- Боги милосердные, что это? - спросил молодой человек, глядя на огромное, величиной с его локоть, насекомое, нанизанное на острие копья, что сжимал в руках Агрифо.
- Болотная блоха, - ответил тот. - Я встречал их только один раз в соленых топях. Очень неприятные твари.
- Что верно, то верно, - проговорил Орадо. Не раз он говорил самому себе, что самыми страшными чудовищами для людей являются те, с которыми они еще не столкнулись. По этой причине существо, на которое ахеронец сейчас смотрел, выглядело не просто гадко. Оно казалась ему воплощением всего омерзительного, что когда-либо порождала природа.
- Старые люди говорят, что в тех местах, откуда пришел мой народ, их было много, - сказал Агрифо. - Наверное, во много раз больше, чем пальцев на руках и ногах всех знакомых мне людей.
- Насколько же скверным доложен был быть мир, породивший таких чудовищ? - с отвращением проговорил Орадо.
Агрифо чуть качнул головой. Он сдернул с копья переставшее подавать признаки жизни мерзостное создание, бросил его подальше от себя.
- Этого люди леса не знают. Никто не знает. До той поры, как мои прадеды впервые ступили на Большую Землю и убили первую рыжеволосую обезьяну, природа порождала много чудовищ.
Орадо промолчал. Да и что тут скажешь? Нет, пожалуй, на этой земле такого пикта, который не говорил бы с ненавистью о варварах, с которыми его народ враждовал еще с допотопных времен. Здесь, на руинах древних государств, десятки веков вели междоусобные войны позабывшие письменность свирепые дикари, в чьих жилах текла кровь как величайших из королей прошлых эпох, так и людей, опустившихся до уровня обезьяноподобных существ, лишь каким-то чудом не потерявших человеческий облик. Может статься, что пока над сумрачным небом Ахерона восходит кровавое солнце, эти варвары будут рвать друг друга на части, по им одним известным причинам.
Подняв с пола тяжелую походную сумку, молодой человек протянул ее Агрифо, но тот не обратил на нее никакого внимания. Вместо этого пикт вытянул из руки Орадо факел и двинулся к западным дверям.
- Надо идти, - сказал он. - Здесь много воды. Здесь может быть очень опасно.
- Эй, погоди...! - с удивлением произнес ахеронец. - Ты ведь не хочешь мне сказать, что этот проклятый мешок я буду тащить сам?
- Теперь, мой названный брат, ты будешь нести все свои вещи сам, - отозвался Агрифо. Он остановился на миг, словно пытаясь вспомнить что-то, потом повернулся, ткнул пальцем в сторону Орадо. - Но, может быть, ты мне скажешь, какой в этом смысл?
- Гнусный негодяй! - вскрикнул молодой человек. - Я всегда знал, что ты ленивое существо!
Неразборчиво пробурчав проклятие, он перебросил сумку через плечо и двинулся к черному провалу в западной стене, возле которого светлым пятном виднелись остатки того, что могло быть когда-то дверью.
Прежде чем ступить в наполненный безмолвием коридор, Агрифо посветил в него факелом, озадаченно покачал головой. Ему не нравилось идти по колено в мутной воде, в которой могло таиться все, что угодно. Орадо также не стремился идти вперед. Он потоптался у лежавшей на полу двери, отмахиваясь от гнуса, разглядывая внушительных размеров клок паутины, свисавший с потолка, потом перевел взгляд на черную бездну, разверзшуюся перед ним в коридоре.
Проход не был широким. Стены его казались высеченными из огромных монолитных блоков, подогнанных один к другому так, что между ними нельзя было продеть даже самый острый клинок. Когда-то они были раскрашены яркими красками. Теперь же на каменной поверхности едва можно было различить поблекшие от времени разнообразные силуэты. Ближе к потолку, впрочем, рисунки сохраняли свою четкость и местами взгляд Орадо натыкался на образы существ, едва ли являвшихся людьми. То были прямоходящие создания, не вполне человеческого облика, в которых больше имелось от рептилии, чем от человека. Одного взгляда на них молодому человеку хватило, чтобы понять, кем именно была когда-то построена эта обсерватория.
- Наги, - выдохнул Орадо.
Молодой человек осторожно зашагал вперед, но спустя несколько шагов напоролся на обломок какой-то кости, скрытый от глаз мутной, затхлой водой. Кость казалась достаточно крупной и могла принадлежать крупному млекопитающему. Ахеронец вытащил из ножен меч, медленно поводил однолезвийным клинком по воде в поисках прочих останков. Вслед за тем он осторожно, словно опасаясь подтверждения собственной догадки, наклонился и вытащил из воды человеческий череп. Эта страшная находка не испугала его, но стала еще одним напоминаниям о тех жутких, неописуемых обрядах, которые порой люди проводили в разных храмах, поклоняясь древним, погрузившимся в глубокий сон звероподобным божествам.
- Я уже говорил, что это место пахнет смертью, - сказал пикт. - Оно наполнено костями, словно жертвенная яма Гхор-Ка! Тут кроется опасность...
- Оно не хуже других, в которых я бывал. Но это не значит, что ты не прав, - Орадо повертел в руках череп. К своему ужасу он понял, что, что останкам, лежавшим на полу не так уж и много лет. Ахеронец силился представить себе, что могло погубить человека, забредшего в это царство сумрака и тлена, однако ничего толкового в его голову не приходило. К своему неудовольствию Орадо подумал о том, что всего несколькими словами пикт озвучил мысль, с некоторых пор крутившуюся в его собственной голове. - Этот несчастный пришел сюда недавно. Или же его сюда привели.
- Это вряд ли, - Орадо положил череп на пол, выпрямился. - Насколько мне известно, эта земля прежде принадлежала валузийцам. Их храмовники не допускали даже мысли о том, чтобы живые делили с мертвыми одни залы. В храмах были отдельные помещения, а порой и целые катакомбы чтобы оставлять там покойников. Сегодня в некоторых странах, лежащих на востоке, например в Кон-Фантанге, построены даже города-некрополи. Нет, нет... Тут что-то другое. Но что бы это ни было, поверь мне на слово, ничего хорошего оно не предвещает.
Молодой человек провел пальцем по клинку, проверяя наличие горючей смазки, поднес меч к факелу. Мгновенно пламя охватило сталь, отгоняя тени еще дальше от людей.
С горящим мечом в руке, ахеронец двинулся по коридору. Сумку с плеча он так и не снял, сочтя, что сделать это сможет в любой момент времени. Следом за ним, рассматривая покрытые клочьями паутины стены и потолок, двинулся пикт. Иногда Агрифо останавливался, подносил к факел к паутине и с интересом наблюдал за тем, как пламя пожирает полупрозрачные тенета.
Вопреки ожиданиям Орадо, коридор не был прямым. Он расширялся, сужался, странным образом извивался из стороны в сторону, при этом полого уходил вниз, казалось, готовый полностью погрузиться под воду, или же поднимался вверх. Было во всем этом петлянии что-то змеиное, противное человеческому сознанию, порождающее те древние страхи, о которых люди позабыли в ту пору, когда мир был молод и первобытен. Потому, даже не смотря на прохладу, Орадо чувствовал, как весь начинает покрываться испариной.
"Неправильно. Неправильно! Неверный путь..."
Друзья потеряли ощущение времени и не представляли, как далеко зашли. Казалось, они миновали многие километры путей, прежде чем путь преградила плотная завесь паутины, раскинувшейся от одной стены до другой. Орадо остановился, подняв над головой охваченный пламенем клинок, чтобы рассмотреть эту часть коридора. Паутины оказалось так много, что бывший веналий обескуражено принялся глазеть на нее, поднимая свой взор все выше и выше, пока не уткнулся взглядом в темную дыру над своей головой.
Судя по всему, это ответвление являлось одним из тех смотровых каналов, по которым прежде жрецы сверялись с расположением звезд. Вопреки своему ожиданию, вместо ночного неба над своей головой Орадо обнаружил лишь над головой лишь непроглядную темень. Это озадачивало не меньше, чем наличие большого количества паутины. Думать о том, с течением тысячелетий обсерватория могла попросту уйти под землю, ахеронец не хотел. Ведь это могло обозначать, что попытка найти выход из мрачного паучьего царства - тщетная затея.
"Но ведь есть же здесь кости. Человеческие кости! Значит каким - то образом сюда, еще совсем недавно проникали люди. Может быть, их просто сбрасывали через... О, боги...!"
- Это была обсерватория, - прошептал он, рассматривая сочившиеся влагой стены. - Теперь это место для жертвоприношений.
Орадо принялся сжигать паутинную массу, намереваясь продолжить свой путь по коридору, но замер, услышав над головой какие-то звуки. Он снова посмотрел на отверстие в потолке и вскрикнул от ужаса, поскольку огонь, плясавший на клинке, высветил жуткую тварь - приготовившегося к нападению огромного паука.
Ахеронец поднял меч над своей головой. Сделал он это скорее интуитивно, чем намеренно, однако, возможно, именно это действие спасло ему жизнь. Паук замешкался перед огнем и дымом, прижался к стене и шипел. В ту же секунду копье, брошенное пиктом, вонзилось в голову омерзительного кровососа. Ранение скорее разозлило паука, чем нанесло ему какой-то существенный вред. Смертоносная тварь, угрожающе раскрыв жвала, упала на пол, прямо перед Орадо, едва не сбив его с ног. Бывший веналий своевременно успел отскочить к догорающим клочьям паутины и, не желая стеснять свои движения тяжелой ношей, скинул с плеча сумку. В то же время пикт отбежал на пару метров в другую сторону, очутившись у паука за спиной.
Вот теперь, впору было испугаться по настоящему, поскольку арахнид оказался так близко от людей, что, можно было различить отблески пламени на гладком хитиновом панцире. Впрочем, страх отчего-то, не приходил. Вместо него в Орадо зародилась всепоглощающая злоба. Долго не раздумывая, он ткнул мечом промеж челюстей нависшего над ним чудовища, опаляя того огнем.
Отвратительное создание попятилось, приподнялось на задних конечностях, словно вставший на дыбы конь, а потом с удивительным проворством, устремилось вперед. Движения его оказались столь резкими, что Орадо, с трудом смог увернуться от клацнувших совсем рядом челюстей, но при этом споткнулся о свою сумку и, неуклюже плюхнувшись в воду, выронил меч. Пламя на упавшем в грязную жижу клинке сразу же угасло. Тотчас же сомкнулись над местом схватки жадные тени и с трудом, в тусклом свете факела, молодой человек различил копье, по-прежнему торчавшее из головы гадины.
Ахеронец обеими руками схватился за древко и попытался отклонить в сторону головогрудь нависшего над ним чудовища, полагая, что именно в этом заключалось единственное его спасение. При этом он обнаружил, что паучьи челюсти не дотягиваются до его груди всего лишь на половину локтя. Чувствуя безысходность, Орадо зарычал, словно дикий зверь.
Неожиданно омерзительный выходец из древних эпох дернулся в сторону и, как будто, зашелся в безумной пляске, то привставая на задних конечностях, то барабаня прочими лапами по стенам и потолку. Паук как будто потерял интерес к, легкодоступной, обезоруженной добыче, какой представлял себя ахеронец. Когда же чудовище снова приподнялось, Орадо увидел своего друга, вцепившегося в шипы, выступавшие из хитинового панциря. Агрифо раз за разом вонзал кремневый нож в ту часть тела омерзительной твари, которая казалась наиболее уязвимой - в мягкое подбрюшье. В тусклом свете факела, что торчал из какой-то трещины в стене, были заметны брызги хлеставшей из ран гадины черной крови.
- А, так ты подыхаешь..., - злорадно прошептал Орадо, поднимаясь, подбирая собственный меч. Выбрав удобный момент он обрушил свое оружие на одну из конечностей омерзительного создания, отсекая ее от туловища. Тварь пошатнулась, издала громкое верещание, которому откуда-то из темноты, вторило другое.
- Надо уходить...! - вскрикнул молодой человек, всмотревшись в темноту.
Агрифо не ответил. С остервенением он продолжал наносить удары ножом и успокоился только после того, как паук повалился на пол, задергав уцелевшими конечностями в конвульсиях. Тяжело дыша, пикт выдернул копье из головы кровососа, подобрал факел и бросился по коридору, имея достаточно большие шансы увязнуть в липкой субстанции, свисающей со стен и потолка. За ним, снова взвалив на себя сумку, побежал Орадо.
Начался постепенный подъем, переросший в лестницу, но начал сужаться коридор, в котором, казалось, не развернуться стало даже двоим. Спешно друзья поднялись по заросшим мхом, ступенькам и остановились перед новой преградой, которой оказалась тяжеловесная каменная плита.
"Не верный путь..."
Молодым людям ничего не оставалось, кроме как топтаться на месте, разглядывая кости и полуразложившиеся тела, лежавшие вперемешку с тушами каких-то животных, которых, очевидно, тоже скармливали своим жутким питомцам нынешние хозяева древнего храма. Смрадный запах извещал о том, что некоторые трупы успели пролежать здесь не так уж и долго. Может быть, всего несколько месяцев!
На мгновение Орадо потерял самообладание. В состоянии, близком к отчаянию, он бросил на пол сумку и принялся сдирать вязкую массу, покрывавшую каменную преграду, на которой с трудом, в тусклом свете огня, различал какие-то витиеватые узоры.
- Тут что-то есть. Дай мне факел, - сказал молодой человек, повернувшись к Агрифо. Пикт послушался, но его нервное возбуждение, казалось, возрастало по мере того как Орадо сжигал паутину, одновременно с тем рассматривая открывавшиеся рельефные рисунки. Каждая деталь на громоздкой, каменной плите внушала впечатление такой древности, какую непросто было себе даже вообразить.
Орадо сорвал последние обрывки паутины с потолка, злясь на себя за то, что с самого начала не предположил чего-то подобного. Но ведь он мыслил как человек. Твари же, построившие эту обсерваторию, людьми не были. Проклятые звездочеты, конечно же, мыслили иными категориями и поднаторели в пространственных перемещениях. В конце концов, их цивилизация могла развиваться миллионы лет.
Поразительно... Это пентаграмма! - прошептал ахеронец, вглядываясь в сложный орнамент, невесть какими инструментами вырезанный на каменной плите. Мастера, поставившие ее, должно быть, не желали, чтобы в обсерваторию проникали посторонние. Сюда могли ступать лишь посвященные в змеиную магию. Перед такими чернокнижниками, впрочем, открывались все двери. - Дверь... Мне нужно немного времени, чтобы понять, как ее открыть.
Пикт брезгливо поморщился. Очевидно, все его мысли сейчас были только о хищных существах, водившихся в проклятом богами паучьем храме.
- Эти поганые твари приближаются. Я попробую задержать их, - сказал он, ступая в темноту.
Сжав зубы, Орадо разглядывал открывшийся ему рисунок, пытаясь сообразить, что делать теперь. Неожиданно, взгляд его упал на углубление в стене, в котором угадывалось нечто, напоминавшее тонкий стерженек, похожий на огарок свечи. Ахеронец приблизил к нему факел и увидел, как заиграл над этим выступом голубой огонек.
"Боги, вы все-таки не оставляете меня..."
- Я сейчас выведу нас обоих отсюда, Агрифо! - крикнул Орадо, вытаскивая из нагрудного кармана уголек. Он спешно написал в центре пентаграммы свое имя и обернулся, пытаясь разглядеть в темноте своего друга. Однако, как Орадо не старался, взгляд его натыкался на обрывки паутины и человеческие кости, казавшиеся во мраке бледными, размытыми пятнами. Зато где-то во тьме коридора то и дело раздавались какие-то непонятные звучания, напоминавшие то ли визг, то ли шипения.
- Ну давай же! Открывайся! - прошептал он, после чего отступил от стены, ненадолго застыл в ожидании.
Звуки, доносившиеся из темноты, становились ближе. Молодой человек воткнул в нишу, возле каменной свечи догорающий факел и поднял меч, готовясь принять последний свой бой. В тот же миг из чудовищной бездны коридора выбежал и начал проворно взбираться по лестнице Агрифо.
- Чего ты ждешь?! - крикнул пикт, размахивая копьем. - Убирайся отсюда, во имя Хелки! Беги в лес, дуралей!
В недоумении Орадо смотрел на своего друга, не понимая, куда он предлагает бежать из этого тупика. Лишь обнаружив у своих ног тень, в свете луны тянувшуюся от него куда-то в глубину коридора, ощутив дуновение свежего ветра, ахеронец понял, что покрытой орнаментом преграды, возле которой он стоял, больше не существовало. Больше не мешкая, Орадо схватил свою сумку и бросился вон из паучьего храма. Следом за ним выбежал Агрифо.
За их спинами громко заверещали твари, которым, казалось, не было числа. Одна из них следовала за беглецами и, сдавалось, с каждой секундой настигала их. Понимая, что со своей тяжелой ношей ему далеко убежать не удастся, Орадо остановился, размахнулся и послал сумку навстречу приближавшемуся отвратительному существу, размерами немногим уступавшему пауку, которого прежде убил Агрифо. Хищнический инстинкт заставил арахнида вцепиться в сумку передней парой лап, вонзить в нее челюсти. Когда же паук осознал, что схватил нечто несъедобное, потенциальная добыча уже изрядно от него удалилась.
Стараясь не оглядываться назад, бывший веналий следовал за пиктом, понимая, что тот видит в темноте куда лучше него самого и знает, куда надо ступать. Двигался же низкорослый дикарь столь бесшумно, что его можно было принять за какого-нибудь призрака, скользившего промеж деревьев. В отличие от своего друга, Орадо приходилось ориентироваться только по плохо различимому во тьме силуэту Агрифо и едва заметным просветам между деревьями. А уж громкий хруст веток под ногами раздражал ахеронца и утверждал его в собственной неуклюжести.
Один раз Орадо заметил какое-то существо, кинувшееся ему наперерез. Разбираться в том, кто это был, зверь, или человек, он не стал. Взмахнув мечом, ахеронец рассек плоть неведомой твари, после чего обогнул падающее тело и едва не упал, споткнувшись о невидимую в темноте корягу.
- Не останавливайся! - крикнул Агрифо. - Они поняли, что храм осквернен и начнут преследовать нас, пока не убьют.
Должно быть, на этот раз пикт говорил вовсе не о пауках. Вслушиваясь в полные ужаса крики дикарей, на которых начали охоту чудовищные пережитки прежних эпох, Орадо ускорил свой ход.
5
Скорбь старика.
Орадо ошибался, думая, что в старой обсерватории обитало множество пауков. Всего четыре воплощения древнего божества Йога, к сегодняшнему дню оставалось в живых, но каждое из этих созданий почиталось племенем болотных людей в той же степени, в какой жрецы стигийского народа боготворили змеев Сатхи - многочисленных порождений кровожадного Сета.
Мало кто мог припомнить, сколько лет прошло с той поры, как пришел в эти места человек, объявивший себя пророком древнего спящего божества. Да и мало кто задавался этим вопросом. Куда более значимым было то, что именно он принес в суме яйца кровожадных тварей. Годы спустя, посредством вероломства и колдовства чужеземец провозгласил себя верховным шаманом племени, а своих жутких питомцев назвал священными тотемами вымирающего болотного племени. С тех пор заброшенный храм неведомых богов, стал криницей большого числа людских страхов, жертвенником, внутри которого нашли свою смерть многие несчастные.
Действительно ли, впрочем, пауки имели какое-нибудь отношение к дремлющему звероликому богу? Да и как могло случиться, что в нынешний век, появились на Земле твари, о которых в людской памяти оставались только старинные предания? Старый лес шептал, с помощью магии одной из четырех стихий северянин нашел паучью нору и вдохнул жизнь в кладку паучьих яиц каким-то чудом сохранившуюся до нынешнего времени. А может быть, в том не было ничего, кроме цепочки случайных совпадений. Так, или иначе, верховный шаман восторгался своими питомцами: у них не было пороков, но имелась всего одна цель, к которой они шли, без всяких колебаний. Воплощения Йога стали для местных жителей вестниками смерти, безжалостными убийцами, внушающими ужас всякому человеку. Они были символом его власти, оспорить которую на этих землях не смел никто. Те немногие глупцы, которые вставали на пути у Канн-Хорга, заканчивали свои дни в стенах жертвенного храма.
Вместе с тем, дети Йога оказались прожорливы. Они требовали человеческой крови не один раз за лунный месяц, но не видели различий между теми, кто оберегал их покой и теми, кому судьбой было предназначено закончить свои дни в паучьем храме. А потому, когда отворились двери, что темный шаман ошибочно полагал нерушимо запечатанными магией Земли, вырвавшиеся на волю голодные, ненасытные порождения прошлых эпох убили хранителей мерзкого святилища и разбрелись по лесу в поисках прочей доступной добычи. Немало усилий пришлось приложить колдуну для того, чтобы посредством Зова возвратить земные олицетворения звероликого божества к старому храму. Однако, как оказалось, вернуться смогли только трое.
В ночи, одетый в просторные черные одеяния, Канн-Хорг незримо даже для пиктов ходил вокруг древнего храма, разглядывая изувеченные тела людей и распотрошенные туши болотных коров. Его бездушным питомцам было безразлично кого убивать, зверя, или человека. А потому смертей было много. И много было потерь, восполнение которых займет не один год. С сожалением верховный шаман думал о том, что после сегодняшней ночи племя болотных людей ослабнет. Ведь, чем меньше дикарей связывают узы страха перед хищными олицетворениями древнего божества, тем он меньше условий он может диктовать племенам, обитающим в низине. Долгие годы, при помощи силы и страха Канн-Хорг сплачивал вокруг себя разрозненные болотные племена, но весь этот труд грозил обернуться бесполезностью из-за каких-то святотатцев, преступивших границы его владений. Будучи сам в молодости искателем приключений, Канн-Хорг вполне мог предположить, что эти нечестивцы принадлежали к той породе людей, которая не упустит счастливый случай нажиться за счет разграбления запустевших храмов и древних могильных курганов. Но каким образом они смогли проникнуть вовнутрь древнего храма, двери которого он когда-то навечно затворил ключами земной стихии?
Взгляд выразительных глаз старика, в которых отражалась скорбь от случившегося, скользил по изувеченным телам, лежавшим на земле, не задерживаясь ни на каком из них и, в конце концов, остановился на раскрытой двери Жертвенного Алтаря. В течение нескольких десятилетий, без ведома Канн-Хорга, никто не смел близко подходить к старому святилищу и никто не знал, с помощью какой магии отворять его двери. Но раз уж нашелся святотатец, для которого секреты древних астрономов не являлись тайной, то судьба его должна быть печальной.
Гоня от себя плохие мысли, Канн-Хорга нарушил правила, установленные им самим два десятилетия назад и ступил в древнюю обитель призраков. Здесь он и обнаружил покалеченную святотатцами дочь паучьего бога. Темный шаман долго смотрел на кровь, что вытекала из ран единственной наследницы великого угасающего рода и чувствовал нарастающую в глубинах своего сознания ненависть ко всему нечестивому человечеству.
В гневе он повелел немногим оставшимся в живых воинам-хранителям принести головы осквернителей храма. Следом за тем, Канн-Хорг приказал погрузить тело воплощенной дочери спящего бога на телегу, чтобы отвезти ее к храму Тишины. Он надеялся, что бессмертный Оракул, почитаемый живущими в низине пиктскими племенами, сможет возвратить жизненные силы олицетворению полузабытого, древнего божества. И, возможно, в будущем, оправившееся от ран воплощение звероликого, сумеет принести полноценное потомство, чтобы с его помощью очистить землю от нечестивцев, оскверняющих чужие святыни, почитающих ложных богов.
6
В гиблой топи.
Бежали они достаточно долго для того, чтобы Орадо, неотступно следовавший за пиктом, успел почувствовать неимоверную усталость. Он стал неравномерно дышать, чаще спотыкаться о невидимые в темноте коряги. Становилось понятным, что темп, изначальный Агрифо, он выдержать долго не сможет. В скором времени скорость придется снизить и тогда... О том, что произойдет тогда, Орадо, впрочем, старался не думать, поскольку ближайшее будущее представлялось ему довольно мрачным. Страх перед ужасными созданиями, вырвавшимися из древнего, безымянного храма, подгонял молодого человека, заставлял его бежать так быстро, как этого хотел пикт.
Все ныне происходящее невольно пробудило в Орадо воспоминания о события двухлетней давности, когда он, веналий Десятого Фанкордума, спасался от голубоглазых, рыжеволосых дикарей. В тот год пагубное бездействие командования дорого обошлось людям, доверившимся обещаниям военачальников и обосновавшимся возле неприступной (как их в том убеждали) цитадели. Как ошибались эти несчастные! Ведь задолго трагедии, в пограничную крепость, построенную на берегу маленькой горной речушки, приходили вести об объединении горных племен у северных рубежей Ахерона. Эти известия воспринимались скорее с беспечным спокойствием, чем с должным пониманием опасности. Даже после того, как начали пропадать разведчики и охотники за головами, отправлявшиеся в горные леса за рекой, командующий крепостью не предпринял ничего для того, чтобы обезопасить вверенные ему королем земли.
А потом, с наступлением холодов, пришла орда. Она оказалась столь многочисленной, что никто в гарнизоне даже примерно не мог определить общую численность дикарей. Когда варвары разграбили и сожгли поселения, окружавшие цитадель, ее управляющий просто приказал запереть ворота и приготовиться к долгой осаде. Но осады не случилось. Не дожидаясь наступления морозов, варвары пошли на приступ и крепость пала под их топорами. После этого головы глупцов, полагавшихся на защиту каменных стен, выставили на пиках, у дороги, ведущей к столице Ахерона и многие месяцы над развалинами Фанкордума кружило воронье.
Теперь оставалось только гадать, что можно было бы изменить в том прошлом, которое ныне настигло Орадо в здешнем лесу, завывая ночным ветром, отдаваясь зловещим барабанным боем в разыгравшемся воображении. Возможно, отослать крылатого вестника на юг и попросить его величество укрепить северную границу дополнительными войсками. Однако, справедливости ради надо сказать, оглядываясь назад, очень легко говорить о том, что следовало бы предпринять тогда. Сейчас же, спустя несколько лет, Орадо снова приходилось спасаться от дикарей.
Беглецы двигались без намеченной цели и, в полной темноте, казалось невозможным даже предугадать, в каком направлении. После того как твердая почва под ногами сменилась чем-то вязким, а по пути стали попадаться высокие заросли камыша, Агрифо, наконец, остановился. Казалось, что он ничуть не устал. Движения пикта были уверенными, а дыхание оставалось ровным, чего нельзя было сказать об Орадо. Ахеронец ловил воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Как бывало в подобные моменты, чувства его были обострены до предела, но молодой человек испытывал необходимость в отдыхе и мысль о том, что скоро бег продолжится, казалась ему невыносимой.
- У нас есть время для передышки? - спросил он оглядываясь по сторонам. - Как ты считаешь?
Агрифо покачал головой.
- Это открытое место. Останавливаться здесь надолго опасно.
Орадо горько усмехнулся, подумав о том, что весь дикий край, к западу от Большого Порога опасен для всякого цивилизованного человека.
Он огляделся по сторонам, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в кромешной темноте. Это место, наполненное разнообразными ночными звуками, казалось, дышало жизнью. Тревожила слух своей назойливостью невидимая мошкара, стрекотали, чуть ли не под ногами, цикады, где-то тоскливо завывала неведомая тварь.
- При первой же возможности здешние дикари с удовольствиям окрасят эту землю нашей кровью, - сказал Агрифо. - Они не отступятся. Не забывай, что мы осквернили одно из их святилищ.
- В таком случае, дело дрянь, - плохо скрывая в голосе раздражение, ответил Орадо. - Ты уж извини. Я стал обузой...
- Ты всего лишь человек кхари. Но возможно, нам еще удастся перехитрить наших недругов.
Он помолчал немного, потом заговорил снова.
- Сейчас стражи паучьего храма рассредоточены и обеспокоены вырвавшимися на волю пауками. Уверен, что их растерянность не продлится долго. Быть может, у нас еще есть шанс спастись. Надо идти!
Орадо потоптался и, неожиданно для себя понял, что стоит вовсе не на твердом грунте. Было холодно, зуб на зуб не попадал. Ноги его утопали в чем-то мягком, тягучем. То, без всяких сомнений, была болотистая почва!
"Боги... Это все дурной сон! Неужели нет...?
- Это болото, - Орадо брезгливо поморщился, отмахнулся от какого-то особенно надоедливого комара, звеневшего совсем рядом. - Одно из тех, каких множество в низинах, к югу от Ахерона.
- Рассуждай здраво. В болотах живут дети Сатхи и ядовитые змеи. Я иду, а ты повторяй мои движения! Будь моей тенью, иначе пропадешь.
Пикт повернулся и зашагал, утопая по колено в грязной жиже. Орадо ничего не оставалось, кроме как двинуться следом за ним и постараться не отставать. Под ноющими от усталости ногами мерзко хлюпала вязкая грязь, собственное дыхание, как чудилось, было громче раздуваемых кузнечных мехов. Теперь каждый шаг давался ахеронцу непросто, но хуже было то, что темнота играла странные шутки со зрением. Мерещилось, что не ветки встречавшихся на пути деревьев то и дело хлестали его, а чьи-то кожистые крылья, и не вода хлюпала под его ногами, а что-то богопротивное. Пару раз Орадо казалось, что из темноты доносится рычание какого-то зверя, однако то, вероятно, было лишь порождение его собственных страхов.
Наконец, выглянула из-за облаков луна. Ее свет посеребрил воду, доходившую до колен, вырвал из черноты густые заросли камыша и чахлые деревца, цеплявшиеся корнями за скрытую под толщей ила землю. Отсюда, из болотной топи, луна казалась глазом чудного создания, прятавшегося за темными тучами, похожими на мягкое покрывало. А вокруг, куда не глянь, была какая-то безысходность. Справа и слева, в дымке тумана, с трудом распознавались небольшие островки, поросшие чахлой растительностью. Чтобы добраться хотя бы до одного из них, требовалось потратить немало времени и усилий. Бархат леса, в глубине которого находился наполненный человеческим костями паучий храм, едва угадывался за болотной дымкой.
Оглядываясь по сторонам, Орадо понимал, сколько живности до этого момента скрывала от его взора ночная темень. У торчавших из воды коряг неподвижно сидели огромные ящерицы, неподалеку бегали юркие твари, мало похожие на какое-либо знакомое ахеронцу животное, а между камышами скользили тени и вовсе странных, жутких существ, повстречаться с которыми на своем пути Орадо не хотел. В дополнение ко всему этому, поблизости кружилось такое количество гнуса, какое могло бы привести в ужас любого из тех изнеженных господ, ни разу в жизни не покидавших пределов своего маленького, уютного, цивилизованного мирка.
Агрифо ткнул перед собой копьем, которое он использовал как слегу и остановился, поскольку древко погрузилось в воду чуть ли не на половину. Очевидно, путь ему преграждала гибельная топь, скрытая под тяжелым наседавшим на нее туманом.
- Идти дальше опасно. Начинается трясина, - сказал он и указал копьем на один из островков, покрытых чахлой растительностью. - Мы пойдем туда. Потом двинемся к берегу.
- Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, - Орадо кашлянул, бестолково потоптался на месте, слушая как хлюпает под ногами вода. Судя по всему, в сапоги ее также набралось не мало. Не хватает еще простудиться, или подхватить какую-нибудь лихорадку. - Ты думаешь, что они все еще преследуют нас?
- Хороший охотник способен преследовать быстроногую очень долго и без труда убить ее, когда она выдохнется. Пикты - воины. Хорошие воины. Они способны преследовать нас не один день.
- Значит, нам останется только уповать на провидение богов, которые, впрочем, часто остаются безразличными к людским молитвам, - сказал ахеронец и ударом меча перерубил сухой стебель растения, напоминавшего рогоз, взвесил его в руке. Эта жердь вполне могла сойти за слегу. - В любом случае, до утра надо убраться отсюда подальше. Скоро туман осядет. Местность, как ты и говорил, очень хорошо просматривается со всех сторон.
Оставив эти слова без ответа, Агрифо неторопливо, проверяя глубину древком копья, двинулся сквозь камыши. Орадо зашагал следом. Молодой человек надеялся, что к тому времени, когда под его ногами прекратит хлюпать болотная грязь, он сумеет совладать со своими тревогами и свыкнуться с мыслью о том, в какое дурное место забросила их судьба. Однако, время шло и страх его только усиливался, угрожая выплеснуться в одном нервном срыве.
А потом случилось нечто непредвиденное.
Примерно на половине пути к островку, рядом с Орадо взметнулась в ночное небо мелкая, зубастая тварь, похожая то ли на летучую мышь, то ли на птицу. От неожиданности молодой человек оступился и по пояс провалился в трясину. Увязнув в мутной, грязной жиже, он попытался опереться о слегу, однако та ушла глубоко в илистое дно и оказалась плохим подспорьем. Орадо оставалось только ухватиться за ближайший камыш и позвать на помощь своего друга.
- Тебе надо смотреть под ноги, приятель, - сказал Агрифо, подавая ему руку. - Здесь полно ядовитых змей.
Будь я проклят, если это произошло по моему злому умыслу! - с возмущением сказал Орадо и вскинул подбородок, чувствуя себя оскорбленным. С помощью Агрифо он начал выкарабкиваться из обволакивающей его тело вязкой массы. Ему потребовалось потратить достаточно много времени и сил, поскольку зыбкая топь не желала выпускать столь неловко угодившую в нее добычу. Из глубины, на поверхность стало подниматься множество каких-то пузырьков, лопавшихся и распространявших нестерпимый, зловонный запах - газ, веками накапливавшийся в гниющем иле. В конце концов, Орадо освободился из тягучего плена и, чувствуя себя совершено обессиленным, улегся на спину.
Он откашлялся, недобро посмотрел на черную бестию, с громкими криками кружившую в небе.
- Когда же она угомонится?
Агрифо пригнулся, рассматривая что-то у своих ног, потом поднял из воды какой-то круглый предмет, протянул его ахеронцу. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в руках пикт держал небольшое, раздавленное яйцо, размерами чуть больше куриного.
- Ты потревожил гнездо. Теперь эта птица будет кружить над нами до самого утра, - он глянул на кричащую тварь, кружившую невысоко над их головами досадливо покачал головой. - В ночи голос ее кажется особенно громким и всякий житель болот теперь знает о нашем присутствии. Чуть позже, когда посветлеет, я попробую сбить ее камнями. А пока смотри, куда ступаешь, друг мой. Ты уже совершил достаточно ошибок.
Орадо хотел было сказать, что даже в свете выглянувшей из-за облаков луны плохо различает что-либо у своих ног, но промолчал, виновато уставившись в мерцание лунного света, неподалеку от себя. Потом тяжело поднялся и начал отряхиваться от грязи.
- Стало быть, теперь болотным ублюдкам будет легче нас отыскать.
- На наше счастье, люди болот с почтением относятся к большим змеям и очень редко решаются переступить границу их владений, - сказал Агрифо. - Однако если мы не хотим сгинуть в этой трясине, то сами, рано, или поздно попытаемся выбраться на сушу и они это знают. Выбор, как ты понимаешь, у нас не велик.
- Значит, нам ничего не остается, кроме как вспороть каким-то из этих собак кишки, - Орадо качнул головой. - Будем готовы к самому дурному. Но, по крайней мере, этот враг мне знаком
- Думаю, что сейчас из тебя получился бы отвратительный воин. Ты устал и замерз.
- Ты, должно быть, считаешь меня слабым и неловким, - Орадо, наконец, справился с эмоциями и говорил теперь ровным голосом, четко. - Но клянусь честью, что прежде чем лягу костьми в этом проклятом болоте, я сумею отправить к праотцам пару болотных ублюдков! Но если нам остается только принять бой, то пусть уж это случится поскорее.
- Вздорные слова самоуверенного ребенка, - Агрифо усмехнулся. - Зачем тебе торопить смерть? Пока эта топь нас держит, у нас есть время. Много времени. Дойдем до ближайшего островка - переждем до рассвета. Такие места - надежное убежище для тех, кто пытается зализать свои раны.
- Я бы мог поспорить с тобой насчет оставшегося у меня времени, однако это бессмысленно. Раз уж на то пошло, то признаюсь, что это поганое болото словно вытягивает из меня последние силы.
Вскоре друзья добрались до сильно заросшего камышом каменистого клочка суши, выделявшегося среди прочих тем, что здесь имелось чахлое деревце - сосна, старая настолько, что годы сделали ее кору хрупкой и ломкой, казалось, готовой распасться от малейшего прикосновения. Костер они разводить не стали, поскольку огонь мог привлечь внимание тварей куда более опасных, чем кружившая над их головами болотная бестия. Да и навряд ли нашлось бы здесь достаточное количество сухих веток даже для розжига.
Усевшись на толстую корягу, ахеронец стянул с себя мокрую одежду и принялся выжимать из нее воду. Он занимался этим достаточно долго, сетуя на то, что нет возможности переодеться в чистое. Когда же молодой человек снова натянул на себя штаны и рубаху, внимание его привлек огромный лежняк, торчавший из воды неподалеку от зарослей камыша. Камень имел гладкую, ровную поверхность и, без сомнения, был рукотворным. К своему удивлению Орадо обнаружил поблизости и другие подобные валуны, после чего пришел к выводу, что некогда на этом месте размещалось целое строение, а тяжеловесные, черные камни являлись частью единого фундамента. Они, подточенные временем, как будто источали безмерную печаль по канувшей в лету блестящей эпохе, когда здешний край выглядел иначе.
Принимая во внимание эту теорию, несложно было предположить, что по здешним заболоченным местам некогда проходил и один из торговых путей, связывавших великие города древности. Как бы там ни было, изучение этих валунов оставляло больше вопросов, чем ответов.
Увлеченный неожиданной находкой, Орадо присел возле одного из валунов, погладил его рукой и задумался. Ему сложно было поверить в то, что в здешних, гиблых местах когда-то жили цивилизованные люди. Неожиданно для себя ахеронец пришел к выводу, что человеческая цивилизация, со всеми присущими ей атрибутами, такими как материальные достояния, достижения в области искусства и науки, войны, разнообразные религии и философские рассуждения, по сути своей, является не более чем песчинкой, возникшей с позволения природных стихий, неподвластных ни богу, ни человеку. Не доискиваясь до зловещих тайн, которые скрывала в себе природа, люди полагали себя самодостаточными, целостными существами, вовсе не подозревая, сколь велики в том их заблуждения. И, наверное, даже такое уродливое существо как болотная птица, знает о могуществе природных сил куда больше, чем любой человек, признанный величайшим из живших прежде и живущих ныне мудрецов.
Орадо принялся обследовать островок в поисках хоть какого-нибудь намека на старинный тракт. Исходив его вдоль и поперек, он перебрался на другой, и, в конце концов, обнаружил дорогу, погребенную под тягучим илом, уходящую куда-то в глубь трясины. Единственное, что оставалось от нее в пределах видимости - несколько продолговатых кирпичей, плохо различимых в вязкой, илистой массе.
Занятый своими поисками Орадо совершенно позабыл о причудливой, крикливой птице, являвшейся причиной многих его тревог и сомнений. Вспомнил о ней ахеронец только после того, как из зарослей высокого камыша вышел Агрифо, державший в руках ту самую горластую гадину.
- Не очень то она похожа на птицу, - сказал Орадо, внимательно рассматривая пасть отвратительного существа, усеянную острыми, как иглы зубами. - Но что же это, как ты думаешь?
- На языке моего брата нельзя подобрать слова, что подходит для этого животного, - Агрифо на миг задумался. - Но люди леса знают, что оно съедобно. В отличие от водяных блох, - Увидев, как скривился от этих слов ахеронец, он усмехнулся. - Не беспокойся, приятель. Водяные блохи живут там, где обитают шерстистые коровы, а в этих болотах самое большое существо, как я полагаю, - Сатха.
- Ни слова больше не говори обо всем этом зверье, - ответил Орадо, чувствуя подкативший к горлу ком тошноты. За прошедшие несколько он часов досыта насмотрелся на здешнюю живность.
Усевшись на камни, возле одного из черных, изъеденных временем валунов, друзья перемолвились несколькими пустыми фразами, потом задумались каждый о своем. Небо на востоке чуть посветлело, а туман над болотом рассеялся, обнажив неприглядного вида местность. Теперь, похожие на неведомых, безобразных существ, деревья четко выделялись на темном фоне лесной полосы. Где-то запела птица, ей вторила другая. Утро, холодное и сырое, вот-вот грозилось прорваться сквозь багровую завесу последнего предрассветного часа.
Вопреки ожиданиям Орадо, болото оказалось не таким уж и большим. Наверно, зная кротчайшую тропу, его можно было бы перейти всего за полчаса. К сожалению, не приходилось сомневаться в том, что пикты знали все здешние тропы. Надеяться на то, что изможденные уставшие от долгого блуждания по болоту беглецы смогли бы оказать дикарям хоть какое-нибудь достойное сопротивление, вовсе казалось делом глупым и бесполезным.
Возбужденное воображение рисовало ахеронцу жестокие пытки, которым дикари подвергали захваченных в плен воинов. Ему, словно наяву, слышались крики несчастных, которым низкорослые дикари вырывали сердца на древних, залитых человеческой кровью алтарях. И в ухании ночной птицы Орадо чудился хриплый смех шамана, поднимавшего над головой жертвенный нож.
"Все, что происходит со мной - чистый вздор, - подумал он, глядя на светлеющее на востоке небо. - Если бы не множество мелочей, подтверждающих реальность происходящего, то все это впору было бы счесть только сном. Жутким, дурным кошмаром".
Рассудив, что если уж ему суждено погибнуть с оружием в руках в этих местах, Орадо вытащил из ножен меч и принялся бережно протирать его тряпкой. Следом за тем он взялся за ножны, изрядно запачканные болотной грязью. Когда и с этим было покончено, молодой человек поднес оружие к показавшемуся из-за горизонта солнцу, любуясь блеском стали, окунувшейся в багровый рассвет.
- Надо идти.
Услышав это, Агрифо принялся натягивать на ноги сапоги из оленьей кожи, сшитые на манер тех, что предпочитают носить охотники за головами. Судя по всему, он уже давно смирился со своей участью и теперь намеревался убить как можно больше своих врагов, прежде чем убьют его самого.
- Если мой брат решился идти сейчас, то он должен быть особенно осторожен, - сказал он. - В эти часы болотные змеи особенно активны.
- Значит, чем быстрее мы выберемся из этой трясины, тем лучше, - пробурчал Орадо, вставляя в кольца ножны с мечом. - Ты только посмотри на мои руки! Сколько укусов... Думаю, что здешняя мошкара прожорлива не меньше, чем какая-то там Сатха!
Агрифо рассмеялся в ответ.
- Если ты знаешь каких-нибудь особенных богов, то помолись им, человек из Ахерона. Их помощь нам очень бы пригодилась. Иначе, зачем они вообще нужны?
Они двинулись дальше, ни о чем больше не разговаривая, отмахиваясь от назойливых комаров, тысячами круживших над их головами. Когда ноги молодых людей прекратили утопать по колени в вязкой жиже, Агрифо перестал использовать древко копья как слегу и увереннее зашагал к высоким вековым деревьям, выделявшимся на фоне светлой полосы, отделявшей линию горизонта от темного навеса туч. Немного позже пикт остановился, пристально разглядывая закраины болота, покрытые колючим кустарником и жесткой травой.
- Может быть, все наши опасения были напрасными и они потеряли наш след? - тихо спросил Орадо,
- Они здесь, - отозвался его друг. - Прячутся в камышах. Это пока еще не повод для беспокойства, но хорошего мало. За нами следят мальчишки, в обязанность которых входит только наблюдать за нашим передвижением и направлять старших воинов по нашему следу. Мой брат слышал крики ночных птиц.
- Ты хочешь сказать, что кричали они?
Агрифо не ответил. Осторожно он прошелся вязкому илистому берегу из стороны в сторону, после чего повернулся к ахеронцу.
- Здесь есть следы. Много следов людей. Должно быть, они хотят нас запутать, или дают нам знать о своем присутствии. Во всяком случае, идти на заход солнца по старой дороге нельзя. Нас ожидают.
- Ну и ну! - протянул Орадо, вспомнив о камнях, обнаруженных на островке. - Стало быть, ты знаешь о дороге.
- Мой брат нашел ее перед рассветом. Но я увидел ее раньше.
- Когда же?
- Сразу же после того как мы покинули паучье логово. Эта дорога привела нас к болоту.
Ахеронец побледнел от гнева, почувствовав себя обманутым, несмышленым мальчишкой. Выходит, что не стоит считать обыкновенным везением то, что полагаясь лишь на чутье дикаря этой ночью, он ни разу не упал, не повредил себе ноги, двигаясь в кромешной тьме, практически на ощупь. Спасаясь от преследования туземцев, они бежали по дороге, ведущей от старого храма на запад!
- Ах ты..., - прошептал он и замолчал, оборвав себя на полуслове, поскольку из лесной чащи появились раскрашенные, чем-то похожие на зверей, низкорослые люди.
Невозможно было не признать, что жители здешних мест сильно отличались от обитателей пустошей, которых пару лет назад Орадо видел у Засечной черты. У этих людей были сильно выступающие надбровные дуги, отчего взгляды их казались угрожающими. Измазанные в какой-то мерзости волосы, неряшливо свисали на плечи, хотя местами и были заплетены в мелкие косички. Некоторые пикты были абсолютно нагими, на других имелись набедренные повязки, украшенные кольцами, ожерельями, сломанными подковами и даже кухонными принадлежностями. Все это кучно свисало с незатейливых лоскутов тканей, прикрывавших причинные места и выглядело столь нелепо, что пору было бы засмеяться. Смех, впрочем, к ахеронцу не приходил, поскольку даже в своих абсурдных украшениях, низкорослые варвары, вооруженные копьями и бронзовыми топорами, выглядели достаточно грозными воинами.
Опыт Орадо, почерпнутый от редких встреч с низкорослыми обитателями пограничья, состоял главным образом в том, чтобы приобретать у них вещи, имеющие большую историческую ценность, а зачастую несущие в себе частицу темной магии. О стычках с пиктами он сохранил преимущественно дурные воспоминания. По той, быть может, единственной причине, что в их сердцах не находилось даже капли жалости к поверженным, молившим о пощаде врагам.
- Хочется думать, что боги наблюдают за нами, - прошептал молодой человек, вытаскивая из колец-держателей ножны с мечом. - Надеюсь, что они не смеются над тем безрассудством, с которым мы ввязались в эту безнадежную авантюру.
Они встали плечо к плечу, готовые принять бой. Однако, пикты медлили, как будто чего-то ожидая. Дикари неторопливо окружили молодых людей, уверенные в своем превосходстве за счет численности и боевого опыта. Некоторые из них и вовсе опустились на четвереньки, широко расставив руки и ноги, тем самым напомнив мерзких плотоядных тварей, которым поклонялись.
- Что случилось? - прошептал Орадо. - Чего они ждут?
- Сейчас узнаем, - ответил его друг и взмахнул копьем у самого лица ближайшего к нему противника. Тот свирепо оскалился и отступил.
Спустя пару минут из темноты леса выступил паук, не уступавший по размерам той отвратительной твари, которую друзья убили в полузатопленном коридоре древнего храма. На спине жутковатого пережитка прошлых эпох сидел коренастый, крепкого телосложения, пожилой мужчина, одетый в черную, просторную одежду. Высокий, широкоплечий, голубоглазый, он, несомненно, принадлежал к типу дикарей, внушавших страх народам, населявшим сумрачные равнины Ахерона. Таким как он благоволили старые, давно уже позабытые воинственные боги. Варвары, подобные ему, привыкли действовать с позиции силы и штурмовали стены неприступных, казалось бы, крепостей. Люди, родственные ему по крови, совсем недавно сожгли до тла Десятый Фанкордум.
родственные ему по крови, совсем недавно сожгли до тла Десятый Фанкордум.
Северянин подозвал к себе одного из пиктов и с его помощью, спустился на землю. С одобрением он коснулся пикта плетью, которую держал в руке и тяжелой поступью направился к дикарям, неподвижно застывшим в ожидании его приказаний. Следом за ним, словно неотступная тень, двинулся паук.
И, все-таки, кто же этот дикарь - вождь племени, колдун, или обыкновенный мошенник? Глядя на чудовищное создание, неотступно двигавшееся за стариком, ахеронец пришел к выводу, что найти ответ на этот вопрос можно без особого труда, если представить себе, какие тайны темной магии должен открыть для себя человек, чтобы управлять подобной тварью.
- Косматая псина! - с негодованием произнес Орадо на языке одной из народностей севера. - Стало быть, теперь ты хозяйничаешь в этих поганых болотах!
Старик остановился за спинами у пиктов, внимательно посмотрел на ахеронца.
- Я удивлен, - сказал он на том же языке, на котором Орадо к нему обратился - Я вижу, что ты знаешь язык Атла. Ты, живущий на равнине, покрытой пеплом...
Ахеронец сделал пару шагов навстречу к северянину и остановился, поскольку один из пиктов преградил ему путь копьем.
- Отпираться не стану, - сказал он. - Мне довелось некоторое время послужить на должности веналия в одной из приграничных крепостей, на севере. Поэтому я неплохо знаю язык народа, который ты зовешь Атла, а кхари знают как ким-арнаг.
- Теперь понимаю, - проговорил северянин. Он пожал плечами, но движение было взгляду почти не уловимым. - Ты - один из святотатцев, которые приходят в наши земли и оскверняют древние храмы Галгора. Люди, подобные тебе убивают священных зверей, глазами которых старые боги смотрят на нас. Открывают запретные двери...
Орадо взмахнул мечом, отводя от своей груди наконечник копья пикта, преградившего ему путь. Молодому человеку потребовалось немало мужества, чтобы без содрогания сердца смотреть на старика, застывшего возле существа, больше напоминавшего выбравшегося из адской бездны демона, чем паука.
- Если ты ждешь от меня каких-нибудь оправданий, то напрасно. Была бы на то моя воля, я бы вырезал всю вашу породу и разрушил все ваши омерзительные святилища. Но на твое счастье, старик, что моего мнения не разделяют глупцы, сидящие в тени Трона, считающие, что с вами, обезьянами, можно о чем-то договориться.
- Громкие слова, - сказал северянин с ироничной улыбкой. - Фразы, брошенные в пустоту. Неужели ты и правда думал, что совершив святотатство ты сможешь избежать наказания? Наивный ребенок... Здесь принимали жертвы земные воплощения старого бога. В этих местах мне известна каждая тропинка. А дорога, которая ведет к священному жертвенному алтарю, есть только одна..., - он покачал головой. - Ты, человек кхари, каким-то образом овладел запретным знанием атла и нарушил покой жертвенного храма. Ты осквернил его своим присутствием и убил одну из дочерей Йога. За это я посажу твою голову на кол.
Орадо позволил себе усмехнуться.
- Это мы еще посмотрим.
- Никто не должен владеть запретным знанием, утерянным народом атлы много веков назад. Начинай же петь похоронную песнь, человек с равнин.
Старик повернул голову к огромному пауку, легонько ударил его плетью и громко, словно какой-то хищный разъяренный зверь, зашипел. Лицо его при этом исказилось страшными судорогами, а в глазах появилось что-то змеиное.
Пикты, стоявшие вокруг молодых людей, разошлись в стороны, явно желая уклониться от неминуемой, как прежде казалось, схватки. Нахмурившись, Орадо посмотрел на них, после чего перевел взгляд на паука и покрепче сжал в своей руке меч.
- Ах вот как! Честные поединки здесь, как я вижу, не в чести, - прошептал он. Стараясь не поддаваться панике, молодой человек взмахнул мечом и клинок, описав полукруг, лег на вытянутое вперед запястье свободной руки. - Ну чтож... Иди сюда, страшная тварь!
Чудовище, стоявшее возле старика, угрожающе приподнялось на задних конечностях, после чего зашипело и кинулось на ахеронца. В тот миг, когда оно приблизилось к Орадо на расстояние удара, молодой человек отскочил в сторону, полоснув мечом по хитиновому панцирю, целясь острием в один из паучьих глаз. Но он промахнулся и досадливо поморщился, подумав, что другого удобного шанса нанести плотоядной твари хоть какой-нибудь ощутимый урон, может не представиться.
Поняв, что добыча ускользнула, отвратительный выползок остановился и развернулся, готовясь атаковать снова. В этот момент нечто огромное, с плеском вырвавшееся из зябкой трясины, накрыло Орадо своей тенью и, сбив с ног нависшую над ахеронцем тварь, прижало ее к земле. Это случилось так неожиданно, что на какое-то время все люди, стоявшие у мутного затона, притихли. Все без исключения с ужасом смотрели на то, как гигантская змея, которую невозможно было обхватить никакому человеку, неторопливо вытягивала свое длинное, гибкое туловище из воды, обвиваясь вокруг обездвиженного паука. Немного погодя раздался треск хитинового панциря и воплощение грозного звероликого бога перестало существовать.
- Во имя небес, что это?! - прошептал Орадо. В глазах у него потемнело от размеров болотной гадины. Невольно, на миг позабыв обо всех прочих опасностях, молодой человек опустил меч.
- Это болотный змей! - дрожащим голосом заговорил Агрифо. Он потянул своего друга за рукав, увлекая его прочь от омерзительного создания. - Воистину, тебе благоволят какие-то боги, ахеронец.
Орадо попятился. Отступили и пикты, на какое-то время утратившие весь свой воинственный пыл. Некоторые из них опустили оружие, словно оно обрело в их руках немалый вес, другие раскрыли рты, подобно напуганным детям. Только юнец, должно быть, не от большого ума, осмелился ударить болотное создание копьем. Удар этот получился достаточно слабым и вряд ли причинил гигантскому полозу хоть какой-нибудь вред. Однако, выпустив из своих жутких объятий олицетворение древнего божества, гадина спешно поползла в камышовые заросли. По понятным причинам, преследовать ее не помыслил никто.
Что-то закричал старик, указывая плетью на чужеземцев. Этот крик вывел из замешательства пиктов и низкорослые люди, оправившись от шока, бросились в атаку. Первого из них, судя по всему, неопытного, но ретивого, сразу же сразил мечом Орадо, другого, вооруженного длинным кремневым ножом, взмахом копья отогнал Агрифо. Прикрывая друг друга, друзья завертелись волчком, стараясь не подпускать дикарей на расстояние прямого удара.
Не так просто отбиваться легким мечом от древкового колющего оружия. По своему опыту ахеронец знал, что умелые воины, вооруженные короткими копьями и заостренными шестами, вполне успешно противостояли мечникам, а в чем-то даже превосходили их. Удары копьями, едва заметные человеческому глазу, не всегда были способны отразить даже мастера клинка. Многие самонадеянные рыцари легкомысленно относились к таким противникам, полагая их ни никчемными вояками, за что расплачивались своими жизнями. Слышавший не мало рассказов о таких дурнях, Орадо старался не повторять их ошибок и держался в мертвой зоне копейщиков, отражая мечом удары кремневых ножей и топоров. Долго так, конечно же, продолжаться не могло и вскоре усталость начинала наполнять его тело.
- Окаянная раса! - рявкнул ахеронец, в очередной раз рассекая клинком воздух, отгоняя ближайшего пикта. Тот оказался достаточно проворным, чтобы избежать рубящего удара, однако удача изменила ему практически сразу же, поскольку Агрифо, с присущей ему ловкостью, размозжил череп дикаря металлическим наконечником своего копья. Тот повалился на землю, наверное даже не успев понять что именно его сразило. - Клянусь вашим кровожадным божком Халкой, за собой в огненный шторм я уведу не одну из этих обезьян!
Словно обезумевшие от запаха крови хищники, пикты непрестанно атаковали и не всегда молодым людям удавалось отражать удары, сыпавшиеся на них со всех сторон. Спустя пять минут после начала схватки, у Орадо, и у Агрифо было уже по нескольку легких ран и порезов. Но, как минимум, три бездыханных тела лежало перед ними, в грязной воде. Еще двое пиктов визжали от боли, пытаясь унять кровь, хлеставшую из обрубленных конечностей.
Можно было только гадать, как долго смогли бы продержаться молодые люди, но к тому моменту, когда силы, казалось, готовы были покинуть их, откуда-то из лесу прозвучал сигнал горна. Услышав его, некоторые из пиктов прекратили нападать и принялись опасливо озираться по сторонам. Кто-то и вовсе попятился назад.
Орадо невольно отвлекся, пытаясь понять, что стало причиной замешательства туземцев на этот раз, когда размахивая легким боевым топором, на него бросился коренастый, размалеванный дикарь. Новый противник поначалу не представлялся ахеронцу опасным. Однако, после того как пикт увернулся от рябящего удара мечом и наотмашь взмахнул своим оружием, намереваясь распороть молодому человеку живот, Орадо понял, что этот противник был серьезным. Молодой человек отскочил в сторону, уходя от удара, но тем самым отдалился от Агрифо, ослабив защиту своей спины. Чтобы хоть как-то обезопасить себя от нападений сзади, Орадо начал уводить противника в сторону и разворачиваться, желая держать под наблюдением всех своих врагов.
Еще несколько раз дикарь нападал, проявляя отличные навыки владения боевым топором, вынуждая ахеронца отходить все дальше, в болото. В конце концов, из опасения увязнуть в тягучем иле, Орадо решил перейти от обороны к нападению. Он сделал еще пару шагов назад, уклоняясь от рубящих ударов, а затем, выбрав подходящий момент для атаки, сместился в сторону противника и ударил его ногой под бедро. Потеряв твердую опору, тот по инерции сделал несколько шагов вперед, но не удержал равновесия и опрокинулся лицом в грязь. Орадо не собирался следовать правилам рыцарской чести в этой дикой глуши. Подбежав к дикарю, он, не раздумывая долго, вогнал меч в его спину, ломая ребра, пронзая сердце. Дикарь дернулся, захрипел и затих. Какое-то время после этого молодой человек стоял рядом с ним, стирая с лица капли пота и крови, тяжело дыша от усталости. Скорее всего, исход боя вполне был бы другим, не обучи его Агрифо азам рукопашной борьбы.
Ахеронец огляделся вокруг в поисках очередного противника, однако никто из пиктов, отчего-то, на него не нападал. Причину этому Орадо обнаружил спустя пару мгновений, когда увидел выбегающих из леса низкорослых варваров, одетых в волчьи шкуры. Очень скоро, с яростными криками сошлись в бою люди, мало чем отличавшиеся по цвету кожи и нравам, но накопившие в себе столько ненависти, сколько могут содержать человеческие сердца. Оказавшись чуть в стороне от кровопролитной схватки, молодой человек осознал, как сильно его представления о рыцарской чести и доблести, отличались от того, преисполненного жаждой крови и безмерной злобой ужаса, что ныне предстал перед его глазами. Он, хоть и готов был поддаться такому же порыву безумной злобы, все же понимал, что сейчас лучше сохранять спокойствие. Были люди, выбежавшие из леса, неожиданными его спасителями, или непримиримыми врагами, Орадо не знал.
- Боги..., - прошептал он, разыскивая взглядом своего друга. Агрифо оказался в самом центре кровопролитного безумия и, должно быть, не желал ничего больше, нежели убивать. Сейчас, похоже, он меньше всего нуждался в его помощи.
Между тем, лишившись численного преимущества, воины паучьего племени больше не чувствовали в себе уверенности продолжать бой. Они по-прежнему воинственно кричали, но теперь их противление напоминало безнадежную попытку хищного зверя вырваться из охотничьего капкана. Очень скоро все стражи проклятого святилища пали под напором дикарей, одетых в волчьи шкуры. И над деревьями разнесся победный вой.
Орадо обвел взглядом победителей, потом поднял из грязи и взвесил в своей руке топор убитого им пикта. К удивлению ахеронца, это оказалось отнюдь не примитивное, но весьма опасное оружие, подобное тому, каким пользовались в регулярных воинских частях. В умелых руках оно могло запросто расколоть щит или порвать кольчугу. Должно быть, в свое время эта вещь досталась пикту в качестве трофея, где-то в пограничье. Теперь, можно надеяться, никто не станет возражать, если он заберет топор по праву победителя.
- Ты обагрил оружие кровью своего врага, - неожиданно услышал он. Ахеронец вздрогнул, как человек, пойманный на незаконном поступке. Увидев стоявшего рядом друга, он с облегчением вздохнул. - Это хорошо. Это значит, что ты обрел в глазах людей леса истинную ценность.
Орадо угрюмо посмотрел на дикарей, проводивших над телами поверженных врагов какие-то свои, варварские обряды. Он знал, что у большинства пиктов, прикосновение к трупу убитого врага считалось военной заслугой. Окрашивание ладоней кровью недруга у них полагалось наивысшей доблестью, достойной воспевания. Однако для человека, пришедшего из цивилизованного мира, подобные обряды казались дикими и в чем-то даже кощунственными.
- Откуда появились эти раскрашенные обезьяны?
Агрифо подошел к угрюмому, коренастому юноше, чье лицо было покрыто зигзагообразными татуировками, заговорил с ним на языке, который ахеронец знал лишь отчасти. В конце того разговора дикарь ткнул пальцем в свою грудь, издал звуки, похожие на собачье рычание.
- Это разведчики, - сказал Агрифо, возвратившись к Орадо. - Они называют себя Детьми Волчицы. Я слышал об этом племени, когда был в Большом Пороге. Люди леса считают его достаточно миролюбивым и соблюдающим чистоту крови.
- Даже не сомневаюсь, - пробурчал ахеронец. Он засунул топор в петлю, пришитую к поясному ремню и глянул на своих спасителей. Жилистые, одетые в звериные шкуры дикари, разительно отличались по внешнему облику от жителей болот. Оскаленные волчьи морды, свисавшие на их спины подобно капюшонам, особенно привлекали его внимание. Интересно, что это? Дань моде, или племенной тотем? - Тот рыжебородый северянин... Где он?
- Его нет среди мертвых.
Орадо сдержанно изобразил на лице неудовлетворение, подумав при этом, что рыжебородый старик еще способен доставить неприятности.
- Стало быть, сбежал. Очень жаль. Похоже на то, что мы обзавелись непримиримым врагом. Я хотел бы убедиться в том, что в ближайшее время нам не доведется повстречаться ни с ним, ни с его ручными зверюгами.
Отодрав клок от одежды мертвеца, он медленно, стараясь не совершать резких движений, принялся стирать с клинка кровь. Позже, удостоверившись в том, что дикари не настроены к нему враждебно, ахеронец подобрал с земли ножны и вставил в них меч. Однако, он вовсе не был столь спокоен, как хотел показаться. Орадо опасался смотреть в глаза подошедшим к нему низкорослым варварам, поскольку прямой взгляд мог быть воспринят людьми леса как вызов.
- Кто бы они не были, скажи этим людям, что мы им не враги. Хотя, надеюсь, это они и сами понимают.
Агрифо снова заговорил с раскрашенным татуировками юношей. Тот пробормотал что-то невнятное в ответ и широко улыбнулся. Орадо не составило труда заметить, что зубы этого человека были по большей части подпилены, образуя во рту нечто подобное волчьей пасти. Чему, впрочем, удивляться? Можно ли ожидать чего-то иного от неотесанного варвара, полагающего тотемом своего племени хищного зверя?
- Он говорит, что не видит врага в человеке, пришедшем с равнин, - сказал Агрифо. - Более того, он хотел бы назвать нас гостями, поскольку полагает, что мы повелеваем болотными змеями.
- К чему эти суеверные глупости? Скажи ему, что никто не имеет власти над такими животными.
Агрифо перевел сказанное и, услышав ответ, произнес:
- Он все видел своими глазами. Глазам он верит больше, чем твоим словам. Он говорит, что поскольку мы пришли с покрытых пеплом равнин и так далеко зашли в земли лесного народа, мы не можем быть обычными людьми.
Орадо вздохнул, бессильно развел руками.
- Должен признать, что этот размалеванный паренек мыслит вполне резонно. Но у меня нет никакого желания разубеждать его. Нам нельзя тут задерживаться. Я видел, какие тут водятся твари и, в отличие от этого дикаря, вовсе не уверен в своей избранности.
Агрифо открыл рот для ответа, но в этот момент покрытый татуировками юноша что-то громко крикнул пиктам, стоявшим неподалеку. Те, подошли к Орадо, встали за его спиной.
- Он хочет, чтобы мы отдали оружие его воинам, - промолвил Агрифо. - Более того, он хочет, чтобы мы пошли с ним.
Орадо обескуражено взглянул на своего друга и положил ладонь на рукоять меча.
- Это еще зачем?
- Он хочет представить нас вождю племени.
- Эта раскрашенная обезьяна хочет очень многого! Передай ему мою признательность за своевременное вмешательство. Поблагодари от своего имени за спасение наших ничтожных жизней и пойдем отсюда. У нас мало времени.
- Мой брат не понимает, - оборвал его на полуслове Агрифо. - Это не просьба.
Орадо осторожно обвел взглядом обступивших его низкорослых дикарей. Похоже на то, что день, начавшийся не самым лучшим образом, обещал продолжиться не менее скверно.
Подавив тяжелый вздох ахеронец протянул ближайшему из пиктов ножны с мечом и топор.
7
Дети Волчицы.
Руки Орадо не стали связывать и он получил возможность пользоваться ими даже после того как у него отобрали оружие. Единственные меры предосторожности, которые предприняли пикты, заключались в том, что за ахеронцем неустанно следовали двое сопровождающих, куда бы он не вздумал направиться. В сущности, без этого также можно было обойтись, поскольку в здешнем лесу у безоружного человека не было шансов выжить при встрече с хищным зверьем, или враждебными дикарями. Даже обычные насекомые тут были как-то особенно враждебны по отношению ко всякому человеку, в чем Орадо уже успел убедиться. Его лицо и руки, покрытые волдырями от многочисленных укусов, были наглядным тому подтверждением.
Стойбище, в которое пикты привели молодых людей, было, по меркам народа леса, небольшим. В нем не насчитывалось даже десятка легких хижин. Все они стояли беспорядочно на берегу небольшой, стремительной речушки, берущей свое начало где-то в Большом Пороге. Стороннему наблюдателю увидеть такую временную стоянку было очень непросто, поскольку ее надежно скрывала от чужих глаз густая крона деревьев, переплетавшихся ветвями почти у самой травы. Нужно было подойти вплотную к ним, чтобы обнаружить тонкие веревки, которыми эти ветви были притянуты к глубоко вбитым в землю кольям. Это была немудреная маскировка, но она, должно быть, потребовала от пиктов большой сноровки и изобретательности.
Осмотревшись, ахкронец пришел к убеждению, что он оказался в одном из многочисленных временных поселений, на какие нередко натыкались пограничные дозоры и охотники за головами у Засечной Черты. Однако, если те стоянки обустраивались исключительно охотниками и рыболовами, здесь, было немало женщин и детей. К слову сказать, обмазанные глиной низенькие хижины, промеж которых свободно гуляли козы и бегали дети, пара привязанных к стойлам шерстистых коров и женщины, готовившие еду в больших котлах, начисто развеяли все его представления о лесном народе, как о сборище примитивных, злобных дикарей. Жуткие рассказы о кровавых ритуалах низкорослого народа, о его кровожадности и свирепости, совсем не вязались с тем, что он видел сейчас.
Впрочем, внешность всех этих малоросликов едва ли можно было назвать привлекательной. Своей дикой и свирепой наружностью пикты и впрямь чем-то напоминали волков. Они, считавшие украшения из костей венцом совершенства, носившие одежды, сотканные из волчьих шкур и оперения каких-то экзотических птиц, представляли собой весьма любопытное зрелище. И вдвойне интересным оно показалось Орадо потому, что не являлось искусственно разыгранным спектаклем. Это была жизнь маленького лесного народа, непонятная и неведомая для выходца с сумрачных равнин.
А ведь предки этих варваров, как слышал Орадо, вели совсем иной образ жизни. В былые времена правители величайших из королевств прошлого нанимали пиктов для охраны своих границ и платили им хорошее жалование за службу. И сами пикты в ту пору вовсе не считались кровожадными дикарями. До того, как возвратиться к варварству, они были астрономами, мореплавателями и торговцами, проводили сложные религиозные обряды, строили дороги, занимались земледелием... Страшный катаклизм, изменивший очертания берегов целого континента, разрушил уклад жизни этого народа, разобщил его, отбросил по уровню развития на много многие тысячи лет назад. Теперь же, погрязнув в межплеменных распрях, низкорослые туземцы готовы были позабыть даже имена своих доблестных предков, коих приближали к себе за честь и отвагу государи прошлых эпох.
Может статься, что пращуры этих раскрашенных образин, мало чем отличающихся от обезьян и впрямь охраняли здешние перевалы и дороги от лихого люда. Вполне логично, в таком случае, допустить, что они столь же ревностно оберегают и древние святыни. Если позволить такое, то стоит задаться вопросом, почему этот здешний народ, нарушив заветы своих предков, позволил себе приносить кровавые жертвы звероликим богам, почитателей которых он, в глубокой древности, загнал под землю.
"Не он, - подумал Орадо, сжав зубами стебель сахарного растения, который жевал уже больше часа. - Пришлые..."
Придя к мнению, что неразумно привлекать к себе внимание дикарей какой-нибудь неосторожной выходкой, ахеронец уселся на солому, в тени высокого дуба и, желая удовлетворить свое любопытство, стал смотреть по сторонам, приглядываясь ко всякой мелочи. Орадо мог позволить это себе теперь, когда можно было никуда не торопиться.
Недолго молодой человек разглядывал детей, кормивших сеном неповоротливое, уродливое животное, лишь отдаленно напоминавшее корову. Потом он обратил свой взор на старуху, распекавшую девочку за какой-то проступок и кратко взглянул на стариков, что-то обсуждавших у одной из хижин. Казалось, что никому из них не было дела до ахеронца и это начинало Орадо весьма беспокоить.
- Так мы гости, или пленники? - спросил он у Агрифо. - Как ты считаешь?
- Народ Волчицы признает меня свободным, - отозвался тот. - Я - человек леса и брат по крови всякому пикту, которому не нанес обиды. Я волен уйти, когда мне вздумается.
- А как дело обстоит со мной?
- До тех пор, пока эти люди не решили тебя убить, ты также должен считать себя гостем.
Орадо негромко выругался, выплескивая накопившуюся злость. Все происходящее было не первой трещиной в его плане. Хотя стоит признать, что, все пошло наперекосяк с той минуты, как он увидел на старой площади черных монахов.
- Что и говорить, гостеприимный народец...
Выплюнув изо рта стебелек сахарного растения, ахеронец стянул с себя мятый, грязный камзол и растянулся на соломе, глянув на начинавшее хмуриться серыми тучами небо, как будто ожидая разглядеть там, наверху, лики богов. Должно быть, - думал Орадо, - скоро пойдет дождь. Дождь, так не похожий на привычные ему грязные, наполненные пеплом и серой осадки.
Но, вопреки ожиданию молодого человека, тучи скоро рассеялись и небосвод снова наполнился синевой. Когда же свет солнца стал ему нестерпимым, ахеронец отвел от неба глаза и отодвинулся подальше в тень.
Ближе к полудню возвратились разведчики. Вождь племени - невысокий, жилистый старик выслушал их, затем собрал возле своей хижины всех опытных воинов для совещания. Во время разговора пикты пытались в чем-то переубедить друга, размахивали руками, явно выражая свое недовольство. Глава Рода по большей части молчал, изредка кивал головой, соглашаясь с кем-то из них, или жестом приказывал кому-то умолкнуть.
Конечно же, Орадо, интересовал предмет той оживленной дискуссии, но он понимал, что проявлять явную заинтересованность может быть не безопасно. Не подавая вида, ахеронец прислушивался к разговору, периодически обращался к своему другу с просьбой перевести ту, или иную фразу. В конце концов, молодой человек пришел к выводу, что предметом обсуждения являлась судьба женщин, стариков и детей болотного племени, лишившихся большей части своих защитников после сегодняшней схватки. Что ожидало тех несчастных в скором времени? Едва ли в этих местах находилось место милосердию в сердцах победителей.
- Если я правильно понимаю, они собираются захватить соседнее становище, - сказал Орадо, обратившись к своему другу. - Как у вас поступают с захваченными женщинами и стариками?
- Женщин забирают себе воины племени, - ответил тот, - от стариков и детей избавляются. Это лишние рты.
О Орадо хотел задать еще пару вопросов, но делать этого не стал, осознав, что правдивые ответы ему услышать едва ли хочется. На душе и без того скребли кошки. Не то что бы его волновала судьба беззащитных людей. Но осознание того, что именно он являлся причиной их несчастий, являлось дополнительной причиной для безрадостного настроения. Ахеронец подавил тяжелый вздох, подумав, что уж очень неудачно все складывалось из-за межплеменных распрей, в которые он оказался втянут нелепейшим образом.
- Мне нужно поговорить с вождем племени, - тихо сказал Орадо.
Агрифо покачал головой.
- Он не станет с тобой разговаривать.
- Проклятье! Эти раскрашенные обезьяны привели нас сюда и теперь ведут себя так, словно нас тут не существует! Объясни мне, почему?
- Наберись терпения, дружище. Но если тебе хочется с кем-то поговорить, то я могу попросить слова у того, кто разговаривает с духами. К его словам, у большого костра прислушиваются старейшины
- Веди сюда хоть своего Хелку! Я больше не желаю ждать неизвестно чего и неизвестно сколько.
- О чем ты хочешь с ним поговорить?
- О Черепе Тишины.
- Странные слова. - Агрифо был несколько озадачен. - Ты рискуешь навлечь на себя гнев старейшин и их подозрение, уже просто заговорив с ними об этом. Ведь ты же знаешь, что Череп Тишины священен для каждого пикта.
- Тем не менее, прошу тебя.
- Хорошо. Я готов просить слова у говорящего с духами. Сделаю это, если ты уверен в правильности своего поступка.
- Я вовсе не уверен, - проговорил Орадо. Он был слишком занят своими мыслями, чтобы вступать в какие-либо пререкания. - Вовсе не уверен...
Агрифо в сомнениях покачал головой, но встал и направился к группе старейшин, сидевших у костра, в центре становища. Вскоре он возвратился. Вместе с ним к Орадо подошел худой старик с обветренным, покрытым многочисленными морщинами лицом. Этот человек выглядел достаточно примечательно и выделялся среди прочих низкорослых дикарей. Если не считать набедренной повязки, он был обнажен и выкрашен с ног до головы белой глиной. Прилаженная к растрепанной шевелюре дикаря волчья голова, придавала его облику что-то жутковатое. В руках старик держал деревянный посох с болтающимися прядями человеческих волос.
- Это шаман племени, - шепнул Агрифо. - Его зовут Серая Шерсть и он желает знать, почему человек с равнин осмеливается говорить о Черепе Тишины.
- Скажи ему, что об этом месте я прочел в одном из священных свитков, найденных в затерянном городе мудрецов. Я слышал много невероятных историй о старой крепости, которые люди передают друг другу полушепотом. Я никогда бы не осмелился нарушить покой этого места, если бы не воля одной взбалмошной богини.
Едва Агрифо закончил переводить эти слова, старик ткнул посохом в трухлявый пень, возле которого стоял и, что-то произнес.
- Он хочет знать, о какой богине говорит мой названный брат, - сказал Агрифо.
- На севере ее зовут Аталис. Под каким именем она известна среди пиктов, я не знаю. Возможно, власть ее не простирается так далеко на юг, как хотелось бы северным племенам...