Еще совсем недавно ее жизнь катилась под откос. Вернее нет. Жизнь застряла в вонючем болоте, которое норовило засосать поглубже. Не было работы, не было денег, не было мужчины, хотя бы для того, чтобы починить то, что ломалось, отваливалось и протекало в ее маленькой квартирке. Зато была куча долгов и множество кучек говна от трех подрастающих кошаков (потомство любимой кошки). Ежедневные медитации на тему "все будет хорошо" с каждым разом труднее удавались.
Но она не сдавалась, а в самый первый день весны в одиночку совершила кругосветную прогулку по ветреному солнечному городу. И с каждым уверенным шлепом по грязной жиже твердила, как заклинание, что скоро все изменится, найдется замечательная работа, появятся деньги, и появится, наконец, тот, который будет ее любить и с которым будет легко и весело.
Прошло еще две недели, не обошлось без истерик и слез. Ну и ладно, изредка можно себя пожалеть, порыдать в подушку, да еще и повыть как следует. Она называла это неконтролируемым процессом "измельчения камня", что неимоверно отяжелел и распух в груди. Чем больше камень, тем сильнее надо рыдать, чтобы он рассыпался, и тяжесть ушла.
И вот свершилось - работа! Как здорово выйти на работу после нескольких месяцев ничегонеделания. Каким радостным кажется каждое раннее пробуждение, каким нужным человеком себя ощущаешь! Приобретение работы - это заслуженное вознаграждение за терпение, а тут еще и утешительный приз в виде приглашения в ресторан от компании по поводу подоспевшего праздника весны, или национального нового года, что одно и то же. Ей было страшновато идти, как человеку новому и мало с кем в коллективе знакомому, но очень уж хотелось быть причастной к всеобщему празднику жизни.
В ресторане оказалось весело, смущение быстро прошло и уступило место ощущению радостной беззаботности. "Вино лилось рекой, сосед поил соседа" - как всегда бывает на подобных мероприятиях, где коллектив спетый и спитый. Вскоре начались танцы - кульминация веселья. В перерывах, когда скакать становилось невмоготу, народ возвращался за покинутые столы и опять чего-то выпивал, закусывал и перекуривал. В воздухе, как и полагается, витали эфиры флирта, уже взгляд блуждал по танцующим силуэтам с неопределенной целью выбора "объекта"... Ее объектом стал лет двадцати с чем-то мальчик, особо виртуозно двигавшийся. Объект был вполне знаком, всю прошедшую неделю они работали в одном кабинете, но в силу занятости, и, разумеется, в силу очевидной разницы в возрасте, он не мог привлечь ее внимания на работе. Здесь же другое дело....
Народ собрался за столиком на очередной брэйк между танцами. Место рядом с ней было свободно, а тот самый мальчик сидел один за пустым столом. Она просигнализировала ему жестом, чтобы шел к ним. Он резво присел рядом. Посуда поднята, коллективный чок произведен, а мальчик вдруг поворачивается к ней и предлагает: "А давай на брудершафт?" Хи-хи! "А давай!" И вот ее и его рука сплетаются, содержимое бокалов выпивается, пауза в долю секунды, и он уже целует ее в губы долгим "братским" поцелуем (ведь брудершафт же!!). Коллеги напротив сначала округлили глаза, потом не замедлили шутками обыграть ситуацию. А она.... Она смеялась и впопад отвечала на шутки, а сама была во власти странного ощущения от странного поцелуя. Он был таким отчетливым, таким ярким, таким незабываемым, это был не просто поцелуй, это был какой-то мистический знак, волшебный ритуал, восклицательный знак или даже взлет на вершину американской горки, но не той, за которой головокружительно падаешь вниз, а той, с которой стартуешь к звездам!