Кержнер Леон Александрович : другие произведения.

Три ночи в Анталии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Леон Кержнер

Три ночи в Анталии

1

   Хаймке Дрор сидел в купальном халате, по-турецки сложив ноги под собой на диване, и пялился в телевизор. В этот поздний час весь Израиль замер в одной и той же позе, ощущая себя участником великого действа, которое разыгрывалось на цветном экране. Называлось это действо "Мисс Обаяние-2000", и вызывало к себе вполне понятный интерес.
   Итак, Хаймке Дрор сидел на диване и с досадой наблюдал за происходящим на экране. А досадовал он по двум причинам: во-первых, его, одного из основателей и зачинателей этих конкурсов на сей раз не удосужились пригласить, даже в качестве зрителя. Он каждый год, если и не возглавлял жюри, был хотя бы одним из арбитров .
   "Вот недоумки, - кипятился про себя Хаймке , - да когда я в первый раз с таким трудом протащил конкурс на экран, вы все под стол пешком ходили, да и экран был не цветной, а чёрно-белый. А сейчас вы идёте по дороге, проторенной мной и такими, как я, а как позвать меня на конкурс - так нет! Стар я, что ли, для этого?"
   Он спрыгнул с дивана и подбежал к зеркалу. На него смотрело осунувшееся, небритое, опухшее лицо с красным носом. Хаймке уныло побрёл обратно - он вспомнил о второй причине своего досадливого состояния: вот уже несколько дней, как его мучил грипп. Лечащий врач только руками развёл, когда Хаймке обратился к нему:
   - Ничего не поделаешь, Хаймке, это вирус. Пей акамол и будь мне здоров, - и похлопал пациента по плечу.
   - Жалко, что я не врач, - сказал ему Хаймке , - ведь надо, по сути, знать всего две вещи: всё сваливать на вирусы и выписывать акамол. И для этого я пришёл?
   - Хаймке, Хаймке, это не смертельно, - засмеялся доктор,- ну, помучаешься с недельку, что поделаешь?
   Этот врач, Ави , лечил всех телешоуменов и вообще всё телевидение, и конечно, всё про всех всегда знал: кто, как и с кем живёт и кто от кого что подцепил.
   - Слушай, Ави, - почти умоляющим голосом сказал Хаймке, - у меня через неделю, сразу после конкурса красоты, поездка в Анталию. Сделай что-нибудь, хоть поставь меня на ноги для начала.
   - Ну, за недельку ты очухаешься, с Его помощью, - Ави вновь покровительственно похлопал его по плечу и вознёс ехидные глаза к небесам, как будто и не был отъявленным безбожником, - и в Турцию полетишь без проблем, я почти уверен.
   А конкурс? -
   Что - конкурс? -
   Как я в таком виде появлюсь в зале перед публикой? -
   - Да ладно, Хаймке, хватит тебе, ну пропусти ты его один раз, - врач в очередной раз хитро улыбнулся и подмигнул.
   Ты с ума сошёл, Ави! Юбилейный конкурс 2000 года, и меня там нет? -
   - Не нервничай, Хаймке, будет хорошо , и всё устроится как-нибудь, - врач снова оскалился, на это раз как-то таинственно - или это показалось Хаймке? -Грипп особенно опасен в сочетании с климаксом. Как у тебя со всем остальным?
   - Да пошёл ты! - Хаймке напоследок махнул на теперь уже откровенно смеющегося Ави и уныло побрёл домой.
   Несколько грустных дней он провёл в постели, никуда не выходя из дому, но это мало помогло: конечно, слегка полегчало, но по-прежнему текло изо всех дырок и слабость по-хозяйски господствовала во всём теле.
   Вдобавок ко всему, на конкурс его тоже не пригласили, и теперь Хаймке сидел у телевизора и злился на весь мир.
   На экране появились ведущие, Нешер и Ривка.
   - Нашли кого пригласить в качестве ведущих, - подумал про себя Хаймке ,- ну, Нешер ещё куда ни шло, его любят, но Ривка... Вечно безвкусно одета, а губы сложены так, как будто всё время жуёт жвачку. Б-же, она на каблуках! Когда это она научилась на них стоять? А помада! Небось, у себя под домом в лавке купила! Ужас!
   . А вот, наконец, и сюрприз, который нас всех ожидает... - между тем, сказал Нешер-
   - Нет-нет, про сюрприз скажем позже, - "перебила" его Ривка, - давай сначала представим членов жюри.
   Хаймке прозевал начало их вступительной речи и, услышав про сюрприз, стал всматриваться. Но судьба явно не благоволила ему в этот вечер.
   -У, паршивка, перебила, - забрюзжал он про себя, сознавая вполне, что так и было задумано, - чего стоит ваш конкурс без Хаймке?
   Ведущие тем временем представляли членов жюри. Большинство их было знакомо Хаймке, с ними он работал на прежних конкурсах.
   - Интересно, кем они заменили меня? Пока сплошь одни и те же лица, - Хаймке вытянул шею. Из носа предательски капнуло на ковёр.
   - И, наконец, последний член жюри, - Ривка сделала паузу . - Знакомый нам всем диктор Яаков Галь !
   Хаймке свалился с дивана и больно при этом ударился. Яаков Галь! Вот кем они заменили его! Вот на кого променяли его, Хаймке! Яаков работал на студии уже давно. Диктором он был отменным, обладал приятной внешностью и хорошо поставленным голосом, но был старым убеждённым холостяком весьма аскетичных манер, не обращавшим на женщин абсолютно никакого внимания, хотя многим из них, по слухам, нравился. И вот ему доверили судить о женской красоте вместо Хаймке! Как он, Яаков, может разбираться в этом столь тонком вопросе, если - и Хаймке в этом был абсолютно уверен - никогда не спал с женщиной, а обнажённую грудь видел только в мультфильмах!
   Хаймке полежал немного, зарывшись сопливым носом в ворсистый ковёр, повыл от обиды, потом поднялся и, стараясь не глядеть на экран, пошёл заваривать кофе. Пока кофе закипал, он всё же не смог удержаться от искушения и повернулся.
   Ведущие представляли девушек в порядке очерёдности. Красавицы выходили в вечерних платьях, каждая при этом пыталась улыбаться, занимая своё место на сцене. Когда вышли все двадцать девушек, они образовали как бы шеренгу красоты, затем перестроились в круг, помахали друг дружке и публике и ушли.
   На смену им выбежал один из молодых певцов и заблеял одну из своих щёлкающих, булькающих, цокающих песен, сопровождая её бесконечными кривляниями, приседаниями, пируэтами и пробежками. Певец был облачён в рваные джинсы, свободную майку и спортивные туфли, ничто не сковывало свободы телодвижений. Публика прихлопывала и качала головами в такт ритму.
   Хаймке услышал, как зашипел кофе, перелившийся из турочки на плиту. "Чёрт! - выругался он про себя. - Нашёл, на что засматриваться!"
   Всё-таки в турочке немного осталось, на одну порцию. Пока Хаймке возился, наполняя чашечку и вытирая плиту, он услышал, как ведущие снова стали вызывать девушек. Он наспех собрал губкой кофе с плиты и с чашечкой кофе вбежал в салон.
   Девушки выходили на сцену в купальниках. Каждая пятёрка появлялась в костюмах одного цвета, поверх которых были накинуты золотистые платки, и на сцене образовались четыре группы: розовая, голубая, оранжевая и сиреневая. Участницы замирали в индивидуальных позах, словно китайские фарфоровые статуэтки, зрелище радовало взор, и Хаймке невольно залюбовался, позабыв про остывающий кофе.
   Между тем красавицы по одной ушли, а затем стали вновь появляться, на сей раз по одной, в купальниках без накидок, но с номерками, прикрепленными на правом плечике. Каждая проходила по сцене, грациозно кланяясь публике, одаривала лучезарной улыбкой и исчезала.
   Хаймке усиленно тёр слезящиеся от болезни глаза, стараясь ухватить каждую подробность, каждую деталь походки, каждую линию тела, каждую чёрточку лица под маской грима. Больше всего ему понравились номера четыре, семь и восемнадцать.
  
   " Посмотрим, посмотрим, уважаемое жюри, совпадёт ли ваше мнение с моим, -злорадно подумал Хаймке. - С такими арбитрами, как Яаков, вам бы не девушек оценивать, а афишные тумбы!"
   Он вновь уселся на диван, подогнув под себя ноги. На сцене теперь кривлялся тот же самый певун, но он успел приодеться - в другую майку и другие рваные джинсы. "Тебе бы лучше лёгкой атлетикой заняться, а не эстрадой, - Хаймке отпил. - Больше бы пользы и тебе, и стране".
   Из носа капнуло в чашку. Хаймке досадливо поморщился и отложил кофе в сторону.
   Певец, слава Б-гу, на сей раз быстро отмучился, и на сцену вышли Нешер и Ривка. Зал замер, как и вся небольшая страна, в томительном ожидании.
   - Ну, вот, уважаемая публика, и подошёл к концу конкурс "Мисс Обаяние-2000",- начал Нешер. - Он подарил нам много прекрасных минут и открыл много прекрасных имён.
   - В течение почти двух часов, - продолжила Ривка, - вся наша страна неотрывно следила за ходом конкурса. И вот теперь наступила решающая минута. У нас в руках конверт, где названы три лучшие, на взгляд жюри, девушки. А потом нас всех ждёт сюрприз, как мы и обещали. Итак...
   Нешер раскрыл конверт и передал Ривке. Стало совсем тихо. Сердца всей страны забились в унисон. Хаймке удивился своему волнению: "Ну, посмотрим, посмотрим..."
   Итак, номер четыре - Дана Оз из Рамат-Гана ! -
   Рослая, под метр восемьдесят, блондинка с большими голубыми глазами захлопала в ладоши и подошла к ведущим. Публика зааплодировала.
   Номер семь, - продолжила Ривка, - Орна Леви из Ашкелона! -
   Орна была эталоном другого типа красоты, восточной: высокая, как Дана, смуглянка с чёрными, как смоль, волосами и антрацитовыми блестящими глазами.
   Хаймке свесил ноги с дивана, чтобы не свалиться вновь. "Если объявят номер восемнадцать, - подумал он ,- то я, пожалуй, поверю, что у господина Галя молодая любовница!"
   - И, наконец, последняя выбранная жюри красавица... - Ривка задержала дыхание и обвела глазами зал. Слышно было, как хлопают друг об дружку её накрашенные ресницы, - это Полина Берман, номер восемнадцатый, из Тель-Авива!
   Красавица-шатенка с зелёными с поволокой глазами вскинула в знак победы руки и вышла из общей шеренги.
   - Да уж, справились и без меня, - обиженно, вслух произнёс Хаймке. - Надо поближе познакомиться с этим Яаковом. Оказывается, он плут ещё тот!..
   - А теперь, - продолжил Нешер , -всех нас ждёт обещанный сюрприз. Мы уверены, что вся наша страна, весь израильский народ с замиранием души, а душа у нас общая, следит и гадает, кто станет победителем, а кто займёт почётные второе и третье места. Но среди вас, дорогие телезрители, есть один человек, который больше всех хотел бы быть тут, в зале, но не смог, потому что болезнь помешала ему сделать это...
   - Конечно же, - подхватила Ривка, - мы имеем в виду основателя конкурсов красоты в Израиле, господина Хайма Дрора. Поприветствуем его, господа, аплодисментами и вставанием!
   Публика встала, аплодируя. Невольно в своей квартире встал и Хаймке. Халат сполз с него на ковёр, и он стоял теперь в одних трусах, растроганный, не зная, что делать дальше.
   - Сядь, Хаймке, сядь, - сказал Нешер в камеру, - садитесь, уважаемая публика, благодарим вас. Ты думал, Хаймке, что тебя забыли? Неужели ты мог подумать, что в день юбилейного конкурса 2000 года кто-нибудь может не помнить о твоей роли в истории этого прекрасного состязания?
   - И чтобы ты убедился, что это действительно так, - продолжила Ривка, - наш сюрприз состоит в следующем: тебе, и только тебе, дорогой Хаймке Дрор, доверена честь через три дня назвать имя победительницы и двух призёров. Это будет данью нашего уважения, признания твоего огромного вклада и просто элементарной справедливостью.
   - Но я же улетаю завтра утром в Анталию, - растерянно пролепетал Хаймке, растерянно разведя руками.
   - Через три дня в этом самом зале, после твоего возвращения из Турции, - произнёс Нешер, - ты скажешь своё веское слово. Как ты убедился, мы всё про тебя знаем, а ты надеялся от нас так легко избавиться?
   Тут показали зал, и Хаймке увидел доктора Ави, сидящего в партере. Так вот в чём дело, догадался он, вот как всё просто!
   Из носа вмиг перестало капать, головные боли прошли, и вообще Хаймке мгновенно почувствовал себя абсолютно здоровым.
   Ну, что, - спросила Ривка, - ты согласен? -
   - Конечно, конечно, сладкая моя, - закричал Хаймке Дрор. Он подполз на коленях к экрану и, воспользовавшись, что Ривку показывают крупным планом, стал целовать её прямо в губы, накрашенные безвкусной помадой.
   Ривка слегка поморщилась (или ему это только показалось?) и повторила:
   - Итак, через три дня встречаемся с Хаймом Дрором в прямом эфире. Счастливого пути, Хаймке!
   На сцену выбежал певец, и одновременно пошли титры.
   Зазвонил телефон. Хаймке схватил трубку.
   Ну, -спросил его довольный голос Нешера, - как тебе конкурс-2000?-
   - У меня нет слов, дружище, - закричал Хаймке, - это что-то особенное, неповторимое. Вы прекрасно справились без меня.
   Как ты себя чувствуешь?-
   - Великолепно, абсолютно здоров , - и Хаймке говорил сущую правду.
   "Как мало человеку надо для счастья!" - подумал он.
   - Когда прилетишь из Турции, позвони прямо из Бен-Гуриона , - вновь услышал он голос Нешера.
   - Да, конечно, непременно позвоню!
   Счастливого пути, Хаймке! -
   -Пока, Нешер, привет Ривке, - Хаймке положил трубку и побежал складывать чемодан.
   Мир вновь стал для него розовым.
  

2

   Перелёт Хаймке перенёс хорошо, но как только добрался до гостиничной койки, тут же уснул крепким сном, и так проспал почти до самого вечера: сказалась слабость после болезни. Когда он, наконец, открыл глаза, солнце уже клонилось к закату.
   "Что это я, в самом деле, спать , что ли, сюда приехал?" - Хаймке быстро вскочил с постели, оделся и, выйдя из отеля, зашагал к морю. Купающихся на пляже уже почти не было, да и те, что остались, складывали вещи и одевались, торопясь к ужину. Хаймке разделся, бросил вещи прямо на песок и подбежал к воде, ступив в неё по щиколотку: тёплая. Солнце, слегка выглядывая из-за линии горизонта, подмигивало и ласково припекало голову.
   Хаймке поплыл, нырнул, вынырнул, снова поплыл. Отдалившись на достаточное расстояние, он окинул взглядом берег, обратив внимание на трёх мужчин, которые медленно, вперевалочку, шли вдоль линии воды. Подробности их лиц с такого расстояния разглядеть было трудно; бросалось, однако, в глаза отличие одежды: все трое были одеты во всё белое, начиная от обуви и кончая белыми жабо, выглядывающими из-под белых пиджаков. Мужчины шагали, тихо переговариваясь между собой, и их силуэты резко выделялись на фоне предсумеречного пляжа. Хаймке, заинтересовавшись, проводил их долгим взглядом, нырнул в глубину, а когда выплыл, мужчин уже и след простыл . "Наверное, музыканты, играющие в ресторане одного из прибрежных отелей", - сделал вывод Хаймке. Он выскочил на берег и принялся бегать туда-сюда. Солнце уже окончательно распрощалось с сутками, и стало довольно прохладно. Хаймке быстро оделся и закурил сигарету. Неплохо было бы чего-нибудь выпить для разогрева, пронеслось в голове. Да и не ел он уже почти целые сутки.
   Все прибрежные ресторанчики были почему-то, как по команде, закрыты, лишь вдалеке светилась вывеска .Подойдя поближе, Хаймке прочёл вслух: "Кафе "Ориент".
   Он постучал в стеклянную дверь. Через пару минут шторка за дверью отодвинулась и Хаймке увидел, что его рассматривает высокий, усатый, с проседью в гладко зачёсанных волосах турок, очевидно, бармен. Хаймке знаками стал просить, чтоб его впустили. Тот, что был внутри, показал на табличку: до семи вечера сегодня. И исчез за колыхающейся шторкой. Хаймке принялся стучать снова, на сей раз более настойчиво. Он решил достучаться во что бы то ни стало. Минуты через три стеклянная дверь открылась. Тот же мужчина, глядя на Хаймке весьма осуждающе, покачал головой и изрёк на самом распространённом языке международного общения - ломаном английском:
   - Мы уже десять минут, как закрылись на сегодня, мистер.
   Это было уже хоть что-то.
   - Я очень проголодался и хочу чего-нибудь выпить, - умоляющим голосом произнёс Хаймке. - Прошу вас. Я так голоден и холоден, что, боюсь, мне не добежать до ближайшего кафе. Готов заплатить двойную таксу.
   Это подействовало. Высокий и усатый отошёл в сторону .
   Проходите, господин.-
   - Благодарю вас, - Хаймке почти бегом, чтобы тот не передумал, перешёл порог кафе и помчался к стойке бара. Бармен еле поспевал за ним.
   - Чего изволите? - спросил турок, когда, наконец, мужчины оказались по разные стороны стойки.
   - Для начала бренди, - Хаймке уже слегка стучал искусственными зубами, - и поесть...Всё равно что.
   - Но у нас ничего не осталось, кроме нескольких сэндвичей, господин.
   Хаймке жадно проглотил рюмку бренди, отчего стало легче дышать, и кивнул:
  -- - Дайте то, что есть, только побыстрее.
   Кто-то приятельски положил руку сзади ему на плечо. Хаймке вздрогнул от неожиданности и обернулся. Перед ним стоял, по всей вероятности, один из тех троих, которых он видел гуляющими вдоль морского берега. Это был невысокого роста, коренастый мужчина лет шестидесяти с причёсанными на срединный пробор редкими седыми волосами и столь же седыми усами, открывающими при улыбке ровный ряд белоснежных фарфоровых зубов. Хаймке покосился на руку, слегка сжимающую его плечо. Её украшал крупный агатовый перстень. Карие глаза внимательно, но, впрочем, очень добродушно, изучали Хаймке, которому незнакомец очень напомнил речного бобра.
   - Альберто Манчини, - представился итальянец. - Попрошу вас за наш столик .
   Он, наконец, снял свою тяжёлую руку и протянул, представляясь. Хаймке инстинктивно пожал её.
   - Хайм Дрор, - пролепетал он.
   - Попрошу вас отужинать со мной и моими друзьями, - всё так же улыбаясь, повторил Манчини. - Этим вы нас очень обяжете. Прошу.
   Не дожидаясь ответа, - а Хаймке бы и так не отказался, - он фамильярно схватил его под руку и, не обращая внимания на бармена, почти силой втащил в узкий коридор, заканчивающийся дверью. Итальянец толкнул её и посторонился, приглашая Хаймке зайти.
   Они оказались в небольшой комнате, тускло освещаемой свечами, посреди которой выделялся круглый стол, уставленный всевозможными яствами из морских глубин и винными бутылками, в большинстве наполовину опустошёнными. Двое сидящих за столом мужчин поднялись Хаймке навстречу.
   -Мистер Дуглас Феллоу, Лондон, - представил одного из них Альберто.
   Англичанин слегка поклонился и протянул Хаймке руку. Высокий, сухощавый, с густыми вьющимися седыми волосами и бакенбардами на пол-лица - типичный представитель туманного Альбиона, тоже под шестьдесят.
   -Месье Франсуа Перье, Париж, - шутливо-мечтательно произнёс Манчини.
   Француз выглядел несомненно моложе своих сотрапезников, если он, конечно, не воспользовался чудесами косметики своей родины: высокий, пожалуй, даже выше мистера Феллоу, судя по лицу, склонный к полноте, но , вероятно, стремящийся это скрыть и потому, как подумалось Хаймке, весь под белоснежной рубашкой затянутый в корсет, с чёрными, как смоль, длинными волосами, гладко зачёсанными назад и сильно блестящими от обилия бриолина. Перье выглядел не более, чем лет на сорок пять.
   Бармен, тихо постучавшись, принёс стул и дополнительные приборы для Хаймке, и все расселись по местам. Манчини сделал халдею знак удалиться и разлил всем белого вина.
   -Господа, - тихо, но многозначительно произнёс он, - я предлагаю осушить этот бокал за нашего гостя, господина Хайма Дрора из Израиля. Ваше здоровье, господин!
   Все подняли бокалы и выпили. Хаймке не терпелось, наконец, приняться за еду. Он положил в свою тарелку краба, оторвал лапку, обильно полил лимонным соком и вгрызся в него. Было так тихо, что казалось, слышится подрагивание свечных огоньков. Расправившись с крабом, Хаймке взялся за жареного в тесте осьминога. На время он полностью отключился от окружающей обстановки, у него была только одна мысль: утолить голод, от которого - а может и от спиртного натощак - у Хаймке гудела голова.
   Лишь слегка успокоившись, он , наконец, вспомнил о приличиях и посмотрел по сторонам. Но его опасения были совершенно напрасны: каждый преспокойно занимался содержимым своей тарелки. Всё же Хаймке нашёл нужным первым нарушить молчание.
   - Простите, господа ,- произнёс он, - вы, наверное, слышали наш с барменом разговор и поняли, в какой неприятной ситуации я оказался...
   - Ну, что вы, не стоит благодарности, - словно предугадывая его мысли, отозвался Манчини.
   - Лучше расскажите о себе, - приветливо улыбаясь, произнёс француз. - Кто вы и откуда, мы уже знаем.Не хотите ли что-нибудь добавить?
   - С удовольствием, господа, - Хаймке раскрыл створки мидии, - когда-то ваш покорный слуга долго работал на израильском телевидении, а сейчас... - он развёл руками, забыв, что держит мидию. Капля желтоватого соуса забрызгала отворот белого пиджака мистера Феллоу. - О, простите, сэр!..
   Ничего, не стоит извинений, - отреагировал англичанин . - Продолжайте, пожалуйста.-
   Сейчас я на пенсии уже почти год , - грустно произнёс Хаймке.-
   Его собеседники переглянулись между собой.
   Вот как? - спросил Перье с милым французскими акцентом. - Почему же?-
   - Нужно давать возможность проявиться молодым силам, - Хаймке положил себе салат из морской капусты с мясом кальмара ,- к тому же, я, признаться, устал, просто устал и хочу отдохнуть.
   Тяжело потрудились на своём веку, сэр? - поинтересовался англичанин.-
   - О да, я много и трудно работал, господа. Мне принадлежит честь основания многих передач на израильском телевидении, причём, в самом его зачатке. Если бы вы жили в Израиле, то поняли бы, господа, как это непросто в моей стране, сколько препонов, технических и бюрократических, надо преодолеть, скольких людей убедить. И вот после всего пройденного однажды в моей жизни наступило то прекрасное утро, когда я проснулся с чувством: всё, больше не могу, выдохся. И ушёл дрейфовать в тихую заводь около года назад.
   - И ваша голова сейчас больше ничем не забита? - с доброй насмешкой отозвался Альберто. - Я имею в виду: у вас нет семьи, детей?
   - - Нет, представьте себе. Я был дважды женат, но при таком ритме и образе жизни какая жена выдержит?
   - Кроме того, вы, конечно, не являли собой пример супружеской верности, - улыбнулся Франсуа.
   - Ну,- Хаймке скромно потупил взор , - когда работаешь на телевидении, а вокруг столько прекрасных див, которым ты всё время нужен...
   О, как я вас понимаю ! - воскликнул Альберто.-
   Все рассмеялись. Гостеприимный итальянец при этом не забыл о полноте бокалов.
   За прекрасных дам! - произнёс он.-
   - Стоя! Только стоя! - потребовал француз.
   Мужчины встали, подняли бокалы и выпили стоя.
   - Положите себе этого прекрасного салата, - обратился к Хаймке Франсуа .- Даю голову на отсечение, а она, поверьте, немалого стоит, что сочетание ананаса, средиземноморской зелени и черепашьего мяса, сдобренного добрым белым молодым вином с моей родины, вам придётся по душе.
   Хаймке воспользовался его советом. Салат был действительно изысканно вкусен.
   - А теперь, господа, расскажите, пожалуйста, о себе, - попросил Хаймке. - Ваша очередь ответить взаимностью на мою откровенность, не так ли?
   - Позвольте мне, - попросил мистер Феллоу. Остальные двое согласно закивали, не отрываясь от тарелок.
   - Все мы, было чудесное время, учились в Оксфорде, правда, на разных факультетах: мистер Манчини на медицинском, месье Перье изучал журналистику, а ваш покорный слуга - живопись. И так уж случилось, что все трое полюбили одну и ту же девушку. Правда, тогда мы этого не знали, потому что она ухитрялась встречаться со всеми тремя одновременно, и каждый из нас при этом был уверен, что она принадлежит только ему!..
   Хаймке удивлённо взглянул на рассказчика:
   И чем же всё это закончилось?-
   - А закончилось всё это тем, что девушка помахала всем нам ручкой, выйдя замуж за отпрыска одной из богатейших фамилий Англии.
   -Как же вы узнали друг о друге? - изумился Хаймке. - Он на некоторое время забыл даже о вкусном салате.
   - Она пригласила всех нас на свадьбу и там познакомила... - последние слова Феллоу произносил еле-еле, давясь от смеха.
   Рядом с ним в беззвучном смехе трясся француз, Манчини же буквально грохотал, сползая со стула. Глядя на них, Хаймке невольно тоже стал смеяться. Правда, в отличие от сотрапезников, о еде не забывал.
   В комнату заглянул бармен.
   Что-нибудь случилось, господа? Нужна помощь? -
   - Да, - с трудом промычал Альберто, - скажи, пожалуйста, повару, пусть бросит в воду спагетти и поставит жариться угрей. И передай, чтоб не пережарил!
   Слушаю, господин. - Бармен исчез.-
   - Ох, уж эти женщины, - произнёс Перье, утирая салфеткой слёзы, - как вы порой жестоки, но как вы всегда прекрасны!
   - Что же, господа, - поднялся с бокалом в руке сэр Феллоу , - предлагаю выпить за прекрасную леди Шарлотту!
   Это та самая леди Шарлотта, которая... - изумился Хаймке.-
   - ... и сегодня годовщина её свадьбы, на которой мы познакомились, - перебил его Феллоу. - С тех пор каждый год, где бы мы ни были, мы созваниваемся заранее, обговариваем ближайшее для нас троих место и, бросив все дела, собираемся: трое до сих пор влюблённых в одну и ту же женщину. За леди Шарлотту, господа!
   Все поднялись с полными бокалами.
   - Да, это была прекрасная женщина, - тихо сказал Франсуа, когда все сели, - таких сейчас не встретишь!
   - - Конечно, - добавил Феллоу, - жизнь берёт своё, у нас всех семьи, дети, у некоторых даже внуки, но леди Шарлотта всегда в нашем сердце, и мы вечно будем любить её!
   Так она скончалась? - ахнул Хаймке. -
   Вырвалось это из него совершенно непроизвольно, но лучше бы он этого не произносил!
   Трое друзей, до этого беззаботно переговаривающиеся, вдруг одновременно повскакивали со своих мест и превратились в стаю разъярённых тигров.
   - Да как вы смеете такое говорить! - загремел бас Манчини. - Шарлотта жива, слышите, господин, жива! Может, кто-то и думает, что её нет на этом свете, но для нас она по-прежнему жива и любима!
   Он схватил бедного Хаймке за воротничок спортивной рубашки и притянул к себе. Раздался треск рвущейся ткани.
   - Извольте извиниться! - зашипел Перье. Он стоял рядом со сжатыми в кулаки руками. Из-за него, поблескивая от гнева глазами, выглядывал Феллоу.
   - Простите, господа, я не хотел вас обидеть, - с трудом произнёс, давясь от кулаков на своём горле, Хаймке. - Несомненно, леди Шарлотта с нами на этой грешной Земле.
   Кулаки ослабли.
   Так-то оно лучше, - сказал Альберто, занимая своё место. Уселись и его друзья.-
   - Я, пожалуй, пойду, - произнёс робко Хаймке, вытирая салфеткой ананасный салат, опрокинувшийся ему на брюки.
   - Ну уж нет , - Манчини снова поднялся, - теперь вы уж точно наш должник и мы не дадим вам уйти так просто. Вы даже не рассказали нам, что вас привело в Анталию. Садитесь и рассказывайте!
   Хаймке в нерешительности вернулся на место.
   - Мне, в отличие от вас, господа, в этом отношении нечего рассказывать. Я просто купил трёхдневный тур в Анталию, и потому я здесь. Вот, пожалуй, и всё.
   Трое в белых костюмах переглянулись между собой и дружно рассмеялись. Хаймке в полном недоумении переводил взгляд с одного на другого.
   - - Да нет, вы не подумайте ничего дурного, ради Б-га, - прикрывая смеющийся рот салфеткой, сказал Перье, - просто...
   - Просто, - перебил его Манчини, - сами подумайте, как это забавно: пенсионер в Анталии, не отягощённый никакими думами и заботами...- он снова загрохотал, смеясь.
   Хаймке растерялся, не зная, как себя вести. "Странные, - подумал он, - эти поклонники Шарлотты. То готовы меня вышвырнуть , то смеются как ни в чём не бывало, совершенно без причины. И что их рассмешило: пенсионер Хаймке в Анталии! Ну что здесь забавного?"
   И вдруг он понял причину смеха. Она была проста и банальна: он, Хаймке, не приличествовал моменту, - как нищий в грязной одежде, случайно затесавшийся на помпезный бал-маскарад и никого не интересующий, как пресный прозаик , попавший на тайное собрание возвышенных поэтов, он вызывал смех отторжения.. "Что ж, -подумал Хаймке , - недаром же я столько лет провёл на телевидении, устраивая и являясь ведущим различных шоу! Кто, как ни я, знает, как вызвать к себе интерес публики, быть в центре! Вперёд, Хаймке, на сцену!"
   - Хорошо, господа, буду с вами откровенен, - произнёс он. - Всё дело в том, что в нашей стране вчера состоялся конкурс на звание самой обаятельной девушки Израиля. Из всех двадцати участниц арбитры отобрали троих, и отослали вашего покорного слугу в Турцию, чтобы я в тишине, в спокойной обстановке, распределил их по призовым местам.
   Вновь вспыхнувшие неподдельным интересом, взгляды его собеседников мигом сосредоточились на нём.
   - Да, - произнёс в наступившей тишине мистер Феллоу ,- оказывается, вы не так просты, мистер Хайм Дрор из Израиля. Почему же вы не сказали нам об этом раньше?
   В дверь постучали, и вопрос повис в воздухе. В комнату внесли огромное блюдо спагетти и вкатили жаровню с шипящими в масле угрями. Манчини сделал знак официанту, чтобы тот удалился.
   - И как же вы, - сказал он, одновременно накладывая себе спагетти и поливая их красным соусом, - определите, кто первая, а кто, скажем, третья? По каким критериям? Неужели, не зная близко женщину, можно судить о её обаянии?
   К Хаймке вернулось чувство уверенности. Очутившись вновь в центре внимания, как в добрые старые времена, когда он работал телешоуменом, он почувствовал себя в своей тарелке. Медленно, с достоинством положив себе порцию спагетти и таким образом выдержав чинную паузу, он намотал немного на вилку и, держа её на весу, посмотрел на собеседников.
   - А зачем мне думать об этом, господа? В сущности, какая разница, кто будет первой, а кто - второй? Может, это и имеет значение, но лишь для них, этих трёх красоток. Что касается меня, то вот что я сделаю: так как все они чрезвычайно красивы и обаятельны, то в последний вечер перед отлётом брошу жребий: перемешаю три бумажки с именами красавиц и, закрыв глаза, буду тянуть по очереди: кто третья, кто вторая и кто, наконец, первая.
   Он замолчал, довольный собой, и наполнил рот спагетти.
   - А не кажется ли вам, - произнёс мистер Феллоу, - что вы поступаете... - он замолк, словно не решаясь, - вы поступаете, ну, скажем, не очень правильно...
   -- Нет-нет, не неправильно, а цинично! - громко и даже резковато пробасил Манчини. -Вам одному доверена судьба трёх прекрасных дам, а вы.. Вы с полным пренебрежением хотите распорядиться ею с помощью слепца-жребия! Ну, не цинизм ли это, я вас спрашиваю?!
   Хаймке удивлённо посмотрел на него.
   - Что делать, - произнёс он торжественно-менторским тоном, - что поделаешь, господа. Мир жесток и циничен, и все мы подвластны его законам!
   - Да, - тихо повторил Перье, - мир жесток и циничен, и в этом мы с вами согласны, господин Дрор. Но человек, если он действительно высшее существо, привносит в него прекрасное и преобразует мир, делает таким, чтобы стоило жить!
   -- Женщина создана для любви, это - воплощение всего прекрасного на земле, -продолжил его речь Феллоу . - Причём, в отличие от мужчины, она наделена способностью не только принимать любовь, но и дарить её. Как же вы смеете, господин Дрор, так легкомысленно относиться к столь деликатному вопросу, как обаяние женской красоты! Слон в посудной лавке, вот вы кто!
   Хаймке почувствовал, что обстановка вокруг его скромной персоны вновь накаляется. "На этот раз, - подумал он, - Манчини не станет бросаться словами, а просто окунёт меня в жаровню с угрями!"
   - Господа, вы абсолютно правы ,- примирительным тоном сказал он, положив себе в тарелку жареного угря. -Конечно же, спор на эту тему абсолютно неуместен. Но как, скажите мне, как поступили бы вы на моём месте? Ведь все девушки действительно прекрасны. Как, впрочем, - добавил он, оглядев своих собеседников, - все женщины на земле.
   " Б-же мой, - подумалось ему, - послушали бы меня бывшие жёны, Сарале и Мириле! Не помню чего-то, чтобы я когда-нибудь говорил им нечто подобное!"
   Между тем, его соседи удовлетворённо переглянулись и, как показалось Хаймке, кивнули друг другу, словно в знак согласия.
   - Мы рады, - произнёс француз, - что сумели переубедить вас. В нашем узком кругу почтительное отношение к женскому полу является непреложным законом. Даже наши профессии выбраны не случайно: Альберто - хирург-косметолог, мистер Феллоу -специалист в области женского портрета, ну, а если вы окажете любезность ознакомиться с парой -тройкой моих книг или хотя бы статей в различных женских изданиях, то убедитесь в остальном самолично.
   Что же касается вас, - продолжил Феллоу, - то мы будем рады помочь.-
   Хаймке отставил бокал с вином.
   Помочь мне? Зачем? И как?-
   Вместо ответа Франсуа Перье протянул руку к тележке с напитками и переставил на стол глиняную, покрытую тёмно-коричневым лаком пузатую, с узким длинным горлышком бутылочку.
   "Если он сейчас откроет пробку и оттуда со словами "чего изволите, господин?" вырвется джинн, я не удивлюсь", - подумал Хаймке.
   Держа руку на горлышке, Перье торжественно произнёс:
   - Здесь, внутри этой глиняной посудины, хранится напиток, который достался мне от бабушки, а ей от её бабушки. Привезён он был давным-давно одним из моих предков из далёкого заморского путешествия в африканские джунгли. Как он к нему попал, никто толком не знает, но бабушка утверждала с пеной у рта, что бутылка была подарена моему предку, врачу, который добровольно помогал исцелять аборигенов, вождём одного из местных племён за благородство и в знак дружбы. Напиток, как мы уже имели не раз возможность убедиться, имеет чудесное свойство: он облагораживает чувства и помыслы человека, не позволяет ему совершить неблаговидный поступок.
   - Всякий раз, - продолжил Феллоу, - когда кто-либо из нас опасался опуститься ниже, чем требуют правила высокой морали, мы прибегали к помощи нашего друга Перье, и, может, оттого, что это случалось достаточно часто, особенно в последнее время, когда мир катится под откос, бальзам почти закончился. Осталось лишь несколько капель на донышке.
   - - И мы решили отдать их вам, господин Дрор, - у Манчини были очень тёплые глаза, -потому что именно вам предстоит решить благороднейшую из задач и не ошибиться.
   Хаймке с ужасом наблюдал, как Перье откупорил бутылочку и слил её содержимое - а это было всего несколько капель - в его бокал. Комната наполнилась запахом горького миндаля. Хаймке вспомнилось, что какой-то сильнодействующий химический яд имеет этот же запах. "Ну, Хаймке, - пронеслось в мозгу, - прощайся с жизнью. Благородство ещё никого ни к чему хорошему не приводило".
   Между тем Манчини разлил всем вина и встал с бокалом в руках.
   - Предлагаю тост за нашего нового друга господина Дрора и за успешное решение им благородной задачи: выбора обаятельнейшей из прекраснейших! Стоя, господа, и до дна!
   Все встали и чокнулись. К вящему удивлению Хаймке, напиток не изменил вкуса вина. На душе посветлело. "Ну, что же, - весело подумал он, - будем ждать прилива благородства!.."
   Но вместо этого ему вдруг сильно захотелось спать. Он зевнул, прикрыв рот рукой, и посмотрел на сотрапезников. Те в полной тишине занимались каждый содержимым своей тарелки. Хаймке ощутил сильный прилив слабости и почувствовал, как глаза слипаются помимо его воли. "Всё, конец , - решил он. - Прощайте, Сарале и Мириле, и простите меня за всё, что вы имели от меня в этой жизни. Чёрт подери, - вспыхнуло в мозгу, - а ведь я действительно становлюсь благородным мужчиной..."

3

   Хаймке вдруг обнаружил себя находящимся в огромном, блестящем натёртой мастикой паркетом зале в окружении большого количества абсолютно незнакомых ему людей. Лёгкую футболку, шорты и спортивные туфли сменили великолепный, расшитый золотой нитью камзол и лаковые туфли с пряжкой. "Б-же мой, помоги, - подумал Хаймке. - Вот до чего довели эти штучки с напитком! Как же я сразу, болван, не догадался? Это интернациональное трио отослало меня пройти азы благородства в средневековье!"
   Между тем, окружающие стали расступаться, приседая и кланяясь. "Шляпа, шляпа", -услышал он . Хаймке боязливо огляделся. Взгляд его натыкался сплошь на мужские задницы, обтянутые бархатными штанами. Владелец которой из них напомнил о шляпе, понять не представлялось возможным, но зато Хаймке понял две вещи: во-первых, что нужно снять шляпу, что он и сделал, а во-вторых, что он находится на балу в средневековой Англии, ведь слово "шляпа" он знал только на двух языках. Осмелившись, Хаимке слегка приподнял глаза: меж двумя рядами полусогнутых в поклоне тел величественно шествовала коронованная пара.
   "Как же зовут этого расфранчённого гуся? - подумал Хаймке. В какую эпоху я попал? - Он стал судорожно перебирать в уме всех известных ему английских королей. - Артур, Эдуард, Генрих...Б-же, они же, по-моему, ещё и по номерам шли. Как же это выяснить? Спросить, что ли, у кого-нибудь?" Но сразу скумекал, что это очень плохая идея. Ну, не спросит же он, в самом деле, у рядом торчащей задницы, как зовут её короля! Поразмыслив ещё немного, Хаймке понял, что существует ещё большая проблема, и заключается она в том, каким именем представится он, Хаймке Дрор из Израиля, если кому-нибудь вздумается его спросить, "с кем имеет честь".
   Бежать! Вот что надо делать! Бежать отсюда подальше, куда глаза глядят! Лишь это показалось выходом из того дурацкого положения, в которое втянули его те трое . Хаймке немедленно приступил к реализации: он стал потихоньку, пока окружавшие его склонились в поклоне, пятиться назад, пока не упёрся в боковую дверь. Распрямившись, чтобы выйти, Хаймке, к своему ужасу, столкнулся с мужчиной, готовившимся вступить в залу.
   Простите, сэр, - пролепетал он робко и вполне искренне.-
   Мужчина удивлённо взглянул на него.
   Что-то я вас никогда раньше не встречал, - произнёс он хрипло.-
   Хаймке всмотрелся. Ну, конечно, сомнений быть не могло: это был Феллоу. Очевидно, подумал Хаймке, тот же механизм, что перенёс его сюда, перенёс и его недавнего сотрапезника. Обрадованный, что встретил знакомое лицо, Хаймке прошептал:
   Мистер Феллоу, вы что же, не узнаёте меня? Это же я, Хаймке Дрор из Израиля!-
   - Что? - господин разозлился ещё больше. - Да как вы смеете называть меня мистером? Хотя, не смею отрицать, я действительно сэр Феллоу, один из отпрысков благороднейшего рода, что ведёт своё исчисление с древнейших времён! А вы кто, смею вас спросить? И откуда вам известно моё имя?
   Хаймке Дрор втянул голову в плечи. Он всё понял: перед ним стоял один из благороднейших, будь они неладны, предков мистера Феллоу, и потому он узнал его. "Порода есть порода, - с грустью подумал Хаймке, - её трудно испортить". Время, однако, сыграло с ним злую шутку, и необходимо было срочно ретироваться, пока не собралось всё королевское окружение.
   Сейчас, сейчас, минутку, - сказал он. От растерянности на чистом иврите.-
   Я всё понял! - заорал Феллоу. - Вы шпион! Вот почему вы знаете, кто я! -
   Он схватил бедного Хаймке в охапку и захрипел:
   Я поймал шпиона! Возможно, он подослан, чтоб убить короля!-
   Что есть силы Хаймке хрястнул Феллоу по благородной челюсти. Руки разжались, и он вырвался бежать. Хаймке мчался, слыша за собой топот многочисленных ног и лязг доспехов, и по пути сбрасывая с себя всё, что можно. В конце концов он босиком, в шортах и спортивной майке забежал в одну из боковых комнат и затворил её на запор.
   Шаги преследователей на некоторое время стихли, вероятно, они искали в другом коридоре. Хаймке огляделся. Когда глаза его привыкли к темноте, он увидел женщину, сидящую на кровати и боязливо прячущуюся в одеяло. Хаймке приложил палец к губам. Женщина испуганно закивала головой.
   - Я ничего вам плохого не сделаю, - прошептал Хаймке. - Мне только нужно укрыться на некоторое время, а потом я уйду.
   Женщина внимательно всматривалась в него. Луна, выйдя из-за туч, осветила комнату, и Хаймке похолодел: перед ним сидела Сарале, его первая жена.
   Сара? - не удержавшись, произнёс он.-
   - Вы не забыли моё имя? - тихо, с неизвестным Хаймке акцентом, по-английски произнесла женщина. Она встала с постели и, уже не боясь и даже не стесняясь, в ночной рубашке, подошла к Хаймке. - Неужели вы меня помните? Ту несчастную, которая любила вас и которую вы бросили?
   - Подождите, подождите, Сара, вы меня с кем-то путаете, - шёпотом, пугаясь собственного голоса, - произнёс Хаймке.
   -- Ну, уж нет, Хаиме, я не путаю вас ни с кем, - женщина заговорила в полный голос. -Вспомните нашу общую родину, Толедо. Вы сын богатых синьоров, живущих в огромном поместье, и я бедная служанка, одна из несчастных девушек, работающих на кухне. Моя привлекательная внешность сгубила меня, и вы, соблазнив наивную девственницу, уехали учиться в Англию. Когда мой грех стал виден окружающим, мне пришлось рассказать обо всём вашим родителям. Лучше бы я этого не делала! Обвинив во всём меня саму, ваши мама и папа заявили, что я хочу прикарманить часть семейного богатства и просто выгнали на улицу , дав несколько грошей на дорогу. Лишь потом я узнала, что была лишь одной из целой череды глупых девушек, которых вы обманули. Но я не сдалась и, поработав там и сям и собрав денег, я с вашей дочерью...
   Б-же, ещё и дочь... - схватился за голову Хаймке.-
   - Да, у вас есть дочь, но она вам не принадлежит, - гордо произнесла Сара. - Мы приехали в Англию , чтобы найти вас, но безрезультатно. Когда у меня кончились все деньги и нечем стало кормить ребёнка, добрые люди попросили кого надо, и меня взяли кухаркой в этот замок - владелец его благороднейший человек и обожает испанскую кухню.
   Сара встала посреди комнаты и возвестила громовым голосом:
   - Но Б-г - он велик и всегда воздаёт сторицей. А ты ещё смеешь после всего того, что сделал, просить убежища? Посмотри, как бывает: я живу у достойных господ и моя дочь воспитывается у них в качестве приёмной, а ты... Тебя преследуют за какое-то злое деяние! Господь всегда карает подлецов!
   В дверь постучали.
   Мы преследуем шпиона! - закричали снаружи. - Именем короля, откройте!-
   Шпиона? - повторила Сара. - Вот как ты пал, Хаиме!-
   Она опустилась на колени и, припав к постели, зарыдала в голос. Хаймке подбежал к раскрытому окну.
   - Ломайте дверь! - закричал кто-то. - Наверное, негодяй не позволяет несчастной женщине открыть нам!
   Раздались удары в дверь. Один, второй... Увидев, что дверь стала поддаваться, Хаймке прыгнул в темноту...
  

4

   Хаймке лежал на полу своего номера и с удивлением оглядывался вокруг. Какое счастье, что прыжок в бездну из окна средневекового замка оказался всего-навсего прыжком с собственной кровати в дурном сне!
   Он посмотрел на часы. Три часа ночи. Хаймке встал с пола и хотел было перелечь на кровать, как вдруг сообразил, что в дверь его номера действительно стучат.
   Кто там? - тихо произнёс Хаймке, подойдя босиком к двери.-
   Прошу вас, откройте, - прошептал женский голос на чистом иврите.-
   Хаймке открыл дверь. Перед ним стояла Полина Берман собственной персоной, номер восемнадцатый из Тель-Авива.
   "Сон продолжается", - понял Хаймке и дёрнул себя за мочку уха. Но Полина не исчезала; наоборот, заметив его движение, слегка улыбнулась. Вполне материально и очень мило.
   Нет, господин Дрор, это не сон. Может, пригласите войти?-
   Да-да, конечно, - Хаймке отошёл, пропуская её. -
   Полина грациозно прошествовала мимо него: высокая, стройная шатенка, волосы собраны вместе в пучок, белый с голубым костюм прекрасно облегал её замечательную фигуру, длинные ноги в мягких матерчатых туфлях были почти доступны взору, весьма условно прикрытые укороченной донельзя юбкой.
   .""Ну и дела!"-подумал Хаймке
   Откуда ты? - задал он самый дурацкий вопрос.-
   С неба свалилась, - Полина уже сидела, нога на ногу, в кресле и улыбалась .-
   Ну да, конечно, - Хаймке набросил банный халат. - Что-нибудь случилось?-
   - А что должно было случиться, Хаим? - девушка потупила глаза. - Что такого могло случиться за один день?
   - Тогда почему ты здесь? - Хаймке действительно ничего не понимал. Но смутно догадывался.
   -- Может, предложишь мне чего-нибудь выпить? -мягко потупилась Полина. Её зелёные глаза сияли в полутьме, как глаза дикой кошки.
   Хаймке откинул дверцу бара.
   Что предпочитаешь?-
   Сухое мартини.-
   Сейчас, сейчас.-
   Хаймке налил девушке мартини, себе тоника: он боялся окончательно потерять голову. Слишком многое случилось за одни сутки да и продолжало происходить!
   Слушаю тебя.-
   Красавица пригубила мартини, выдерживая паузу, словно не зная, с чего начать.
   Эта идея... - наконец, произнесла она тихо, - эта идея ... Она принадлежит тебе?-
   Какая идея? - не понял Хаймке.-
   -- Идея выбора по телевизору ,- Полина непринуждённо улыбалась, но её глаза по-прежнему отдавали холодным зелёным блеском.
   Хаймке откинулся назад в кресле.
   А, вот ты о чём , - облегчённо сказал он, - а я-то думал...-
   Что ты думал?-
   - Ничего, неважно. Для меня самого всё происходящее стало сюрпризом. Кто всё это придумал, мне, поверь, неизвестно. Хотели, видно, сварганить что-нибудь из ряда вон выходящее, а получилось...
   И что же, по-твоему, получилось, Хаим?-
   - Да я и сам толком не пойму, что вышло, Полина. Похоже, они там переборщили. Что ж, и такое случается в нашем деле.
   - Но тебе, тебе-то что плохого от этого? Почему это тебя так трогает? - Полина уже говорила вполне серьёзно и даже перестала улыбаться.
   - Мне? - Хаймке пожал плечами. - В общем-то, действительно ничего плохого. Просто выбирать в одиночку всегда труднее.
   Правда? Почему же? - Полина пригубила. -
   - Ну, груз ответственности и всё такое... Когда ты в составе судейской комиссии, хотя бы даже и председатель, то ответственность коллективная. Плохо ли, хорошо ли, - пойди докопайся, кто был за и кто против кого...
   Полина отодвинула бокал, встала и нервно зашагала по комнате, словно не решаясь перейти к решительным действиям.
   Ну, и за какое решение принимаешь ты на себя ответственность, Хаим?-
   Последнюю фразу девушка произнесла, остановившись перед раскрытым окном, стоя спиной к Хаймке. Ему живо представилось, как блеснули при этом два её крупных смарагда.
  
   Хаймке встал, подошёл к девушке сзади, положил ей руки на плечи и повернул лицом к себе. В прекрасных глазах блестели слёзы.
   Послушай, Полина...-
   Что - послушай?.. - девушка отвернулась.-
   Хаймке снова мягко развернул её в свою сторону.
   - Но я и вправду ничего ещё не решил, - Хаймке взял её руки в свои, - ну, поверь мне, пожалуйста...
   - Это родители уговорили меня участвовать, - Полина рыдала у него на плече, уже не стесняясь, - мне бы и в голову такое не пришло. Всё отец: мы, мол, приехали год назад, очень тяжело устроиться, а это шанс для тебя, доченька, путь к славе и деньгам. Он в России был инженером, здесь работает рабочим на заводе, спасибо, что устроился, ведь уже не мальчик. А мать... Мать долгое время мыла подъезды, сейчас убирает виллы богатых людей и ухаживает за стариками. В России она была педагогом музыки. Ты меня понимаешь?
   - Я понимаю, понимаю, - Хаймке взял её за руку и мягко усадил в кресло. - Успокойся, Полина...
   - Нет, ты не понимаешь, - Полина нервно отпила мартини, - вот отец и пристал: попытайся, попытайся... Я без особых проблем прошла отборочный тур, теперь претендую на главный приз. Вначале мне было совершенно безразлично, но сейчас, когда на горизонте маячит слава, путь к материальному успеху!..
   Она вновь заплакала. Хаймке терпеливо ждал.
   - Да и родители ждут от меня только первого места. Для них это реальный шанс выправить своё положение, ведь я их единственная дочь, они всё в меня вложили, приехали сюда ради меня, бросив в Ленинграде всё, что у них там было: квартиру, машину, работу...
   Всё будет хорошо, - произнёс Хаймке ничего не значащее дежурное словосочетание.-
   Полина улыбнулась сквозь слёзы.
   - Да-да ,знаю: терпение, постепенно будет хорошо... Это я слышу в Израиле на каждом шагу. Может, ты выскажешься более конкретно?
   - Ну, Полина, - ответил Хаймке, - ты требуешь от меня невозможного. Пойми: я склонен играть только по правилам.
   По правилам? - девушка на секунду задумалась. - Что ты имеешь в виду?-
   В любой игре существуют правила, - глубокомысленно заметил Хаймке.-
   Что ж, по правилам - так по правилам, - Полина встала. - Можно мне принять душ?-
   - Нет-нет, это совсем не те правила, о которых ты подумала, - Хаймке удивлялся самому себе, но что-то, глубоко засевшее в нём, заставляло произнести эти слова, - я имею в виду правила честной игры.
   Красавица расхохоталась.
   - О чём ты говоришь, Хаймке? О какой честности? С тех пор, как я в Израиле, я и слово такое забыла!
   - Я рад, что мне удалось тебе его напомнить, - Хаймке был сам от себя в восторге, - и знай, что на свете ещё остались честные и благородные люди.
   Полина, словно бы успокоившись, встала.
   -Ну, что ж, Хаим, в таком случае, я рада, что моя судьба находится в честных руках. Что бы ты ни решил, я приму это с благодарностью. Ты первый благородный человек, который мне встретился за последнее время. Я, пожалуй, пойду.
   Хаймке проводил её до двери. У самого выхода она остановилась.
   - Поцелуй меня на прощанье, - при этом девушка закрыла глаза, слегка вытянув губы и наклонив голову.
   Хаймке поцеловал её в лоб. Полина удивлённо посмотрела на него, слегка усмехнулась и быстро вышла.
   Хаймке вернулся в постель.
   . "Удастся ли мне, наконец, отдохнуть в этой Анталии?" - засыпая, подумал он
  

5

   Счастливый, Хаймке лежал на воде и тихо мурлыкал себе под нос попурри из любимых песен. Ему удалось, наконец, выспаться, правда, он потерял всю первую половину дня и не позавтракал. Зато, проснувшись в три, Хаймке с лихвой компенсировал себе тяготы первого дня: спустившись в ресторан отеля, он вкусно пообедал, затем понежился в постели и, лишь хватившись, что не успеет в этот день искупаться, быстрым шагом спустился к морю.
   "Похоже, я начинаю впадать в детство, - подумал Хаймке. - Это младенцы иногда путают день с ночью, как я сейчас - днём спят, а ночью бодрствуют. Но сегодня я уж точно лягу спать вовремя. Это ж надо - вторые сутки без утреннего кофе!"
   Накатившаяся волна ласково перевернула Хаймке на живот, наполнив рот морской водой. Чертыхнувшись, он выплюнул солёно-горькую жидкость и вновь повернулся на спину. Тут же следующая волна окатила его с головой, и вновь рот Хаймке оказался полон тины и морских водорослей. Хаймке обиделся. "Ну, может ли человек находиться хоть некоторое время в состоянии душевного покоя? - подумалось ему. -Как только такой момент наступает, тут же находится вот такая волна, которая всё испортит!"
   Не успел он додумать, как третий вал, ещё более мощный, вытолкнул Хаймке на берег.
   Да пошла ты! - выругал он морскую стихию вслух. - Вредина!-
   Солнце стало садиться, и Хаймке решил, что пора возвращаться в отель. "А любопытно, что поделывают мои вчерашние собеседники, - подумал он насмешливо. - Наверное, сегодня у них намечена экскурсия в пансион благородных девиц. Впрочем, в Турции они вряд ли найдут заведение подобного рода, разве что в соседней Греции. Пойду-ка посмотрю".
   Хаймке оделся и пошёл, разутый, ступая по морской пене, к месту вчерашних ночных бдений. Ещё издали ему стало видно, что несмотря на надвигающиеся сумерки, в ресторане не светилось ни единого огонька. Так и есть: заведение было закрыто, виднелась надпись под стеклом: "Выходной день".
   Хаймке разочарованно повернул обратно. "Или разъехались, или же проводят своё заседание в другом месте, - решил он про себя. - Интересно, встретимся ли мы когда-нибудь?"
   Вернувшись к себе в номер, Хаймке принял душ и, заказав в номер пиво с сэндвичами, с удовольствием поужинал. Хмельной напиток окончательно разморил его после моря и солнца.
   "Сегодня, наконец, пойду спать вовремя", - Хаймке взглянул на часы. Девять пятнадцать. Он разделся, раскрыл окно, через которое виднелось ночное море, и, укрывшись с головой, уснул.

6

   ... На колени, подлый шпион! -
   Чьи -то сильные руки швырнули Хаймке на землю. Он лежал на полу и боялся поднять голову. В тишине, не предвещавшей ничего хорошего, раздался тихий голос:
   ! Встань, незнакомец-
   Хаймке подчинился и лишь тогда решился робко поднять взгляд. Король был молод, не более тридцати пяти. Тонкие черты лица, длинные чёрные волосы...
   "Да это же Франсуа Перье!" - промелькнула мысль.
   . Что ты можешь сказать в своё оправдание? - произнёс Перье-король-
   Да и кто ему поверит? Хаймке молчал. А что ему было сказать?
   - Твоё молчание, незнакомец, является верным знаком того, что ты признаёшь свою вину, - продолжил в тишине король. - Если ты действительно пришёл, чтобы лишить меня жизни, тебя самого казнят. Но я не могу отправить тебя на смерть, не выслушав, ведь король должен быть справедлив. Итак?
   Хаймке продолжал хранить молчание. Он занимался про себя тем, что рассматривал королеву. "Как она похожа на Мириле! - подумал он. - Неужели она не спасёт меня от смерти?"
   - Ну,что ж, - возвестил король, - ты продолжаешь молчать и, значит, сам выбрал себе горькую участь.
   . Позволь мне сказать, - вдруг попросила королева-
   . Я слушаю тебя, Мария, - повернулся к ней супруг-
   Лукаво улыбнувшись ("...ну, точно как Мириле", - подумал Хаймке), королева произнесла:
   - А не спросить ли нам совета у нашего шута? Уж он-то знает точно, что надлежит сделать с этим жалким человеком.
   Кто-то вдруг сзади вспрыгнул на Хаймке, сбив его с ног. Пока тот лежал на животе, этот же шутник сел ему на спину и тонким голосом запищал:
   ! Но, но, моя лошадка-
   Громкий хохот потряс залу. Хаймке с трудом поднялся с живота на четвереньки. Кожаная маска закрыла ему лицо, в углы рта больно въелась узда. Шут, которого он никак не мог рассмотреть, сидел у него на спине и, хлестая маленьким кнутиком, продолжал понукать:
   ! Но, но, кляча! Но, но, дохлятина-
   .Через разрезы в маске Хаймке увидел короля: тот давился от смеха, утирая слёзы
   "Раз уж все смеются, - подумал он, - значит, мои дела не так уж и плохи. Спасибо тебе, Мириле!"
   изрёк: Между тем, король, вволю насмеявшись,
   - Ну, хватит, Альбертино, полноте. Этот человек, похоже, подослан, чтобы убить меня. Как мне с ним поступить? Ведь он молчит как рыба.
   Хаймке, наконец, сдёрнул с себя ненавистную узду. Теперь он смог рассмотреть обидчика: это был королевский шут, разряженный в немыслимо пёстрый костюм, весь расшитый бубенчиками. Но что больше всего поразило Хаймке, так это то, что паяц был как две капли воды похож на Альберто Манчини, только тело и конечности его были уродливо - мелкие.
   !Вместо того, чтобы его казнить, -запищал шут, - отдай его мне. Я буду с ним играться-
   Играться с ним? - король вновь рассмеялся. - Ты хочешь получить живую игрушку?-
   - Он совсем не то, что ты думаешь, мой король. - Альбертино подпрыгнул и, обхватив правой ручкой шею Хаймке и поджав короткие ножки, повис на нём, как на столбе. -Он - не живое существо...
   - А кто же это? - король, переглянувшись с королевой, задорно улыбнулся, приготовившись к очередной забаве.
   - Перед тобой деревянный болван собственной персоной, мой король! - пропищал уродец. - И у него глупая деревянная голова!
   Вся зала разразилась смехом, и громче всех королевская чета.
   - Вы смеётесь? - шут уже взобрался Хаймке на плечи. - Так смотрите же все, кто не верит наимудрейшему Альбертино!
   С этими словами шут стал барабанить по голове бедного Хаймке маленькими кулачками, и тот вдруг с ужасом обнаружил, что она действительно издаёт тупой деревянный звук.
   - Хватит! Прекратите! - заорал Хаймке, но его крики утонули в громком раскатистом хохоте, огласившем королевскую залу.
   "Тук-тук! Тук-тук!" - барабанил Альбертино, и звук этот проникал глубоко-глубоко в мозг, заставляя конвульсивно содрогаться всё тело...
  
  

7

   Хаймке открыл глаза. Опять сон, и опять дурной. "Наверное, от духоты".
   Стояла глубокая душная ночь. Под светом луны море переливалось иссиня-чёрными отблесками.
   Но что это? Как продолжение сна, Хаймке с содроганием услышал деревянный стук в дверь своего номера. Часы показывали половину четвёртого ночи.
   ? Сейчас, сейчас, минуточку! - он заторопился к двери. - Кто там-
   Открой - увидишь , - произнёс на иврите женский голос.-
   Кто ты? - повторил Хаймке.-
   ! Ночной сюрприз, - весело пропел голос. - Да открой же, Хаймке-
   Благородство, вселившееся в Хаймке, не позволило ему отказать даме. Он слегка приоткрыл дверь и, выглянув, обомлел: обладательницей весёлого голоса оказалась Орна Леви, номер седьмой из Ашкелона. Не дожидаясь, пока Хаймке придёт в себя, она плечом отодвинула дверь, затем самого Хаймке и, провихляв мимо него внутрь, уселась в кресло. Владелец номера уныло побрёл за ней. Против такого напора он устоять был не в силах. Если бы в комнате был кто-либо третий, он смог бы наблюдать забавную картину: смуглая черноволосая красавица, одетая в открытый цвета ночи костюм, грациозно раскачивалась в кресле из стороны в сторону, а перед ней, не зная, что ему делать, растерянно стоял пожилой мужчина в белых треугольных трусах.
   - Что случилось? Почему ты здесь оказалась? - с видом провинившегося ученика спросил мужчина.
   .Вопрос был пропущен мимо маленьких очаровательных ушек
   .Ну? Что ты решил? - спросила Орна-
   Хаймке в бессилии сел на кровать, обхватив голову руками. "Как бы мне от неё отделаться? " - в полном отчаянии подумал он.
   . Ты слышал вопрос, Хаймке? Я спрашиваю, что ты решил, - повторила Орна-
   "Надо потянуть время, - решил Хаймке, понемногу приходя в себя. - К утру она обязательно уйдёт, значит, мне нужно продержаться два-два с половиной часа".
   Хочешь чего-нибудь выпить? - пролепетал он.-
   - Почему бы и нет? - его собеседница соизволила улыбнуться, хищно обнажив ряд острых белых зубок.
   Хаймке обрадованно побежал к бару. Орна сидела в кресле посреди комнаты, но ему казалось, что она занимает всё пространство номера.
   ? Что будешь пить-
   - Какой-нибудь ликёр, - Хаймке чувствовал, что она неотрывно следит за ним. Он взглянул на часы: удалось продержаться целых семь-восемь минут.
   ? Ну? - повторила Орна, получив рюмку с ликёром. - Что ты решил-
   . Хаймке уселся напротив со стаканом содовой
   . Послушай, Орна, - тихо сказал он. - Это очень нехорошо, если тебя здесь увидят-
   - Это я и без тебя знаю, - в напористости ей нельзя было отказать. - Я что, маленькая, не понимаю?
   - Но если ты это сама понимаешь, - у Хаймке затеплилась надежда на её благоразумие, - может, покинешь номер?
   Орна резко отставила рюмку с ликёром и поменяла местами дивные перекрещенные ноги.
   -Не для того я летела сюда, чтобы это услышать, Хаймке, - резко произнесла она. - Я хочу услышать совсем другое.
   - Жизнь намного сложнее, чем нам порой кажется, Орна, - мягко продолжал увещевать Хаймке. - Не всегда совпадают наши желания и её реалии...
   -Прекрати говорить красивые глупости! - вскрикнула его собеседница. - Что ты учишь меня, будто я вчера родилась? Я тебя спрашиваю конкретно, конкретно и отвечай! Что ты ходишь вокруг да около?!
   . Но я ещё действительно ничего не решил, - и Хаймке говорил сущую правду-
   .Но ему не верили
   - Ты уже второй день, как прилетел в Турцию, и пока ничего не решил? - Орна кипятилась всё больше и больше.
   .Может, это кажется неправдоподобным, но это так, Орна, - кротко произнёс Хаймке-
   - И когда же ты, наконец, решишь? - слегка насмешливо спросила красавица. В глазах её промелькнула ирония.
   - Может, завтра, может, послезавтра, а может быть, и очень вскоре, даже сейчас, - трудно сказать, - Хаймке продолжал придерживаться тактики затягивания времени, уклоняясь от прямых ответов.
   ". Орна понимающе кивнула головой, явно ухватившись за слово "сейчас
   . Я могу помочь тебе в этом, - сказала она-
   ? Да? И чем же-
   Хочу рассказать тебе то, что поможет выбрать правильное решение.-
   . Слушаю тебя-
   Знаешь, Хаймке, что у Полины Берман огромное родимое пятно под левой грудью?-
   Ну и что?-
   - Как это - что? Ты же этого не знал и не мог увидеть по телевизору под платьем или закрытым купальником. Что же касается Даны Оз, то известно ли тебе , сколько пластических операций она перенесла? Её родители - богатые люди и потратили огромное количество денег, чтобы превратить её в то, что ты видел на экране. Конечно, это хороший вклад денег, ведь, став звёздной манекенщицей, она окупит им все расходы!
   - Зачем ты мне всё это рассказываешь? - внутри Хаймке росло благородное негодование. - Зачем мне все эти сплетни?
   .Он встал и нервно босиком зашагал по комнате
   Красавица, очевидно, поняла, что переборщила. Она махнула рукой:
   ? Ладно, оставим это. Может, ты всё же оденешь на себя что-нибудь-
   - Ах, да, - Хаймке направился в ванную комнату за халатом. Воспользовавшись моментом, постоял немного перед зеркалом, причесался и побрызгался одеколоном, - одним словом, постарался побыть в ванной как можно дольше.
   Когда Хаймке, наконец, вышел и взглянул на кресло, в котором только что сидела Орна, он обомлел: вместо неё на кресле в беспорядке валялась её одежда, а сама красавица возлежала в его постели, слегка укрывшись простынёй.
   - Что ты делаешь? Зачем это? - Хаймке стоял как вкопаный, и нелепые вопросы сами собой вылетали из его рта.
   Вместо ответа Орна, загадочно улыбнувшись, медленно-медленно стянула с себя простыню, поднялась, совершенно обнажённая, во весь рост и стала в танце живота поворачиваться вокруг своей оси. Её прекрасные антрацитные глаза полыхали дьявольским огнём.
   - Посмотри на меня, Хаймке, - тихо шептали её прелестные губы, - посмотри на меня внимательно. Ты должен увидеть то, что невозможно увидеть по телевизору. Это поможет сделать правильный выбор .
   Затем спрыгнула с кровати и, обняв Хаймке, прижалась к нему ладно скроенным пылающим телом.
   - Это должно решиться сейчас, Хаймке, ты абсолютно прав, - тихо продолжала нашёптывать красавица, мягко касаясь его мочки полными губками.
   Что-то внутри Хаймке бурно протестовало, он даже пытался слабо сопротивляться, но Орна, приняв это за игру, бросила его на кровать и прыгнула сверху, как чёрная пантера на беззащитного кролика...
  

8

   "Не хочу просыпаться, - решил Хаймке. - Не хочу и не буду. Мне всё же положен отдых после бессонной ночи". Не открывая глаз, он попробовал пошевелить ногами, потом руками, покрутил головой. Всё действовало, но со скрипом, словно части плохо смазанной телеги. Мысленно Хаймке попытался разобраться, радоваться ему или нет тому, что пришлось пережить минувшей ночью. Его, старого мерина, объездили, как молодого жеребца, без зазрений совести и скидок на возраст. Орна, надо отдать ей должное, старалась вовсю и действовала с большим размахом. Вероятно, полагала она, её усердия прямо пропорциональны вероятности стать королевой обаяния. Хаймке порой казалось, что его уже немолодое сердце не выдержит темпа и остановится. "Что ж,-думал он в эти минуты, - вполне достойная была бы смерть. Чем умирать в глубокой старости глубоким импотентом... - и переводил взгляд на клокочущий ком прекрасной смуглой плоти. А всё-таки ты пока ещё чего-то стоишь, Хаймке..."
   Он перевернулся со спины на живот, свесив руку с кровати. Пальцы нащупали бокал, лежащий на полу, а рядом - лужу разлившейся жидкости. Хаймке отдёрнул руку, поднёс к носу: виски. Он размежил, наконец, веки и присел в развороченной постели.
   Бардак - вот как можно было назвать то, что царило вокруг. Матрас съехал с кровати и почти полностью лежал на полу, одеяло и простыня, скомканные, валялись на столике, сместив на пол лежавшие в беспорядке полупустые бутылки и бокалы. Стараясь не смотреть на всё это, Хаймке соскочил с постели, отыскал под кроватью свой халат и поплёлся в ванную комнату.
   Он почистил зубы, умылся и, включив электробритву, стал бриться перед зеркалом. На него смотрело осунувшееся, с синими кругами вокруг глаз, усталое лицо. Лоб был полностью прикрыт смятым клоком волос, ещё несколько клоков торчало вверх, словно стрелы зелёного лука. Хаймке перестал бриться и сунул голову под кран. Вытащил, снова посмотрел в зеркало. Теперь уже все волосы, намочившись, съехали вперёд, прикрыв глаза. Хаймке проделал в волосах щёлки для глаз. "Надо бы принять прохладный душ", - решил он. Сняв с себя халат, он повесил его на вешалку. Тут только он обратил внимание на чёрный лифчик, висящий на ней. "Она забыла свой лифчик!" -засмеялся про себя Хаймке. Он бережно снял его указательным пальцем и поднёс к лицу: материя хранила тепло и запах очаровательной плоти. "А может, Орна намеренно оставила его мне? - дошло до Хаймке. - Чтоб не забыл по старости, кто станет мисс Обаяние-2000!"
   Хаймке вспомнился его дед со стороны матери, Абрам Срулович. Крепкий и кряжистый, как дуб, он дожил до девяноста пяти лет. Когда он скончался, кроме бабки Двоси, ещё как минимум в четырёх избах в белорусском местечке под Пинском женщины украдкой утирали слёзы. Самое интересное, что, уже переехав в Израиль, бабка Двося, которая была младше своего супруга на двадцать лет, рассказывала об этом маленькому Хаймке, раздуваясь от гордости. Иди пойми этих женщин!
   ... Хаймке вновь посмотрелся в зеркало. Ну, куда ему до Абрама! Но всё-таки
   : В дверь постучали
   ! Уборка номеров-
   Хаймке открыл дверь. На пороге комнаты стоял небольшого роста юноша в форменной гостиничной одежде. Увидев Хаймке с лифчиком, висящим на указательном пальце и оценив взглядом балаган, царящий внутри, он застыл, явно не зная, как поступить.
   Что такое? - спросил Хаймке. -
   Извините, сэр, - пролепетал юноша и стал поспешно ретироваться. - Я зайду позже.-
   - Нет, зачем же, - Хаймке подошёл к шкафу, сунул руку в брюки, вытащил три доллара и протянул парню.
   . Убери здесь, пока я приму ванну-
   . Спасибо, сэр, можете быть спокойны, - уборщик торопливо сунул зелень в карман-
   Хаймке вернулся в ванную комнату, повесил лифчик на место, разделся и лёг в пустую холодную ванну, открыв краны на полную катушку.
   ."Завтра я улетаю, - думал он. - "Завтра я улетаю, а ответа всё нет"
   Пролежав, отмокая, в тёплой воде около четверти часа, Хаймке услышал, как хлопнула входная дверь. Он вылез из ванной, слегка обтёрся и осторожно выглянул. Так и есть: парнишка ушёл, и номер блестел, как новенький, даже кровать была застелена."Наверное, мало я ему дал,- пожурил себя Хаймке. - Вечно у меня нет мелких денег и я недодаю горничным. - Он взглянул на застланную кровать и решил про себя: - Неохота мне никуда идти. Вот посплю немного и спущусь. А пока спать".
  

9

   Если бы у него не засосало под ложечкой, Хаймке проспал бы до следующего утра. Но около семи вечера он вскочил в кровати и посмотрел на часы. "Прекрасно! - похвалил он себя. - Наконец-то удалось выспаться и отдохнуть вдоволь!" Довольный собой, Хаймке принял душ и спустился в ресторан. Там он с аппетитом поужинал блюдами турецкой кухни и затем, вернувшись к себе в номер, стал собирать чемодан, заодно включив телевизор. Транслировали какой-то душещипательный турецкий фильм с полусчастливым концом.
   "Полина, Орна... - перебирал мысленно Хаймке. - Полина, Орна...Полина или Орна? Орна или Полина? Кстати, как звали третью?"
   В дверь постучали.
   - Сейчас выясним, - вслух обречённо ответил себе Хаймке и пошёл открывать. По пути он взглянул на себя в зеркало и остался доволен: светлые брюки, голубая свободная рубашка. Улыбнувшись своему отображению, Хаймке повернул ключ в двери... и застыл от неожиданности.
   Женщине, облачённой в чёрный, свободного покроя брючный костюм, на вид было лет тридцать-тридцать пять. Волосы были тоже иссиня-чёрные, явно крашеные, а лицо покрыто толстым слоем косметики. Пунцовые губы вытянулись в подобие зазывной улыбки. "Чем дальше в лес, тем больше дров",- вспомнилась Хаймке любимая пословица бабки Двоси.
   Что вам надо? - спросил он.-
   Можно войти? - с сильным турецким акцентом спросила женщина.-
   - Но... но я никого не приглашал, - запротестовал Хаймке. - Ты, вероятно, ошиблась номером.
   - - Какая разница: приглашал - не приглашал, - пунцовые губы сжались в трубочку. -Красавчик, я сделаю тебе хорошо за небольшую плату.
   Спасибо, не надо, - Хаймке начинал злиться. - Кто тебя послал ко мне?-
   - Никто, любовь моя, я сама пришла, - Хаймке показалось, что косметика с её лица начнёт сходить слоями, - ты мне понравился уже давно, я давно хочу тебя, просто прошлые две ночи ты был занят с другими...
   Хаймке всё стало ясно. Конечно же, эта девица вкупе с персоналом отеля. Кто-то из них, скумекав, очевидно, что он охоч до женщин, решил подзаработать.
   -Так ты меня впустишь, красавчик? - алые губищи изобразили кокетливую обиду - так, во всяком случае, вероятно, казалось самой проститутке.
   Нет, не впущу, - Хаймке захлопнул дверь.-
   За дверью буркнули что-то по-турецки, очевидно, проклятие или ругательство, и Хаймке услышал звук удаляющихся шагов.
   Он вернулся в комнату. Не прошло и пяти минут, как зазвонил телефон. Хаймке поднял трубку:
   Алло...-
   . Добрый вечер, сэр, - вежливо поздоровался незнакомый мужской голос-
   Добрый вечер.-
   - Попрошу меня извинить, сэр, - мягко продолжили на том конце, - но если вас не устроила женщина, которая была у вас, мы можем послать любую другую.
   . Я не хочу никого-
   : Мужчина не сдавался
   - Есть всех возрастов и расцветок, только скажите. У нас есть и привлекательные мужчины, но, судя по вашим вкусам, вы предпочитаете женщин...
   - Послушайте, - у Хаймке стало кончаться терпение, - я же ясно сказал: мне ничего от вас не нужно, оставьте меня в покое. Вы хотите, чтобы я заявил в полицию?
   . В трубке раздались отбойные гудки
   Хаймке облегчённо вздохнул и вышел на балкон. Эта ночь, в отличие от предыдущей, обещала быть прохладной: с моря дул ветерок. Луна светила ярко, будто своим блеском заставляя волноваться водную стихию.
   "Прекрасный городок Анталия, прекрасная страна Турция, - подумал Хаймке, залюбовавшись, - ну, кто виноват в том, что мне нужно выбрать самую обаятельную девушку Израиля?"
  

10

   Как и было условлено, Хаймке позвонил Нешеру в студию прямо из Бен-Гуриона. Тот как будто не ожидал:
   Хай, Хаймке, это ты? Как дела, что слышно в Турции?-
   . Инфляция, жара и масса привлекательных брюнеток, - отшутился Хаймке-
   - Надеюсь, первые две вещи не помешали тебе в отношении третьей? - захохотал Нешер в трубку.
   "Как он близок к истине, если бы знал!" - подумалось Хаймке, но вопрос оставил без ответа:
   Ну, что насчёт вечера?-
   Ты что, не знаешь телепрограмму на сегодня?-
   . Только что прилетел-
   - А..., ну, тогда слушай. ЭТО, - почему-то Нешер назвал так заключительную часть конкурса, - начнётся в девять вечера, но тебе, конечно, нужно приехать хотя бы часа за два раньше. Договорились?
   . Договорились, до встречи в семь, - Хаймке повесил трубку-
   Он отошёл на некоторое расстояние от автомата, а затем вновь вернулся. Подумав несколько секунд, махнул рукой и набрал номер.
   Алло, - ответил ему девичий голос.-
   .У Хаймке почему-то ёкнуло сердце и вспотели ладони
   ? Добрый день, - сказал он. - С кем я говорю-
   ? Говорит Хая, - девушка вроде даже растерялась. - С кем имею честь-
   Мы почти тёзки, - улыбнулся Хаймке, - меня зовут Хаим. - Можно поговорить с Сарой?-
   - Да, пожалуйста. - Трубку отложили, и Хаймке услышал, как на том конце девушка крикнула: - Мама, это тебя! - И спустя некоторое время: - Не знаю, какой-то Хаим.
   Трубку долго не брали, словно колеблясь. Наконец, такой знакомый Хаймке голос выдохнул:
   Алло..-
   . Здравствуй, Сарале, - у Хаймке сердце бешено колотилось и голос слегка дрожал-
   - Здравствуй, Хаймке, - его бывшая жена всеми силами пыталась сохранить спокойствие в голосе, - чем обязана такой чести спустя тысячу лет?
   Да так просто, решил вдруг позвонить, узнать, как ты живёшь.-
   - Подожди, я провожу дочь, - Хаймке услышал звук поцелуя и стук захлопываемой двери. - Алло...
   . Да-да, я здесь, Сарале-
   Долго же ты думал, Хаймке...-
   -Ты же знаешь, я всегда долго думаю, прежде чем на что-то решиться, - Хаймке пытался шутить, но выходило не очень-то весело.
   -- Да, это уж я хорошо знаю, - Сара натужно засмеялась. - Вот только тогда ты почему-то не очень много думал, Хаймке. Ушёл и всё...
   Хаймке молчал и слушал, слушал и молчал. Он пытался представить себе, как сейчас выглядит его первая жена - пытался и не мог. Молчала и Сара. Наконец, Хаймке решился.
   .Сарале, я хочу тебя о чём-то спросить-
   . Спрашивай, Хаймке, я отвечу, если смогу-
   . Только дай слово, что скажешь правду-
   : В трубке засмеялись
   Это мне уже нравится! Ведь ты прекрасно знаешь, что я не могу врать!-
   - Хорошо...- Хаймке несколько секунд набирался духа, а потом, зажмурив глаза, выпалил:
   ? Сколько лет Хае-
   Воцарилось молчание. Хаймке услышал, как тикают ходики на стене, - вероятно, те самые, что он лет тридцать назад привёз из Базеля.
   ? А зачем тебе это, Хаим-
   Умоляю тебя, Сара, ответь мне...-
   - Ты бы не крутил вокруг да около, а спросил бы прямо: твоя дочь Хая или нет? Это ты хочешь знать?
   Хаймке облегчённо выдохнул в трубку. Словно с его плеч слезла беременная слониха.
   .Так я тебе отвечу честно: она и твоя и не твоя-
   Хаймке тяжело опустился с трубкой в руке.
   Вам плохо? - спросила его говорящая рядом солдатка.-
   .Всё в порядке, - кивнул ей Хаймке. - Это я не тебе, Сарале, пожалуйста, продолжай-
   - Когда ты ушёл к очередной своей пассии, - продолжила Сара, - я через две недели узнала, что беременна. Аборт я делать и не помышляла, ведь мы десять лет ждали этого с тобой, Хаймке...
   . Б-же мой, какой же я болван с деревянной башкой! - завыл Хаймке-
   - Я очень страдала без тебя, я тебя очень любила. Надеялась, что ты вернёшься, что это - очередной твой роман, ведь я знала, что ты всю жизнь изменял мне. Месяцев пять я проплакала, - а потом, - потом, Хаймке, все мои мысли занял будущий ребёнок, и я перестала тебя ждать. Я, наконец, поняла, что ты не вернёшься.
   . Хаймке тяжело вздохнул. У него предательски защипало в глазах
   -- Я родила прекрасную здоровую девочку и назвала её Хаей, - ведь я тебя по-прежнему любила. Сейчас ей уже двадцать, дай Б-г до ста двадцати.
   И она никогда не спрашивала тебя, кто её отец?-
   - Нет, потому что у неё был отец. Когда Хае было полгода, я вышла замуж за мужчину на десять лет старше себя, вся семья которого погибла во время теракта. Он удочерил Хаю, и она называла его своим отцом, носит его фамилию.
   ? Почему - называла-
   ...Он, к сожалению, умер два года назад, Хаим, но-
   ? Что - но, Сара-
   - Но это ничего не меняет, Хаим. Невозможно пустить жизнь вспять и начать с того момента, где ошибся. Я очень сожалею.
   ? Можно мне увидеть Хаю-
   : Голос Сары стал ледяным
   - И думать об этом забудь! У девочки есть парень, она планирует в скором времени выйти за него замуж, всю жизнь она считала отцом другого, и вдруг ты явишься и станешь бередить её сердце? Хотя ты всю жизнь был эгоистом, умоляю: не будь им по отношению к собственной дочери!
   ? Хорошо, - Хаймке разочарованно выдохнул, - но звонить тебе иногда можно-
   ? Для чего, Хаймке-
   - Умоляю тебя, Сарале, разреши мне хоть иногда звонить, чтобы справляться о твоём и Хаином здоровье. Разрешаешь?
   Как видишь, я и сейчас не могу сказать тебе "нет"..уговор - Ну, хорошо, только помни
   ? Послушай, Сара, можно тебя спросить о чём-то ещё-
   ? О чём, Хаймке-
   - Скажи мне, пожалуйста, спустя столько лет, после того, как я доставил тебе столько горя, как ты сейчас ко мне относишься?
   В трубке раздались отбойные гудки.
  

11

   Хаймке сидел в баре аэропорта и цедил виски.
   "Нет, я просто обязан позвонить и Мирьям", - думал он. Думал и не решался: в последний момент словно какой-то инстинкт самосохранения не пускал его к телефону-автомату, и вместо этого он заказывал очередную порцию спиртного. Наконец, после третьего бокала Хаймке оказался с трубкой в руке.
   Алло, - ответил ему мужской голос-
   Здравствуйте, - произнёс Хаимке, - можно поговорить с Мирьям?-
   .Простите, а кто говорит? - вежливо переспросили на том конце-
   : Виски дало о себе знать, и Хаймке раздражённо спросил
   ? Не всё ли равно? Ещё раз спрашиваю: нельзя ли Мирьям к телефону-
   ... Понимаете, - мужчина замялся, - дело в том, что нельзя-
   ? Почему же-
   . Дело в том, что Мирьям скончалась три года назад-
   : Хаймке оторопел
   ? Прошу вас извинить меня, я не знал. Можно справиться, с кем я говорю-
   ."Если у меня есть ещё и сын, - подумал он, - то я - законченный подлец"
   - Конечно, конечно же, можно , - заторопились в трубке, - меня зовут Галь. Когда лет десять назад Мирьям бросил муж, она тяжело заболела на нервной почве, а я тогда подрабатывал в социальной службе и помогал ей. Это продолжалось года два, за это время я женился, и Мирьям, узнав, что мы с женой снимаем квартиру, предложила переселиться к ней, конечно, с условием, что мы будем присматривать за ней, ведь когда-то вся её семья погибла в Майданеке и она осталась одна на всём белом свете. Мы с женой, поразмыслив, согласились, здесь родились наши дети, сын и дочь, и Мирьям была им как бабушка, так они её и называли. Но, к сожалению, три года назад она скончалась, и квартира перешла к нам по её завещанию. А вы, извините, кто?
   Да так, старый друг, - соврал Хаймке.-
   ? Знаете, остались некоторые вещи, фотографии, может, это вас заинтересует-
   . Нет-нет, спасибо, делайте с ними, что хотите. Я ещё позвоню. До свидания-
   . До свидания. - На том конце повесили трубку-
   Хаймке тоже повесил трубку и что есть мочи, до боли, сжал голову руками.
  

12

   За кулисами было душновато, или это Хаймке было тесно в узком воротничке, а может, подумал он, я просто нервничаю. Наблюдая сбоку за повизгиваниями того же певца, что был в первый вечер, Хаймке и не заметил бы, как мимо него на сцену вышли Нешер и Ривка, если бы Нешер по дороге не тронул его за локоть.
   . Сейчас объявим твой выход-
   Хаймке улыбнулся в ответ, но сам почувствовал, что вышло очень фальшиво-натянуто. Всё же он посмотрелся в последний раз в карманное зеркало: в общем-то
   ничего, хотя можно было бы и помоложе. В этот момент раздался голос Нешера
   ! Дамы и господа, господин Хаим Дрор-
   Под аплодисменты Хаимке вышел на сцену. Зал был полон, даже в проходах сидели зрители. Все ждали финала спектакля, и занавес должен был опустить он, Хаймке Дрор.
   . Здравствуй, Хаим, - сказала Ривка, когда аплодисменты стихли-
   - Здравствуйте, Ривка и Нешер, - Хаймке пожал им руки, - здравствуйте, уважаемая публика!
   - Хватило ли тебе трёх дней на раздумье? - спросил Нешер. - Может, отправим тебя на недельку на Багамы?
   - О, это было бы неплохо, Нешер, но решение от этого не изменится, - ответил Хаимке, а сам подумал: "Во всяком случае, уж там-то до меня бы никто не добрался. Хотя..."
   Решение принято, уважаемые дамы и господа, - повторил он.-
   - Тогда мы, вероятно, пригласим наших красавиц, - Ривка захлопала, и под аплодисменты зрительного зала и марш Мендельсона девушки вышли на сцену в вечерних платьях и встали чуть кзади. Вероятно, на сей раз наряды им подобрали под цвет глаз: Полина была в тёмно-зелёном платье, Орна в чёрном с белой отделкой и, наконец, Дана, чьё имя Хаймке никак не мог вспомнить в Турции, - в небесно-голубом.
   .Итак.., - произнёс Хаймке-
   Все замерли. Хаймке смотрел в зрительный зал и ликовал в душе: все взгляды были сосредоточены на нём, он был повелителем этой минуты. "Вот что значит - истинное шоу", - пронеслось в голове.
   . Можно ли мне вначале сказать несколько слов? - спросил он у ведущих-
   В зале пронёсся вздох разочарования со смесью нетерпения. Нешер удивлённо посмотрел на Хаймке : это было не по сценарию, - но тут же непринуждённо улыбнулся:
   ! Конечно, Хаймке, говори-
   - Спасибо. - Хаймке набрал воздуха в лёгкие. - Спасибо и ведущим, и уважаемой публике за оказанное мне доверие.
   . Все захлопали. Нешер облегчённо вздохнул
   - Ну, конечно, Хаим, если не тебе доверить, то кому же ещё? - и захлопал, а за ним и весь зрительный зал.
   : Хаймке поднял руку
   - Но это ещё не всё. За эти три дня и три ночи, которые я провёл в Анталии, кое-что изменилось.
   - Что же, Хаим, могло так сильно измениться за эти три дня? - спросила Ривка. Она улыбалась, но в голосе её чувствовалась встревоженность.
   Хаимке старался выглядеть как можно беззаботнее:
   - Ничего особенного, просто я стал на многие вещи смотреть по-другому, вспоминая некоторые эпизоды своей жизни, и пришёл к выводу, что далеко не всегда был на высоте, особенно в отношении слабого пола.
   В зале наступила мёртвая тишина. Молчали и Нешер с Ривкой, не зная, что им делать дальше. В полном молчании Хаимке продолжил:
   - И потому я не знаю, имею ли моральное право судить о женском обаянии, я, который отнюдь не был в жизни символом благородства по отношению к прекрасной половине человечества.
   И вновь - тишина. Вся страна с ужасом ждала, что же произойдёт дальше. Хаймке живо представил себе, как кусает локти руководитель программы, как он сейчас жалеет, что всё идёт в прямом эфире.
   И тут он увидел, как в одной из боковых лож со своих мест поднялись трое мужчин, одетые в белые фраки, и стали дружно среди полной тишины аплодировать ему, Хаймке Дрору. Он, конечно, сразу узнал их - это были его новые знакомые по Турции: Альберто Манчини, Дуглас Феллоу и Франсуа Перье. Они втроём стояли и хлопали в ладоши, головы поворачивались в их сторону, и люди, заражённые примером, постепенно тоже вставали и тоже принимались аплодировать.
   Нешер с Ривкой, воспользовавшись ситуацией, вновь вернули себе бразды правления, на несколько минут выскользнувшие из рук.
   - Ну, теперь ты видишь, Хаим, - сказал Нешер сквозь аплодисменты в микрофон, - что люди по-прежнему тебя любят и доверяют тебе. Они просят: сделай свой выбор.
   Хаимке, несколько растерянный, стоял и теперь уже сам не знал, что делать. "Вот он, настоящий, подлинный триумф, - подумал он, приходя в себя,- триумф телеведущего, мой звёздный час!"
   .Он кивнул головой, и люди стали садиться на свои места. Вновь воцарилось молчание
   - Итак, вот моё решение, - провозгласил Хаимке. - Третье место в этом конкурсе я присуждаю Полине Берман!
   Полину, погрустневшую, но, впрочем, улыбающуюся, подвели к Хаимке, и он надел ей на голову венок с цифрой три, пожал руку и поцеловал. Публика зааплодировала.
   Второе место я присуждаю... -Хаймке сделал паузу для "затравки", - ...Орне Леви!-
   Орну, широко улыбающуюся большим ртом, также подвели к Хаимке. Целуя её в щёку, он вдруг услышал:
   . Сукин ты сын-
   . Хаимке отпрянул. Орна, всё так же радостно улыбаясь, отошла
   Оставшаяся в центре сцены красавица не могла сдержать эмоций, пытаясь насилу улыбнуться сквозь слёзы. К ней, поздравляя, с поцелуями, подошли Полина и Орна.
   ! И наконец, титул "Мисс Обаяние -2000 завоевала Дана Оз-
   Он сам подошёл к плачущей от счастья девушке, взял из рук Ривки серебряную корону и водрузил на кукольную, словно из фарфора, головку Даны. Публика взорвалась громом оваций, и среди этого шума Хаимке вдруг ясно услышал:
   Спасибо, Хаим. Я умею быть благодарной, уверяю тебя.-
   Хаимке глубоко вздохнул, взял Дану за руку и повёл вперёд, навстречу аплодисментам.
  
  
   Сентябрь - декабрь 1995.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"