Кир Гвоздиков

     Время Странника

     Хроника Гирода

     Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

     No Кир Гвоздиков, 2017

     В Прималон — цивилизованную столицу Империи Россигард, где уживается магия и научный прогресс, —

     возвращается лорд-защитник Императрицы Кайс Эмберский после пятилетнего отшельничества. Слишком

     часто он сталкивался со смертью, но она всегда щадила его, даже в самоубийственной миссии, где выжил

     только Кайс. И теперь все, чего он хочет, — это покоя. Но Прималон встречает его прохладно, а кто-то и вовсе

     не рад внезапному возвращению лорда-защитника, который может разрушить чужие планы…

     18+

     ISBN 978-5-4490-1355-2

     Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

     Оглавление

     Время Странника

     ПРОЛОГ

     Глава 1 ОТШЕЛЬНИК

     Глава 2 СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ

     Глава 3 РУБИН ЧАХА

     Глава 4 РЫБАЦКАЯ ДЕРЕВНЯ

     Глава 5 НОВЫЕ ДРУЗЬЯ

     Глава 6 НАПАДЕНИЕ НА БЕЛЬН

     Глава 7 «ГОСПОЖА АВЛИЦКАЯ»

     Глава 8 ИМПЕРАТРИЦА

     Глава 9 МАГИСТР КУЛЬТА ХРАНИТЕЛЕЙ

     Глава 10 ТРАУР НА ПЛОЩАДИ

     Глава 11 ОСТАПОВСКИЙ МОГИЛЬНИК

     Глава 12 МОНСТР ПО СОСЕДСТВУ

     Глава 13 КАПИТАН ЧИСТИЛЬЩИКОВ

     Глава 14 ШПИОНСКИЕ ИГРЫ

     Глава 15 МАЛЕНЬКАЯ ВЛАДЫЧИЦА

     Глава 16 РУИНЫ МИРА

     Глава 17 ВЫСШИЙ СВЕТ

     Глава 18 СТРАХ И ВЕНДЕТТА

     Глава 19 В ЛАПАХ СОКОЛА

     Глава 20 ВРЕМЯ СТРАННИКА

     Глава 21 ПРИСЯГА ПЕРЕД СУДЬБОЙ

     ПРОЛОГ

     Холодный морской ветер прикасался к пожелтевшей траве, которая сменила свой

     окрас с зеленого из-за прихода осени. По мокрым каменистым скалам с берега

     поднимался мужчина, стараясь не оборачиваться в сторону раздражающего его

     нескончаемого ветра. Остатки соленой морской воды продолжали обжигать свежие, еще

     кровоточащие раны. По сравнению с тем, что он пережил, эта боль для него была

     незаметной.

     Сил на подъем уже не оставалось, но теперь ему некуда было спешить. Теперь все его

     прошлое осталось там, за спиной, на континенте. Мужчина повернулся в сторону

     бушующего борея, иронично улыбнувшись в ответ на сильный порыв стихии. Ветер

     развивал его седеющие волосы, радуя свою жертву своим присутствием. Набухшие

     от воды доски прибивались сильными волнами к скалистому берегу. Остатки некогда

     белого паруса зацепились об острые камни, не давая возможности погрузиться в пучину

     моря.

     «Плевать на этот парус, — подумал про себя мужчина и продолжил более активный

     подъем, вкладывая последние остатки силы в свое ослабевшее тело. — Смысла нет

     возвращаться назад. Главное сейчас долезть до конца. Не сдавайся, старый. Это только

     начало!»

     Первые лучи солнца уже начинали пробиваться через мрачные тучи, а крик чаек

     заглушал даже стук сердца. Осторожно ступив на проложенную камнем тропу,

     шатающийся мужчина, потерявший столько сил при подъеме, поковылял мимо

     волнующихся от ветра деревьев, коих на острове было немного. Сплошь только скалы

     и сырость от морской воды, да и желтеющая трава, выглядывающая из-под скал.

     Каждый шаг давался ему нелегко, каждый вдох душил его легкие, но он слепо шел

     по проложенным кем-то ступеням в самую гущу единственных на острове деревьев, не думая ни о чем и прячась от взгляда солнца. Чем дальше он заходил вглубь, тем свежее

     становилось дышать. Тишину и гармонию рушил кашель как у больного старика,

     находившийся на грани; никаких сил уже у него не оставалось. Дойдя до круга

     из каменных обелисков разных форм и размеров и войдя в центр круга, мужчина

     свалился на бок и плавно улегся на спину, глядя на выглядывающее из хмурых облаков

     солнце. Дышать сразу же стало легче, а боль медленно отходила от тела.

     Высокий силуэт закрыл собою солнце и мир перед ослабевшим человеком вновь

     потемнел.

     — Отойди, — произнес еле слышно измученный мужчина, закрыв глаза в надежде

     через веки свет горящей и дарящей тепло звезды. Но это не произошло. — Дай

     в последний раз полюбоваться им.

     — Зачем?

     — Я буду скучать по нему… наверное.

     — Зачем бежать от своих проблем и неудач?

     Человек тут же почувствовал в себе силу, некую горечь от сказанных слов, бодро

     поднялся, но блеф не удался, и держаться на ногах оказалось трудным испытанием.

     Теперь он мог увидеть своего собеседника: высокий, широкоплечий, но довольно худой

     и бледный как пепел с синими узорами по всему телу. Оттопыренные острые уши хорошо

     сочетались с другими заостренными чертами его лица. Голубые глаза холодно

     и безразлично смотрели на заросшее бородой исхудавшее лицо мужчины, ссадины

     на котором сливались с его морщинами.

     Человек не сводил своего взгляда с беловолосого чужеземца и, стараясь сохранять

     спокойствие, устало ответил:

     — У меня больше нет проблем.

     Собеседник усмехнулся, озирая взглядом еле дышащего мужа.

     — Ты уверен в этом?

     — Я не хочу об этом больше думать. И дискутировать на эту тему не собираюсь. Я

     устал.

     — Устал, говоришь? — недоверчиво спросил тот, пристально уставившись

     на гонимого всеми человека.

     В ответ лишь тишина. Тяжелое дыхание доносилось до острого слуха чужака, и пускай

     он был из других земель, но сейчас именно ослабевший и телом и духом человек считался

     чужаком на острове остроухого. Чужеземец знал, что творится с некогда прославленным

     героем, но ему было интересно, как поведет себя этот умирающий бедолага.

     — Тогда зачем…

     — Все осталось в прошлом, — неожиданно выкрикнул мужчина, перебив

     собеседника, — ясно тебе? Все свои дела в Гироде я сделал. Больше никому ничем

     не обязан. Что сумел сохранить — сохранил. Я, не гордясь, твердо могу заявить, что

     защитил этот мир, сражался за него до последнего как избранный для роли защитника

     и хранителя, но свое предназначение я выбираю сам, и больше мир в моей защите

     не нуждается.

     Ожидаемая реакция. Чужеземцу было забавно испытывать человека, потерявшего

     надежду и смысл жизни, обреченный на изгнание и ненависть. Великий герой проклятый

     своими же поступками. Человек, полностью отдававший себя ради других, не боящийся

     смерти, но который даже в эту минуту умел ценить и любить жизнь.

     — Но какой ценой? Сколько людей погибло из-за твоей лжи, твоих афер и корыстей?

     — Я никогда не врал! — взорвался мужчина, чей взгляд был полон ненависти

     и презрения.

     — Не врал, — признался собеседник, — но правду скрывал. И из-за этого столько

     людей погибло зря…

     — Погибло?! Я вернул эту землю людям: отобрал из лап демонов и выгнал их с нашей

     земли. Мир вновь в руках человека. Оглянись, эльф, ты видишь присутствие беса? Твари

     настолько ослабели, что бежали так далеко, лишь бы на глаза птице не попасться. Даже

     на этом захолустном островке их нет. Только ты, чужак. И я, твой гость. Ад запечатан

     Люцифером и выхода из него нет.

     — Появился новый ад, — заметил эльф.

     — Но он уже не на земле, — гордо ответил мужчина. — Царство людей вновь

     расцветает.

     Эльф ухмыльнулся и, цокнув языком, добавил:

     — И все же ты малым пожертвовал ради человеческого блага.

     Эти слова задели все живые нити человека, ранив его душу огнем горечи утрат. Ему

     хотелось голыми руками задушить эльфа, сломать его худую шею, но понимал, что сделав

     шаг, вновь рухнет на землю. Он слишком ослабел и очередную схватку не потянет.

     — Да что ты знаешь о потерях, эльф?

     — Побольше твоего, человек.

     Стальной взгляд эльфа смотрел в самую душу мужчины. Теперь и он задел эльфа

     за живое.

     — Я потерял ту, которую любил… по-настоящему и искренне, — начал свою исповедь

     мужчина, тяжело дыша, — за мной охотятся и ненавидят все те, кого я защищал и спасал, все те, кто почитали и возносили, видя во мне свет и надежду, опору и спасение. Да, я

     не святой и не пророк, не лидер, но в мире, где правили исчадия ада, я стал тем, кто

     помог людям встать с колен и сражаться за жизнь. Я — фундамент новой эпохи, путеводная звезда к миру сильному и прекрасному, но в глубине души, теперь я знаю

     это, хотел простого человеческого счастья: создать семью, иметь любимую женщину, детей, собственный дом и спокойную старость. И когда я помог миллионам вновь

     обрести это счастье, когда спустя столько лет сражений и путей к спасению я нашел свое

     место, знаешь, что я получил? Смерть, страдание, разруху, гонение и разочарование

     во всем том, что я так пытался удержать для всех. Меня оклеветали, предали и я

     не увидел ни в ком поддержки, только ненависть тех, кто меня возносил, и это после

     всего того, что я для них сделал. Скажи мне, эльф, ты знаешь, какого бывает на душе, когда твой народ ненавидит тебя больше самого Сатаны, жаждет увидеть твою голову

     на пике, а твое тело в стойле у свиней как корм?

     — Таков путь воина, — спокойно ответил эльф. — И не всегда твои подвиги оценят

     другие. У сильных людей всегда хотят разглядеть слабость, увидеть их поражение, дабы

     быть наравне, но твои поступки говорят сами за себя. Твой народ еще много раз изменит

     свое мнение по отношению к тебе. И ты не должен сворачивать со своего пути. У тебя

     судьба одиночки, не ты ее выбрал, но в твоих руках все изменить, начать сначала.

     Смирись, друг мой, как смирился я в свое время.

     — Уже.

     — Но ты прибыл сюда не для дискуссий, ведь так?

     Мужчина разочарованно посмотрел на надоедливого собеседника, и устало ответил

     ему, не желая продолжать пустой разговор:

     — Так. Я привязан к Гироду, но это больше не мой мир. Здесь мне не место. Эту

     связь я и решил порвать.

     — Интересно. Ваш Создатель тоже покинул вас. Кто же теперь останется на защите

     мира?

     — Не моя головная боль. Найдутся другие миры, нуждающиеся в моей помощи. Ведь

     в этом мое предназначение?

     — Не могу ответить тебе, сейчас все в твоих руках, — пожал плечами эльф. —

     Справятся ли Хранители со своей задачей?

     Мужчина улыбнулся. Он хорошо знал этих созданий и на что они способны.

     — Их девять, они сильны.

     — Две стороны ставшие нейтралитетом для общего блага. Надолго ли их хватит?

     — Это не хоть бы кто, а самые мудрые с обеих сторон.

     — Ты один из них, — подметил эльф.

     — Да, но я был рожден человеком, — ответил мужчина и задумался над своими

     словами. — Я был им. А кто или что я теперь, мне неведомо. Да и плевать я хотел. Ты

     доволен таким ответом?

     — Нет, — честно ответил эльф. — Хватит разговоров. Следуй за мной.

     Он выдвинулся вперед, выходя из круга и направляясь прямо по аккуратно

     проложенной тропе вглубь единственного на острове леса, хорошо освещенного

     солнцем. Мужчина медленно следовал за ним, вслушиваясь в песню ветра и в крик чаек.

     Их окружили красивые большие бабочки, которые смело порхали рядом с ними, облетая

     их со всех сторон и продолжая с ними движение. Дюжина бабочек разного окраса. Были

     и синие с золотыми узорами на крыльях, и ядовито-зеленые, и красные с разным

     оттенком, и черные с желтыми фигурами. Бабочки садились прохожим на плечи,

     на головы. Было необычно и странно, но красиво и спокойно.

     — Твои проделки? — спросил у эльфа мужчина.

     — Нет, — ответил он. — Они провожают путника в последний путь.

     — А, ясно. Это все объясняет. Я так сразу и подумал.

     Они дошли до каменного надгробия, над которым стоял большой, высеченный

     из самой глыбы крест с окружностью по центру. По основанию креста проходили узоры

     в виде змей, волков и птиц, но крест не пугал человека, а наоборот придавал ему сил, смелости и уверенности.

     — Новое начало.

     Эльф обернулся, довольствуясь оптимизмом бывалого воина. Затем он прикоснулся

     до дуба, росший и возвышающийся над крестом, и из коры дерева образовался посох, плавно влившийся в его длинную костлявую кисть.

     — Ты говорил о мире, как о трофее. И постоянно на слух бросалось твое эго. Может

     все дело в том, что ты старался для себя, а не для мира?

     Мужчина ухмыльнулся, не зная, что ответить.

     — Забвенные говорят людям, мол, Эпоха Конца — это проделки Создателя. Кто

     сильнее: люди, созданные Им по его подобию, или же демоны, первые его творения, отвернувшиеся от него? На кону — Гирод. Все просто. Не я это придумал. Нужно же как-

     то управлять массами. Этот трофей уже перехвачен человечеством.

     — Алчность и власть.

     — Людская натура, — развел руки мужчина.

     Эльф повернулся к нему лицом и посмотрел ему прямо в глаза

     — Готов ли ты, Филипп? — спросил эльф.

     — Готов, Ларионалль, — ответил человек.

     Эльф вышел за надгробие, зашел за спину Филиппа и вытянул посох вверх над

     головой мужчины. Филипп услышал за спиной шепот — эльф говорил на своем языке.

     Надгробие пошатнулось и медленно с громоздким и неприятным шумом отодвинулось

     вперед к кресту. Филипп заглянул в темную пустую могилу, где были только сплошь тьма

     и бесконечность.

     — Знаешь, — начал Филипп, — я всегда интересовался вашей культурой.

     — Знаю, — ответил Ларионалль. — Снял бы ты с себя кровавое одеяние.

     Филипп и не заметил, как его сырая белая рубашка полностью пропиталась кровью.

     Сбросив с себя рубаху и оголив свое грубое от шрамов туловище, он почувствовал резкий

     холод от ветра. Или это был вовсе не ветер, а страх перед предстоящим.

     — Доволен?

     Мужчина боялся, хоть и не показывал страха, но эльф чувствовал его, как чувствуют

     тепло солнца или влагу от дождя.

     — Тебе же будет проще при перемещении.

     — Мне все равно. Смерть — это только начало.

     — Ты также прав, как и не прав.

     — В смысле?

     — Ты меня прекрасно понял.

     — Ага, — лживо улыбнулся Филипп. — Будем считать так. Эх, голова болит опять.

     Он вновь посмотрел вглубь могилы и резко усомнился в правильности своих

     действий. Быть может, эльф лгал? Никогда не доверяй чужакам.

     — Знаешь, что я ду…

     Но договорить он не успел. Ларионалль с размаху ударил крепким посохом по голове

     Филиппа. Капли крови брызгами полетели на надгробье, а сам Филипп свалился в мрак,

     в самую бесконечность могилы. Тяжелая плита начала задвигаться, а эльф провожал ее

     взглядом.

     — Смерть — это итог, дорогой мой друг.

     Бабочки, сопровождавшие их в путь, больше не летали. Они проводили Филиппа

     в его конец и сами прекратили свое существование, украшая своими мертвыми телами

     одинокую землю опустевшего острова.

     Глава 1

     ОТШЕЛЬНИК

      Нет более удивительного существа, чем человек. Его разум настолько безграничный, что он

      может создавать новые миры и давать жизнь неживому. Но вместо этого он просто

      примитивно живет по животным инстинктам, отдавая преимущество похоти, страху

      и голоду. Человек опасен для самого себя, потому как не знает, каким могущественным

      оружием он уже наделен.

      Лев Марградский, «Записки мизантропа»

     Белые облака плыли по голубому небу, впервые за последние четыре месяца. Хоть

     и была ясная погода, очень редкая в этих местах, здесь всегда было опасно находится.

     Одинокий путник, окруженный дикой природой, легко мог стать добычей разбойников

     или диких зверей. Но самое неприятное это то, что каждый мог попасться на обед

     затаившимся в глубинах пещер и лесов мерзких голодных чудовищ.

     По старой дороге, проходящая через пустеющее поле, где уже начала промерзать

     земля, готовясь к приходу зимы, ехала карета с сопровождающими ее конной кавалерией

     из двенадцати человек. Карета была человека знатного, ибо только важная персона

     могла ездить с охраной, с бронзовым покрытием и с магическим щитом. Здесь могло

     быть лишь два варианта: либо важный чиновник с магом внутри, либо маг,

     приближенный ко двору. Да и простые люди не ездили в каретах — скорее они бы

     поехали в телеге или на лошади. Где найдешь в Свободных Землях человека зажиточного,

     а уж тем более чиновника или чародея?

     Местные жители называли свой дом «страной Сам-себе-господин». Сколько

     не говори об этих землях, но ее жителям нравилось здесь — никакой власти и, самое

     главное, налогов здесь тоже не было. Полная свобода устраивала их. Люди живут

     маленькими деревнями или общинами, помогая друг другу в любой беде. Почти

     в любой…

     Под вечер тучи стали сгущаться, возвращаясь в свое привычное состояние, в то время

     как карета с кавалерией въехала в деревню Амсер — самую большую деревню Свободных

     Земель, размером с хороший и цивильный городок.

     Этакая столица.

     Карета остановилась на центральной площади и тут же ее окружили любопытные

     глаза. Десяток глаз. Не каждый день в этих местах увидишь карету покрытую бронзой

     с серебристыми узорами в виде огня, пламя которого обвивалось между собой как

     несколько змей, а сколько будет стоить эта махина, если разобрать ее по частям, можно

     было только представить.

     Дверь кареты открылась и оттуда вышла женщина в изящном темно-красном платье

     с открытой шеей и плечами. Сама же она выглядела еще красивее, чем ее наряд: большие

     изумрудно-зеленые глаза, длинные каштановые волосы, немного пухленькие губки.

     Выглядела она не как женщина, а скорее как девица, которой от силы дашь лет двадцать

     пять, не более.

     Девушка вышла из кареты совершенно одна, и сомнений не было, что она чародейка.

     В глазах бурлила настоящая сила и страсть. Ее взгляд переметнулся на тучи, ходящие

     вокруг всей деревни, а лицо скривилось в неприятной гримасе, испытывая некое

     отвращение к окружающему ее люду. Девушка была окружена кавалерией с имперским

     знаком в виде огня, значит, такое место как Амсер посетила чародейка из Империи

     Россигард.

     Какой-то мужик из толпы вышел в центр, где находились гости из Империи, и народ

     рассмеялся чудачеству их дерзкого сожителя. От местного наглеца несло брагой

     за километр, и народ был в предвкушении брани и крови.

     Однако кровожадный это был народ. А как не быть кровожадным, если кругом одно

     беззаконье. Да и лучший защитник своей жизни — ты сам.

     — Что привело такую красотищу в нашу скромную обитель? Не уж-то старина

     Боливар?! Если это так, то я требую поцелуя прямо здесь и сейчас! — Он смело ходил

     перед имперцами, а народ, собравшийся поглядеть на эту забавную сцену, хохотал

     в полголоса. — А потом можно уединиться и я покажу тебе, то, чего ты не испытывала…

     Пьяница и местный дурак Боливар не успел договорить — девушка просто напросто

     перебила его:

     — Уйди с дороги, алкаш. Не наживай себе на красную рожу шрамов. Поверь мне, от них ты не избавишься ни-ко-гда.

     Чародейка жестом дала понять кавалерии, что она контролирует ситуацию. Боливар

     не обратил никакого внимания на смех своих соседей и стал смелее приближаться все

     ближе к своей обидчице:

     — Да как ты смеешь, имперская шлюха! Вали к себе домой, подлизывать задницу

     Императрице…

     Девушка грозно свела брови, услышав оскорбляющие слова, взвела руку, на кончиках

     ее пальцев появились искорки, и через долю секунды, лицо Боливара облезло кожей

     и истекло кровью. Плохо грубить девушке, да еще, если она владеет магией.

     Затем девушка направила руку в сторону валявшегося и катающегося в грязи

     Боливара, начертила пальцами в воздухе узор и голова алкаша взорвалась как воздушный

     шарик. Кровь брызгами испачкала ноги людей, которые подошли к мучавшемуся

     Боливару. Народ не стал лезть на рожон и медленно отходил назад, увидев, что осталось

     от головы бедняги. Суровые зеленые глаза осматривали каждого жителя деревни, а те

     в свою очередь отводили от нее свой взгляд.

     — Я не собираюсь с вами сюсюкаться и задам один лишь маленький вопрос,

     на который должна получить незамедлительный ответ. Я знаю, что получу его, но еще

     не решила каким способом. Решайте сами. Итак, где находится некий «отшельник»? —

     Девушка была не в духе, и ее голос был явно не дружественный.

     — Не уж-то вы говорите об отшельнике с синей рукой? — заговорил еле слышно

     какой-то старичок.

     — Старик, думаешь, я знаю, кто у вас тут из отшельников с синей рукой, или розовой

     ногой? Мне нужен человек, у которого прозвище — Отшельник, — проговорила спокойно

     девушка, но из ее голоса доносились нотки презрения и иронии, — а не «отшельник

     с синей рукой».

     — Извините меня, госпожа, но я думал, раз вы ведьма, значит, знаете о ком речь. Вы

     ведь пришли прибить его? Если да, то мы будем вам очень благодарны. Уж много хлопот

     он нам устроил, — ответил ей старик. — Кстати, раз уж такой разговор пошел, то

     Отшельник у нас единственный. Не захотел он жить в нашем обществе. Странный

     какой-то, пришел невесть откуда, угрюмый вечно. Не любит его тут никто.

     — Во-первых, — начала чародейка, загибая пальцы так, чтобы все видели, — я

     не ведьма. Ведьмы — порождения тьмы и летают на метлах, а не ездят в каретах

     с имперским знаком, при этом роскошно одеваясь. Во-вторых, этот человек мудр

     и далеко не глуп, раз отказался жить с вами, с таким сбродом. Так, где его найти?

     — Никто не знает, мадам, — ответил ей здоровый мужик с узкими глазами. — Если б

     знали, то в живых бы не оставили давным-давно. Отвечу точно: в лесу или в горах

     обитает. Но туда лучше не соваться, головы не сносить, а искать не будут.

     «Это он, точно! Все сходится! Ему по душе быть одному! Клубок распутывается!» —

     подумала девушка про себя, затем нахмурившись, устав от деревенской тупости, спросила:

     — Может, кто видел его в последний раз?

     — Спросите об этом Рата. Он вчера потерял семерых своих людей из-за этого

     ублюдка. Вернулось только трое, — ответил все тот же узкоглазый.

     — Где находится этот ваш Рат?

     — В таверне «Дивный тролль», мадам.

     Роксана со своим сопровождением из двух солдат двинулась в сторону трехэтажного

     здания, сделанный по образу пабов Империи, на котором висела табличка «Дивный

     тролль». Жители уже разошлись по своим делам, и никому не было интересно

     продолжение этой истории. Никто не собирался лезть в чужое «грязное белье», итак

     понятно, что запашок от него дурной.

     Таверна находилась на центральной площади (если, конечно в Амсере можно было

     назвать широкую улицу, где ходила толпа деревенщины, площадью), так что туда уже

     успело забежать пару человек, чтобы предупредить Рата.

     Дверь в таверну открылась, и Роксана, войдя внутрь, поняла — вид здания снаружи

     куда лучше. Старые столики, стулья, грязный пол как в свинарнике, всюду пыль и дурной

     запах дешевой выпивки.

     Деревня.

     Ужас. Чародейка брезговала такими условиями быта, но местным нравится это

     место, что самое главное. Да и гостей тут не так уж и много.

     За самым хорошим, точнее чистым столиком в этой таверне сидел главарь

     разбойников, пялившийся на чародейку и, судя по взгляду, оценивал ее. Роксана

     на интуитивном уровне поняла, что это и есть тот самый Рат, — даже мысли читать

     не пришлось, — и двинулась к его столику. Следом за ней шли двое хорошо вооруженных

     имперцев, охраняющие ее от всяких деревенских прохиндеев. Это явно было лишним, ведь Роксана не просто чародейка, а Глава Ордена магов — архивенефик. Она точно

     могла сама за себя постоять, с ее-то силой и живым мышлением.

     — Мадам, я жду вас. — Лицо Рата было грубым, и Роксане это лицо напоминало

     крысиную морду.

     — Быстро у вас информация доходит до ушей.

     Роксана посмотрела на двух парней-информаторов, находившихся на площади

     в момент ее приезда. У нее была отличная память на лица. Курчавый паренек

     с большими карими глазами, сутулый и с приметной родинкой под правым глазом всем

     своим хитрым, гнусным видом давал понять, кто в Амсере главный стукач. Второй,

     стоявший с краю, светленький, полноватый мужчина, не бросался в глаза, но Роксана

     поняла, кто он есть, прочитав его мысли.

     — Новости — это дело дорогое. Вы за ними и пришли. Что вы хотите узнать?

     — Где вы находились вчера? — чародейка брезгливо уселась на стул, напротив Рата, но виду своего презрения ко всему окружающему не показала. — Выдался трудный

     денек?

     — Разве вежливо узнавать информацию без предложенной суммы за нее? — ехидно

     ответил Рат.

     — Я дам тебе десять золотых[1], сойдет? — фальшиво улыбнулась чародейка своему

     собеседнику.

     — О, этого достаточно. — Рат был мил со своей собеседницей, сверкая своими

     крысиными глазами. По правде говоря, это было гораздо больше, чем достаточно, но Рат

     решил воспользоваться удобным случаем: — Я не просто скажу место, но и расскажу, что

     произошло, еще за пять золотых.

     — Ну, рассказывай. — Чародейка бросила на стол мешочек с золотом и еще сверху

     пять золотых монет. — Мне важно знать абсолютно все.

     Рат довольно посмотрел на нее, лишь появление высокого мужчины из кавалерии

     заставил разбойника немного напрячься.

     — Госпожа, — обратился имперец к чародейке, — один умник из местных решил, что

     сможет залезть к вам в экипаж и стащить оттуда ваши драгоценности. Его скрутили. Что

     прикажете с ним делать? Отрубить руки или показная казнь?

     От услышанного Рат даже побледнел, и Роксана, заметившая его реакцию,

     совершенно спокойно ответила:

     — Не нужно, капитан. Отпустите его, но при этом хорошенько отлупите

     злоумышленника.

     — Как скажете, госпожа.

     Рат все еще сидел молча и всем своим видом давал понять, кто причастен к этому

     инциденту.

     — Ну, — иронично заговорила архивенефик, — я же заплатила не за молчание. Или

     мне попросить капитана Контэ вернуться и расспросить, какой главарь единственной

     местной разбойной шайки приказал идиоту ограбить благородную даму?

     Рат нервно улыбнулся, надеясь, что инцидент забудется и начал свой рассказ:

     — Дело было вчера, когда мы вступили на след тролля…

     — Рат, ты уверен, что мы справимся? — нервничал Ашо, маленький пухлый

     разбойник.

     — Не ссы в компот, иначе мамка придет и по башке тупой надает. Нас десять —

     тролль один. К тому ж и самка, — ответил Рат, выглядывая из-за деревьев и давая сигнал

     другим членам банды, выждав удачный момент. — Вперед, ребятки!

     Десять человек окружили трехметровое чудище, набросив на нее сети и веревки

     с крюками. Самка тролля яростно рвала сеть, но ее толстую кожу на ногах стали

     подрезать сзади мечами.

     — От какая! Трофеи нынче дорогие, заживем ребята! — радовался Рат, державшийся

     от монстра на расстоянии.

     — А что если ее муж узнает об этом и найдет вас? У троллей чуткий нюх, особенно

     на убийц своих сородичей, — произнес за его спиной незнакомец, наблюдавший

     за действием со стороны.

     — Что тебе здесь надо, урод?! Иди своей дорогой, пока есть возможность! — закричал

     на него Рат.

     — Десять на одну — нечестно. Еще и на женщину, — ответил незнакомец в старых

     протертых джинсовых брюках, зеленой рубашке с черными узорами и кожаных

     сапогах. — Вы уйдете или вам помочь?

     На эту наглость откликнулись все члены банды и, перестав возиться с упавшим

     брыкающимся троллем, переключились на незнакомца.

     — Рат, тролль и Отшельник — большая цена за этот день, — злобно сказал Ашо

     и бросился на незнакомца со своим маленьким топором, не дождавшись никаких

     указаний со стороны своего главаря. — Я буду первым, кто прольет кровь Отшельника!

     Следуя его примеру, так поступили и остальные члены банды. С криками, они

     решили погнаться за двумя зайцами.

     Отшельник танцующе увернулся от топора Ашо и нанес ему удар кулаком в кадык.

     Удар. Еще. Еще и еще.

     Пока Ашо падал уже мертвым, незнакомец разобрался еще с двумя разбойниками, пробив одному горло его же кинжалом, а другого использовал как щит от стрел двух

     лучников, находившихся рядом с лежащей троллихой.

     Тем временем, она порвала веревки, встала на ноги и схватив одного лучника в руки,

     откусила ему голову. Второй от испуга дал деру, но его сразил кинжал, кинутый

     Отшельником.

     Незнакомец подобрал маленький топор Ашо и разбил им еще пару голов

     разбойников. Рат не принимал участия в сражении, поскольку был уже стар и тягаться

     с человеком, который так легко сеет смерть, чисто физически, не мог. Двое других

     бросили оружие и молили о пощаде, поняв, что биться с ним бессмысленно.

     — Бери своих слизняков и вали с глаз моих, пока я не передумал и не прибил вас! —

     произнес сквозь зубы Отшельник.

     — Х-хорош-шо, — пропищал главарь, — больше ты нас не увидишь, господин.

     Рат, и его шестерки, убежали, а Отшельник подошел к троллю и заботливо спросил:

     — Ты как, Анжела?

     — Ох, Кайс, если б не ты, то была бы я на том свете, — грустно пробасила Анжела, вытирая рот от крови.

     — Люди не знают, что вы с Августом тоже были такими же людьми, но жизнь

     подкидывает трудности как поленья в печку. Превращение в чудовищ. Это грустно.

     Но самое грустное то, что люди стали чудовищами. Ничему их жизнь не учит. В вас

     с Августом больше человечности, чем… в этих. — Отшельник кинул взгляд на убитых

     разбойников.

     — Тебе опять снился он?

     — Да. Он говорит мне… предупреждает. Мол, жди сюрпризов. Странно все это.

     — Видеть Великого — не есть странное, а есть щедрое. Он приходит к тебе не просто

     так, он подсказывает. Это большая честь…

     — Это всего лишь сон, Анжела… извини, но мне надо идти. Передавай привет мужу.

     — Заходи в гости, — напоследок сказала троллиха и пошла вглубь леса, к себе

     домой. — Август будет рад видеть тебя.

     — Как-нибудь зайду, — ответил ей в след Кайс и потер свои ладони. Становилось

     прохладно и ему требовалось поскорее вернуться к себе.

     Девушка пришла под вечер на поляну совершенно одна. Кавалерии она отдала приказ

     не ждать ее здесь, а в другом месте — подальше от деревни и, на ее взгляд, от ее

     трусливых жителей, которых держит страх перед Ратом. Жалкий старик, который и хера

     своего сам не поднимет, был в авторитете у всех молодых разбойников Амсера.

     Но Роксану сейчас волновали не деревенские разборки, а то, что нужно любой ценой

     найти Кайса. Его ждало дело, которое выполнить должен именно он.

     Здесь, на поляне, еще лежали вчерашние трупы, но запах гнили уже давал о себе

     знать. Воронье слетелось поужинать мертвечиной, а точнее остатками того, чего вчера

     не доели. Скоро тут будут и падальщики…

     — Кайс, ты в своем репертуаре. Бьешься до последнего и ни за что.

     Ее улыбка стала ангельской. Такой приятной и невинной, что невозможно было

     представить эту девушку в гневе.

     Надо же, но эта женщина, чья внешность была как у нимфы, вдохновляющая поэтов

     и бардов, совершенно противоположна своей внешности — она столь жестока, сколь

     и кровожадна. Как бес, носящий маску ангела.

     [1] Во многих странах принятые денежные единицы: золотые, серебряные, медные

     монеты. Чтобы сложнее было подделать их, у каждой монеты была своя символика

     и валюта в зависимости от страны. В Империи на монетах делается символ в виде огня,

     а сама валюта называлась рупи.

     Глава 2

     СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ

      Нет большего мученья, как о поре счастливой вспоминать.

      Данте Алигьери, «Божественная комедия»

     — Я знаю, о чем говорю, Филипп. Я чувствую темную силу. Архидемон очень силен,

     ты не справишься с ним в одиночку.

     — Не могу рисковать тобой и еще кем-то. Прости, я должен идти.

     Человек встал с кровати, поцеловал неизвестную девушку в ее тонкие губы, и перед

     Кайсом встал мужчина крепкого телосложения, туловище которого было покрыто

     страшными шрамами, а глаза и вовсе привлекли внимание Кайса: левый глаз был

     большой, серо-голубого цвета, а правый золотым, полностью золотым.

     — Кайс, не время уходить, — проговорил Филипп, похлопав его по плечу. — Тебе

     нужно возвращаться.

     Левую руку Кайса резко закололо, боль была жгучей, настолько сильной, что он

     не смог сдержать крика и свалился на пол без сознания.

     Кайс очнулся в своей кровати, и никакого Филиппа и таинственной девушки уже

     не было.

     Больше никого.

     Лишь он и его деревянная лачуга, в которой был только стол, табурет и кровать.

     У стены стоял двуручный меч в ножнах, на полу засыхали капли его крови, одежда лежала

     там же, где он ее и оставил, на столе лежала тарелка с горячим бульоном и горела свеча.

     Стоп.

     Бульон и свеча?

     Все это было слишком подозрительно и… опасно. Он встал с кровати и потянулся

     к мечу. В его доме никогда не находилось свечей и уж тем более горячего бульона. Жизнь

     его протекала в диких условиях, а сам он как зверь возвращался домой, словно в пещеру.

     Последнее свое возвращение вовсе вылетело из его головы, все было как в бреду. Кайс

     вытащил длинный меч из ножен. Такой меч было тяжело держать и в двух руках, чего уж

     говорить об одной.

     Мастер двуручного меча двинулся аккуратно вперед, открыл дверь на улицу.

     Светлело.

     Утро. Как всегда холодное. А как оно будет теплым, если ты живешь в лесу

     на верхушке холма, да и в начале Эпохи Конца природа стала самовольничать: дождь мог

     идти вместе со снегом целый год, жара приходила, когда как, одним словом — аномалии.

     Но хорошо, что растения могли адаптироваться к этому явлению.

     Кайс осторожно вышел на крыльцо и никого не увидел. Он прошел пять шагов

     от крыльца и в этот момент услышал, что кто-то находится за его спиной. Знакомый

     аромат ударил в его ноздри. Запах клубники насторожил и успокоил его одновременно.

     Очень странно и удивительно.

     — Здравствуй, Роксана, — поздоровался Кайс, опуская меч и поворачиваясь

     к знакомой чародейке. — Что привело тебя сюда, совершенно одну?

     — Ох, Кайс, ты всегда так гостеприимен! — улыбнулась девушка в красной рясе, затем подошла и поцеловала его в губы, но мужчина, не ожидая этого, очумел, выпучил

     глаза и резко сделал шаг назад, немного отталкиваясь от нее.

     — Прости, забыл, что ты любишь приветствовать меня именно так, — с иронией

     ответил Кайс, вытирая губы ладонью.

     — Сколько лет прошло, Ловкач? Ты не скучал по старым друзьям?

     — Скучать по тем, кто наплевал на тебя? — отвел взгляд Кайс, сплевывая на землю

     сгусток слюны. — Вряд ли!

     — Попридержи язык за зубами! Я должна была помочь Гансу. Он был на грани

     смерти. И вообще, с чего я объясняюсь перед тобой?! От тебя и весточки не было! —

     возмутилась Роксана, поняв, что начинает чувствовать угрызения совести.

     – Те, от кого я ждал помощи, не пришли в трудную минуту. Я просил помощи, в первую очередь у тебя, ведь ты обладаешь силой, которая могла спасти жизни многих

     хороших людей. И ты после этого говоришь мне о дружбе? Смешно-смешно. Ко мне

     пришли на помощь те, от кого я ее не ожидал. Меня вытащили прямо с того света.

     — Кайс, я тебя искала, Императрица тебя искала, Ганс. Все, кому ты нужен. Мне

     нельзя было самовольничать, ибо это считалось бы государственной изменой.

     — С каких пор ты стала служить верой и правдой Императрице? Ты не шибко

     жалуешь Берту Симплекс. Или тебе так важно место Главы Ордена магов? Променяла

     свободу на власть?

     — Ну, я же не ты, я не переступаю черту… — не успела она договорить, как Кайс

     схватил ее за горло, но через пару секунд отпустил.

     — Тебе лучше уйти.

     — Только с тобой, Ловкач, — ответила Роксана. — Императрица дала нам задание, после чего мы должны вернуться назад в Империю и представить доклад. Миссию свою

     ты не выполнил!

     — Нам? Задание? Миссию не выполнил? — усмехнулся он. — Я не вернусь, — как

     отрезал, сказал Кайс.

     — Ладно, задание твое, я всего лишь помощница, как бы глупо это не звучало. И да.

     Она ждет тебя. И Элика тоже. Кстати, вижу, заклятие подействовало. Ты больше

     не умираешь. Посмотри на свою руку.

     Он взглянул на левую руку, которая еще вчера была синюшной с трупными пятнами

     как у мертвеца. Шея и грудная клетка также синели и давали понять о скорой кончине.

     — Сколько…

     — Три дня назад, — ответила Роксана. — Ты умирал. Я чудом успела найти тебя.

     Проклятие.

     Еще вчера смерть подступала все ближе. Уже нет. Пока еще нет. Смерть снова

     обошла его стороной.

     Ругнувшись, Кайс пошел в свою хижину собирать вещи. Он понимал, что этот поход

     не потребует много вещей. Ловкач не произнес ни слова, но он понимал, что в долгу

     перед Роксаной за то, что отсрочила его скорейшую смерть.

     — Ты готова?

     На Кайсе уже не было той ужасной «рубашки-бродяжки» и старых джинсовых брюк.

     Фабрика по производству джинсов находилась на территории Мориссии, а ее

     владельцем был Джузеппе Кульдини, но, к сожалению два года назад бунтующие рабочие

     сожгли фабрику, поэтому джинсы стали настоящим раритетом на рынке. Но свою

     одежду он нашел на тракте — торговцы из Мориссии попали в засаду к разбойникам.

     Когда Кайс оказался поблизости, то было слишком поздно, но одежда всегда

     пригодиться.

     Лицо Кайса было гладко выбрито и его голубые глаза стали выделяться; той черной

     челки больше не было, длинные волосы были сострижены. Правда сострижены были

     неровно и криво, так как он их просто срубил опасной бритвой, непрофессионально, грубо.

     — Как же долго вы, женщины, собираетесь. Ужас!

     Он ждал ее уже около получаса на улице, стараясь не думать о том, что их ждет

     впереди.

     — Помолчи, я уже все, — раздался ее голос из хижины.

     Роксана вышла в кожаных брюках и кожаных сапогах, ее красно-темный корсет

     выделял красивое стройное тело и роскошную грудь. Волосы были убраны в косу. На ней

     не было красной рясы, скрывавшая все ее формы. От такой красы любой мужчина мог бы

     сразу же лопнуть от возбуждения. Но не Кайс. Губы были подчеркнуты красной

     помадой — соблазняющий цвет.

     — Ба! Рокси, ты такая красотка! — воскликнул Кайс, стараясь взбодрить чародейку, которая ради него проделала такой путь. — От чертовка!

     — Где ты набрался этих слов, Ловкач? — с интересом спросила она, подняв свои

     зеленые глаза на мужчину. — Такое чувство, словно на корабле у Ганса побывала.

     — Не знаю, приснилось вроде.

     Он не хотел говорить о тех странных снах, ведь понимал, что Филипп бы очень

     сильно заинтересовал ее. Или она просто приняла бы его за сумасшедшего.

     — Ты чего-то недоговариваешь, — нахмурилась Роксана, но решила перевести тему, чтобы не смущать его: — Что за кожаная куртка на тебе?

     — Драконья кожа, легка и хороша. Идеальная защита от острых предметов.

     — Интересная сказка. Драконов нет. — Роксана остро встрепенулась, будто ее током

     ударило. Она очень резко взволновалась. — Ладно, Кайс. Некогда болтать. Надо уходить.

     Сейчас же!

     На улице взбунтовалась погода. Еще полчаса назад над хижиной Кайса было

     облачное, но не дождливое небо. Теперь же тучи кружили над их головами все сильнее, гремел гром, сверкала алая вспышка, сильный ветер тормошил верхушки елей.

     Опасность.

     Сильная магия. Враждебная магия. Их искали. И, кажется, нашли.

     Большой и скалистый холм, расположенный на уступе горы, не предназначался для

     пробежек, особенно в такую дождливую погоду. Чуть поскользнулся и полетел вниз, ломая кости об камни. Эти места были насыщенны горами, лесами и полями, и нигде

     не было безопасно, потому что некому было защищать беглецов и отступников. Сам

     Кайс обосновался в Молочных горах, под которыми находится Амсер по причине, что

     туда никто не влезает, да и по счастливой случайности хибара уже находилась на горе.

     Без хозяина, чей скелет изначально валялся на полу. Чуть выше леса, на самих горах, вся

     вершина покрыта белоснежным снегом, давшего название этим горам.

     Для Роксаны их бег по горным тропам все равно, что для Ганса — чаепитие, — так же

     хочется забить на все и поубивать всех попавшихся под горячую руку от гнева.

     Странно, откуда у них такая страсть к насилию?

     «Два сапога — пара» — недаром предки так говорили. Хотя Ганс не был кровожадным

     и не считал себя сторонником насилия. Но бывало, что на войне все средства хороши, если они несут результат.

     Ганс очень долго ухаживал за Роксаной. Старый друг Кайса очень любил ее, а она

     долго игнорировала его предложение руки и сердца, до тех пор, пока не узнала о романе

     Императрицы и имперского лорда-защитника.

     Для узкого круга высшего света был не секрет, что Роксана неравнодушна к лорду-

     защитнику. Это было понятно по ее взгляду, поведению и отношению к нему. Даже для

     самого Ганса это не было новостью. Но он знал, что лорду-защитнику она не интересна,

     поскольку чародейка была женщиной жестокой и эгоистичной в свои-то сорок семь лет.

     Да и Ганс научился игнорировать ее чувства к лорду-защитнику, выстраивая свои

     иллюзию на этот счет.

     Чародейка росла вместе с Гансом, при имперском дворе. Родители обоих были

     важными людьми в кругу Императора. Отец Ганса был адмиралом и состоял на службе

     на флоте Империи Россигард. Именно поэтому жизнь Ганса изначально была связанна

     с мореплаванием. Родители Роксаны были знатными людьми — лордами-

     чиновниками, — а когда у Рокси обнаружилась способность к волшебству, то сразу

     отдали ее на обучение в престижную Ульвенскую академию при Ордене магов.

     Судьба свела их с Кайсом совершенно случайно, тогда, в тот роковой для него день…

     ***

     Солнце уже поднималось над городом; народ спешил на шоу, долгожданное шоу,

     в честь великого царя; купцы вывозили товары на рынок. Торговля — хороший выход для

     жителей юга. Если купцы добросовестно платили налог, то царь не имел к ним никаких

     претензий. Да и сам налог был не такой большой, поэтому быть купцом хотел каждый, но не все могли себе это позволить.

     Страна Мизрах — большое юго-восточное государство, в котором правит могучий, но жадный царь Ксенофилиант, развязавший войну с Империей Россигард. Восточный

     царь был жаден и на земли, и он не мог свыкнуться с мыслью, что Империя Россигард —

     самое большое государство Гирода. А север бы ему очень пригодился.

     Мизрах — страна, полная разных существ и тварей, обитающих в пустыне. Магов тут

     не так уж и много, зато полным-полно хороших воинов и полумагов, особенно на службе

     у царя. Война на границе Империи подходила к мирному соглашению, ибо царь никак

     не мог вытянуть эту кампанию к победному шествию. Император послал своих

     переговорщиков — доверенных лиц — в столицу Мизраха — в Веланию.

     Арена, громаднейшее сооружение, находящаяся в ложбине между тремя холмами,

     была заполнена полностью, никто не хотел пропускать царское шоу. Солнце вдруг на миг

     исчезло. Многие подумали, что природа опять дает о себе знать или начался конец

     света, о котором говорят многие. Естественно, ничего такого не было.

     Солнце вновь появилось, когда за Ареной, на царских полянах, сел огромный

     имперский дирижабль — сигарообразный летающий корабль темно-красного цвета.

     На нем красовался могучий символ всех времен — огонь, — означающий присутствие

     имперцев и их соответствующий характер, обычаи и порядки.

     Оттуда вышли, как ни странно, те, кого царь со своей свитой никак не ожидал

     увидеть. Ни Император, ни его дочь, а человек десять лордов-чиновников разных

     мастей, стражей и придворных самого Императора, среди которых была девушка

     с большими изумрудно-зелеными глазами в ярко-красном платье.

     В сопровождении с ней был лорд, всем своим видом обращающий на себя

     внимание — высокий, среднего телосложения, с длинными пепельными волосами,

     достаточно симпатичный. Пепельного цвета были и его глаза. Одетый в боевой мундир

     серого цвета, говорящий о том, кем являлся этот лорд.

     Серые оттенки. Видимо, это был его любимый цвет. На левом ухе висела серебряная

     серьга, на груди почетно красовались ордена в виде крестов с лентой, а точнее их было

     три: красный в золотой оправе — за отвагу в боях; серебряный — за преданность

     государю; синий с золотым якорем по центру — за морские победы. Да и судя по серьге

     можно было понять, что лорд — капитан одного из кораблей Имперского флота.

     Выглядел он лет на тридцать, не старше.

     — Ганс, — отозвала Роксана своего кавалера по имени, идя с ним под руку. — Твой

     мундир не смотрится с моим платьем.

     — Мне не идет красный, — ухмыльнулся Ганс. — Ты знаешь, что у дочери

     Императора любимый цвет синий. Все может измениться. Вдруг наш дорогой

     Император захочет выбрать синий цвет — имперским.

     — Я все равно не расстанусь с красным. Это мой цвет, — наигранно улыбнулась ему

     Рокси, вскоре закатив глаза. — А его дочь молода и глупа, и чертовски самоуверенная

     в себе девка. Бесят такие, нахальные дуры. Ей всего двадцать, а ведет себя как зрелая

     тетка, у которой уже климакс начался!

     — Рокси, ты старше ее на двенадцать лет, а сама выглядишь на двадцать пять, —

     рассмеялся Ганс. — Прости, это смешно выглядит. Молодая осуждает молодую за ее

     молодой нрав.

     — Замолкни, кретин, — рявкнула Роксана, ударив локтем ему в бок. — Вы, из рода

     фон Бюрреров, лишены чувства юмора. Смеешься над глупостью, а настоящий юмор

     не понимаешь. Кажется, интеллект — это не твое.

     — Я стараюсь это исправить, — улыбнулся Ганс, не обращая внимания на агрессию

     со стороны своей дамы.

     — Молчи, впереди царь, — лицемерно заулыбалась она. — Будь серьезней, капитан.

     Они подошли к зеленому шатру с золотыми узорами змей, из которого вышел

     высокий — выше Ганса — человек, смуглый, с длинным острым носом и темной

     бородкой, завязанной в косичку, с черными глазами словно бездна, а голова обрита

     налысо. Одетый как всегда в свою любимую царскую рясу, исписанная золотыми

     узорами. На всех пальцах было по перстню, а на шее висел царский медальон из чистого

     золота, а в центре его был огромный красный рубин. Вид царя был поистине грозным

     и величественным.

     Ксенофилиант не слишком жаловал имперцев, но им двигал инстинкт

     самосохранения: его войско все чаще проигрывает битвы, и Империя уже вторглась в его

     владения с северо-востока страны. Мирный договор был просто необходим.

     — Говорить буду я, — шепнула Роксана.

     — Конечно, ты! Только маги могут говорить на всех языках, — усмехнулся Ганс.

     Они нагнулись, тем самым приветствуя царя и отдавая ему дань уважения.

     — Почему не прилетел сам Император? — сразу без лишних формальностей начал

     Ксенофилиант. Голос царя был грубым и низким.

     — Ваше Господство, — перешла Роксана на язык пустынь, отпуская небольшие нотки

     сарказма в его адрес, — наш могучий Император не прибыл по очень важным

     обстоятельствам и просто никак не может присутствовать здесь сегодня. Он передает

     вам свои искренние извинения и просит вас, чтобы….

     — Довольно этих официальных любезностей! — перебил Роксану царь. — И вы, и мы

     знаем, что это все пустые слова. Скорее гули начнут жрать друг друга, чем мы станем

     искренними друзьями. Лучше скажи мне, чем же Император так занят, что даже мирный

     договор с Мизрахом для него отходит на второй план?

     — Это государственная тайна, Ваше…

     — Ваша государственная тайна потопит вашу страну в войне!

     — Нет, — не выдержала чародейка с резким характером. — Скорее вашу страну!

     — Да как ты смеешь, — вскрикнул царь, возвышаясь над ней. — Дрянная девка!

     Ксенофилиант уже готов был ударить Роксану за ее наглость грубить царю —

     человеку, который правит второй по величине страной. Не успел он и поднять руки как

     перед ним оказался разъяренный Ганс, у которого глаза горели таким же огнем, как

     символ Империи, — такое же яркое пламя, которое полыхало внутри, — в душах, в сердцах имперского народа, когда они шли защищать свою землю при угрозе их

     близким и родным.

     — Тронешь ее хоть пальцем, и я вырву тебе позвоночник, мразь! — прошипел Ганс

     фон Бюррер. — Твое положение сейчас крайне нестабильное, сам же выроешь себе

     могилу.

     — Пусть твоя женщина следит за языком, иначе вы все тут поляжете! — сказал

     Ксенофилиант на имперском с акцентом.

     Люди царя уже держались за рукояти своих кривых клинков, ожидая приказа.

     Лучники натянули тетиву. Но кровь не пролилась, царь дал понять, что еще не время для

     сражений.

     Ганс покраснел, царь знал имперский язык. Война считается, проиграна, если

     владыка на своей земле говорит на языке воюющей с ней страны. Но это всего лишь

     роскозни аристократов. Так, ради шутки.

     — Простите ее, она вспыльчива, — извинился за Роксану Ганс и повернулся к ней. —

     Рокси, милая, ты можешь быть повежливее с царем. Эта грозная бука может обидеться

     и отрубить нам головы.

     Улыбка Ганса раздражала и в то же время радовала Роксану. Что-то в ней было: немного бестолковый вид безнадежного фон Бюррера бесил ее, но его смелость, мягкость и игривость морского капитана все же вытягивала Ганса из недр ее ненависти.

     — Может, мы поговорим о деле? — обошла Роксана Ганса и обратилась к царю.

     — Да. Но только после игр на Арене.

     Из его голоса доносилась мягкость. Лживая мягкость. Видимо, сейчас он понимал, что не в той ситуации, чтобы угрожать имперцам, да и самого Императора не было,

     а значит покушения, которое так долго планировалось, не будет. Переговорщиков

     убивать смысла не было — это не изменит исход войны.

     Переполненная Арена. Так много сидевших на своих местах вопящих и диких

     мизшет, готовые посмотреть на то, как проливается чужая кровь в муках и в страдании.

     Уже прошло три кровавых сражения, и Ловкач ждал своей очереди в темнице, чтобы

     выйти на песок, пропитанный кровью.

     — Ублюдок, готовься. Сейчас твоя очередь, — сказал надзиратель с черной густой

     бородой и подведенными глазами. — Тебе предстоит биться с Азизом — чемпионом

     Арены.

     На Арене участвовали либо рабы, либо дураки. Кто согласится биться на смерть пока

     не сдохнешь?

     Проворный Кайс не походил на дурака, да и природа наградила его вовсе другой

     внешностью, не присущей на востоке. Хоть у него и был черный волос, но кожа его была

     светлой, а глаза были голубыми. В них словно протекала, в прямом смысле слова, живая

     сила.

     — Азиз… хм, он, дурак? — поинтересовался Ловкач.

     — Это да, — сказал надзиратель, улыбаясь сообразительности простого раба. —

     Но зачем ему голова, раз у него есть сила. К тому же, я поставил на него серьезные

     деньги.

     — Поставил бы на меня — не прогадал, — с иронией ответил Кайс.

     — Мальчишка, ты слишком самоуверенный. Думаешь, если прожил два года

     в Велании, значит, выучил язык, наши обычаи и все знаешь, а уверенность появилась

     после неудачной попытки побега?

     — Нет, просто у меня больше причин вырубить всех вас, — животных, убивших мою

     мать, — проговорил Кайс на своем родном имперском языке.

     — Хватит бормотать на своем жалком языке. Я не понимаю тебя, так что выходи!

     Вперед!

     Решетка открылась, и его вывели словно скотину, ведущую на пастбище. Коридор

     был узкий, сбежать было сложно, проще сказать — невозможно. Надзиратель шел

     позади, бормоча, что из мальчишки сейчас сделают фарш, и никто скучать по нему

     не будет, а он получит хороший процент от выигрыша.

     Солнце ослепило его. Давно он не видел такого греющего и теплого солнца, лишь

     темноту, к которой он привык, в которой он жил и ненавидел своих врагов. Ненавидел

     мизшет.

     Темнота — его друг. Его спасение.

     Ловкость — его дар. Его орудие.

     Крепкий оруженосец обратился к Кайсу:

     — Выбирай оружие, раб.

     Он выбрал. Но выбрал не то, чем он хорошо владел. Сыну мастера двуручного меча

     необходим длинный меч, но такового не было. Кайс выбрал оружие, с которым он

     сможет выиграть это сражение — кинжал средней длины, прочный и легкий.

     В последние годы он практиковался только с тупым ножом.

     Это оружие давало ему шанс на победу.

     В центре Арены его ждал Азиз. Высокий, красивый, с накаченным телом как гора,

     восточный мужчина при виде жилистого парня, в одних шароварах, рассмеялся на месте.

     Дурак.

     Недооценивает врага, у которого отняли все: убили мать, лишили дома, да

     и к тому же парень — имперец. Опасный враг для мизшета.

     В руке Азиза был окровавленный кривой длинный меч. В руке Кайса — восточный

     кинжал. Не серьезно, но Кайс ловок и проворен как кошка, а оружие Азиза — тяжело

     и неуклюже.

     Народ ждал зрелища. В царском ложе были какие-то люди. Явно не с востока.

     Возможно, имперцы. Но что им тут делать? Это не было важно.

     Трибуны ревели, жаждали крови, восхваляли Азиза, бранили парня.

     Его толкнули вперед, от неожиданности он свалился лицом в песок, поднялся,

     вспоминая события двухлетней давности.

     Кайс смотрел на всех этих звероподобных людей. Злость сидела внутри него, пытаясь

     взорваться и выбраться наружу.

     Воспоминания нахлынули и захватили его разум. Он не слышал кричащую трибуну, подгоняющих стражей, никого.

     «Немного уверенности и … — настраивал себя Кайс на победу. — Либо убей, либо

     умри. Либо ты, либо тебя. Третьего просто не дано…»

     Раздался звук рога. Кайс открыл глаза и с присущей уверенностью побежал на Азиза.

     Дальнейший разворот событий произошел за несколько секунд: Ловкач разогнался

     и проскочил между ног у здоровяка и восточного красавца Азиза, успев разрезать ему

     кинжалом его мужское достоинство. Азиз не ожидал такого поворота событий, упал

     на колени, выронив свой меч и держась за промежность, громко крича от боли.

     Подошедший сзади Кайс взял его за волосы, оттянул голову на себя и ударил несколько

     раз острием кинжала ему по сонной артерии, гортани и по горлу в целом. Кровь хлыстала

     на Кайса струей, пачкая его бледное лицо.

     — Какой же ты дурак! Я не сдамся просто так, пока не отомщу, — говорил Кайс

     сквозь зубы уже мертвому Азизу, продолжая с ненавистью наносить удары. — Не сдамся!

     Трибуны молчали, потом Кайс услышал крики возмущения и требования казнить

     проклятого юнца.

     Тем временем в царской ложе все слуги царя отдавали проигранные деньги Гансу.

     При виде Ловкача он поверил в его силы и не проиграл. Ну и потому что парень был

     имперцем.

     Царь встал и жестом руки приказал лучникам приготовиться, дабы застрелить

     мерзавца. Словно раненого зверя. Этот позор не к добру: имперцы побеждают в войне, простой раб одолел чемпиона Арены на глазах у послов. Ксенофилианта постепенно

     охватывал страх. Не просто страх, а чувство стыда перед собственным народом.

     — Молодой воин победил, но будет казнен, — сообщил царь народу, восседавшему

     на трибунах, — за то, что раб убил гражданина Велании и потому что, публика требует

     его смерти. Хороший был поединок!

     Он уселся, отдал приказ трясущейся рукой, и лучники приготовили стрелы,

     нацеленные в парня.

     — Твою ж мать, — пробормотал Кайс, потеряв надежду на то, что протянет еще

     недельку на Арене. — Не думал, что все так кончится.

     На трибунах раздался радостный гул. Пускай это не по правилам, но допускать

     в чемпионы имперца, раба, простого парня просто невозможно.

     — Стойте, государь! — остановила их Роксана. — Так не благородно, он выиграл

     в честном сражении! Я хочу его выкупить!

     В ее глазах было многое, но больше всего в них виднелись ярость и сострадание.

     В Кайсе она видела нечто большее, чем раба, сломленного мизшетами. Она видела себя.

     — Выкупить? Раба, убившего Азиза и занявший его место, получивший его титул

     на Арене? Думаю, он будет очень дорого стоить! — ответил развалившийся в удобном

     кресле Ксенофилиант, поедая виноград.

     Его улыбка стала раздражать Роксану. Она уже чертила узор заклинания у себя

     в голове, чтобы разорвать царя на куски, но ее остановил Ганс, взяв чародейку за руку.

     — Сколько вы хотите за парня? — спросил он у царя.

     — Пятьдесят золотых, — ответил нахмурившийся Ксенофилиант на имперском. —

     Но отсюда он никуда не денется.

     — Дам сто пятьдесят золотых и он переходит в мое полное владение.

     — Сойдет. Забирайте ублюдка. Время решать дела.

     Кайс не привык носить дорогую имперскую одежду. Красный мундир, дорогие брюки

     и туфли из какой-то, непонятной для него, кожи. Раба больше не было. Он остался

     на Арене. Теперь в зеркале перед собой он видел элегантного молодого человека, вымытого, накормленного и хорошо причесанного.

     Ему было не комфортно в такой одежде, всю жизнь он носил лохмотья и сшитую его

     матерью рубаху.

     Ему не хватало мамы. Он помнил все, что произошло. Помнил, как на их предместье

     напали войны Мизраха. Он защищал, убивал, рубил, доставшимся от его отца,

     двуручным стальным мечом, острым как бритва. Отец умер, когда ему было

     шестнадцать, но он успел передать своему единственному сыну знания, получивших

     в бою, научил пользоваться любым оружием, особенно длинным мечом.

     Как Кайс скучал по ним, знал только сам Кайс. Он не говорил ни с кем на эту тему,

     ни с кем не делился о своей утрате, ибо не с кем было делиться, если ты в плену у врага.

     У Кайса никого не было.

     Ловкач вышел из гостевых покоев и увидел на чайном столике конверт с имперской

     печатью, а рядом с ним лежащий сверток.

     «Спасибо тем неизвестным имперцам, они спасли мою шкуру в самый подходящий

     момент», — подумал про себя Кайс.

     Он вскрыл конверт и начал читать письмо:

      «Уважаемый Кайс.

      Поздравляю Вас с победой на Арене. В свои двадцать лет Вы уверенно сражались и честно

      победили. В знак Вашей победы, хочу вручить Вам трофейный кинжал, которым Вы так

      красиво вспороли горло своему сопернику. Надеюсь, он Вам пригодится и принесет Вам

      небывалую удачу.

      С уважением, имперский маг Роксана Авлицкая».

     — Вот это честь! — усмехнулся Кайс и развернул сверток, где лежал тот самый

     кинжал.

     — Это точно! Она даже к Императору относится менее уважительно, чем к тебе, —

     пробасил за спиной Ловкача чей-то голос.

     Кайс даже вздрогнул, едва услышал низкий бас, и крепче схватился за кинжал, но когда повернулся, то увидел мужчину, который как раз таки и выкупил его из рабства.

     — Извини, — улыбнулся лорд, — я не представился. Меня зовут лорд Ганс фон

     Бюррер. Капитан фрегата «София» Имперского флота.

     — Благодарю вас, милорд, — поклонился парень капитану, — за то, что спасли мою

     жизнь.

     — Да ерунда, — отмахнулся Ганс. — Человеческая жизнь не должна стоить денег.

     Парень, ты был проворен как сама смерть, не хочешь ли ко мне в команду?

     — Я подумаю над вашим предложением, милорд.

     — Ой, ну какой я тебе милорд. Зови меня просто Ганс. Я не виноват, что мой отец

     был лордом. Я, как и ты, простой мужик на службе у Императора.

     — Не как я, — холодно ответил тот, погрустнев от очередных наплывших

     воспоминаний.

     — Ну, ты понял, о чем я толкую. Как ты оказался в рабах у мизшет? Они же имперцев

     сразу убивают, не церемонясь!

     — Я не хочу об этом говорить, — помрачнел Кайс. — Еще раз благодарю вас, милорд

     фон Бюррер.

     — Просто Ганс. Без всяческих званий и титулов, — улыбнулся лорд-капитан. — Нам

     пора идти заключать мирный договор. Заодно и посмотрим на гарем царя. Говорят, что

     у него в женах небывалые красавицы. Но я знаю, что с моей любимой Рокси никто

     из женщин не сравнится.

     Дворец поражал своей красотой и масштабами. Снаружи огромные стены,

     обделанные фресками и огромными колоннами, придающий дворцу вид настоящей

     крепости. Внутри мраморный пол завораживал, как и расписанные в разных красках

     стены. Казалось, что без проводника можно легко заблудиться в этой царской обители.

     Тронный зал невозможно огромен, словно сделанный рукой колосса, — в нем можно

     было поместить часть войска. Повсюду была красная ткань и бронзовые статуи.

     Посредине зала стоял стол для переговоров, а рядом находился трон из чистого золота, создавая иллюзию, что солнце освещает весь этот зал.

     В тронный зал зашли шесть имперцев в парадных красных мундирах, среди которых

     был и Кайс. Ганс стоял в своем любимом сером мундире, а Роксана как всегда в красном

     платье. Также тут присутствовали и стражники Его Господства, вместе с самим царем.

     — Как красиво, — восхищалась Роксана. — Всюду красная шелковая ткань, золото.

     Ксенофилиант берет размахом. У царя есть вкус!

     — Ага, — лениво ответил ей Ганс. — Вспомним историю. Еще в далекие времена, когда у человечества был иной враг, кто вылил из золота три трона для Россигарда, Брестонии и Мизраха? Да, это был твой далекий предок, Роксана.

     — Вальтер Красков, — проговорила чародейка. — Я помню историю, Ганс. Его рук

     дела и этот тронный зал, хотя, если верить слухам, Ксенофилиант многое тут переделал.

     Ксенофилиант бродил как лев в клетке. И его поведение не могло не обратить

     на себя внимание.

     — Присаживайтесь, — произнес государь явно чем-то взволнованный. — Для начала,

     я хочу показать вам своих жен.

     В Мизрахе есть эдакая традиция — когда приезжали иностранные послы, перед

     делом царь должен был показать им своих жен, дабы уведомить всех, какая красота

     находится в его гареме. Самые красивые женщины становились женами царя, ибо мир

     должен знать, что Мизрах богат красивыми женщинами. Они могли быть разных слоев

     и разных профессий, главное — невероятная красота, присущая восточным принцессам

     как в легендах и сказаниях о Мизрахе.

     В зал вошли десять женщин в разных нарядах. Все друг на друга не похожие: разные

     глаза, формы, волосы, но всех их объединяло лишь одно — красота. Все женщины

     в гареме царя были безумно красивы. Слухи оказались правдивыми. Ганс и другие

     имперцы разглядывали каждую из них, завидуя Его Господству, Роксана только и делала,

     что недовольно фыркала, а Кайса привлекла лишь одна — последняя идущая женщина, —

     полуголая, ее прелести прикрывали металлические доспехи, она была коротко стрижена

     и чертовски знакома его глазу.

     Кайс узнал ее. Это была та, которая убила его мать. Та, которая сожгла его дом

     и оставила ему шрам под глазом. Та, что унизила его, взяв в плен.

     В Кайсе пробудилась дикая злость, он тяжело задышал и сделал шаг вперед,

     одновременно доставая трофейный кинжал, висевший на его поясе, но голос в его голове

     остановил парня.

     — Подожди, остановись. Это верная смерть! — говорил ему голос. — Еще не время.

     — Кто ты? — прошептал Ловкач, не понимая, что происходит и кто с ним говорит.

     — Посмотри налево, — шепнул ему Ганс, который вдруг резко оказался рядом. Кайс

     видел, как красивая девушка в красном платье разговаривает об условиях мирного

     договора с Ксенофилиантом. — Это Роксана. Она мне все рассказал, все твои мысли.

     Не глупи, Кайс. Ты подставишь нас всех.

     — Она… должна ответить… за все! — шипел Кайс, и по его щеке потекла слеза.

     Трудный выбор — напасть и зарезать убийцу, но подвергнуть на смерть его

     спасителей, или быть спокойным, не действовать и упустить врага, зато остаться целым.

     — У нас еще будет время. Ты успеешь отомстить, но не сейчас.

     Но время текло быстро и одновременно долго, в разговорах и спорах не было нужды,

     каждый занимался своим делом вот уже более двух часов. Роксана и Ксенофилиант

     разбирали пункты мирного договора, постоянно спорили, о разделе граничащей

     территории, Ганс сидел и ел фрукты, которые были на столе, Кайс наблюдал за убийцей

     матери, а та смотрела на него и улыбалась. С каждой ее ухмылкой, Ловкачу становилось

     тяжелее сдерживать себя, и она это чувствовала.

     Неожиданно для всех, женщина резко встала и пошла в сторону Кайса, виляя своими

     изящными бедрами.

     — Шанди! Я не разрешал тебе вставать! — увидев это, закричал царь на своем родном

     языке. — Сядь живо за стол!

     — Мой любимый муж, ты знаешь, что я единственная из твоих жен, которая может

     делать все, что ей вздумается, — мурлыкала Шанди ему в ответ, при этом даже

     не обернувшись.

     У нее был игривый голос, который завораживал и пугал одновременно, ведь именно

     эта женщина — генерал одной из армий царя, отличный воин и опасный враг. Мало кто

     выживал после встречи с ней

     — Ты потерял всякое уважение! Ты ничтожество, и я не собираюсь подчиняться тебе!

     — Да как ты смеешь, дрянь! Я научу тебя верности твоему царю! Стража! — кричал

     Ксенофилиант, вставая со своего места и медленно направляясь к своей жене. И только

     сейчас он заметил, что стражников не было в зале. Уже не было.

     — Последней каплей стало то, что ты на своей земле говорил с имперцами на их

     языке, — продолжала властно мурлыкать Шанди, подходя к Кайсу все ближе и ближе, доставая висящий у нее на поясе острый метательный диск — чакру. Кайс взволнованно

     сидел на месте, он не знал, что ему предпринять. Разговор царя и его супруги понимали

     только Кайс и Роксана из присутствующих имперцев. Другие же не понимали в чем дело

     и были насторожены.

     — Сядь, живо! — Царь не подходил к ней близко, остерегаясь ее, но тон свой

     не менял, дабы убедить всех, что он контролирует ситуацию. — Иначе я лишу тебя

     звания генерала моих войск и казню тебя на глазах у всех подданных!

     В какой-то момент многим стало интересно наблюдать за этим спектаклем, улыбаясь

     тому, что ничего не понимают, но выглядит это довольно смешно. Остальные жены царя

     в ужасе сидели в углу у трона и молчали, лишь хлопая ресницами, боясь влезть в этот

     разговор.

     — Как это забавно, он говорит, что я больше не генерал, — обратилась Шанди уже

     к Кайсу на имперском языке[1], наклонившись к нему, что Кайс видел все ее прелести

     вблизи, чувствовал ее запах. Пахло кровью. — Но ведь он уже давно не царь. Я права, парень? Тебе идет шрам! Этот шрам меня заводит, может, повторим наш бой? Не хочешь

     реванша?

     Ганс и Роксана были взволнованы тем, что увидели, и удивлены его последующим

     ответом на языке пустынь:

     — Обязательно, госпожа. Но не сегодня.

     Он все сильнее старался держать себя в руках. Огонь ярости мог полыхнуть в любую

     секунду, наброситься на нее, сжечь женщину не оставив ничего живого.

     — Госпожа? Мне это нравится, — сказала Шанди, довольно улыбаясь его ответу, облизнув кончиком языка острие диска. — Ты мне нравишься, но сегодня не ваш день.

     Чакра полетела в царя, разбрызгав весь зал его кровью. С плеч свалилась голова

     и покатилась к столу, за которым сидела Роксана. Его срезанная бородка валялась в луже

     крови, впитывая красную жидкость как губка.

     Сверху, в один момент, с потолка спрыгнули затаившиеся войны в черной одежде

     с серебряными узорами в виде змей и с черными тюрбанами, покрывающие голову. Глаза

     у них были не человеческие — змеиные, — да и сами они двигались слишком аккуратно

     и грациозно. Ловкие ребята.

     Завязался бой между имперцами и странными воинами. Жены царя оплакивали его

     мертвое тело, нависая над трупом как над святыней. Одна из них держала в руке его

     бородку, словно талисман. Шанди неспешно прошла к трону и взяла за ним ятаган ее

     покойного мужа и двинулась в сторону ревущих женщин.

     Пролилась кровь царя и его жен, и только одной из них удалось выжить — Шанди.

     Роксана огородила себя, Ганса и Кайса магическим щитом. Неизвестные воины

     находились от них в стороне, добивая оставшихся в живых имперцев. Ганс смотрел

     на Рокси осуждающим взглядом, ведь чародейка могла помочь другим. Но девушка

     в красном считала иначе. Кто-то из убийц стал обходить стороной щит и долбанул

     по нему электрическим сгустком из рук. Явно, если не маги, то полумаги, а может — что

     еще неприятнее, — полудемоны. Другие воины тоже присоединились лупить по щиту

     похожими сгустками.

     — Нам надо убираться, я больше не выдержу, — говорила Роксана, теряя силу

     в контроле над щитом. — Их слишком много, эта энергия отнимает у меня силы.

     — Я готов! — произнес Ганс.

     — Я тоже! — не поняв, о чем идет речь, просто ляпнул Кайс.

     Роксана освободила руки, опуская щит, а в руках Ганса появилось два револьвера, из которых он начал палить по неизвестным воинам.

     — Уходим! — кричал Ганс.

     Все выстрелы, которые он произвел, нашли свою цель. Пока Ганс ловко перезаряжал

     револьверы, Роксана лупила по противникам огненными шарами, а Кайс, заметив, что

     сзади к ним подкрались двое воинов, напал на одного из них, но тут же получил отпор.

     У врагов были кривые мечи, у Кайса — трофейный кинжал.

     Вдруг к Кайсу присоединился Ганс со своей абордажной саблей и силы разделились.

     Двое надвое.

     Ганс легко уворачивался при своем-то росте, Кайс прыгал с кинжалом на врага, но тот уворачивался не хуже обезьяны, в которую летит булыжник. Капитан сделал

     несколько пируэтов и двинулся к сопернику, проткнув его горло насквозь. У Кайса дела

     были сложнее, к его противнику присоединились еще двое, да к тому же

     с миниатюрными арбалетами.

     — Пригнись! — услышал Кайс у себя за спиной и резко упал на пол.

     Ганс возвел два револьвера, но змееглазые, будто этого и ждали, ловко уклонились

     от его пуль, успев выстрельнуть в ответ и попасть ему в ногу одним из болтов.

     — Мрак. — Зажмурился от боли Ганс. — …Я им глаза змеиные на сраку натяну, —

     кряхтел Ганс, выронив револьверы из рук. — Сука.

     Двое проворных воинов подбежали, но револьверы подобрал Кайс и вплотную

     застрелил обоих, затем швырнул в третьего револьвером, отвлекая змееглазого, а потом

     метнул в него свой кинжал и прикончил его на месте, попав острием в грудь.

     Не успели они очухаться, как в голове зазвенело и в глазах все поплыло, и они

     оказались у дирижабля. Ночь давала о себе знать: полная луна, много звезд на ночном

     небе, одним словом — красота. Но сейчас надо было спасаться.

     Кайс очнулся и увидел, как Роксана вытаскивает болт из ноги Ганса, а тот кричит

     от боли. Парень сильно ударился об землю головой и чувствовал, как кровь течет из его

     затылка. Царский дворец, который был рядом с Ареной, горел. Пламя, роскошное как

     дорогие шелка и страшное как язык дракона. Благо, они успели сбежать оттуда.

     — Что… произошло. Что это было? — не мог прийти в себя Кайс.

     — Я перенесла нас к дирижаблю. Надо бежать отсюда. К нам приближается

     стража, — в голосе Роксаны чувствовалась паника.

     Явно, она не рассчитывала ТАК провести переговоры.

     — Интересно, кто это были? Это не полумаги, они не деформируются внешне.

     А у этих глаза змеиные и они нечеловечески быстры. Разве всех полудемонов

     не истребили?

     — Рокси, милая. Давай лучше убираться. — Гансу помог встать Кайс, затем спросил

     у него: — А ты, зачем выкинул мой револьвер?

     — Чтоб спасти наши шкуры.

     Получив хороший ответ, Ганс отстал от всех с разговорами и старался двигаться

     быстрее.

     Стражи приближались, и тут начался залп, полетели стрелы, но они не нашли своей

     цели. Роксана помчалась со всех ног к дирижаблю, ее пятки только так и сверкали.

     — Надо наложить щит на дирижабль, иначе не выберемся отсюда, — кричала она.

     — А, я на мгновение подумал, что так ты решила избавиться от моих ухаживаний, —

     смеялся Ганс, с трудом передвигая ногу.

     — Шутить ты никогда не научишься.

     Они увидели, что к ним ехала боевая колесница — в ней была Шанди. Разъяренная

     Шанди.

     — Убить имперцев! Убить их всех! Они цареубийцы! — кричала она своим солдатам.

     Кайс, заметив погоню, отпустил Ганса и побежал в сторону гнавшей на них

     колесницы.

     — Стой дурак, ты умрешь, — кричал Ганс ему вслед. — Месть планируется,

     а не импровизируется. Эй, верни мою саблю, Кайс!

     Но Кайсу было не до этого. У него были сабля, украденная у Ганса, ловкость и план.

     Расстояние между колесницей и Ловкачом сокращалась на минимум. Только сейчас

     он заметил, что на ее колесах установлены острые шипы. Надо быть осторожнее, а не то

     можно остаться без ног, особенно при такой-то скорости.

     — Эй, сучка! Помнишь про реванш? — заорал ей Кайс.

     — Наглый ублюдок, — промурлыкала улыбающаяся Шанди.

     Кайс вдруг резко повернул налево и помчался в сторону Царских садов. Колесница, естественно, поехала за ним. Три лошадиные силы против пары ног.

     Ловкач несся что было мочи, но усталость чувствовалась, да и колесница нагоняла

     его. Сады были близко. Вот стихия Ловкача — там было темно, и он воспользовался

     этим. Кайс полез на второй этаж с экзотическими растениями и в сантиметре от его

     головы пролетел диск Шанди и врезался в одну из пальм.

     Едва он залез на второй этаж, как ему в челюсть врезался кулак. Это был один

     из воинов со змеиными глазами. Этот был староват, его лицо было покрыто седеющей

     щетиной, а рот изуродован. Он достал кривой кинжал и ударил в горло, но Кайс успел

     отреагировать и сделал шаг назад, одновременно выкинув саблю вперед. Острие угодило

     войну в живот, и он скрючился от боли, держась за рану рукой, из которой текла кровь.

     Кайс быстро сориентировался и ударил правой ногой врагу в лицо. Воин встал и швырнул

     в Ловкача спрятанный в рукаве метательный нож. Судьба вновь улыбнулась Кайсу — нож

     пролетел рядом с ухом. Ловкач рванул вперед и ударил противнику в шею. У того хлынула

     кровь из разорванной артерии и он свалился вниз.

     Второй этаж находился на высоте семи метров. Всего этажей в Царских садах было

     семь и само сооружение больше походило на башню с растениями.

     Кайс рванул наверх, на самый последний этаж, благо он умел карабкаться

     и по стенам и по пальмам. Добравшись до вершины, он увидел улетающий дирижабль.

     Отдышавшись и поняв то, что о нем забыли, Кайс готовился к последнему, решающему

     сражению.

     — М-м-м, романтично, — услышал Кайс мурлыканье за своей спиной. — Думаю, это

     будет быстро, но я хочу, чтобы ты мучился, как твоя мать. Давай растянем удовольствие.

     Не выдержав больше, Кайс набросился на Шанди. Удар сопровождался криком,

     но был отражен ятаганом. Шанди ударила его под колено ногой, и Кайс свалился,

     ощущая у горла лезвие.

     — Я ожидала большего, — разочарованно произнесла Шанди.

     Кайс кувыркнулся на нее и повалил ее на землю, находясь над царицей, выбив

     из руки ятаган. Она же перебросила его через себя.

     — Так уже веселее.

     Шанди подняла ятаган, замахнулась и тут же выронила его из руки. Раздался свист

     и Кайс увидел дирижабль, из которого в окне торчал Ганс с винчестером.

     — Своих не бросаем, — кричал Ганс.

     С каждым разом воздушная махина разгонялась под потоком ветра. Дирижабль успел

     набрать высоту и скорость, чтобы поскорее улететь прочь. Он пролетел над садами очень

     быстро, и Ловкач побежал за ним, к выступу. Сверху была сброшена веревчатая

     лестница, и Кайс прыгнул изо всех сил, чтобы достать ее, схватился пальцами

     и подтянулся.

     Шанди встала и схватилась за плечо — пуля прошла навылет. Кровь стекала вниз, она

     придерживала рану, хмурилась и смотрела на улетающий дирижабль.

     — Мы еще встретимся, — промурлыкала она, улыбнувшись парню, который с какой-

     то юношеской обидой смотрел на нее.

     ***

     — Куда мы движемся, Рокси? — спросил Кайс, идущий позади чародейки. — Можно

     сделать привал. Ты всю дорогу молчишь!

     — Посмотри на небо. Какой привал!

     — А что небо? Тучи, дождь — обыденное.

     — Магия.

     — Ну почему сразу магия? — недовольно спросил Кайс.

     — Я чувствую, — серьезно отвечала Роксана, — что за нами следят.

     — И кто же?..

     Не успел он получить ответ, как сверху упал огромный орк, в шерстяной жилетке

     и с орчьим тесаком размером с человека, напоминающий огромный широколезвийный

     меч. Видать, он поджидал их, спрятался за огромными валунами.

     Его озлобленная морда, агрессивная и пугающая, издавала гортанный рев, нижняя

     челюсть с огромными клыками истекала слюнями, а глаза, полностью окутанные

     белизной, словно их макнули в молоко и оставили в нем, даже не моргали.

     Кайс достал меч из ножен и резко атаковал здоровяка, который медлил и был крайне

     нерасторопен. Орк блокировал удар и контратаковал, но тщетно — Ловкач дал понять, что его прозвище ему дали не зря. Кувырками он уходил от безумных ударов чудища.

     В этот момент орк замер: Роксана стоявшая сзади, поймала его в магическую ловушку, не давая ему возможности шевельнуться. Рубанув орку по животу, Кайс отскочил

     подальше, а монстр взвыл, но тесак не выронил. Чародейка схватилась за голову

     и потеряла контроль над ловушкой. Ловкач ждал момента для атаки. Он знал куда надо

     бить, чтобы победить.

     Внезапно орк упал и стал задыхаться; биться в судорогах.

     — Нет! Не надо. Не убивай! Это все рубин. Он заставляет. Требует… крови. Твоей

     крови…

     Орк извивался, моля о пощаде. Из его рта пошла пена. Он бредил.

     Слишком странно.

     Кайс в свое время успел сразиться с существами на подобие этого — крайне редкие

     твари, бывшие люди, служившие только одному господину. В отличие от гоблинов, орков

     было крайне мало, но один орк мог заменить десятерых своих меньших собратьев.

     Гоблины и орки — реликты магического эксперимента, самые настоящие мутанты

     темной магии. Но орков не осталось, они перевелись. Невозможно, ведь враг Кайса

     убит. Он пал от руки Ловкача. Никто не может управлять сознанием орка. Никто.

     — Ты убил его, он требует…

     — Довольно! — закричал Кайс и вонзил меч прямо в сердце орку. Ярость наполняла

     его изнутри.

     Плохое предчувствие.

     Роксана от растерянности чуть всхлипнула, ощутив на себе тяжесть взгляда Ловкача.

     — Им управляли словно марионеткой…

     — Да, — согласилась Роксана. — Он проник и в мой разум.

     Раздался гром, тучи стали наплывать еще гуще прежнего.

     — Теперь скажи, в чем дело?! — обратился он к Роксане, потеряв всякое терпение. —

     Что за задание?

     — Кайс, три месяца назад один из магов Ордена почувствовал магическую аномалию

     в том месте, где некогда обитал Морло, — опустила она глаза. Ловкач усмехнулся, но поймав взгляд чародейки, решил дослушать ее до конца. — Он не исчез, Кайс. Его

     душа еще жива и для того, чтобы вернуться, ему нужна кровь его убийцы. Ему нужен ты,

     Кайс.

     Ловкач вынул меч из трупа орка и пошел в сторону леса. Не зная почему, но он шел

     туда, чувствуя, что ему вновь предстоит пережить. Это было правильное направление.

     Старые воспоминания вновь нахлынули. То, что Кайс так старательно забывал все эти

     пять лет — возвращалось.

     Роксана пошла за ним следом, не решаясь ничего говорить. Ему нужно было побыть

     одному, она это понимала. Кайс закричал грязной бранью, что чуть ли не сорвал свой

     голос, и тут же дождь хлынул еще сильнее, словно ругаясь ему в ответ.

     Дождь смывал кровь с клинка и увлажнял лицо Кайса, давая ему новые силы для

     следующего боя. Страх завладел его телом, мурашки по коже пробежали тысячью

     крапинками. Существо чуть не погубившее его и уничтожившее десятки тысяч…

     возродилось. Спустя пять лет он вновь готов столкнуться с этим злом. И этой встречи

     Ловкач не хотел; он проклинал ее, бранил.

     [1]

     1 Имперский язык (или язык ветра) — основной лингвистический и разговорный язык

     в Империи Россигард. Также является общим языком, или языком ветра, на котором

     разговаривают и другие страны Гирода.

     Глава 3

     РУБИН ЧАХА

      Мы делаем выбор только один раз. Мы выбираем быть воином или быть обычным человеком.

      Другого выбора просто не существует. Не на этой земле.

      Карлос Кастанеда

     Уже прошло дней пять, как Роксана нашла Ловкача. Все это время они шли по лесу, и Кайс не задавался вопросами. Они шагали, не разговаривая, словно были чужие друг

     другу.

     Лес тянулся чередой бесконечно высоких деревьев, казалось, лес — бескрайний.

     Самое удивительное, что после нападения орка, погода изменилась: не было дождя, урагана, туч с молниями. Деревья смотрели на них, на двух людей с оружием, и ни один

     из жителей леса, будь это зверь или чудище, не нападал на них. Казалось, приключений

     больше не будет. Но все, кто спокойно ходит по Свободным Землям, рано или поздно

     наживут себе неприятности.

     Разбойники и гордые — те люди, которые решили жить авторитарно. Это их выбор, ведь мы сами можем выбрать свое место в этом мире. Это право людей.

     Солнце грело землю все эти дни, лес был красив: пели птицы, бегали мелкие звери, все вокруг цвело и пахло. Листья деревьев над их головами шелестели, наигрывая

     мелодию живой природы. Даже не верится, что в таком месте может быть опасно.

     Казалось, что сюда души попадают после смерти, потому что, сейчас это место никак

     по-другому не назовешь, только одно слово приходило на ум — рай.

     Люди знали, что после смерти, за свои добрые поступки, можно было попасть

     в рай — небесные просторы, где у каждого появляется новая счастливая жизнь, блаженство и бессмертие души. А те, кто так и просятся под топор палача, попадают

     в преисподнюю, где грешников ждут муки и вечный кошмар, пропитанные болью

     и ужасом грядущего.

     Кайс просыпался рано утром и ходил на рыбалку, спускаясь к горной речке; по пути

     собирал съедобные ягоды. Роксана же крепко спала. Утро всегда было холодным, уже

     подходил к концу третий месяц осени, и зима постепенно давала о себе знать, обдувая

     холодным ветром. Скоро будут морозы. Может быть. Природа аномальна — сегодня

     мороз, а завтра жара как в пустыне.

     После завтрака, пойманным Ловкачом, они шли дальше и дальше на запад, откуда

     Кайс пришел в предместье Амсера и начал свою новую жизнь, вне указов Императрицы.

     Теперь же ему надо было вернуться назад, как в своих снах. Однако, давно он

     не бывал в Империи. Другой человек не сделал бы так, как он. Никто не отказался бы

     от дома, денег, звания.

     А все ради чего? Ради одиночества в глубине леса, расположенного у гор? Ради

     хижины с нулевыми условиями быта? У Кайса на этот счет было свое мнение.

     Кайс был реальным примером человека, который «вылез из грязи в князи». Но что

     жизнь простого крестьянина и что жизнь знатного имперца, — одинакова, — такая же

     грязь, но у крестьянина грязь, — работа в земле, а у знатного — политика.

     На шестой день их похода погода изменилась — пошел небольшой снег. Птицы

     больше не пели. Мрачная обстановка заставляла быть на чеку.

     Темнело и путники готовились к ночлегу. Вновь разожгли костер с помощью магии

     Роксаны и легли на траву, мягкую и приятную, еще не присыпанную снегом. Магическое

     пламя грело их и клонило в сон. Кайс, который все это время молчал, вдруг запел своим

     баритоном:

      Коль ведет тебя дорога,

      Без труда находишь путь,

      Где идут чужие ноги,

      Чтобы пламя всполыхнуть.

      Причиняют вред любимым

      И даже братья предадут.

      Остановить их мы не в силах,

      Когда предал лучший друг.

      Все сгорит, все станет тленно,

      Мир не станет добрей.

      Для меня жизнь — бесценна,

      Как и вера в друзей.

      Но над верой надругались,

      Это нельзя простить.

      С предателем мы сражались,

      Так легко дружбу разбить,

      Так просто друга убить,

      Так тяжело друга забыть…

     — Какая грустная песня, Кайс. На что намек? — спросила Роксана, нахмурив свои

     брови.

     Странно, но когда она хмурила брови, то сразу становилась чертовски милой. Кайса

     ее реакция забавляла:

     — Просто песня, «Друг» называется. Когда ты пять лет живешь в одиночестве, лезут

     разные мысли. Одиночество — это вдохновение для творческих людей. Если вернусь

     в Империю, стану писателем или поэтом, или по трактирам ходить буду и песни

     горланить.

     — Нам надо уничтожить Морло, для начала. И в живых остаться.

     — Как же я устал от этого.

     — От чего?

     — Да от твоей серьезности! Как всегда! Давай спать, Роксана. Я до сих пор не могу

     поверить, что это чудовище выжило! Не могу! Он убил стольких людей, превратил многих

     в своих слуг, развязал целую войну, пытался убить меня… ему это почти удалось. Весь

     мой отряд погиб. — Он на время замолчал и опечалился. Побросав в костер хвороста, Кайс спокойным голосом продолжил: — Там где я, всегда присутствует смерть. Те, кто

     рядом со мной — умирают…

     — Поэтому ты и решил стать таинственным Отшельником, — продолжила за него

     Роксана. — Но это не твоя вина, Кайс. Это жизнь. Люди умирают каждый день. Это

     не остановить и не изменить.

     — Я устал, — вздохнул Кайс и развернулся на бок, понимая к чему ведет этот

     разговор. — Давай спать.

     — Спокойной ночи, Ловкач, — ответила нежно Роксана, но Кайс уже уснул; сделал

     вид, что уснул.

     Ночь была тихой, все звери спали, лес спал. Но что-то таинственное и злое явно

     не собиралось дремать в эту ночь, тревожа своим мраком его обитателей.

     — Ты слышала? — вскочил Кайс и потянулся к мечу, вытаскивая его из ножен.

     Сначала, ему показалось, что это всего лишь сон, но звук был слишком реалистичным. —

     Здесь кто-то есть.

     — Ты спятил, параноик?! — закричала Рокси спросонья, разбуженная и разгневанная

     Ловкачом. — В округе стоит магический барьер. Если б его тронули, то мы бы услы…

     Не успела она договорить, как что-то затрещало на всю округу, словно гигантское

     дерево падало на них. В стороне засветился голубоватый свет, и этот свет через

     мгновение погас. Дальше исчез и неприятный треск, слышен был стук копыт, такой

     тяжелый, что земля дрожала. Вдали казалось, что к ним двигался всадник на здоровом

     коне. Лучше бы, если это и вправду был всадник, но к ним двигалось чудище похлеще

     всей конной кавалерии. Нечто, на вид ростом около двух с половиной метров, нижняя

     часть тела была лошадиной, а торс — человеческий, но здоровый как скала. Каждая

     мышца на монстре выделялась рельефом, казалось, что конь везет на себе груду глыб.

     — Кентавр? Один? Но они же… — не успела договорить Роксана, как Кайс

     отрицательно покачал головой.

     — Нет, это не кентавр, а тварь куда страшнее, — ответил ей Кайс, принимая стойку

     с мечом в руках.

     Монстр подошел на такое расстояние, где огонь мог уже осветить его силуэт. Роксана

     и вправду ошиблась. Тело мощное, гораздо крепче, чем у кентавра, голова у чудища была

     как у мертвого человека, — кожа обтягивала череп, вместо носа были провалы, нижняя

     челюсть была широкой, из нижней части челюсти торчали орчьи клыки, только эти куда

     больше и острее как два восточных кинжала. Уши у этой твари были длинные

     и заостренные, глаза со зрачками белые, схожие с тем орком, которого убил Кайс, а из самой головы росли длинные бараньи рога. В руке этот монстр держал дубину, но казалось, что он выдернул целое дерево.

     — Долго же я тебя искал, Ловкач, — пробасил монстр.

     — Только друзья называют меня Ловкачом, — съязвил Кайс, удивляясь встрече

     со старым недругом. — Я думал, что убил тебя, Таар. Хотя сомнения были.

     Голос Ловкача был спокоен, Роксану этот разговор заинтриговал, но она понимала, что ничего хорошего не светит, готовясь к неожиданной атаке.

     — Ха-ха-ха, ты ошибся! — рассмеялся Таар, действуя на Кайса раздражительно. —

     Твои ошибки погубят всех твоих близких. Снова.

     Кайс бросился на него с яростным криком; Таар помчался на него галопом. Силы

     были неравны, и Таар, размахнувшись на ходу своей дубиной, одним ударом отбросил

     Кайса на несколько метров в сторону. Ловкач сразу же потерял сознание. Удар мог убить

     его, но мягкая земля, покрытая снегом, и прочная кожаная куртка спасли его.

     Роксана направила пламя из костра в монстра, но никакого эффекта не было.

     Монстр рассеял огонь, просто дунув на него, словно тушил свечи в праздничном пироге.

     Таар подошел к ней и влепил ей такую пощечину, что чародейка тут же потеряла

     сознание. Затем монстр взял Роксану за шкирку, направился в сторону Кайса, повалил ее

     рядом с ним, взял его меч, осмотрел и вышвырнул со всей силой, как простую палку, в глубину леса, пробасив при этом:

     — Я же говорил, что твои ошибки погубят всех твоих близких.

     Кайс шел по темному холодному коридору, из потолка которого торчали корни

     растений. Каменный коридор сопровождался кромешной тьмой. Это хорошо, его глаза

     привыкли к темноте, и он мог увидеть, куда идет.

     Кто-то другой шел бы в слепую, но не Кайс. Где-то в конце коридора его манил свет,

     который мог отражать только огонь. Ловкач быстро направился туда, вверх по лестнице,

     и когда он вошел, то увидел вокруг себя саркофаги. Стало понятно, что он находится

     в склепе. Вопрос в другом: как он сюда попал?

     На самом заметном каменном полуразрушенном саркофаге посередине склепа сидел

     его старый знакомый с золотым глазом.

     — Кайс, как ты думаешь, где мы? — спросил Филипп.

     — В склепе. В нем меня спасли Коршун и Ярус.

     — Верно, они пожертвовали своими жизнями ради того, чтобы твое проклятие

     не убило тебя сразу.

     — Там где я — смерть, — наклонил голову Кайс, вспоминая жертву на которую пошли

     чудовища ради его жизни.

     — Ха! А я про себя думал, что я и есть смерть! — улыбнулся Филипп и встал

     с треснувшей крышки саркофага. — Знаешь, Ловкач. У тебя есть выбор: быть с дорогими

     людьми и видеть их смерть, или, быть одному и позволить им, да и просто многим, умереть. Выбор за тобой. В итоге, смерть все равно победит, но от твоего выбора

     зависит, скольких она унесет с собой. Да и подумай, что тебя будет терзать больше: то, что ты пытался что-то исправить или то, что ты даже и пальцем не пошевелил? Ты сам

     принимаешь выбор, и почему ты уверен, что все, кто рядом с тобой, умирают? Ведь ты

     многих спас и еще многих спасешь. Это твоя судьба. Защитник.

     Филипп подошел к нему, схватил за левую руку и резко дернул ее. Кайс вытаращил

     глаза от боли и попытался закричать, но его голоса не было слышно.

     — Переломы тебе ни к чему, — ухмыльнулся он, ударив его ладонью по ребрам. Снова

     немой крик Ловкача. — Вот! Так-то лучше.

     Филипп пошел от него прочь, в темноту, в бесконечность.

     Вдруг в груди у Кайса закололо, и он упал на пол, теряя сознание.

     Небо было голубым, приятным, нежным как простынь кровати. Лучи солнца били

     в глаза, пытаясь добудиться до Ловкача. Кайс почувствовал, что не может пошевелиться.

     Саркофагов не было, был вчерашний мрачный лес.

     «Странный сон, — подумал Ловкач, но через долю секунды вспомнил прошлую ночь

     и то, что сейчас вряд ли все так хорошо, как хотелось бы… зная Таара. — Черт!»

     Верхушки деревьев двигались. Кайса перевозили. Голова гудела и болела, будто он

     вчера перепил водки. Кайс услышал голоса, противные и грубые, как у гоблинов.

     — Зачем его надо тащить к камню? Можно же его тут прирезать, — слышался чей-то

     противный хриплый голос.

     — Нельзя, его воля сильнее. Одно неверное движение и все мы покойники, —

     заговорил второй, более грубый голосище.

     — Но логичнее притащить камень, не правда ли?

     — Ритуал нужно провести в том месте, где произошла смерть хозяина. Скоро он

     вновь обретет былое величие!

     Второй так орал, что голова Кайса разболелась сильнее, и хотелось засунуть грязный

     носок в рот этому орущему, или вовсе отрубить голову.

     — Эй, погляди, — прохрипел первый. — Он очнулся!

     Существо наклонилось к Кайсу и он увидел длинный кривой нос, худое скулистое

     лицо, белые глаза и рот полный кривых острых зубов. Это и вправду был гоблин. Как он

     и предполагал.

     — Очнулся, человек. Скоро тебе предстоит сдохнуть. В муках, очень долго. А мы

     посмеемся, а остатки заберем себе.

     — Это мы еще посмотрим, приятель, — плюнул Кайс гоблину прямо в его рожу.

     — А-а-а, мразь. Сейчас ты сдохнешь!

     Гоблин достал кривой нож и замахнулся, но его остановил басовый мощный голос:

     — Если с ним что-нибудь случится, нам всем придется ответить головой.

     Таар был рядом, такой голос нельзя спутать с другими.

     Телега остановилась, и Кайс услышал громоздкие шаги Таара.

     — Нам повезло, — проговорил Таар, подходя ближе к связанному пленнику. —

     И чародейка, и ты. Девчонка на удивление крепкая — не умерла от хлопка. Благо, хоть

     и ты не помер от удара, но явно кости переломаны. Тебе некуда деваться. Хозяин будет

     доволен.

     Пешка своего господина всегда выполняет за него всю работу, что раньше, что

     и сейчас. Кайс не чувствовал боли в руке, в плече и в ребрах, куда пришел удар монстра, словно он его и не бил вовсе. Главное, что и Роксана тоже жива.

     — Таар, надеюсь, те горгульи хоть сдохли? — поинтересовался Ловкач.

     — Конечно, ты же их уничтожил с помощью магии, — нахмурился монстр. — Ирина…

     Очередные воспоминания. Горгулий он уничтожил с помощью Ирины — дочери

     Морло. Отец убил собственное дитя, из-за того, что она помогла своему врагу. Ирина

     просто хотела остановить безумие Темного мага, пока он не уничтожил все на своем

     пути.

     Самое опасное, что может быть в этом мире — Архидемоны и Темные маги.

     Архидемоны — могучие цари ада, монстры, чьи оболочки были уничтожены и в этот мир

     они пришли через людей, вселяясь в них и используя их тело и душу, чтобы вновь сеять

     хаос.

     Так, есть одна история, что в начале эпохи, когда люди только сплочались против

     порождений тьмы и разных монстров, Филипп Великий уничтожил Архидемона Ро-тша,

     который вселился в его лучшего друга. Впоследствии, Филипп избавил мир от многих

     других Архидемонов и Темных, чьи души были также уничтожены.

     Темные — это маги, проклявшие свою душу через особую запретную магию, которая

     дала им большую силу и изменила их облик. Но не все маги могли стать Темными —

     многие попытки были провалены, большинство магов умирало, и их души исчезали, уничтожались. Только один из ста мог им стать. Таким Темным магом был и Морло.

     Ехали они долго. В принципе, они и направлялись к Морло, но Таар и приспешники

     взяли дело в свои руки и теперь сами доставляли Кайса и Роксану к Темному. У Кайса

     все не вылетало из головы, как Морло остался жив. У Темных всегда припрятана

     козырная карта в рукаве. И это начинало надоедать.

     — Морло — бессилен. Так почему ты ему служишь? — Кайс не мог понять мотивацию

     монстра.

     — Неповиновение — смерть! — пробасил Таар, словно под гипнозом. — Ты нужен

     ему живой, он расправится с тобой лично!

     — Это мило, правда. — Кайс не мог общаться с существом без иронии и сарказма. —

     Я, кстати, чисто случайно написал песню: «Глупый, глупый Таар» называется. Тебе

     спеть? «Он как конь, и как баран… наш клыкастый, глупый Таар…»

     — На твоем месте я бы не смеялся, — ответил Таар и ускорился. — Я не поддамся

     на провокацию.

     Кайс не видел, куда они направляются. Он вообще ничего не видел, кроме облаков, неба и верхушек деревьев. Голова затекала и сильно болела от езды в такой позе, еще

     чуть-чуть и голова вовсе отвалится. Единственное, что сейчас оставалось делать — спать

     и надеяться на лучшее.

     Повозка с Кайсом остановилась, его полностью развязали, оставив завязанными

     только руки, и, когда Ловкач повернул голову в сторону, он увидел перед собой

     разрушенный замок, а вокруг замка — старое кладбище. Они не знали, что он был цел, и не подозревали, насколько он опасен, когда развязан.

     — Твою мать! — выругался Кайс, увидев замок, в котором погиб весь его отряд

     в битве с Морло.

     Его схватили за грудки и посадили на телегу, а Ловкач только наигранно стонал

     и кричал, изображая боль.

     — Иди вперед! — хрипел гоблин, толкая Кайса в спину. Из его рта довольно текли

     слюни. — Тебе кирдык, человек.

     — Как я пойду, идиот? У меня вся левая часть тела разломана. Ходить больно! Сейчас

     рухну прямо здесь!

     — Это облегчает работу, — улыбнулся гоблин.

     Кайс ждал момента, когда гоблин повернется к нему спиной. Вдруг он услышал голос

     Роксаны в своей голове:

     — Кайс, ты в порядке?

     — Да, где ты? — мысленно ответил ей Ловкач.

     — В замке. Душа Морло заточена в камне. В нем много силы. Но она запечатана. Его

     надо уничтожить. Ты сможешь выбраться?

     — Я постараюсь, — ответил Кайс и обратился к слюнявому гоблину: — Ты, слюнявый

     урод, подойди-ка на минутку, хочу дать тебе пинка.

     — Что ты сказал? — рассвирепел гоблин, встав перед ним, держа кривой нож в руке.

     Другой гоблин, волосатый и в тяжелых доспехах, стоял у могилы и смотрел на то, что

     сейчас будет. Благо Таара не было рядом, и они могли позабавиться с человеком.

     — Повтори, — брызгал слюной гоблин.

     — Зачем? Ты убедишься в моих словах, — насмехался Кайс и резко вскочив, пнул

     ногой гоблина в живот, едва тот двинулся к нему.

     Пока гоблин падал, Кайс достал из сапога опасную бритву, но не успел он разрезать

     веревки на руках, как к нему подскочил бронированный гоблин с булавой в руке. Кайс

     уворачивался от неуклюжих ударов гоблина и, держа бритву в двух руках, ударил врагу

     прямо по горлу лезвием. Кровь потекла по доспехам, но гоблин продолжал нападать

     с яростью, хоть и заметно медленнее.

     Упавший гоблин бросился с криком сзади, держа свой нож в руке, но Кайс

     отреагировал и ударил «слюнявого красавца» опять с ноги в живот. Второй удар ногой

     пришел по рукам, выбивая у гоблина нож.

     Бронированный, тем времен, потерял много крови, льющаяся из разрезанного горла,

     и свалился на живот, роняя свою булаву. Кайс воспользовался моментом и разрезал

     веревки бритвой. Только освободившись, он сразу же в пируэте ушел от слюнявого

     гоблина с булавой его мертвого дружка. Кайс увернулся от первого удара, второго, третьего, пока гоблин не открылся для атаки и Ловкач, уже оказавшийся рядом, ударил

     бритвой ему по лицу, затем еще раз по лицу. Гоблин выронил оружие и, держась

     за окровавленное лицо, ревел. Ловкач подошел к нему сзади и вскрыл гоблину горло.

     Теплая кровь полилась на землю и гоблин упал мертвым. Кайс вытер бритву об тело

     только что убитого урода, убрал обратно в сапог и взял булаву и кривой нож слюнявого.

     Он побежал в сторону замка через старое кладбище. Сюрпризов в виде оживших

     мертвецов он уже не ждал — столько мертвых он уничтожил пять лет назад, теперь здесь

     были просто пустые могилы и кости. Впереди были ворота, ведущие к долгожданной

     встрече с Темным.

     — Ну, держись, Морло. Ты ответишь за все совершенное зло передо мной. …Вновь.

     Роксану привел к алтарю лично Таар. Чародейка была задумчива, погружена в мысли,

     передавая Кайсу свое сообщение.

     Зал был в готическом стиле; в ряд стояли лавки, совсем старые и гнилые как сам

     алтарь; где-то в полу виднелись проломы; посредине зала находился огромный витраж, не пропуская солнечный свет внутрь; на алтаре лежал камень, похожий на рубин — цвет

     его переливался из красного в фиолетовый и обратно. Роксана чувствовала, что камень

     не просто полон жизни, но еще и полон магической силы, которая дурманит, искушает,

     убивает.

     — Оставь ее! Тебе же я нужен. — Кайс появился в дверях с булавой и ножом в руках. —

     Или ты боишься, Таар?

     — Ха-ха-ха, ты заблуждаешься, — посмотрел на него оскалившийся Таар и двинулся

     вперед, забыв про Роксану.

     Странно, но у него в руке уже не было той дубины, значит, битва для Ловкача будет

     чуть попроще.

     Кайс побежал на него, но когда они приблизились вплотную друг к другу, Ловкач

     спрыгнул в один из проломов и оказался в подвале замка.

     Раздался грохот, еще один, и вниз свалился Таар, окутанный слоем пыли. Ловкач

     подскочил к нему и ударил ножом в живот монстра, но лезвие ножа сломалось об него.

     Монстр, ухмыльнувшись, схватил его одной рукой за грудки, поднял к себе, ударил его

     головой по лицу и забросил назад в зал. Это было крайне неожиданно, Кайс думал, что

     Таар просто раздавит его, но этого не произошло, зато он остался жив, хоть у него был

     сломан нос и разбит лоб. Трудно собраться с мыслями, сообразить, что делать дальше.

     У Кайса кружилась голова, и ему с трудом удалось встать на ноги, теряя равновесие

     и падая на колени.

     — О, этого достаточно! — подскочил к нему Таар, вылезший из дыры, и наполнил

     бокал, — взятый с одной из лавок, — кровью, которая текла из сломанного носа

     Кайса. — Ну, ты и глупец, раз сам пришел сюда. Нужно было бежать, пока была такая

     возможность.

     Таар взял его за шкирку и потащил к алтарю. Ловкач покорно болтался у него в руке, не соображая, что происходит.

     — Здоровяк, забыл кое-кого, — раздался голос Роксаны за их спинами, и Таар

     развернулся, увидев, что в него летит здоровая глыба от одной из разломанных колонн.

     Таар свалился от удара мрамора, выронив Кайса и бокал из рук. От такого грохота

     рубин с алтаря упал вниз на пол и как назло покатился прямо в кровь, пролившуюся

     из разбитого бокала.

     Камень засиял красно-фиолетовым цветом и вдруг из него раздался крик, который

     разбил витраж на тысячу стеклышек. Затем сам рубин рассыпался, и вместо него

     вылетела какая-то сфера такого же цвета, какой и был этот камень. Сфера пролетела

     сквозь Роксану, потом сквозь Кайса и влетела в Таара. Монстр мучился, орал, а затем

     сфера покинула его, и Таар свалился мертвее мертвого.

     Роксана подбежала к развалившемуся на полу Кайсу и стала читать над ним заклятие,

     облегчая его боль, заживляя раны.

     — Не шевелись, — приказным тоном сказала ему Рокси.

     — Ты бледная, Рокси…

     Из разбитых стеклышек витража образовался некий торнадо, поднявшийся над

     головами Кайса и Роксаны, потом стеклышки медленно сливались, образовывая фигуру

     мужчины красно-фиолетового цвета, коим был рубин. Мужчина был прозрачен, ведь это

     было стекло, внутри у него билось такое же, как и он сам стеклянное сердце. Его видел

     и Кайс, и Роксана. Фигура, созданная из разбитого витража, двинулась вперед, медленно ступая о треснувший пол и разглядывая свои руки. На лице у Морло

     образовалась зловещая улыбка из стекол. Он был похож на стеклянную мозаику —

     такой же хрупкий, какой и острый.

     — Знаешь, почему я выжил? — заговорила фигура Морло, обращаясь к Кайсу. —

     Камень на трезубце — с помощью него я и стал Темным. Красно-фиолетовый камень

     Чаха. Камень жаждет крови. Кровь заправляет его. Кровь — это сила. Он был связан

     со мной, в нем часть моей души. Только так становятся могущественным Темным. Я

     узнал ритуал Чаха, который не просто делает из тебя Темного, а еще и бессмертного.

     И теперь я непобедим. Это вам последняя лекция, ребятишки.

     Он хлопнул в ладоши, кинул свой прозрачный взгляд на чародейку и дико улыбнулся.

     — Для начала я убью вас, Роксана. А ты, Кайс, — ткнул в Ловкача пальцем Морло, приближаясь ближе к отдаляющимся от него людям, — умрешь последним. Когда-то ты

     разрушил мои планы; ты убил меня и мою дочь.

     — Ты безумец, Морло. Твое безумие и жажда власти убили ее. Она хотела помочь

     тебе, — рассвирепел Кайс, услышав обвинение в смерти Ирины в свой адрес.

     Роксана стояла и не понимала, о чем идет речь, лишь по ее взгляду было понятно, что

     ей этот разговор был очень интересен. Особенно рассказ о таинственной Ирине.

     — Кайс, я отвлеку его, а ты бей ему прямо в сердце. — Мысли ее были безумны

     и Кайс это понимал. — Это слабое место, я чувствую…

     В ее руках заиграл электрический заряд. Она заряжала шар за спиной и дождалась

     момента для атаки.

     — Нет! — попытался остановить ее Кайс, но было поздно.

     Шар полетел в стеклянный силуэт, но фигура впитала электричество и с огромной

     силой ударила разрядом по Роксане. Чародейка, не ожидая такого поворота событий,

     не успела ничего сделать и смогла только выставить перед собой слабый щит. Щит

     не защитил от удара, и Роксана отлетела, упав на дряхлые лавки без сознания.

     Кайс, все-таки бросился на Морло, целясь в сердце — его не трудно было увидеть.

     Морло, внезапно для Ловкача, рассыпался на тысячу осколков и из них стал

     образовываться вихрь, который мог раскромсать даже Таара и его слуг вместе взятых.

     Увидев этот вихрь, Кайс бросился в сторону двери, которая вела наверх. Он уже бывал

     в этом замке и знал, куда ведет эта дверь. Вихрь полетел за ним, безумно врезаясь

     в колонны и стены, разбиваясь в стеклянную пыль.

     Кайс бежал наверх по старой лестнице, не сбавляя темпа. Крутая лестница была

     наполовину разбита. Можно было легко спотыкнуться и кубарем покатиться вниз.

     Если замедлишься — умрешь. Он это понимал, и хоть силы его убывали, но свой бег

     Кайс не замедлил. Хотя это было нелегко. Его голова кружилась, он задыхался, кровь

     пачкала его лицо, попадала в рот, но Кайс старался продолжать бежать.

     Ловкач выбежал наверх, где висел огромный колокол, и услышал сзади движение

     вихря.

     Пути нет.

     Он снял свою куртку и прикрылся ей, когда стекла полетели в него из дверного

     прохода. Сила удара сбила его с ног, но на нем не было ни одной царапины. Весь удар

     приняла на себя драконья кожа. Кайс выругался, голова гудела еще сильнее, дышать

     приходилось ртом. Он встал, увидев перед собой вновь образовавшуюся фигуру Морло.

     — Ты уничтожил все, что я создал! А я уничтожу тебя! — закричал Морло и пустил

     волну цветных острых стекляшек прямо в Ловкача.

     Кайс вновь прикрывался курткой как неким щитом. Словно прятался от дождя. Или

     снежной бури.

     Стекло не резало куртку, а отлетало в сторону или вовсе билось. Главное для Кайса

     было держаться на ногах — сила удара была большой, а он сам терял силы.

     — И это все, на что способная твоя всемогущая магия?! — выкрикнул Кайс, опуская

     куртку. — У тебя ничего не получится, ты пожертвовал собственной дочерью… впустую.

     — Думаешь, эти твои штучки хитры? А если так? — прошипел Морло и его облик стал

     постепенно меняться. — После того как я убью тебя, займусь Бертой и ее ребенком.

     Теперь это была не фигура человека, а фигура крылатого демона, с рогами и когтями.

     Классический демон. Правда из стекла.

     Демон стал двигаться в сторону Ловкача и тот, заметив, что фигура стоит под

     колоколом, достал опасную бритву и кинул в несколько дряхлых веревок, державших

     навису большой инструмент. Несколько веревок порвалось, остальные не выдержали

     веса, и колокол упал прямо на Морло. Стеклянный демон разбился как дешевая ваза.

     Пол был пробит и снизу доходил только грохот упавшей многотонной меди.

     — Вот и все, — выдохнул Кайс, надевая куртку и вытирая льющуюся из носа кровь, но заметив собиравшиеся осколки вместе, выругнулся и стал просто кромсать их булавой

     бронированного гоблина, подобранной, когда Морло только превращался в вихрь.

     Стекла отлетали, бились, но продолжали собираться в одну фигуру. Первым делом

     образовалось сердце красно-фиолетового цвета, и Кайс не упустил возможности

     нанести еще один удар прямо по нему. На этот раз сердце лопнуло, раздался неприятный

     визг, и Ловкача снесло ударной волной.

     Уже одной рукой он держался за карниз крыши и висел над землей, из другой руки

     выпустил булаву и схватился за край, подтянулся и влез наверх. Перед ним лежали

     стекляшки, но они больше не собирались воедино.

     — Теперь, точно все. Это за Ирину и за моих ребят, урод, — говорил, глядя на стекла,

     Кайс. Он пошел к двери, спустился вниз по лестнице, из которой пришел и нашел

     Роксану, стонущую от боли.

     Больше ничто не могло угрожать опасности из этого места. Старое кладбище,

     мрачный замок, заброшенная местность. Даже волки обходили это место стороной.

     Но теперь зла в нем не было. Как и не было источника этого зла — Морло мертв и его

     душа не увидит ни рая, ни ада.

     — Ты… уничтожил его. …Я чувствую… — повторяла Роксана, которую Ловкач нес

     на руках через кладбище.

     — Да, Рокси, — улыбнулся он ей. — Сейчас пойдем в Амсер, ты говорила, там твое

     сопровождение.

     — Нет. Спускайся к реке, они там ждут. Деревня. Я отдала им приказ перед своим

     уходом, — прошептала Роксана, у которой уже не было сил говорить.

     Она склонила голову на его грудь и уснула.

     — Рыбацкая деревня. Три дня пути. Точно сдохнем. И я потерял свой меч, — бубнил

     себе под нос Кайс. — Отвратный день!

     Уже вечерело, но все тучи рассеялись, а солнце играючи уходило за горизонт.

     Со смертью Темного стихия утихла, изменилась и не предвещала больше никакой

     враждебной магии. Была отличная погода, которая не часто была в этих владениях.

     Шел мелкий белый снежок, который приятно охлаждал льющуюся кровь из ран Кайса

     и Роксаны. Голова его немного кружилась от удара, который нанес ему Таар своей

     могучей головой. Но он уже не чувствовал злобы на весь мир, он был спокоен, что ничего

     больше не случится и готов был вернуться на свою родную землю, о которой все эти пять

     лет вспоминал.

     Глава 4

     РЫБАЦКАЯ ДЕРЕВНЯ

      Время течёт только в одном направлении…

      «Девочка, покорившая время»

     Таверна «Спящая жаба» в этот день переполнена народом; хозяин этого заведения

     за последние три года был очень рад стольким клиентам. Сегодня был чудесный вечер, в трактире какой день отдыхала имперская кавалерия, которая была очень общительна,

     добра и щедра. Местные приходили сюда лишь для того, чтобы послушать разные

     истории, поиграть в покер с этими людьми, как следует выпить и, самое главное, просто

     хорошо пообщаться. Никогда здесь не было так хорошо и радужно.

     Имперцев обычно выставляют жестокими тиранами, которые прибрали к себе

     полмира, но это всего лишь болтовня пьяньчуг, которые за всю жизнь дальше своей

     деревни не уходили. На самом деле имперцы оказались очень приятными

     и общительными, с их стороны не было никакой дискриминации, насилия и жестокости.

     Они показались добрыми, отзывчивыми и весьма скромными. Все-таки у них была

     «широкая душа».

     — И вот я иду на дракона с одним охотничьим ножом. Хоп. Хоп. Вуах. Дракон

     свалился мертвым, — рассказывал один из имперцев своим новым друзьям, активно

     жестикулируя руками.

     Потом солдат сел и выпил свою пинту. Все тогда выпивали.

     В таверну зашли музыканты: высокий черноволосый скрипач, толстый небритый бард

     с лютней, небольшая молодая девушка с русыми волосами и бубном в руках, лысый

     крупный мужчина, который сел за пыльное пианино. Заиграла веселая музыка, все

     рванули в пляс, девушки хватали парней и бежали с ними танцевать, кто-то из молодых

     целовались на публике и им хлопали, и кричали, чтоб не останавливались, чокались

     кружки с пивом.

     Сверху спустилась в красном платье с вырезом Роксана и имперцы резко встали.

     — Вольно, ребята! Сегодня мы веселимся и празднуем нашу победу и возвращение

     героя! — улыбалась и радовалась Рокси, смотря в сторону сидящего в углу и пьющего

     пиво Кайса.

     — За победу! За героя! — кричали солдаты и чокались кружками пива.

     Роксана подошла к столику одинокого героя и подсела к Ловкачу.

     — Не пригласите даму на танец? — гордо произнесла Роксана.

     — Я не допил, — уткнулся в свою кружку Кайс и даже не посмотрел на нее.

     — Ловкач, тебе алкоголь дороже друга? — недовольно спросила она.

     — На данный момент, да. Сейчас буду пить водку. Кстати, а где моя водка?! —

     возмутился Кайс и крикнул официантке. — Я же заказывал ее полчаса назад!

     — С каких пор ты запил?

     — Ну, ты же сказала, что сегодня мы веселимся. Сейчас выпью и пойдем…

     потанцуем. Я давно не пил, а мыслей много. Хочу расслабиться.

     — Один ты пить не будешь. За кампанию посижу с тобой. Расскажи мне, о ком вы

     с Морло говорили?

     — Это неважно, — сказал Кайс и увидел официантку, которая несла ему ржаную

     водку. — Вот! Не прошло и пяти лет.

     Он налил себе водки в стакан и махнул его залпом. Кайс немного сморщился и затем

     произнес:

     — Хорошо. Уговорила, Росксана.

     — Я? — засмеялась она в ответ. — Уговорила?

     Роксана знала, что пьяный Кайс неугомонный и буйный, поэтому она и села рядом, ведь кто еще сможет остудить его пыл, как не чародейка? Особенно за последние пять

     лет. В отличие от местных алкашей, на данный момент Кайса легко мог напиться.

     — Ее звали Ириной. Она была дочкой Морло. Когда я прорывался через мертвых, —

     Кайс вздрогнул, вспомнив мертвецов. Как он их не любил. Он не мог смотреть

     на мертвых, ему становилось не по себе. Еще неприятнее, когда эти мертвые хотят тебя

     съесть, — я заметил ее, ту, о ком понятия не имел. Она увидела меня и атаковала. Я

     думал, что это очередная шестерка Морло и когда она сразила меня шаровой молнией…

     — Подожди, — удивилась Рокси. — Хочешь сказать, что Ирина была магом?

     — Не перебивай. Так вот, когда она сразила меня шаровой молнией, развернулась

     и пошла прочь, даже не думая меня убивать. Я попросил ее остановиться, она подошла

     и сказала, что не хочет, чтобы мы убили его. Она хотела спасти отца, но нельзя спасти

     того, кто стал Темным. Нет, она была полумагом. Мы пришли к Морло, он убил ее

     в гневе, используя как жертву в своем ритуале, за предательство, а я убил его, пронзив

     своим Тамплиером, который сейчас валяется хрен-знает-где и все из-за этого драного

     Таара.

     — Почему моя магия не подействовала на него?

     — Он был эльфом. Точнее проклятым эльфом. Был.

     — Нет. Эльфы — это миф. Кайс, ты совсем уже?

     — Это не миф! Они есть, но их мало. Эльфы не имеют магических способностей.

     У них есть дар поглащения — если на них воздействует враждебная магия, они могут

     использовать ее с большей силой против своего противника. На них не действует

     никакая магия. Они худые, но ловкие, быстрые, меткие, сильные, живут долго… эх… они

     отличные войны, но их популяция мала. А проклятыми эльфами становятся те, кто

     позволил пройти через себя демону. Их внешность меняется, разум помутняется…

     — Ладно. Ты слышал об артефактах Чаха?

     Кайс задумался и кивнул головой, продолжая серьезно смотреть на Роксану.

     — Вы обнаружили что-нибудь тогда, пять лет назад? — продолжала задавать вопросы

     чародейка.

     Уйдя в самые чертоги сознания, Кайс вспоминал многое, что произошло тогда и что

     они находили. Только тела убитых, монстры и конечные результаты магических

     экспериментов. У Морло была своя лаборатория, тронный зал и комната для ритуалов.

     И все в одном зале.

     — Трезубец с рубином. И книга.

     — И где они? — с интересом спросила Рокси.

     — Зачем тебе это надо знать? — встречным вопросом Кайс загнал ее в угол. — И мне

     интересно, откуда ты узнала о моем проклятье?

     Роксана криво улыбнулась и выпила стопку махом.

     — Твои деревенские дружки из Амсера рассказали мне о многом. А я не простая

     деревенская знахарка, Ловкач. Перед тобой сидит, между прочим, архивенефик.

     И опыта у меня хватит, чтобы подготовить заклятие и вылечить тебя.

     В эту историю Ловкач полностью не верил, ибо знал, что против проклятия Темного

     вряд ли найдется оборотное заклятие, если его не готовить заранее.

     После еще двух стопок, его глаза поплыли, казалось, сейчас он упадет и уснет.

     — Ну-с, потанцуем, мадам?

     Роксана невольно улыбнулась, когда Кайс взял ее под руку. Заиграла медленная

     музыка, грех не исполнить песню по заявке за золотые.

     — М-м-м, моя голова, — прохрипел Ловкач, потянувшись к кувшину с водой, который

     стоял на столе, рядом с его кроватью.

     Едва он сделал глоток, как выплюнул все изо рта.

     — И тут водка?! Еще лет пять не буду пить! — пробубнил Кайс и заметил, что с ним

     в кровати лежит голая Роксана. — Твою ж… а может и все двенадцать. Роксана, что ты

     тут делаешь?!

     — Ох, Кайс. Ты ловок не только в деле, но и в постели, — хихикнула она довольно

     и потянулась. — А что ты раскричался-то так?

     — Эх ты, бесстыжая, воспользовалась положением, — схватился за голову Ловкач. —

     К пьяному Кайсу в койку запрыгнула.

     — Грубо, милорд, — обиделась Роксана и начала вставать с кровати.

     Ее груди были как у статуи нимфы — с них нельзя было свести глаз, но Кайс

     отвернулся и не стал смотреть, а напротив, встал с кровати, взял одежду и пошел к двери

     на выход. На нем уже были надеты подштанники, но в данном случае его сейчас

     волновала больше дурная голова.

     — Не переживай, Кайс, — поцеловала его в щеку Роксана. — Просто я проводила

     тебя до комнаты, да и самой идти было, как сказать-то, трудновато. Вот я и решила

     переночевать у тебя. Ничего не было, милый, просто я привыкла спать обнаженной.

     Ловкач посмотрел на нее, отвернулся, когда его взгляд упал на округлости

     и произнес:

     — Если бы Ганс это видел, он бы не так все понял.

     — Ошибаешься, Ловкач, — рассмеялась Роксана. — Он полностью в иллюзии любви.

     Бредит настолько, что слепнет. Кстати, если ты хочешь, то можем повеселиться. Ганс

     не узнает.

     — Прости, Роксана, — Кайс встал и стал одеваться, продолжая отводить от нее

     взгляд, — но ты знаешь, что между нами граница. Сколько раз ты уже так пробовала?

     И спаивала, и завораживала. Один раз чуть не воспользовалась моим горем.

     Поцелуй. Один раз Кайс сам поцеловал Роксану, именно так, как она мечтала всю

     свою жизнь: горячо, страстно, с желанным продолжением… но Кайс вовремя

     остановился. Больше таких слабостей к ней он не проявлял.

     — Ганса я уважаю. Это неправильно.

     Кайс вышел из комнаты и направился к лестнице.

     Лицо Роксаны изменилось в тот же миг. Теперь ее хорошее настроение сменилось

     печалью.

     — Ну что ты нашел в ней, кретин?!

     Чародейка проявила слабость и пустила слезы. Вот только эту слабость она

     позволяла, когда была наедине. И всегда из-за одного человека. Эту слабость никто

     никогда не видел.

     Погода опять была плохой. Кавалерия собиралась двинуться домой и поэтому

     запасалась продуктами. Кто-то из солдат целовался на прощание с девушкой и обещал, что скоро вернется к ней и заберет к себе. Кто-то похмелялся, один из солдат раскачивал

     зуб — боевое ранение, полученное в таверне «Спящая жаба». Несмотря на приятный

     вечер, у всех настрой был так же плох, как и погода. Особенно испортилось настроение

     у трактирщика, узнав, что имперцы уезжают назад, а значит, новых клиентов, вряд ли

     дождешься.

     В карету села Роксана, угрюмая, как никогда раньше. Еще вчера она смеялась, веселилась, танцевала, а сейчас сидела, будто жить ей оставалось совсем немного.

     Сопровождение тронулось и направилось на запад, в Империю. Странно, что Глава

     Ордена магов решила путешествовать трактом, а не по морю или по воздуху. В любом

     случае, она выбрала такой способ передвижения. Кайс ехал верхом на лошади,

     укутанный в плащ с капюшоном, который ему подарили жители деревни. Отшельник

     за последние пять лет стал его личностью — недоверчивый, необщительный, опасный

     и одинокий.

     Лес поменял свой облик — теперь это было не темное мрачное место, где

     затеряться, — раз плюнуть, а уж нажить неприятности — тем более. Лес стал белым

     и чистым, прохладным и свежим. Зима пришла и дала о себе знать. Свободные Земли —

     словно иллюзия, наполняющая красками и картинками всю свою природу.

     Здесь можно было найти дом и спасение, лежавшие как приманка на мышеловке. Тут

     могла ждать тебя только смерть, несущая за собой холодный страх небытия; свобода, которая станет для тебя рабством; друзей, которые вскоре обязательно станут тебе

     врагами. Когда много людей живет без закона и общественных правил — рождается хаос.

     Именно хаос подталкивает человека на страх и разрушает его как личность, внушая ему

     лишь животность и дикость.

     Снег лежал плавно, как одеяло на кровати, так и хотелось нырнуть в него, укутаться.

     По лесу шел седобородый старик в тулупе и с двуствольным ружьем на плече

     в сопровождении дворняги. Старик шел медленно, рассматривал следы на снегу. Без

     охоты в этих краях не проживешь. Дичь можно и самому использовать, или продать, или

     обменять.

     — Коржик, что там нашел? — поспешил дед за собакой, которая резко помчалась

     вперед.

     Старик взял ружье в руки и пошел следом. Пес бежал быстро, будто кого-то увидел.

     Пробежка старику давалась нелегко, едва он догнал пса, как тут же остановился — перед

     ним была кошмарная картина: деревня, усеянная сотней мертвых тел, среди которых

     были и войны, и мирные жители, дома горели адским огнем, на деревьях раскачивались

     повешенные, а по самой деревне бродили падальщики. Именно это и испугало

     старика — два десятка гулей ходило и рвало мертвые тела бедолаг, которым сегодня

     очень не повезло.

     — Откуда здесь гули? — прокряхтел старик от удивления.

     Коржик скулил от страха, и когда гули заметили их, то пес сразу же дал деру, как и его

     хозяин.

     — Бежим Коржик, быстрее. Возвращаемся домой, — кричал старик псу.

     Падальщики бежали следом за своей «новой» живой жертвой. Старик понимая, что

     далеко не убежит, остановился, развернулся, прицелился и выстрелил. Гулю от выстрела

     разнесло голову.

     Второй выстрел.

     Следующий падальщик упал и в судорогах начал биться об землю. Выстрел пробил

     ему живот. Деду два выстрела дали фору на дальнейшую гонку, так как гули стали жрать

     своих сородичей.

     Собаки не было уже видно, лишь только следы давали знать, куда Коржик побежал.

     Старик бежал изо всех сил, но вдруг упал на снег, его крик было слышно издалека. Дед

     посмотрел на окровавленную ногу и увидел, что наступил в свой же капкан. Это была

     ирония судьбы.

     Коржик вернулся, с лаем подбегая к хозяину. Старик достал из кармана кусок кожи

     и мел, написал на нем записку, свернул и засунул в ошейник псу.

     — Коржик, беги! Дурак! Беги домой! К Алексу, — гнал дед пса, который явно не хотел

     бросать своего хозяина, но все же при виде гулей, заскулил и побежал прочь. — Ай, зараза. Старый дурак. В свою же ловушку…

     Не успел старик перезарядиться, как падальщики были уже рядом…

     Прошло две недели после того, как имперцы уехали из Рыбацкой деревни,

     трактирщик грустил, гостей больше не появлялось, местные от скуки пили и ходили

     к распутным бабам, в общем, все стало в свое прежнее русло.

     Алекс — светловолосый парень, внук местного охотника — тренировал стрельбу

     из лука. В мишень с пятидесяти метров попали все его стрелы.

     Лучший стрелок в деревне. Дед научил парня многому, чему Алекс должен быть

     просто благодарен.

     — Метко стреляешь, Ал, — улыбнулась ему девушка с длинной красивой и белокурой

     косой, проходя мимо.

     — Спасибо, — повернув голову, улыбнулся ей в ответ Алекс. — Марина, может, прогуляемся сегодня?

     — Все возможно, — захихикала она. — А знаешь, я согласна.

     Алекс заколыхался, не ожидая, что она ответит положительно.

     — Эм-м… славно. Я зайду за тобой. — На его лице появился румянец.

     Имперская кавалерия сделала привал на приятной снежной поляне. Здесь было

     хорошо. Проверенная благоприятная местность не таила в себе никакой опасности.

     Солдаты обедали, лошади отдыхали, а Кайс решил выйти в дозор. Единственный, кто

     всегда был начеку.

     — Милорд, вас вызывает к себе Глава Ордена магов, архивенефик Роксана… —

     подбежал задыхающийся солдат к Ловкачу.

     — Я понял, не продолжай, — перебил его Кайс.

     Выражение его лица не изменилось — оно оставалось таким же каменным, как

     и в деревне.

     В деревне его нос вылечили. Также он поправился от сотрясения мозга, когда Таар

     ударил его своей «каменной» головой. Старик-охотник из Рыбацкой деревни привел его

     в форму, после того как Кайс с Роксаной пришли туда. Дед знал не хуже любого местного

     знахаря, какой цветок сорвать, какую ягоду съесть как обезболивающее. Травы помогли

     ему и Роксане оправиться от травм.

     Кайс пошел за провожающим его солдатом. Карета, большая и красивая, как любит

     Роксана. Дверца кареты перед ним открылась, и он вошел внутрь. В самой карете была

     роскошная бордовая мебель, такая мягкая, что можно было сразу уснуть, к тому же магия

     поддерживала тепло. Роксана сидела в красном халатике и ее грустные зеленые глаза

     блеснули при виде Кайса.

     — Ловкач, — стала объясняться она, опустив глаза, как дети, когда что-то сломали, —

     мне надо сказать тебе. Я… я не хочу, чтобы ты возвращался в Империю Россигард…

     — Неужели? — усмехнулся Кайс. — Тогда для чего ты меня искала? Миссия? Нет, иначе бы ты выполнила ее сама, а после сообщила, что я погиб или ты просто не нашла

     меня. Я знаю, в чем дело, правда. Все дело в Императрице. Изначально я не хотел

     возвращаться, но коли ты нашла меня, то значит все в курсе. Я прибуду в Прималон, приму официальную отставку и начну новую жизнь. Бегать я не буду, нужно все решить

     сразу.

     — Я не хотела тебя искать, — призналась Роксана. — Не хочу видеть тебя с ней

     вместе. Но не я решила искать тебя, это был приказ сверху.

     — Что ж, — Кайс позволил себе немного наглости и налил в бокал белого

     шампанского, лежавшее в ведерке со льдом, — зато искренне, госпожа архивенефик. Ты

     знаешь, что мое сердце занято.

     — Знаю, но не хочу принимать это знание. — Она приняла из его руки бокал и отпила

     немного. — Прошу тебя, останься здесь.

     — У тебя нет ничего крепче? — возмутился Ловкач. — Ты знаешь ответ. Я не хочу

     вновь сближаться с ней, чувства к ней слишком сильны, но мне…

     — Я не про это. Оставайся в карете.

     Она немного улеглась на бок, маня к себе своими формами, но Кайс не обращал

     на нее внимания. Старался не обращать. Трудно было не смотреть, когда тебя

     соблазняет полуголая красавица. Поддаться Кайс не поддался, но его взгляд, бывало, падал на ее стройное упругое тело.

     — Ты предлагаешь мне интрижку. Готова обманывать мужа, но я не готов, я не такой.

     — Почему ты не можешь хоть раз в жизни ослабить узлы и насладиться приятным

     времяпрепровождением? Мы не чужие люди!

     — Ты знаешь почему, Роксана, — холодно ответил Кайс, глядя ей в глаза.

     Она развернулась и махнула рукой в сторону двери:

     — Уходи!

     Кайсу этот жест не понравился. Чародейка ждала, но возможно не того, о чем сказала

     только что. Он вышел, захлопнув дверцу за собой, а Роксана вновь осталась одна.

     Алекс причесался и надел шелковую рубашку. В свои шестнадцать лет у него впервые

     было свидание. Нервы его были на пределе: девушка, которая ему нравится, согласилась

     пойти с ним на свидание, не наделать бы глупостей, а вдруг ей захочется поцелуя или

     может еще чего, да еще и дед задерживается на охоте, может что случилось? Сомнения

     надо было выкинуть вон.

     На улице заметно похолодало, и Алекс надел свой тулуп, почти такой же, как у деда.

     Деревня жила своей привычной жизнью, все пили и веселились, как будто живут

     последний день. Именно это и происходило.

     Выйдя на улицу, Алекс заметил, что не слышно птиц, было слишком тихо, как будто

     за ними наблюдали или готовились какой-то атаке. Дед рассказывал о таких моментах

     из своего прошлого. Земля ходила легкой дрожью, быть может, это дрожали его

     собственные колени.

     Парень откинул мысли прочь и сосредоточился на том, что сейчас он идет

     на свидание с красивой девушкой. Легкий румянец опять взял его, но уже

     не от смущения, а от мороза. Вдруг он услышал лай пса, обернулся и увидел, что дворняга

     бежит к нему.

     — Коржик, привет дружок. А почему ты один? Где дед? — встал Алекс на колено

     и гладил дедовского пса, заметив у него в ошейнике кожаный сверточек. — Ну-ка, что

     это такое у нас?

     Он раскрыл кусок и прочитал надпись, написанную мелом:

     « Уходи! Спасайся! »

     Его лицо побледнело, как у мертвеца, и в конце деревни он услышал крики:

     — Нападение! На помощь!

     Зазвонил сигнальный колокол, оповещающий об опасности, но быстро прекратил

     трезвонить. Крестьяне толком не успели понять, что происходит. Вдруг со всех сторон

     выскочили войны на лошадях, вооруженные арбалетами и кривыми мечами. У воинов

     на доспехах была шестиконечная звезда, в середине которой находилась змея. Алекс

     изучал символику и понял, кто это — воины Мизраха. Что они делали тут — осталось

     загадкой. Тем временем, воины убивали, рубили головы жителям деревни, вешали их

     и обстреливали из арбалетов.

     Алекс забежал домой и увидел внутри двоих солдат, рыщущих, словно мыши на кухне

     в поиске чего-нибудь съедобного. Но эти явно еду не искали. Пес злобно рычал, и парень

     схватил серп, лежащий на полу в углу. Один из воинов двинулся вперед, но его за ногу

     цапнул Коржик, явно не желающий отпускать врага. Солдат отвлекся и Алекс, не думая,

     подбежав поближе, ударил серпом прямо по открытому горлу.

     Второй воин подскочил и замахнулся, но Алекс отпрыгнул в сторону и упал на бок.

     Солдат замахнулся мечом и обрушил лезвие прямо на него, благо парень откатился

     в сторону и встал на ноги. Мизшет ударил его латным плечом в грудь, и Алекс опять

     оказался на полу. Коржик вовремя подпрыгнул и схватился клыками прямо за кисть

     солдата. Мизшет выронил клинок и Алекс, успев встать, ударил снизу серпом прямо ему

     в челюсть. Воин упал, а парень взял его кривой меч. Дышалось тяжело, сердце выдавало

     дикий ритм, под который нужно только бежать и куда дальше.

     На удивление, меч был легок, но Алекс перестраховался и взял лук с колчаном, полный стрел.

     На улице творился хаос и погром, людей убивали, дома сжигали. Таверны «Спящая

     жаба» уже не было, — вместо нее были одни лишь сгоревшие угли, а сам трактирщик

     висел на дереве с петлей на шее.

     Алекс почувствовал запах гари, обернулся и увидел, что их двор и сарай горят. Спасти

     дом уже было невозможно. Оставалось только спасаться самому.

     Парень оценил ситуацию, заметил привязанного к дереву коня солдата, который

     залез к нему в дом и решился бежать как можно дальше, но тут же вспомнил про Марину.

     Алекс натянул тетиву и выскочил на улицу через горящий двор вместе с псом, побежал

     к лошади и, заметив одного из всадников, выстрелил из лука прямо тому в грудь. Солдат

     упал с лошади и стал вытаскивать стрелу, которая застряла в доспехе. Едва солдат понял, что произошло, как его голова слетела с плеч, после удара кривым мечом, которым

     овладел парень, уже скакавший в сторону дома девушки. Другие всадники, по счастливой

     случайности, просто не замечали его и продолжали уничтожать все вокруг.

     Едва он подъехал к дому Марины, как заметил, что ее выволокли солдаты за волосы

     и тут же начали рвать на ней одежду. Девушка кричала, рыдала и сопротивлялась как

     могла: кусалась, брыкалась, бранила злодеев. Ее отец лежал недалеко от нее самой

     вместе с маленьким белокурым братцем: у обоих были рубцы на шеях. Мать Марины

     была еще дома и ей уже занимались другие мизшеты.

     — Отпустите ее, — выкрикнул Алекс, целясь из лука в мизшет. Те перестали срывать

     на ней одежду и четверо человек уставилось на юного всадника. Среди них пошел гулкий

     смех. — Я сказал, отпустите ее!

     Стрела сорвалась с тетивы и пробила плечо одного из южан. Раздался звон клинков

     и озлобленные мизшеты двинулись на парня.

     — Эллем’ти з’айру! Эмменен хулиб алю![1]

     Алекс не понял, кто сказал эти неизвестные ему слова, но мизшеты остановились

     и обернулись в сторону дерева, откуда вышел неизвестный. Его взор устрашал, а сам он, посмеиваясь, хлопал в ладоши.

     Незнакомый человек в черной одежде с серебряными узорами в виде змей и с черным

     тюрбаном на голове подошел к девушке, которая от всего его вида побледнела, дрожала

     и не могла произнести ни слова. Это был единственный человек, у которого

     из защитного доспеха был только нагрудник из чистого серебра.

     — Стой! Оставь ее в покое! — закричал Алекс, прицелившись из лука прямо в этого

     человека, когда тот прикоснулся ее щеки.

     Он думал, это командир Мизрахского войска. Но когда он посмотрел в его глаза, то

     понял, из-за чего Марина потеряла дар речи. То был вовсе не человек: глаза у него

     змеиные, оскал самого настоящего зверя, а души и вовсе не было. Алекс внезапно

     испугался, и пот потек по его лицу, не давая возможность толком прицелиться; руки его

     дрожали и даже самообладание начало покидать его.

     — Эл ам’руле едавок’кофу, — проговорил змееглазый. — Передай… им.

     В одно мгновение человек-змея улыбнулся ему злобной улыбкой и перерезал ятаганом

     горло Марине, продолжая все также улыбаться. Пальцы отпустили тетиву, и стрела

     полетела прямо в голову врагу, но тот словно предвидел это, уклонился в бок, и стрела

     пролетела в миллиметрах мимо и застряла в деревянной двери дома девушки.

     К парню побежали воины, но он тут же рванул от них галопом. Рядом с конем бежал

     Коржик, стараясь не отставать от хозяина. Змееглазый смеялся ему вслед.

     Алекс плохо видел куда скачет, слезы не давали ему обзора, холодный ветер

     обморозил лицо. Сзади он четко слышал гнавшихся за ним людей, кричащих на своем

     кривом как их мечи и непонятном ему языке.

     Дома не стало. Осталась жизнь, которую в этих, — одних из четырех, — Землях нужно

     удержать любой ценой.

     [1]

     1 Подождите! Перед нами герой!

     Глава 5

     НОВЫЕ ДРУЗЬЯ

      Когда страну потрясет землетрясение, цунами или… дракон, вот тогда люди и вспомнят

      обо мне…

      Питер Вассберг, ведущий страховой агент Прималона

     Амсер сегодня был подозрительно пуст, все сидели в своих домах и в такую погоду

     никто не вылезал на улицу. Даже у разбойников сегодня был «отпуск». Метель играла

     в свирепую игру: снегом занесено множество улиц этой деревни, а замерзших

     и не счесть, кто попался под холодную руку стихии. Ветер свистел и создавал

     впечатление, что по этой земле сегодня гуляют призраки.

     Вечером метель усилилась и из таверны «Дивный тролль» никто не хотел уходить.

     К таверне через метровые сугробы подъехала достаточно странная красная квадратная

     коробка, с виду похожая на карету, но по форме не походила. Она подъехала

     на металлических гусеницах — такие агрегаты находили в начале Эпохи Конца на орудиях

     из прошлой жизни.

     Около двуста лет назад люди сражались со злом, которое поселилось в этом мире: с демонами, бесами, монстрами, Темными. Они вылезли из пучины царства зла

     и устроили ад на земле. Мир был на грани смерти. Большинство людей погибло.

     Оставшиеся в живых люди начали сражаться с этим злом. В итоге от прошлой

     цивилизации не осталось ничего. Она исчезла.

     Началось новое время, новое счисление времени. Лидеры, которые сплотили людей

     вместе для общей борьбы со злом, решили забыть всю ту культуру, историю той

     цивилизации, считая, что нужно учиться на своих ошибках, и должны сами начинать

     строить свой новый мир.

     Сейчас был двести пятьдесят шестой год со времен Эпохи Конца. Тогда у многих

     людей, в отличие от прошлой, забытой цивилизации, открылся дар, который помогал им

     использовать магию. Их стали называть полумагами, так как появились и маги, которые,

     в отличие от полумагов, могли полностью контролировать магическую силу. Но магов, изначально, было не так уж и много.

     Полумаги не могли колдовать долго, в отличие от магов, у которых не отнимались

     силы, даже используя заклятие среднего уровня сложности. Такие заклятия с легкостью

     могли истощить полумага. На восстановление магической силы уходило долгое время, если, конечно они не находили магический источник. Полумаги стали хорошими

     воинами, архитекторами и оружейниками. Они использовали частицу знаний,

     оставшихся от прошлой развитой жизни, дабы создавать разные орудия и магические

     предметы. Но и эти знания вскоре были уничтожены. Как говорилось, во благо. Хотя

     многие народы за двести лет достаточно быстро развились, и продолжали развиваться

     посей день.

     Другая же половина людей осталась простыми людьми.

     После Священной войны люди окончательно приняли решение забыть о том мире,

     в котором родились, жили и который погиб. Они уничтожили все записи, предметы

     и начали все с чистого листа.

     Новый мир, новая эпоха, новые люди, новая вера, новая жизнь. Прошлое оставили

     в прошлом, не дав возможности ему вернуться.

     Следующие поколения жили без знаний о той развитой цивилизации, которая была

     до прихода зла, и к двухсот пятьдесят шестому году люди жили новой жизнью, веря

     только в одно, что мир этот наполнил Создатель людьми и тварями иными, чтобы

     выяснить, кто должен жить, а кто умереть. Жестокий закон мира Гирод.

     У Создателя было много имен: Всевышний, Творец, Иной. Люди должны во что-то

     верить, иначе хаос захлестнет человеческие души и не увидят они света во тьме.

     Дверь в таверну открылась, и туда вошел смуглый мужчина ростом ниже среднего.

     Голова его проеденная плешью, лицо покрыто едва заметной щетиной и на вид ему

     могли дать лет сорок пять. Вид его был уставшим, но настороженность присуща таким

     людям. На нем была надета серая куртка и кожаные брюки. Мужчина сел за стол

     и заказал себе пиво. К столу незнакомца подсел человек с крысиными глазами.

     — Незнакомцев здесь не любят, — сказал крысяк, мерзко улыбаясь в лицо чужака.

     — Я проездом, — ответил мужчина, не обратив внимания на собеседника

     и продолжая пить пиво. — Когда метель утихнет, я уеду.

     — Советую заплатить пошлину, иначе хуже будет.

     Неприятный мужчина махнул рукой и из-за его стола встали двое головорезов.

     — Что ж вы все такие тупые, — возмутился незнакомец, уже допивая пиво и закатив

     глаза, будто в такую ситуацию он попадал уже не в первый раз.

     — Повтори, — разбойник достал нож и крутанул его перед лицом незнакомца. — Тебя

     нужно подкорректировать, дружок.

     — Попробуй, — сказал тот и вытащил из-под куртки обрез и точными выстрелами

     пристрелил сначала одного подручного, затем другого головореза, потом ударил

     прикладом главаря и напоследок проучил его как следует, ударив лбом об стол.

     Тот свалился, выронив нож, и медленно попятился назад, забрызгивая итак грязный

     пол кровью. Незнакомец перезарядил обрез, вытаскивая дымящиеся гильзы и вставляя

     свежие патроны, и направил оружие в сторону разбойника.

     — Как тебя звать?

     — Рат, господин. Не убивайте меня, моя семья голодает, нужны деньги, вот я

     и решил…

     — Ну, — скривился мужчина, покачав головой, — заткнись же ты, сука, слушать твою

     сраную ложь мне не хочется. Скажи лучше, что мне с тобой делать?

     — Я могу достать для вас все, что душе угодно.

     — Моей душе угодно на покой, увы, этого не случится. Вставай, Рат. Расскажешь, что

     тут за последнее время произошло, не встречался ли кто подозрительный. И… да, поможешь с припасами.

     Главарь разбойников встал не без помощи незнакомца, и мужчина дулом обреза

     показал ему, чтобы тот сел за стол.

     В течение полутора часа Рат рассказывал все, что произошло здесь за последнее

     время. Язык у него был подвешен под болтовню. Другие гости таверны не обращали

     на них никакого внимания. Незнакомец внимательно слушал, периодически кивая

     головой.

     — Вот, — выдохнул Рат. — А потом он убил моих людей. Затем приехала ведьма

     из Империи и искала этого ублюдка.

     — Понятно. Кажется, погода успокоилась. Надо собираться, — сказал незнакомец, направляясь к выходу. — Пойдем, поможешь мне сложить припасы в багажник.

     — Куда? — удивился Рат и почесал свою седую голову.

     — А, вы ж не знаете. В отсек для припасов.

     Рат был удивлен, увидев чудо-машину перед собой: металлическая, на гусеницах, высокая и крепкая. На крыше ее обосновались две длинные трубы, торчащие, словно

     пушки у корабля, но внешне похожие на огромные ружья.

     — Ого, с такой штукой можно любого тролля завалить или ограбить какие-нибудь

     кареты с богатеями, — восхищался Рат.

     Чужак усмехнулся. Какая зажиточная персона поедет через Свободные Земли? А если

     поедет, то охрана будет не хуже, чем королевская.

     — Я тоже не люблю богатеев, — произнес незнакомец, затем направил обрез

     в сторону Рата, и выстрелил в него.

     Тот упал на снег с дырой в груди и с удивленным, но уже мертвым взглядом.

     — Но больше всего не люблю такое говно, как ты, Рат.

     На выстрел выбежали люди из домов и таверны. Но машина незнакомца была уже

     в пути, гремя как гром на прощание. Народ, собравшийся вокруг мертвого Рата, осматривал его старое, сухое тело, испачканное в своей же крови, и кто-то из толпы

     даже вскрикнул: «Ну, наконец-то!».

     Алекс скакал без остановки, не давая отдыха ни себе, ни коню, ни псу. Он не мог

     поверить, что произошло: смерть деда, Марины, всех, кого он знал, кого любил. Деревня

     сгорела в ненависти южан.

     Почему мизшеты напали?

     Зачем?

     Он не хотел обо всем этом думать, сейчас было не до этого, но мысли так и лезли

     в голову, не давая ему покоя.

     Коржик явно начал уставать, замедляя ход. Коню, на котором скакал парень, тоже

     нужен был отдых. Погони уже не было. Алекс понял, что они оторвались, но перед этим

     перестраховался, прислушиваясь к шумам. Все-таки он умел заметать следы, как учил

     его дед.

     Парень сделал привал, нашел дров, хвороста, развел огонь. Коржик лег рядом с ним,

     прижавшись к хозяину, а Алекс вспоминал, что произошло за последнее время.

     Кровь, огонь, смерть, монстры.

     Всего так много и так внезапно. От такой картины в памяти Алекса вырвало прямо

     на снег. Желудок был пуст, парня рвало водой и кашей, которую он съел перед

     свиданием, и которая не успела перевариться. Пес скулил, переживая за хозяина.

     — Коржик, нам теперь некуда идти. Только в Империю. Они же воевали все время

     с Мизрахом. Нам надо туда. — Алекс встал и подошел к коню, осматривая седельные

     сумки, которые достались от всадников Мизраха; нашел хлеба, колбасы и сыра. — Что ж,

     зато с голоду не умрем. Верно, Коржик?

     На его слова пес оживился, радостно залаял, виляя хвостом.

     После того, как они поели, отдохнули и выспались, парень с псом продолжили путь

     дальше.

     Алекс шел пешком и вел за поводья коня. Последние дни он все больше переживал, что агрессоры догонят его и убьют прямо на месте, оставив труп на обед падальщикам.

     Он остался один. Ничего хуже этого быть не могло. Слезы наворачивались из-за

     воспоминаний недавних событий. Война — это страшно и он на собственной шкуре это

     почувствовал. Война несет лишь смерть и ничего более.

     Когда стемнело, Алекс решил не останавливаться и продолжать идти дальше. Ничего

     не было видно, слышны были только его шаги и топот коня по промерзшему тракту.

     Вдруг он услышал какой-то шум, гремело, словно гром среди ясного неба, поэтому Алекс

     уже запрыгнул на коня и натянул тетиву, готовясь выстрелить из лука наотмашь и мчать

     галопом.

     Страх переполнил всю его душу, но ничего другого ему не оставалось делать.

     Промелькнул свет, который не исходит от огня, потом свет значительно сильней осветил

     все вокруг. Ему на момент показалось, что солнце упало на землю и сожгло все. Он

     не видел из-за света того, что двигалось на него с мощным громом. Алекс спустил тетиву

     и махина остановилась. Свет стал менее яркий, и он увидел здоровую машину, из которой вылез мужчина, вооруженный обрезом двуствольного ружья.

     — Дебил, ты чего стреляешь-то?! — закричал мужчина.

     — Кто ты? — спросил удивленный Алекс и опустил лук.

     Мужчина в ответ опустил обрез.

     — А ты кто? И почему ты путешествуешь один в таких опасных местах?

     — Мою деревню сожгли войска Мизраха. Я единственный выживший.

     — Сочувствую тебе, парень. — Мужчина спрыгнул вниз и пошел к нему.

     Алекс спрыгнул с коня и настороженно двинулся навстречу.

     — Зови меня Механиком, — сказал мужчина и протянул руку, Алекс настороженно

     пожал ее.

     — Алекс. Внук охотника.

     — Охотника? Ты разбираешься в животных? — спросил Механик.

     — Да. Еще в травах, монстрах, обитающих здесь, и в следах.

     — Ты не договариваешь. Еще из лука точно стреляешь. — Механик посмотрел

     на пробитое стекло, из которого торчала стрела. — Ты, наверное, голоден?

     — Есть такое. — Алекс уже целый день нормально не ел, да еще и Коржик давал

     о себе знать, постоянно скуля.

     — Я из Амсера. Припасов достаточно, но для начала надо заправиться.

     Он полез в машину, залез на крышу, держа небольшой бочонок, открыл маленький

     люк и залил содержимое.

     — Мне кажется, запах знакомый, — принюхавшись, заметил Алекс.

     — Ага, — ответил Механик, — знакомый. Спирт.

     — Поразительно! — восхитился Алекс.

     — А это что за мохнатая тварь? — Механик нагнулся и ткнул пса дулом обреза

     по морде, будто он его враг всю жизнь.

     — Это Коржик.

     — Очень приятно, Коржик, — иронично проговорил Механик, нахмурив свои

     брови. — Так, куда вы двигаетесь?

     — В Империю.

     — О, как! — удивился Механик. — Я тоже туда. Давайте тогда со мной вместе

     путешествовать, в моей машинке.

     — Ты как Коржик, согласен? — спросил Алекс у пса.

     Тот радостно залаял, расхвалив предложение злого Механика.

     Ночь была долгая и холодная. Но не для Алекса. Он устроился уютно вместе

     с Коржиком и новым попутчиком. В машине было тепло, правда, немного продувала

     залепленная дырка, которая осталась от стрелы. Управлять такой громадиной казалось

     невозможно: кругом одни рычаги на цепях и с деревянными рукоятками. Сама машина

     была обделана очень даже комфортно: салон обит атласной тканью алого цвета, посредине панели управления стояла фигурка кошки с головой на пружине, болтавшаяся

     на ней при движении махины. Пес постоянно наблюдал за фигуркой кошки, так и норовя

     откусить ей голову.

     — Механик, а откуда у тебя эта машина? — поинтересовался Алекс.

     — Впервые видишь такую? — улыбнулся тот, не спуская глаз с дороги.

     — Если честно, то да. Я не думал, что такие вещи бывают.

     — Я сам собрал ее. Из старых деталей. Ты, видимо, не бывал в Империи

     и в Брестонии. Уж там таких машин много, все новые, конечно, с прошлым не сравнить,

     но все же. Они элегантны! В этих странах отлично развит прогресс. Только в Брестонии

     куда запущеннее — там полстраны в паровых двигателях. В Империи паровой двигатель

     не на первом месте. Хотя у меня двигатель не на литине, как в Империи, и не на пару.

     Двигатель внутреннего сгорания. Кормлю свою машинку чистым спиртом.

     — А как ты научился их собирать? Ну, машины.

     — Я помню. Все помню, — усмехнулся Механик.

     — Память хорошая?

     — Нет. Сущность хорошая, — рассмеялся тот.

     — Не пойму, — нахмурился Алекс, не понимая, о чем говорит «чудик».

     — Ты и не поймешь, Алекс. Я и сам не пойму. Просто… я не умираю.

     — Что?! — испугался парень «чудика» и уже готов был достать меч, но Механик

     рассмеялся, успокаивая юнца своим добрым смехом.

     — Не волнуйся, я не демон, не Архидемон, не Темный, если ты об этом. Я простой

     человек, даже не полумаг. Просто моя душа всегда живет, лишь после смерти телесной

     оболочки реинкарнирует в другое тело. Я живу, а точнее мой дух живет, вот уже более

     трехсот лет.

     Реакция Алекса была и пугающей, и смешной, забавляя мужчину. Так выкатывать

     глаза не мог никто. Рот у него был открыт, как у пиявки, готовая выпить всю кровь без

     остатка.

     — Ты старше, чем наш мир?! — не мог поверить своим ушам Алекс.

     — Да. И я жил еще, когда был совершенно другой, забытый всеми мир.

     Дальше они ехали, молча, просто потому что Алекс не мог даже ничего сказать. Да

     и что тут скажешь, узнав такое…

     Имперская кавалерия, вместе с Роксаной и Кайсом, въехала в большой город Бельн,

     чья территория в округе граничит между четырьмя другими государствами: Империей

     Россигард, Свободными Землями, Королевством Десландия и Мориссией. Хотя

     Свободные Земли нельзя назвать государством, ибо от нее несло только автономиями.

     Бельн был отделен от Империи Россигард заливом Кракена, но все же являлся частью

     Империи. Залив был назван в честь гигантского кальмара, который нанес большой урон

     для флота и для самого города в свое время. Бельн основали имперцы, и служил он как

     огромный Имперский торговый город, в котором можно было найти все, что душе

     угодно.

     Если говорить о Королевстве Десландия, то там дела обстояли немного иначе, чем

     в Империи Россигард, но правила страной тоже женщина — королева Роузмэри. Честная

     и справедливая королева славилась своей красотой и формами правления. На троне она

     восседала уже не один, и даже не два десятка лет, и за все это время она проявила себя

     только с хорошей стороны, успевая при этом воспитывать юного принца Уолтэра II.

     В Мориссии было не все так гладко. Существующий там Правящий сенат просто

     напросто рушил страну изнутри, как древесные паразиты, пожирающие большой

     и старый дуб. Заседающие там дома пытались угнаться за лакомым куском пирога

     власти. Они не могли толком ничего решить и их действия приводили часто к боевым

     стычкам, при этом угнетая собственный народ бредовыми законами и бессмысленным

     кровопролитием. Эти вечные споры привели к гражданской войне в Мориссии, поэтому

     жители бежали оттуда либо в Империю, либо в Свободные Земли. Но обычно все бежали

     туда, где ты можешь быть сам по себе.

     Сейчас Бельн был полностью покрыт снегом, и на улицах разворачивалась настоящая

     зимняя ярмарка. Кайс шел по знакомым закоулкам, шел аккуратно — вся земля

     промерзла и дорога стала большим катком. Снег падал маленькими крупинками,

     и выглядело это зрелище очень красиво. Бельн скорее не просто город, а большой рынок, где можно было раздобыть любой товар. Кайс смотрел на разные волшебные диковины,

     осматривал лавки с всякими экзотическими фруктами, никак не реагировал на бродячих

     артистов, но серебряную монетку он им подкинул в котелок. Народу было чересчур

     много; много сомнительных разговоров и слухов можно подхватить, прогуливаясь

     по улицам Бельна. Говорили о том, что бедную Мориссию ждет коллапс, что Империя

     готовится к очередной крупной войне с Мизрахом. Все это Кайсу было неинтересно. Он

     ходил мимо и старался не слушать людей, но их слова так и лезли ему в уши. Через

     полчаса прогулки по городу, информации в его голове было предостаточно для того, чтобы начать переворот, как минимум, в двух странах.

     Роксаны с Кайсом рядом не было. Стало известно, что в порт Бельна прибыл

     адмиральский корабль, а это значит, что Роксана отправилась на рандеву со своим

     мужем.

     «И славно, — думал про себя Кайс. — Может она наконец-то станет ему порядочной

     женой».

     Кайс прошел мимо заведения, под названием «Узы Злодейки», — местный бордель, в который, случайно, он зашел лет пять назад. Около борделя ему на плечо упала тяжелая

     рука. Кайс резко повернулся от неожиданности и увидел перед собой мужчину высокого

     роста и крупного телосложения, с пепельными глазами, лысой головой и густой седой

     бородой. На левом ухе у него висела золотая серьга.

     — Ну, привет, Ловкач, — сказал здоровый мужчина в замшевой куртке и,

     оскалившись, продолжал смотреть на него, будто век его не видал.

     — И тебе привет, адмирал фон Бюррер, — ответил Кайс улыбавшемуся мужчине. —

     Ганс, зачем ты побрил голову?

     — А зачем ты пять лет прятался ото всех? Решил в прятки поиграть? — рассмеялся

     Ганс над своей несмешной шуткой.

     — Просто знал, что ты побреешь голову и решил спрятаться, — улыбнулся Кайс

     в ответ, — чтоб свет от лысой твоей головы не слепил. Так не одну войну не выиграешь.

     А еще ты заметно поправился. И да, я не прятался. Ждал вас, но помощь не пришла.

     — Кайс, твои шутки глупы и неуместны, — обиделся Ганс, и взгляд его стал как

     у котенка, которому не налили молока.

     — Это потому что я с тобой дру… дружил, — продолжал издеваться Ловкач над

     старым другом.

     — Ну, ты и козел, Ловкач, — рассмеялся Ганс и похлопал его по плечу, чувствуя

     какое-то странное напряжение, пробежавшее между ними. — Все-таки, Рокси нашла

     тебя. Я знаю, что ты злишься на нас, не держи зла, хотя не понять тебя нельзя, но… эх, не умею я извиняться. Хочу, чтобы ты рассказал, почему ты прятался ото всех и что ты

     тут гуляешь, если мог сразу отправиться на корабль и мы поскорее отплыли бы

     в Империю.

     — Мне надо заскочить в магазин Риччи. К тому же, давно тут не был, хочу погулять.

     А ты что, моя нянька?

     — Нет, тебя ничто не исправит. Ну, так расскажешь, что случилось?

     — Позже, — отмахнулся от него Кайс и пошел в сторону двухэтажного магазина, который принадлежал Старому Риччи.

     На границе Бельна и Свободных Земель стояли на посту пятеро имперских

     стражников в удобных доспехах и вооруженные шпагами. Двое постовых были вооружены

     еще и алебардами. Их командир ходил в шлеме с имперским символом по центру.

     В Империи стражник при дворе имел больше привилегий, чем полицейский,

     подчиняясь Верховному стражу двора[1]. Солдаты в Империи, будь то полицейские или

     стражники, были одеты в форму синего цвета. Даже воины в Имперской армии носили

     элементы синего цвета на броне. Полицейские ходили в мундирах и фуражках, их

     командир выделялся офицерскими погонами. Стражники были тоже одеты в синие

     рубахи и брюки, но отличительной чертой было то, что они носили латный доспех

     с символом Империи и каскообразные кожаные шлема с золотой пикой и символом

     Империи Россигард в основе.

     Синий цвет официально признан имперским цветом, а огонь всегда горел не только

     на символике, но и в душах имперцев.

     Двое солдат находились на смотровой вышке, и у одного из них был мощный арбалет,

     а у другого винчестер с оптическим прицелом.

     Вдруг вдалеке они заметили какой-то свет и грохот, но это был не гром среди ясного

     неба, а звук был что-то вроде двигателя. Двое стражников, которые были на вышке, нацелились на неизвестную машину. Громадина остановилась недалеко от поста,

     и командир стражей подошел к машине.

     — Добрый вечер, господа, — с серьезным тоном поприветствовал командир двух

     мужчин, которые выглядывали из окна своей машины. — Какова цель вашего визита

     в Бельн?

     — Товар на продажу везем из Свободных Земель, — ответил Механик командиру. Тот

     заметил собаку на заднем сидении и сказал:

     — Насчет вас сомнений нет, а молодой человек явно не торговец, да и по глазам

     вижу, что настрой у него не дружелюбный, — проговорил командир себе в нос, глядя

     на Алекса, который был итак в дурном настроении. — Итак, молодой человек, а какова

     цель вашего визита?

     — Найти убежище от грядущей войны, — оскалился Алекс, и лицо командира резко

     изменилось в озлобленную гримасу.

     — Выйти из машины! — скомандовал командир. — У нас тут кажись появился

     диверсант!

     Механик медленно положил себе на ноги обрез, и при виде подходящих стражников

     завел двигатель.

     — Нет, Механик! — остановил его Алекс. — Не нужно этого, я выйду! Коржик, оставайся с Механиком. Присмотри за ним, Механик, — попросил Алекс напоследок

     и вылез из машины, подняв руки вверх.

     Стражники увели Алекса к себе в постовую, а командир пропустил громадину

     в город. Не удивительно было видеть такую машину — в самой Империи их много.

     Дверь в магазин открылась, и зазвенел колокольчик, повествующий о том, что

     пришел очередной покупатель. Ловкач столкнулся на входе со старухой в черной мантии

     и в таком же головном платке.

     — Аккуратней, молодой человек, — не оборачиваясь, проговорила она. — Эмберский.

     Кайс выпучил глаза, обернулся, но старухи и след простыл. В этот момент раздался

     голос ворчливого владельца магазина.

     — Эй, кто здесь, уже закрыто! — разгневался продавец, спускавшийся

     по спиралевидной лестнице с двуствольным ружьем в руках. — Кого черти занесли?!

     — Это я, Риччи. Ловкач, — улыбнулся Кайс спустившемуся седому старику

     небольшого роста.

     — Кайс, твою ж мать, напугал старика! — улыбнулся Риччи, положив ружье на стол.

     Он подошел и обнял Кайса как родного сына. — Рад тебя видеть! Сколько лет прошло?

     Где ты был?

     — Убивал всяких, — иронично отмахнулся Кайс. — Да в прочем, какая разница.

     — Не уж-то ты пришел сюда ради моих сладостей? — рассмеялся Риччи.

     — Шутишь? Они у тебя дрянь полнейшая, — скривил лицо Кайс. — А вот оружие

     у тебя лучшее.

     — Умеешь насрать в душу и сделать комплимент одновременно, сукин сын. — Риччи

     пошел к стойке, где лежали разные конфеты, пряники, печенья.

     Ударив ногой по старой, как и сам Риччи, тумбе, в полу образовался проход в подвал,

     именно там где до этого они стояли.

     — Ну-с, прошу.

     Они спустились вниз, и Кайс увидел стеллажи, оружейные стойки, ящики

     с боеприпасами. Оружия здесь хватит, чтобы начать войну со всей Империей.

     Под магазином «Сладости Риччи» находился настоящий подпольный оружейный

     склад. Старик собирал разного вида оружия, занимался оружейническим мастерством, делал доспехи и собирал разные технические устройства. Для Риччи это было всего лишь

     хобби: он был хорошим оружейником, но ужасным кондитером. Каждому свое, как

     говориться. Продавал же оружие он только очень надежным и проверенным людям.

     — Давай покажу, что у меня есть. — Риччи подошел к первой стойке.

     — Подожди, Риччи. Я сам выберу, — улыбнулся Кайс старику. — А ты, если что, расскажешь и объяснишь.

     — Ну, как знаешь, Ловкач, — нахмурился тот, обидевшись на то, что Кайс

     не доверяет его вкусу.

     Кайс ходил и присматривался к различному оружию: то были кинжалы, ножи, шпаги,

     мечи, секиры, ружья, пистолеты, арбалеты. Его выбор остановился на двуручном

     серебряном мече, сделанный, как ему показалось, из чистого серебра, эфес казался

     хрупким, навершие было серебряным и выходило острым наконечником в форме

     треугольника. Сама рукоятка была обмотана кожаным ремешком, гарда была заострена

     и выходила немного под углом, ближе к самому клинку.

     — Это не оружие, это искусство. Никогда не видел лучшего двуручного меча в своей

     жизни, — восхитился Кайс, заметив, что даже улыбка его хорошо отражается в клинке. —

     Даже мой Тамплиер был гораздо хуже. А этот из чистого серебра, таким бесов рубить

     одно удовольствие. Лучшая твоя работа, Риччи.

     — Да. Ну, не скажу что таки одно сереб… Стой, а куда делся твой знаменитый

     Тамплиер? — поинтересовался старик.

     — В бою потерял, — посмотрел на него Кайс унылым взглядом. — Как ты его сделал?

     До сих пор не могу взгляд оторвать.

     — Нашел… «рецептик приготовления», — ухмыльнулся Риччи, почесав подбородок. —

     У меня свои секретики, Кайс. Не влезай в это дело. И да, он еще не готов. Грязная

     работа.

     Кайс взял в руки меч, сняв его со стойки, и прокрутил его.

     — Он довольно легок для двуручного меча, — удивлялся Ловкач, сделав несколько

     взмахов им, и потом резко перевел взгляд на Риччи. — Сколько просишь за него?

     — Нисколько. Он не продается, — ответил старик и, нахмурившись, посмотрел

     на Ловкача. Риччи взял из его рук меч и вернул на место. — Скажу тебе только одно, Ловкач. Не пришло еще время для этого меча. Но я обещаю, когда оно придет, я вручу

     этот меч именно тебе.

     Кайс недовольно посмотрел на меч, будто помечая его, как свою собственность, и пошел наверх, понимая, что со стариком спорить бессмысленно, при этом сказав лишь

     только одно:

     — Я назову его Странником. Если ты говоришь, что он мой, то пусть будет носить это

     имя. Да, и еще, я не буду брать другое оружие. Извини. Я влюбился в этот клинок.

     Пускай он даже еще и не готов, как ты говоришь.

     Кайс стал подниматься наверх, а Риччи подошел к Страннику и усмехнулся,

     осматривая свое произведение искусства. Он знал, что Ловкач дает имена своим

     оружиям, так как он должен знать по имени, кому доверяет свою жизнь.

     Странный парень.

     Риччи взял меч и положил его в твердый сундук, там же лежал и его «рецептик»

     с достаточно знакомой подписью на неизвестной бумаге:

      «Филипп Золотоглазый».

     Кайс сидел вместе с Риччи и ел плов с мясом.

     Нет, кулинария — это не конек Риччи.

     Кайс улыбался, еле сдерживая тошноту, когда Риччи спрашивал, как его стряпня.

     Через несколько минут в заведение зашел смуглый мужчина с плешью и Риччи встал, подходя к клиенту.

     — Сегодня день встречи старых друзей? — удивленно рассмеялся старик. — Механик,

     сколько лет, сколько зим мы не виделись?

     — Да, гоняет меня жизнь, не жалеет, — усмехнулся тот, пожимая руку старику. Риччи

     услышал лай за спиной у Механика и удивленно спросил:

     — С каких пор собачкой обзавелся, кошатник?

     Механик был жутким любителем кошек, всех — без исключения. Собак он не особо

     любил. Настолько не любил, что отстреливал их.

     — Получилось так. Долго говорить, — проговорил Механик и заметил за столом

     Кайса. Его взгляд пал на него, и он спросил, подходя ближе и всматриваясь в лицо

     Ловкача: — Вы, случаем, не некий Отшельник?

     Кайс от такого вопроса поперхнулся, Риччи рассмеялся, услышав про отшельника.

     — Извините, не представил вас. Кайс — это Механик. Механик — это Кайс,

     прозвище Ловкач, а не Отшельник.

     Кайс встал из-за стола и Механик протянул ему руку. Тот недоверчиво пожал ее.

     — Наслышан о вас. Легенда Свободных Земель.

     — Громко сказано, — подозрительно посмотрел на него Ловкач. — С чего взяли, что я

     какой-то там «отшельник»?

     — У тебя одного такой шрам на глазу и взгляд дикого зверя.

     — Может быть.

     — Я давно ищу тебя чтобы…

     Не успел тот договорить, как Кайс врезал ему правым хуком в челюсть. Механик

     свалился, но резко поднялся и кинулся на Ловкача, но тот отпрыгнул в сторону и резво

     перекатился, затем подбежал и ударил ногой с разворота в то место, куда до этого

     прилетел кулак.

     Механик снова свалился, но на этот раз вставать не торопился. Когда Кайс

     подскочил, он достал из рукава какой-то маленький шарик и бросил ему в лицо. Кайс

     отошел назад и протирал глаза от перца. Слезы катились по его носу, красные глаза

     горели адским пламенем и он проворонил захват шеи.

     Вдруг раздался выстрел, и драчуны затихли. На них направил свое ружье Риччи, озлобившись, смотря на обоих. Он пожертвовал дыркой в стене, ради прекращения этого

     глупого спарринга.

     — Что вы тут устроили, придурки? — кричал на них тот. Кайс и Механик поднялись

     с пола и стали вытряхиваться.

     — Он напал на меня, — произнес Механик, и гематома на правой стороне его лица,

     в знак подтверждения его слов сильно опухла.

     — Конечно, как иначе с наемниками, — защищался Кайс. — Иначе, откуда знаешь

     про меня и зачем искал?

     — Послание от короля Рейтара, твоего, как он сам говорил, друга. Я вижу ты самый

     что ни наесть параноик херов.

     Механик достал письмо из кармана брюк и передал в руки Кайсу. Тот взял конверт

     и увидел надпись на нем:

      «Лично в руки Императрице из рук ее лорда-защитника».

     — Хм, теперь мне точно надо в Империю. Что-то странное творится, раз лично

     Рейтар просит меня передать письмо Императрице. Насчет друга он конечно сильно

     преувеличил. Он меня презирает из-за этого. — Ловкач показал на свой шрам, проходящий через глаз. — В Мизрахе так клеймили рабов-чужестранцев.

     — Что там? — поинтересовался Риччи.

     — Дело государственной важности, — ухмыльнулся тот старику, затем пожал руку

     Механику, в знак благодарности. — Спасибо, Механик. Извини, что напал на тебя.

     — Возможно, ты поможешь мне, тогда будем квитами. Я так понял, ты «важная

     шишка» в Империи? Милорд!

     — С чего бы мне помогать всяким? — Ловкач сложил руки на груди и безразлично

     посмотрел на незнакомца. — Может, мне еще дьяволу помочь с его кознями на земле?

     — Не советую приплетать сюда лукавого, — совершенно серьезно ответил Механик.

     — Механик, да Ловкач у нас сам лорд-защитник! — вмешался Риччи. — Конечно, Кайс с радостью поможет тебе. Верно, Кайс?

     Старик взглянул на Ловкача так, как смотрят родители на своих упрямых детей, прежде чем заставить свое чадо выполнить их поручение.

     — Только ради тебя, Риччи.

     — Вас, лорд-защитник, выслушают пограничные стражники. Они схватили моего

     друга.

     — А что он сделал?

     — Сказал, что сюда движется война.

     — О, как! — удивился его словам Кайс. — Дерзко и смело. А откуда твой друг?

     — Из какой-то деревни, — ответил Механик, забыв из какой именно.

     По дороге в Бельн Алекс называл настоящее название деревни, но Механик не особо

     вслушивался в его болтовню и название пропустил мимо ушей.

     — Сам не в курсе, откуда твой друг? — злорадно усмехнулся Ловкач.

     — Рыбацкая деревня…

     — Не может быть! Две недели назад я был там. Ну пойдем освобождать твоего

     друга, — сказал Кайс Механику и помчался к выходу, но открыв дверь, он остановился

     и обратился к старику: — Риччи, я завтра уплываю. Что насчет Странника?

     — Я же сказал, еще не время! — бухтел старик, зная, что Кайса теперь это будет

     интересовать в первую очередь и так просто тот не отвяжется.

     [1]

     1 Верховный страж двора — должность командира стражников, получающий приказы

     от лорда-защитника, лорда-регента или от самой Императрицы.

     Глава 6

     НАПАДЕНИЕ НА БЕЛЬН

      Что может быть страшнее неизвестности? Пустота.

     Алекс смотрел через оконную решетку на улицу, где шел снег и ярко светила луна. Он

     находился в комнате, окруженной голыми пустыми стенами и столом, перед которым он

     сидел, закованный в кандалы, уже который час. За целый день парень явно устал ждать

     какого-либо начальника, который упечет его в тюрьму, или чуда, которое его освободит.

     Заснуть он тоже не мог — неприятный холод из окна не давал ему это сделать.

     Вдруг парень услышал скрип открывающего дверной замок ключа, и в комнату вошел

     человек с темными волосами, как крыло ворона, ростом чуть выше него и голубыми

     глазами. Через его правый глаз проходил шрам, а само лицо было покрыто недельной

     щетиной.

     Алекс улыбнулся и радостно вскрикнул:

     — Милорд, это вы?!

     Глаза парня блестели от счастья, увидев перед собой Ловкача. Того самого,

     о котором твердила вся его деревня. Тот, кто убил Темного мага голыми руками и спас

     мир. По-крайней мере, так говорили.

     — Прости, — посмотрел себе за спину Кайс. — Ты видишь тут кого-то еще?

     — Вы помните меня, милорд?

     — Ты, вроде, внук охотника, верно? — попытался вспомнить лорд, прищурившись

     едва заметно. — Алекс вроде?

     — Да. Он самый. Я последовал в Империю сразу после того, как на нашу деревню

     напали.

     — Кто напал? — Кайс сел напротив парня. — Стражники, которые тебя задержали, твердили, что ты говорил про надвигающуюся войну. И этим самым решил посеять

     панику в городе, который итак напоминает огромный рынок. Здесь слухи бьют

     фонтаном и это лучшее оружие.

     — Мизрах. Воины сожгли деревню и перебили всех. Я сумел сбежать.

     — Интересно… — Кайс встал со стула, отошел в сторону и стал смотреть в стенку, задумавшись о чем-то своем. — Ты видел командира или… командиршу?

     Его взгляд стал другим — он просверливал прямо до костей. Жуткий взгляд, явно

     в нем не было ничего хорошего.

     — Был командир. Но он был в черной одежде с серебряными узорами в виде змей. Я

     его никогда не забуду. Эти змеиные глаза… — по лицу Алекса покатились слезы, вспомнив смерти людей, которых он знал, видел, любил. Сжимая зубы в порыве

     ненависти и боли, парень ударил по столу руками, но Кайс остановил его. Он понимал,

     что испытывает парень. Почти в таком же возрасте он испытал боль потери матери.

     И что Алекс, и что Кайс боль им причинил один и тот же враг — Мизрах.

     — Змеиные глаза? — удивленно спросил Кайс. — Он был один?

     — Я видел только одного. Он передал послание.

     — Послание? — Ловкач заинтересовался еще сильнее. — Помнишь его?

     — Эл ам’руле едавок’кофу… вроде так.

     Конечно, парень произнес это неслаженно и с явным акцентом, но Кайс понял

     значение слов, пускай не сразу и с сомнением. Но все же, одно слово юнец сказал точно.

     — Ты уверен? — уточнил Кайс. — Точно «ам’руле», а не «те’нэбху»?

     — Вы смеетесь, милорд? — разочарованно проговорил Алекс.

     — Нет, просто это важно, — Кайс подошел ближе и посмотрел ему прямо в глаза, со всей серьезностью написанной на его лице, — ведь то, что ты передал, означает

     следующее: «Его не остановить». Но… в Мизрахе правит женщина.

     — Мне это неведомо. И мне лгать бессмысленно.

     Кайс нахмурился, помолчал и быстро вышел из комнаты, даже не закрыв дверь. Алекс

     не поняв, что произошло, просто сидел на месте и, вытерев слезы с глаз, уставился

     в дверной проем.

     В комнату вошел стражник и снял с него кандалы. Помассировав кисти рук, Алекс

     встал из-за стола и вышел из комнаты для допросов.

     На улице резко похолодало, ветер дул с залива и от этого ветра становилось только

     холоднее. Даже тулуп Алекса и кожаная куртка Кайса не спасали от холодного ветра.

     Как назло, падал снег, сдуваемый прямо в лицо. Снежинки разбивались об кожу и их

     холод обжигал ее. Погода становилась все хуже, метель завывала, а в переулках домов

     сквозняк мог продуть даже до костей.

     Кайс с Алексом уже подходили к магазину Риччи, как их остановил громадный

     мужчина. Кайс, в такую сильную метель, не сразу узнал укутанного с головы до ног

     Ганса — адмирала Имперского флота. Тот торопливо пробасил ему:

     — Ловкач, мы отправляемся завтра утром. Будь в порту на рассвете. Корабль ты

     узнаешь сразу.

     Улыбку Ганса не смогла скрыть даже его борода.

     — Я уверен, что его название «Морской Колосс» или «Роксаночка», — засмеялся

     Кайс, увидев надувшегося адмирала.

     — Почти угадал… «Госпожа Авлицкая».

     — Ну почему я не удивлен?! — вознес руки к небу Ловкач. — Хорошо, Ганс.

     На рассвете буду.

     — А кто твой друг? — поинтересовался адмирал, посмотрев на Алекса.

     — Не ревнуй, адмирал. Это Алекс. — Кайс представил парня Гансу и тот небрежно

     поклонился адмиралу. — Парень бежал от войны. Кажется, Мизрах и царица решили

     завоевать Свободные Земли. Все остальное я расскажу наедине.

     Не успели они попрощаться, как в стороне, где находились западные ворота, границ

     со Свободными Землями, раздался взрыв и выстрелы.

     — Какого хрена? — растерялся Ганс, и только когда пришел в себя, заметил, что Кайс

     уже мчался к месту происшествия. — Опять он за старое. Защитничек!

     Рядом с Гансом не было ни Кайса, ни Алекса. Куда делся парень, ему было

     безразлично, а вот бросить друга одного он просто не мог.

     Стражники стояли на своем посту и лениво покуривали трубку, передавая ее один

     другому. Только этим можно и было спастись в такую погоду, пить на посту, было

     запрещено. Да и холодно пить на таком морозе — губы к бутылке прилипнут.

     — Эх, везет жировщику. Сидит себе в коморке и чаек попивает, а у нас смена только

     через два часа будет.

     — Хватит ныть, Мишка. Забей на командира. Пусть сидит и греет жопу. Нас, зато, мороз закалит, отпор любому дадим.

     — Мечтатель ты, Хрен, — влез в разговор третий стражник. — Старой закалки.

     Оптимист ядреный. Для вас бутылка водки всегда наполовину полная.

     — Эй, вы там, внизу. Впереди движется какая-то группа людей. Всадники и фигура, напоминающая здорового тролля, — воскликнул часовой на башне. — Я в такую погоду

     ни черта не вижу. Принимайте гостей.

     — Твою мать, — выругался Хрен. — Кого несет-то сюда в такое время.

     Всадники остановились, и большой силуэт в одиночку двинулся к посту. Стражники

     морщились, чтобы разглядеть неизвестную фигуру. Сквозь снег и темноту вскоре они

     увидели здорового мужчину, с мышцами тролля и лысой головой. На нем был кожаный

     нагрудник с шестиконечной звездой, внутри которой была змея. На руках у него

     крепились здоровые запястные лезвия, полностью пропитанные кровью. Один

     из стражников, который понял суть происходящего, вскрикнул:

     — Мизрах атак….

     Не успел он окрикнуть остальных, как верхняя часть его туловища была срезана

     здоровяком.

     Громила с бешеной скоростью подлетел к стражникам. Прозвучал сигнал тревоги

     с вышки, и на границе у ворот уже было десятка два стражников, вместе со своим

     командиром. Одновременно с этим всадники Мизраха двинулись к воротам, а за ними

     следовала небольшой отряд.

     Часовой палил по верзиле из винчестера, но тому было все равно. Пули ему были

     словно укусы комара. Здоровяк подошел к вышке и с грозным ревом повалил ее

     на мягкий снег, используя свою громадную силу. Всадники подоспели на помощь

     здоровяку, и между имперцами и мизшетами началась кровавая бойня. Слышны были

     выстрелы, крики, звуки скрещивающихся клинков, даже прогремел мощный взрыв —

     один мизшет послужил смертником, используя порох, чтобы снести закрывающиеся

     ворота.

     Когда Кайс подбежал к воротам, их уже не было. В округе лишь следы крови, запах

     серы и обломки ворот. На улицах солдаты месили и рубили друг друга. Он помчался

     к мертвому стражнику и присвоил его шпагу себе.

     На него уже двигалось двое солдат, вооруженных кривыми мечами. Кайс плавно

     кувыркнулся под ноги одного и поразил того игольчатым ударом снизу прямо в челюсть.

     Воин в судорогах свалился на снег, забрызгивая сапоги Ловкача кровью.

     Второй мизшет попытался достать Кайса рубящим ударом сверху, но Кайс

     перекатился на бок и рубанул не ожидавшего удара солдата прямо по шее. Кровь хлынула

     из разрезанной артерии, крася снег в красный цвет. Кайс же решил не останавливаться,

     и, почувствовав адреналин и ярость, бросался на врагов, изворачиваясь от ударов, сбивал

     их с ног, заставлял их терять концентрацию.

     Это была его стихия. Среди отрубленных конечностей и крови Кайс чувствовал себя

     спокойнее. Лучше находится под аффектом среди боя, видеть врага перед собой, чем

     боятся чего-то неизвестного и того, что кто-то смотрит на тебя, но ты его не замечаешь.

     Сейчас условия игры были равны: ты видишь цель, цель видит тебя. Только цель

     постоянно менялась, ибо надолго ее не хватало из-за большой кровопотери.

     Кайс сражался еще с одним мизшетом, уходил от ударов, дразня противника,

     и не замечал, что среди криков и шума выстрелов, к нему приближался сзади еще один

     мизшет.

     Ловкач прикончил своего врага, с которым долго игрался, и услышал стон у себя

     за спиной. Резко обернувшись, на него чуть не свалился мизшет, который хотел достать

     Кайса сзади. Шея противника была пробита стрелой. Это не была стрела воинов, скорее

     такую стрелу используют на охоте — ручная работа.

     В сторону боя несся Алекс со своим луком и стрелами. Холод не давал ему

     сконцентрироваться, обжигая кончики пальцев метелью. Но парень продолжал

     достовать стрелы из колчана. Кайс увидел парня и свет, слепящий глаза, шум доносился

     как от пьяного дракона, который перебрал браги и решил вздремнуть, разбудив своим

     храпом весь лес. Здоровая машина ехала на металлических гусеницах, а из двух пушек, которые были похожи на ружья, только крупнее, вылетали патроны, разрывавшие

     мизшет на куски. Стрельба была точной и мощной, но велась редкими выстрелами.

     Затем из кабины вылетели снаряды, похожие на пятилитровые жестяные банки. Снаряды

     свалились у копыт лошадей мизшетских всадников и взорвались с такой силой, что

     на месте копытных животных остались, грубо говоря, раскаленные подковы,

     разбросанные конечности и внутренности жеребцов и их наездников. Мизшеты,

     находившиеся неподалеку, тоже получили свою порцию взрыва. От взрыва все место

     битвы покрылось снегом, пеплом и дымом. Кайс поднялся с ног, слыша в ушах один

     лишь свист. Прикоснувшись к ним, он обнаружил кровь.

     В эту минуту из мглы вылетели несколько мизшет. Тут в игру вступил Ганс: в своей

     манере ведения боя на земле, был неизменим. В его руках красовались два

     длинноствольных револьвера, на которых была гравировка его инициалов. Отдача была

     наимощнейшая, одним выстрелом Ганс убил двух солдат, которые находились друг

     за другом. Абордажной шпаги у него при себе не было, и когда один из врагов

     приблизился к адмиралу вплотную, из ручек его револьверов показались клинки

     из чистого серебра, которыми Ганс зарубил противника. Хорошее оружие для ближнего

     и дальнего боя.

     Следующий враг, вставший на пути у адмирала, был удостоен перелома шеи, —

     у Ганса была медвежья хватка, да и сам он походил на лысого медведя с густой бородой.

     Перед Кайсом возник здоровый мизшет, из-за которого и начался весь переполох.

     Здоровяк был весь в порезах, в его теле виднелись дыры от пуль, кожа на голове

     значительно обгорела. Кайс побежал к стене одного из зданий, маня мизшета-гиганта

     за собой. Здоровяк, не теряя сил, бежал за ним. Несколько движений и Ловкач пробежал

     вверх и, цепляясь, как обезьяна, за трещины в стене, карабкался выше. Здоровяк не стал

     церемониться и врезал лезвием в стену, расшатывая ее так, что та не выдержала и пошла

     трещинами. Кайс наверху готовился к тому, что стена вот-вот рухнет.

     И это произошло: с тихим треском стена пошла и стала падать прямо на здоровяка.

     Ловкач не упустил момент, и, оттолкнувшись ногами, прыгнул, переворачиваясь

     в воздухе через спину, позволив каменной кладке упасть на здоровяка и завалить его

     с головой. Снегу было полно, и сделать этот трюк ему было не сложно. На месте, где был

     мизшет-гигант, поднялась пыль от стены, окутываю все место недавней битвы.

     Поняв, что победу им не одержать, отряд мизшет отступил от границы города в лес.

     Но их уже было не так много, как при нападении на ворота, большинство полегло, так

     и не войдя в город. Командир стражи отправил небольшой отряд разведчиков для поиска

     оставшихся частей армии Мизраха и разузнать местонахождение их базы в Свободных

     Землях.

     Из обломков стены стал подниматься упертый здоровяк. На него нацелилась вся

     оставшаяся в живых стража, вместе с Кайсом, Алексом и Гансом.

     — Упертый, — буркнул себе под нос Ганс, подойдя к Кайсу и наблюдая

     за поднимающимся из камней здоровяком.

     — И не говори, — согласился с ним его старый товарищ.

     Здоровяк встал и открыл рот, из которого показались клешни и лапки как

     у насекомого. Затем тело гиганта стало опухать и, в конце концов, лопнуло, испачкав

     кровью всех тех, кто находился рядом. Вместо здоровяка перед ними было огромное

     насекомое с брюшком, на конце которого виднелись «щипцы», — два длинных отростка.

     — Что это за хрень? — хором сказали Кайс и Ганс, увидев перед собой незнакомое

     существо.

     Насекомое было все в крови своего носителя, пошевелив усиками, оно резко

     двинулось на вылупившихся, на нее, людей. Стражи с криком бежали прочь от нее, лишь

     некоторые пытались прибить ее алебардами, но сами были порваны на куски.

     Сверху, на высокой башне стены, за этой картиной наблюдал змееглазый,

     улыбающийся той панике, которая творилась внизу. Змееглазый что-то бубнил на своем

     языке и вокруг твари появился щит, обогревавший ее как солнечные лучи.

     Кайс, Алекс и Ганс бежали в сторону машины Механика, задыхаясь и оборачиваясь

     назад.

     — Что это такое? — пытался отдышаться Ганс.

     — Это форфикула. Ест все, что в несколько раз меньше ее. То есть мы для нее еда, —

     ответил адмиралу Алекс. — Они живут под землей. Но живут в пустынях. Там климат

     теплый.

     — Явно без магии здесь не обошлось, — язвительно произнес Кайс. — Наверное,

     «змейки» постарались.

     — Чего она боится? — кряхтел Ганс, добегая до машины Механика.

     Из машины выскочил пес и побежал в сторону форфикулы. Алекс, не ожидая такой

     реакции, кричал псу вслед:

     — Коржик, вернись. Ко мне, Коржик.

     Парень запереживал и рванул следом за своим «храбрым» псом.

     — Насекомые боятся холода. Наверное, тут маг или полумаг, который мог бы

     поддерживать температуру для твари, — холодно проговорил Механик, вылезая из своей

     машины. — Надо только его найти.

     — Механик, что у тебя в багаже? — с интересом посмотрел туда Ловкач.

     — Все самое взрывоопасное…

     — Есть идея! — перебил его Кайс.

     — Думаешь о том же, о чем и я? — мило улыбнулся Ганс и посмотрел на Механика.

     Кайс на его улыбку медленно ответил кивком. У этих обоих в голове созрел план.

     Взрывоопасный план.

     — Вы охренели, сукины дети?! Я долго собирал свою «Малютку», — взревел на них

     Механик, поняв, что они задумали.

     — Я выплачу за нее круглую сумму, как только вернемся в Империю, — старался

     успокоить его Ганс. — Иначе, погибнут все. Ну, или только мы.

     — Эх, черт с вами, — махнул на них Механик и стал заводить свою «Малютку». —

     Милорд Ловкач, мне потребуется ваша помощь. Приготовьте припасы.

     — Тогда я буду искать нашего мага, — серьезно ответил Ганс, и ринулся бежать, осматривая территорию вокруг.

     Коржик подбежал к форфикуле, и облаял ее с лап до головы. Насекомое, позабыв

     о вкусных стражниках, помчалось за псом, но получило стрелой в голову. Стрела

     не пробила чешую, а лишь сломалась, ударившись об голову. Алекс стоял и махал луком,

     чтобы тварь обратила на него внимание. Насекомое двинулось в его сторону, но вдруг

     яркий свет ослепил тварь, и форфикула на мгновение остановилась от неожиданности.

     Кайс мчался к твари с левого фланга с динамитной шашкой в руке, взяв ее

     у Механика. Фитиль уже почти догорел, и Ловкач бросил шашку прямо в брюхо

     форфикулы. Заряд рванул, и бледно-зеленая слизь потекла из того места, куда была

     брошена шашка. Чудище визжало, но Кайс не остановился на этом и в прыжке всадил

     шпагу прямо в открытое ранение насекомого.

     Змееглазый на крыше стал читать заклинание, и у форфикулы стала вновь появляться

     чешуя на месте дыры от взрыва. Наколдованная корка появлялась так быстро, что рана

     заросла вместе с воткнутой в нее шпагой, на которой висел какой-то неизвестный

     человек.

     Серпинт, шипящий словно кобра от восторга, что вот-вот его «зверушка» погубит всю

     стражу, вдруг внезапно для себя скривился и захрипел. Упав к краю башни, он увидел

     перед собой здорового мужчину, в руке которого был револьвер с торчащим из рукояти

     лезвием, с которого капала его же кровь.

     — Вот ты и попался. Давно я вас не видел, — наклонился к нему крупный мужчина. —

     Все это время меня мучил лишь один вопрос — кто вы такие?

     — Ти глупец… — ужасно плохо и с акцентом говорил змееглазый, по чьим губам

     потекла кровь.

     — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — произнес мужчина и воткнул лезвие

     прямо в грудь упрямца.

     Рана стала жечь, от нее исходил дым, горело все его тело. Затем мужчина вынул

     лезвие и произнес:

     — Серебряный клинок. Ты — демоническое отродье, хотя это уже давно очевидно.

     Повторяю вопрос: кто вы такие?

     Судя по интонации, здоровяк был настроен серьезно. И очень злобно настроен.

     — Я… ми — серпинты. Когда-то ми били простыми полумагами. Служим Архидемону

     Дарк-Кхему. Это наша судьба. Убей меня, ти, жалкой импирец. Облехтсчи маи

     страданья.

     — Служите Архидемону? — удивился мужчина. — Хорошо. Расскажи обо всем

     подробней, и я облегчу твои страдания.

     — Черт! У этой твари чешуя появляется! — кричал вцепившийся в шпагу Кайс.

     Буквально через несколько секунд чешуя вновь появилась вместо раны, и шпага

     застряла в ней как в камне. Форфикула решила достать назойливого человечка

     с помощью своих отростков, но человечек раскачивался на своей шпаге, что причиняло

     боль насекомому изнутри. Увы, клинок лопнул, и острый конец лезвия шпаги навсегда

     остался внутри форфикулы.

     Кайс, приземлившись на ноги, побежал прочь от насекомого. Тварь же последовала

     за ним и не заметила сильнейшего удара в бок. Насекомое было придавлено к правой

     стене чудо-машиной Механика. От удара она машина покорежилась, железный кузов

     помялся, стекло треснуло. Водитель вылез из своей «Малютки» и побежал прочь

     от прибитой к стене форфикулы.

     В открытом багажном отсеке машины лежали по коробкам динамитные шашки.

     Алекс возвел тетиву с зажженной стрелой и пустил ее прямо в коробки. «Малютка»

     взорвалась, а вместе с ней сгорело и насекомое, чьи лапки были оторваны и отброшены

     в сторону, но, все еще продолжая шевелиться.

     Солдаты радовались полной победе, глядя на горящие останки, оставшиеся

     от взрыва. Они подходили и рубили конечности чудовища алебардами на две части. Кайс