Аннотация: Он избавит тебя от плохих воспоминаний.
- Как обычно?
Михаль кивнул, из-под полей шляпы наблюдая за манипуляциями бармена. Серж работал на автомате. Первой подпрыгнула бутылка рома. Звонко отлетела пробка и тут же, услужливо подставляясь под струю темного карамельного пойла, под горлышко нырнул стакан. Пробка вновь на месте, теперь очередь колы пениться и шипеть змеей. Стакан отяжелел еще на две трети. Финальный аккорд - три кубика льда. Кто-то любит два, но Михаль предпочитал облегченный вариант известного коктейля.
- Готово, док.
И как ему удается катать стаканы по гладкой поверхности стола, не разбрызгивая ни капли? Одно слово, профессионал.
- Твое здоровье, - Михаль отсалютовал кубком. Отхлебнул, одобрительно крякнул, аккуратно снял шляпу и положил на стол слева от себя. Поглядел в заляпанное, забитое по ободкам грязью окно. На улице шел дождь. Тяжелые капли упруго барабанили по карнизу, и ропот небес слышался даже здесь, несмотря на людской гомон и блюзовые гаммы, хрипло исторгаемые музыкальным автоматом. Рабочий день закончился. Бар с каждой минутой заполнялся публикой.
Михаль по-хозяйски обозрел внутренности заведения. Наивный ретро-футуристический интерьер придавал этому месту вид декораций к какому-нибудь комиксу дешевой фантастики, что продают в ларьках у входов в подземку. Хромированная сталь, вездесущие неоновые трубки ламп самых ядовитых цветов, уродские светильники, пол в металлическую сеточку и двери, стилизованные под шлюзы. Как на каком-нибудь космическом корабле. Блеск. Не хватает пары галактических пиратов. Но здесь их с успехом заменяют местные гангстеры, один скучающий наркодилер, да почтенная шлюха Вивиан по прозвищу "Одуванчик", в чьих крепких объятиях побывала половина округа. Поймав его блуждающий взгляд, та приглашающее подмигнула. Михаль вздохнул и отвернулся. А Серж? Что за малый! И выслушает, и советом поможет. Попробуй где такого сыщи. Вот почему он предпочитал "Портал" другим, не самым худшим забегаловкам в этой части полиса. Здесь так...
- ...уютно, - закончил кто-то мысль над самым ухом. - Ах, четверг! Идеальный день для выбора.
Михаль, не глядя, бросил через плечо:
- Отвали. Я ничего не покупаю и не продаю.
- Ну вот, опять, - обиделся голос. - Стереотипы! Насколько же одинакова человеческая реакция на внешние раздражители. А ведь я всего лишь хотел...
Михаль демонстративно уставился в визор, подвешенный под потолком. Если не обращать внимания, болтуну скоро наскучит трындеть в пространство, и он отправится на поиски более благодарной жертвы. Хотя громкость была убавлена, бегущая строка прекрасно доводила до зрителя последние новости. Михаль ухмыльнулся. Как обычно: мир по-прежнему сходит с ума. Но минуты тянулись, как капающая смола, а возмутитель спокойствия продолжал задвигать что-то ровным монотонным голосом насчет четверга, чем он, дескать, лучше среды, не говоря уже о пятнице с субботой, обильно приправляя речь изящными словесами. Образованный попался, гад.
Наконец Михаль повернулся лицом к обладателю голоса. На табурете справа от него торчал, как сорняк в горшке, щуплый субъект с глазами навыкате. Субъект мгновенно расплылся в радостной улыбке и закончил пассаж:
- ... что, в свою очередь, приведет к тотальному декадансу, меланхолии и упадку.
Немая сцена. Оба какое-то время разглядывали друг друга. Мимо со скучающей физиономией прошел Серж, делая вид, что совершенно не следит за происходящим.
- Чего? - выдал Михаль, когда молчание стало неприлично затягиваться.
Субъект расплылся еще шире - трещина необычайно широкого рта вот-вот грозила расколоть его угловатую голову на две части.
- Пообщаться охота? Ну так поищи другого, брат, я не в настроении. Паршивый денек выдался, знаешь ли.
- Нет-нет! Я вовсе не хотел вас тревожить. Я просто подумал, что смогу вам помочь.
Михаль критически оглядел соседа по стойке. Мятый костюмчик, жидкие сальные волосенки, кое-как приклеенные к черепу, желтоватая, напоминающая пергамент кожа.
- Помочь? Ты - мне? В зеркало себя видел? Скорее тебе требуется помощь, приятель!
Субъект терпеливо улыбнулся, обнажив ровную изгородь мелких зубов.
- Но мы-то с вами знаем, что внешность порой бывает обманчива, пан Жижек.
Тут Михаль понял две вещи. Первая: коктейль кончился. Вторая: у него портится настроение, и так не самое благостное за прошедший день. И виноват в этом не коктейль.
- Спешу успокоить, - заторопился субъект, - что в моем лице вы не обретете ни агента налоговой, ни сотрудника полиции или спецслужб, ни служащего и не представителя частной корпорации. Позвольте угостить вас.
С этими словами, не дожидаясь разрешения, субъект щелкнул суставчатыми пальцами, - казалось, их больше на фалангу, чем у нормального человека, - и Серж сменил пустой стакан на полный. Льдинка в посуде треснула. Михаль пробормотал благодарность. В любой другой день он бы решительно отказался, но не сегодня. К этому моменту бар основательно набился народом. Стало громче и теснее; стойку оккупировали страждущие, а Серж принялся жонглировать бутылками с удвоенной скоростью. Голоса тонули в общем шуме, и обоим собеседникам пришлось наклониться друг к другу поближе.
- Так вот, - продолжал незнакомец. - В силу определенных обстоятельств вы привлекли мое внимание.
- Почему я?
- Сложно объяснять, но поверьте: я совершенно не желаю вам ничего дурного.
Когда люди говорят о чем-то открыто, это наверняка означает обратное. Михаль превосходно усвоил эту истину еще с юношества. Сейчас он успокоился: появилась какая-то определенность. Тип забавен. Хрестоматийный жулик. Вернее, особая разновидность этой породы: "Прохиндей Альтруистический". Мать Тереза, забота во плоти, само Сострадание. Решил, наверно, что сцапал легкую добычу. Ладно, подыграем.
- Откуда тебе известна моя фамилия? - спросил Михаль.
- Вашу фамилию и имя легко найти в любом телефонном справочнике, где содержатся адреса граждан. Остальное дело техники.
- Вот так вот взял и ткнул первое имя наугад? - фыркнул неприятно удивленный Михаль. Вообще-то он и раньше слышал о подобной тактике, но когда это затрагивает тебя лично, становится некомфортно.
- Есть особый способ... - неопределенно промычал субъект, сплетая и расплетая свои длиннющие пальцы, словно лапки насекомого, - весьма специфический. Но вы мне не поверите.
- Зазул, к вашим услугам, - новая улыбочка, глаза маслянисто поблескивают в тусклых отсветах заведения, в них маленькими фейерверками отражаются неоновые росчерки. Михаль пошевелил губами, катая имя на языке. Звучит странно. Иностранец что ли? А может то фамилия? Спрашивать было лень. Еще Михаль поймал себя на том, что не может определить цвет глаз мужичка: то ли зеленый, то ли желтый. Глаза меняли окраску, стоило типу сделать малейшее движение.
- Угу. Тогда, уважаемый Зазул, давай ближе к делу. Еще пара глотков и моя порция кончится, а это значит, что на сегодня я свою норму выпил и пора отдыхать.
- О! Приятно иметь дело с честными людьми. Вы определенно знаете цену времени. А время, как известно, - деньги. Но не только.
- Продолжай, - Михаль отхлебнул из стакана.
- Все просто, - признался Зазул, старательно приглаживая масляные волосы к куцему черепу. - Мне известно, что вы неудачник.
Михаль поперхнулся. Побагровел. Собеседник сделал останавливающий жест и торопливо продолжал:
- Выслушайте меня. Фортуна всю жизнь обходила вас стороной, пан Жижек. Вы сами это прекрасно знаете.
В детстве вы были не самым любимым ребенком в семье. Отец возлагал свои основные надежды на старшего сына и частенько поколачивал вас без причины, а мать, единственная ваша заступница, скончалась от тяжелой болезни, едва вам исполнилось двенадцать. И без того подверженный нервным срывам, отец запил. Он отправил старшего сына в колледж, в другой город, а вам предоставил сомнительное удовольствие зарабатывать на учебу, а также хлеб с маслом, своим трудом. Оставленный без присмотра, вы рано стали околачиваться на улице, связались с плохой компанией - хулиганами и ворами. Вы забросили учебу, все чаще прогуливали школу. Улица стала вашим вторым домом. В прежний, где безраздельно властвовал буйствующий отец, возвращаться не хотелось. Вы стали мальчиком на побегушках у старших бандитов, часто были объектом насмешек и издевательств. Однажды вы подвели свою банду и чуть не поплатились за это жизнью. Потом умер отец. Все, что он после себя оставил - это батареи пустых бутылок и чудовищные долги. Дом уже давно был отписан старшему брату. Вы батрачили на бакалейщика за гроши, побирались корками, голодали, ели мясо по большим праздникам. Вы нашли брата и попросили приютить его у себя, но получили решительный отказ. Ваша репутация была известна в округе и многие поворачивались к вам спиной, оставаясь глухими к мольбам. Вам приходилось бродяжничать, спать на чердаках и в подвалах. Вам известен вкус крысятины и заплесневевшего каравая. Из школы вас давно исключили как нерадивого ученика. Шли годы. Положение ваше немного выправилось, что позволило завершить начальное образование, посещая вечерние занятия. Вы долго искали работу, обивали пороги. О колледже в то время не могло идти и речи. Чудом вы устроились на завод, на самую низкооплачиваемую должность, после стольких лет мучений это стало настоящей победой, триумфом. Но, не проработав на новом месте и пары месяцев, вы были уволены за мелкое недоразумение. С личной жизнью тоже не клеилось. Девушки, все как одна, отвергали ваши ухаживания. Вы постоянно теряли мелочь, ценности и шапки. Не вылезали из мелких долгов. Не справлялись с важными поручениями из-за забывчивости. Вас вечно наколпачивали, начиная с продавца овощами, что подсовывал порченые продукты, и заканчивая страховым агентом, который, пользуясь вашей доверчивостью, заставил подписать договор на невыгодных для вас условиях. Вам никогда не везло в азартных играх. Если по улице ехал автомобиль, и колеса его попадали в лужу, брызги обязательно попадали в какого-нибудь человека. Таким человеком непременно оказывались вы. Все это тянулось, пан Жижек, годами, и нет смысла отрицать факты. Другой на вашем месте уже давно пошел бы к мосту и встретил бы там темные воды, но вы упрямо цеплялись за жизнь, как клещ, как бульдог, это вошло в привычку, стало рефлексом. Это позволило вам дожить до нынешних дней. О"Генри гордился бы вами. Но факт остается фактом, пан Жижек. Вы неудачник.
У Михаля задергалось левое веко. Побелевшей рукой сжимал он пустой стакан, на дне которого быстро таял не растворившийся лед. Внезапно почувствовал, что задыхается, словно попал в самое адское пекло, до отказа набитое вопящими грешниками.
- Мне пора, - выдавил он и рванул с места, как спринтер.
Лавируя между людьми, мебелью и плывущими в воздухе подносами, сквозь вязкий чад выбрался к двери. Мгновенье - и он на улице.
Дождь перестал.
Михаль быстро, пока сохранился эффект внезапности, зашагал прочь. И только спустя квартал с досадой обнаружил, что забыл в баре шляпу.
- Постойте! - тем временем кричал кто-то за спиной. - Подожди-ите!
Михаль сцепил зубы и зашагал еще быстрей. Черт с ней, со шляпой. Поглощенный мыслями, он ступил прямо в выбоину со скопившейся водой. Влага мгновенно заполнила ботинок до краев. Михаль выругался и заспешил дальше, но упрямый преследователь настигал. Расстояние между ними стремительно сокращалось.
- Пан Жижек! Стойте! - истошно вопил Зазул.
- Чтоб тебя...
Мокрый ботинок музыкально чавкал.
- Вы забыли на столе шляпу!
Михаль обернулся; тот держал головной убор на вытянутых вперед руках, точно дорогую вазу. Убегать не имело смысла. Когда они поравнялись, Михаль схватил свою собственность и нахлобучил на голову:
- Спасибо! - уже второй раз он вынужден благодарить проходимца - неслыханно! - А теперь счастливо оставаться.
Попробовал уйти - не тут-то было. Настырный Зазул затараторил:
- Сударь Михаль, вы неправильно меня поняли! Я вовсе не хотел вас обидеть!
- Чего тут понимать! - заорал Михаль. - Ты выпрыгиваешь, откуда ни возьмись, называешь меня по имени, пересказываешь мне мою жизнь, будто сам все видел! Кто ты такой?...
Михаль осекся. Подбородок его задрожал.
- Ты... Чур меня, чур! Сгинь! - он нащупал под рубашкой крест.
- Да нет же! - всплеснул руками Зазул. Сейчас его глаза темнели шоколадной патокой. - Опять неверно. Успокойтесь, прошу вас.
Видя, что крест не помогает, Михаль умолк. Оба замерли в выжидательных позах, напряженно следя за каждым движением оппонента. Стоило Михалю сделать шаг, Зазул мгновенно повторял движение. Не зная, что предпринять, Михаль сунул руки в карманы брюк. От кока-колы противно липло во рту.
- Один момент, - Зазул вытянул рот в трубочку, комично пуча глаза. - Я могу видеть то, что не дано другим! Люди видят в пространстве мир, а себя видят еще и во времени. Это называется памятью. А я вижу и то, и другое. То есть я вижу время каждого человека, стоит мне на него взглянуть. Никакой мистики, ничего такого, честно.
- Ну-ка подробней, - у Михаля под подбородком затрепетал кадык. - То есть ты, это самое, видишь прошлое?
- Именно! - Зазул победно щелкнул своими треклятыми пальцами. В тишине проулка звук казался выстрелом.
Михаль судорожно соображал.
- Хорошо. Допустим. И ты, значит, увидел мое прошлое и решил мне помочь. Так выходит?
Зазул угловато станцевал джигу:
- Да!
- С какого-такого перепугу? - вскинулся Михаль. - Думаешь, я повелся на эти сказочки про помощь и все такое? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Меня не проведешь! Выкладывай, что ты там задумал!
Зазул изобразил на своей удлиненной физиономии вселенскую скорбь.
- Так о чем и речь! Я предлагаю вам сделку, равноценный обмен!
Михаль скрестил руки на груди. Прищурился:
- И какую помощь ты можешь предложить? Волшебные пилюли?
- Могу избавить от невезения. Гарантированно.
- Знал бы ты, сколько таких шарлатанов я повидал на своем веку...
- Вам судить, - пожал плечами Зазул.
- Ладно уж, рассказывай, - помедлив, ответил Михаль. Ему стало интересно.
- Суть такова. В своих неудачах виноваты вы сами. Поначалу это было незаметно, но постепенно, одно к одному, негативные события последовали с такой очередностью, что накопились, как снежный ком. И весь этот чудовищный груз тянет вас на дно. Вы тонете, пан Михаль, даже не понимая, что к вашим ногам привязана цепь с кучей плохих воспоминаний. Если раньше вы как-то могли поменять ситуацию, кардинально изменить хронологию, то сейчас разорвать замкнутый круг вам не удастся - вы слишком полагаетесь на опыт и часто оглядываетесь назад.
Михаль нашел неподалеку скамейку и сел.
- По правде говоря, - произнес он после долгого молчания, - меня сегодня уволили. Не помню, в который уже раз. И выходное пособие дали меньше, чем положено.
Зазул сочувственно покивал. Садиться он не стал и теперь нависал над Михалем, слегка покачиваясь, как тростник на ветру.
- И как ты это сделаешь?
- Есть варианты. Вам остается лишь выбрать подходящий. Первый вариант такой: я меняю ваше окружение. Вы останетесь прежний Михаль, но люди не будут помнить ничего, что чернит вашу репутацию, выставляет в невыгодном свете и вообще как-то с вами связано. Все ошибки, недоразумения, ссоры, и остальное. Они просто будут знать, что есть такой человек по имени Михаль Жижек, а плохой он или хороший, покажет будущее.
- Понятно.
- Второй вариант: я меняю вас. Вас будут помнить прежним, но они увидят совершенно другого пана Жижека. Обновленного. Свежего и чистого, как утренняя роса.
- А как ты это проделаешь?
- Примерно так же, как стирают записи мелом с доски, - ответил Зазул. - Многое зависит от личности. Скажите, общение с людьми вас бодрит или утомляет? Это важно.
Михаль подумал.
- Скорее утомляет. Бывает, мне нужно отдохнуть об общества.
- Ага. Вы интроверт. Сосредоточены на себе. Значит, эффективным будет менять вас, дружище. Иначе пользы будет мало. У интровертов внешний мир зависит от внутреннего, в то время как у экстравертов наоборот. Еще вопрос: как много стирать?
- В смысле? - насторожился Михаль. - Я ничего не буду помнить?
- Вовсе нет, базовую информацию мы оставим. Личность, темперамент, привычки. А также знания, умения и навыки. Просто уберем какой-то отрезок вашей жизни. Похоже на работу монтажера с пленкой кинофильма - чик-чик ножницами, склеил концы и готово. Я ясно выражаюсь?
- Вроде, - Михаль озадаченно почесал затылок.
- Тогда выбор за вами.
Спустилась ночь, и переулок, пустынный в этот поздний час, подслеповато мигал странному дуэту светильниками тусклых фонарей. Глядя, как этот желтоватый свет размытыми пятнами отражается в свежих лужах, Михаль вдруг понял: вот оно. Судьба благосклонно послал ему тот самый Второй шанс. Все так внезапно и необычно. Меня пинали всю жизнь, так долго, что я уже привык. Это стало нормой, обычным делом. И вот теперь мне предлагают изменить ход вещей.
Михаль спохватился - последние слова он неосознанно произнес вслух.
- Какого бы вам хотелось будущего, Михаль?
Простой, несложный вопрос окончательно ввел его в ступор. И в самом деле - какого? У него слишком много текущих проблем, чтобы отвлекаться на фантазии о завтрашнем дне. Он долгие годы привык существовать в настоящем, окунаясь в мутный омут прошлого. День протянул и ладно, а что там будет завтра, посмотрим, лишь бы солнце взошло.
- Ты не сделаешь меня суперменом, гением или кинозвездой. Ты не добавишь мне обаяния, красоты и отваги. Я не стану здоровее или выносливее, не избавлюсь от вредных привычек, от тяги к спиртному, и все также буду кусать ногти. Ума у меня не прибавится. Все, что ты можешь - это подчистить мне память.
- Да, пан Жижек. Вы совершенно правильно уловили суть.
- В чем же заключается твоя выгода? Я имею право знать.
- О, безусловно. Видите ли, чужие воспоминания для меня вроде пищи. Они помогают мне жить, как-то существовать. - Зазул развел руками, как бы извиняясь.
Михаль хмыкнул.
- Прям пожиратель памяти...
- Итак, ваше решение, пан Жижек? - Зазул деловито сверился с часами, пристегнутыми цепочкой к жилетке. - Согласны ли вы на сделку? Учтите, мне тоже надо спешить.
Михаль решил, что терять ему нечего. И если на что-то решился твердо, то лучше делать сразу, иначе потом пожалеешь. Эту истину он тоже превосходно усвоил с детства.
- Да! - порывисто выпалил он.
- Чего вы хотите? Изменить свою память или память других?
- Мою, мою память.
- На какой срок?
Перед глазами Михаля пронеслась вся его многострадальная жизнь, детство, юность и зрелость, как шлейф глубокой колеи, как железнодорожные рельсы, по которым поезд его жизни летит под откос, а запасные пути отведены и с рельс сойти невозможно. Не та ветка, не тот рейс...
- На весь срок! От рождения и до сегодняшнего дня.
- Вы осознаете последствия своего решения? - строго спросил он.
- Да.
- Тогда по рукам! - Зазул выставил вперед узкую ладонь и Михаль решительно сунул свою пятерню в этот суставчатый ковшик. - Ваша жизнь продолжится, не отягощенная никакими воспоминаниями. Завтра вы проснетесь налегке, свежий, как огурчик.
Рукопожатие оказалось необычайно крепким. Не выпуская руки Михаля из своей, Зазул сухо добавил:
- И еще. Хотелось бы внести ясность. Вы тут назвали меня не совсем правильно. Я действительно пожиратель, но не памяти, а кое-чего другого. Потому что память человека - это его жизнь. Ведь человек без памяти, как дом без мебели - одни голые стены.
Михаль попробовал вырвать руку, но тщетно. Слова клокотали в горле, разум метался в угасающем сознании, душа трепыхалась в слабеющем теле - все тщетно. Казалось, что-то жадно высасывает из него время, день за днем, выпивает, сперва маленькими осторожными глотками, а затем все смелее и, наконец, уже залпом. Дни превратились в месяцы, а те обернулись годами. Ручеек стал бурным потоком. В последний момент умирающая память открыла ему что-то еще, что-то кроме пережитых мучений...
Светлые дни его детства. Запахи, звуки и картины. Ласки матери, восторг от новогодних подарков, искрящиеся лунным светом снежинки, Рождество и каникулы, водяные брызги на речке, и радуга, и футбол, и поход в зоопарк, и сказки дедушки, и бабушкин душистый пирог с корицей, и та рыжая девчонка, кажется, ее звали Симона, и брат, который не был таким уж заносчивым, он показывал ему коллекцию марок, и полное восторга путешествие на самолете, крики чаек у причала, и тот воскресный день лет десять назад, когда гремел гром, безнадежно промокшие прохожие бежали кто куда, укрываясь от потоков воды, а та девушка не отрываясь смотрела на него из окна автобуса, пока он не свернул за угол... и водянистые глаза отца, перед самым концом, молящие о прощении.
Все это исчезало, оставляя за собой гулкую пустоту.
Субъект, назвавшийся Зазулом, некоторое время разглядывал упавшего на скамейку человека. Прежде, чем раствориться в ночной тьме, он тихо пропел:
- Идеальный день для выбора! Ты выбираешь, тебя выбирают....