Аннотация: Посвящается Сайкаю за его
беспокойный, ищущий, светлый ум. И еще - спасибо, Господи,что позаботился о чадах своих, создав кофейное дерево.
КОФЕЙНЫЕ ЗЁРНА
Посвящается Сайкаю за его
беспокойный, ищущий, светлый ум.
И еще - спасибо, Господи,
что позаботился о чадах своих, создав кофейное дерево.
Интересное место. Здесь всё как будто само на себя не похоже. Чугунная завитушка у ограждения прикидывается тройным колечком, хотя она больше напоминает модель циклического времени в миниатюре. Цвета здесь не коричневые или бежевые - они молочные, кофейные, корица и сливки как будто сознательно перетекают в оттенки ароматных восточных пряностей с россыпью кофейных зёрен, а льняные полотна, отделяющие столики для курящих, кажутся то палевыми, то тёмно-белыми, на них то проступают, то исчезают иероглифы и пиктограммы, и чувствовать за своей спиной их прохладную шероховатость, должно быть, очень приятно. Фонарики над головами, кажется, похожи на китайские, но в то же время они совсем не китайские, как и квадратные стулья, которые с трудом можно назвать стульями - они вроде бы на восточный манер, но с другой стороны ничего восточного в них нет. Мальчик напротив меня - тоже не совсем мальчик, у него мягкие розовые ноготки и нежная девчоночья шея, хотя мне трудно судить по внешности, которая, как известно, обманчива, поэтому я вполне допускаю, что это всё-таки мальчик. Впрочем, не в посетителях дело. Самое примечательное здесь - это хозяйка кофейни, она тоже похожа на все эти стулья, фонарики и полотна. Конечно, я не имею в виду, что она часть интерьера - нет, она просто тоже сама на себя не похожа. Я хочу сказать, она каждый раз выглядит иначе, в ней есть что-то неуловимое, что меняется с каждым моим приходом сюда. Волосы у неё приятно отливают медью, когда она стоит за тепло освещенной стойкой маленького бара, но когда она проходит вдоль столиков, награждая посетителей своей мягкой улыбкой, то видно, что волосы у неё пепельные, стянутые на затылке в тугой античный узел. Глаза у неё завораживающие, нездешние - иногда как две серебряные монетки, иногда зеленоватые, с коричневыми искорками на дне, но всегда подведенные чёрным, отчего кажутся по-настоящему огромными. Я думаю, такие глаза должны быть у египетской богини кошек Баст, в точности такие. И походка у неё плавная, неторопливая, видно, что она терпеть не может суеты, беготни, истерик. Но иногда мне она кажется спящим океаном, чьи волны слепо сметут всё на своём пути, если потревожить его сон в сумерках. Я не знаю, как зовут хозяйку, поэтому про себя я называю её так, как мне нравится - Баст, моя богиня.
Максим предлагает ненадолго оставить кофейню и куда-нибудь уехать. Он не понимает, что для меня моя кофейня дороже всех его скульптур вместе взятых. Хорош творец, если так легко оставляет свою студию! Я не могу себя представить вдали от того места, которое я день за днём создавала своими руками, в которое вложила всю душу. Почему для Максима его скульптуры одушевлённые, а моя кофейня - нет? Она приносит людям не меньше радости. Ладно, нечего кривить душой в своём дневнике. Она приносит больше радости, чем его болезненные изломанные фигуры и гротескные лица. Я понимаю, это такое искусство, кому-то оно, должно быть, по вкусу, раз его выставки проходят с таким успехом, но разве умение создать хорошую атмосферу, уют, душевное тепло в маленькой кофейне - это не искусство? Чем восторг от нежного вкуса тирамису отличается от того восторга, что люди испытывают, глядя на все эти блестящие углы и дыры? Ничем, я думаю. Пища телесная ничуть не ущербней пищи духовной. И та, и другая постоянно нужна человеку. Одно кофейное зерно для кого-то может быть дороже целой скульптуры... Вся эта, так сказать, творческая богема после выставок Максима шумной толпой заваливается в мою кофейню выпить кофе по-краковски, обсудить увиденное и заесть всё это суфле с корицей или канапе с сёмгой. Они пропускают через себя эту пищу точно так же, как пропустили через себя металлические тела, лица, выразительные кисти рук и прочее, и прочее. Честно говоря, мне они поднадоели, эти болваны напыщенные. Так и хочется выгнать их метлой, вымести из моей кофейни, а то они занимают лучшие столики и другим посетителям приходится ютиться где-то у входа. Я больше рада новым посетителям, хотя многим постоянным клиентам я тоже очень рада. Мне нравится молодой человек, который приходит по вторникам и пятницам, хотя его манера следить за мной глазами немного раздражает. А может быть, пугает. Я не привыкла к такому пристальному вниманию. Еще мне очень интересно, что он там строчит в своём чёрном блокноте. Он постоянно что-то пишет, прихлёбывая из чашки с кофе и из стакана с ледяной водой попеременно. Я вижу, что ему нравится интерьер моей кофейни. Он внимательно разглядывает каждую вещь и попутно делает пометки в блокноте. Очень часто этот молодой человек смотрит на мои волосы. Ему не нравится моя причёска? Или наоборот? Впрочем, это его личное дело. Есть еще один очень интересный посетитель. Или посетительница, я толком не разобралась, да и не хочу, в общем-то. Будем считать, что это симпатичный мальчик. У него в ушах множество серёжек, на тоненьких пальцах колечки, он весь в серебре. Он немного нервозный, но у него приятный смех. Он курит "Mild seven", по три сигареты подряд, и заказывает зелёный чай, кофе или "Дайкираи". Пару раз я видела его в компании с какой-то девочкой. Она громкоголосая, непоседливая, всегда заказывает молочный коктейль и сладости, а волосы у неё заплетены в добрую сотню косичек. Однажды она глянула на меня и подмигнула хитрым глазом. Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться, такая она забавная. Одним словом, эту парочку я тоже хочу видеть почаще. Им по душе моё незатейливое искусство, они понимают и ценят его. Мне хочется думать, что на фоне созданных мной декораций они тоже творят что-то своё... Девочка, кстати, не так давно приходила с двумя подружками. У одной мне запомнилось красивое украшение на шее - большой янтарный круг в меди и полосках кожи, а у другой, худенькой и рыжеволосой, в руках был фотоаппарат с устрашающе огромным объективом. Это было как раз тогда, когда Максим и его "ценители искусства" собрались у меня, чтобы поболтать о биеннале. Девочки устроили такой веселый шум и гам, что вся эта компания сидела с постными минами. Я угостила хохотушек десертами за счёт заведения, потому что меня позабавили сердитые взгляды, которые Максим бросал в их сторону. Нужно будет спросить у них, как зовут того мальчика в серебре.
Интересное место. По сути, оно существует только в моём сознании. Все эти вещи и люди тоже существуют только в моём сознании. Когда придёт время, они умрут вместе со мной. Я сам творю реальность, хотя я не могу проникнуть в суть этого процесса. Я понимаю, что истинный облик вещей не такой, каким он мне представляется, но пока я не способен - или не готов? - сорвать с мира маску. Да и есть он вообще, этот облик? Я знаю, что мой зелёный чай пахнет лепестками персика, но с другой стороны, откуда мне знать, как пахнет персик? Откуда мне знать, что такое персик вообще? Для меня он сладкий, а для кого-то он кислый или горький. Или кофе. Его цвет и аромат. То же самое. Проблема восприятия. И никчёмное, глупое философствование? Моя мысль поверхностна. Я чувствую, что у всего есть глубина, которой мне не постичь. Это сводит меня с ума. Занятно, но моей глубины тоже никому не постичь, кроме Господа. Я Никто и звать Никак. Я тоже существую только в чьём-то сознании - меня творит хозяйка за барной стойкой или мужчина с блокнотом. Пока я здесь, я существую для них. Как только я уйду, моё бытие для них прекратится. Хозяйка кофейни воспринимает меня как часть объективного мира, хотя она творит меня своим субъективным мироощущением. Пожалуй, мне приятно быть порождением её сознания. С другой стороны, удивительно, что я испытываю к ней какое-то чувство - ведь я её не знаю. Меня в детстве научили слову симпатия, и теперь я думаю, что испытываю симпатию к этой молодой женщине. На самом деле я чувствую что-то другое, а симпатична она тому мужчине с блокнотом. Я просто чувствую, что она тоже творец. Она создала маленький мир, куда приглашает других людей. Я часть её мира так же, как и она часть моего. В каком-то смысле мы взаимосвязаны. Пожалуй, чувство сопричастности - самая лучшая из всех созданных человечеством иллюзий. Неплохо было бы обходиться совсем без чувств, они приносят слишком много боли. Но опять же получается замкнутый круг - если я не знаю, что такое чувство любви, то как я могу любить Бога? А я люблю Бога и люблю всё, что он творит своим сознанием. Я дышу, я думаю, я чувствую. Я люблю всех этих людей - и хозяйку кофейни, и мужчину с блокнотом, и Отон, и Шамана, и Миранду. Я знаю кое-что, чего пока не знают они - то, что я могу им показать. Мириады миров, составляющих вселенную, - это всего лишь крохотные кофейные зерна, которые сжимает в руке Бог.