Снова ночь начинала сгущать свои краски, это значило для маленькой Варфоломеи, что скоро, очень скоро к ней опять вернуться мерзкие создания из преисподней, повелители тьмы из самого ада! Впервые она встретилась с ними, когда ей не было и восьми лет. Как-то среди ночи услышала тихий шепот:
- Ты избрана! У тебя есть власть, о которой ты еще не знаешь. Ты можешь вызывать бурю и ураганы, можешь играть жизнями людей и сеять смерть, когда захочешь. Ты - королева ночи и тьмы, дочка самого Дьявола.
Вот и сегодня, как в тот первый раз, она ждала своих слуг из ночи, чтобы услышать от них, что приготовил ей ее отец и как получилось, что она росла у простых людей в поселке Гробница в семье Чирикиных.
- Да прибудет с тобой тьма, наша Госпожа! - Варфоломея внезапно оглянулась. Чем-то родным повеяло от нечисти, которая возникла внезапно из темноты.
- Я давно чувствовала вас вблизи и давно ожидала. У меня есть вопросы: я буду задавать их вам, а вы отвечайте. Все, о чем я спрошу, вы обязаны мне рассказать.
Поднялся сильный ветер, зашелестя шепотом ядовитой змеи и, как будто вырастая из-под земли, начали выползать из неоткуда слуги самого темного и страшного, как сама смерть, царя всего злого в мире, самого дьявола.
- Поэтому мы и пришли к тебе сейчас, тебе уже исполнилось шестнадцать, и ты наконец-то должна стать полноправной хозяйкой тьмы!
- Тогда скажите, когда я смогу увидеться со своим отцом?
- Ты увидишься с ним очень скоро, в ночь, когда соберется шабаш ведьм на Лысой горе, он придет за тобой. Он поведет тебя к твоему призванию, только на Лысой горе ты станешь полностью посвящена в ведьмы!
Они все так же внезапно исчезли, как и появились. Варфоломея так и осталась стоять в ночи, привыкая к мысли, что скоро все измениться в ее жизни, скоро она станет другой. Скоро ей подчиняться глупые люди, и весь мир упадет к ее ногам. Ночь не имеет жалости, не имеет смысла. Ночью, когда Чирикины будут крепко спать в своих постелях, их дочь, рождtнная от сатаны, будет творить страшные дела над людьми. Утро весеннее не принесло ничего хорошего. После вчерашней ночной встречи Варфоломеи день стал скучен и не таким, как был раньше. Но пока она еще живет с Чирикиными и должна не показывать виду, что у нее все изменилось теперь. Раньше она замечала, что она необычная, что она другая. Эти способности постоянно делать какие-то пакости, творить бесконечное зло, истязать Чирикиных по пустякам. После долгих пролитых слез они постоянно называли ее исчадьем ада!
- Варфоломея, дочя, сходи, пожалуйста, в погреб. Наберешь капусты соленой: к нам дед Тарас приехал. За стол садиться будем. Да в корчму сбегай, купи там водочки, да с перцем желательно...
Мать ее, Ганна, была неублаганной. Все трезвонила на всю хату так, что уши вяли от ее трескотливого языка. Но Варфоломея рада бы услужить деду, так как это был единственный человек, которого она искренне и не со злом любила.
- Деда! Как я рада, что вы зашли к нам. Я не понимаю, почему мы так редко видимся с вами. Почему вы забываете обо мне? Я же ваша любимая внучка, вы сами говорили мне это.
- Да, говорил и говорю: ты моя любимая внучка. Я пришел к тебе сегодня, я знаю о том, кто приходил к тебе вчера ночью!
- Но как вы узнали об этом, деда? Это только моя тайна. Тайна, равна смерти. Никто не может узнать о такой встрече, кроме избранных, значит. Кто вы, деда?
Дед Тарас тихо притянул к себе внучку и почти шепотом ей сказал:
- Я знаю ангелов смерти давно, всю свою жизнь! Я их посланник. Я объявляюсь то тут, то там, на пути у тех или иных людей, творя хаос аварий и катастроф. Там, где я, там несчастье и смерть. Я пришел, чтоб ты готовилась! Скоро тебя посвятят, и ты обретешь силу в десять раз больше, чем у тебя есть сейчас.
- Ты знаешь, кто мой отец, значит?
- Конечно - это мой повелитель. И ты тоже моя госпожа. Но ты не бойся, я приду за тобой с твоим отцом, чтоб отвести тебя к Лысой горе. Там давно ждут тебя все.
Она молча смотрела, как дед уходит, и адская ухмылка не сходила с ее лица. Что-то уже давно переродилось в ней в сплошное зло!
Ждать не пришлось слишком долго. Когда на седьмой день тучи скрыли ясное солнце, и ночь накрыла всю округу - наступило солнечное затмение. В поселке завывала каждая собака, и стая воронов слетелась на крышу старой заброшенной церкви. Шепот со всех сторон приближался все ближе, вокруг повеяло могильным холодом. Каждый житель в Гробнице побыстрее старался укрыться от неминуемого нашествия темных сил. Местные люди давно знают, что в их поселок часто приходят демоны. С их отродьем ни один уже повстречался на перекрестке. Идет как-то Панас Иванович в обед домой к себе после очередного пропускного стаканчика горилки. Доходит как раз до перекрестка и видит: лежит на дороге бес! На солнышке греется. Стал Панас, и ноги дальше не несут его, и так посмотрит, и эдак: "Да! - думает, - вроде не так и пьян, а уже мерещится всякая чертовщина". Протер глаза: "Тьфу ты, мразь такая, не исчезает. Свят-свят, помоги".
- Эгей, старик, хоть молись, хоть крестись, где Богу есть время слушать такого пьяницу пропащего, как ты, родимый.
- Ты глянь, не верю своим ушам, нечистый еще и разговаривает со мной. Это мне по заслугам значит. Говорила мне моя Манька...
- Смотри вот, не доведет тебя до добра твоя пьянка. С моста в воду упадешь или черти тебя схватят!..
- Вот, проклятая баба, и накаркала ведь. А теперь как хочешь спасайся...
- Э, старый, не нужен ты мне пока, живи еще, есть дело к тебе у меня!
- Какие у бесов могут быть дела с людьми то. А? Я все никак не верю, что вот так беседуем мы с тобой! Чур меня, чур.
Бес вдруг завизжал сильным смехом, аж кубарем катался:
- ХА! ХА! ХА! Ну и рассмешил ты меня, Панас. Ты каждый день мне поклоняешься, каждый раз меня вспоминаешь.
- Не припомню что-то, чтобы звал тебя. Врешь ты все, все вы вруны, отродье ада...
- Видать, тебе совсем мозги высушила горилка. Ты уже давно подписал себе приговор, поглощая ежедневно мой горький напиток, забыв о своих родных дома. Жинку свою клянешь!
Схватился за голову старик, поник в раздумье.
- Хватит рассуждать, прав ты или не прав. Дело, говорю, есть к тебе, не услужишь - плохо тебе будет. Истреблю всю семью твою. Маньку сварливую проучу, как следует. Как возьмусь за их душонки грешные, так что в аду места будет мало.
- Говори, что за дело у тебя и разве я в силах его выполнить? Ведь где это слыхано, чтобы люди нечисти помогали.
- Как раз есть для тебя работенка, справишься без проблем. В аду назначу тебя старшим по грешниках.
Панас тяжело вздохнул, видать, никак не выкрутится ему от силы нечистой, видать, так и будет он рабом ада: "Ну, уж нет! Я поправлюсь, я изменю свою жизнь. Может, Господь примет меня, грешника, опять под свою защиту.
Бес продолжал ухмыляться, его тешили все эти наивные мысли людей: "Господи, прости, Господи, помилуй! А все равно падают в пропасть потом. И забывают, что вроде-таки Бога просили простить, а сами опять к нам свеженькие грязные души".
- Что ж! Говори уже, чего ты хочешь от меня, проклятое отродье? Лучше я бы другой стороной пошел, чтобы век не видаться с тобой.
- Не вышло бы, я тебя лично поджидал. Знаем мы все в аду бесы, как и где тебя найти.
- Ой, горе мне, горе! Что же, я самый падший из всех в округе жителей в нашей деревне, что мне такое уготовили.
- Самый грешный точно. Поэтому я здесь сейчас, а теперь запоминай все, что скажу тебе, дурья твоя башка! Когда наступит Варфоломеева ночь и солнце скроется средь белого дня, ты должен привести на Лысую гору Чирикина Николая. Как хочешь, его замани, но ровно без четверти три, до того, как пропоют третьи петухи, он должен оказаться на шабаше. Ничего никому не рассказывай, иначе тебе вырвут сердце и сжарят его на костре. Помни об этой тайне! Выполнишь - получишь в награду много денег, тогда ты сможешь пить свою горилку бесконечно. А еще получишь молодость вечную.
От такого обещания Панас не смог бы отказаться, хоть и хотел бы. Но оно слишком уж было заманчивым. Поэтому, когда наконец-то, наступила эта ночь с солнечным затмением, старик побрел исполнять приказание черта.
- Отец тьмы! Я слышу тебя! Я знаю, время пришло. Я уже готова соединиться с тобой.
- Да, внучка, это я пришел за тобой, пойдем! Там ты встретишься с отцом.
- Только как туда попасть, ведь туда нет пути, нет дороги.
- Знаю, но туда ты должна попасть своими силами. Используй свой дар.
Варфоломея стала против ветра, закрыла глаза и, тихо шепча, закружилась с ветром. Он поднимал ее все выше и выше. Она все дальше улетала, и вскоре ее совсем можно было потерять из виду. Вслед за ней полетел и дед. Он летел спокойно и уверенно, как будто знал это с рождения.
Черные тучи сошлись над горой, и все вокруг было охвачено туманом. Было издали видно, как к предстоящему торжеству сползалась разная нечисть. Варфоломея ступила на гору очень уверенно, ей совсем не верилось, что она здесь впервые. Она чувствовала себя как дома, все казалось до ужаса родным, до боли знакомым. Все это она видела неоднократно в своих сновидениях.
- Ах! Да прибудет с вами тьма! Наша госпожа! - ее уже с поклоном встречали разные твари из бездны. Вся нечисть стояла по две стороны, они отдавали честь и кланялись в реверансе.
- О, госпожа, примите наше почтение!
Варфоломея отдавала им честь взамен, ведь они слуги ее отца, а значит, и ее тоже. Когда-то они смогут услужить ей услугу. Здесь были и демонов разновидности, и вампиров, вурдалаки смирно стояли на коленях в покорности, ведьмы разного поколения и ведьмаки - все они ждали начала ритуала. Все вокруг кишело немереным числом разной нечисти. Никто из смертных никак не смог бы попасть сюда, а если бы каким-то чудом все же удалось попасть, то его ждала бы неминуемая смерть! В самом центре горы восседал сам сатана! Враг всего святого и погибель для бедных душ человеческих. Он смотрел своими страшными, бездушными, пустыми глазами прямо вперед, встречая Варфоломею, свою темную дочь ночи и тьмы. Вокруг него прислуживали вурдалаки, оборотни, а охраняли весь этот шабаш множество призраков, которые за жизнь подписали себе приговор быть вечно с дьяволами. Тот, кто им помогал втягивать души на земле в порочные грехи, заслужили теперь прислуживать князю тьмы вечно!..
- Дочь моя! Подойди, наконец, - раздался страшный голос сатаны, как будто гром разбил небо, и рухнули горы вокруг тишины.
- Так случилось, что ты родилась в этой бедной семье, в деревне, чтоб ты оставалась, как все, до сегодняшнего дня. Зная о том, кто ты, раньше тебя сожгли бы эти низкие людишки. Ганна зачала тебя, и я вдохнул в тебя жизнь своей силы. Ну а Николай никто тебе, и сегодня ты должна будешь выполнить необходимый ритуал. Но сперва пора начинать шабаш.
В начале ведьмы налили огромную ванну крови семи младенцев, раздели Варфоломею и омыли ее в ванне. Подступили бесы, проводя своими хвостами по спине, говорили:
- Удар хвоста узнай сполна, чтоб хвост носить и ведьмой быть!
Оборотни, вырывая ей ногти, говорили:
- Вот ноготь один, вот ноготь десятый. Дайте силу зверя ей и свое проклятье.
Затем она увидела, как к ней подходит дед ее, Тарас. Он вдруг сказал ей:
- Слушай, не жалей меня, сейчас ты увидишь смерть мою, но так надо. Это все ради тебя, я жил, только чтоб закончить свое последнее дело. Все здесь готовы пожертвовать всем ради тебя.
- Но как же? Разве нельзя это сделать как-то иначе? Отец, скажи, можно?
- Ритуал должен быть закончен именно так! Изменить ничего нельзя, - отозвалась самая старая ведьма.
Дед, посыпая порохом ей голову, произносил проклятие:
- Заклинаю семью ветрами! Я хранитель над вратами. Заклинаю жгучим пламенем, ты отныне навеки с нами!
Когда он закончил, сатана дунул на него со страшной силой, и пламя безжалостное охватило Тараса. Сгорая, он кричал:
- Все ради тебя!
Когда он полностью догорел, то одна из ведьм, что стояли вблизи, подвела Варфоломею к пеплу и сказала стать на него ногами. Когда она послушно стала, та приговаривала, обходя ее вокруг:
- И сгоришь, и снова встанешь. С пепла возродишься вновь. Заклинать не перестанешь, да покуда льется кровь. Вот и приблизился конец почти, сейчас для тебя настанет главный окончательный ритуал!
Ведьмаки наконец-то имели честь подойти к ней со своим заданием.
- Эгей! Николай, да где ты?..
- Да, слышу я тебя старый, чего тебе надо? Выпить у меня нет, не пью я, ты же знаешь...
- Да я не поэтому вопросу к тебе пришел. Не волнуйся, да и чего сразу выпить. Что, я не могу просто так прийти в гости к тебе?..
- Да брось ты, я тебя знаю! Приходишь, только когда тебе что-то надо или дать тебе на горилку. Говори дед, чего пожаловал?..
- Ну, чего ты сразу кипятишься так, не займу я у тебя много времени. Мне вот надо как-то дрова дотащить домой, ходил вот в лес возле Лысой горы, а сил уж не осталось. Так вот пришел к тебе попросить, как старого знакомого. Может, поможет, думаю, старику бедному...
- Это ты что ли старый и бедный? Ой, и умеешь же ты прибедняться, чего тебя черти понесли в такую даль? Аж возле Лысой горы. Ты, видно, вообще, старик, ополоумел совсем или тебе дров в нашем лесу мало...
- Да немало, Микола, просто я хотел, чтобы меня мои собутыльники не увидели вблизи, а то на горилку потянут. А я отказаться не смогу, ты же меня знаешь. А я как ухожу, то уже на весь день, и опять моя Манька кричать начнет по-черному, так хоть опять с хаты беги...
- Да ладно уже тебе причитать, пойдем, помогу тебе уже, только хватит жалеться, надоел как, а! И как твоя Манька пошла за такого? Есть же бабы, что терпят таких пьяниц. Да им при жизни еще памятник ставить надо.
- Не надо, не надо на меня бочку катить, я совсем неплохой мужик, ты же меня знаешь, Микола. Кого я обидел хоть раз? Ну, скажи? Ну, пью немного. Ну ладно, не смотри на меня так удивленно, пью много. Ну, а чего в этом плохого? Я пью себе, и не дебоширю дома, а Манька - то ей не так, и эдак...
- Так ты же дома ничего не делаешь. Как не слышишь - все на селе о вас говорят: что за мужик у Маньки Стрельцовой, ничего не делает, даже кур не покормит, а только бы в корчме засиживаться. Ну да ладно уж, пойдем, если не передумал. Да и темень на улице, как идти? И чего прямо сейчас идти? Что, завтра нельзя забрать твои дрова?
Панас перепугано смотрел на него. Он помнил слова нечистого, он должен его вытащить, будь там что. А вдруг бес не врал совсем, и с трудом конечно верится, что он все это сделает. Но лучше перестраховаться, чем черт не шутит, как говорят.
- Нет, нет, пойдем сейчас, а то видишь, солнечное затмение не проходит, а вдруг кто-то увидит и сопрет. В такую темень лучше всего красть.
- Да кому нужны твои дрова, дурак старый, что ты уже несешь?
- А вдруг кто-то видел, как я несу, и по моим следам потихоньку пойдет, да только и увидишь потом.
- Ой, горе ты горе, где ты взялось на мою голову? Интересно, чего это ночь средь белого дня? Такое точно редко бывает.
- Хм! - дед только пожал плечами. Ему бы только довести его, как приказано было. А дальше ему тоже обещали награду. Скоро ли он ее получит?
Дошли они довольно-таки быстро, хоть и темно вокруг, но шли быстрыми шагами. Оказавшись у самой горы. Николай начал оглядываться по сторонам, нигде не замечая того, ради чего его притянул этот дурак в такую темень. Собирлся только спросить об этом, как вдруг их подняла какая-то сила, и они быстро оказались на вершине.
- Сейчас ты завершишь ритуал, Ворфоломея. Привели твоего отца, с которым ты жила, ты должна воткнуть в него кинжал. Вырезать его сердце и съесть его ещё горячим.
Когда она подходила к нему, он сильно взмолился:
- Ворфоломея! Это же я, твой отец, как ты можешь такое сделать со мной? Зачем ты слушаешь этих тварей? Это же зло!
- И я - зло! Это моя семья, мой отец дьявол.
После этих слов она вонзила кинжал в Николая. Вырезав его сердце, она ела его медленно, как-будто торжествуя над своей победой. Теперь она знала - вся сила зла у ее власти. Панас упал в сильный стресс. Он не мог поверить в то, что он увидел. Теперь он не забудет, что стал причастен к ужаснейшему в мире событию, к ведьмам и чарам. А главное - к смерти невинного. Если бы он знал, он не пошел бы на такое. А может быть, он сделал бы это еще раз. Он просто боится всей этой мрази.
- А он? Убить его тоже? - Ворфоломея глядела на старого жаждущими смерти глазами.
- Нет! Он выполнил приказание, от меня должок тоже.
Сзади у Панаса оказался тот самый бес, что говорил с ним тогда на перекрестке.
- Н-е-е-е-т! Мне ничего не надо уже. Я только хочу дожить свою жизнь, сколько там мне осталось, вернутся к своим родным.
Старик от страха совсем ничего не помнил и протрезвел сразу. Ему действительно ничего уже не хотелось, а тем более от нечисти. Он только молил Бога в уме и мысленно просил прощения: "Только бы выжить, - говорил он Богу, - и я поправлюсь, клянусь! Сегодня же бросаю пить и берусь за работу дома. Ой, ой, хоть бы отпустили".
- Да катись, старик, ты отсюда, мы не можем тебя убить сейчас. Тебя совесть твоя убьет. Проживешб ты еще четырнадцать лет, а потом к нам попадешь.
Не успел старик опомнится, как уже по лесу бежал: "Поскорей бы в свою хату, и никому ничего не скажу. И угораздило же вляпаться в такой ужас! Что я теперь Ганне скажу, когда спросит, куда я мужика ее потащил. Во какой кошмар произошел с ним. И никто ж не поверит, если скажы кому. А Ворфоломея, та ведьма чортова. Тьфу, тьфу, згинь нечисть с мыслей моих, с языка моего. Такое лучше забыть, нето погубит. Бедный Коля. Что же я натворил, сволочь. Погубила тебя твоя же дочка, сучье отродье. Все, в церковь пойду завтра же...
- Поздровляю, дочь моя! Теперь у тебя сила непобедимая! Даю двоих слуг тебе, оборотней, двоих котов. Чорный, погибель, и рыжый, сурмачь. Они постоянно с тобой будут. Иди на землю, твори зло. Никто несможет тебе помешать. Все, что темное и мертвое, все будет подвластно тебе.
Варфоломея была уже дома когда вернулась Ганна с поля. Они почти не розговаривали, а у нее возник коварный план насчет ее матери:
- Вы слышали бабоньки, чего мой старый дурак говорит? - Манька стрельцова вышла как всегда вечером на лавку к месным бабам почесать языки. Они вот так каждый день собирались да обсуждали каждого в деревне, а вне деревни придумывали каждый свою историю. Да каждый по-своему, остальные слушали, кто шел мимо, и верили или смеялись про себя. Но сегодня, слушая Маньку, хоть и верить не хотелось, но ее рассказ заставил сердцамесных жителей бится быстрее...
- Ну, и чего он натворил то? Ведь он уже вот уж скоко лет с церкви не выходит, не пьет, направился мужик, и это после того солнечного затмения, четырнадцать лет назад. И что тогда с ним случилось, ты так и не рассказывала. Как это он за одну ночь смог от всего отказаться да богомольным сделаться? Он же у церкву даже по праздникам не ходил, а тут сидит там днями, чуть ли не ночует, батюшка говорит, человеком стал твой Панас наконец-то...
- Да ты слушай, чего он мне рассказал вчера. Будто тогда, как ты говоришь, четырнадцать лет назад, как было унас то потемнение, он вроде как с бесом встретился. А еще рассказывает, что он тогда на Лысой горе побывал, на шабаше, и самое главное, что Николая Чирикина туда обманным путем потянул, и того его же дочка и убила.
Все бабы сразу зашумели, а Тамара, всех перекрикивая, давай себе свое рассуждение произносить...
- Да он чего у тебя, умом что ли тронулся? Такое напридумать мог только сумасшедший. И где это слыхано, чтоб демоны с людьми беседовали. Пьян он просто был тогда, вот и померещились дурьей бошке демоны разные...
- А он в полный серьёз говорит, и сказал опасаться, - Манька прошептала шепотом...
- Дочка то чирикиных вовсе и не дочька им...
- А чья же тогда? - все бабы вместе приблизились поближе к их рассказчице. И интерес стал сильнее страха...
- А дочка самого дьявола! Ведьма она!
Вокруг поднялся вдруг сильный ветер, закружил, завертел вьюном пылью вверх. Женщины с испугом начали переглядываться, у всех мороз прошелся под кожей, так что кровь застыла в жылах...
- Свят, свят, свят, спаси нас от нечистого, - Катерина присела поближе на лавке, так что выпхнула почти Тамару...
- А может, и правда это? Может, не зря люди вот уж с самого ее рождения говорили, что у чирикиных дочька ведьмой родилась...
- С чего ты это выдумала? И ты сошла сума, наверное? -Тамаре все с трудом верилось в эти сплетни...
- Ничего я не сошла с ума, а так говорили Светка с Острянской улици и Надька с Колхозной. Они часто ходили к Чирикиным, и когда дочка родилась, тоже пошли, говорили, поздравить...
- И чего? Рассказывай давай уже поскорей, - всем не терпелось услышать те слухи, что давно беспокоили деревню...
- Ну так вот, говорили, когда она родилась, то совсем не плакала, а смотрела такими страшными черными глазами, будто видела их насквозь. Когда ее крестил наш батюшка Василий покойный, то сильный крик в церкве начался, плакала Варфоломея, что не утешить, не успокоить ее было невозможно. А когда миром мазать начал и водой святой окроплять - что было! Что было! - Катерина схватилась за голову, и причитая покачала ею вовсе стороны...- Ой свят! Свят! Спаси нас, Господи!
- Чего было-то? Договаривай уже...
- Схватилась она в руку батюшки, завыла нечеловеческим криком, и опрокинула воду всю освещенную. Все с церкви вышли в недоумении, тут уж ясно было, кого Ганна на свет породила. Батюшка-то наш, слышали, болел после того крещения, рука, в которую Варфоломея вцепилась, гнить начала, а вскоре и совсем одгнила. Лечил он ее, лечил, так и не помогло никакое ему лечение. Рука отгнила, отсохла потом вообще. А вскоре после того он и умер...
- Так он из-за этого умер? - Тамара все надеялась на то, что это все выдумки. Сплетни местных любителей промыть кости каждому. Но столько фактов на лицо розвеяли эти предположения...
- Иди и спроси у Надьки и у Светки, если мне не веришь. Но чтоб не сойти мне с этого места! Все это они мне рассказывали не раз. Вот, крест ложу на груди, правда это, ведьма Варфоломея! Говорю, много против нее грехов разных. Вспомните, куда последние годы парни нашы из села пропадали. Всех находили мертвими в лесу возле Лысой горы, и уних вырванные сердца у всех были...
- Но ведь они и от маньяка какого-пибудь могли погибнуть или от сатанистов, они, я слышала, ловят незамужних и приносят в жертву своему князю, вырывая сердца.
Встряла в розговор до этого молчавшая старая Евка. Но она и сама не верила в то, что сказала...
- Нет это точно дело рук нечистого, и его дочки ведьмы проклятой, - баба Шура за всех уже ответила. Но уже в этом под конец разговора никто не сомневался. Снова откуда не возьмись поднялся сильный ветер, хуже прежнего. Так что деревья начало гнуть до земли самой, завыло все вокруг. Все мигом с лавки встали и, крестясь, быстро пошли по своим домам...
- Ой, бегите быстрее домой, это уже ведьма проклятая бушевать начала. А то нам нездобровать.
Погибель и сурмачь прискакав домой быстро обернулись в молодых ведьмаков подошли к своей повелительнице. Заговорили обо всем, о чем услышали...
- Слышали мы, госпожа, о чем люди в деревне разговаривают, - разговор их был длинным, но они ей рассказывали только то, чего она не знала, в основном она знала уже всё сама...
- Да, знаю, что люди знают уже правду. Но они не знают точно, что с матерью моей...
- Пригодилась тебе мать твоя, вон сколько тебе парней привела для забавы. Да некоторые сами за тобой упадают...
- Все они на жертву идут, вы знаете. Вот только не надо больше трупы оставлять в лесу, после изьятия сердца я оддаю тела еще горячие вампирам, а они оставляют за собой гнить тела. Надо поговорить с ними, пусть убирают за собой. Сделайте так, как говорю...
- Конечно, поговорим с ними. Твоя мать теперь тебе послушна. Провела над ней заклинание покоры?
- Да, когда она мне стала нужной. Она заманивает мне незамужних девственников для жертвоприношения отцу. И так порозвлекатся сними для утехи. Стоит только глянуть и прошептать: повернись, останься моим рабом. Это сразу действует на всех...
- Ты можешь иметь власть над людьми и злом, помнишь, что сказал отец?
- Я храню слова его в сердце. Правда,оно еле бьется, нет изменений ритма никогда. Совсем не так, как у людей...
- Это потому, что ты не умеешь чувствовать и любить...
- Любовь! А что это? Это то, что часто с людьми происходит: они любят, и ради любви идут на жертвы. Зачем это, это же бред...
- Но тебя ведь тоже любили твои жертвы, даже умирая любили тебя...
- Ха! Ха! Ха! Какая любовь! Я же все им навеяла. Я не хочу думать о всех этих людях, они моя забава. Мне нравится влюблять их в себя, а потом их судьба предрешена...
- Сегодня твоя мать поедет в город на ярмарок старинных вещей, она привезет тебе свежых молодых невинных. Жди!
Старый Панас все не мог успокоиться и забыть то, что произошло тогда. Уже прошли годы, он смотрел со стороны,как Варфоломея играла с этими невинными. Как они прямо на коленях ползали за ней, и только он знал все о ее коварстве, о чарах, что она использовала против них. И как он не старался все им рассказать, предупредить, но везде, как охрана, лазят эти ужасные коты. Он тихонько подошел к одному,когда он ждал на речке Варфоломею, только собирался все рассказать. Как из кустов показались ее коты, страшно рычя, они приближались к Панасу. И сразу дрожь прошла по всему телу, пришлось уносить ноги и спасать себя...
- А почем эта старинная вышывка? А тот костюм почем? Я куплю вон те старинные сапоги.
Ярмарка уже кишела народом. Съехались со всех сел и районов. Кто что покупал кругом, всем хотелось какой-то старовины, чтобы как-то хоть мысленно отправиться в прошлое. Ганна тоже купила себе вышытый костюм, и сапоги, вокруг были пляски, песни, все смеялись и веселились. Дети устроили разные игры, хороводы с венками на речке. Ведь она совсем забыла, что сегодня праздник Ивана. Она вообще стала забывать обо всем. В голове туман, и только слышно голос Варфоломеи: "Привези парней девственеков. Головой отвечаешь". От этих шептаний постоянного голоса позади, она не могла думать ни о чем другом, как о своем задании. В церкве ее давно уже никто не видел, она перестала встречаться с подругами. Да и те по слухах, что ходили по деревне не хотели больше с ней встречаться. И боялись все ведьмы. Когда она шла по улице. все сразу прятались, кто куда, закрывали окна и молились, чтобы их не трогали Варфоломея и вся еи нечесть...
- Парни вы что-то хотите купить конкретное?, - Ганна увидела двоих парней лет восемнадцати, они долго что-то искали, но видимо этого не было. И она решила действовать, нето дочка со свету ее сжывет. Оставалось проверить, девственны ли они...
- Может что-то ищете для своих невест?
- Нет у нас невест, мы ищем военный комуфляж, как когдат-о воевали в нем наши прадеды еще. Нас интересует военная история...
- Так, я знаю, где точно можно такой приобрести и бесплатно. Поехали в нашу деревню недалеко отсюда, у моей дочки достанете. Унее все старинное имеется, она любит такие вещи хранить. Так поехали? Нето она другим отдаст, ей не жалко...
- Недалеко, говорите? Так поедем ненадолго. Сейчас у нас время есть, пока мы ничем не заняты. А дочка ваша чем занимается?
- Она травница у меня, лечит людей травами разными от разных болезней. Никто не жаловался,кого она излечила, всем нравится к ней приходить за советами, она и будущее предсказывает...
- Ох ты! Тогда я очень хочу попасть к ней, может, она мне судьбу предскажет, - отозвался высокий парень по имени Степан... - И, к стати, меня Степаном зовут, а друга Мишей. А вас как звать-то и дочку вашу?
- Меня? А зачем вам мое имя, оно не имеет значения. А с дочкой вы скоро сами познакомитесь.
Степан задумался. И к чему эта непонятная скрытность. Здесь скрывают наверное какуюто тайну! Странная женщина, имени не говорит весь час о дочке говорит. Наверное ее дочка необычная или принцесса настоящая. С ухмылкой подумал Степан...
- Тамара! Слышишь, горе у меня! Мой старик утопился! - Манька, плачя во все горло, кричя прибежала сперва к Тамаре, а потом побежала к остальным бабам на деревне...
- Как знаешь, что утопился? Кто сказал? - Шурка уже бежала ей навстречу...
- Мужики нашли его и пошли вытаскивать его из речки...
- А уже ведь и изменился старик, думали жить по другому начнут. Эге, бабы, плохи дела. Тут точно не обошлось без нечистой силы. Слово даю, постаралась ведьма, со свету сжила-таки Панаса нашего.
Все соседки собрались возле дома Маньки и разом причитать начали...
- Ой! Ой! Как жалко всётаки, какой никакой, но мужык был в доме. Что теперь Манька делать одна будет? Это все она! Ведьма проклятая, чтоб ей гореть в аду!
- Как ей гореть, когда она адом завидует, - Светка высказала, как отрезала. Все смолкли, когда мужики с деревни несли тело Панаса...
- Ой горе, горе, пойдемте в хату, будем тело готовить к похоронам.
Все не спеша входили вдом. Манька срашно рыдала и завивала. Одна она осталась теперь, детей даже не было у них. Есле бы она могла, то отомстила бы ведьме за мужика своего, но что она может? Как с нечистью бороться? Пил, пил вот и добралась до него нечисть. Сколько не говорила, сколько не умоляла. Да не пей ты эту водку проклятую! Иначе прицепится разная тварь нечистая, так что и неодделаешься от нее. Да, худо мне теперь будет одной, правда, сестра живет недалеко, обращусь, если что. Ведь родная, мне она поможет, думаю, в беде какой. Тоже своими проблемами занята, выкроит минутку-другую на меня, и то по праздниках. Сегодня-то уж время нашла, хоть пришла. Тоже мне, работает на огородах и все ей некогда к сестре прийти. Набрала четыре огорода, а только они со своим Василием работают, а Нюрка да Колька все у Насти на танцах в ее клубе засиживаются. От такой семьи помощи ждать нельзя. И одной страшно стало как-то, возьмется теперь и за меня нечисть, вот и мне нездобровать тогда...
- Ну, расскажите, Славик, видел ли кто, что произошло-то хоть? - Тамаре было интересно узнать, не видел ли кто нечистого. Славик Семкин произнес, но неуверенно:
- Я видел, конечно, я рыбу там ловил скраю. Смотрю, идет прямо к берегу на высокой стороне. Сперва я подумал, это наш Иван Гора, он любитель поплавать, а прыгает с того высокого берега. Когда присмотрелся! Панас, чего думаю понесло его туда? Не плавать же он собрался. Я и окликнул его, а он даже не оглянулся...
- Так может ты кричал тихо? - Шурка не дождавшысь конца влезла в розговор...
- Я во все горло кричал, а он не оглянулся. И вообще, странный он был какой-то, весь такой ушедшый в себя, голова ровная, но глаза были пустыми. Я издали даже увидел его пустой взгляд. Так и прыгнул в воду не опуская головы. Я тот час же за ним прыгнул но как-будто его что-то тянуло вниз, я даже не смог его ухватить за руку. Вот наверное до чего его горилка довела. Да, дела плохи, но такое с каждым может произойти...
- Не пил он совсем вот уж несколько лет. Наоборот, богомольным сделался, просто бес его попутал, душу-то он довно уже свою продал нечистому. Если все правда о чем он говорил то нечистый пришел за долгом, -Шурка, не умолкая, чесала языком, чтоб все вокруг, боясь, слушали ее расставив уши. Любила она встревать в розговоры даже если те её некасались. Когда бабы на деревне собирались, и разговаривали отом, или об этом, о своих делах с соседями, или так о чем-нибудь болтали, она всегда старалась встрять в розговор и заявлять будто она знает лучше как было. А Олька не права, что влезла в стычку с той дурой, надо было ей показать, надо было стоять на своем. Вот так и сейчас сама начала этот никому не нужный розговор. У людей горе большое, а она еще масла в огонь подливает...
- Замолчи уже наконец-то. Все уже догадались без тебя, в чем тут дело, но видишь, не время сейчас. К похоронам готовятся люди. И ты уже помолчи А! А! Потом болтай сколько твоей душе будет угодно...
- Скукота, надоели мне уже эти все парни, даже до забавы меня уже не тянет сними. Все такое одинаковое все однообразное. С этими городскими хорошо, что я быстро покончила...
- Чай приворотный на них подействовал быстро. Впрочем, как всегда действует навсех. Что дальше собираешься делать, госпожа?
- Хочется чего-то новенького. Свеженького, не хочу привораживать хочу так, потомить, силу забрать и так попугать. Так интересней, когда боятся. Вампиры мне одного попутчика обещали ночью доставить. Молодой озорной счастье ищет, ездит ночами часто, вот они его и подвезут прямо ко мне. Я в осне его видела, видела, как приедет ко мне как бояться меня будет и умрет он сам своей смертью...
- И ты собираешься отпустить его? Это не похоже на тебя, ты не должна позволить ему уйти, тот, кто узнает о тебе, кто ты, должен умереть!
- Вы же знаете, что я никогда необходила свои сны. Все, что я вижу во снах, збывается, может, сейчас будет так, а не как всегда?
Погибель и сурмачь переглянулись, и молчя вздохнули. Ей видней, значит так надо. Они призваны ей служыть преданно и исполнять приказания, а не указывать ей на ошибки. Да, они считали что это была ошибка. Но Варфоломея уже их не слушала она готовилась к встрече с тем, кого после мучений собиралась отпустить. Может, ей уже надоело вот так просто убивать, может, теперь будет что-то новое, как она и хотела...
- Чего вы все дома высиживаете? Вашего дядьку Панаса уже похоронили, а вы даже на похороны не пришли. Вот племянники называются. Что про вас тетка Манька подумает?
- Ой, мать, как-будто тебя волновало что она вообще о тебе думает. Ну и как там все прошло? Слышали, что он таво! Ну, утопнул чтоли, это правда?
- Да не утопнул, дурья твоя башка, а утопился. Сколько лет уже а все правильно высловится не научился. Правда,и хоронили его без батюшки. Как Манька теперь одна будет? Надо к ней хоть наведываться почаще.
Колька только пожал плечами и дальше слушал свою музыку. Им с Нюркой было давно уже все равно, и они никогда не слушали разговоров матери о тетке и дядьке. Темболее онём так как он постоянно пил, и давно незаслуживал к себе уважение. Верка тяжело вздохнула пошла печь пироги что тесто ещё утром наставила. Что поделаеш нероднятся дети с её сестрой, но она и сама конечно в этом от части виновата. Так уж воспитала наверное что они такие вот стервозные. Ой как я боюсь етих слухов что по деревне болтают, оних и Шурка старая заговорила сегодня. Хоть бы с Колькой только ничего неслучилось, а то говорят что ведьма парней молоденьких обожает. Надо его меньше уже к Насте пускать, а то сидят там до поздна. А потом ищи ветра в поле если что не дай Бог, конечно:
- Проходи, молодец, небойся, - Варфоломея уже впускала в дом молоденького парня снова лет восемнадцати всего. Парень был небольшого роста, со светлыми глазами, как она любила розвлекатся с такими. И уже предвкушала их игры, которые произойдут этой ночью...
- Доброй ночи, хозяйка! Я ехал с тем молчаливым таксистом и не понимал, почему мы свернули в эту деревню, мы ведь должны были ехать в город Нагорычи, я хотел там остановится...
- А зачем тебе в Нагорычи?
- Там монастырь есть старинный мужской, я в монахи хочу подстричся. Варфоломея розгадала свой сон теперь точно. Она должна все зделать, чтоб этот юнец неподстригся в монахи, а в награду он получит свободу...
- Нет! Нет, ты должен побыть здесь несколько дней, отдохнуть от жизни а потом свеженький поедишь себе.
- Если получится у тебя, - про себя подумала Варфоломея. Еще никому не удавалось от меня уйти. Не искушенным, то плененным точно будет!
- Нет! Нет, я немогу несколько дней! Я могу только одну ночь. А завтра уйду на рассвете. Спосибо, конечно. вам за гостеприимство, но игумен ждет меня! Я обещал, что в срок приеду...
- Ложись уже в этой комнате, он ее окна выходят всад. А в саду прекрасно летом. Я окна запирать не стану, пусть тебе птички поют с улицы. Заслушаешься и точно никуда уезжать не захочешь. У меня самые прикрасные соловьи в саду...
- Соловьи все прикрасны, но спосибо, хозяйка, потешила ты меня своим рассказом...
- Ха! Ха! Ха! Услышышь, и забудешь.
- О чем забуду? - этого он уже неуспел спросить, так как погрузился в сильный сон какого не было у него никогда. Ушел в забытие. Погружаясь в царство сновидений, он действительно слышал самый прекрасный голос соловья. Прямо голос из волшебной сказки, какой-то очень далекой и пленящей к себе сладким волшебством блаженства. Он все вслушивался в эти чарующие ноты то ли пения птицы, то ли прекрасной дивы, он все больше хотел уловить эту музыку ночи, что дарило ему это пение. Постепенно он начал томиться от нее в сладкой истоме и уже жаждал, чтоб так происходило с ним дальше, дольше, как хотелось бы продлить бесконечную ночь. Ночь, в которой бы звучала эта мелодия, что сейчас для него пета вечно. Но постепенно он уже уходил в забытие. Только погружаясь в него, он уже знал, что точно задержится здесь подольше. А хотелось бы уже навсегда: Варфоломея пела, как солови, у себя в саду, прячась под кустом красивых красно-жгучих роз. Она пела так чарующе и прекрасно, что даже ее коты, сидя на дереве, забыли идти на свое задание...
- Месяц, встань и в сон влевайся, сладким медом, как ручей. Звезды, заискритесь ярко, словно тысяча свечей. Розгони, туман, сметенье и над пропастью поймай. Обними смертельной хваткой и остатся сомной дай!
- Гспожа, вы его уже покорили. Слово даю! - прыгая с дерева, погибель, обернувшись в себя, неудержался от похвалы. Тем более она запела впервые. И как обворожительно...- Он уже погрузился в сон. А там он уже мне покорен. Когда он проснется, то ему захочется снова испытать такое блаженство. И победа уже близка. Я его во снах покорять буду. Так как хочу, чтоб он оставался собой. Но не смог отсюда уйти...
- Вампир, наверное, потребовал какую-то плату взамен за попутчика?
- Свежую кровь просил. Я собираюсь ему отдать кого-то из местных. Вы же знаете, они всегда за жертвы делают услугу.
Когда утром Варфоломеи ночной гость проснулся, день ему выдался безумно прекрасным. Он и не подозревал, что есть на свете столько прекрасного. Столько прекрасных цветов в ее саду, столько сонца в ее дворе. И уже сейчас он чувствовал, что ему здесь все очень нравится, больше всего это сладкое пение, пение птицы или богини? Он сам еще не понимал, кто же даровал ему ночную сказку. Он как-будто слышал пение соловья! Но, засыпая, как под сильным изнеможением, точно знал, что это был сладкий голос богини...
- Мы так и не познакомились с тобой вчера, парень, - хотя Варфоломея уже знала его давно, еще до того, как он появился в ее доме. Знала его имя из своих снов. Но сегодня выдавать себя она совсем не хотела...
- Вы правы, забыл представится вчера. Андреем меня зовут с рождения, в монастыре собираюсь взять другое имя. И сейчас как раз я хотел вас искать, чтоб поблагодарить за все, и мне, наверное, пора уже уходить. Наверное, заждались меня давно...
- Постой, подожди немного, еще подождут, никуда твои монахи не денутся. Ты еще не успел полюбоваться нашими красотами. А у нас так много прекрасного в нашей деревне, оставайся, тебе говорю, - Варфоломея говорила очень обворожительно, никто никогда устоять не мог перед ее чарами. В словах ее таилась большая магия, что манила бедного Андрея, не давала покоя, при ее сладкой речи он путался с мыслями и не мог думать ни о чем другом. Он понимал, что должен идти! Но никак не мог этого сделать. Его не пускала сила ночных сновидений. Это стало для него чем-то необходимым в жизни. Чем-то наконец-то прекрасным и только его!
- Возможно, я задаржусь ненадолго...
- Конечно, конечно, я знала, ты не устоишь увидеть мир другими глазами. Ты изменишь свои мысли о мире и передумаешь в монахи стричся, - говоря это, она уже знала, что он останется и что скоро, совсем уже скоро он изменится насовсем...
- Куда это наш брат Андрей запропастился? Говорил, к сроку вернется, а сам исчез безвести, - игумен Филат не мог найти себе места. Все мерял шаги по комнате, и у бедных братьев уже болела голова от его бормотания...
- Может, случилась беда какая с ним? Или сбился с пути? Не знаю, что и думать уже...
- Не думаем, батюшка, что он уж так вот и в беду попал. Он дорогу знал хорошо, уже не раз он к нам по ней дорожку протоптывал. И места ему хорошо знакомы здешние...
- Дорога-то ему известна, я знаю, но с человеком и так иногда случаются проблемы в пути. Думаю, надо послать мне кого-то, чтоб постарался расспросить хоть каких-нибудь жителей, может, слышали о нем что-либо...
- И кто пойдет, батюшка? Все ведь на роботах послушании, и пойти-то некому...
- А ты вот пойди сам, брат Петро, ты пока в церкве уборкой занимаешься, то я смогу тебя освободить ненадолго, только узнай, куда он подевался и где останавливался на ночь. Должен же кто-то был его видеть...
- Я ведь и давно в мире не был, и одеть мне нечего. Или можно и так идти в рясе?
- Конечно, так иди ты же монах! А монахи и в миру носят то, что за стенами монастиря. Знаю, что твой поход несколько дней будет длиться, поэтому я прикажу приготовить тебе с собой харчи на дорогу да одежду потеплее, вдруг дождь будет, то согреешся.
Уже несколько недель прошло, как Андрей находится в сетях Варфоломеи. Он уже полностью покорился ее воле, даже без гипноза над ним. Все произошло только во снах. Просто он никогда не испытывал ничего подобного в своей жизни. Никогда ему не было так прекрасно и спокойно, как здесь, он знал, что должен быть благодарен только ей, она открыла в нем новую жизнь. Ему с каждым днем стали все ближе их прогулки возле озера, а когда приходила ночь, там он жил жизнью, наполненной прекрасным вечным покоем и радостью, в снах он долго слушал сладкое пение и начал в них улавливать силует Варфоломеи! С того времени все стало ясно, это были ее проделки. Все это делала она, чтоб заставить его остатся здесь навсегда. Стоя с ней возле любимого озера, он резко кней повернулся и посмотрел каким-то пронзающим взглядом...
- Это все ты, Варфоломея! Ты заставила меня ежедневно желать своих сновидений здесь и все больше томится в истоме страстей. С каждым днем я не понимал, почему меня так влечет к этому озеру с тобой, почему мне казалось, что твои разговоры о природе и просто о пустяках меня влекут все больше, и все мучительней. Я за эти недели не могу больше думать ни о чем, только об этой силе, что так меня манит. Этот голос из снов, это был твой голос, теперь я понял это. Кто ты, что так страстно умеешь приручить и даже погубить своим отказом? Я больше не смыслю жызни без тебя, Варфоломея и страстно желаю остатся с тобой навсегда...
- И ты больше не хочешь идти в монастырь? Тебе уже не хватает меня, если я не рядом, да?
- Все так, я не могу больше ни о чем думать, только о тебе. Как я мог думать когда-то о монастыре и жить там без тебя! Без тебя и жизни мне ненадо...
- Но ты не знаешь о чем говоришь, милый. Тебе со мной быть нельзя. Теперь ты должен уйти, чтоб не погибнуть. И уйти сегодня на закате. Ты стал теперь иоим слугой, и я отпускаю тебя, когда ты будешь мне нужен, я найду тебя, а сейчас я прощаюсь с тобой, с этой минуты мы не увидимся больше. Тебя проведут мои друзья, не бойся, теперь тебе можно узнать правду, - Андрей вдруг увидел как из котов стали красивые парни, и остолпеел от увиденного. Ничего еще толком не понимая, что происходит, он молча побрел за ними, куда его вели эти двое.
- Куда я попал? И кто эти сущаства? А, Варфоломея, значит?
Дальше он прервал мысль так как ещё не хотел верить в это. Пусть бы все оставалось тайной, но кем бы она не была, он уже успел полюбить ее, теперь он знал, что это есть настоящая любовь. И ему совсем не хотелось уходить сейчас, почему он должен это делать? Почему он не может остатся и быть хотябы рядом возле нее...
- Неположенно! Ты смертный и не можешь быть рядом с госпожей! Ты должен уйти сейчас, и не думай возврощаться. Иначе госпожа не пожалеет тебя...
- Почему смертным нельзя быть с ней? Кто она?
- Ты сам уже знаешь это, зачем тогда спрашиваешь?...
- Ведьма она! Значит, я не ошибся в своих рассуждениях?