Я понял еще давно: для меня двери стали чем-то особенным. Есть люди, для которых каждый переход - перерождение, и я один из таких счастливчиков. После перехода дверьми я становлюсь бодрее, как будто выпил чистого кофеина и окунулся в ледяную воду, исчезают все неприятные мысли и ощущения перед лавиной восторга. Я зависим. Мне нужны эти переходы между мирами, между местами и локациями, другого транспорта не признаю. Я волшебник этих дверей. Особенный посетитель. Не гость, а хозяин. Не знаю, от чего это зависит. Наверно, врожденные особенности организма. Не так уж важно, откуда оно взялось. Главное, что есть.
Фицу не понять, он не такой. Его переходы выматывают. Он не искусен в поиске дверей. Мне это на руку. Однако... Нет, на руку. Здесь жалости не место. Фиц выбор сделал: сохранить существование дверей в тайне, не дать повода землянам волноваться. Наверняка тот миротворец, завернув за угол, начал обшаривать стены соседних зданий в поиске выступов, по которым мы могли бы вскарабкаться наверх - бежать-то было некуда, мы зашли в тупик, и счастье, что дверь оказалась по эту сторону многоэтажного дома. Если бы она расположилась на десяток сантиметров дальше, то мы бы попались. На этот раз чутье не подвело Фица. Что будет в следующий - неизвестно.
Но - мы прошли. Значит, все не случившиеся вероятности в сторону, настроение - вверх. Ведь я больше не на Земле. Но еще и не на Астре. И этот переход принес мне...
К горлу подкатила горячая горечь, и я рухнул на колени, забыв о наручниках. Меня вырвало, вывернуло на изнанку. Кашляя, я пытался не задохнуться. Все тело дрожало. Я отполз по мягкой траве подальше, сел, приходя в себя. Фиц опустился рядом и молча протянул жуйку. Ясно, у него тоже случаются подобные казусы. Я закинул пластинку в рот, не почувствовав ее вкуса. Похоже, одноразовая, короткого, но эффективного действия.
Этот переход не принес мне чувства обновления. Я разбит. Ужас ледяными пальцами схватил за горло.
Срочно переключиться. Сделать вид, что ничего не произошло. Не показывать смятения.
Не могу понять, что это за место, видимо, я здесь не был. Еще одна грань везения: вокруг нас цветущий сад, а мог бы оказаться чей-то дом. Люди не селятся там, где висит дверь - кому понравится, что к вам в любую секунду может завалиться незнакомец? Но порой открываются новые двери, доставляют неудобства...
- Каждый переход отнимает у тебя десять лет жизни, - заметил я, косо глянув на Фица.
Он тоже пытался отдышаться. Не от бега - от перехода. Не успел сосредоточиться, вышвырнуть из головы все мысли, настроиться - и вот результат. Не каждому дано легко переносить перемещения, совершенные в спешке.
- А ты и рад, - буркнул Фиц.
Вообще-то нет. Злорадство мне в принципе не свойственно. Но это не то, что я хотел сказать Фицу.
- Тебе тоже в этот раз не слишком хорошо, - ровно сказал он. - Объяснишься?
- Вас нужно спросить, - прошипел я. Мог бы сделать вид, что все в порядке, так нет. Надо ткнуть в больное место пальцем. - Просвети, где мы находимся.
- Гель. Искусственный спутник, оторвавшийся от Астры...
Дальше можно было не слушать. Таких Гелей по всему центру Вселенной - полным-полно, им уже давно перестали давать отдельные имена, называют цифрами. Гель-1, Гель-101... Эту лекцию от Фица я выслушивать не собираюсь.
- На этом Геле проходил мой выпускной, - неожиданно закончил Фиц.
Трогательно. Но скучно. Меня сейчас интересует несколько другое: когда же я все-таки смогу вдохнуть воздух родной планеты? Чем ближе к развязке, тем ближе свобода. Свидания с миротворцами избежать не удастся, но зато я уверен: после встречи с Васта Лока я найду способ избавиться от надзора. Справлюсь с наручниками.
Стоило о них вспомнить, и сразу же заныла рука. Эйфория от погони и перемещения с Земли, притуплявшая боль, спала. С каждой минутой, прошедшей после перехода, опиатов в крови становилось все меньше и меньше. Общее недомогание потихоньку уходило, забирая с собой львиную долю радости.
Прошло не так уж много времени - а запястье уже опухло и болит при каждом движении. Кажется, у меня аллергия на атомарий.
- Вовсе нет, - покачал головой Фиц. - Мы с тобой просто не привыкли управляться с этими оковами. Нужно двигаться более синхронно и плавно.
Лишь сейчас я заметил, что и он старается рукой не двигать. Кожа красная, припухла больше моей.
И это тоже - не жалость. Всего лишь злюсь: затея с наручниками обречена на провал с самого начала.
- Ладно, - Фиц вздохнул, - пора двигаться дальше. Мы и так уже опаздываем.
Следующие два перехода дались легче. Больше не рвало, только мутило. Колени уже не дрожали. Холодный пот волной прокатился по спине от шеи до самых ног, но больше неприятных инцидентов не случалось. Похоже, все возвращалось на круги своя. Удачные проходы вернули мне радость к жизни, а Фица наградили головной болью. Это я понял по тому, как он морщился и опускал глаза, избегая смотреть на свет. Но о нем я забыл почти мгновенно: Цефалон, главный город Содружества, я узнал мигом. Меня окружала людная улица, один из признанных миротворческих районов. Но частокол высоких зданий, хорошо охраняемых и снабженных кучей видеокамер, меня волновал меньше всего.
Что гораздо важнее - я был дома.
Мне казалось, что этот миг будет торжественнее. Что он станет особенным.
На самом деле - нет, ничего подобного. Просто я стоял посреди улицы, застыв, как не самая высокохудожественная статуя, даже не ругался от восторга. Просто глазел на блестящий указатель - "Отделение Миротворческого Комитета" - и не мог вымолвить и слова. Что-то во мне неуловимо изменилось, перестроилось, я понял: больше никогда не покину эту планету, и ничто не заставит меня изменить это решение. Никто - ни судья, ни сам монарх не вправе выслать меня прочь. Я здесь родился и здесь жил. Все, точка. Мое первейшее право - не просто жить. Мое полученное при рождении разрешение - жить именно здесь.
Фиц вновь проявил тактичность: ждал, пока я отомру и смогу выдавить из себя пару невнятных слов. Что-то среднее между "Куда пойдем?" и "Где обед?". Честно - сам не знаю, о чем именно его спросил. Едва заметные пылинки окрашивались прорывающимися сквозь облака и розоватую дымку лучами Звезды во все оттенки радуги, воздух, ласковый, прохладный, пахнущий чем-то родным, ласкал, и я не слишком-то утруждал себя пониманием и проговариванием произносимых фраз.
А Фиц сказал, что у нас мало времени, и быстро пошел вперед. Уж не знаю, что мне намекнуло - его мрачная физиономия или направление нашего движения - но я понял, что обеда не будет. И, кажется, мы с ним могли играть в партнерство и почти дружбу на другой планете, в другом мире, но здесь мы - миротворец и преступник, и поблажек мне никаких не будет.
Жаль. Мне больше нравилось старое положение дел.
Зато так убегать будет легче. Отсутствие привязанностей - залог успеха любого вора. Не оступлюсь нигде, зазевавшись и задумавшись о том, что у Фица будут из-за меня проблемы. Да пошел он!..
Давно подметил: раздражение во мне быстро трансформируется в навязчивое желание довести кого-нибудь до белого каления. До состояния абсолютно черного тела. До критической температуры. Пусть кому-нибудь будет хуже, чем мне - почему, в конце-то концов, страдать от несовершенства мира должен именно я? К счастью, заставить полыхать бессильной яростью Фица очень просто, легче, чем из глушилки по беззащитному человеку пальнуть.
- Ты хочешь, чтобы я умер голодной смертью? Знаешь, я из-за тебя пропустил не только обед, но и промежуточный кефир, а он, между прочим, очень полезен, - затараторил я. - Ты знаешь, что медики говорят о кефире? Кефир - бог молочных продуктов, он полезнее, чем вся твоя никчемная работа и долгая, полная тоски от упущенных преступников жизнь. Знаешь, в чем твоя проблема, Фиц? Почему ты ловил меня десять лет, знаешь?
Фиц на мои провокации не отвечал. Но кончики ушей его покраснели. Верный признак того, что Фиц скоро покраснеет целиком и рявкнет на меня, в ультимативной форме попросив заткнуться.
- Так что, а? - наседал я. Странный я человек! Знаю, что половину жизни несу чушь, оставшуюся половину - вру, а все равно не стыдно, даже неловко никогда не становится. - Ты не пил кефир, Фиц. Твои мозги заржавели. Думаешь, зачем психов им поят? Давно уже выяснили, что кефир лучше галоперидола.
- Что такое галоперидол? - бесцветно поинтересовался Фиц.
Это я, конечно, зря хватил. Не надо было упоминать земные лекарства. Моя версия правды о том, что я не знаю русского языка, трещит по швам. Остается надеяться, что знания в области медицины у Фица отсутствуют.
- Самое передовое лекарство Содружества от психических болезней, лучшее средство на всей Астре, - отчеканил я. - Неужели ты не знаешь, что страны океана загибаются от безумия?
- Единственный, кто загибается от безумия, - это ты, - проворчал Фиц и ускорил шаг.
Он натренировал терпение. Он стал мастером спокойствия за то время, что я отбывал наказание. Это попросту нечестно - лишать меня последней радости! За счет кого мне восстанавливать душевное равновесие, если Фиц больше не поддается на мои глупые, но досадные приставания?
Не могу сказать, что я был так уж сильно поражен стойкостью Фица - скорее, очарован его пунцовыми ушами. Но остаток пути я молчал. Сам себе удивляюсь. Должно быть, на меня благотворно влияет родина. Или наоборот - квартал миротворцев деморализует, парализует и угнетает. Я только выпалил спустя несколько молчаливых минут:
- Не забудь о нашем уговоре. Я помогаю с сыном судьи - и становлюсь свободным человеком.
Теперь, когда я вновь ступил на Астру, я ни за что не позволю заточить себя в тюрьму. Нашу ли, чужую ли - без разницы. Я свое наказание отбыл.
От скуки я запрокидывал голову и таращился в небо. Как там было у поэта земного?.. В сто тысяч солнц закат сиял? Не помню. Шел второй год заключения, когда кто-то забыл книгу на столе в общей комнате, а я умыкнул ее и читал всю ночь. А потом ее у меня нашли, отобрали, со мной провели воспитательную беседу и наказали в довершение всего: наградили правом мыть пол в течение трех дней. А я всего-то тянулся к знаниям и заодно - так уж получилось - проверял ловкость рук.
Много времени я там пробыл. Мыслить по-другому стал. И сейчас, глядя на свое небо, вспоминаю чужие слова. Ветер разогнал облака с лилового полотна, шелковая простыня небес колыхалась, сдерживая жар Таракса, и отчего-то напоминала о дверях. Все в этом небе намешано, оно и воспоминания, и ассоциации вызывает, и на мысли наводит. За это и люблю природу родного края.
Глаза все никак не перестроятся: привык уже к зеленому и холодному. Здесь же - все яркое, горячее, кажется ненастоящим. Ничего. Приучусь смотреть спокойно заново.
А в самом городе мало что изменилось. Район миротворцев я знаю неважно - может быть, поэтому он для меня остался прежним. Уже не терпится проверить любимые места. Вдруг порядки там поменялись, и придется заново искать, где можно угнездиться? Нет, в это я не верю. Астра меня знает, и тем более Цефалон не забыл Оливера Дивара. Уж если самая известная на данный момент преступница желает меня видеть, то и скупщики, наводчики и информаторы все еще меня ждут. Надеяться, что еще и скучают, не приходится, не тот это люд, чтобы подобные эмоции испытывать.
Фиц наконец-то остановился перед широкой лестницей, ведущей к входу высокого здания. Этот монолит из оникса и стекол я вижу в первый раз. Прочитав в моем взгляде невысказанный вопрос, Фиц негромко пояснил:
- Новое управление.
Вот оно что! Здесь теперь восседают главные боевые единицы миротворцев. Те, кто занимаются особо опасными преступниками. Прошлое их место обитания я знал. Внутри не был - как-то не особо рвешься туда, откуда уже не выйти, если только ты не законник. Вывод прост: ноги моей здесь не будет.
Я отшатнулся, потянув Фица за собой, и замотал головой:
- Не пойду.
Усмехнувшись, Фиц поймал меня за плечо не прикованной рукой, ободряюще похлопал.
- Ты - слишком мелкая рыбешка. Тебя не задержат.
Слухи об управлении в криминальной среде ходили самые разные. Самый популярный - про то, как случайно оказавшегося рядом мошенника осудили и приговорили к смерти прямо в одном из кабинетов. В беспределе, творящемся за дверями управления, никто не сомневался. Эти люди не просто так пошли сражаться с убийцами. Нормальный человек связываться с этой грязью не захочет.
О.
Я понял это лишь сейчас.
- Фиц? - мной завладела робость. Нет, не робость - тревога. - Давно ты занимаешься террористами?
- А почему ты спрашиваешь? - на губах Фица заиграла нехорошая, несвойственная ему улыбка.
Приехали.
Фиц, мой давний приятель Фиц, с которым мы неплохо общались, если под общением можно понимать мое подтрунивание над отсутствием у него разрешения на мой арест и над пропажей улик, этот легко смущающийся и выходящий из себя человек стал одним из психопатов, что вершат самосуд в интересах правительства. Их руки по локоть в крови, но никому нет до этого дела. Им выдают бесспорное разрешение на любые действия. Быть миротворцем в управлении - значит, быть таким же убийцей, каких они ловят.
Боюсь, именно здесь закончатся мои хорошие отношения с Фицем. Больше ни слова не пророню. На мою защиту он не встанет - придется и вправду идти в управление. Более того - он не попытается даже помочь мне заработать официальное освобождение. Я окажусь в бегах.
Перемены во мне Фиц заметил сразу же и без слов повел меня в управление. Нигде не наблюдалось часов, но по Тараксу я определил, что сейчас около двенадцати дня, не больше. Парадокс: время на Земле шло иначе, а часов в сутках оставалось столько же. Интересно, как скоро я перестану сравнивать ее с Астрой?..
По лестнице я поднялся на ватных ногах. Страшнее управления, наверно, только Комитет, где все вынесенные приговоры приобретали официальность, и даже нельзя посмертно получить оправдание. Наделить миротворцев неограниченной властью - самая безрассудная идея правительства. Если соединить в одной колбе насилие, беспринципность и легитимность, можно получить бомбу такой мощи, что с лица планеты исчезнет добрая половина жителей. И все слова о том, что в нашем Содружестве все построено на взаимном доверии, прозрачности выборов и четких, справедливых законах - все это одна большая ложь. Пока ступени черного мрамора ведут в мрачное, как из одного камня высеченное здание - замок, настоящий замок злой колдуньи - нет и не будет равенства и честности в этом мире.
Двери поймали мое испуганное и встрепанное отражение. Я напоминал себе воробья: маленького, не причинившего никому вреда, но все равно пойманного. И на лапке - металлическое кольцо, чтобы не было возможности вновь стать свободным... Фиц, переглянувшись с моим отражением, неожиданно смягчился и - чудо - подмигнул. Еще одно доказательство, что Фиц необратимо изменился: раньше он на такое не был способен. Деревяшка, не умеющая проявлять нестандартные эмоции. Поэтому-то его мои шуточки и бесили. Теперь к моим антигенам он выработал антитела. Все. Здесь для Олли заканчивается эра безнаказанной легкости. Теперь меня будет ловить настоящий миротворец, мечтающий о том, чтобы посадить меня на остаток жизни, и дела ему не будет до того, что я, по большому счету, не такой уж плохой человек.
А может, мне и здесь прикрыться нездоровьем? Сказать, что детство было тяжелым, и красть-то ничего не хочу, а руки сами берут - что же мне, отрезать их?
В управлении охотно согласятся с этим предложением. Самый острый нож предложат.
Где-то на этой мысли я и понял, что погружаюсь в пучину истерики, балансирую на грани нервного срыва и очень близок к тому, чтобы с воплем кинуться, куда глаза глядят, и найти дверь, шагнуть в нее, броситься на необитаемую планету, сгореть в стратосфере - что угодно, только не сюда!
Ониксовые створки поползли вверх.
Олли, соберись, давай же! Ты во всяких переделках бывал. И из этой выплывешь уверенно, как крейсер из бурлящих волн. Всех миротворцев еще переживешь - и выйдешь свободным человеком. Ну же, соберись. Неважно, что в открывшейся пасти мерещится почерневший огонь... Дымка наваждения рассеялась. Ох. На седьмой день от Деи постучался огонь в мои двери...
Меня на мгновение прошибло дрожью, как случалось каждый раз, когда мыслями словно завладевал кто-то другой, но в следующую же секунду я успокоился: эту колыбельную я мог слышать в детстве. Не время сейчас отвлекаться. Только в голове детский голос пел и пел: на седьмой день от Деи открой бездны врата, замри и увидь то, что видела я...
Все, что я увидел за дверью, - светлый просторный холл и людей в костюмах. Миротворческая мода: офисный работник, словно все они просто сидят в кабинетах и разбираются с бумагами, а что касается ловли преступников - здесь они уже не при делах.
Таковы правила игры.
Желая приободрить, Фиц попытался похлопать меня по спине, но, забыв про наручники, своим неловким жестом заломил мне руку. Ошибку свою он ликвидировал мгновенно - встал прямо, будто ничего подобного и не помышлял, нахмурился, повел меня к дверям лифта.
Я предполагал, что нас сразу же проверят на наличие оружия, запрещенных веществ, взрывчатки... Меня - так точно. Но мимо нас сновали миротворцы, не обращая ни малейшего внимания. То и дело раздавались голоса - сектор чист! Короткие волны! Не пришел! - и ни о чем мне они не говорили. Половина была в очках и, судя по судорожным жестам, манипулировала видимыми только им голограммами. Зачем они бегали из угла в угол - не представляю. Может быть, симулировали активную занятость, чтобы начальство не ругалось. Работай я здесь - занимался бы тем же самым. Кипучую деятельность изображал бы под бдительным взглядом видеокамер, а сам в очках пытался взломать что-нибудь секретное.
Ну, да, такова уж моя натура - украсть как можно больше, прихватить все, что смогу унести на себе, даже если мне это не пригодится.
Надо действительно попробовать протолкнуть эту идею в свою защиту - может быть, я психически болен, и меня нужно не судить, а окружить заботой?
Живот заурчал.
Я сожру Фица, если он не обеспечит мне обед.
К чести моей выдержки - прошло уже несколько минут, а я так и не заговорил с Фицем. Начинаю верить, что красноречие можно сдерживать. Сильно меня пришибло осознанием, что мой друг перешел в разряд врагов.
Проблема в том, что я для него - не враг. Так, мушка. Сейчас я ему полезен и нужен, а потом - подвалы управления, пытки, самосуд... Или еще хуже: посадят в клетку с каким-нибудь маньяком, которого не убили сразу, а оставили развлечения ради. В назидание провинившимся.
Лифт, прогудев, прибыл на первый этаж и пригласил нас в свое нутро. Вопреки моим ожиданиям, ничего демонического в пустой кабине не оказалось. Кнопок с кровавыми отпечатками не нашлось, да и, если верить панели, подвальный этаж был лишь один, сугубо для питающего реактора и вороха труб. Мягко тронувшись, лифт понес нас вверх.
Похоже, Фицу стало некомфортно: он уже привык, что я говорю с ним девяносто процентов проведенного вместе времени. Покусав губы, он произнес:
- Не интересно, чем занимались агенты на первом этаже? - голос его зазвучал робко. Я продолжал хранить гордое молчание, и Фиц вновь заговорил: - Моделирование различных катастроф. Чтобы усилить эффект хаоса, у кого-то есть очки, кому-то приходится выполнять план вслепую, надеясь только на подсказки товарищей. Сейчас, если не ошибаюсь, у них запущена программа "Массированная атака Тайлера", значит, им нужно спасти документы, стереть информацию и эвакуировать сотрудников.
Что-то подобное я и предполагал. Мне лишь непонятно, почему они занимаются этим в первом же помещении рядом с входом, где ходят люди, а не в специально оборудованном зале. Впрочем, возможно, посетители вносят еще больше неразберихи, усложняя миротворцам задачу.
Фиц, так и не дождавшись от меня ответа, едва слышно вздохнул.
Все правильно. Страдай. Ты перешел в стан врага. Отношение к тебе больше никогда не станет прежним.
Лифт остановился.
Открывшееся зрелище больше напоминало офисную контору, нежели то самое управление, которого все, в том числе и я, боялись. Столы, отгороженные полупрозрачными панелями, не самые современные планшеты, серые работники, с интересом поглядывающие в нашу сторону. Кивая некоторым, Фиц повел меня вперед, лавируя между мебелью и стопками чистой бумаги. Куда им столько?.. Все равно информация хранится в цифровом виде.
С некоторыми сотрудниками Фиц сердечно здоровался. От его радостной улыбки мне хотелось выть. Почему-то при встрече со мной он не выглядел таким же счастливым, а мы не виделись явно дольше.
Уязвленное самолюбие часто толкает на необдуманные поступки. Я сдерживался как мог, но к тому времени, как мы вышли к широким дверям с серебристой табличкой "Конференц-зал", в рукавах у меня было запрятано десятка два ручек и карандашей, пара смартов и чудом не выпавшая из-под резинки штанов косметика - помада и тушь. Я бы набрал больше и запрятал лучше, не будь на мне надета форма пациента психиатрической лечебницы. Экипировка в моей работе важна как воздух.
Проблема в том, что набранная со столов ерунда ценности никакой не представляет. И стоит гроши, и облегчения не приносит, и душу не греет. Недолго думая, я с грохотом сбросил все прямо тут. Подростковый знак протеста. Полюбуйтесь.
- Олли, - пораженно уставился мне под ноги Фиц. - Немедленно верни все и извинись.
- А я не помню, у кого что взял. Сам возвращай. Ты с ними дружишь.
Вздернув подбородок, я уставился на Фица. Он не выдержал моего взгляда, отвернулся.
- Бетси, - позвал он, и девушка, что сидела к нам ближе всех, тут же откликнулась. Фиц указал на груду вещей и едва заметно пожал плечами.
Ойкнув, девушка вскочила из-за стола и кинулась к нам.
Фиц быстро толкнул двери конференц-зала и потянул меня следом. Он не стал бы помогать девушке подобрать все с пола - времени нет. А может, просто не захотел ставить ее в неловкое положение, заставив ползать возле моих ног - меня бы точно не заставили подсобить ей. Миротворцам я даже символической помощи ни за что не окажу.
Если только меня не принудят...
За длинным столом уже сидели в ряд костюмчики. Как на подбор - безликие, незапоминающиеся, все какие-то одинаковые. Наверно, чтобы получить должность в управлении, необходимо иметь именно такую внешность, другие не принимаются. Это обнадеживает: Фиц от них отличается и манерой одеваться (как идиот), и лицом, на котором сразу проступают все эмоции (просто нужно научиться их читать), и в целом своим видом (который, даже если и не сильно оригинальный, все равно выжжен на моей сетчатке).
- Добрый день, господа, - Фиц обвел всех взглядом. - Оливер Дивар, - представил он меня.
Как будто кто-то не в курсе, кого мог привести Фиц.
Два миротворца, что сидели к нам ближе всех, склонились друг к другу, и до меня донесся обрывок их разговора - "...ожидал большего". Ха. Кто бы говорил. Я тоже не думал, что меня будут ждать блеклые офисные клерки. Где могучие викинги, способные порвать преступника голыми руками? Где кровь на стенах и полу?
- Вы опоздали, - сварливо укорил расположившийся во главе стола миротворец с белой кожей, светлыми волосами и мелкими шрамами, как от осколков, на лице. - Присаживайтесь, - пригласил он, - у нас мало времени.
Обеда не будет. Все ясно.
Мы с Фицем сели напротив заговорившего с нами миротворца, в самом конце стола. Места было для одного человека, но мы ухитрились разместиться вдвоем, излишне поспешно сдвинув стулья поближе. Создается впечатление, что и Фиц здесь чувствует себя не в своей тарелке. Он не хочет садиться рядом с коллегами, и еще меньше желает оправдываться за опоздание.
- Стало быть, Лока ищет именно его, - продолжил все тот же миротворец с шрамами. Начальство. Думает, что Лока - это фамилия. Неужели никто не понимает, что оба компонента прозвища этой террористки неразрывно связаны по смыслу? - Ты уже ввел его в курс дела, Пиус?
Фиц поморщился, но заметил это только я. Он до сих пор считает родовую фамилию неблагозвучной. Не догадывается, насколько она древняя и каково ее значение. А всего-то - открыл бы словарь первоязыка да посмотрел. Многим в этой жизни не хватает знаний, чтобы почувствовать себя чуточку счастливее.
- Частично ввел, - ответил Фиц.
На меня никто не смотрел. Меня не замечали. Мне это на руку, но одновременно это и досаждает. Как будто они меня недооценивают.
- Стало быть, нет.
Если он хоть еще раз скажет "стало быть" - я заору.
- Послушайте, - начальник миротворцев, облокотившись о столешницу, подался вперед и вперил в меня взгляд. - На кону жизнь сына судьи Клештара. Стало быть, - я сдержался и только стиснул зубы, - никаких шуток, никакой самодеятельности. Действовать согласно плану. У нас, - он взглянул на часы, - меньше часа на подготовку, Пиус.
К чему такая спешка?..
- Пойдем, - негромко произнес Фиц, поднимаясь на ноги.
Позади нас оказалась неприметная дверь. Она вела в небольшую темную комнату. Фиц заговорил:
- Васта дала нам два дня на то, чтобы мы привели тебя. Срок истекает через полтора часа. Мы действительно задержались, потратили слишком много времени на переходы.
- Почему вы так расточительно отнеслись к времени? - поразился я.
Дверь за нами захлопнулась. Фиц, подтянув наручники поближе к себе, сдвинул несколько колец на их цепи и, замерев на последнем движении, грозно предупредил:
- Без фокусов!
Как будто я что-то мог провернуть в управлении.
- И код можешь не запоминать, - добавил Фиц, - он одноразовый. Мы пытались спасти Клештара-младшего своими силами, - переключился он, - но не смогли. Ты - последняя надежда.
- Как драматично, - фыркнул я. Драматично и весьма пугающе.
Он провернул еще одно кольцо, и наручники раскрылись. Подхватив низко звякнувшие друг о друга кольца, Фиц бережно положил их на столик сбоку. Там же лежала одежда. Обычные черные брюки из толстого жесткого материала, зауженные к низу, чтобы не мешали движениям, и серая футболка. За два года моего отсутствия предпочтения к практичной одежде не изменились.
Единственный раз в жизни я становлюсь чьей-то надеждой. Волшебство какое-то. Проклятие и порча.
Скинув больничную одежду, я быстро переоделся. Все пришлось впору. Мягкие белые туфли на тонкой подошве я сменил на удобные кроссовки. Идеально для бега. А главное - все это ни капли не похоже на форму миротворцев. С них сталось бы выдать мне куртку со своей нашивкой. В довершение всего Фиц протянул мне жилет.
- Здесь, - он указал на пуговицу, - капсула со сжатым паралитическим газом.
- Получается, если я ее сломаю, то тоже свалюсь.
В полутьме тени остро обрисовали лицо Фица. Мы оба понимаем: с параличом дыхательных мышц человек протянет минуту. Две, не больше. Большие начальники рассчитывают, что я пожертвую жизнью, чтобы уничтожить террористку, к которой они за два года так и не смогли подобраться на близкое расстояние.
- Постарайся ее не использовать, - наконец-то сказал Фиц. - Мы предпочитаем преступников брать живыми. Возьми часы, - он протянул мне грубоватую подделку под именитого производителя. - Передатчик с очень короткими волнами... Засечь почти невозможно. Мы будем слышать каждое ваше слово.
- Как отключить?
Фиц вскинул на меня взгляд. Я терпеливо пояснил:
- Она прекрасно разбирается в средствах слежения, раз вы ее еще не поймали. Может потребовать, чтобы я отключил его.
Потерев припухшее запястье, я надел на него часы. Потуже затянул ремешок - до боли. Чтобы отрезвить себя от нахлынувшей мнимой свободы. Ну, выйду я из управления без наручников, а потом что? Далеко меня не отпустят. За каждым моим шагом будут следить. И верить, что у меня получится если не спасти сына судьи, вынесшего мне приговор, то хотя бы устранить самую большую головную боль миротворцев.
Взяв меня за предплечье, Фиц перевернул мою руку тыльной стороной и указал на боковину часов.
- Просто проведи. Сенсор.
Хорошо. Это будет просто.
- Что я должен сказать Васта Лока?
- Не знаю. Просто постарайся потянуть время. Уговорить ее отпустить Клештара. Не нарывайся.
- А если она хочет убить меня? Тогда что?
- Не думаю, что ее цель - всего лишь убийство.
Больше мы ни о чем не говорили. Фиц уверен, что мне ничего не угрожает - я это точно знаю, вижу по нему, чувствую по интонациям. Но одновременно он что-то утаивает от меня. Боится тех, кто сидит в кабинете. Возможно, они подслушивают каждое наше слово.
Да пошло оно все.
Времени мало - я это уже слышал.
Развернувшись к Фицу спиной, я вышел обратно в конференц-зал.
Полчаса ушло на то, чтобы проинструктировать меня. Все речи, щедро приправленные ненавистным мне "стало быть" сводились к одному: не делать резких движений, не смотреть в глаза, говорить тихо и вежливо. Они как будто отсылали меня в клетку с голодным хищником. Сына судьи уже считали погибшим, несмотря на то, что Васта Лока уверяла в обратном. Она присылала им аудиозаписи - больше к видео не прибегала, скрывала свое лицо. Но никто не верил, что из номера отеля, в котором она пожелала увидеть меня, хоть один человек выйдет живым.
Мне кажется, они просто подождут для верности пару минут и спустят бомбу. Всех постояльцев, весь персонал - каждого живого человека эвакуировали. В огромном пустом здании будем только мы с Васта Лока и Клештар-младший. Если бы не он, то меня похоронили бы вместе с Васта Лока под завалами безо всякого сожаления.
Однако миротворцы скрывают такой ужас перед этой женщиной, что мне становится ясно: они всерьез считают, что она может пережить даже взрыв.
Что ж, это не проблема, достаточно просто вовремя открыть нужную дверь. Наверняка она выбрала этот отель неслучайно. Я уверен, что там окажется незарегистрированный проход.
Миротворцы смотрели будто сквозь меня. Странно ощущать себя пустым местом. Так и чешутся руки спереть что-нибудь настолько грандиозное, чтобы у них не осталось иного выхода, кроме как заговорить обо мне.
Нет, есть способ гораздо эффективнее: сбежать. Решено! Поговорю с Васта Лока, спасу сына судьи и опробую эти кроссовки в деле. Затеряюсь, как умею только я, и никто меня не найдет. Даже Фиц.
Ощущения, что Васта Лока опасна, у меня нет. Просто потому, что у нее нет поводов для убийства. Мы ни разу не сталкивались. Я ей не конкурент. От меня ей толку никакого. Единственное логичное предположение - она хочет попросить, чтобы я что-то украл для нее. Или же она желает уже имеющуюся у меня безделушку. Если это нужно для спасения человека - мне не жалко. Тем более что я ни к чему не привязан. Я не раб своих вещей.
Когда мы спустились на первый этаж, миротворцев уже не было. Видимо, выполнили свое задание. Вместо них ждали оперативники - десятка три ребят в черных спецкостюмах и масках. За плечами - оружие угрожающего вида... Меня затошнило от полосок кожи и поблескивающих глаз, только и видных из-под масок. Дула автоматов - широкие, с мою руку. Будут стрелять на поражение... Вряд ли Васта Лока уйдет сегодня живой.
Фиц все так и держался рядом со мной, хотя наручники больше нас и не связывали. Но в наплечной сумке Фица - что он только туда положил? - они наверняка дожидались своего часа. Если чуда не случится, и меня поймают, когда я буду бежать от Васта Лока, меня сразу закольцуют и доставят в земную тюрьму. Я бы предпочел остаться пленником на родине. Из любой тюрьмы Астры я ускользну, смогу найти подход к охранникам, обнаружу людей, заинтересованных в моих вещах или умениях, и исчезну.
Проблема лишь в том, что это будет нелегко - двери-то для меня по-прежнему закрыты. Если только кто-нибудь, как слепого, за руку проведет.
Возле управления нас ждали два бронированных грузовика без окон и четыре экара на сверхпроводниках с затемненными окнами. Фиц подтолкнул меня к экарам, но тут же раздался голос одного из миротворцев, следовавших за нами:
- Пиус, он поедет в грузовике.
Фиц на секунду поджал губы, вдохнул и развернулся, заговорив без тени раздражения или несогласия в голосе, просто проинформировал:
- Господину Дивару будет некомфортно в закрытом пространстве с силовиками, это может повлиять на его эмоциональное состояние.
- Мне должно быть не все равно?
Я глянул в усмехающееся лицо. Сбрить бы тебе усы, дядя. Не красят они тебя, равно как и неприкрытое отвращение ко мне. Но не страшно. Еще немного времени - и миротворец наденет маску, став безликим.
- Полагаю, да, - кивнул Фиц. - Ведь он - наш последний шанс поймать Васту, и многое будет зависеть от того, как Оливер себя поведет.
Фиц уже и сам понял, что оговорился. Зря назвал меня по имени.
Усатый прищурился.
- Он едет в грузовике. Возражения не принимаются, - припечатал он.
Хмыкнув, я спрятал руки в карманы.
- Не страшно, - шепнул я Фицу и пошел к грузовику.
Честно сказать - очень даже страшно. Я обычных-то миротворцев из управления побаиваюсь, а оперативников - тем более. Хотя после сегодняшнего знакомства с кабинетными работниками ужаса перед ними поубавилось. Впрочем, это даже страшнее - когда человек предпочитает делать все чужими руками. В случае переворота и поправок в законах управление окажется ни при чем, вся вина ляжет на плечи тех, кто исполнял приказы. Они тоже не невинные овечки, но другие преступники избегут наказания.
Проблема в том, что переворота не будет... Общество устоялось и поддерживает само себя. Монарх правит. Сенат корректирует его власть, чтобы не возникало претензий. Главы входящих в состав Содружества государств выполняют волю монарха в своих областях. Депутаты следят за динамично изменяющимися налогами и уровнем безработицы. Миротворцы поддерживают порядок и самих себя. Преступники бегают от оперативников и следователей, внося необходимую энтропию в этот устоявшийся мир.
Все довольны жизнью. Все счастливы. Моя страна - лучшая страна в мире. Моя планета - в самом центре Вселенной. Таракс никогда не погаснет. Кризис не наступит. Богатства земли не истощатся.
В грузовике я сел с краю, но меня тут же задвинули в угол, ближе к водительской кабине. Если сказать об этой поездке очень коротко, то - самые кошмарные десять минут в моей жизни. Мне мерещилось, что все глядят на меня, а чувство это оказалось весьма гнетущим. Ко всему прочему почудилось, будто в глазах ближайшего оперативника вспыхнул огонь, но, к счастью, такое стало достаточно привычным, чтобы я не отшатнулся и не заорал.
Миротворцы расположились не возле отеля, нет. За две улицы от него. И ломай голову теперь: взрывной волны боятся или такие условия поставила Васта Лока...
Самое удивительное - до отеля меня отпустили одного. Не приставили конвой. Это наводит на мысль, что отсутствие миротворцев - все-таки требование Васта Лока. Надо улучить момент и спросить ее настоящее имя. Интригует. Однако миротворец с шрамами, которого я определил как главного, предупредил, что стоит мне дернуться в сторону или хоть на сантиметр отклониться от намеченного ими маршрута - и меня уложит снайпер.
Нет причин не верить им. Я для них - расходный материал, вынужденная мера, шанс, в который никто не верит.
Не очень-то и хотелось. В любом случае, сбежать из отеля будет проще.
По пути к отелю мне не попалось ни одного человека. Всех разогнали, а зону оцепили. Если спросить, что мне запомнилось, - я ничего не отвечу. Наконец-то пришибло осознанием реальности происходящего, и вольно-невольно зашевелился страх смерти, инстинкт самосохранения. Я даже не запомнил, пожелал ли кто мне удачи, или просто подтолкнули в спину с угрозами.
Отель показался слишком быстро, я не успел собраться с духом. Замерев перед ним, я глубоко вдохнул и, больше не медля, вошел внутрь. Двери передо мной разъехались в стороны, явив совершенно пустое помещение.
Я подошел к лифту. Он стоял на первом этаже и тут же открылся. Что ж, чем все быстрее пройдет - тем лучше. Десятый этаж. Поехали. Металлические нотки присутствовали во всем: запахах, звуках, изображениях. Постепенно дошло, что металл мне мерещится во рту из-за прикушенной до крови щеки.
Ну же, Васта Лока, кто скрывается за звучным и таинственным для посторонних псевдонимом?
Я мог бы сбежать уже сейчас. Нашел бы способ обмануть снайперов и обойти оцепление. Скрываться я умею. Но что-то вело меня к номеру, в котором меня ждали. Может быть, необходимость спасти человека. К судье я не испытывал ни грамма ненависти - он просто делал свою работу, руководствовался фактами. Наказание было жестоким, но это не вина Клештара. И тем более - его сын здесь ни при чем. И если у меня будет возможность вернуть его домой живым - я ею воспользуюсь.
Я не такой уж плохой человек. Спросить хотя бы Фица. Он не из тех, кто щадит преступников, чья вина неоспорима. Но обо мне, вопреки всему, печется как о добром товарище. Иногда даже зовет другом. Хотя дружить с таким, как я, - себе дороже. Украду и время, и что-нибудь из дома ненароком прихвачу.
Мягкий ковер под ногами скрадывал мои шаги, и тишина стояла кисельная - как через толстый слой доносились звуки с улицы, далекие, словно из другого мира. А в этом мире осталось всего три человека. Может, меньше, если Васта Лока не сдержала обещания и не сохранила жизнь Клештару-младшему. Но об этом думать не стоит. Есть у меня такое дурацкое свойство - верить, что люди по своей природе добрые и честные, пусть даже последнее я сам опровергаю каждый день...
Я остановился возле одного из номеров, глянул на часы. До окончания назначенной встречи еще десять минут. Прийти заранее - хороший тон.
Чтобы не дать себе возможности засомневаться и испугаться, я рывком распахнул дверь.
Темно. Нашарив выключатель, я шагнул внутрь номера. Вздрогнул - заметил в углу шевеление, и на этот раз - не привиделось. Сердце застучало быстрее, ладони мигом вспотели. Сглотнув, я зажег свет.
Вряд ли когда-нибудь я смогу забыть эту картинку. Воспоминание на века. Достойно запечатления даже не на пленке - на холсте. И назвать: "Один из самых важных моментов в жизни Оливера"...
Трупов не было. Рек крови тоже. Вместо этого на полу перед большой кроватью с алым покрывалом сидел парнишка. Никто не предупредил меня, что он будет таким юным. Выглядит лет на семнадцать, не больше. Глаза влажные и испуганные. Сидит, прижавшись спиной к кровати, пытается сохранить достоинство и не дрожать. А шею его змеей обвивает женская рука, кожа светлая-светлая, как будто ее никогда не касался свет Таракса.
Вот такой я и увидел впервые Васта Лока. Сидящей на кровати с расставленными ногами, скрытой тенью от балдахина, крепко удерживающей сидящего перед ней на полу подростка. Ножки у нее - идеал, стройные, длинные, обтянуты черной матовой тканью, загляденье. Только отчего-то босиком. Кожа на аккуратных пальчиках идеально белая.
Я ничего не говорил. Боялся спугнуть - или спровоцировать. Точно. Как в клетке с хищницей. Меня не зря настраивали на встречу с тигром, только оказалось еще хуже - это тигрица, а женские особи всегда готовы биться до последней капли крови. Они перестают чувствовать боль там, где мужчина сдается и отступает.
Подавшись вперед, к пятну света, Васта Лока посмотрела на меня. Тень от балдахина осталась позади.
Если я видел девушку красивее - то лишь во сне. Короткие рыжие волосы, лицо как у куклы - без единого изъяна, губы спрятаны под красной помадой, глаза - не здешние.
Меня прошибло холодным потом. Такое я уже видел. Черные водовороты с золотой дымкой. Целая галактика. Может затянуть.
И лишь когда я опустил взгляд, наваждение пропало.
Новое правило: никогда не смотреть ей в глаза.
Но и доли секунды хватило, чтобы увидеть в этом взгляде все, и даже больше. Воля. Отсутствие сомнений. Сила. Темное желание - не ко мне, нет. Оно просто... Было там. Все это - лишь в одном взгляде!.. Осязаемая опасность и безграничная жестокость. Теперь понятно, почему ее все так боятся.
- Ты со мной рядом, - вдруг произнесла Васта Лока.
Хриплый голос человека, отвыкшего говорить. Я упорно не глядел на нее, но чувствовал - она пытается посмотреть мне в глаза.
- Да, - нерешительно ответил я. И кто упрекнет меня в недостатке смелости?.. Эта девушка вселяет ужас. - Поэтому выполни обещание и отпусти человека.
- Он тебе дорог? - ее рука дрогнула.
- Не совсем, но... - я спутался. Не знал, что сказать. Меня парализовало железной уверенностью Васта Лока.
Вторую ладонь она приблизила к плечу подростку, и я заметил блеснувший кинжал.
Кажется, я говорил, что меня парализовало? Я ошибся. До этого я был способен хоть на какое-то движение.
- Значит, он тебе не нужен?
Что-то было не так, но я не мог понять.
- Конкретно мне - нет, но он нужен отцу, у него есть родители, - торопливо заговорил я, не отрывая взгляда от кинжала. - Не бывает ненужных людей, отпусти его... Как тебя зовут?
Васта Лока плавно выгнулась, опустила голову, пытаясь заглянуть мне в лицо.
Нет, дорогая, я на это не попадусь...
- Хочешь, я погашу того, кто заставил тебя страдать? - вдруг с жаром спросила Васта Лока.
Погасит? Как лампочку? Как... огонь? Что же для нее люди, если она выбрала именно такое слово? Чую - это не жаргон. Это ее мироощущение.
- Нет! - воскликнул я. - Никто не заставлял меня страдать, прекрати. Отдай нож, - я сделал шаг вперед и протянул руку. Откуда-то во мне взялись силы противостоять ей. Быть храбрым. Я поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. Зеленые. На этот раз - самые обычные. В такие можно глядеть без опаски. Но блеск лезвия в ее руке завораживает куда больше.
Помолчав, Васта Лока вновь заговорила:
- Он прогнал тебя из дома, - русские слова ударили в грудь. Откуда она знает?.. - Фиц Пиус. Он должен заплатить. Умереть следующим. Только скажи.
Все это слышат они. Слышат... Но важно сейчас не это.
- Нет! - опять повторил я, повысив голос. - Не смей. Только не Фиц.
Я ответил ей на русском - это казалось сейчас верным. Говорить с ней на одном языке. Заставить думать на одной волне. Внушить мои мысли.
- Почему?! - ярость полоснула по мне, как лезвие по вене. Нож в руках Васта Лока задрожал.
- Он мой друг, - я не смог придумать ничего лучше. Гипнотизируя кинжал взглядом, я пытался придумать, как уговорить Васта Лока опустить его. - Его ни в коем случае нельзя трогать. Никогда, слышишь? Что ты хочешь от меня?
Васта Лока порывисто встала, подтянув подростка за шею к себе. Он на подламывающихся ногах поднялся следом за ней. Глядел на меня так, как никто никогда не глядел. Он очень хотел жить. Он верил в меня.
Только не подсказало это мне ни одного верного хода.
- Пойдем со мной. - Она прикрывалась подростком, как щитом, небрежно стискивая его горло - Защищать тебя... - она примолкла, внимательно осмотрелась.
Опять дурманит и дурит. Плохо мне от ее взгляда. Накатывает... всякое. Непонятное. Чужое. Пламя и тьма. Детская колыбельная. И бездна, в которую я падаю.
Внезапно Васта Лока переменилась в лице.
- Подслушивают! - крикнула она. Нож заплясал возле шеи подростка.
Тайлер Бессмертный, она убьет его или ранит ненароком! Я поднял ладони, медленно потянулся к часам, провел по слайдеру.
- Все, все, - успокаивающе сказал я. Голос дрожал. - Больше они нас не слышат. Опусти нож - и решим, куда с тобой сходим в первую очередь. Наверно, я должен пригласить тебя на ужин? Хочешь в ресторан? Я знаю неплохое местечко неподалеку. - Ко мне вернулся привычный настрой. Все хорошо, Олли, у тебя отлично получается...
Васта Лока заулыбалась.
Я глядел только на нее и отгонял прочь все возникающие видения. Не до них сейчас. Васта Лока красива так, как может быть красива самая сокровенная мечта. Она желанна.
- Он пойдет с нами? - спросила она, крепче прижимая к себе подростка. - Он твой друг?
- Нет, оставим его здесь, он просто знакомый, - поспешно ответил я.
Кивнув, Васта Лока ослабила хватку... и полоснула ножом по горлу подростка.
Мальчишка забился, захрипел, падая к ногам Васта Лока. Я мигом оказался возле него на коленях, закрыл широкую рану ладонью.
- Чего ты ждешь? - крикнул я. - Ну?!
До нее медленно доходило, что я не присоединюсь к ней.
Поджав губы, она что-то шепнула и кинулась к окну, подпрыгнула, сгруппировавшись, крутнулась и выбила стекло, выбросившись из номера.
Нет, не самоубийство. Жива останется. С такими реверансами не погибают.
Я носом провел по слайдеру, вновь включая передатчик, и взмолился о скорейшей помощи.
Юный Клештар еще был жив, а кровь все текла и текла, била упруго мне в ладонь. Меня затошнило, заколотило от холода. Только не умирай у меня на руках, только не умирай... Раскачиваясь из стороны в сторону, я просил подростка подождать еще немного.
Когда в номер ворвались врачи с миротворцами, перед глазами у меня было темно. Я едва различал окруживших меня людей. Меня отцепили от Клештара, и я понял: все, свободен.
Хватит с меня! На такое я не подписывался. Расталкивая всех, я ринулся из номера прочь. Все, все, довольно, больше не могу, нужно срочно испариться, сбежать, смыть с себя кровь и смыть воспоминания обо всем этом - и для обеих целей подойдет самый крепкий алкоголь.
Как сквозь вату донесся чей-то голос, зовущий меня по имени, но я не откликнулся. Лишь продолжил сбегать по лестнице, спотыкаться, хвататься за перила. Зрение ко мне окончательно вернулось, сердце выпрыгивало из груди, а я был в панике, в ужасе, в шоке. До тошноты, до желания перестать быть собой.
Потом пронзила боль по всей руке, и только она заставила остановиться.
Заломив мне руку, тяжело дышал позади Фиц.
Дав себе короткую передышку, я пнул его в коленную чашечку, вырвался, отскочил от него к стене, взвизгнул:
- Я ухожу, не заставляй меня...
- Ты соврал! - рявкнул Фиц.
- Да, я соврал! - истерично откликнулся я. - Выучил русский на досуге - как и она!
- Об этом я давно догадался!
И в этот миг, осознав, как жалко мы выглядим, пока кричим друг на друга, красные от ярости, а я - еще и от чужой крови, в этот миг мы замолчали.
- Как ты догадался? - немного погодя спросил я.
- Слишком хорошо ты понимал все, что происходило на той планете, - неохотно ответил Фиц. - И ты всегда был смышленым. За столько лет точно выучил бы все, что нужно для болтовни.
В чем же я ему соврал тогда?..
- Ты ни разу ее не видел.
Ах вот оно что. Да, не видел. Неужели мне необходимо было в этом признаваться? Тогда я бы до сих пор сидел на Земле, всеми забытый и никому не нужный.