С того дня, как Распадок почтила визитом Первая мать Дома прошло уже несколько месяцев. И в тот день, встретив Дзира после аудиенции у самой Матроны-матери*, Вуз даже не предполагал, что и его собственная судьба уже изменена. На следующий день его призвала в поместье собственная мать и дроу с замиранием сердца примчался, надеясь услышать долгожданную новость. Уже не один год тянулось обсуждение брачного договора**. Дело в общем-то обычное. Бывало, что и по десять лет приходилось ждать.
Госпожа Крайт*** сыновей не слишком любила и была строгой и требовательной матерью. Следила, чтобы оба получили образование, специальность, были всесторонне развиты, дабы не посрамить чести дома. Но никаких вольностей! Так что неудивительно, что едва появилась возможность, Вузеллин уехал из материнского дома.
Все свои усилия Крайт теперь сосредоточила на дочери и та была ее гордостью и отрадой. После ее рождения она очень хотела еще дочь, но родился мальчик, и на этом попытки их почтенная мать оставила. Младшего брата Вуз любил, тот отвечал ему тем же. В жизнь сыновей Крайт не вмешивалась, для нее они ничем не отличались от остальных мужчин дома. До тех пор, пока сын не надумал жениться.
Вуз знал, что Сулема не очень по вкусу его матери. Хотя девушка красивая, с неплохой наследственностью, как показало обследование. Но это было ее единственное достоинство с точки зрения Крайт Ушосс-Нахх. На сына у нее особых планов не было, однако, отдавать его в никчемную семью элементарно жаль. В него вложено немало сил, можно использовать в каком-то другом договоре. Хорошее образование, имеет награды, предан, полезен дому. И просто так это отдать на сторону?? Это плохой вариант.
Матрона Кранн-Тец согласилась с ее условием - передать дочь в семью Ушосс-Нахх. Конечно, согласилась. Еще бы. Что ждало Сулему в той дыре, где она прозябала, кроме грошей, получаемых в аптеке? Ничего. А в доме Ушосс-Нахх в ее распоряжении будет небольшая, но приличная сеть. Вроде бы Ушосс-Нахх ничего в итоге не теряли, но что-то Крайт все равно не нравилось. И именно поэтому мать Вуза не спешила с одобрением договора.
Не раз и не два заявляла она сыну, что естественные чувства к девушке - это прекрасно, но необходимо их проверить. И пример сына На-Гайны был тому ярким доказательством. Женился через полгода после знакомства и... через год развелся. А были чувства. Такие же внезапные. А закончилось все зельем. (отсылка к рассказу "Опасные связи". Дзир был женат на светлой эльфийке Тави.)
После визита матери Аранеи Крайт тут же призвала сына.
- Я должна сообщить тебе новости, - произнесла мать, едва отвечая на сыновний поклон, - Кранн-Тец разорвали договор. Сыновей дома Ушосс-Нахх обвиняют в излишне прогрессивных взглядах, неуважении к традициям и считают недостойными стать мужьями приличных дровских девушек. Подобное оскорбительное заявление не будет оставлено безнаказанным, разумеется. Но тебя это уже не касается. Я запрещаю тебе общаться и видеться с выскочкой из этого наглого семейства. Никогда. Можешь идти.
Вузеллин сперва не мог и слова вымолвить от потрясения.
- Матушка...
- В чем дело?
- Но Сулема... она никогда не говорила ничего подобного.
- Не желаю больше слышать это имя!
Сын протянул руку к ней, но Крайт в ответ лишь сурово нахмурилась и рука Вузеллина опустилась.
- Мне с самого начала не понравилось как они ухватились за тебя. Это было подозрительно и я оказалась права.Нам стало известно, что они вступили в сговор с семьей Крышш-Накк. Те обещали купить Сулему за куда большую сумму, чем они получили бы после брака с тобой и благосклонность твоей так называемой невесты и ее матери тут же сменила курс, - резко взмахнула рукой мать. - Тебе нужно было прислушаться к моим словам!
- Да, матушка...
- Можешь идти. Я свяжусь с тобой, когда ты мне понадобишься.
Она не спросила ни как дела у младшего сына, ни выразила сочувствия старшему, хотя отлично видела насколько тот расстроен. Но именно он привел в дом эту девицу и дал возможность очернить имя их семьи. Вот к чему приводят потворствование мужским выдумкам и чувствам! Она не одобряла подобное поведение старшей сестры в отношении ее сына. И ведь она была права. Дала волю мужчине и тот навлек столько неприятностей на дом! Один мужчина! Поэтому теперь тем более никакого послабления сыну давать не собиралась.
***
Вузеллин вышел из дома едва не шатаясь. Перед глазами все плыло, в голове звенел голос матери. От мысли, что он никогда в жизни больше не увидит свою любимую, хотелось выть. Хотелось упасть, кататься по земле, разбить в кровь руки, разбить голову о стену! Умереть!!
Как он добрался до дома не помнил. Самое интересное, что как-то на машине добрался. Не врезался, не сбил никого. Диммидрол открыл дверь, улыбка с лица сползла.
- Брат?
Вузеллин прислонился спиной к двери и медленно сполз на пол.
Следующее что помнил- сидящий перед ним на корточках Дзир.
Вузеллин не мог говорить. Несколько часов не мог, только когда Дзир силой влил в него несколько стаканов самого крепкого алкоголя, его прорвало. Он сидел на полу, медленно раскачиваясь и говорил, говорил, говорил... Пока не охрип, пока не опьянел и не уснул.
Утром легче не стало.
Словно каждая клетка болела, словно душа стыла.
Никогда не видеть. Все кончено. Не будет ничего. Не будет их дома, ни в Колдубинске ни в Распадке. Не будет детей. Не будет ее взгляда. Никогда больше не вдохнуть запах любимой, когда ее голова склоняется на его плечо. Никогда не почувствовать ее веса на руках. Никогда не поцеловать. Три поцелуя, это все, что останется ему на всю оставшуюся жизнь...
Он был уверен, что с ним такой беды, как братом, не случиться. Что его любимая женщина никогда не предаст, бросив перед лицом осуждения всей семьи и всех знакомых.
Да. Его бросили по-другому. Но как же больно!!!
Вузеллин взял себя в руки только через день. Вышел на службу, продолжал жить, но словно звуки притихли и краски потускнели. Гормональный блок у дроу вещь действительно жесткая...
Дзир говорил, что это никогда не пройдет. Со временем боль не станет слабее, он просто к ней привыкнет.
- Есть зелье, оно поможет.
- Тебе же не помогло.
- Помогло. Я больше не люблю. Но помню. Это разные вещи. Со временем, воспоминания стали моим сокровищем.
- Я подумаю. Я все еще... ведь все еще может измениться?
Дзир покачал головой. Не после того, что ему сказала мать. И он очень переживал за брата. Ведь дом Кранн-Тец поступил не то слово неосторожно. Он нанес оскорбление, а такие слова смывают только кровью. И кровь еще не полилась исключительно потому, что в данный момент все силы семьи брошены на улаживание конфликта с поставками. Как только мать разберется с этим, Кранн-Тец пожалеют о том, что просто не отказались от соглашения. Без причины. Или по какой-то надуманной. Лучше бы Вуз согласился на зелье до этого...
***
Сегодня, когда случился этот казус с выносом тела из кабинета следователя, Вуз первый раз за последние три месяца улыбнулся. За это ненормальному сумеречному можно было простить многое.
Разговор свернул на обсуждение Вер-Паста. И Вуз вдруг вспомнил кое-что.
- Парни, я вспомнил почему мне это имя знакомо.
- М?
- Сулема... рассказывала. Мать и сын жили с ними рядом в Колдубинске.
- Точно?! То есть он местный? - удивился Аминаллон.
- Да. Мать его, по словам Сулемы умерла, не знаю уж почему. Но... могу узнать.
Дзир покачал головой.
- Вуз, не дури. Тебе запрещено с ней общаться.
- Общаться да, но попрощаться-то я могу.
- Вуз.
- Все нормально. Но... мне нужно чтобы она мне сама сказала, понимаешь, командир?
- Если бы она что-то хотела сказать, сказала бы.
Вуз не ответил. И, нарушая приказ и матери и старшего брата, и командира, в субботу с утра выехал на знакомую до последней кочки дорогу, по которой он сегодня поехал в последний раз.
***
Не ожидала она, что придется покинуть полюбившийся ей городок. Оставить аптеку, где каждый уголок, каждая полочка, все сделано по ее желанию. Вложены мечты и силы.
Мать не одобряла. Настаивала, чтобы дочь занялась делом рядом с домом. Но Сулема не согласилась. Закончив образование, спустя десять лет вернулась в Колдубинск, чтобы открыть аптеку.
Ее здесь знали, любили. Из одноклассников никого не осталось - разъехались, но ей нравилась жизнь в тихом провинциальном городе. И Вуз нравился. Вот уж не ожидала, что именно в Колдубинске она встретить своего будущего мужа!
Напрасно Крайт Ушосс-Нахх подозревала ее в корысти. Для девушки решение матери разорвать договор было такой же неожиданностью, как и для Вуза. Они, конечно, не сходились во мнении о семье ее избранника. Но Сулема была влюблена, и это давало ей силы хоть и робко, но возражать матери. Хотя в мире дроу мать слушаются все, не важно насколько велик клан.
Матрона Кранн-Тец сначала не верила, что семья Ушосс-Нахх согласиться на брак с бесприданницей. Да, Вузеллин не сын матроны, он ее племянник, но все же положение семейства куда выше их собственного. Да, дочери брак выгоден, но Ушосс-Нахх требовали чтобы она перешла в их семью, значит, всю жизнь со склоненной головой проходишь. Свободу и возможность решать матрона Кранн-Тец ценила превыше всего. Она поэтому отделилась от семьи и надеялась, что воспитала дочь так, что та продолжит ее дело. А та согласилась продаться. Настолько влюбилась, глупая, что согласилась стать послушной чужому дому. Делать всю жизнь то, что прикажет даже не мать, а посторонняя женщина? Готова ли дочь к такому будущему? Ушосс-Нахх аристократы. У аристократов, даже мелких, свои законы, и ничто им не указ.
Собственно, решающим стал скандал связанный с позорным браком старшего сына дома.
В этом она была полностью согласна с другими матронами. Это же догадаться надо было - на светлой жениться. И мать ведь разрешила! Она посетовала, что волей судьбы оказалась практически уже связана с Ушосс-Наххами договором. Но такое родство не принесет чести. На что ей тут же посоветовали разорвать договор.
Легко сказать - трудно так рискнуть. Конечно, уже лет сорок как они жили в полутора тысячах километров от Распадка. Но расстояние не преграда для разозленной На-Гайны. На то, что до мести ее простой семье На-Гайна просто не снизойдет, надеяться не стоило. Если бы в этот трудный момент ей не пообещала поддержку матрона другого дома, она ни за что не рискнула бы разорвать договор.
Она объявила свою волю дочери и приказала немедленно возвращаться в родной дом.
Та отказывалась бросить свое дело, потратила время, чтобы найти кому передать аптеку, хотя мать требовала все бросить и уезжать. Когда стоит вопрос о мести, каждая минута могла быть решающей.
- Ты хочешь дождаться, когда в твой дома явится кто-то, чтобы горло перерезать?! Да Вузеллина и отправят!
- Этого не будет, мама. Уже три месяца прошло.
- Ты не знаешь эту семью! Они выжидают.
- Чего? Они не станут ничего предпринимать, ты сама не раз говорила, что мы слишком незначительная семья, чтобы они считались с нами.
- Ты лишилась разума из-за этого парня.
- Мы могли быть счастливы, мама. Он не его семья. Мы могли бы не присоединяться к его матроне, он мог бы уйти...
- Нет! Они этот вариант даже не рассматривали, или ты забыла? А он всего лишь мужчина. И выполнит приказ. И тебе следует сделать то же самое! Немедленно, дочь!!!
- Мама, хотя бы надо связаться с Ником и передать ему дом!
- Хорошо. Но это последнее твое оправдание. Брат уже выехал за тобой. Как только он доберется, садись в машину и уезжай! И немедленно, никуда не за езжая и не останавливаясь нигде - домой!
Сулема на этот раз послушалась. Загвоздка случилась как раз с Никетамидом. Он никак не брал трубку. Правдами и неправдами девушка смогла раздобыть его рабочий телефон, но там ей сообщили, что лейтенант Вер-Паст переведен в другой город. Частным лицам информацию давать запрещается.
Вздохнув, Сулема представилась секретарем городской управы Колдубинска и объяснила, что его разыскивают в связи с наследством. И она просит посодействовать.
К своему изумлению и радости она узнала, что ее почти что названного брата, с которым они выросли, прыгая друг к другу через забор и вместе делая уроки, перевели не куда-то, а в Распадок! Какая удача!
И Сулема пошла на штурм, прорываясь сквозь секретарей в поисках нужного ей дроу. Пришлось висеть на телефоне не меньше чем полчаса, пока, наконец, она не услышала знакомый голос Ника.
- Наконец -то!! Ник, брат мой названный, мне нужно очень срочно с тобой увидеться!! Очень срочно!! Ты должен приехать!!
Звонок Сулемы для Ника стал полной неожиданностью. Названная сестрица, с которой он провёл детство, срочно желала его видеть. И как можно скорее. По телефону Сулема не захотела ничего рассказывать, сказала только, что всё объяснит при встрече.
Поэтому, ранним субботним утром, невыспавшийся Ник отправился в Колдубинск. И как это бывает по закону подлости, до сих пор безотказно работавшая машина напрочь отказалась заводиться. Помучившись какое-то время, ритуально постучав по всем колёсам и заглянув в багажник, Ник понял, что эта магия не сработает, плюнул и отправился на вокзал, пытаясь припомнить расписание электричек.
На машине дорога заняла бы у него часа три-четыре, а так предстояло трястись сначала в электричке, а затем пересаживаться на маршрутку, так как своего вокзала в Колдубинске не было. И хорошо, если к Сулеме он приедет хотя бы к обеду.
В электричке Нику удалось вздремнуть и маршрутку он ждал уже в куда лучшем настроении. Пристроившись под ржавым навесом автостанции, он закурил и в очередной раз задумался, зачем же Сулема так срочно его вызвала. Так ничего и придумав, дроу щелчком отправил окурок в урну, проворчав нечто не особо лестное на тему пунктуальности провинциального транспорта от которого он успел отвыкнуть за столько лет жизни в Столице. Маршрутка безнадёжно опаздывала.
Как он и предполагал, к дому Сулемы он добрался только в районе обеда. Улицы родного городка будили воспоминания и порождали ностальгию. Впрочем, несмотря на довольно неплохо прожитые в Колдубинске годы юности, вернуться сюда насовсем Ник не хотел бы. Колдубинск не отличался большими расстояниями и уже вскоре Ник стоял перед знакомой калиткой знакомого дома.
- Где он? - девушка переходила от окна к окну, то и дело поглядывая на часы. - Где же ты, Ник?! Пешком, что ли идешь?
Младший брат молчал, не желая попасть под горячую руку. Сестра отличалась очень спокойным нравом, но в гневе любая дровская чародейка страшна. Они уже час как уложили в багажник машины все вещи, Сулема подмела пол, еще раз проверила все дверцы, сдвинула на миллиметр стопку тарелок, так чтобы она стояла идеально, нервно поправила плед на кресле.
Она оставлял дом Вер-Паст в том виде, в каком он ей достался двадцать лет назад. Только папка и конверт лежали на столе.
Наконец, вот оно, знакомое ощущение. Приехал!
Девушка бросилась на улицу к калитке.
Ник почти не изменился. Как и все эльфы. Такой же высокий, гибкий, знакомый каждой чертой лица. Усталого и встревоженного. Но он словно нес ту частичку светлого ничем не омраченного детства. Пору счастья, беззаботного смеха и совместного чтения стихов на чердаке, пока обе матери пребывали в уверенности, что дети в поте лица уроки делают.
Ей хотелось заплакать. Так хотелось задержаться в этом ощущении детства, когда можно было поделиться с родным и названным братьями своими проблемами и они их решительно кидались решать. Как бы хотелось, чтобы это снова стало возможно.
- Ник, - она сжала пальцами ткань его куртки, пытаясь все-таки не заплакать. - Ник...
Ник вырос. И больше не обнимал крепко-крепко, как в детстве. Осторожно держал руки на ее плечах, поглаживая и покачивая. Только щекой к ее макушке прижался и тихо повторял
- Что с тобой, сестрица? Что такое? Ты плачешь? Тише... тише... тише...
- Ох, Ник... как все плохо... - всхлипнула Сулема.
***
Привычная дорога отняла три часа. Вуз ехал не глядя по сторонам, в тишине, почти ни о чем не думая, кроме того как пытался подобрать слова для разговора. Душа была не на месте. Стоило ли ехать? Стоило ли наносить самому себе новую рану? А вдруг... а вдруг Сулема сейчас скажет, что надежда еще есть? Вдруг, она знает больше от матери, вдруг это только дипломатическое отступление, необходимость переждать острый скандал? И нужно лишь набраться терпения.
И в следующую же минуту отбрасывал эти надежды, чтобы через двадцать километров снова вернуться мыслями на прежний круг.
Мелькали редкие поселки, вот уже окраина Колдубинска.
Вуз остановил машину за пару домов. Сидел, смотрел на знакомый дом, утопающий в кустах сирени, белой и нежно лиловой, под которыми они с Сулемой часами стояли, взявшись за руки. Это было словно вчера. Каждую весну так было. Но не в эту. Будет ли что-то еще у них... Или...
А это еще кто?!
Дроу впился взглядом в сородича, вынырнувшего из-за разросшегося соседнего палисадника. Вуза как ветром из машины вымело. Неслышно ступая, он приблизился к калитке как раз в тот момент, когда его любимая сбежала с крыльца и со счастливым воплем.
- Ник! - повисла у него на шее.
Вуз онемел. Сулема? Его Сулема, не позволявшая себе никогда лишнего, обнимает незнакомого мужчину?? Да кто этот гад?! Кто он Сулеме?! Кто он, что запросто приходит в ее дом?! Это же... это же Вер-Паст. Что он тут делает? Рядом с домом Сулемы.
Он дернул калитку, делая два шага вперед.
А Ник искренне недоумевал, что же происходит. Его названная сестрёнка была просто в отчаянии.
- Сестрёнка, что случилось? Почему плохо? Что-то с родителями?
Но получить ответ он не успел.За спиной скрипнула калитка, Сулема бросила взгляд поверх плеча Ника и её глаза расширились от ужаса. Девушка попятилась, но Ник удержал её, прижав к себе и резко развернувшись, готовый встретить неведомую опасность.
- Вуз? - изумился он, узнав одного из ДОБРовцев. Затем перевёл взгляд на смертельно перепуганную Сулему. - Ты откуда?
В этот миг Сулеме показалось, что мир потемнел. Она раньше не знала всей подоплеки разрыва, поэтому и не очень верила, что Ушосс-Нахх пойдут на кровную месть. Да и время прошло уже сколько. Не верила, пока брат сегодня утром по приезде, не рассказал ей больше, чем мать.
И она понимала теперь, почему матушка настаивала на скорейшем отъезде! Это не просто отказ от договора. Не просто внутреннее дело между домами о котором знают только жених с невестой и их матроны. Мать публично обвинила семью Ушосс-Нахх в ужасных вещах. Такое никто не прощает.
И... О, Лосс, ведь сейчас и брата убьют, и скорей всего и Ника за компанию. А ее голову одним ударом бывший возлюбленный отсечет и потом бросит под ноги своей жестокой матери! Все это так ясно предстало перед взглядом Сулемы!
- Не надо... - почти жалобно всхлипнула она, - не тронь брата. Дай нам уехать, мы больше никогда не увидимся никогда, больше никогда.
Страх любимой ударил словно клинок. Страх во взгляде, непролитые слезы.
Любимая... тьма сердца его, его суть...
От понимания, чего именно она от него ждет, едва колени не подкосились.
Она думала, что... Что у него поднимется рука? На нее?? Она совсем не верит ему? Не верит, что его любовь к ней самое важное, что есть в его жизни?? Что он не сделал, что она не верит в это? Что сделал, что она не видит в нем ничего кроме угрозы?? Почему???? Почему она его боится????
Он стоял и молчал. Слова стояли в горле, колючие и горькие.
- Я хотел... поговорить. Не знал, что ты уезжаешь, любовь моя.
- Вуз...
Дроу покачал головой. Все сказано. Парой слов, взглядом, страхом.
- Это он тот, кто достоин тебя да? Его выбрала твоя мать?
Девушка покачала головой.
- Нет. Это Ник, мой брат. Я рассказывала, помнишь?
- Не помню такого брата! Не помню, чтобы ты так встречала братьев! Не помню, чтобы ты хоть раз так меня встретила.
Глядя на разворачивающееся перед ним действо, Ник растерянно молчал, совершенно не понимая что происходит. Положение спас брат Сулемы, неслышно подошедший сзади.
- Привет, Ник.
- Привет. Что все это значит?
Молодой дроу осторожно оттянул Ника назад, но не выпуская сестру из виду. Насчет способности противостоять крепкому Ушосс-Нахху он не обольщался, но не оставлять же сестру с ним наедине.
- Наша мать расторгла брачный договор с семьей Ушосс-Нахх, - очень тихо произнес он, - переговоры шли последние несколько лет и...
- И что? - Ник всё ещё не понимал в чём проблема. Известие о том, что Сулема встречалась с Вузом и даже готовилась к свадьбе, стало для него новостью. Впрочем, оно и не удивительно, ведь они почти не общались с тех пор, как он уехал из Колдубинска. - Ну, расходятся, с кем не бывает.
Бывали у Ника в жизни моменты, когда он чувствовал, что ему не хватает истинно дровского воспитания. Со всеми нюансами и заморочками. И, похоже, сейчас был именно такой момент. Ну да, расторгнуть помолвку оно конечно неприятно, но ведь не смертельно же? Именно это он и спросил.
- В нашем случае может оказаться, что да, - вздохнул брат Сулемы, глядя на застывшую перед Ушосс-Наххом сестру. - Их семья слишком влиятельна, чтобы простить такое оскорбление.
Молодой дроу был не меньше сестры опечален решением матроны, да и Вуз ему нравился. Нормальный мужик, с серьёзными намерениями. Но оспаривать решение матроны... это занятие для самоубийц.
- Поэтому мы уезжаем. Мать запретила встречаться и разговаривать с Вузеллином, его семья отдала ему такой же приказ. Нам надо спешить. Если не стал стрелять с порога, значит его приезд предупреждение.
- Если он ее любит, то...
- Ник, иногда ты меня поражаешь своей наивностью. МЫ из-за того, как именно был разорван договор, теперь ходим по грани, вся наша семья.
Хотя ему тоже казалось странным, что мать Вуза отправила его не с каким-то посланием и предупреждением, а поругаться. Или... она вообще не знала о его поездке.
- Сестра, - позвал он Сулему, - мать приказала нам торопиться.
Девушка подняла голову, разрывая контакт взглядов с бывшим женихом.
- Да. У нас последнее дело. Принеси документы, брат.
Больше на Вузеллина она не смотрела. По идее ее должно было обрадовать, что бывший жених приехал не как палач. Но с другой стороны, это значило, что он не подчиняется воле собственной матери. Раз нарушил ее приказ, значит все сказанное мамой верно. Он своеволен, непочтителен и ненадежен. При всей своей мягкости и доброте, Сулема оправдать неповиновение мужчины собственной матери и матроне не могла. Он еще и упрекать ее в чем-то смеет!
Чем быстрее между ними ляжет дорога, тем меньше риска, что она не справится с чувствами к нему и тоже ослушается своей матери. Нет, не бывать этому!
- Ник, я должна выполнить последнюю просьбу твоей матери. Она высказала ее моей маме, исполняю ее я. Она оставила для тебя документы на дом, несколько бумаг и письмо.
Брат принес стопку листов и конверт.
- Вот.
Сулема положила сверху связку из трех ключей.
- Куда ты едешь? Я думал все тут и живут.
- Тебя долго не было. Семья мамы переехала очень давно, мы продали наш дом. Я... жила здесь. Прости, я не могу сказать тебе адрес. Больше мы никогда не увидимся, и незачем тебе знать где мы и что с нами.
Она приподнялась на цыпочки, поцеловала названного брата в щеку, махнула рукой и забралась за пассажирское сиденье. Не оборачиваясь, не плача, глядя просто вперед.
Ее младший брат обменялся рукопожатием с Ником, разумеется нарушать волю матери и не подумал, не оставил никакой приметы.Номер на машине был предусмотрительно заляпан. Настолько, что даже контуры не просматривались. А таких машин на дороге каждая третья.
Брат и сестра Кранн-Тец выехали на дорогу и скрылись за поворотом в клубах поднятой пыли.
Вузеллин смотрел, не шевелился. Смотрел, пока не осела пыль.
Вот и все.
Дроу оперся руками на забор, опустил голову и замер. Кончено.
Сдохнуть бы.
Лечь, и ничего не чувствовать.
- Выпить ничего в доме нет? - не поднимая головы, спросил он Ника.
- Понятия не имею, - покачал головой Ник, выбитый из колеи развернувшейся перед ним драмой. - Я же тут полвека не появлялся.
Отчаяние Вуза ощущалось едва ли не физически, а что такое терять любовь Ник знал на собственном опыте.
- Пойдём в дом, - позвал Ник. ДОБРовец находился в полной прострации и на слова не сразу отреагировал, так и смотрел бы вслед уехавшей машине, если бы Ник не потянул его за руку. Судя по стеклянному взгляду Вуза, выпить ему нужно было как можно скорее. И желательно побольше.
Дом, милый дом... Хоть Ник и не был дома много лет, но ощущение родных стен никуда не делось. На привычных местах находились некоторые картины, принадлежавшие матери, и даже некоторые безделушки. Интересно, сохранилась ли его комната? Вопрос был конечно интересный, но сейчас Ника больше интересовало есть хоть что-нибудь в холодильнике. Тот оказался девственно пуст, вымыт и даже выключен из розетки.
- Мда... - протянул он. - выпить ещё надо добыть. Поехали. Магазин тут не очень далеко.
- Я знаю где тут магазин. Я этот Колдубинск знаю вдоль, поперек, в радиусе десяти километров во все стороны.
В молчании, расположились за столом на чистой светлой кухне.
- Значит, это твой дом. И Сулема в твоем доме жила. Интересно.
- Я понятия не имел о том, что она вообще живет в Колдубинске. После смерти мамы я сюда не приезжал. Она вчера мне позвонила вечером едва не плача просила приехать.
- Да? - Вуз влил себя одним махом полный стакан водки, - А что за документы? И что за письмо?
Ник, так и не удосужившийся глянуть что же там сунула ему Сулема, придвинул к себе стопку листов и объёмистый конверт. Стопка оказалась документами на дом, участок и прочую собственность семейства Вер-Паст. А вот в конверте были письмо и тетрадь. Бегло просмотрев письмо, Никетамид взял тетрадь и понял, что держит в руках дневник своей матери. В нём всколыхнулся интерес, но обстановка сейчас точно не располагала к такому чтению.
- Да так, документы на дом и личные бумаги. Прощальное письмо матери. Всё как обычно: прощай сын, желаю счастья, - ответил он на вопрос Вузеллина. - Ты это, закусывай хоть.
Он пододвинул плавленые сырки поближе к сородичу.
- Счастья? - дроу пьяно хохотнул, и опрокинул еще стакан.- От матери пожелание счастья? Ну-ну. Моя жалеет, что не придушила меня в колыбели. Я не нужен матери. Не нужен Сулеме. Понима...ишь? Она ведь... меня... зна...чт... не любила, понимаешь? Выбросила... как... тряпку...
Хмель отступил, он прикрыл глаза, на мгновение трезвея.
- Уехала. Одна... Ни слова не сказала. Если бы не приехал, то и не знал бы...
- Ты очень ее любил?
Вуз поднял голову.
- Если бы она меня позвала, я бросил бы все и пошел за ней. Все бросил. В чем был бы пошел. Но... она не позвала. Не нужен я ей...
Он с силой провел ладонью по лицу.
- Наливай. Или я сдохну. Паучий случай... сейчас бы в Лепрекон... что-нибудь для души... послушать. Там музыка... Ты знаешь про Лепрекон, а? Темный брат?
- Нет, - покачал головой Ник, - но ты мне потом расскажешь.
В алкогольных возлияниях он не отставал от бравого ДОБРовца
- И вообще... тебя только один раз бросили, а меня дважды... один раз любимый, а второй раз нелюбимая...
- Это как? - с пьяным интересом уставился на него Вуз.
- А вот так... - вздохнул Ник и разлил по стаканам живительную влагу. - Для одной происхождением не вышел, а другому нужны были только мои связи... Я к нему со всей душой, а он...а потом меня под руки и на допрос...Вот так оно бывает...Вся жизнь облом, и сам я Обб-Ломм. Правильно говорят: как назовёшь, так и проживёшь... - Ник залпом опрокинул в себя стакан.
Вуз абсолютно ничего не понял.
- Как это Обб-Ломм? - ухмыльнулся он. Помотал пальцем где-то между собой и сородичем.- быть не может. Ты не ври.Ты это... Вер... как там... Так, я не пьян. Я помню. Верррр- Паст. Вот. Обб-Ломм это такие... уууу.... лучше не упоминать. Не можешь ты быть Обб-Ломм. Почему тебя по-другому звать?
- Н... Не знаю... - мотнул головой Ник. - Как мама назвала, так и хожу... но в этой... как её... мега... маганетической карте написано что отец Обб-Ломм... И вообще...- алкоголь коварно и неумолимо довёл его до стадии "Щас спою!" и душа рвалась в полёт. - У меня тут это... я щас... ты только это... никуда не ухххди...
Нику казалось, что он вполне внятно объясняет Вузу, что у него когда-то была гитара и, может быть, она даже сохранилась. Сейчас он сходит и принесёт.
Пошатываясь, Ник встал из-за стола, с ловкостью настоящего НЧЧКиста избежал коварной подсечки со стороны стоящего на дороге табурета и двинулся в свою комнату. На его счастье, комната осталась в нетронутом виде, видимо Сулема в ней не жила. Поэтому все вещи лежали на своих местах. Не особо задумываясь, Ник уверенно отыскал гитару и вернулся на кухню.
- Во, нашёл! - дроу плюхнулся на табурет и взял несколько аккордов. За столь длительное время бездействия гитара конечно же расстроилась, но собутыльников это не смутило. На гитаре Ник играл отлично. В своё время его мама позаботилась о всестороннем развитии сына, и почему-то была уверена, что музыкальное образование это обязательно.
Живя в Столице он частенько играл на гитаре для своего любимого и пел ему проникновенные баллады и романсы. Уезжая, гитару пришлось оставить, так же, как и немалый кусок души... Расчувствовашись, Ник едва не пустил пьяную слезу, но тут Вузеллин, воодушевившись видом инструмента, спросил:
- А ты ещё и... это... пить... эээ... в смысле петь умеешь?
- Дааа! - с гордостью заявил Ник. - Щас спою!
- Уууу! - произнес дроу прочувственную речь, восхищаясь талантами собутыльника, - Давай! Так... горло смочи, - он подвинул стакан, опустошил свой, подпер руками голову и приготовился слушать.
Играл Ник отлично. И пел, так что за душу взяло. Каждое слово в строку. О разлуке, последней встрече, любви. Вуз медленно по глотку пил, покачиваясь, прикрыв глаза и иногда начиная подпевать.
С голосом у Вузеллина было не очень, но душа требовала высказать, облачить в слова переживания.
- А поехали прокатимся? - пьяно предложил он, - Тут тааакое место есть... Река... костер... ммм... поехали?
- Поехали, - согласился Ник.На природе самое то, уврачевать душевную боль.
Они выбрались из дома и стали искать машину. Приземистый скоростной "квейк" нашелся почему-то через два дома. Справившись с дверцами, собутыльники забрались внутрь.
Но...
- Зараза, - шипел Вуз, не понимая, как он смог заехать в такое место, где кусты были абсолютно со всех сторон машины. Куда бы он не сворачивал. Как же он въехал? - А! Сейчас задом сдам! Спокуха.
Но, рванув задним ходом, машина во что-то уперлась.
Вуз вылез посмотреть, держась за дверцу, и обнаружил забор.
- Эээ... Ник... тут какая-то сволочь, забор поставила. Я же помню я просто заехал. Какая сволочь забор поставила?! - завопил он в темноту.
Что пытаясь отъехать с места где бросил машину днем он в темноте не понял, что каждый раз тыкался капотом в новые кусты, а вовсе не застрял в одних. Машина просто вертелась на месте.
- Утром, наверное, уберут, - выдал идею Ник, выбираясь с пассажирского сиденья, - Завтра поедем. Пошли обратно. Я еще спою.
- Пошли.
Но далеко они не ушли, рассудив что если им не удалось поехать к костру, значит пусть костёр приедет к ним... ну или что там делают костры...
- Вуз, нам нужны дрова! - авторитетно заявил Ник. - У тебя есть?
- Неа, - помотал головой нетрезвый собрат. - Но мы можем их собрать! Дрова, они это... в лесу водятся!
- Но у нас нет леса... - опечалился Ник, оглядываясь.
- Ну и что, зато у нас есть оно!
- Что оно?
- Дерево! - Вуз жизнерадостно ткнул пальцем в росший возле дома орех. - Дрова, они на деревьях... того...
- Растут, что ли? - почесал макушку Ник, пытаясь вспомнить, что он ещё знает про коварные повадки дров.
- Точно! - подтвердил Вузеллин, обнимаясь с орехом. - Их надо это... стрясти...
- Аааа... ну давай...
Если бы кто-то из соседей вышел подышать ночным воздухом, их взору открылась бы чудная картина, как два в дымину нетрезвых дроу зачем то со всей дури трясут орех и возмущаются, что с него не падают дрова, а только листья.
Помучившись с упрямым деревом минут десять, собутыльники отпустили многострадальное дерево, чтобы перевести дух.
- Ну что? Ничего не упало? - спросил Ник
- Неа, - Вуз погрозил ореху кулаком. - Наверное ещё не того... не созрели... да!
- Ну и Лосс с ними, пошли в дом, - махнул рукой Ник, припомнив, что там ещё оставались плавленые сырки...если не расползлись...
На счастье колдубинцев, пьяные дроу попали в свой дом с первого раза. А могли бы и попробовать вломиться в соседний.
Вуз пристроился на полу, отпивая прямо из горла. И говорил, рассказывал... Ник рассказывал что-то в ответ.
Отступала тоска. На ее место пришла теплая пустота. Захотелось лечь, свернуться и в ней и остаться.
Какая там сволочь звонить телефоном? Потом. Все потом.
***
Дзир позвонил Вузу после полудня. Так же как в прошлые выходные, проверяя где тот находится и не пришло ли что-то ненужное в его голову.
Но никто трубку не взял. Ни через десять минут, ни через полчаса. Ни в полночь. Ни в три ночи.
В эти самые три дверь в квартиру Вузеллина открыл сонный Димми.
- Брат дома?
Были все шансы, что Вуз просто планомерно надрался перед телевизором.
Увы, надежды не оправдались. Вуза не было дома и машины его тоже.
- Он хоть трезвый уезжал?
- Трезвый, - кивнул Димми, - помылся, причесался, полчаса перебирал джинсы, потом уехал. Я пытался отговорить, но был послан.
Дзир серьезно встревожился. Все эти помылся и во всем чистом поехал могли закончиться чем угодно. Действительно, чему угодно.
- Поехали.
- Куда?
- В Колдубинск. Пока твой брат не учудил что-то, после чего персонами нон-грата объявят всех сотрудников регионального управления.
- Прямо сейчас поедем? Может подождем немного? Может он все-таки не поехал, а сидит в баре?
- Помывшись и во всем чистом? Хочу знать, в какой бар пускают таким образом.
Димми поплелся следом. Очень надеясь, что они найдут брата в баре.