Аннотация: 7 декабря 1988 года в 10 часов 41 минуту город Спитак в результате сильнейшего землетрясения исчез с лица земли.
7 декабря 1988 года в 10 часов 41 минуту город Спитак исчез с лица земли, унеся с собой тысячи жизней.
Наполовину разрушился Ленинакан и Кировакан и другие города и села Армении...
Тогда это были города нашей страны. А люди ещё не делились на "своих" и "чужих"...
Это была самая крупная катастрофа на территории бывшего СССР после Ашхабадского землетрясения произошедшее в ночь с 5 на 6 октября 1948 года в 1:14 по местному времени.
В эпицентре буйстве стихии оказался Спитак - районный центр Армении, в котором до землетрясения проживало 20 тысяч жителей. Два мощнейших подземных толчка разрушили город до основания. Практически не осталось ни одного производственного, административного или жилого здания, которое не было бы повреждено. Полностью были выведены из строя огромный элеватор, сахарный завод, завод "Лифтмаш", многие другие предприятия. Разрушены школы, больницы, учреждения. В Кировакане разрушено около половины жилого фонда.
В Спитаке не было ни одной семьи, в которой хоть кто-нибудь не погиб.
Порой люди от горя потери близких просто сходили с ума.
Забегая вперёд отмечу, что с подобным явлением пришлось столкнуться и мне.
Случай этот произошёл с одним из старших офицеров воинской части в Спитаке, где я находился в качестве начальника медицинской службы.
На момент начала землетрясения этот офицер находился в своей части, его жена была на работе, а дочь в школе. Сразу скажу, что жена погибла под развалинами, а дочь, с другими её одноклассниками, оказалась под завалом школы. Узнав о гибели жены и о живых детях школы, где училась дочь, он настоял на участии в разборе этих завалов. Прибыв на место и услышав голос дочери этот офицер сам сел на место крановщика. Убирая железобетонную плиту за плитой, он добрался до места, где находилась дочь. Она была зажата между двумя плитами, но практически не пострадавшая. Застропалив одну из плит он начал её поднимать, подбадривая дочь. Подняв плиту, он начал относить её в сторону и тут неожиданно оборвались с одной стороны сразу два троса держащих плиту, и она полетела в сторону, где находилась девочка. К ужасу на глазах отца эта сорвавшаяся железобетонная плита снесла голову практически спасённой им дочери. После этого он несколько дней находился в психиатрическом отделении госпиталя. По выписке из госпиталя полного восстановления его психики не происходило ещё около трёх месяцев. Тем не менее он днём продолжал принимать участие в ликвидации последствий землетрясения, как военнослужащий, а по ночам, как частное лицо, искал тело своей жены. На пятую или шестую ночь поисков ему всё же удалось её найти среди ещё не захороненных гробов с телами погибших.
Я, как врач, старался оказывать ему посильную помощь в преодолении последствий его психологической травмы связанной с гибелью его жены и, особенно, его дочери, виновником которой он считал только самого себя.
Версий того, почему было так много жертв было немало. Одни говорили, что сдетонировали артиллерийские склады Советской Армии, постоянно пополняемые в те годы для возможной войны с Турцией. Другие настаивали на том, что это руководство СССР неудачно испытало тектоническое оружие. Но всё оказалось куда проще и трагичнее - виноваты строители, своровавшие слишком много цемента.
Территория Спитакского района с находившимися на ней городами Спитак, Ленинакан и Кировакан не была отнесена к потенциально опасной сейсмической зоне. Поэтому здания проектировались исходя из расчета на гораздо меньшую интенсивность возможного землетрясения, без точной оценки грунтовых условий и как везде, с крайне низким качеством.
Преступная недобросовестность строителей. Мощные подземные толчки стряхнули штукатурно-окрасочный марафет, и обнаружилась проволока вместо арматуры, слабая цементно-песочная смесь вместо бетона высокой марки, ржавые уродливые наросты там, где должен быть ровный сварочный шов. Самым уязвимым местом каркасно-панельных зданий были стыки. Ахиллесовой пятой каменных зданий стали места сочленений туфовой кладки с железобетоном, так как строители не позаботились о конструктивной связке между ними. Железобетон, предназначенный усилить каменную кладку, на деле ослабил ее, нарушив монолитность.
Многие помнят, какое мощное движение было развернуто по оказанию помощи пострадавшим от Спитакского землетрясения. Все республики, входившие в состав Советского Союза, откликнулись на беду, направляя на место трагедии отряды спасателей, машины скорой помощи, людей, технику, все необходимое.
Прибыло более 70 самолётов из 26 стран, почти полторы тысячи иностранных специалистов. Из 111 стран. Даже из тех, с которыми у СССР не было дипломатических отношений - Израиля, Южной Кореи, Чили и ЮАР. Сострадание к народу Армении пересилило политические разногласия и различия.
Но было и другое.
Вагоны с гуманитарной помощью, присланные со всех концов планеты и прошедшие через территорию Азербайджана, а с ним Армения уже тогда пребывала в состоянии кровавого конфликта, приходили в республику разграбленными: коробки и мешки были выпотрошены и разворованы.
Составы с продовольствием простаивали так долго, что продукты успевали испортиться и их приходилось выбрасывать. На вагонах от руки мелом написано: "Поздравляем с землетрясением!"
Не обходилось и без мародёрства.
Были случаи нападения даже на гуманитарные караваны. Для борьбы с мародёрами, в помощь местным правоохранительным органам, в Спитак был прислан батальон ВДВ.
Ещё помнятся и спасательные отряды, присланные из прибалтийских республик, но в большинстве своём покинувшие зону бедствия в первый же месяц, под реяние полотнищ с экзотической тогда национальной расцветкой.
Всего двумя годами раньше была Чернобыльская трагедия. И вот опять чрезвычайная ситуация, при которой надо спасать оставшихся в живых, оказывать медицинскую помощь больным, хоронить мёртвых, не допускать пищевых токсикоинфекций и болезней, общих человеку и животным.
В зоне бедствия не всегда хватало врачей и медикаментов - люди умирали просто на руках своих родственников.
США и западные страны, включая Великобританию, Францию, ФРГ, Италию, Норвегию, Бельгию и Швейцарию, оказали СССР помощь, предоставив спасательное оборудование, специалистов, продукты и медикаменты.
На помощь летели, ехали военные и гражданские медики.
10 декабря 1988 года я, как и ещё более 100 врачей из Краснодарского и Ставропольского края, был мобилизован СКВО и спец эшелоном направлен сначала в Тбилиси, а затем на военном грузовом автомобиле в Кировакан (Вандзор), в качестве начальника клинической лаборатории при поликлинике ? 125, в/ч 44712.
Первое, что мы увидели после пересечения границы между Грузией и Арменией, это то, что вдоль дорог лежало много пустых деревянных гробов. Количество гробов не поддавалось человеческому восприятию.
В воздухе уже потягивает трупным душком.
Не успев даже хоть как-то обустроить своё рабочее место в недостроенном здании поликлиники на территории одного из полков 102 военной базы расквартированного в Кировакане, я был откомандирован в Спитак начальником медслужбы в/ч 63607, силами которой эвакуировались артиллерийские боеприпасы со склада Закавказского военного округа, во избежание их подрыва.
Опасность подрыва боеприпасов этого артиллерийского склада, разрушенного, как и всё вокруг была чрезвычайно велика, так как подземные толчки амплитудой до 4-5 баллов всё ещё продолжались. Эту эвакуацию контролировал лично министр обороны Дмитрий Язов.
Практически постоянно в воинской части, проводившей отгрузку боеприпасов, находился начальник ракетных войск и артиллерии ЗакВО контролирующий их отправку из Спитака, частично в Казахстан на склады у станции Токрау близ города Балхаш и, большей частью, в Азербайджан на склады близ города Агдам.
Со своей стороны, могу сказать, что работа по эвакуации артиллерийских боеприпасов прошла без каких-либо инцидентов и жертв со стороны как военнослужащих, так и со стороны гражданского населения. Единственным случаем повлекшим ранение военнослужащего средней тяжести произошедшим по вине самого пострадавшего, это воспламенение снарядного капсюля при попытке его изъятия из гильзы путём выковыривания штык-ножом. Данное ЧП произошло 22 февраля 1989 года, в день рапорта Министру обороны о завершении всех работ по эвакуации взрывчатых предметов со складов расположенных в Спитаке.
Произошло это следующим образом.
После отправки последней машины с боеприпасами хранившихся на складах, была проведена так называемая "зачистка" всей территории и складских помещений, проводимая с целью выявления возможных остатков взрывчатых веществ. Все участники этой "зачистки" были проинструктированы, что в случае нахождения любого предмета, являющегося взрывоопасным, необходимо немедленно доложить о находке старшему в группе и ни в коем случае не производить какие-либо действия с этим предметом.
Проводя осмотр одного из складских помещений солдатом была найдена гильза от снаряда в комплекте с неиспользованным капсюлем. Солдат сразу доложил о находке своему сержанту. Сержант же вместо того чтобы об этом доложить сопровождавшему офицеру, удалил солдата на безопасное расстояние, а сам усевшись на землю стал выковыривать штык-ножом капсюль из гильзы. Данное действие привело к воспламенению со взрывом выковыриваемого капсюля в руках сержанта, которому до увольнения со службы оставалось всего две недели. В результате этого микровзрыва сержанту оторвало три пальца на руке и выбило глаз капсюлем, вылетевшим из гнезда снарядной гильзы. Пострадавшему немедленно была оказана первая медицинская помощь с последующей отправкой пострадавшего в гарнизонный госпиталь в город Ереван.
В ходе работы по ликвидации последствий землетрясения, сразу вскрылись и проблемы гражданской обороны: оборудование, на котором приходилось проявлять чудеса врачебного искусства, представляло собой едва ли не бесполезный хлам: шприцы, иглы к ним и фонендоскопы были датированы 1936 годом, рентгеновский аппарат в полевом госпитале и плёнка к нему выпуска 1956 года. Рентген-лаборанты и врачи с трудом могли разглядеть, что на них запечатлено. Не знаю, что было бы, если бы не помощь некоторых иностранных госпиталей и, конечно, прежде всего, местных властей и самих жителей.
В разрушенных городах остро чувствовался дефицит водопроводной воды. В Кировакане из-за нехватки воды только два дня в неделю работала единственная баня. В Спитаке, где было наибольшее скопление спасателей и военнослужащих вообще не было возможности соблюдать личный санитарно-гигиенический режим. Солдаты не имели возможности помыться в бане и поменять нательное бельё почти месяц с момента землетрясения. Только к Новому 1989 году на станцию Спитака прибыл банно-прачечный дезинфекционный поезд (БПДП-7), который ранее находился в Казахстане на Байконуре. И это стало истинным спасением от накопившейся грязи, начавшихся гнойничковых заболеваний кожи и появления вшей среди солдат и офицеров, занятых спасательными работами. А благодаря действиям военнослужащих, рабочих и служащих военно-ветеринарной службы Министерства оборо?ны СССР за период ликвидации последствий земле?трясения не было пищевых токсикоинфекций и болезней, общих, как для человека, так и для животных.
Вспоминая о тех днях, не могу не отметить, что не обошлось и от пренебрежительного отношения военно-медицинских комиссий при военных комиссариатах проводящих освидетельствования призывников.
Вот пару случаев из моей тогдашней практики: приводят ко мне солдатика, отслужившего уже год, на тему мол не "сачёк" ли он. А дело серьёзное - надо срочно эвакуировать склады артиллерийских боеприпасов из мест, подвергшихся землетрясению, каждый человек на учёте! Что делать? Для проформы спрашиваю: "что болит"? "Спина", отвечает. Ну, раздел его и начинаю пальпировать позвоночный столб. Дохожу почти до поясничной области и тут мой палец проваливается в межпозвоночное, бескостное пространство.
Рукам своим не поверил! Нет наружного тела позвонка... Беру бойца и везу на рентген. Смотрю в нескольких проекциях - действительно, нет внешней части позвонка, врождённая аномалия. Начинаю выяснять, как это с такой патологией парня призвали в Армию? В ответ слышу: "я на призывной комиссии говорил, что болит спина, но мне ответили, что в Армии всё пройдёт и нечего придуриваться. Так и прослужил год, пока Вы, доктор не увидели, что у меня". Короче, добился того, что этого солдатика комиссовали под чистую.
Другой солдат обратился с жалобами на боли в пояснице и неприятные ощущения при мочеиспускании. После осмотра я предположил, что у него имеются признаки пиелонефрита. Вместе с ним отправился в развёрнутый неподалёку военно-полевой госпиталь. Там совместно с рентгенологом провёл контрастное исследование мочевыделительной системы. Результатом чего было выявлено наличие у солдата врождённой патологии в виде отсутствия правой почки. Пришлось добиваться, чтобы и его досрочно комиссовали.
Правда вышестоящие командиры, как в части, так и в госпитале были основательно недовольны моими действиями.
Ну, а когда я выявил и комиссовал ещё пару человек, попавших в Армию чёрт знает, как, так со мной стали здороваться с опаской не только в гарнизонном госпитале, но и в окружном. А что мне оставалось делать, если один был эпилептик, другой - с дефектом тела позвонка, третий - только с одной почкой! Уже потом я всё же поинтересовался, как это такие призывники попадают в Армию? На что получил ответ: "А что Вы хотите? У нас план по призыву!"
В общем, я понял одно: никому и на хрен не нужны в нашей прекрасной стране не только особи женского пола, но и мужского - тоже! Наверно это сыграло немаловажную роль в дальнейшем выборе профессионального пути. А именно - уйти в науку...
Справедливости ради необходимо отметить, что народ Армении с великой благодарностью воспринял ту помощь и моральную поддержку, которая была оказана ему в те трагические дни.
Особенно эта благодарность проявлялась к спасателям, к медикам. Она была такой душевной, что иногда могли появиться слёзы на глазах. Так однажды мы подошли к какому-то случайно уцелевшему продовольственному магазину у которого толпилась очередь человек в 250-300. Мы решили стать в эту очередь, чтобы купить что-нибудь из продуктов. Внезапно стоявшие в очереди почтительно расступились, уступая нам дорогу к прилавку. Честно говоря, мы были в абсолютной растерянности и не знали, как нам следует поступить. Но тут из очереди послышались женские голоса: "Проходите, пожалуйста. Вы приехали спасать наши семьи, наших детей. Берите всё, что вам нужно. Мы подождём, а вам надо идти опять помогать больным и раненым".
В середине марта 1989 года наше пребывание в Армении закончилось, и мы вернулись по своим домам. Но ещё довольно долгое время туда направлялись строительные рабочие, которые активно помогали восстанавливать промышленную и жилищную инфраструктуру республики.
Весной 1992 года, с развалом СССР, вышло постановление правительства: убрать рабочих со строек в Армении.
Прошло много лет с того времени, но и сегодня у меня много друзей-армян. Увы, от них я знаю, что Спитак, в отличие от тех же Вандзора (Кировакана) и Гюмри (Ленинакана), до сих пор полностью не восстановлен.
Правительство Армении обещает, что окончательно проблема с жильем пострадавших во время землетрясения людей должна быть решена в 2018 году.
![Спасательные работы []](/img/k/kirichenko_j_n/yunkir-4/00016c42b36a0e6c294157.jpg)