Аннотация: Как калики перехожие испортили княжичу свадьбу и душевное здоровье.
I
Подготовка к свадьбе княжича Ивана шла полным ходом.
Весь двор был на ногах, и даже сам княжич по нескольку дней не заглядывал в терем для ученья, где раньше, бывало, проводил целые дни. Этот терем был построен по его приказу, там хранилось множество книг со всего света, и Иван вместе с самыми умными подданными проводили там целые дни, разбирая написанное в древних книгах, разрезая червяков и жаб или взвешивая комья земли. Старый князь благосклонно относился к увлечению сына - оно не было бесполезным, как это могло показаться на первый взгляд. Не раз бывало так, что кто-нибудь из подданных, несколько месяцев подряд разрезая жуков, просеивая землю и занимаясь другими странными вещами, вдруг придумывал, что сделать с деревьями, чтобы на них росло больше яблок, или как прогнать с княжеских полей саранчу. Но сейчас княжич был занят организацией свадебного пира - и терем для ученья пустовал. Книги пылились на полках, червяки ползали неразрезанными в специальных горшках с землёй.
А за три дня до начала праздника в ворота княжьего терема постучались калики перехожие. К сожалению, в то время в княжестве ещё было много таких деклассированых элементов, которые шатались по дворам, пели песни и выпрашивали милостыню - но редко у кого хватало наглости заявиться во двор к самому князю. Ивану, который никогда раньше не встречался с каликами, стало любопытно, что это за люди и что они поют - и он упросил отца пустить их к обеду. То ли звёзды в небе потеряли свои места, то ли обстановка перед свадьбой была слишком праздничной - князь согласился.
Калики, не помыв чёрных от грязи рук, радостно уселись за стол, и гнусавыми голосами затянули про Китеж-град, мешая добрым людям обедать. Княжич Иван слушал как заворожённый. Эти песни были совсем не похожи на всё то, что он слышал раньше - в них рассказывалось про чудесный город, запрятанный на дне озера. Про город, что прекрасней всех других городов на земле.
После обеда княжич позвал к себе самого гнусавого калику и спросил, где находится озеро, на дне которого Китеж-град, и как туда попасть. Калика улыбнулся, обнажив чёрные гнилые зубы и сказал:
- Да кто его знает, где это озеро... Может, его и нет вовсе. Но старые люди говорят, что туда не попасть, пока не оставишь всё, что у тебя есть.
- А эти старые люди сами там бывали?
- Говорят, есть такие, кто бывал, только я не видел. Все разное про Китеж рассказывают - кто-то говорит, там музыка день и ночь, а кто-то говорит - тишина... Ещё говорят, что там много разных яств, каких свет не видывал - или что там люди вообще не едят, и голодны не бывают, - калика рыгнул, поковырялся пальцем в зубах и продолжил: - Но я думаю, что всё там совсем не так, как сказывают. И вообще, если это самый прекрасный город - кто бы стал оттуда к нам возвращаться...
- А ты сам хочешь туда попасть?
- А то!.. Только никак не могу оставить всё. Ну как это вообще? Вот, например, посох этот я от батюшки в наследство получил, так с ним и хожу всю жизнь - как это, спрашиваю, оставить можно? А ещё, говорят, бывает так: человек оставил всё и умер, а душа ушла в Китеж-град - тогда тело не гниёт совсем. Только я не видел никогда, чтобы так было.
Княжич Иван приказал дать каликам с собой разной еды и питья - и отпустить с миром. Вечером, когда они ушли, он пошёл в терем для ученья - и просидел там до утра, не одну лучину сжёг.
А утром пошёл к своей невесте и сказал ей:
- Послушай, Марья, что я тебе скажу, только не пугайся. Я сошёл с ума. Насовсем. Мой лес, который за городом, отдаю тебе - вот, тут в бумаге так написано - а сам ухожу туда жить. Жить буду тихо, никому не помешаю, но если вдруг захочешь - прикажи выгнать меня, воля твоя. И ещё тебе совет: выходи замуж за моего брата Петра - он с ума не сойдёт.
После этого он дал ей в руки какие-то бумаги, под ноги бросил шапку и кафтан - и ушёл.
И поселился в лесу.
II
Через два дня сыграли свадьбу младшего княжича Петра с Марьей, а ещё через три умер старый князь - и младший княжич занял его место.
В бумагах, которые оставил Иван, было написано много непонятных слов, но понятные тоже были: например, просьба к Петру, чтобы не закрывать терем для ученья, а отдать его в управленье Фёдору. Фёдор был сын конюха. Княжич Иван когда-то сам научил его читать и писать - и потом часто советовался с ним, как толковать старые книги или как разрезать лягушек.
Пётр так и сделал.
Фёдор каждый месяц ходил в лес, где поселился Иван. Первый раз, когда он пришёл туда, то нашёл княжича голым, сидящим под кустом и бормочущим что-то непонятное. Верней, из всего бормотанья княжича понятно было только одно - возвращаться домой он отказывался наотрез.
Тогда Фёдор принёс ему еду, одежды и инструмент, и на следующий месяц князь уже соорудил себе хижину и поселился в ней.
Марья с Петром жили душа в душу. Сами они в лес не ходили, и, узнав, что Иван жив и здоров, приказали Фёдору опекать его как угодно.
А Иван скоро научился печь лепёшки из травы и плести одежду из лыка, весь зарос бородой и вдобавок сделал себе дудочку из тростника. Когда приходил, Фёдор княжич играл на дудочке, бормотал что-то непонятное и угощал его лепёшками и чаем из травы. От подношений вежливо отказывался - но упрямый Фёдор, уходя, каждый раз оставлял под дверью книги - чтобы через месяц найти их на том же месте и забрать. На рассказы о Марье и Петре Иван никак не реагировал. Только когда Фёдор говорил о том, что нового узнали в учёном тереме, в глазах княжича будто вспыхивал интерес, но тут же гас.
Фёдор уходил, наступала ночь. Иван зажигал лучину, садился за самодельный стол - и начинал делать какие-то записи - самодельным карандашом на самодельных листах, у него в хижине теперь почти всё было самодельное.
И сидел так, бывало, до самого утра.
Через десять лет борода у княжича Ивана стала длинной-длинной и начала седеть. А у князя Петра, который был всего на год его младше, она была аккуратно подстриженной и чёрной как смоль. Кроме бороды, у Петра была жена, которая души в нём не чаяла, двое дочерей, и целое княжество в управлении.
Бывало, кто-нибудь из простых людей пойдёт в лес за грибами, собьётся с пути - и после долгих блужданий по чаще выйдет на полянку, где стоит хижина княжича. Княжич его угостит лепёшками и чаем, сыграет на дудочке, помычит что-то - а потом возьмёт за руку и выведет на дорогу, а сам скроется в чаще. Только когда нарочно искали путь к его хижине - найти не могли. Один Фёдор знал, как до неё добраться, да никому не сказывал. Многие говорили, будто княжич уже давно умер, а в лесу остался только леший в его обличье. Другие возражали - мол, если это леший, почему он до сих пор никого не утащил в чащу и не загрыз. Как бы там ни было, время шло, князь Пётр приобретал новые земли, скакунов и сноровку в управлении государством, а княжич Иван обрастал бородой и не спал ночами, от корки до корки прочитывая все книги, которые приносил Фёдор, и делая какие-то записи.
На девятнадцатый год по свадьбе Петра и Марьи - Иван умер.
Фёдор пришёл с новыми книгами и новостями, и нашёл княжича сидящим за столом, с карандашом в руке - он склонил голову на стол, будто задремал. Но разбудить княжича не удалось - тело его уже совсем остыло и закоченело. Фёдор не знал, как хоронят княжеских детей - вернулся в город, пошёл к Петру, рассказал обо всём. Князь сказал - как хочешь, так и делай, лучше - прямо там в лесу и закопай. Фёдор два дня мучился угрызениями совести, на третий взял лопату и пошёл в лес. Княжич Иван всё сидел за столом, ничуть не изменившийся - хотя погода стояла жаркая.
И Фёдор вспомнил, как много лет назад калика с гнилыми зубами говорил княжичу про Китеж-град, и про то, как не гниют тела тех, чья душа туда переселилась.
Он закопал Ивана под старым дубом, немного поплакал на могиле - и вернулся в хижину.
Стал разбирать записи княжича. Их было много - выписки из книг, которые он приносил, комментарии, какие-то запутанные расчёты, отрывочные мысли. Фёдор просидел над записями до поздней ночи.
"Пари, которое я заключил, похоже на то, что предлагал французский учёный - я ничего не проигрываю, даже если окажусь неправ.
Я думал, что люблю Марью - но совсем забыл её голос и лицо. Думал, что люблю свежий белый хлеб - но забыл его вкус, и думаю, что лепёшки из травы ничуть не хуже.
Давным-давно один грек, готовясь умереть, утешал себя и окружающих сказками о загробном воздаянии, а другой, стоя у его смертного ложа, говорил - сломается лира, исчезнет и гармония. Оба они достойны уважения - если, конечно, третий грек, рассказавший людям эту историю, был достаточно правдив.
Мой ум говорит мне - скорей всего, нет никакого Китежа.
Скорей всего.
Но это не так уж важно, ведь..."
На этом записи обрывались.
Уходя, Фёдор взял из хижины князя несколько травяных лепёшек. В тереме для ученья он долго вымачивал их в воде, толок в ступе и занимался другими странными вещами - чтобы в конце концов открыть, что траву, из которой они сделаны, можно очень хорошо использовать для дубления кож.