Шесть нечестивцев
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Каждый народ достоин тех богов, у алтарей которых он преклоняет колени. Но, при этом, каждый человек носит в сердце своего собственного, которому внемлет и которого принимает как единственно правильного. Быть может, именно в подобного рода предпочтениях и лежит основа нашей личной, нравственной свободы.
|
. "...Это древнее кольцо Тот-Амона, будь оно проклято! Его с незапамятных времен передают из рук в руки злобные служители колдовских культов. Я знал, что кольцо теперь твое, знал, какие чудовищные обряды пришлось тебе пройти, чтобы завладеть им. Знания магии тебе было недостаточно, и ты вступил в сговор с Повелителем Кольца, черным первобытным духом из глубин ночи и веков..."
Повелитель кольца.
Роберт Говард
Отто
Имя, которое родители дали ему при рождении, этот человек не помнил и с детства предпочитал называть себя Оттеусом. Для окружающих он был просто Отто. Возможно, он бы весьма удивился узнав, что на языке одной из народностей Земри его имя обозначало не покаявшегося. Но так уж соткали боги нить судьбы этого человека, что совмещение имени и рода его деятельности совпали как нельзя более точно. Дело в том, что Отто был вором, грабителем и, с недавнего времени, убийцей. Нигде не задерживаясь подолгу, скрываясь от властей, он перебирался из города в город по тропам, известным, пожалуй, очень немногим из жителей серых равнин. Сегодняшний день также мог бы стать одним из будничных, ничем не выделявшихся из вереницы дней в его жизни. Однако, случилось так, что совершив очередное преступление и избежав правосудия земного, Отто ступил на помост, где торжествовало правосудие небес. Это произошло на одной из старых дорог, в том месте, где лес граничил с серой равниной, а древние могильные курганы из века в век напоминали о скоротечности человеческой жизни...
Вечерело. В наступающем сумраке, создавалось странное восприятие столкновения двух миров - реального, наполненного страхами и жуткими впечатлениями и раскрашенного в яркие тона, явившегося из старинных сказок. Отто пришлось не по душе это пересечение двух пространств, соединившихся в нечто гротескное, наполненное иллюзиями разнообразных образов и бесчисленными, жутковатыми тенями. Если бы, по стечению обстоятельств, от телеги не отвалилось колесо, то он бы уже покинул это жуткое место и нашел ночлег на одном из постоялых дворов, к западу от проклятого леса. Но, как видно, везение покинуло Отто в тот момент, когда он, сегодняшним днем, отнял жизнь у своего друга и завладел рукописями старого чернокнижника.
С трудом сдвинув телегу к обочине дороги и промаявшись с колесом около получаса, Отто вытащил из мешка скудные запасы еды и уселся на трухлявое дерево, раздумывая как поступить дальше. Расставаться с добром, взятым из дома старого колдуна разбойник не желал, однако починить повозку без посторонней помощи ему не представлялось возможным. А ведь, не ровен час, появится на старой дороге ночная стража. Уж она то не упустит возможности пограбить одинокого путника.
Ах, какая нелегкая занесла его в этот сумеречный край? Поскорее бы убраться от этого странного леса, где прячутся тени и бродят кровожадные твари, чье существование, наверняка, неугодно как человеку, так и светлым богам. Скорее бы найти очаг, возле которого, средь людской суеты, можно позабыть о сегодняшнем дне. Страшном дне, наполненном кровью убитых людей и собственного друга.
К тому моменту, когда Отто развел костер, хмурое, скрытое под пеленой вулканического пепла небо приобрело зловещий багровый оттенок. Лес, словно ожил многочисленными, непонятными звуками. Хвала богам, в окрестностях Пештима не водилось ни крупных хищников, ни змей. А вот разбойников, может статься, тут было не мало. Пожалуй, могут найтись и добропорядочные селяне, способные заплатить кровавую цену за то, что лежало на сломанной телеге.
Подул ветер. Он поднял с земли пожухлую листву и потревожил серую пыль, устилавшую старую, растрескавшуюся дорогу. За многие столетия, прошедшие со времен великих климатических изменений, она толстым слоем покрыла равнины, простиравшиеся на многие версты, к востоку от Пештима, отчего местные жители их прозвали Серыми. И хотя со времени страшной катастрофы прошло уже больше двух тысяч лет, горы, лежавшие за теми равнинами, не переставали дышать, представляя немало хлопот местным жителям. Периодически вулканы наполняли и без того хмурое небо непроглядным пеплом, извергали из себя потоки лавы. Когда это происходило, в людские поселения приходила серая хворь, от которой не находили спасения ни люди, ни звери. Неведомая болезнь душила всякое существо, дышавшее отравленным воздухом, а города пустели. Бывало, что моровое поветрие продолжалось не один год, однако когда небо светлело, жизнь возвращалась в покинутые поселения и наполняла равнины, что лежали к востоку от приграничных городов. По милости богов, выброшенная из вулканических жерл серая масса обильно удобряла землю и позволяла вести сельское хозяйство даже в те долгие месяцы, когда солнце полностью скрывалось за низкими пылевыми облаками.
Отто и сам когда-то выращивал на продажу свеклу и репу. Однако много с того не имел и, смекнув, что сбыт краденного может принести куда больший доход, чем честная торговля стал подумывать о том, чтобы сменить род занятий. Воровской промысел не принес желаемого дохода, но шанс заработать легкие, большие деньги представился после того, как приятель предложил ограбить старика, державшего постоялый двор на старой дороге, неподалеку Пештима. Не видя в том особого риска для себя, Отто согласился. И не беда в том, что старик тот, как поговаривали, был колдуном.
Воспоминание о том, как верещала старуха, увидевшая распростертое на полу, в луже крови, тело своего мужа, взбередило душу лиходея. Он поворошил угли в разгорающемся костре, хмурясь от некстати нахлынувшего раскаяния. Не понятно, с чего так погано стало на сердце. Откуда это? Боги свидетели, в смерти колдуна не найти его вины! Не он перерезал глотку обезумевшей от горя старухе! Настоящий же душегуб лежит сейчас там, у дороги, с распоротым животом.
Положив возле себя, на землю кривой мясницкий нож, Отто поправил шарф, прикрывавший нижнюю половину его лица, подбросил в огонь сухих ветвей. В свете разгорающегося голубоватого пламени, медленно закружился хоровод из мелких песчинок. Серая пыль, долгие годы скрывавшая от людских глаз солнце, теперь прижималась к земле, стремилась забиться в складки одежды, в волосы, в глаза, уши и нос. Лес на какое-то время заиграл красками, став похожим на одно из тех сказочных мест, которые дают вдохновение поэтам и писателям. Он не переставал бередить душу и порождать страшные воспоминания о недавних событиях.
Поддавшись нахлынувшему волнению, Отто вытащил из кармана колечко в виде змеи, трижды обернувшейся кольцом, кусающей свой собственный хвост. Некоторое время он задумчиво смотрел на отблески огня, плясавшие на поверхности металла, определить который так и не смог. Золота в нем, должно быть, не отыскать и грамма, а глазки - камешки, едва ли имеют хоть какую-нибудь ценность. Тем не менее, старик утверждал, что ни один старинный фолиант не стоит столько, сколько стоит это колечко. Он трясся над ним, словно над собственным ребенком. Болтал что-то о стигийских гробницах, о храмах, построенных десятки тысяч лет назад, о могущественных цивилизациях древности... Сложно поверить в то, что он наговорил перед смертью, пытаясь выменять свою никчемную жизнь на эту вещицу. Но даже если ничтожно малая часть из сказанного полоумным стариком правда, то как оценить истинную стоимость этого предмета? И будут ли готовы толстосумы выложить за старое, потертое украшение столько, сколько он попросит? А попросит он не мало!
Убрав кольцо в карман, Отто снова попытался починить телегу, но после многих тщетных усилий, пришел к выводу, что одному ему с ремонтом действительно не управиться. Какое-то время он обреченно смотрел на старую телегу. Заметив же в свете костра чей-то силуэт, Отто застыл от неожиданности, потом взялся за тяжелый мясницкий нож.
Между тем, к костру приблизился мужчина в потрепанной одежде, похожей на ту, в какую можно видеть из приграничных крепостей - канфордумов. Вот только едва ли этот доходяга был солдатом. В его растрепанных, проглядывавших из-под капюшона волосах, виднелась седина, но присмотревшись, Отто понял, что это человек был молод. Тело облегал серый плащ, испачканный во многих местах грязью. Из под плаща проглядывал кафтан из добротного сукна. Черные штаны, были аккуратно заправлены в легкие сапоги, подобные тем, в каких ходят по лесам дикари из западных земель. Кожаные ножны, торчавшие из-под плаща, должно быть, стоили не малых денег.
Лицо пришельца, хотя и перепачканное грязью, казалось весьма благородным, не лишенным привлекательности. Наверное, если этого парня отмыть и переодеть в добротную одежду, то он вполне мог бы сойти за какого-нибудь дворянина. Тем не менее, в глазах его горел тот огонь, который свойственен одним только азартным людям, не способным долго усидеть на месте, гонимым по свету жаждой приключений. А бродил по лесу этот человек, должно быть, не один день.
- Мирного вам неба, господин, - сказал незнакомец. Голос его, тихий и спокойный, отчего-то разбудил в душе Отто нечто недоброе, свойственное разве что хищному зверю, вышедшему на охоту. - Не беспокойтесь, мои намерения и действия не помешают вашим. Я подошел к вашему костру без злого умысла, поскольку вижу в вас человека, которого также можно не опасаться одинокому путнику.
- Раз уж так, то и тебе мирного неба, - прищурившись, сказал Отто и мельком огляделся по сторонам. - Клянусь пеплом, не всякому человеку удается меня удивить, но тебе это удалось! Но если ты, бродяга и правда подошел с доброй мыслью, то присаживайся. Потолкуем, погреемся. Скоро будет видно, что ты за птица.
- Благодарю, - молодой человек поклонился. Только теперь Отто заметил висевшую под его левой рукой сумку, из которой торчали беличьи хвосты.
- Ты ведь охотник, да? Ищешь пушнину, наверное.
- Да, вы правы. Ищу..., - отчего-то зверолов улыбнулся. - Ищу пушнину, присматриваюсь к этому лесу. Меня зовут Гартоном. Как зовут вас?
Отто назвался.
- Несколько дней я бродил по здешним местам и вот, вышел на эту дорогу, - сказал охотник. - Честно говоря, я даже не знаю, куда она ведет. И, уж конечно, я не знаю, куда.
- Это старый торговый тракт. Он ведет к серым равнинам через Пештим.
- Стало быть, я подошел к самому краю леса. Забавно..., - Гартон уселся на ближайший камень. Он посмотрел на невысокий холм, видневшийся неподалеку, перевел взгляд на другую возвышенность и, отчего-то улыбнулся. - Правда, час уж поздний.. Точно, сами звезды привели меня в нужное место. Мне еще не доводилось бывать в Пештиме, хотя я слышал, что этот городок небольшой и стоит в двух днях пешего пути от Засечной Черты. Если идти дальше на восток, то можно увидеть серую степь, по которой кочуют дикие племена.
- Твоя правда. Ближе к восходу солнца нет никого, кроме ублюдков, лишь отчасти считающихся людьми. Киринфийцы, астготы, шемитрофы... Не удивлюсь, если большинство из них даже не умеет по человечески говорить.
Поправив капюшон, Гартон взглянул на Отто. В глазах молодого человека мелькнуло нечто, заставившее разбойника замолчать и похолодеть от страха.
- Уверяю вас, говорят они достаточно сносно, - произнес охотник. - Мне доводилось видеть даже тех из них, которые называют себя философами.
Отто брезгливо поморщился и решил оставить эти слова без внимания. Но Гартон, судя по всему, вовсе не услышать ответ. Он посмотрел на покосившуюся телегу и, увидев прислоненное к ней колесо, поинтересовался:
- Однако, я вижу, что вы нуждаетесь в помощи. Вы ведь не откажите в моей просьбе помочь вам?
- Помоги, помоги, добрый человек.
Вместе они стали крепить колесо к покосившейся телеге и, после недолгих стараний, дело сладилось. Когда работа была закончена, Отто потрепал лошадь по холке. Ему не терпелось покинуть этот хмурый, безмолвный лес. Невесть какие опасности могут таиться в тени огромных, величественных сосен и оставаться в нем, конечно же, не безопасно.
Словно прочитав его мысли, охотник сказал:
- Вы можете продолжать свой путь, но прошу вас не принимать опрометчивых решений. В это время суток старый тракт плохо охраняется и по нему бродят шайки работорговцев. Такой человек как вы, для них является желанной добычей.
Отто кашлянул, и, перестав гладить кобылу, повернулся к Гартону.
- Уж не станете ли вы утверждать, что здесь безопаснее, чем на равнинах?
- Сюда лихие люди не суются лишь потому, что полагают эти места проклятыми. Они опасаются прогневить Ушедшего бога, могила которого, по слухам, находится где-то среди здешних курганов. Так что, прошу вас не торопиться с принятием решения. Впрочем, если вам не терпится выехать из этого леса, то поворачивайте на восток. Я слышал, что в нескольких верстах отсюда есть постоялый двор.
- Постоялый двор? - Отто хмыкнул. - Перекосившийся домик, да пара сараев! Убогие лачуги, обнесенные ветхим забором! Сейчас видно, что от этой глуши иного ждать нечего.
- Мне говорили, что хозяин весьма гостеприимен. Даже занимается знахарством. Крестьяне не редко обращаются к нему за помощью.
- Времена, когда по этой дороге разъезжали богатые купцы давно уже миновали. Городские его сторонятся, а с безродного отрепья много в карман не положишь. Подозреваю, что старик давно уже спелся с разбойниками. Я лучше повстречаюсь с работорговцами, чем позволю себе провести ночь под крышей его дома!
Гартон с безразличием пожал плечами и глянул на груженную телегу, накрытую покрывалами. Потом он нагнулся и что-то поднял с земли. Это оказалась увесистая старая книга. Должно быть, она выпала в то время когда они прилаживали к повозке колесо.
- Любопытная вещица, - сказал он, открывая книгу на первой попавшейся странице. - Очень старая.
- И цены не малой, - ответил Отто, коря себя за то, что привлек ненужное внимание охотника к одной из тех вещей, которые забрал из дома старого колдуна. Видя на лице зверолова неприкрытый интерес к древнему фолианту, он добавил, - Досталась от мелкого воришки, пытавшегося избавиться от краденного. Должно быть, паренек даже читать не умел. Но он за нее дорого запросил, а я не поскупился.
- Вон оно что! - протянул Гартон. - Если правду говорите, то вам очень повезло. Эта книга стоит огромных денег.
- Я и так заплатил за нее дорого. Она обошлась мне в стоций соли.
Взгляд Гартона, холодный и вызывающий показал, что веры этим словам у него не было никакой.
- Думаю, что цена этой книги куда выше, чем вы можете себе предположить. Я знаю некоторых людей, которые отдали бы за нее целое состояние.
- Разве? - Отто не без удивления посмотрел на старую книгу. - Я считаю себя честным купцом, знаю цену своим товарам и не сдираю за них больше, чем они того стоят. Однако..., - он замешкался, подумав, что неплохо бы узнать, сколько на самом деле могут отдать за эту вещь ценители старины. - Сколько же вы запросили бы за нее сами?
- Сложно сказать. Если бы я умел читать на древнем валузийском языке, то не пожалел бы за нее никаких денег. - Гартон захлопнул старую рукопись. Некоторое время он задумчиво смотрел на нее с мрачным выражением лица, потом протянул Отто. - Но, думаю, что главная ценность всякой вещи заключается в ее истории, или знаниях, которые она несет в себе. Возможно, эта книга была бы особенно интересна некоторым..., - он замялся, - исследователям старины.
Отто внимательно посмотрел на растрепанный фолиант, подметив, что последние слова зверолова отдавали неискренностью. Должно быть, изначально этот бродяга хотел сказать что-то другое. Как у него глаза блестят...! Не ровен час, пырнет ножом и ограбит, как простой разбойник! Ох уж эти старые, безобразные дороги! Всякому страннику, вздумавшему бродить по ним, они грозят встречей с жаждущими легкой наживы бродягами, бандой разбойников, или жуткими порождениями ночи.
Он взял старую книгу из рук охотника, бросил ее в повозку. Злость, недовольство своей непредусмотрительностью, мрачные мысли - все смешалось в его голове, оттесняя на дальний план всякую здравую мысль.
Желая поскорее закончить опостылевший разговор, Отто угрюмо проговорил:
- В таком случае, я буду искать покупателя среди них. Покумекаю, разберусь.
Охотник задумчиво посмотрел на Отто, вероятно желая что-то сказать, но, услышав звук приближающихся шагов, обернулся.
- Мир вам...
Берт
Вот уже больше суток он находился в пути. Выехав из города без определенной цели, как и полагается человеку, желающему порвать со своим прошлым, он просто хотел ощутить жизнь. Продолжать служить посыльным в почтовом ведомстве ему попросту опостылело, а больше Берт ничего толком не умел. Теперь юноша наслаждался абсолютной свободой и думал о том, куда можно податься. Вот только ехать было некуда и нигде его, желторотого юнца, делавшего первые, робкие шаги во взрослой жизни, не имеющего за душой ни гроша, не ждали. Единственным своим верным другом Берт считал коня, подаренного ему пару лет назад господином, у которого он служил пажом с малых лет, по достижении совершеннолетия. Но ни постоянного крова над головой, ни собственных родителей юноша никогда не знал.
Уже подъезжая к опушке леса, Берт понял, что случилась беда. Запах гари был настолько сильным, что к горлу подступил ком тошноты, так не вовремя напомнив о том, что он уже около суток не брал в рот ничего, кроме куска черствого хлеба. На мгновение желудок сжался от болезненных спазмов, однако молодой человек постарался сохранить спокойствие и спешно направил коня вперед.
Чуть позже из темноты показался старый постоялый двор. Огонь пожирал его, перекидываясь с постройки на постройку, обращая в пепел все, что могло гореть.
Берт спешился, взял коня под узду и подвел к дереву, стоявшему чуть в стороне от горящих зданий. Животное беспокойно храпело, топталось на месте, желая подальше отойти от языков пламени, игравших на закопченной стене стоявшего неподалеку неказистого домишки, с провалившейся крышей. Понимая, что животное невозможно заставить стоять смирно вблизи бушующей огненной стихии, молодой человек не пытался его усмирить.
Он долго смотрел на пламя, пожирающее постройки, не зная что делать теперь. Навряд ли стоит искать выживших, поскольку даже приближаться к этому пепелищу было не безопасно. Пытаться проникнуть за ворота постоялого двора и вовсе казалось самоубийством. Также, бесполезно выискивать изуверов, совершивших это злодейство. Поджигатели, наверняка уже скрылись где-то в лесу, прихватив из дома все более-менее ценное. А старик, живший тут, без сомнения, считался зажиточным.
Однако, кто же мог сотворить такое чудовищное преступление? Несколько лет назад подеста изловил лиходеев, промышлявших разбоем в этих местах, однако, никто не мог бы поручиться за то, что здешний торговый тракт действительно так безопасен, как утверждает городской глава. Скорее всего, с сегодняшнего дня местные жители и вовсе станут обходить его стороной.
Юноша прошелся вдоль неровного забора, который, будучи сооруженным из дерева, местами обуглился, или же вовсе превратился в тлеющие головешки угля. Он обошел пожарище вокруг, приблизился к распахнутым настежь воротам. Где-то там, внутри центрального здания, обратившегося в один гигантский костер, полное ярости пламя пожирало тела старого алхимика и его жены.
Берт немного постоял возле ворот, прикрывая лицо от нестерпимого жара и пепла, летящего в лицо, потом повернулся и зашагал прочь, к тому дереву, возле которого стоял на привязи конь. Однако, не успел он сделать и десяти шагов, когда услышал поблизости какой-то шум. Берт остановился, надеясь, что эти звуки ему не послышались, положил руку на рукоять меча.
И кто-то, совсем рядом, тихим голосом произнес.
- Найди его...
Юноша всмотрелся в темноту и увидел лежавшего у обочины человека. Скрючившись в позе эмбриона, тот одну руку прижимал к животу, а другую протянул к Берту. Должно быть, это был один из тех душегубов, которые осмелились предать огню дом старого чернокнижника.
- Найди, - снова прошептал тот слабым, напоминающим дуновение ветра голосом.
Юноша склонился над лежавшим, глянул на глубокий порез на животе. Не нужно было долго осматривать рану этого несчастного, чтобы понять, что жить ему оставалось очень недолго.
- Кого найти? Что...?
Несчастный прошептал ответ.
Презрение к человеку, причастному к смерти старика заставило сжаться сердце юноши. Если правду люди говорят и убийство колдуна влечет проклятие на душу его убийцы, то свое этот незадачливый душегуб уже получил. Впрочем, дело может обстоять и намного проще. Два лиходея всего-навсего не поделили промеж собой награбленное и один пырнул другого ножом.
Бросив последний взор на харкающего кровью мерзавца, лежавшего у его ног, Берт спешно направился к своему коню. Он не оглянулся даже когда что-то с грохотом обрушилось на землю за его спиной, а над головой взметнулся высоко в небо столп голубоватого пламени. На пепелище огонь безжалостно пожирал остатки колдовства, коим за многие годы пропиталось это проклятое богами место.
Вишка
Лениво отмахиваясь от потревоженных ветром мелких песчинок, по дороге, пролегавшей через дремучий сосновый бор, шел неряшливо одетый немолодой человек. Он воровато оглядывался по сторонам, прислушивался к звукам, доносившимся из ночной темени. Этот лес казался ему бесконечным, наполненным зловещими тенями и призраками людей, живших тут прежде. Наполненный могильными курганами, выросшими невесть в какие давние эпохи, он был попросту страшным. И беспрестанно чудилось, будто средь заросших насыпей таилась своя, укрытая от человеческих глаз и неизвестная никому жизнь.
Откуда-то с востока сильно тянуло гарью. Что могло гореть в той стороне, можно было лишь предполагать.
Пытаясь отвлечь себя от мрачных мыслей, путник глянул на небосклон синеющий над верхушками кривых сосенок, после чего отмахнулся от летящей в лицо серой пыли. В отчаянии он подумал о том, что нынешнюю ночь, скорее всего, придется провести под открытым небом.
Впрочем, так ли уж плохи эти места? Ведь и здесь, как поговаривают, есть деревеньки. Всегда и повсюду, в трудах и скорбях люди населяли такие вот заглушья, казавшиеся стороннему человеку зловещими и наполненными древними тайнами. Живут эти отшельники в небольших селениях и не знают жизни иной, кроме той, которую вели они сызмальства, и которую, быть может, еще многие века назад, вели их предки. Оставалось только надеяться на то, что, неподалеку имеется хоть какая-нибудь старообрядческая община. В конце концов, путь до Пештима, как полагал Вишка, может растянуться не один день.
Но что это? Где-то вдали, в тени холма, разорвав ночную темноту, мигнул огонек... Костер? Неужели костер?!
Вишка смахнул с одежды опротивевшую серую массу, ускорил шаг. Пройдя примерно с полверсты, в свете огня он различил стоявшую у дороги повозку, груженную каким-то скарбом. Ненадолго остановился в сомнениях, задумался. Ведь не всякий человек, встречающийся на пути, является твоим другом. Может статься, там, у дороги, остановились на ночлег лихие люди.
Между тем, у повозки стояли двое. Один - крупный, пузатый мужчина средних лет, которого можно было бы в равной степени принять как за вольноотпущенника, так и за зажиточного крестьянина. Нос его был сломан, а на щеке виднелся шрам, нанесенный если не мечом, то кинжалом. Должно быть, не один раз этому толстяку приходилось участвовать в жестоких драках. Другим был высокий человек в потертой одежде, обутый в видавшие лучшие времена сапоги. Лицо его наполовину было скрыто под черным капюшоном - одним из тех, какие используют простолюдины, чтобы обезопасить свою кожу от кислотных дождей в ту пору, когда дышат горы Ярости, а потому, понять, молод он, или стар, не представлялось возможным. Но этот доходяга, конечно же, принадлежал к массе людей, которые большую часть своей жизни проводят в чаще леса, занимаясь добычей пушнины и мяса редкого зверя.
Ничего удивительного в том, что эти двое повстречались ему на пути, Вишка не видел. Груженая до верху телега, возле которой горел костер, несомненно, принадлежала толстяку. Собственностью зверолова могла быть одна лишь небольшая сумка, из которой торчали беличьи хвосты. Такой улов можно признать неплохим, если учесть, что крупного зверя близ унылых равнин местные жители не видели уже сотни лет. А ведь когда-то в здешних местах водились и царственные большерогие олени, и шерстистые носороги, и даже огромные слоны!
Вишка в замешательстве потоптался у ветвей огромной сосны. Жизнь не редко сводила его с подонками и проходимцами всех мастей, но люди, гревшиеся у костра, на разбойников походили мало..
Стало быть, крестьянин и охотник...
Заметив под ногами толстый сук, он поднял его, взвесил в руке. Достаточно тяжелая деревяшка, при ударе, вполне способна была нанести увечье. Разумеется, такое оружие не сравнится с острым кинжалом, однако это лучше чем ничего.
Засунув сук за пояс так, чтобы его хорошо видели незнакомцы, бродяга приблизился к костру.
- Мир вам, - произнес он и чуть поклонился.
- И тебе мир, странник, - ответил охотник, приподняв голову. Теперь стало понятно, что он был моложе самого Вишки и достаточно хорош собой, хотя в тени капюшона проглядывалась седая прядь волос. - Откуда и куда держишь путь?
- Вестовой я, - брякнул Вишка первое, что пришло ему в голову. - Да и что сказать: несу вести с одного колачевого двора до другого.
- Эка невидаль, - протянул толстяк. - Вестовой без лошади... Рассказывай сказки!
- Лошадь стоит дорого, добрый человек. А я очень беден. Но ноги у меня сильные, много верст могут нести без устали. К тому же, эта дорога вдвое короче другой, проложенной в новое время. И коли отсюда до колачевого селения не больше пяти верст, то отчего же не пройтись? Вестимо, сущий пустяк! Но, как мне кажется, не успею дойти до него прежде, чем стража затворит двери.
- В таком случае, тебе нужно поторопиться, - проговорил толстяк. - Иди своей дорогой и не задерживайся в пути. Возможно, ты еще успеешь...
Зверолов покачал головой.
- Время позднее. Не гони его, Отто. Парень напуган, а ночь темна. Места здесь глухие да недобрые. Скоро на небо взойдет звезда Ладоги и ему придется заночевать у закрытых ворот, в ожидании рассвета. Садись к костру, бродяга. Говорю тебе, что огня тут хватит на всех.
- Благодарю вас, добрые люди, - сказал Вишка, сбрасывая с плеч походную сумку. - К сожалению, не могу вас отблагодарить. У меня нет ничего. Даже куска черствого хлеба.
- Еда есть. Вяленное мясо, хлеб и даже немного вина, - ответил зверолов. - К тому же, сегодня в мои силки попались белки и я готов разделить свой улов с вами.
- Как тебя зовут? - неизвестно отчего нахмурившись, спросил Отто.
- Вишка, - отозвался бродяга. - А как ваши имена, добрые люди?
Толстяк открыл рот, чтобы ответить, но зверолов его опередил.
- Я - Гартон. Промышляю звериными шкурами. Имя моего спутника тебе известно. Он - торговец, перекупщик.
- Торговец? - сомнением спросил Вишка, внимательно посмотрев на толстяка. Не слишком походил этот человек на купца и менялу. - Дивное дело! Увидеть торговца на этой дороге в этот час...
- На мой взгляд, не более чем увидеть безлошадного посыльного, - сказал тот, поворошив угольки начинающего затухать костра. - Я уже сутки нахожусь в пути. Проклятая колымага чуть не развалилась по дороге! Хвала богам, мне помог вправить колесо этот ловчий. Иначе, я бы и до утра не управился!
- Да уж, - Вишка брезгливо глянул на тощую лошаденку, запряженную в телегу, глянул на повозку. - Ты смелый человек, раз решился отправиться в путь на этой рухляди.
- Беда, беда, - ответил Отто, понурив голову. - Того и гляди, развалится, не спорю. Ну, да ничего, не впервой. Дела у меня сейчас идут не так хорошо, как хотелось бы. Купить новую телегу я себе позволить не могу. Хорошо, если в каком-нибудь городишке я смогу выручить за свой товар хотя бы два десятка Принцев. Тех денег мне хватит, может быть, на пару месяцев.
- А чем собираешься торговать?
- У меня есть старые книги, горшки с маслом, соль, кое-какая одежонка...
Одежда и масло Вишку интересовали мало. Но, скорее всего, среди книг в полуразвалившейся повозке можно было бы найти раритетные, старинные рукописи и манускрипты, которые стоят немало золотых монет. При первом же удобном случае надо посмотреть на то, что лежит в этой колымаге. Возможно, позднее, когда торговец ослабит свое внимание (а то и вовсе заснет), удастся покопаться в пожитках этого увальня.
- Так ты соль везешь? - Гартон присвистнул. - Добрый товар, клянусь небесами!
- Соли у меня осталось немного, - буркнул Отто. - Большую часть ее обменял на тряпье и книги. Много с тех остатков в карман не положишь.
- Неподалеку отсюда есть деревенька, в которой проживает известный на всю округу кузнец, - сказал Гартон. - За разумную плату он починит твою повозку. Будет как новая.
- Ты говорил мне, что сам не из этих мест. Откуда же тебе известно про какого-то там кузнеца?
- Пару дней назад я обменял там звериные шкуры на воду и еду.
Гартон вытащил из сумки старую тряпку, расстелил ее у костра. Затем извлек беличьи тушки, вяленное мясо, хлеб и большой шмат сала, увидев который Вишка понял, как сильно голоден. За последние два дня ему не доводилось есть ничего кроме сырой рыбы и соленых кореньев. Не заботясь о соблюдении хоть каких-нибудь правил приличия, Вишка схватил хлеб и принялся ломать на части. В то же время охотник, стал нарезать кинжалом и раскладывать на тряпке сало.
А кинжал у него был весьма любопытным. Посеребренное лезвие, дорогая рукоять... Такое оружие едва ли может позволить себе иметь какой-нибудь простолюдин.
- Сколько же ты бродишь по этим лесам? - спросил Вишка у зверолова, запихнув в рот изрядный ломоть хлеба.
- Неделю, как мне думается. Может и больше, - прищурившись, Гартон посмотрел на темный небосвод, словно пытаясь разглядеть сквозь облака звезды. - Верно, я задержался тут. Время уже на исходе. Думаю, что завтра поверну к своему дому.
- Ты ведь пришел сюда не для того, чтобы разжиться парой звериных шкур, правда? В этих местах и заяц редкий зверь. Об этом все знают.
- Признаюсь, меня привело сюда мое неуемное любопытство. Пару лет назад в мои руки попал старый манускрипт, в котором говорилось об одной старинной легенде...
- У-у, понесло, - неожиданно развеселился Отто. - Выходит, ты один из тех сумасшедших, которые верят в какие-то сказки! Вот уж не думал, что в этой заднице мира есть что-нибудь, что могло бы заинтересовать таких доходяг!
- Сказки, или нет..., - задумчиво произнес Гартон. Он помолчал какое-то время, потом, когда Вишка уже и не думал, что разговор будет иметь продолжение, заговорил вновь. - Говорят, что этот лес появился в начале начал, и в нем когда-то справляли свои обряды существа, царствовавшие на земле задолго до появления человека. Он хранит в себе немало загадок.
При этих словах Вишка, рассеянно посмотрел на Гартона. Как же часто люди верят во что-то не глупое и даже абсурдное! Верят, но убеждают себя в том, что это что-то имеет право на существование больше, чем многие простые истины.
Подул ветерок и Вишка ненадолго спрятал лицо под старым, рваным кашне, уберегая себя от пыли, которую закружившейся вокруг костра. Набежавший поток холодного воздуха заиграл с пламенем, лизавшим сухой хворост у его ног. Вишка поежился и глянул на торговца, прислонившегося спиной к колесу телеги. Толстяк, должно быть, всю свою жизнь провел в диких, серых землях и не испытывал никакого беспокойства по поводу соседства с дымящими вулканами. Вот уж кого не берет, наверное, никакая хворь!
Отто и впрямь казался абсолютно спокойным. Лишь рукой поглаживал нагрудный карман, в котором, может статься, находилось что-то, чем он весьма дорожил.
"Ничего, ничего... Уж я то своего шанса не упущу"
Улыбнувшись этой мысли, Вишка взял кусок сала и вгрызся в него зубами.
- Местные же утверждают, что по этому лесу бродит сам Цернуннос. - произнес Гартон. - Он, якобы, охраняет старые капища, присматривает за убежавшей в лес животиной.
- Языками молоть все горазды, - отозвался Отто.
- Думаешь, что все это выдумки? - зверолов покачал головой. - Возможно. Однако, несколько дней назад, плутая по лесу, я наткнулся старый алтарь, украшенный оленьими рогами, на которые были насажены человеческие черепа. Жуткое место, скажу я вам.
- Древних алтарей в этом лесу можно найти не мало, - отмахнулся Отто. - Несколько столетий назад тут укрывались от королевского гнева старообрядцы и ты, вероятно, наткнулся на одно из их святилищ. К сожалению, Бертан Безбожник, так не смог полностью избавить эти земли от кровавых культов и человеческих жертвоприношений.
- Значит, это могилы старообрядцев? - спросил Гартон, кивнув в сторону одного из заросших кустарником невысоких курганов.
- Они, они, - с усмешкой отозвался Отто, лениво водя пальцами по нагрудному карману. - Откровенно говоря, эти холмики и стали одной из причин, по которым старинный торговый тракт оказался заброшен. Старые люди говорят, что кто в их вотчину заходил - живым не возвращался. Даже после того, как по королевскому указу здешние места были очищены от всякого отрепья, честный люд предпочел не пользоваться этого дорогой.
Вишка прекратил жевать сало, с интересом посмотрел на ближайший холм.
- И что же? Никому и в голову не взбрело разграбить старое капище? В этой земле, должно быть, вместе с костями зарыто немало золотишка.
- Нет такого дурака, который стал бы копаться в здешних курганах, - с брезгливостью в голосе сказал Отто. - Их, по словам стариков, охраняют призраки.
- А сам ты в это веришь?
- По мне, так все равно. В своей жизни я не видел ничего, что не мог бы объяснить какой-нибудь головастый философ.
- А вот я не удивился бы, увидев хоть одного из них своими глазами, - сказал Вишка. - Мой друг говорил, что встречался с таким. Неподалеку отсюда, у Мутного Озера. Он даже опознал в нем Стервятника - отъявленного мерзавца и разбойника, которого во времена Бертана Безбожника колесовали на площади в Пештиме.
- Я слышал о Стервятнике пару лет назад, - сказал Гартон. - Но я думал, что он был отшельником, а не разбойником. Таким же бродягой, как и я.
Вишка недоверчиво хмыкнул. О Стервятнике в окрестностях Пештима можно было услышать много нелепых историй. Но все слухи сходились в одном: это был нелюдимый одиночка и авантюрист, пытавшийся постичь тайны, недоступные для понимания смертных. Возможно, он и не был лиходеем, но, без всяких сомнений, был безумцем.
- Разбойником его называл Бертан Безбожник. Он верил в какие-то пророчества, ковырялся в земле в поисках непонятно чего. Называл себя послушником бога-оленя. По слухам, этот дурак искал могилу звероликого божества и с его помощью хотел обрести бессмертие.
- Могилу кого? - Отто рассмеялся. - Этот бедолага, должно быть, и правда был спятившим!
- Да, так действительно говорят, - задумчиво протянул Гартон. - Но у меня не сложилось о нем впечатление, как о сумасшедшем. Скорее, я бы назвал его одержимым. Об Ушедшем боге рассказывается во многих древних легендах, но никто толком не знает, что того правда, а что - ложь. Может быть, нам следует быть благодарны высшим силам за то, что они наделили людей такими подлыми чувствами, как брезгливость, страх, или паника, поскольку там, где бессилен закон, именно они становятся причинами, по которым из мрака бесчисленных прошлых веков люди не извлекают вещи, которые могут быть гибельными для всего человеческого рода.
- Стало быть, ты не просто бродишь по этим лесам. Ты еще и не прочь поковыряться в земле.- сказал Отто. - Пытаешься обрести вечную жизнь, зверолов?
- Ковыряться в здешней земле не безопасно, - отозвался Гартон. - Ходят ли по лесу древние боги, призраки, или демоны, я не знаю. Но в том, что курганы охраняются последователями звероликих богов, я не сомневаюсь. Я уже говорил вам, что видел насаженные на колья человеческие черепа. Это недалеко отсюда. Всего в нескольких верстах, к северу...
Отто хмыкнул и, вероятно начиная терять интерес к беседе, принялся раскладывать у костра одеяло. Сложно было сказать, намеревался он укладываться спать, или же просто обустраивал место для ночлега. На всякий случай, Вишка пододвинулся ближе к телеге и осторожно вытащил из-за пояса, длинный сук. Если боги будут благосклонны, то к утру, со всем скарбом торговца, он уже будет далеко отсюда и, наконец то, сможет назвать себя баловнем судьбы.
- Запомни хорошенько, что я тебе скажу, зверолов, - проговорил Отто растягивая слова, подобно учителю, диктующему ребенку условия задачи. - Здесь нет ничего кроме пепла, корявых деревьев и старых камней. Боги, должно быть, были в скверном настроении, когда создавали эти места.
- Тем не менее, я верю в то, что где-то среди этих камней есть могила одного из звероликих богов, - повысив голос сказал Гартон.
Теперь, как будто, от этого человека исходила непонятная, дурманящая пустота. Она подавляла и оглушала, подобно самому худшему из человеческих страхов. Ощущение близкой опасности, не уходившее из души Вишки с некоторых пор, в этот момент, казалось, готово было перерасти в настоящий, всепоглощающий ужас. Но что было тому причиной, бродяга не понимал. Лучше поскорее убраться отсюда, подумал он. Пусть здешняя нечисть оставит себе все, что лежит в старой колымаге! Оно того не стоит. Следует убежать! Убежать от человека, называвшего себя торговцем, но так похожего на безжалостного убийцу, от того, другого, чье лицо было наполовину скрыто под капюшоном, от плясавшего у его ног пламени, отчего-то казавшегося сейчас голубым. Одни лишь боги ведают, какими красками может играть огонь в этом проклятом, наполненном могильными курганами лесу!
Между тем, Гартон продолжал говорить:
-Это одно из тех предтеч, которые погибли в начале начал, во время войны двух стихий. Цернуннос это, или еще какое божество, я не знаю. Но не стоит сомневаться в том, что этот лес столь же древен, как и пирамиды, возведенные в черных песках Стигии.
- Да ну..., - с безразличием протянул Отто.
- Так написано в старинном манускрипте.
- Ты и впрямь надеешься разыскать ту могилу?
Охотник кивнул и, нанизав на острие кинжала небольшой кусок вяленного мяса, отправил его в рот. Он пережевывал его неторопливо, с удовольствием, с той обязательной умеренностью, какая свойственна лишь людям, не поддающимся сиюминутным слабостям и не теряющим достоинства ни в каких ситуациях.
- Если старинное пророчество не врет, то она будет найдена. Мной, или кем-то другим... Прежде, чем взойдет старейшая из звезд - Юдифирь, вблизи старого могильного кургана, под которым покоятся останки древнего божества, соберутся пятеро. Из пяти судеб, выбранных звездами, лишь одна окажется достойной возвышения.
Отто рассмеялся.
- Хорошенькая история! Не хочешь ли ты сказать, что мы сидим у могилы какого-то старого бога? Настоящего бога!
Гартон улыбнулся в ответ, а Вишка с сомнением посмотрел на голубое пламя, плясавшее на догорающих поленьях. Слова зверолова отчего-то не казались ему абсурдными.
Неожиданно, среди деревьев что-то мелькнуло. В то же время, в темноте хрустнула ветка дерева и стало понятно, что костер привлек внимание какого-то существа, не решавшегося выйти на свет.
Вишка замер, дыша совсем неслышно, и вскоре уже разглядел в ночи, в пятистах локтях от костра два невысоких бледных силуэта. Он побледнел, приняв их за привидения, но присмотрелся и понял, что это были всего лишь дети. Мальчик, одетый в грязные лохмотья, был грязен и чумаз. Он утирал рукавом заплаканные глаза, смотрел куда-то себе под ноги, словно безвольная кукла. Девочка тех же лет была одета ненамного лучше, однако, отчего-то держалась более уверенно. Она тянула за руку, к костру, своего друга (а может быть брата) и что-то ему говорила. Должно быть ребятишки попросту потерялись в лесу, а потому с опаской поглядывали по сторонам, словно ожидая подвоха.
- Вот и не верь в чудеса..., - прошептал зверолов, хмурясь.
Девочка, услышав его голос, остановилась и уставилась на Гартона. Во взгляде ее было нечто, подобное любопытству. А вот испугу там, похоже, места не находилось.
Гартон встал, тронулся навстречу к детям. В руке его блеснуло тонкое лезвие острого охотничьего кинжала. Зачем это? Неужели зверолова напугали россказни про нечисть, охраняющую старые курганы? Навряд ли, впрочем, в этом человеке могла найти в себе место чрезмерная осторожность, родственная боязливости. Но охотник, определенно, остерегался. Остерегался кого? Заплутавших в лесу ребятишек?!
- Не глупи, ловчий. Ты же не боишься каких-то двух сопляков? Или ты и впрямь заробел? - прошептал он, чуть приподнявшись, тронув Гартона за рукав. Тот не счел нужным ответить, однако чуть помедлив, вернул свое оружие в короткие ножны, торчавшие из-под плаща.
Почувствовав себя хозяином положения, Вишка повернулся к детям.
- Не бойтесь меня, маленькие. Здесь никто не причинит вам вреда.
- Я не боюсь, - отозвалась девочка. Она довольно решительно двинулась вперед, но при этом зорко следила за каждым движением трех незнакомых ей мужчин. - Вы не похожи на тех, других...
Вишка посмотрел на девочку, потом перевел взгляд на прятавшегося за ее спиной мальчишку.
- Не робеешь - хорошо. А твой друг? - он попытался взглянуть мальчику в глаза. Тот, однако, голову не поднимал. Лишь хмыкнул, глядя на землю, коснулся пальцами черного пятна на щеке, принялся его растирать. Интересно, в чем он перепачкался? В грязи, должно быть.
- Это мой брат, - произнесла девочка. - Он вас боится, вы же видите!
- Паренек трусливее своей сестренки, - с усмешкой сказал Отто.
Вишка повернулся к толстяку, смерил его холодным, презрительным взглядом. Потом посмотрел на Гартона, ожидая от него содействия. Но тот, почему-то хмурился и внимательно разглядывал ребятишек. Было понятно, что присутствие этих двух оборвышей зверолова тяготило.
- Вы заблудились, должно быть? - поинтересовался Вишка, обратившись к девочке. - Живете где-то поблизости?
- Мы живем здесь. Жили в доме, который стоит у дороги, неподалеку отсюда, - наконец, произнесла она. - Если вы часто бываете в этих местах, то, должно быть знаете старого Аспиуса. Это наш отец.
- Аспиус..., - тихо сказал Гартон. - Не тот ли это старик, живущий на краю леса? - он повернулся к торговцу. - Мы ведь о нем говорили с тобой? О знахаре!
- Нет, это леший. Ведун, - с усмешкой отозвался тот. - Он больше зверь, чем человек. Живет в какой-то берлоге, словно медведь. Собирает лекарственные травы, которые обменивает на еду и кое-какую утварь на постоялом дворе. Деньги, как ты понимаешь, ему ни к чему. Только вот я не знал, что у этого безумца есть дети.
- Аспиус приютил нас пару лет назад, После того как наши родители сгинули в лесу.
Вишка посмотрел ей в глаза. Лгала ли она или говорила правду? Понять было не так уж и просто.
- Здесь, неподалеку есть постоялый двор? - спросил он.
Девочка кивнула.
- Да, есть. Совсем недалеко, всего в нескольких верстах отсюда, сразу за лесом. Популярное было место у иногородцев в те годы, когда здешний торговый тракт пользовался спросом. А теперь эти леса облюбовали разбойники и мой отец подумывает уйти..., - в глазах ее что-то блеснуло. Слеза? - Здесь стало опасно. Он хотел... Он должен был...!
- Погоди, погоди..., - прервал ее Гартон. - С твоим приемным отцом что-то случилось?
- Пришли разбойники..., - голос ее задрожал. - Они убили его! Зарезали, словно свинью, хотя он молил их о пощаде!
- Тебе..., - Гартон глянул на парнишку, сидящего прямо на земле, за спиной девочки. - Как вам удалось сбежать от тех людей?
- Мы прятались в одной из нор, в которых лесные люди держат свои запасы. Потом я схватила брата за руку и мы побежали в лес.
Гартон улыбнулся девочке, словно хороший знакомый. Мирта же, словно не замечала улыбки охотника. Она смотрела на него, но схожим образом, пожалуй, смотрят на всякого человека звезды. На личике ее, испачканном копотью, не отражалось никаких чувств.
- Куда же вы идете теперь? - поинтересовался зверолов.
- Сначала мы шли в ближайший город, чтобы попросить о справедливом суде подесту. Когда дошли до постоялого двора, тетушка Дофина сказала мне, что таких как мы судьи не слушают. У нас ведь совсем нет денег! - Мирта всхлипнула. - Она посоветовала мне идти к старообрядцам, что живут у серой топи. Там добрые люди. Они всех называют братьями и сестрами.
- Думаю, что сиротам горемычным подеста и правда навряд ли поможет, - тихо сказал Гартон. - Отчего же вы не пощли к серой топи?
- Мы хотели забрать из дома целебные травы. Они высоко ценятся в той стороне.
- Понятно, - произнес Гартон, о чем-то задумавшись. Внезапно он подался в сторону, вглядываясь туда, где терялась в ночной тени старая, растрескавшаяся дорога. Причина такому поведению нашлась после того, как свет костра, выхватил из темноты силуэт всадника.
С детства Вишка полагал свое зрение хорошим, однако то, что охотник увидел верхового прежде него самого, было удивительным. Бродяга перевел взгляд на Гартона, задавшись вопросом, какие еще странные случайности неприятного свойства могут ожидать его рядом со странным человеком, назвавшимся звероловом.
Тем временем, всадник подъехал ближе и стало понятно, что это был юноша, которому едва ли исполнилось пятнадцать лет. Одет он был достаточно скромно: неброская куртка, подпоясанная поясом из металлических пластинок, штаны, заправленные в истоптанные сапоги. Едва ли этот желторотый воробей мог похвастать знатным происхождением, однако ножны, что свешивались с седла, дешевыми назвать было нельзя. Возможно, он был бастардом - внебрачным сыном какого-нибудь дворянчика, а потому не мог рассчитывать на что-то большее, чем на добротное оружие и хорошего коня.
В седле молодой человек держался тяжело и неловко. Темнота не смогла скрыть его усталость, но в той же мере она не способна была утаить от людских глаз его решимость продолжать путь. Проезжая мимо груженой телеги, юноша однако, сбавил скорость, а потом и вовсе остановился.
Берт
Извиваясь, словно змея, колея пролегала промеж заросших травой холмов, в тени которых едва можно было различить невысокие, почти лишенные листвы чахлые деревья. Вокруг затаилась чуткая тишина, как это часто бывает в природе, дремлющей в ожидании рассветного часа. Лесные твари молчали, ничем не выдавая своего присутствия и даже ветер, еще совсем недавно игравший с жухлой листвой, затаился, как будто желая набраться новых сил. Если верить словам стариков, в такие безмолвные моменты разнообразная нечисть рыщет по дорогам в поисках людей, с которыми желает сыграть в свои странные, порой жестокие игры. Мертвецы выходят из могил, а неупокоенные души взывают к небесам, пытаясь привлечь к себе внимание богов. Горе тому, кто попадется подобным сущностям на глаза. Закрутят его нечистые силы, увлекут в лесную чащу, отдадут на расправу хищному зверю и посмеются над глупостью смертного, слушая его предсмертные, преисполненные боли и ужаса вопли.
Чего стоят все эти россказни, каждый решает для себя сам. Но следует учесть, что старики любят рассказывать страшные сказки. А сквозь ночную темень и причудливо смыкающиеся ветви перекрученных невесть какой силой деревьев, пожалуй, не проникнет взгляд никакой бестелесной твари. К тому же, (слава светлым богам), в окрестностях Пештима давно уже не встречалось крупных хищников. Изредка в силки охотников попадались лисы и бродячие собаки, но ведомо всем, какие это грозные клыкастые твари.
Пожалуй, что единственная реальная опасность, которая могла грозить заплутавшему в здешнем лесу путнику - лихие люди. Вот уж от встреч с ними точно добра не жди! А учитывая события последних нескольких часов Берт имел неплохие шансы пересечься с мерзавцами, желающими поживиться за счет проезжего, одинокого путника. А потому юноша испытывал страх. Страх перед неведомыми, скрывающимися в ночи сверхъестественными сущностями, перед разбойниками, убившими старика, державшего постоялый двор на лесной опушке, перед будущим, которое казалось ему весьма неопределенным, но в котором ему не виделось ничего хорошего. Терзаясь сомнениями и мрачными мыслями, Берт погонял коня, желая как можно скорее выехать за пределы проклятого леса, в котором, как ему казалось, каждая тень скрывала в себе опасность.
Увидев впереди мерцающий голубоватый огонек, он на мгновение растерялся, не уверенный в том, что глаза его не подводят. Заставил коня двигаться неспешно, а потом и вовсе остановился, вглядываясь в то необычное свечение. Без всякого сомнения, то был костер, однако необычного цвета пламя пугало молодого человека и всеми оттенками ночи заставило играть его воображение. В мыслях то и дело возникали образы существ, безобразных и преисполненных ненавистью ко всему человеческому роду. Душу юноши терзало чувство опасности, которое заставляло его поддаться страху и повернуть обратно, в ту сторону, где находился Пештим - город, с которым он распрощался без всякого сожаления и в который обещал себе никогда не возвращаться.
Берт в нерешительности постоял у гигантской, корявой сосны, всматриваясь в свечение костра, потом, превозмогая страх, неторопливо двинулся вперед. Подъехав чуть ближе, он разглядел стоявшую посреди дороги повозку, нагруженную каким-то скарбом. Чуть позже он увидел сидевших у костра людей - трех мужчин, девочку и мальчика.
Люди! Всего лишь люди...
Облегченно вздохнув, молодой человек ускорил движение и поравнявшись с колымагой, готовой, казалось, в любой момент развалиться на части, остановился. Благоразумие не позволило Берту пренебречь обычными мерами предосторожности, а потому, в эту минуту рука его уверенно лежала на рукояти короткого меча - оружия, которым он, по собственному мнению, неплохо умел пользоваться. Могло ли случиться так, что именно эти люди прикончили старого держателя постоялого двора? Навряд ли. Но чем черт не шутит?
- Мир вам, - сказал Берт, спешившись. - Ночь темна и свет вашего костра виден за многие версты. Он манит обещанием согреться.
Мужчина, одетый в серый потертый по швам кафтан, сотканный по старому, бывшему еще при прежнем государе в моде обыкновению и не единожды заплатанные солдатские штаны, поднялся со своего места, негромко произнес:
- Ты совсем еще мальчишка. Но раз уж ты оказался в этот час на старом тракте, то иди сюда, парень. В нашей компании ты, конечно, лишним не будешь. Давай, присаживайся.
Что-то противоестественное, не свойственное простолюдину почудилось Берту в голосе заговорившего с ним бродяги в грязной, местами залатанной одежде, и это заставило его внимательнее присмотреться к незнакомцу. Лицо, наполовину скрытое под капюшоном, не позволяло определить его возраст, однако этот человек, без всякого сомнения, был не стар. Можно ли сказать о нем что-то конкретное? Пожалуй, что ничего. Как невозможно было сказать что-то уверенно о людях незначительных, почти безликих, способных скрывать свою личину в толпе с легкостью поразительной и почти магической. Сложно было даже определить сословие, к которому принадлежала эта странная личность. В равной степени это мог быть и наемник, и дезертир из пограничья, и охотник. Впрочем, он мог быть и обычным лиходеем, в поисках легкой наживы бродившим по здешним дорогам. Уж не о нем ли говорил перед своей смертью разбойник там, у охваченного огнем постоялого двора?
Куда проще дела обстояли с остальными людьми, сидевшими у костра. Толстяк, которого можно было принять за торговца и доходяга неопределенного возраста, уплетавший за обе щеки черствый кусок мяса, конечно же, были низкого происхождения. Оба - жуликоватые проходимцы, готовые при всяком удобном случае урвать свой кусок, отбросы общества, не нашедшие себя в жизни, готовые ради собственной выгоды совершить любую подлость. Людей такого типа Берт во множестве видел на грязных городских улочках, когда ребенком ютился в подворотнях и радовался любой зачерствевшей корке хлеба.
Конечно, любой из этих двоих мог быть убийцей, но юношу это не беспокоило. Куда больше его волновало присутствие детей - маленьких оборвышей, сидящих в тени корявого дерева. Разумеется, следует выяснить, кто они и откуда. А еще этот странный огонь... Одни боги ведают, какая проклятая магия заставляет пламя гореть синим пламенем! Возможно, разгадка тому кроется в вещах тучного торговца, которому, принадлежит повозка. Среди них вполне может найтись нечто, принадлежавшее ранее хозяину постоялого двора. И если правдой являлось все то, о чем судачили о старике в Пештиме, то неестественного цвета пламя является ответом на некоторые из вопросов, которыми Берт задавался в эти минуты.
Пожалуй, к торговцу стоит присмотреться повнимательнее. Впрочем, с другими тоже нужно держать ухо востро. А вот говорить о том, что сегодняшним вечером от старого трактира, находящегося на опушке леса осталось одно лишь пепелище, едва ли надобно именно сейчас. Пожалуй, это можно будет сделать после того как настоящий убийца выдаст себя словами, или каким-нибудь необдуманным поступком. Тогда же, скорее всего, придет время воспользоваться мечом. Старый рыцарь, которому Берт служил последние пять лет своей жизни, не уставал твердить о том, что убийца колдуна несет в своей душе проклятье, которое затрагивает всякого человека, не брезгующего с ним говорить. Такому человеку не находилось места среди людей.
Берт привязал коня к повозке и уселся на поваленное дерево, рядом с толстым торговцем. Достать клинком до жирного брюха этого ублюдка ему сейчас не представлялось особо сложным делом. Но стоит убедиться в том, что этот увалень действительно не тот, за кого себя выдает и действует в одиночку. Ведь заодно с ним может действовать оборванец, сидящий напротив. А еще этот чертов охотник, единственный достойный соперник. Странный, похожий на чернокнижника зверолов, вполне мог свести счеты со стариком - отшельником, а заодно и вспороть брюхо незадачливому бандиту после того, как в подельнике исчезла необходимость.
- Голоден, небось? - Невзрачный человек, которого юноша все-таки решил считать охотником, насадил на длинный кинжал кусок вяленного мяса и протянул его юноше. Не желая возникновения чувства неловкости, тот дрожащими от волнения руками взял в руки угощение и только сейчас понял, что ничего не ел с самого утра. В животе заурчало и Берт, принялся вгрызаться в жесткое мясо зубами, желая утолить голод. - Как тебя зовут, мальчик?
- Берт.
- Я - Гартон. Промышляю ловлей зверя, - зверолов бесцеремонно ткнул пальцем в сторону толстяка. - Его зовут Отто. Парень в лохмотьях - Вишка.
- А тебя как зовут? - спросил Берт у девочки.
- Я - Мирта, - ответила она, потом кивнула в сторону мальчика. - Это Тоат.
- Он ее брат, - глухим голосом добавил Гартон.
- Разве это не ваши дети? - задал Берт один из тех вопросов, ответ на который желал узнать в первую очередь.
- Нет, не мои. Они потерялись. Вот посветлеет немного и я помогу бедняжкам добраться до дома. Полагаю, что они живут в одной из деревень старообрядцев, с некоторых пор обосновавшихся в здешних лесах. Однако, ты и сам еще почти ребенок, Берт! Неужели тебе не страшно в одиночестве ездить по старому тракту, о котором ходит много нелепых слухов?
Юноша пожал плечами, желая тем самым выразить свое безразличие.
- Мне говорили, что эта дорога вполне безопасна.
- Ну да, - задумчиво проговорил Гартон и, сделав небольшую паузу, повторил. - Ну да...
- Хорошая одежда, добротная сбруя..., - подал голос Вишка. - Ты, должно быть, служишь оруженосцем у какого-нибудь рыцаря, или прислуживаешь одному из тех жирных мональе, которые заправляют городом.
- До вчерашнего дня я был пажом у мональезэ Чвентони, - с гордостью сказал Берт. - Вы, конечно же, слышали о таком.
- Как же, - с усмешкой ответил Вишка. - Слышали! Много в последнее время развелось у нас всяких мональезэ. Куда не плюнь, всюду рыцари, гонзано, или мональе. Все они кичатся происхождением, хотя в предках у них ходили такие же оборванцы, как и мы.
- Чвентони, это очень древний род! - сказал Берт, уязвленный услышанным. - Они преданно служили королям еще в эпоху речных войн!
- Не бери в голову слова этого дурня, парень, - тихо сказал Гартон, качнув головой в сторону Вишки. - Я кое-что слышал о твоем бывшем господине. Говорят, что в молодости он спас брата нашего государя, когда на того напал горбатый медведь. Пока он командовал гвардией и находился в милости у Трона, все мальчишки, выросшие на улицах Пифона мечтали носить на своих одеждах его фамильный герб.
Вишка рассмеялся, но ничего не сказал. Что именно его так рассмешило, Берт не понимал, однако, его это мало интересовало. Выждав, пока сидящий напротив него глумливый оборванец отсмеется, юноша пожал плечами и сказал.
- Чвенирни отпустил меня с напутствием и надеждой на то, что я найду достойного рыцаря, у которого смогу научиться воинской науке.
- Твой господин поступил достойно, - сказал Гартон. - Не всякий мональезэ способен одарить своего слугу такими дарами. Обычно, оперившихся воробьев просто выгоняют взашей из благородного дома.
- Мой господин был великодушен.
- А теперь ты отправился за подвигами и славой, юноша? Хочешь найти какого-нибудь межевого рыцаря, нуждающегося в оруженосце?
- Боги! Нет, конечно! Честно говоря, я не думаю, что межевые рыцари хоть чем-то чем отличаются от разбойников. Недаром их самих, или их слуг вешают у дорог вместе с прочими лиходеями. Уверяю вас, я вовсе не горю желанием разделить участь этих несчастных.
- Что правда, то правда, - проговорил Гартон, кивнув головой. - Стоит признаться, что ты рассуждаешь не без здравого смысла. Чем же ты хочешь заниматься?
- Пока еще не знаю.
- Надо полагать, что у тебя сейчас и гроша в кармане не найдется, - сказал Вишка. - Плохая добыча для местного жулья. Разве что коня отобрать... Конь у тебя справный, клянусь богами! Не то, что кляча этого доходяги, - он указал на торговца.
- Много ты понимаешь! - зло процедил сквозь зубы Отто. - Моя девочка справно служила мне многие годы! И еще послужит!
- Послушать вас, так можно подумать, что вы не друзья, - сказал Берт. - Просто встречные знакомые.
- Вот еще! - с брезгливостью ответил Отто. - Кто может ходить у него в друзьях? Ты посмотри на этого оборванца, парень! И на меня посмотри! Клянусь Геневрой, покровительницей путей, я, в сравнении с ним, могу называть себя состоятельным гонзано!
Юноша глянул на повозку, доверху груженную какими-то вещами, кивнул. Теперь он был почти уверен в том, что именно этот полный человечек, выдававший себя за торговца, был причастен к смерти держателя постоялого двора. Картина произошедшего там, на опушке леса, в его голове сложилась достаточно четкая, однако, оставалось понять, что тут, у костра, делали дети. Ведь не с охотником же они пришли, право слово!
- Мне-то что? - сказал, между тем, Вишка. - Мое дело сторона.
- Ты и впрямь не боишься повстречаться с разбойниками? - поинтересовался Гартон, обращаясь к Берту. - Хотя эту дорогу и называют безопасной, но так было не всегда. Должно быть, в этих глухих местах бродит немало всякого люда, желающего пограбить заезжих купцов.
- Я надеялся заночевать под крышей в пути, чтобы продолжить путь с рассветом... Вы ведь знаете, что неподалеку отсюда, на краю леса есть старый постоялый двор? Ее держит... Держал какой-то старик- алхимик. Я надеялся заночевать там...
- Отчего же не остался? - спросил Отто. В свете голубоватого пламени, плясавшего на догорающих поленьях, его волчьи глаза блеснули.
Берт покраснел, теряя остатки самообладания.
- Боги..., - прошептал он, положив руку на рукоять меча. - Вы же ничего не знаете! От того двора сейчас не осталось ничего, кроме пепелища!
Всхлипнула девочка, перестал увлеченно жевать мясо Вишка.
- Как это? - спросил он.
- Его сожгли какие-то мерзавцы. Я видел как он горел.
- Может быть, это сделали те же люди? - прошептала Мирна, чуть подавшись в сторону Берта. Шевельнулся и мальчуган, до сих пор сидевший неподвижно за ее спиной. - Те же люди, которые пришли и в наш дом.
- Возможно, - отозвался Гартон. - Если ваш дом стоял на отшибе, то..., - он повернулся к Берту. - Как ты думаешь, сколько верст отсюда до постоялого двора?
Берт задумался, прикидывая расстояние.