреждал его, что в лесу оказывается, они не растут. Истоптав себе ноги и пройдя половину леса, Пилий плюнул на все это неблагодарное занятие, и подхватив под мышку ближайший дубок, пошел обратно к озеру, по мере приближения начиная понимать, почему оно носит такое название. Вскрики, всхлипы, хлюпы и множество других не менее разнообразных звуков разносились по окрестностям, терзая слух неудовлетворенного и как следствие, озлобленного слушателя. Подойдя к месту их привала, Пилий чуть не оглох, и резко остановился, увидев...нет, то, что он увидел, вы найдете лишь в хрониках похождений Уга волосатого, а также в книге откровений Ризела развратного, но никак не здесь. Мимо Пилия прошмыгнула красная как срак девица, а Лютик, пригладив порядком растрепанную шевелюру, гордо расправил плечи и вытер пот со лба.
- Пилий, Пилий, - сочувствующе произнес Лютик - Ты бы еще дольше за дровами ходил. Эх, что за прекрасная нимфа удостоила меня своим вниманием..., знал бы ты...
- Не нимфа, а простая деревенская девка - заявил тот, успевший, как истинный ценитель прекрасного, за ту ничтожную долю секунды, когда девица попала ему на глаза, разглядеть все ее достоинства и недостатки.
- Возможно, я погорячился - согласился Лютик - но сия прекрасная дева, несомненно, обладает массой скрытых возможностей и талантов, которые она так щедро предъявила вашему покорному слуге.
- Ы... мне такое не требуется.
- Молодо-зелено - вздохнул кентавр - Ну что, где дрова?
В ответ Пилий гордо шваркнул на землю молодой дубок.
- Вот.
- Ты бы еще баобаб притащил! - презрительно фыркнул Лютик - И как ты ЭТИМ собираешься костер разводить? Оно же живое! И сырое! Что за бестолочь-то, а!
- Каких еще баб - не понял Пилий - от тебя же только что одна уже сбежала, а тебе все мало!
- Не баб, а баобаб! - авторитетно заявил кентавр - Это дерево такое... ну такое... редкое, в общем.
Пилий озадаченно почесал затылок и пригорюнился.
- Дровами всегда мама занималась... я думал, что в лесу они растут.
- В лесу деревья растут, такие как ты! А разводить огонь можно только сухими ветками! То есть тем, что уже высохло и само отвалилось, ясно?
- А чем тогда тебе не нравится то, что я принес? Оно же не мокрое!
Кентавр закатил глаза.
- Но живое! Ты знаешь, что такое мертвое дерево?
- Ы.
- Вот его нам и надо! Ладно, жди здесь, сам принесу.
Пилий вздохнул, вызвав маленький тайфунчик в озере. Под ноги ему упали две рыбины. Он посмотрел на их разевающиеся рты и, пожав плечами, бросил их обратно в воду. Пока Лютик не видит. Сделав это позорное дело, он плюхнулся на траву, заложил руки за голову, смотря на темнеющее небо. Где там сейчас его Зы? Может, она тоже смотрит вот на эту самую первую звездочку Кляти (названа из-за ее изменчивости - данная звезда появляется где хочет, когда хочет, делает что взбредет ей на ум и пытается светить даже днем, наплевав на конкуренцию солнца, которое, в общем-то, тоже плевать на нее хотело).
- Эй, странник - раздался чарующий женский голос, с той самой легкой хрипотцой, которая сводит мужчин с ума, и тут же воодушевляющее пообещал - иди ко мне, я тебя обласкаю.
Поддавшийся дурному влиянию Пилий вскочил на ноги, озираясь по сторонам, но чаровницу не обнаружил.
- Ну, иди же, прекрасный путник, не заставляй женщину ждать, ибо это самый страшный грех на земле - продолжила невидимая собеседница - Не терзай меня так, юный муж.
- Ы...ты где есть-то? - озадаченно спросил юный муж, свернув себе уже всю шею в поисках нимфы. Ответом ему был будоражащий смех.
- Возле ног твоих, о прекраснейший.
Пилий тут же уставился на свои ноги, но ничего там не обнаружил, кроме прилипшей грязи да парочки вьющихся возле них мух.
- Где ты, чаровница? - в отчаянии воскликнул он - Выражайся конкретнее!
- Подойди к воде - раздраженно ответила та - И увидишь.
Он подошел к краю озера и посмотрел на противоположный берег, но тот был слишком далеко, чтобы девушка могла докричаться до него оттуда, хотя может, у нее были хорошие легкие? С не менее шикарной грудной клеткой... Представив эту клетку, Пилий с утроенной энергией принялся всматриваться в полоску земли напротив, но так никого и не узрил. Тогда он в отчаянии взглянул на озерные воды, и тут увидел ее... Она была по пояс в воде, опираясь руками на берег. Ее длинные темные волосы разметались по плечам и, к его глубокому сожалению, груди, а так как прекрасная дама была обнажена, то они тем самым не позволяли ему оценить ее явно божественные формы. Пилий присел на корточки и засмотрелся на незнакомку.
- Ты кто? - наконец спросил он, не в силах оторвать взгляд от ее янтарных глаз - Тонешь, что ли?
Девица кокетливо захихикала.
- А что, похоже?
Пилий еще раз окинул ее взглядом и внезапно засомневался.
- Да нет. Купаешься?
- Твоя мудрость граничит с твоей красотой, о юный воин. Наклонись же поближе.
Пилий склонился к диве, и она тут же впилась в его губы самым развратным образом. Его руки зашарили по ее телу, а потом подхватили было, чтобы вытащить из воды, но она вдруг засопротивлялась.
- Чего ты? - недоуменно спросил он.