|
|
||
Когда слушать извинения невозможно, шемякин суд незаменим. Просто сделай обидчику то же! | ||
А может и не быть...
Сперва это он сам предложил ко мне зайти за этой книгой. По-рыцарски предложил, или, может, по-джентльменски, чтоб мне самой не суетиться. Но мне было неудобно - он ведь уже приходил ко мне, приносил эту книгу. Кстати, это сборник русских народных сказок, по которым нам задали писать сочинение. У меня такой не было, и вот - Миша удружил. Кончено, заставлять его приходить ещё и за одолженным не очень-то вежливо. Тем более что в тот, первый раз, я не представляла, как принимать у себя дома мальчика: чем угощать, о чём разговаривать. Как долго вообще сидеть с ним и вежливо "закруглиться".
К счастью, Михаил сам решил это затруднение, сказав, что спешит и "дико" извиняется. Фактически, просто сунул томик в щель приоткрытой мною двери. Убедился, что это именно я за ней, и просунул. Но с полдороги (то есть, с полупролёта лестницы) вернулся и уже через дверь прокричал, чтобы я не торопилась, потому что он уже выбрал сказку, которую знает почти наизусть. Собственно, потому и выбрал, что знает и может писать "из головы". "Шемякин суд" называется. О народной мудрости и глупости угнетателей народа.
Ну, я и не спешила. Но когда книгу уже стало неловко держать дольше, оказалось, что у меня и "конь не валялся". Если хозяин сам зайдёт и заберёт, то словно бы и не давал. Вот я и пообещала, что зайду к нему сама, а вот когда... Назвала, экая и колеблясь, день, и как бы час ("после уроков"), но добавила то самое "может быть", потому что собралась кое-куда с Лидой. А все знают: если мы с ней рядом встали и пошли, нас ни для кого нет, и для нас никого нет тоже. Как в стишке: "Мы с Тамарой ходим парой". Шибко дружим, однако. Пепси-колой не разольёшь.
Почти не соврала: не успев написать проклятое сочинение, я и вправду могла уговориться с подружкой куда-то пойти. Задним, как говорится, числом. Поди потом проверь. Да и книжка Мишке не очень нужна. Это мне её держать дольше неприлично - хотя бы не пообещав вскорости вернуть.
Но вот как всё вышло. Лида сама нашла меня после уроков и, помявшись и не глядя в глаза, промямлила, что сегодня погулять со мной не сможет. Я её не прерываю - должно последовать объяснение. Но не следует. Звучат извинения и невнятные обещания погулять завтра... или послезавтра. Ладно, намекаю, что не худо и причину бы назвать. Но - снова извинения. Потом подружка поднимает голову, виновато взглядывает мне в глаза, и я в расширенных зрачках вижу отражение мальчика. Вот честно! Даже догадываюсь, кого именно. Но он к рассказу дальнейшему отношения не имеет, так что молчу.
Ну, допытываться не стала, раз секреты какие-то. Лидка потом сама мне всё выложит, будет её всю распирать от секретов. А пока извиняться не устаёт. Это, как-никак первый раз, когда мы вместе гулять не идём. Но и меру надо знать. Тем более, настоящие подруги должны прощать друг дружке грешки, не дожидаясь (и тем более, не требуя) извинений.
Но меры-то как раз и не было. Уже и расстались мы, уже и домой я вернулась, а Лидка мне всё названивает по мобильнику и допытывается, не обиделась ли я. И если я недостаточно убедительно отрицаю обиду, заводится бесконечная шарманка извинений. Я почувствовала, что зверею. Отключила мобильник и подумала: если сегодня кто-нибудь ещё передо мной примется извиняться, даже и на ногу в автобусе наступив, я буду рвать и метать. Или устрою истерику. Правда, я не знала, что это такое. Вроде бы люди по полу валяются, одежду с себя срывают, кричат невообразимое. Но. Мама уже несколько раз на моей памяти говорила, что её на работе довели до истерики, а я тайком осматривала её одежду: ни пятнышка пыли, ни разрыва где. Ведь иное сорвёшь, только порвав... А когда кричишь невообразимое, с тобой товарищи на работе ссорятся, так? У нас в школе за такое дело и бойкот объявить могут. Так вот, о ссорах мама ни словом не упоминала. Не похоже, что они имели место.
Отошла немного от обиды и вдруг вспомнила, что хотела зайти к Мишке. Ещё книга его на глаза попалась. Ладно, думаю не без злорадства, ты с мальчиком - и я к мальчику. Ну и что, что только отдать взятое взаймы? Иду же к мальчику домой. И Лидке об этом не сказала ведь. Не потому, что секрет, а потому что загодя не хотела ведь идти к нему, а хотела с ней гулять. А потом... потом чего же докладывать?
Собралась и пошла. Всё-таки, нехорошо, когда чужую вещь дольше договорённого держишь. Может, она нужна человеку, вещь эта. В школе он стесняется меня поторопить. А про "Шемякин суд", может, наврал, что наизусть знает.
Пришла, нашла дом, квартиру в доме - раньше-то не бывала. Обычная такая дверь, дерматином обитая, звонок на виду (ну, кнопка). А на меня мандраж напал. Я ведь никогда раньше к мальчикам вот так не ходила. Я имею в виду - с тех пор, как осознала, чем мальчики и девочки по большому счёту друг от дружки отличаются.
Может, не переходить Рубикон? Или уж рискнуть? Мишка ведь мог и гулять уйти. На всякий случай я притихла и прижалась щекой к двери. Если уж честно, то - ухом. Как бы меня сейчас ободрили бытовые переговоры между членами семьи! Нет, ничего не слышно такого, только какой-то негромкий и ровный шум. Но, может, это от другой двери доносится, она рядом.
Тогда я пошла на хитрость. Усиленно представила себе, что пришла вернуть книжку ровеснице, может, даже, на своей же лестничной площадке. На душе сразу стало спокойнее. С девочками ведь мне никаких проблем. Рука протянулась и решительно нажала кнопку звонка.
Прозвякало внутри, как это обычно бывает. У меня сердечко не выдерживает, обман с себя стряхивает, и - бух-бух-бух! Но Рубикон перейдён, так что спокойнее, спокойнее! Мне ведь только книжку вернуть, причина уважительная весьма. Невинная, в общем, причина.
За дверью всё стихает, потом раздаются шаги. Ну, не раздаются так уж, а просто слышатся... особенно если ухо у двери. Шлёпающие какие-то шаги, словно человек босиком или это старенькая бабушка, у которой шлёпанцы от ступней отстают. Быстро отнимаю ухо и встаю перед "глазком" в позу, волосы слегка ладошкой оправляю. Я же всё-таки девочка. Даже если там просто бабушка, всё равно полезно перед ней опрятно выглядеть. А то внучку потом прошамкает, что, мол, неряха к тебе приходила.
"Глазок" затмевает, и почти сразу слышится голос:
- Кто там?
Голос Мишкин, но необычный: высокий, испуганный, срывающийся. Словно увидел он в глазок "монстра", а если и меня, то, как минимум, с пистолетом в руках и злым лицом. Чего это он, а?
Мгновенно успокаиваюсь. Похоже, мой "кавалер" больше боится мне открывать, чем я - звонить ему. Неважно, почему, но "руль" встречи теперь в моих руках, и я это отчётливо осознаю. Вплоть до проявления материнских чувств.
- Да я это, я, Маша, - громко успокаиваю его. - Книгу принесла вот вернуть, - и перед "глазком" её выставляю. - Мы же договаривались, забыл?
Ну, положим, не так уж и определённо договаривались, но я "на коне" и могу трактовать, как пожелаю. И настаивать, что именно так всё и было.
- Ой, Маша! - пугаются по ту сторону двери (это не радость восклицательный знак изображает). - Маш, ты это... ты погоди, Маш, а! Пару секунд. Я щас... Щас я! - почти выкрикивает он.
И начинаются странные звуки, топот какой-то. Словно мальчик, встав на месте, бьёт пяткой об пол несколько раз - как конь копытом. Что происходит, граждане?
Не успело стихнуть, как я поняла. Сама же так поступаю ведь! Когда, скажем, закипает чайник, а тут телефон начинает звонить, да ещё в дверь кто-то. Бросаюсь в одну сторону, тут ударяет в голову, что другое дело срочнее, я туда, тут снова в дверь звяк-звяк - я к ней. А вот чайник особо звонко свистнул... разрываюсь, в общем. Шагаю с места то в одну сторону, то в другую. Резко шагаю и осаждаю себя, вот ножка в пол и бьёт. Стукает, можно сказать, топчусь на месте, как буриданов осёл. Ну, ослица.
И почти одновременно я понимаю, что тот ровный шум, что я через дверь слышала, и который оборвался, это был шум душа. А если сопоставить со шлепками босых ступней об пол, то картина начинает вырисовываться и всё находит объяснение. Похоже, он меня не ждал.
Нахально забываю, что не очень-то определённо договаривались мы о встрече, и решаю проучить забывчивого. Вот как-то неуверенно щёлкает замок, словно стесняется щёлкнуть, как полагается, и дверь робко приоткрывается на ширину ладони. Ещё недавно я бы не менее робко просунула туда книжку и, почуяв, что её взяли, постаралась бы распрощаться - не обязательно и поздоровавшись. Но теперь - нет уж! Договаривались, что зайду, так вот и "зайду" по полной программе.
Налегаю свирепо на ручку и силком приотворяю дверь так, чтобы пройти. Судя по сопротивлению, хозяин стоит за нею. Не спешит показываться. Слышу:
- Маш, ладно, ты заходи, только на меня не смотри, хорошо?
Это ещё что за новости? Узнаю и слова, и тон - так говорит моя мама, когда вынуждена открывать дверь гостям (а то и папе), будучи в бигуди, с маской на лице или в задрипанном домашнем халате. Ладно, женщине простительно, и даже необходимо так вот жеманиться. Но Мишка-то что за девчонка!
Захожу и, преодолевая сопротивление, закрываю дверь, не оборачиваясь на того, кто за ней стоит. Чего там - прячется!
- Куда тут книгу положить? - спрашиваю.
- Вон, на столик, - слышу.
Делаю несколько шагов, кладу. Миссия исчерпана. Теперь надо обернуться, глупо к двери задом пятиться. А она скромника моего целиком и не закрывает, и хоть видна лишь тонкая полоска бока, сразу ясно становится, что мальчик не вполне одет. Ниже талии какая-то полоска виднеется, и всё. А из приоткрытой двери ванной тёплым паром веет, аппетитно так - хоть скидывай с себя всё и под душ становись. Жаркий всё-таки май на дворе.
- Чего ты там прячешься? - начинаю "рулить". - К тебе в гости пришли, а ты за дверью.
Дежа-вю получилось. Точно такие же слова мне однажды сказала мама, когда я была маленькой и стеснялась гостей. Правда, дверь тогда была другая - из зала в спальню. Может даже, я это "тогдашним" строгим маминым тоном и выговорила.
Мишка отпускает дверь и позволяет ей слегка прикрыться, виднее мне становится, подтягивает на себе единственную одежонку.
- Маш, ты извини, я тут душ принимал, а тут ты звонишь. В доме один, ну и... натянул, в общем, что под руку подвернулось. Ты на меня не смотри... не очень уж смотри, ладно?
А подвернулись ему под руку плавки. Конечно, сейчас у мальчишек и нижние трусы, как плавки, как у девчонок трусики - а папа как-то рассказывал, что во времена его молодости мальчики носили свободные, не-плавочные трусы типа семейных, и под брюки пододевали. Но х/б трусы сильнее бы намокли, облепили... ну, тело, да и я достаточно большая уже девочка, чтобы с какого-то метра-полутора отличить х/б от синтетики. Нет, это именно плавки, второпях надетые на голое тело, пошедшие влажными пятнами, не очень оправленные... второпях потому что.
Но необычный вид мальчика злит меня много меньше, чем его наивные попытки извиниться. Лидка меня уже достала своими пардонами, и хотя тут из других уст они звучат и по другому поводу, всё равно раздражают и заставляют даже звереть.
- Ни слова больше! - говорю сурово и, поскольку он руку, подтягивая поясок, с ручки двери снял, эту дверь решительно закрываю вплоть до щелчка замка. И иду из прихожей вглубь квартиры, заставляя незадачливого хозяина следовать за собой.
- Но... как же без извинений? - бормочет он, и следуя за мной, и тормозя. - Нехорошо же... неприлично даже.
- Постой, ты зачем плавки надел?
- Неприлично же без них! - и краснеет.
- Значит, в них - прилично? - наседаю с логикой.
- Да. То есть... не совсем.
- Но на пляже ты их носишь. И девчонок не стесняешься, хотя там их много, а я тут одна.
- То на пляже...
- Правильно. Бухаться в воду в полной одежде бессмысленно, и для мокрых людей плавки и купальники - самое то. Верно?
- Да... - а сам руками-таки норовит прикрыться.
- Так ты и сейчас не сухой. - Подхожу к нему вплотную и кончиками пальцев легонько так на коже шевелю, заодно оценивая бицепсы и всё прочее. - Оставайся-ка, в чём есть.
- Я вытрусь! - а сам отодвинуться не может, к дивану я его прижала своей напористостью.
- А обычно ты как после душа - вытираешься, или сохнешь самостоятельно?
- Если жарко в доме - то сохну. Самостоятельно.
- Ну, вот и будь, как дома, - говорю уверенно. - Гм... то есть, не меняй из-за случайной своей гостьи привычек. Обсохнешь - тогда посмотрим. Тем более, невежливо, уйдя обтираться, оставлять девочку одну. Гостьи - они, знаешь, внимания требуют. Я бы, например, от чая не отказалась.
И теперь открываю ему проход в сторону кухни. И даже направляю туда. Не то чтобы очень уж жму, но, чтобы вырваться, ему придётся войти в жёсткое со мной соприкосновение, а это ему, мокренькому да голенькому, не с руки.
А в кухню гоню, потому что знаю - там ему одеться не во что. Не будет же напяливать мамин фартук на голое тело! И чай - хороший предлог немножко посидеть рядом.
Про пляж это я верно сказала, там мальчики и девочки видят друг дружку малоодетыми. Но там мы разведены по однополым компаниям, возраст такой, смотрим с расстояния, а пялиться боимся. По сути, каждая отдельная девочка имеет дело (если это можно так назвать) с "колхозом" легкоодетых мальчиков и парней, каждого из которых толком не разглядеть. Тут же Мишка один, в маленькой кухоньке и, что называется, в натуральную величину. Поэтому мне очень хочется сейчас чаю.
Да и он, попив горяченького, распарится и долго ещё не высохнет.
- Всё как-то не так, - бормочет.
Приходится напомнить, что и я не в шубе и даже не в сарафане - бриджи, недлинная маечка. Летняя девичья одёжка. Нет, всё путём. Если мальчики с девочками коллективно договорятся... ну, уточнить правила приличия, тогда... Но это меня уже заносит. Родители-то всё равно не согласятся, даже если не ужаснутся. Нечего и мечтать.
Сидим, пьём чай. Я сходила в прихожую, принесла книжку, о ней поговорили, о сочинении будущем. Ещё я о фотоаппарате спросила, который заметила, когда через комнату шла. Оказывается, это папин, но он даёт его сыну время от времени, даже приохотить стремится к фотографированию.
Мне в связи с этим вспомнилась одна история, но я её лучше позже поведаю.
Мой кавалер обсох, но уже и сам не рвётся одеваться, пообвыкся. Я слышала, когда человек попадает в смешанную баню, он очень быстро обвыкает и перестаёт стыдиться. Может, и здесь нечто похожее... Хотя, я-то вполне одета.
Пора, однако, и честь знать. Которая это уже чашка? Благодарю за чай, поднимаюсь. Мишке, похоже, не очень-то хочется меня отпускать, когда ещё такой случай представится. Говорит:
- Давай, всё-таки, я перед тобой как следует извинюсь.
Мы уже стояли, и стояли друг возле дружки так, что очень удобно было мне ему ладошкой рот залепить. Что я и сделала. Проклятая Лидка с её пардонами! Вот до чего человека довела, до какой смелости! Или развязности?
- Мр-р-р, - бормочут губы под моей ладонью, щекотя, а руки стесняются мою руку ото рта оторвать. И, похоже, не тем местом он ко мне вынужденно прижался, которым мальчикам к девочкам пристойно прижиматься... если это вообще пристойно.
- Молчи, родненький! - хотела уже сказать, но поняла, что это может далеко завести. Посему отпустила, отодвинулась, одёрнула майку, подтянула бриджи и сказала суховато:
- Я сегодня извинений никаких ни от кого не принимаю. Что-то вроде обета средневекового. Поэтому иначе поступим.
- Как?
- Ты ведь "Шемякин суд" наизусть знаешь? Вот оттуда и позаимствуем способ. Понял - или объяснить?
Ну, это как "слабо" мальчику сказать. Машка застыл, не спеша "сдаваться". А потом начал... ну, если бы это были не мы с ним, а, скажем, взрослый парень и взрослая девушка, я бы сказала, что он её начал раздевать глазами. По тем же местам водить, по которым водил бы, будь она без ничего, и с таким же выражением лица. Ну, Мишке рано ещё "выражение лица", а вот на грудь и живот мне поглядел - да пристально так.
- Понял, вижу. На днях ты ко мне зайдёшь неожиданно, когда я принимаю душ. И одна в доме. И буду вынуждена что-нибудь наскоро натянуть, купальник, скажем. Что под руку подвернётся. И в таком виде тебе отворить. Так же вот немножко посидим на кухне и будем квиты.
Похоже, мой кавалер оторопел. Одно дело - самому догадаться и не поверить в реальность, другое - когда девочка тебе это в глаза уверенным тоном говорит. Не верится, что говорит. Надо заставить поверить.
- Понял? - учительским тоном.
- Понял... Правда?
- Самая настоящая. Народная мудрость, "Шемякин суд"!
Иду из кухни в прихожую через комнату и снова вижу фотокамеру. И тут на меня нашло. Гулять - так уж с музыкой! Иной раз это щёлкающая музыка затвора... Не спрашивая разрешения, беру аппарат в руки, как бы чтобы почуять вес, погладить, примерить к руке - ведь русский человек глазам не верит. И говорю в порядке размышлений вслух:
- Я свою кошку на мобильник снимаю, и как-то не ахти выходит, смазанно. Она ведь у меня шустрая. Этот как, быстрый?
Не владея фототерминологией, не могу правильно поставить вопрос. Зато даю "спецу" возможность проявить себя, выказать знания. Миша начинает что-то говорить о фазовом автофокусе, светосильном объективе и серийной съёмке, а я только тут замечаю, что ему идут плавки. Когда он не стесняется, не морщится, а естественно себя ведёт - ну вот, идут, и всё! Собственно, он уже в кухне начал не стесняться, но там он сидел, а тут стоит в непринуждённой позе, камеру в руках держит и со знанием дела мне что-то о ней объясняет. Другой одежды тут и не нужно.
И мне мысль в голову, так сказать, параллельно: а что, если и мне так же вот идёт купальник? В таких же вот обстоятельствах.
Конечно, когда что-то покупаешь из "тряпок", то стараешься выбрать то, что тебе идёт. Поэтому объясню, что имею в виду. Смолоду я знала, что у мамы только один купальник - оранжево-чёрное большое бикини. Папу на пляже я тоже видела в одних и тех же плавках. Зачем больше-то? Соответственно, больше одного купальника себе с детсада не требовала, тем более что менять их приходилось часто - росла ведь. Мыслилось так: вот это у меня для детсада, вот это - для дачи, вот это - для прохладной погоды, а вот это (купальник) - для купанья и загоранья. Логично, правда?
Но когда подросла, мама стала со мной советоваться - что надеть "в гости" или ещё куда, идёт ли ей то или это. Приучала меня, малышку, к женским вещам и женскому с ними обхождению. И я "намотала на ус": у женщины должен быть избыток одежды, чтобы было из чего выбирать, выбираясь "на люди". Согласно обстановке и настроению. Меня мама тоже начала спрашивать, чего я хочу надеть туда или сюда, подсказывать, что будет уместно и "увременно".
Но к купальным костюмам это не относилось. Собираясь к воде, мы просто брали, у кого что есть для этого, не помышляя о выборе или там подборе. Выбрали в магазине нечто красивое - и оно просто обязано быть красивым в любых обстоятельствах.
И только теперь, под Мишкин говорок о светосиле и быстрой фокусировке, я поняла истинный смысл слова "идёт" (по отношению к одежде), и что надо бы иметь несколько купальников, чтобы перед пляжем подбирать, выбирать лучший. Который будет тебе там "идти". А вот тот единственный, что есть у меня пока - пойдёт ли он мне, второпях натягивающей что попало, ибо в дверь звонят? Или не вполне? Женские какие-то мысли, не девочкины.
Мишка уже закончил свои увлечённые объяснения и вопросительно смотрит на меня. Как же он симпатичен в своём одеянии!
- Значит, быструю кошку снять этой штукой можно? - делаю вывод. - Ты бы взял её как-нибудь ко мне, поснимали б.
Небрежно выговариваю "как-нибудь", а сама на сообразительность мальчишескую рассчитываю. Поняли?
Вообще-то, Мишка у меня... то есть, у нас в классе сообразительный самый. Он первый понял, как решать задачу, заданную нам на уроке физры, когда заболевшего физрука заменял, не удивляйтесь, географ:
- На какой широте чемпион мира по бегу (точнее - спринтер) будет пробегать за одну секунду расстояние, соответствующее одной угловой секунде? И есть ли на той широте суша?
Вот решите сами, и тогда поймёте, какой умный у нас Миша! А если не решите, то тем более поймёте. Он заодно придумал отмерить у нас на школьном дворе дистанцию, соответствующую одной угловой секунде на нашей широте, и на неё бегать на время. Каково?
Прощаюсь и ухожу. О "неожиданном" визите мы в школе договоримся. А я пока расскажу вам историю про фотографирование, которую отложила "на потом", пока не забыла. Забавная весьма история.
Кроме подруг-ровесниц, у нас были ещё "подшефные" из младших классов. Помните, может, были в прошлом "октябрята", "вожатые". Так вот, как я потом узнала, задумывалось это шефство, прежде всего, для трудных детей из неблагополучных семей, но, чтобы наличие "шефа" (или "шефини") не позорило ребёнка, решено было "разобрать" всех. Помните, как сыщик Кафф из "Лунного камня" придумал обыскивать вещи всех в доме, а не только слуг, чтобы слуги не возмутились? Когда все, значит, все на равных и причин для обид нет.
Обид типа "А почему я?"
Мне досталась вполне благополучная Динка из семьи военного. "Угол" у них называли "гауптвахтой", и девчонка у них вышла довольно смирная, но неорганизованная. Моя роль сводилась к проверке того, как она учит уроки и выполняет домашние задания. А ещё, это уже по собственной инициативе, я припоминала, что меня в том возрасте интересовало и беспокоило, а спросить было не у кого... Динке тоже не у кого - у неё только лишь брат, на пару лет постарше, а к маме с "глупыми" вопросами не сунешься, по себе знаю. Ну, я, теперь-то всезнающая, о том-о сём с ребёнком заговаривала и радовалась, когда детские глазёнки загорались огоньком интереса. Я - это она через несколько лет, а разве неинтересно знать, какой ты будешь? И зачем мне от неё что-то скрывать, если она сама через эти года всё по себе узнает? Мы, кстати, могли бы быть сёстрами и под одним душем "на законном основании" купаться...
В тот день я пошла к подшефной, чтобы проверить, как она делает уроки. Позвонила в дверь, коротенько так звякнула, этого всегда хватало. Да когда тебя ждут, и громкого кашля на площадке хватает. Никто не открыл, и тогда я, вы уже догадались, приложила ухо к двери. Это исподтишка делать нехорошо, а ежели ты, не таясь, позвонила, заявила о себе, то имеешь же право знать, чего это тебя на лестничной площадке томят? Правда, право-правом, а лучше ж-таки, чтобы тебя в этой интересной позе, ухом к двери, никто не видел, поэтому я вперёд осмотрелась.
За дверью слышались какие-то отрывистые восклицания, за приглушённостью не очень понятные. Что они напоминают военные команды, я осознала позже, пока же колебалась. Но вот раздалось "Ой-ёй-ёй!" явно детским голосом. Неужто её наказывают, порют? Надо спасать!
Вообще-то, Динка мне со смехом говорила, что это мама грозит ей папиным ремнём, папа - маминым гневом, а брат без лишних слов лупит по попе, и это ей самое действенное.
Начинаю трезвонить в дверь, подумывать о том, не забарабанить ли кулачком. Мне долго не открывают, потом замок наконец щёлкает. И всё. Дверь приходится толкнуть самой, и успеваю я увидеть лишь спину убегающего Мити, Динкиного брата. Гостеприимство, однако. Впрочем, может, меня приняли за возвратившегося "своего"? Ругаться в душе не спешу, запираю дверь, словно и вправду "своя", и иду в комнаты, откуда доносятся команды, похожие, как я теперь начинаю понимать, на военные.
И что же я вижу? В большой комнате, где балкон, дверь на него открыта, возле неё стоит тренога с укреплённым на ней полевым биноклем, смотрящим куда-то вниз, а рядом стоит Митя в рубашке цвета хаки и камуфляжных штанах. Рядом, на табуретке - телефон. Не настоящий, а детский - такой, который соединяется проводом с таким же неподалёку. А тянется провод на балкон, где такой же и стоит. Забегая вперёд, скажу, что там, на балконе, невидимой мне лежит на надувном матрасе на животе Динка и смотрит в театральный мамин бинокль. Другая рука - на трубке телефона.
Дверь в спальню открыта, и там я вижу главу семьи в полном военном обмундировании, включая фуражку. Перед окном стоит табурет, на нём - штатив, на штативе - большой фотоаппарат с ещё более солидным объективом, целая "пушка", смотрящая в открытую форточку и наклонённая вниз. От аппарата тянется шнур, за который держится командир орудия... тьфу, ну, папа Динки, а в большой ладони пульт дистанционного управления и не разглядишь. Так что на пушку всё-таки смахивает.
Читали "Четвёртый блиндаж" Гайдара?
Видоискатель фотоаппарата много выше глаз командира, даже поворотный дисплейчик откинут так, что снизу и не очень видно.
Не успела я подивиться на такое зрелище (хотя успела понять, что им не до меня), как затренькал телефон, Митя схватил трубку:
- Второй слушает!
- Мить, из-за угла выехал велосипед! - услышала я голос Динки, ибо балконная дверь была открыта и в телефоне, собственно говоря, надобности никакой не было.
- Третий, доложите по форме! - сурово сказал паренёк, весь подобравшись и чуть не "смирно" встав. Зримо представилось, как нахмурились его брови.
- Ну, это... - и вдруг детский голос повзрослел: - Второй, докладывает третий! Из-за угла появилась цель! Притормозила... Начала движение в нашу сторону.
- Уточните дистанцию, третий!
- Дистанция двести метров.
- Скорость?
- Скорость... ну, так себе. Это, по-моему, девочка, ей страшно под уклон разгоняться.
- Полоса?
- К бровке жмётся, машин боится.
Последние ответы были явно не по форме, но "второй" не стал одёргивать, время, как я поняла, было дорого. А подучат наблюдателя потом, при "разборе полётов".
- Вас понял, третий!
Митя положил трубку, повернулся в сторону двери, стал докладывать:
- Товарищ первый! - Я, кстати, уже сообразила, кто есть кто по номеру. - Третий засёк цель, движущуюся к нам. Дистанция - сто восемьдесят метров, скорость - малая, полоса - первая.
- Ожидать входа цели в зону! - был ответ густым басом.
Меня никто не замечал. Люди занимаются каким-то важным делом, а я тут затесалась... Но интересно же! Что происходит?
- Мить, она шибче поехала!
- По форме, третий!
- Второй, докладывает третий! Цель ускорила движение, едет быстро.
- Дистанция?
- Сто пятьдесят метров.
- Полоса первая?
- Первая... Ой, её мотает, первую еле держит.
"Второй" не стал докладывать "первому", это была информация для него одного, чтобы не прошляпил, когда "цель" войдёт в "зону". Поглядел на часы, выждал и припал к окуляру бинокля-дальномера.
- Первый, докладывает второй. Вижу цель! Цель двухколёсная, женская, движущаяся. Дистанция - пятьдесят метров, скорость пять, полоса первая.
- Сопровождать!
В фильмах нечто подобное уже приходилось слышать. Я прошла в спальню, чтобы лучше видеть "пушку". В это время командир чем-то щёлкнул на аппарате и вдруг, не глядя на меня, вслепую протянул мне ладонь:
- Карту!
Что мне помогло быстро сообразить - карта памяти лежала на его ладони, похоже, использованная. Я зыркнула вокруг и увидела на тумбочке несколько таких же, разложенных в ряд, заготовленных - чёрные, с жёлтенькими полосочками. Схватила, сунула в руку.
- Есть карту! - сказалось само собой.
Командир чётким, отработанным жестом сунул поданное в щель, захлопнул с щелчком дверку. Ни дать ни взять - пистолет зарядил, изготовил к бою. А Митя продолжал осведомлять:
- Дистанция семьдесят, скорость семь. Дистанция пятьдесят... Дистанция сорок!
- Ой, Мить, её мотает! - Телефон отдыхал. - Ой, на вторую полосу выскочила! Ой, чуть с машиной не столкнулась!
- Полоса вторая, скорость десять! - отжал лирику "второй". - Двадцать метров, десять...
Командир стал сосредоточенно водить рычагом штатива.
- Ой-ёй-ёй! - доносилось с балкона, совсем не по-военному.
- Три, два, один, - прикипев к окуляру, считал Митя. - Огонь!
Командир дёрнул... то есть нажал кнопку на пульте, "пушка" громко чихнула, встроенная вспышка мигнула, отразилась в зеркале, поставленном между стёклами окна, и озарила комнату - для антуражу, пользы от неё никакой. И тут же с улицы донёсся отчаянный скрип тормозов, какое-то дребезжание и громкий девичий крик.
- Попали! - воскликнула я, забывшись.
Командир бросил взгляд на дисплейчик, отогнув его.
- В заднее колесо, - буркнул, и вдруг внимательно поглядел на меня: кто тут ещё заявился?
- Да идите же сюда! - крикнула Динка с балкона, не дав нам поздороваться.
Мы все высыпали на него. Неудачливая велосипедистка и вправду сковырнулась, не справилась со скоростью и управлением. Будучи в шлеме, налокотниках и наколенниках, она должна была дёшево отделаться. Остановилось несколько машин, подошли люди, кто-то ставил на колёса велик, кто-то - на ноги его хозяйку.
У меня было странное ощущение того, что мы бедняжку всё-таки подстрелили. Да-да, мы - я ведь подавала патрон... пардон, карту памяти, руку свою приложила к общему делу. Ага, прихрамывает, но на велик сесть норовит. Не так уж всё и плохо.
Теперь-то я Динку разглядела, на балконе. На ней был сплошной купальник болотного ("лягушачьего") цвета, который при большой фантазии или снисходительности можно было принять за цвет хаки. Помню, как она говорила мне, что, мол, для "лягушатника" и купальник нужен "лягушачий", а вырастет - сменит. Как здорово он облегает её пухлое детское тельце! Похоже, дисциплинирует, вон как чётко отвечала брату. А ещё ей пилотку на голову сварганили и погончики на плечики (голые причём, на липучке пришлось). Настоящий военный наблюдатель!
Какой-то доброжелатель повёл в поводу велик со взгромоздившейся на него хозяйкой. Мне, несмотря на междевичье сочувствие, хотелось увидеть, как она будет "прихрамывать" при езде, но тут Динка требовательно потянула меня за руку. Ах да, мы же с ней ещё не поздоровались! Раскрыты были одновременно рты, но тут Митя крикнул:
- Из-за поворота появилась цель! Третий, ваша обязанность!
- По местам! - скомандовал командир, и двое мужских тел просто выперли с балкона меня назад в комнату.
Кстати, а где моё место? Как ни малы карты памяти, а после каждого кадра их не меняют. Я замешкалась, но в это время из кухни вышла Динкина мама в жакетно-юбочном наряде из густо-зелёной шерсти (совсем должна разгуляться фантазия, чтобы померещился тут цвет хаки), белом фартуке и поварском колпаке:
- Привет, Машенька! (Здрассь, тёть Зин!) Пойдём со мной, поможешь для этих солдат обед готовить.
Помочь - дело хорошее, можно сказать - святое, но мне ещё и узнать хотелось, что тут за игра за такая. Эх, а обед-то готовится в солдатских котелках и хлеб ржаной нарезан крупными кусками. И тётя Зина в игре?
Что оказалось. Сызмальства дочке внушали, что папа у неё военный, и это очень хорошо, можно сказать - почётно. Но это было только слово. В "почемучкинском" возрасте Динка расспросила домашних, да и сама уже видела, как мальчишки играют "в войну", вроде бы, поняла, кто есть военные люди. Хотя за делом папу, ясное дело, ни разу не видела.
Недавно она тряхнула стариной, испытала приступ "почемучничества". Ей подарили водяной пистолет, а брат, чтобы не быть уж совсем безоружным перед струями воды, достал своё старое (ну, из детства далёкого) оружие, стреляющее присосками, и начал "давать сдачи". Когда страсти накалились, вмешался папа, отобрал у детей "оружие", сам из него пострелял - и позорно промазал.
- Как же ты на работе из пистолета стреляешь? - удивилась дочка. Удивление возросло, когда ей объяснили, что, несмотря на кобуру на мундире (думаете, она туда не лазила?), папина служба - не из пистолета стрелять, и даже не из автомата - он у них командир.
- А что это такое? Что ты на работе на своей делаешь? - сыпались вопросы. Взыграло в ребёнке почемучничество, для взрослых оборачивающееся почемученичеством.
Как объяснить первоклашке? Когда мальчики в войну играют, они просто бегут с палками наперевес, и никакой командир им не нужен, разве что атаман. Учитель школьный, ближайшая аналогия, на воинского командира не похож, он учит индивидуально, а в целом поддерживает лишь дисциплину. А ребёнок хочет знать, требует объяснений, вот-вот пятками об пол застучит. Вам это знакомо?
И тогда папа-командир решил объяснить требуемое "на пальцах", провести деловую игру. Надо показать, как важна слаженность действий солдат, за которую отвечает и которую обеспечивает командир. И если есть фоторужьё, то почему бы не быть фотопушке? Объектив похожих габаритов ведь есть.
Дело облегчалось тем, что брат Митя любил снимать с балкона велосипедистов, но получались у него лишь средние и общие планы, когда основной объект мелкий. Снять едущего велосипедиста крупным планом не удавалось, вписать его в кадр, колесо одно и выходило, хорошо ещё, если целое. И это когда у тебя полная свобода рук на балконе, объектив, ай-яй-яй, куда хочешь, направляй.
А при слаженности действий можно вообще объектив неподвижным держать... ну, почти, высунув в форточку, где не разгуляешься. И снимать вслепую, не глядя в видоискатель. "Палить" по наводке. А потом как-нибудь дать понять непоседливой девчонке, что и в обыденной жизни дисциплина не помешает, а позволит большего достигать.
- Фотовзво-од, товьсь! - и всё такое.
Меня только вот забыли предупредить, чтоб не приходила. А если б и предупредили - думаете, дома осталась бы? Не оказалось бы мне четвёртого места в расчёте? Расчёте фотопушки.
А в купальнике Динка "воевала", ибо в её гардеробе ничего сильнее не напоминало военную одежду. Всё у ребёнка яркое и броское, а в ярком давно уже никто не воюет. Как и в однобортных мундирах ("Тот самый Мюнхгаузен", помните?). Если мундир бывает хорошо подогнан по фигуре, то купальник просто обречён её облегать, напоминая о военной дисциплине.
Между прочим, у меня в её возрасте тоже был такой же - "лягушачий". Но после одного случая я его возненавидела и больше не надевала, купалась в старых купальных трусах, благо грудь... то бишь, отсутствие оной, позволяла. А случай этот... Что ж, пока собираюсь с духом назначить Мишке день и час его визита ко мне, можно и рассказать. Может, легче станет, типа исповеди выйдет.
Только вы никому не пересказывайте, хорошо?
Была у меня в первом классе подружка-однопартница Вера, Верочка. Как после первой в жизни линейки сели случайно за одну парту, так и подружились. По иронии судьбы наши дома стояли на разных краях школьного участка, и от неё до меня ужас сколько идти было! Ужас - по детским меркам, конечно. Но и ужасного, по сути, ничего не было, ибо за взаимные проводы мы успевали обо всём наговориться. И даже более того - наболтаться.
Но что мне в Верочке не совсем нравилось - это то, что она слишком много гутарила о своей соседке-ровеснице, некоей Элеоноре. Как я позже поняла, эта Эля росла в элитарной (или считающей себя таковой) семье, ей "создавали условия", внушали, что другие дети ей не пара и полагается задаваться. Что она и делала. Это Верочку нервировало, ведь соседским девочкам полагается дружить. Чего только она об этой Эле не рассказывала! Почти что ябедничала.
Например, что летом дома она ходит в сплошном купальничке, а когда выходит во двор, то поверх надевает юбочку, вот и прилично вроде. И не потому ходит, что удобно - наоборот, в туалет ходить не больно сподручно, особенно когда приспичит - а типа выпендража. У других дочки дома в халатиках ходят, а наша пускай тогда в купальнике! Это ведь родители выпендривались, а не ребёнок - ребёнок подчинялся. Сам не рад, а ходи, родителев глаз балуй. Денег-то у них нет переехать в элитарный квартал, вот мелочами и пробавляются.
Ещё что мне не нравилось - это то, что Вера время от времени повторяла, что эта Эля немного похожа на меня, больше - фигурой, меньше - лицом, но если причесаться "под неё", то "почти не отличишь". Мало радости быть похожей на какую-то задаваку! Даже если она таковой стала по вине родителей. И вообще, это не я на неё, а она на меня похожа, причём без спросу.
Так прошёл почти весь учебный год, приблизился к концу, и вот в мае (тепло на дворе, заметьте!) Верка со мной секретничает, всю её распирает из-за секретов. В чём дело? А просто на днях эта Элька будет праздновать своё восьмилетие. И по этому случаю ей можно будет хорошенько досадить!
У меня перед глазами встала коробка из-под торта, которую открываешь - и выпрыгивает лягушка! И по столу, по столу, между тарелок и чашек. Гостьи - маленькие девочки, вопли и неразбериха гарантированы... Но оказалось, что замысел "досады" совсем другой.
Вообще, откуда можно узнать о дне рождения врагини, тебя же не приглашают? Вера попросту подслушала разговор между Элиной мамой и каким-то мужчиной, похоже, другом семьи. Он интересовался девочкой, говорил, что, наверное, уже большой стала, не узнать - откуда подружка заключила, что он её долгое время не видел. Мама Эли рукой показала от земли и тут же сообщила о дне рождения послезавтра. Приглашаем тебя, дядя Сёма! Приду, конечно же, приду, и подарок хороший принесу. Когда собираетесь? В три, после школы? Хорошо, постараюсь.
Он посоветовался, что подарить, что за человечек Эля? Ему отвечают: очень подвижная, спортивная, о синхронном плавании так мечтает, что дома летом в купальнике ходит, не упускает случая на диван повалиться и ногами вверх подрыгать. Конечно, своему-то неловко говорить, что необычная домашняя одёжка - для выпендража, синхронное плавание куда как приличнее звучит. А может, мама о таком будущем дочки сама мечтает, а той скажет в своё время.
Вера слушала-слушала тот разговор, и в уме её стал вырисовываться план "досады". Машка-то (то есть я) на Элю похожа, а этот дядя Сёма давно девчонку не видел, зато знает про купальник. В их доме - домофон. Как это можно использовать?
- Я вот что придумала, - говорит подружка. - Ты приходишь ко мне, переодеваешься в купальник и надеваешь юбочку, мои домашние тапочки. Незадолго до трёх спускаешься вниз и встаёшь сбоку от двери. Там темно, так что кто будет ходить через дверь, тебя и не заметят. Я же поднимусь на второй этаж и из окна буду просматривать, кто подходит к двери подъезда.
Как только увижу этого дядю Сёму, тут же чихну или мяукну. Тебе главное - выбежать навстречу ему до того, как он успеет нажать на домофон. Лоб в лоб столкнётесь, ты ойкнешь. И воскликнешь: "Привет, дядя Сёма! Вы ко мне?"
Это будет для него ловушкой. Ты ведь не будешь выдавать себя за Элю явно, так? Если он скажет: "Привет, да, к тебе", то какие к тебе претензии? Это его проблемы, дочку знакомых признать. Он ведь может, в принципе, сказать: "Нет, девочка, не к тебе, ты что-то путаешь, мы незнакомы".
Но даже если обмишулится, никто его не заставляет подарок прямо здесь дарить. Если всё же подарит, то на свой страх и риск, так что принимай безо всяких. Как говорится, дают - бери!
- Это же кража выйдет!
- Какая же кража, если человек добровольно говорит: вот, дарю тебе вот это.
- Подарит, не подарит, - говорю. - В любом случае он захочет в квартиру подняться, раз в гости пришёл. Как тогда быть?
- Я всё продумала, - говорит подружка. - Когда ты к нему выбежишь, то дверь захлопнешь. Я, мяукнув, сразу же спускаюсь вниз, к двери, нажимаю кнопку и чуток её приоткрываю, наготове чтоб была. А ты постарайся этого дядю Сёму отвлечь от двери, чтоб не сразу за тобой пошёл. Подарит - не подарит, но ты в дверь юркай, а я её за тобой захлопну, как мышеловку. Там такие мощные магниты!
Он, конечно, позвонит в Элину квартиру, и ему откроют, но ведь не мгновенно же. Пока то да сё, мы успеем подняться бегом до моей квартиры и запереть дверь. Ты переоденешься в то, в чём пришла, снимаешь праздничный бант с волос, распустишь их, я тебе губы помадой подведу - не узнает! Да и не будут же они все квартиры подряд проверять, права не имеют. Отсидишься, а как стихнет - уйдёшь.
- Вер, а на тебя не подумают? Ты же, как и я, её ровесница. И постучатся к тебе.
- Нет! Я-то брюнетка, а у Эли и тебя волосы светлые. Вот так!
И вообще, чего дрожишь? В крайнем случае, скажем, что пошутили. Ты, в случае чего, упирай на то, что ничего у него не просила и себя за другую не выдавала, он сам дал. Но этому не бывать, всё обойдётся! Кому приятно сознаваться, что маленькая девочка его провела, обдурила? Он, наверное, ей деньги тогда подарит из бумажника.
Убеждала меня - убеждала подружка, и убедила-таки. Честная девочка, я начала думать, что это просто хорошая шутка, что ничего тут такого нет, что всегда можно вернуть и посмеяться. Смущала только выбежка во двор в купальнике, никогда я так не делала. Не то чтобы мама внушала мне, что это неприлично, а просто мне и в голову не приходило так поступать. Купальник - это никак не для двора одёжка. Карманов нет, ключ не положишь.
- Вот потому-то они и заставляют её купальник дома носить и во двор в нём выбегать, что никому другому это и в голову не придёт! - объяснила Вера. - Не как все, только не как все! - похоже, передразнила. - На этом и сыграем, а? Будь эта Элька как все, этот дядя к лицу бы приглядывался, а так и не подумает. Мол, раз не как все, то это и есть Эля, кто же ещё? Проучим этих зазнаек!
И я, дурочка, согласилась. В том возрасте не было ещё принципов твёрдых у меня. А Вера - как она хорошо рассчитала, прямо как взрослая! Её послушаться - всё равно, что взрослого послушаться.
Настал день рождения - увы, чужого. С "лягушачьим" купальником в пляжной сумке иду к Вере, а юбочка уже на мне. Переодеваюсь, то бишь меняю отдельную маечку и отдельные трусики на слитное облачение.
- Не стрёмно тебе будет? - заботится подружка. - А со спины?
Там у меня голо, только лямочки крест-накрест, словно помочи у мальчишеских штанишек. Но я словно дама, привыкшая к открытой спинке вечерних платьев, "не понимаю", что волнует "автора сценария".
- Всё путём! Сейчас юбочку ещё надену.
Надеваю, а сама думаю: смогла бы день напролёт ходить дома в плотно пригнанном купальнике ради сознания собственной исключительности? А если ещё и спать в нём заставят? Хотя, нет, вряд ли, в темноте перед кем выставляться-то? Да и рубцы на коже могут появиться.
Когда подходит время, выхожу робко из Веркиной квартиры, спускаюсь и встаю сбоку от двери, а она отстаёт от меня на этаж и занимает наблюдательный пост у окошка лестничной площадки. Накануне она его помыла, потому что такие окошки почти всегда в домах неухоженные, "ничейные".
Стою, дежурю, ожидая условного сигнала. Глаза привыкают к темноте, зато становится всё прохладнее и холоднее, до дрожи аж (нервной, что ли?), и начинает хотеться в туалет "по-маленькому". Так что всё-таки немножечко стрёмно мне.
Вдруг Верка сверху восклицает:
- Эх, ты! - причём "эх" вырывается у неё на вдохе, явно что-то огорошило. И секунду спустя, словно поколебавшись, подаёт условный сигнал.
"Бух, бух!" - начинает грохотать во мне сердце, дрожь вот только теперь, всю колебля, становится нервной. Может, поэтому не сразу попадаю по "изнаночной" кнопке домофона. Она большая, нажмёшь на край - клонится в ту сторону, но не срабатывает. Меня охватывает лёгкая паника, я ведь знаю - нельзя "дяде" дать нажать на домофон! Наконец, попадаю по центру, домофон поёт мелодию, замок щёлкает. Из-за проклятого волнения не сразу толкаю дверь, только ладошкой по ней, получается, шлёпаю. Решиться, что ли, не могу? Вот всё же толкаю дверь сильно, рывком за неё выскакивая, опустив голову, и макушкой сразу же въезжаю во что-то мягкое.
- Вот так приласкала дядю с подарком! - слышу сверху голос с небольшой одышкой, как-никак, в живот человеку угодила.
Меня мягко отстраняют - одной рукой, потому что другой мужчина в спортивном костюме с добрыми глазами держит за руль велосипед. Сперва я подумала, что это его велик, он на нём приехал. Но, поморгав, разглядела, что велик - детский, низенький и гораздо меньше взрослого. Неужто... подарок? Заныло в груди.
- Ишь, какая выросла! - говорит тем временем "дядя", похлопывая меня там и сям (да, и по попке тоже) свободной рукой. - Непоседа, хулиганка (таким ласковым тоном, что и не подумаешь, что слова нехорошие), синхронистка будущая (тут он оттянул и отпустил лямочку купальника). Небось, в окно меня сверху увидела и рванулась. Так ведь?
- Так... дядя... Сима, - с трудом вымолвила я и испугалась - может, сейчас настоящая Эля нас оттуда видит.
- Не зря, ой, не зря! Вот, Элечка, это тебе, - и велик седлом чуть не под попку подкатывает, руль в руки суёт.
Новый страх перекрыл старый и перехватил дыхание. Все планы летели наперекосяк. Мы-то с Веркой рассчитывали на какой-то уносимый подарок - коробку конфет, куклу, роскошную книгу... С чем можно юркнуть в подъезд и захлопнуть дверь перед носом незадачливого дарителя.
С великом не юркнешь. А если бы каким-то чудом и удалось, с ним мигом не взлетишь на Веркин этаж, пока "дяде" открывают по домофону дверь, и думать нечего. Что делать? Писить хочется уже не знай как, хорошо, что нет "медвежьей болезни". Подружка уже внизу, поглядывает скрытно из-за двери, но испуг на её личике ничем мне не помогает. У меня самой этого добра сколько хочешь.
- Ты умеешь кататься?
- Умею... немножко. - А если честно сказать - менее чем немножко.
- Небось, у подружек брала напрокат, так теперь вот у тебя свой будет. Садись вот сюда, только юбочку не подворачивай, а вокруг седла свесь, - "дядя" мне помог, но при этом то ли корябнул, то ли ущипнул за голую кожу близ ягодичной кромки купальника. Но меня не его игривость заботила. - Ну, покатайся по двору, сделай несколько кругов, а я поднимусь вверх и мы с мамой на тебя полюбуемся.
В растерянности я устраиваюсь (упопливаюсь) на сиденье, в ещё большей - ставлю ноги на педали. Вообще-то, у подружек я не так часто одалживала велики, чаще приходилось отбиваться от мальчишек, норовящих тебя на них усадить. Если говоришь человеческим языком, что не умеешь, а они тянут невзирая, какая ещё тут причина, как не желание увидеть твои трусики и не посмеяться над тобой упавшей, не справившейся с механизмом? Никакой, по-моему.
Но делать нечего. Надо крутить педали. "Дядя" придерживает велик за руль, я налегаю на педали, коленки аж трещат, видать, смазка новая, не разработанная. Кое-как еду, делаю вокруг дарителя круг, вымученно улыбаюсь. Я же с младых ногтей (на ногах) мечтала о велосипеде! Правда, купальник позволяет ставить синхронное плавание впереди, как бы оправдывая неумение велить, а так-то у велогонщиков другая совсем амуниция.
Ещё круг через силу, ещё, уже два оборота вокруг своей оси сделал "дядя", раскручивает меня, вот-вот отпустит. Я физически ощущаю, что свалюсь без поддержки, вихляет меня (как ту, помните, из "фотопушки" подстреленную), никакого намёка на правильную езду. Хорошо бы ногу вовремя с педали снять и на землю опереться, зашаркать, затормозить.
И вдруг... Слышу сверху характерный звук долго не открывавшейся, а теперь вот открываемой форточки или даже окна - скрип, треск, позвякивание стекла. Мгновенно представляется, как сверху кричат возмущённо:
- Ты кого это на Элином велике катаешь, а?! Это же чужая! Смотри, она сейчас от тебя отцепится и уедет совсем!
Вздрагиваю. Затормозить и слезть не успеваю. А-а, была - не была! Пока форточку не открыли, торопливо говорю:
- Я сама! - "Дядя" отцепляет руку, и я... выполняю последнюю фразу-предсказание, "услышанную" мной "авансом".
Педали "топятся" всё легче и легче, велик выравнивается, руки сами поворачивают чуток руль туда-сюда. И я еду! Самостоятельно еду на двухколёсном велике! Ура!
Говорят, можно научиться плавать, если тебя бросят в воду на глубоком месте. Похоже, здесь похожий случай, только вот глубина не воды, а - позора.
Доезжаю единым духом до края двора, руки сами поворачивают руль, словно не раз тут езживала, выруливаю на тропинку.
- Подожди! Да подожди же!
Это за мной бежит Верка. В домашних тапочках шпарит. Хотя за мной теперь и в кроссовках не угонишься. А сверху - есть крики? В ушах начинает свистеть ветер, глушит всё и вся.
- Куда ты, Эля?! - "пробивает" свист ветра бас "дяди". - Затормози!
- Я боюсь! - кричу как бы в ответ, не уточняя, чего именно. И жму, жму, жму...
Только успевай сворачивать с одной тропинки на другую! Слишком поздно до меня доходит, что гну руль в одну и ту же сторону. Что описала круг, понимаю, когда вижу прямо по ходу движения далеко отставшую, казалось бы, Верку. Раз вид у неё запыхавшийся, а на ноге всего одна тапочка, значит, бежала вдогонку. А как тормозить, я не научена-а-а!
- Прочь с дороги! - крикнулось само собой.
Она отшатывается, в вытаращенных глазах - страх похлеще моего. Дёргаю руль непонятно куда, вроде бы - на себя, взвиваю своего "скакуна" на дыбы. Седло бьёт меня по попе - любой папа позавидует - полёт, мельканье всего и вся, сильный толчок - и вот я уже в глубоком приседе, попа почти касается земли, а коленки словно заклинило, не могу подняться с корточек.
- Эля, Эля, ты не убилась? - слышу сзади.
Коленки расклинило само собой, меня подбрасывает на ноги, а тут и Верка за руку хватает. Держась друг за дружку, обегаем дом с другой стороны. "Дяди" перед подъездом нет, он, должно быть, выручает велик. Бежим к двери, держась поближе к стене, чтобы хуже было видно из окон сверху.
Уже добежали, Верка уже и ключ домофонный достаёт, магнитный такой, знаете, как вдруг дёргает меня по ту сторону начавшей открываться подъездной двери. Из подъезда выбегает какая-то девочка (по купальнику понимаю, кто это), крича капризно:
- Мой велик! Где мой велик?
Вслед за ней - мать. Мы с Веркой не даём двери закрыться, якобы доводчик заело, и, когда все пробегают мимо, юркаем в подъезд. Если помните, мне и было запланировано юркнуть - но в одиночку и не с пустыми руками, а также не в порванной юбке.
Как говорится, жизнь вносит свои коррективы.
Потом мы отсиживались в её квартире, прислушиваясь к звукам на лестнице - а тревога там некоторое время продолжалась. Когда поутихло, подружка крадучись спускалась по лестнице и прикладывала ухо к двери Элиной квартиры - начали ли уже праздновать, можно ли мне уходить? А я сидела у неё с иголкой в руке и пыталась зашить порванную юбку. А то от мамы попадёт!
Кое-как всё обошлось. Похоже, судьба над нами подшутила, а не мы над Элькой. Но у меня в память врезалось, что есть такие на свете девочки, которые всегда ходят дома в купальниках. А вот в ванне купаются без них. Парадокс!
Вы уже поняли, что девчонка я рисковая, можно сказать, отвязная. Потому и мысль тогда пришла открыть мальчику дверь в купальнике на мокрое тело. Я потом обиняками вызнавала - нет, никто из одноклассниц об этом не подумал бы в такой ситуации. Почти все сказали, что прошли бы не глядя на кухню, дав хозяину квартиры надеть брюки и хотя бы майку. Самая робкая пролепетала, что совсем бы не заходила в квартиру, а погуляла бы во дворе, пока мальчик сам к ней не выйдет - в приличном виде. А самая смелая додумалась предложить мальчику докупаться, а она на кухне посидит, чайку попьёт, вперёд его себе приготовив. И ему тоже. С лёгким паром, дорогой!
Конечно, мысль о том, что за тонкой стенкой (а кое-где между ванной и кухней окошко подпотолочное есть) купается в чём мать родила твой ровесник, способна "подсластить чай" любой девочке - особенно не имеющей братьев.
Ну, назначили мы с Мишей день - когда днём я буду одна в квартире. Время - очень приблизительно согласовали. Я поставлю наливаться ванну, а когда она будет готова, выйду на балкон на минутку и хорошенько потянусь, ну вот просто все косточки чтоб затрещали. В белье выйду... хотя, нет, на это мне духу не хватит, всё-таки, всем я видна буду. Ну, скажем, в домашнем халатике, но таком коротеньком, что ежели ручки воздеть и потянуться, то у трусиков никаких гарантий. И, размяв косточки - купаться.
Миша же в этот день испытает приступ несусветной лени, когда проще постоять внизу и понаблюдать за балконом, чем подниматься и звонить, не зная, дома ли хозяйка. Мобильник дома забудет, и вообще, с утра мы не перезваниваемся. Подниматься спешить не будет, чай, не к девушке на свидание спешит. При этих словах глаза его вспыхнули... но я заставила их погаснуть и признать, что это будет целомудренный визит одноклассника к однокласснице. То, что я его видела в одних плавках накоротке, ничего ещё не значит. И я в купальнике ничего значить не буду, учти!
Просто - шемякин суд. Типа невкусного лекарства от неловкости, которую мы испытали, когда он открыл мне дверь.
И вот наступил уговоренный день. А надо сказать, что июнь в тот год был нежаркий и дождливый. С утра какие-то облака собирались-кучковались, выйдешь на балкон, носом потянешь - влажность великая чувствуется. В такую погоду и одежда начинает к телу постоянно липнуть, и ванну принимать не очень-то охота, осознаёшь чутьём, что долгонько сохнуть будешь. Но уговор есть уговор, и перезваниваться нельзя. Придётся ванну-таки наливать...
И вот готова она. Как и условливались, выхожу одна я на дорогу... тьфу, балкон, а тучи уже сомкнули свои плотные ряды и вот-вот наезжать друг на дружку начнут - со всеми вытекающими последствиями. Им забава, а нам - слёзы. Вниз, где люди, не смотрю, но всячески ищу, как бы дать понять, что, может, мальчугану отложить визит... Ищу, но не нахожу. Потягиваюсь раз, другой, напоследок - недуром, так что аж лёгкая боль искрит в суставах. И в этот самый миг сверкает в небесах молния, секунду-другую я не понимала, взаправду это или потягушеньки мне так аукнулись... И, наконец, сильный удар грома ставит все точки над i.
Воздетые руки сразу падают вниз, я аж приседаю от внезапности. Очень уж совпало по времени, словно сама грозу и вызвала. Сызмальства пугаюсь грома, а тут ещё и дождь начинается. Выскакиваю с балкона внутрь и дверь плотно притворяю. Нехай за стеклом толстым грохочет себе.
Дальше - по уговору. Иду в ванную и раздеваюсь - догола, развешиваю одежонку и бельишко на холодном змеевике, как всегда. Мама безуспешно пытается приучить меня говорить "полотенцесушитель", но летом он холодный же, да и чего язык утруждать семью слогами. Я придумала отмазку: мол, змеевик - это частный вариант полотенцесушителя, а ещё они бывают типа лёгкого радиатора или трубы с рёбрами, а также решётки. И вот - развешиваю. Над ванной натянута леска для сушки выстиранного, но когда ванна полна воды, вешать туда сухое рискованно - может слететь, а не то набрякнет от водяных паров.
Оставшись в чём мать родила и поёжившись (к двери ведь придётся в таком виде подходить!), я уже заношу ногу через край ванны, и вдруг меня останавливает мысль - я не проверила, где у меня купальник! Класть его наготове нечестно, но хотя бы проверить, где он лежит, не перекладывая. Миша-то наверняка знал, где лежат его плавки.
Шлёпая босыми ногами, иду к комоду, начинаю выдвигать ящики. Так и есть, сразу не найти. Это маминых рук дело! Она так мне ненавязчиво сообщает своё мнение, что вода (в речке) ещё не прогрелась, и вообще, купаться следует начинать в июле. Вдруг меня подружки позовут-соблазнят, так вот чтоб я купальничек сразу не нашла... то есть, не нашла сразу, пока они меня на улице ждут. А потом она меня, роющуюся в комоде, остановит.
Заботливая у меня мама.
Хорошо, что я заранее подумала, а то в чём бы Мишке открывать? В белье не рискну, оно же на влажном теле мигом промокнет и попрозрачнеет, а одеться по полной - нарушение уговора и полный провал шемякиного суда. Не-эт, купальник нужен! Где же он? Бог мой, сколько у нас тут всего ненужного - мне сейчас! Даже папины трусы в общей куче лежат. Он ведь не сам их берёт, ему мама выдаёт поштучно стиранные.
Розыск сперва меня увлекает, потом начинает нарастать раздражение. Уже не стараюсь шарить с соблюдением порядка - ворошу, кое-что вынимаю и бросаю на пол. Где же он, где? Ещё немного - и я возьму топор и разнесу комод на куски. Неужели мама изменила своему правилу и именно спрятала от меня купальничек - в другом месте? Что же, обыскивать всю квартиру?
И только-только в дальнем углу ящика, из-под груды "тряпок" показались знакомые бретельки, прозвучал звонок в дверь.
Поначалу он попал мне "под горячую руку", как помеха делу. Кого ещё там чёрт принёс?! Выругаю, ей-богу, отчитаю! Иду к двери, и только на ходу соображаю, что это же Миша соблюдает уговор. А дождь за окном всё хлещет, пожалуй, это уже ливень. Вовремя же я потянулась!
Подхожу, зырю в глазок. Вроде он... Спрашиваю:
- Кто там?
- Маша, это я, Миша! - Руки у меня сами пошли и прикрыли девичьи места. - Заглянул вот к тебе на минутку, можно?
- Можно, - отвечаю, и, призвав руки к порядку, слегка щёлкаю замком, не отпирая. Это нервы чтоб себе пощекотать. Ошибись на миллиметр - и дверь отопрётся, а визитёр может нажать на ручку. От такой мысли остро хочется писить.
- Ой, Миш, подожди минутку, я сейчас! - говорю, как и уговаривались. - Не уходи только. Слышишь? Сейчас я.
Бегу обратно к комоду. Бретелька бретелькой, но когда я за неё в спешке потянула, поползло полсодержимого ящика, на пол падать стало. Интересно, это само собой - или мама нарочно так купальничек мой угнездила, что сразу не возьми? Чёрт, весь ящик придётся заново укладывать - потом.
Выпростала кое-как одёжку, путаясь в лямках и тяня недуром, утолила свою наготу. Возвращаюсь к двери, открываю, прячась за ней:
- Входи, Миш, привет, только на меня не гляди, я из ванны только...
А ведь вру! В ванну я так и не залезла, сухая стою. И ничто мне не мешало одеться в то, что сняла и что на змеевике в полной готовности висит. Если он заметит, что я сухая...
Визитёр входит, топчется у двери. Я из-за неё выглядываю и тотчас забываю стесняться, дверь закрываю. Он весь мокрый! В рубашке, брюках - и всё это хоть выжми, а из ботинок - хоть вылей! Резко же ливанул ливень после моего потягивания!
- Ой, Миша, да ты же промок!
- Да вот, понимаешь, под дождь попал. Даже заходить неудобно. А ты что, ванну принимала, что ли?
- Да-а.... почти, вот и натянула, что пришлось.
Приглядываюсь к нему. Материя намокла, облепила тело там и сям, вид невзрачный и дрожь начинается. Или мандраж? Но, интересное дело - там, где у мальчиков трусы, всё выглядит гладко, рельефно, без прилипчивых складок. Нормально, в общем, выглядит.
Не успеваю догадаться, почему, как замечаю, что мальчик меня тоже внимательно разглядывает - внимательнее, чем требуют (вернее, ограничивают) приличия, словно на пляже он не видел девочек в купальниках. Да, чую, что лямки через плечи и на спине перекручены, в спешке не успела оправить, но поэтому разве?..
Кошу глазами и вдруг осознаю ужасную вещь - купальник я натянула впопыхах шиворот-навыворот!
И всё, что с изнанки прилегает к телу и помогает ему "не светиться", теперь наружу - и как раз "засвечивает". Продолговатая ластовица из беленькой материи обозначает, выдаёт то, что призвана покрывать - хуже, чем если бы там было вовсе прозрачно. Вокруг талии тайные складочки, в норме незаметные - с изнанки же выглядят так, словно я, разжиревшая, ими утягиваюсь. Особенно же "ярко" выглядят вывернутые наизнанку чашечки верха. Все те хитрости, благодаря которым острые конусики младодевичьих сосочков скрадываются и вписываются в приятную глазу округлость мини-грудок, теперь на виду и смотрится хлеще самих сосков.
Чего уж тут перекрут бретелек!
Но я теперь не та, которая завизжала бы, ладошками прикрылась и убежала. Теперь меня, голую, руками не возьмёшь! Тьфу! - голыми руками не возьмёшь! Спрашиваю спокойно:
- Тебя удивляет, что я сухая? Но ты-то, ты-то мокрый за двоих! Когда успел? - И вдруг догадываюсь причине гладкости ягодиц и живота: - На тебе что, плавки пододеты?
- Да-а, - тушуется мальчик. - Видишь, пригодились, промок насквозь.
Рассказывай! Конечно, когда он представлял себе, как будет сидеть в тесной кухне с одетой в один купальник девочкой, то мужское естество реагировало на мечты, напрягалось. Наяву ещё и не так могло, выдаст же, вспучит брюки. Отсюда и плавки. Но они и вправду в дождь пригодились.
- Вот что - иди сюда вот, в ванную, снимай с себя всё мокрое, выжимай - можешь прямо в ванну, затычку выдерни, воду спусти. И развешивай на лески сверху. Не дело таким мокрым в доме ходить. Оботрись, там полотенце есть. До плавок раздевайся, я тебя в них уже видела. Не стесняйся, я уйду.
Это была хитрость. Мне нужен был предлог уйти, чтобы вывернуть и переодеть купальник. И хитрость сработала. Мало приятного в мокром стоять. Пошёл мальчуган охотно в ванную:
- Если плавки будешь выжимать - можешь запереться, - сказала я в щель и захлопнула за ним дверь.
И сразу же поняла, что сама запереться не смогу - в двери спальни нет ни замка, ни просто защёлки. Несмотря на это (а может даже, из-за этого, щекочущего нервы), я переодевала купальник не торопясь, без спешки... правда, повернувшись к двери спиной. Не такая уж я развратница, право.
Сняв купальник, вывернув, проверив и собираясь надеть, я вдруг вспомнила! Блин, а ведь на змеевике ванной развешено моё бельё (бог с ней, с одеждой!), причём в полной "боевой готовности" для надёва! Что для девочки удобно, для мальчика должно выглядеть довольно-таки развратно, типа приглашения примерить или вообразить.
Вот с ключей делают слепки, по которым отливают дубликаты. Так и бельё даёт своего рода слепок тела, по которому глаз может рельеф тела восстановить, нафантазировать. Я вздрогнула... но ведь он меня в вывернутом купальнике уже видел. А разложенное бельё только подтверждает, что звонок в дверь прозвучал для меня "неожиданно". Так ведь?
Я заставила себя повернуться передом к двери спальни и не торопясь надела купальник. Похоже, быстрее вышло, чем когда в спешке натягиваешь, путаешься, перекручиваешь, лицо от изнанки не отличаешь... Надо учесть на будущее.
Иду в прихожую и поджидаю выжимающе-вытирающегося. И вдруг взгляд мой падает на две пары стоящих рядом резиновых сапожек. Одни, яркой весёленькой расцветки - мои, побольше и потусклее рядом - мамины. Она повторяла, что не девочка уже, чтоб ногам весело было. Хорошо, чтоб не грустно!
А рядом лежат наспех сброшенные Мишкины кроссовки с невылитой водой... Вот он наконец выходит (в мокрых плавках), и я ему указываю:
- Видишь?
- Я сейчас вылью, я сейчас, - начинает суетиться он.
- Вылить вылей, но я не об этом. Видишь, по размеру они вот как эти вот сапожки?
- Да, пожалуй...
- Ну-ка, примерь!
Мальчик натягивает мамины резиновые сапожки, и они оказываются ему впору. Словно ласты!
- А из своих воду вылей. Да не сюда, туда! Кстати, ты спустил ванну?
Когда Миша возвращается из ванной с пустыми кроссовками, на мне уже мои резиновые сапожки. Ловко я десяток секунд выиграла!
- Не переобувайся! Помнишь, как раньше по лужам в дождь скакал? Ведь скакал же, а!
- Так ведь я тогда совсем ребёнком был.
- Мы и сейчас не старики. - И как бы в подтверждение этого с улицы доносятся радостные детские крики. - И одеты подходяще, какое совпадение! Пойдём резвиться!
Кавалер оказался инертным, мне пришлось вытащить его за руку на лестницу и захлопнуть дверь, а то всё упирался, порывался вернуться. Вернётся мама, и...
Что ж, у каждого суда свои судебные издержки, и у шемякиного - тоже. Плачу!
- Тебя сталкивать или сам пойдёшь? Ливню же скоро амба! Айда!
Детские словечки помогли, и мы наперегонки, перетягиваясь руками, зачастили ногами по ступенькам.