|
|
||
ГЛАВА 3
-Дмитрий Сергеевич! Родной ты наш. Наконец-то! Я что говорила? Власти нас не оставят в беде, - Софья Олеговна Кукишева звонко захлопала в ладоши.
- Смотри, дурень, настоящий мужик! Этот щас наведет порядок, - Жанна Сазоновна пнула в бок сопящего мужа. - Хватит дрыхнуть!
- Глякось, Пупырь успел мэмчээсника раздеть, - удивился Костя Кабанчик, успевший освоится в столь разношерстной компании. - Убегал же от меня, в чем мама родила.
Пупыреев тактично не заметил гнусной инсинуации олигаха. Вопреки популярным заблуждениям о никчемности муниципальных чиновников, Дмитрий Сергеевич к полудню вник в ситуацию и развил бурную организаторскую деятельность. Он щедрым жестом подарил купальный халат Кукишевой, одолжил спортивный костюм Туманову, накормил пострадавших свинными консервами, произнес зажигательную речь о необходимости поиска населенного пункта, откуда следовало сообщить в Хрюпинск о постигшем их ЧП.
- Причин для паники не вижу. Уверен, нас, лишив сознания, завезли в госзаказник федерального значения. Вернемся домой, позвоню прокурору, чтоб он лично расследовал преступную деятельность этих эксрасексов-гипнозеров. Прикрою ихнюю лавочку. Как она, Борис, именуется? Чародеец?
- Нет-нет-нет!- подпрыгнул Боба. - Чародеец - папина фирма. То конкуренты. Из Астрала.
- Ас...Чего? ...рала? Ну, ладно, рала так рала. Все равно прищучим. Пошли-ка вон туда, на восток! Там вроде просека просвечивает.
- Мам, чего марсинанин командует? Щас дам ему по сопатке, чтоб не выпендривался, - недовольный Мишель прицелился полуметровым сучком в кончик пупыревского носа.
Алевтин Иванович Пещерный издал низкий горловой звук. И телом перекрыл линию прицела. Жанна Сазоновна зажала сыну рот, расплылась в извинительной улыбке. Дмитрий Сергеевич строго цыкнул зубом и выплюнул свинной хрящик. Неразумное дитя выдавала политического противника с головой и потрохами. Доцента-интригана ожидало темное будущее. За марсианина ответит, будь он хоть трижды координатором Единства. И столица не спасет прохиндея.
Получив ясную управленческую команду, жертвы массового гипноза построились в цепочку, замыкающим в которой значился батюшка с Мишелем на шее, и тронулись в путь...
Они шли весь световой день, продираясь сквозь растительные дебри, на предполагаемый восток. Где располагается восток, вице-мэр представлял только теоретически, ориентируясь по внутреннему компасу. Как истинный российский патриот, движение на запад он считал ошибочным и не верным, о чем не раз собачился с мэром. Южное направление отожествлялось с купленной недавно дачей под Сочи, и вести в ту сторону постороннюю публику было бы идиотизмом. А север напоминал о Колыме и прочих уголовно-процессуальных причудах. Только на восток!
К вечеру Дмитрий Сергеевич понял, что с просекой на востоке сильно погорячился. Ее, похоже, проложили на заре каменного века. Шагать приходилось с преодолеванием трудностей. Густая трава цеплялась за ноги, колючие ветки противно царапались. Стволы деревьев разной высоты переплетались между собой сине-зелеными веревками, которые Кабанчик перепиливал перочинным ножиком Штопора. Поэт Буреломский назвал их лианами, за что был высмеян Аристархом Христофорычем Жмакиным. Какие лианы в Хрюпинском районе? Мерещится невесть что от избытка гуманитарного образования. Часом позже, инженер-конструктор сам обратил внимание на фиолетовый колер некоторых кустиков.
- Дык, у меня с перепоя весь мир серо-буро-козюльчатый,- буркнул Штопор, с тоской думая о том, что чудное ощущение перепоя ему завтра не видать.
- А на листья квадратные, сударь, обратили внимание? - не унимался Жмакин. - И трава памперсами попахивает. Принюхайтесь!
- Сам ты сударь и памперс,- огрызнулся Штопор и, поскользнувшись, с маху наступил на хвост толстого, как корабельный канат, чешуйчатого гада, с комфортом отдыхавшего под бревном, поваленным поперек маршрута. Град мрачно хрюкнул, вскинулся метра на два и, разинув пасть, атаковал обидчика. Быть бы Штопору то ли проглоченным, то ли укушенным, то ли удавленным, однако навстречу агрессивному пресмыкающему молнией метнулся Саша Крюков и врезал тому кулаком по челюсти. Гад захлопнул пасть, обиженно хрюкнул и ретировался на ближайшее дерево.
- Питон чертов... чуть не удавил человека, - выругался Саша, облизывая сбитые костяшки пальцев.
- В городе поставлю вопрос ребром перед лесным департаментом, - подал голос Дмитрий Сергеевич из-за Сашиной спины. - Поразводили всякой пакости, шагу спокойно не сту...
- Полундра-а-а! Спасайся, кто может, братцы! - заорал вышедший из ступора Штопор и ласточкой взмыл на дерево вслед за разобиженным питоном. Питон, поджав хвост, забрался на самую верхутору и злобно скалился оттуда на обидчиков.
Мимо огорошенных хрюпинцев, не успевших последовать за Штопором по чисто техническим причинам, - окаменели не хуже супруги библейского Лота, - шумно дыша и треща ветками, промчалось зеленое животное величиной с шагающий экскаватор. За ним действительно образовалась просека шириной в городскую улицу. К счастью, оно не вертело по сторонам отвратительной бульдожьей мордой, занятое исключительно своими житейскими проблемами. В ином случае вопрос видовой принадлежности зверюги с метровыми клыками завис бы в воздухе. Сожрал бы с костями любого естествоиспытателя. Столбняк, однако, длился недолго.
- Это мастодонт, честное слово, настоящий мастодонт! - на бегу поделилась яркими впечатлениями Кукишева. Получив в молодости партийно-политическое образование, она в биологии разбиралась слабо и все, что превышало в объемах ее домашнюю кошку, искренне считало мастодонтами.
- Питоны, кобры, слоны! Мы же не в Африке, господи!- воскликнул Пещерный, щупая, на всякий случай, низ пижамных штанов. И поразился сухости материала. - Трихоптериксы кругом. Ничего не понимаю!
-Трихомонады, Африка, Америка, Гондурас! Да какая мне разница, - возмутился Костя-Кабанчик. - Покуда я тут шляюсь, братва, небось, мои бабки дуванит. Пупырь, ты куда завел, Сусанин долбаный? Стой, зараза! Ночь скоро...
Действительно, смеркалось. Блуждание в потемках, не видя дальше собственного носа, представлялось верхом глупости. Пора устраиваться на ночлег. Дмитрий Сергеевич задумчиво сопел. Куда их занесла нелегкая, он не представлял. Судя по всему, они бегают по чащобе причудливыми зигзагами. И никаких признаков цивилизации - деревенек, линий ЛЭП, дорог, до сих пор не встретили. Глухомань! Зато подозрительного зверья - аж в двух экземплярах. Внешний вид обоих не внушал оптимизма. Ночевать в таком окружении не хотелось.
Пока руководитель размышлял, Саша нашел место для ночлега небезопасным и вынудил тащиться пару лишних километров до подходящей лужайки: Костер разведем, и никакой хищник не полезет. Бивак разбили в центре подальше от кустов и по совету бывалого Кабанчика старательно выпололи окрестности радиусе ста метров, обложили периметр растительностью поколючее, натаскали стожище сухих палок для кострища. На усталость и голод не жаловались. Трудовой энтузиазм подогревали неизбывные воспоминания о зубастом мастодонте.
В пупыреевском чемодане отыскалась ценнейшая вещь - палатка. Сшитая из серебристой ткани, она, сложенная конвертиком, умещалась на ладони, и ее поначалу приняли за носовой платок. Материю развернули, покрутили так и сяк, но определить методику установки не смогли. Петли для колышков, растяжки и всякие крепительные приспособления отсутствовали.
- Она надувная, как кукла, - сообразил технически подкованный холостяк Жмакин, имевший познания в определенного типа куклах, и выудил из шва резиновую трубочку. - Знакомая конструкция. Вот сюда следует закачивать воздух.
Мужчины дули в трубочку по очереди. Все, кроме Пупыреева. Он искал в чемодане консервы, съеденные утром. Общими усилиями четырехугольник превратился в просторный домик, разделенный по центру кисейной перегородкой на две комнатушки. Дмитрий Сергеевич распорядился поселить в одной женщин и ребенка, во второй - себя.
- Создавайте костер и мне не мешайте. Буду позаниматься планированием графика ночных дежурств, - строго распорядился он, снял кроссовки и нырнул за полог. Минут пять в палатке что-то приглушенно чавкало и скрипело, руководство обустраивалось всерьез и основательно. Затем мощный храп потряс окрестности.
На грохочущие рулады пупыреевской носоглотки лесное зверье ответило протестующим воем. Всем сделалось жутко. Слабый пол отказался ночевать в палатке, рассудив, что это небезопасно. Наступит в потемках ножищей какой-нибудь слоняра с клыками, и превратит в отбивную.
- Да не беспокойтесь. Мы по очереди подежурим, правда, товарищи? Огоньком, если потребуется, отпугнем, - уговаривал женщин Саша Крюков.
- Не-е, мужики, увольте, - отмахивалась Пещерная, попутно сбивая крупных, как шмели, насекомых, предположительно комаров. - Дрыхнете там сами, раз вы такие храбрецы.
Комплимент отдельным мужчинам пришелся по вкусу. Аристарх Христофорыч отважно выпятил грудную клетку, но протяжный вопль с хрустом, долетевший издали, дал ему выполнить движение лишь на две трети. Жмакин почувствовал острую нехватку кислорода и закашлялся. Алик и Боба прилипли друг к другу, словно сиамские близнецы. Верочка спряталась за Сашу, Пещерный - за Жанну Сазоновну, Кукишева - за Кабанчика. Отец Григорий заслонил крестом Мишеля, завернутого в рясу. Пупыреев продолжал истово храпеть, сотрясая хлипкое жилище выдыхаемыми торнадо.
- Врешь, не возьмешь бывшего морпеха! - Штопор выдернул из кармана бутылку, одним глотком выдул остатки самогона и, сжав в руке, как гранату, опустевшую посуду приготовился подороже продать свою жизнь. С помощью могучего русского языка, он с физиологическими подробностями обрисовал будущие проблемы с пищеварением у того, кто попробует им поужинать: Шишь вам! У меня первач на махорке. Окочуритесь!
Дичь, похоже, придерживалась иной точки зрения и явно готовилась употребить венца природы даже в проспиртованном виде и с махокой. Под воинственные лозунги Штопора, жертвы гипноза сгрудились у палатки. Желание завалиться спать на свежем воздухе пропало. Не до сна, когда вокруг шастают хищники, рычат, воют и чавкают. Отбиваться, собственно, нечем. Аликова зажигалка-кольт, штопоровская поллитровка и тумановская дубина, изготовленная на скорую руку для прополки территории, серьезной защиты не гарантировали. И годились разве для разгона уличных котов.
-К-к-критическое п-п-положение,- пролязгал зубами Боба. Ему вторил лязг коллективный.
- Г-господи, и-избавь нас, грешных, от д-диавола, - пробубнил отец Григорий и жестом пригласил слабых духом к молитве. Алевтин Иваныч блеющим тенором затянул Отче наш, Боба - Харе кришну.
- Л-лучше д-двустволку п-попросите, - съязвил циничный Буреломский.- И-или г-гранатомет.
Григорий Андреевич сурово поджал губы. Вот, нехристь, издевается над словом животворящим!
- Тихо, кореша! - насторожился Туманов и ткнул дубиной в темень. - Вроде гавкает кто-то. Слышите? Ей-богу, гавкает!
В лесу гавкала собака. Этот родной одомашненный звук вернул мужчинам потерянное самообладание. Жмакин задышал ровнее, Алевтин Иванович вытер со лба ледяной пот. Гей, люди! - Саша радостно гукнул. Алик чиркнул зажигалкой, и дрожащий огонек выхватил из потемок синие лица товарищей по несчастью.
-Э-гей! А-у! Сюда идите! Мы здесь!
На зов ним подскочил крупный лохматый пес, помесь сербернара и дворняги. И вцепился зубами в Бобину штанину.
- Уберите псину! Или я за себя не отвечаю, - истово лягался Боба. Но, получив вожделенную свободу от клыков, спрятался в женской половине палатки.
- Ты чего милый разбуянился? - успокаивал пса Крюков. -Перестань народ пугать. Ого! Да ты, братец, в крови. Ну, куда, куда ты меня тянешь?
Он вытер испачканные пальцы о джинсы.
- Друзья, мне кажется, его хозяин где-то рядом. И с ним что-то нехорошее случилось - кровь не собачья. Надо идти на помощь. Кто со мной?
- Может...э-э... тово...э-э... подождем утра, - здраво рассудил Пещерный. - С утра м-мудренее.
- Мне Дмитрий Сергевич приказал срочно костер организовать,- всполошился Жмакин и завертел головой в поисках дров.
-Дров, кров, любов, - на Буреломского накатил приступ вдохновения, он отрешенно уставился в звездное небо, точно призывал оттуда свою Музу. Боба в палатке шепотом проклинал псиное отродье за покусанные штаны.
-Тьфу! Завелись, козлы. Может, человек в беде? - смачно плюнул Штопор. - Костя, Шурик, батюшка, пошли.
-А за козла ответишь, - крикнул вслед Алик, решивший погодить с творческими муками, поскольку спасательная группа сформировалась, и добровольцы больше не требовались. И светлоокая муза куда-то смылась...
Спасательная бригада вернулась под утро, едва живая от усталости и ободранная до неузнаваемости. С собой на самодельных носилках из двух перевязанных лианами жердей принесли седого окровавленного мужика в серебристом, как у товарища Пупыреева, многокарманном комбинезоне и стоптанных кирзовых сапогах.
- Вы чо до сих пор костра не развели? Мозгов не хватило? - прохрипел Жмакин, плюхаясь рядом с носилками. - Мы ж еле вас нашли. Хоть бы посигналили чем. Всю ночь по буеракам кувыркались.
Пес, повизгивая, бросился к раненому.
- Кышь, кышь, инфекция бродячая, - пригрозила ему Кукишева, отодвигаясь на безопасную дистанцию.
- Воды! Дайте воды, товарищи! - Верочка сорвала с себя марлевую распашенку и бросилась к раненому.
-Ну, девка, ни стыда, ни совести. Прямо перед мужиками загляется, - прошипела Кукишева, пораженная зрелищем невиданного стриптиза.
Саша насупился, но отвернулся. Пещерный, Жмакин, Буреломский выпялились на загорелую девичью грудь, точно коты узревшие приметы марта. Штопор угрюмо рвал прозрачную одежку на полосы. Верочка осторожно смыла засохшую корочку крови с лица незнакомца. Жмакин удивленно присвистнул:
-Тю-тю! Гелий Федорович? Лапша? Господа, узнаете нашего горе-избретателя? Помните, про него Светлый путь фельетон печатал. Смешной фельетонище о том, как этот гражданин воровал у Хрюпкомсетей электричество. Ха-ха-ха!
- Заткись, пожалуйста, полуумок,- хмурый Штопор поманил пальцем Буреломского. - Эй, поэт, ты ружьецо просил. Это подойдет?
-Сам дурак! - окрысился Алик, изучая странную трубу с рубчатой рукояткой и прикладом- вилкой. - Деревня! Это фоторужье со вспышкой. Смотри! Наводим его на объект и...
Алик навел мощный объектив с выпуклой линзой на Аристарха Христофорыча - Внимание! Сейчас птичка вылетит!
Предусмотрительный Жмакин отскочил от греха подальше, и по пути, расквитываясь за полоумка, саданул подошвой в бок Штопора.
В аппарате сухо шикнуло, предполагаемый объектив выплюнул вместо птички длинную струю пламени и то место, где секунду назад находился инженер-конструктор, обуглилось. Аристарх Христофорович запоздало ойкнул, понюхал воздух, остро пахнущий гарью, потрогал лейтенантские канты на штанах и, убедившись в их целостности, с воплем: Ах ты, негодяй!, бросился на Буреломского.
Они сцепились. Замелькали кулаки. Чвак! Чвак! - состоялся взаимный обмен ударами. Драчунов растащили. Аристарх Христофорович сверлил противника сверкающим глазом, второй медленно заплывал синевой с багрянцем, отбрыкивался и матерился. Поэт матерился изыскано. Софья Олеговна требовала соблюдать приличия.
- Начхать! Я этому индюку башку отвинчу, - извивался в тумановских объятиях Алик, - Он мне почти новый пиджак испортил! Подарок союза писателей...
- Я те не то испорчу. В тюрьме сгною, молокосос паршивый. Я те оттучу кнопки нажимать... Я те...покажу птичку!
- А пальцем в глаз слабо? - подзадоривал Мишель. - Или пяткой в нос?
- Цыц, чадо! - батюшка звонко отвешивал Мишелю подзатыльники и получал сдачи пяткой по органам дыхания. Жанна Сазоновна возмущалась непедагогическими действиями священнослужителя.
За выяснением отношений и прочими хлопотами никто не заметил восхода солнца. Светило, прежде блукавшее под кустами, забралось на кроны деревьев и радостно брызнуло лучами по замурзанным физиономиям хрюпинцев.
- Ничего себе, насвинячили! - изумился Кабанчик, оглядывась.
Зрелище впечатляло. Аккуратно ощипанная с вечера поляна приобрела диковинный вид лагеря вынужденных беженцев, по которому с внезапным обыском прошелся хан Мамай. Небрежно выпотрошенный чемодан, носки, трусы, майки и мелкая житейская дребедень в нехудожественном беспорядке смешались с кривыми палками, в изобилии собранными для костра. В подготовленной с вечера ямке под кострище среди измочаленных дров курились дымком скрюченные пупыреевские кроссовки.
- Обувь Дмитрия Сергеевича сожгли? - ужаснулся Алевтин Иванович.- Альберт, ты что натворил, поросенок? Ты за топливо отвечал?
- Я, дядюшка, не филин, чтоб в темноте отличать резину от древесины. На ощупь не разберешь, - развел руками Алик и застыл в позе лотоса на цветоножке.
Позы остальной компании вычурностью не отличались. Не до изысков стало, как располагались, так замерли. На лужайку, смахнув тощую изгородь колючек, медленно выбрался очередной мастодонт и направился к палатке. Нынешний лесной обитатель заметно отличался от вчерашнего, кукившевского, что, впрочем, мало кого обрадовало. Внешним видом зверь походил на гибрид облысевшего кота с акулой, вдруг выросших до размеров камаза с укороченными ногами-тумбами вместо колес. Вполне возможно, акулья харя имела и соответствующее зубовное оснащение. Проверять биологические гипотезы не тянуло. У большей части хрюпинцев проявились иные позывы, более естественные в столь зловещей ситуации.
-Брысь! Брысь отсюда, котяра! - Мишель швырнул в чудище веточкой, коей развлечения ради колотил по приметной выпуклости на палатке, где разместилось спальное лежбище вице-мэра.
Предполагаемый котяра задумчиво схрумкал веточку и с интересом посмотрел на единственного храбреца. Без всякого плотоядного подтекста. И даже приветливо мотнул тошнотворно голым длиннющим хвостом.
- Господа, я просил меня не беспокоить. Немедленно прекратите безобразничать! Больно же! - из распахнутого зева палатки показалась тыльная часть Дмитрия Сергеевича, с прилипшей к ней жестяной банкой из-под свинной тушенки.
Украшенный банкой тыл, акулокоту не понравился. Или напомнил о существовании какого-то более могущественного и, крайне опасного, врага. Он истошно мявкнул, весьма резво для многопудовой туши развернулся на девяносто градусов и ударился в бега сквозь проломленный периметр. По нахальству характера - черте, присущей всем представителям кошачьих, напоследок смачно щелкнул кончиком хвоста по окорокам вице-мэра. Хря-ясь! Туго натянутая ткань комбинезона треснула, обнажив молочно-белые ягодицы.
-В-ва-ай! В-ва-вай! - ужаленный болью Пупыреев, задом вывалился из палатки наружу и по-собачьи, на четвереньках, завертелся вокруг своей оси, пытаясь рассмотреть, таким непривычным для руководящего работника образом, место воображаемого укуса...
(продолжение следует)