Лунные капли во флаконе, главы 10-11
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Глава 10
У нее все еще немного кружилась голова, а ноги передвигались с ощутимым трудом, тем не менее, эта слабость была вполне естественной, и Амелия старалась не обращать на нее внимания. Куда больше ее тревожило другое - с самого начала своей болезни она настолько выпала из привычной жизни, что едва ли могла сказать, какой сегодня день, и как долго она пребывала в беспамятстве. Было так волнительно и в то же время радостно спускаться к завтраку, что девушке пришлось несколько раз пройтись по комнате, глубоко дыша и пытаясь унять сердцебиение, и, прежде чем покинуть спальню, она присела за свой письменный столик, чтобы отдышаться и собраться с силами.
Рука сама потянулась к тетради с тюльпанами на обложке. Ах, как давно она не держала пера и не писала на этих страницах, хотя и дала себе обещание подробно описывать каждый свой день. Как же далеко теперь были те обещания - их скрыл плотный туман ее нескончаемых снов, становящихся день ото дня все реальнее. Рука девушки задрожала, когда переворачивала последние страницы: быстрый, неровный почерк, неряшливые кляксы на листах, строчки отплясывали тарантеллу, а слова... Нет, этих слов она больше не хотела видеть. Они остались там, в прошлом, среди прочих кошмаров, и их следует забыть навеки. Она все начнет сначала. Сегодня понедельник, так почему бы не начать новую жизнь с этого момента?
Девушка обмакнула перо в чернильницу, смахнула каплю и аккуратно вывела наверху новой страницы:
"Какой поистине волшебный день стоит за окном!"
Дату она опустила, оставив для нее место вверху страницы - сейчас ей было сложно припомнить, на какое именно число выпал столь чудесный день, и не наступил ли еще ненароком июль.
"Я давно не видела солнца, но сегодня оно улыбается мне, а, значит, все мои страдания, сомнения и страхи остались в прошлом. Как бы сильно оно ни терзало меня, я буду сильной и смогу оставить его позади. Я благодарна Господу и моим дорогим родителям за выздоровление и за то, что чувствую в себе силы жить. Какое же счастье дышать полной грудью и не мучиться от удушающего кашля! Но нет, не об этом я должна сейчас писать. Разве стоит начинать новый день и новую жизнь, дарованную мне небесами, со стенаний и жалоб? Я и без того пережила достаточно - многим больше, чем любая девушка моих лет, и теперь, наконец, свободна. Она спасла меня..."
Амелия на мгновение замерла с пером в руке, а затем аккуратно зачеркнула последнюю фразу. И еще раз, и снова, пока стало невозможно различить буквы, и синие чернила не пропитали бумагу насквозь.
"Сегодня я буду продолжать мои экзерсисы, - начала она с новой строки. - Быть может, я еще слишком слаба, однако никогда не следует пренебрегать дисциплиной. Вот уже месяц я собираюсь выучить новую пьесу для фортепьяно, и сегодня ночью мне подумалось, что это может быть какая-нибудь баллада. Я уже давно обещала матушке разыграть "Салли в нашей аллее", которая раньше мне давалась с трудом. "Советчик молодым девушкам" пишет, что следует не менее часа в день проводить на свежем воздухе, а три часа отдавать занятиям рукоделием и искусствами, и если я буду стараться, то успею не только выучить новую песню, но и закончить вышивку к концу следующего месяца. А мой дорогой отец говорит, что занятые делом руки не оставляют времени на пустые мысли. Кроме того, матушка наверняка нуждается в моей постоянной помощи, и мой дочерний долг..."
Звон колокольчика, раздавшийся с нижнего этажа, заставил ее вздрогнуть и резко обернуться. Обычно он звучал перед ужином, хотя сейчас стрелки часов едва подбирались к восьми утра. К завтраку никогда не звонили, хотя он и подавался всегда в строго установленное время, если мистер Черрингтон оставался дома. Не желая разгневать отца, Амелия вскочила со своего места и бросилась к двери, так и не завершив предложения. Она даже не успела убрать волосы в прическу, но справедливо полагала, что ее неоконченный туалет едва ли явится оправданием для опоздания даже на несколько минут, и потому поспешила вниз, приглаживая волосы на ходу.
- Мистер... мистер Харви? - вырвался у нее вздох изумления, едва лишь она оказалась на пороге столовой.
Молодой человек в светлом льняном костюме оторвал взгляд от газеты, поднялся с кресла и с приветливой улыбкой поклонился ей: эту улыбку Амелия помнила с детства, и за все эти годы она совсем не изменилась, хотя ее обладатель и превратился из мальчика, каким она его увидела впервые, во взрослого мужчину. Они познакомились, когда Амелия была еще совсем ребенком - ей едва исполнилось семь лет, а Ричард только что вернулся из школы Хэрроу и в то время казался ей таким недостижимо взрослым и серьезным! Тогда, вероятно, он и вовсе не запомнил маленькую девочку, глядящую на него одновременно испуганно и восторженно. В следующий раз они встретились уже в доме Черрингтонов на званом обеде, которые тогда устраивались еще не столь редко, как в последние годы. Амелия, теперь уже юная девушка, говорила с ним впервые - смущаясь, ответила на его приветствие, а потом сама не могла поверить своему счастью, когда Ричард заговорил с ней и даже задал несколько вопросов о ее обучении и книгах. Это был первый мужчина, не считая отца, с которым она когда-либо вела беседу дольше пары минут; впрочем, с тех пор ситуация не слишком изменилась.
Они встречались редко - куда чаще Амелия садилась за свой письменный стол и изводила кипы писчей бумаги, чтобы рассказать Ричарду, ставшему ей единственным другом, обо всем, что волновало ее. Всякий раз, складывая листы и сбрызгивая их лавандовой водой, она внутренне дрожала, опасаясь, что такой серьезный и занятой человек будет читать ее цидулки, а когда получала пространный ответ, полный обращенных к ней добрых слов, девушка едва верила своему счастью.
Теперь же...
Он стоял прямо перед ней, в холле их дома, и продолжал выжидающе смотреть на нее, а ведь Амелия уже и думать забыла, что родители приглашали Ричарда к ним погостить. Какая оплошность, как она могла совсем выкинуть это из головы!
- Ах, мистер Харви! - пробормотала она, теряясь. - Какая неожиданность... Я страшно рада видеть вас здесь!
- Что вы имеете в виду, моя дорогая мисс Черрингтон? Здесь - значит в холле? Неужели мне следовало сразу же пройти в столовую? - спросил он шутливо. - Признаться, я не слишком хорошо знаком с порядками вашего дома.
- Разве вас не встретили? Гласфорс должен был... - еще тише проговорила Амелия и даже не закончила фразу.
- О, вы можете не волноваться, дорогу в столовую я смог бы найти и сам, - он выразительно посмотрел на открытую дверь, куда только что прошла старшая горничная с подносом в руках. - Однако не откажусь от помощи столь прелестной проводницы.
Девушка нерешительно кивнула и, еще раз извинившись, предложила ему следовать за ней.
В семье Черрингтон совместные завтраки были столь большой редкостью, что прислуга, испугавшись этого нового явления, постаралась обустроить все не хуже вчерашнего ужина, а миссис Гиффорд, ругаясь про себя за расточительность, выкладывала оставшиеся с вечера холодные закуски. Но Амелия чувствовала себя настолько выбитой из колеи, что даже смотреть не могла на накрытый стол, а при виде ломтиков говяжьего языка ее замутило. Она прошла к своему месту и, тихо поприветствовав родителей, села. Сейчас Амелии хотелось привлекать как можно меньше внимания, и это удавалось ей без особых усилий: отец лишь коротко кивнул в ответ на ее пожелание приятного аппетита, и даже не повернулся к ней; мать же была столь увлечена намазыванием джема на тост, что даже не услышала бы ее слов. Быть может, другая, более честолюбивая девушка расстроилась бы, останься ее первый за долгое время выход к завтраку незамеченным, но Амелия в душе даже радовалась, что ей не придется вести беседу при госте, к приезду которого она была не готова, и который совершенно выбил ее из колеи.
- Мисс Черрингтон, - рядом с ней возникла Мэри с вазой свежих фруктов в руках. Поставив ее на стол, она вполголоса обратилась к девушке: - Миссис Гиффорд сообщила, что приготовит завтра к ужину сливовый пудинг, как вы и просили.
- Что ты имеешь в виду? - удивленно посмотрела на нее Амелия.
- Она боялась не успеть, но вы можете не волноваться, все будет готово.
Заметив, что и так произвела слишком много шума, горничная сделала быстрый книксен и удалилась, пока мистер Черрингтон не успел сделать ей замечания.
- Мисс Амелия, вы не голодны? - обратился к ней Ричард, который до этого о чем-то переговаривался с мистером Черрингтоном и вовсе не обратил внимания на горничную: ваза с фруктами возникла посреди стола сама по себе, как ей и следовало. - Бекон изумителен.
- Благодарю, - она отрицательно покачала головой.
Ричард вскинул брови, однако ничего не сказал. Тарелка Амелии все еще пустовала: девушка до сих пор не притронулась ни к тосту, ни к фруктам. По правде сказать, сама мысль о еде внушала ей сейчас отвращение, и при одном только взгляде на нее к горлу подкатывала тошнота. Только сейчас девушка заметила, как сильно было это ощущение дурноты, охватившее ее всю и плавно растекающееся по телу. Амелии показалось, что ее ноги онемели, и она больше не чувствовала кончиков пальцев, но прежде чем она успела что-либо сказать, стол, а вместе с ним и стоящая на нем посуда, и стулья, и стены комнаты закружились в водовороте, который с каждой секундой только ускорялся. Девушка, готовая сию же минуту лишиться сознания, с такой силой схватилась за краешек стола, что скатерть с трудом удержалась на месте. В серебристой поверхности чайника она на миг увидела свое лицо... но разве могли эти глаза, эта странная улыбка принадлежать ей?
- Мисс Черрингтон, с вами все в порядке? - Ричард даже привстал со стула, готовый, если понадобится, броситься к ней на помощь.
Даже мистер и миссис Черрингтон оторвались от своей трапезы и взглянули на дочь.
- Все в порядке, - кивнула она, убирая упавшую на лоб прядь волос. - Просто на мгновение закружилась голова. Бекон, вы сказали? Пожалуй, не откажусь. И не могли бы вы передать мне глазунью? - улыбнулась она Ричарду, давая понять, что с ней все в полном порядке.
***
Когда Ричард вместе с мистером Черрингтоном возвращались с дневной прогулки и уже ехали по подъездной дорожке, молодой человек заметил, как в одном из окон первого этажа слегка колыхнулась занавеска - едва ли причиной тому был сквозняк. По крайней мере, настолько сильных сквозняков Ричард не мог себе представить, к тому же едва ли те могли столь аккуратно вернуть занавеску на место. Тот, кто стоял за ней, несомненно, не хотел, чтобы его увидели с улицы, но не мог и сдержать своего любопытства. Ричард живо представил, как Амелия ждет его у окна, бросая нетерпеливые взгляды на настенные часы, и эта мысль вызвала улыбку и пробудила мысли, которых он от себя не ожидал. Например, что и сам спешит поскорее оказаться в доме Черрингтонов - по праву не самом гостеприимном из всех, где ему приходилось бывать. И что вовсе не возражает слушать рассуждения Амелии о литературе, какими бы детскими и наивными они ему не казались. А также - и это было самым странным - что он готов вновь и вновь изучать деревянные узоры на лестнице, лишь бы остаться с этой девушкой наедине.
- Я вижу, вы довольны, Ричард, - заметил мистер Черрингтон, когда они уже спешились, а кучер поспешил к усталым лошадям.
- А разве могло быть иначе? - ответил тот весело.
- Тогда, возможно, вы впредь станете бывать у нас чаще. К тому же не я один надеюсь на это, - Бертрам кивнул в сторону дома, давая понять, что не только Ричард заметил тайного наблюдателя.
Однако, когда Ричард зашел в холл, он не встретил ни малейшего следа нетерпеливо ожидающей его там Амелии, как и в коридоре и большой гостиной, куда последовательно заглядывал. Лишь в малой гостиной он обнаружил девушку, сидящую в кресле у окна и неторопливо листающую "Петерсонс". Ему пришлось даже кашлянуть, чтобы привлечь ее внимание.
- Ах, это вы? - она оторвала взгляд от страницы с изображениями модных в этом сезоне шляпок. - Я не ждала вас так рано.
Ричард был бы готов поверить, что она и впрямь сидит здесь уже целую вечность, если бы не учащенное дыхание и раскрасневшиеся от бега щеки девушки: все же, чтобы добраться из холла в дальнюю комнату за столь короткое время, требуется немалая сноровка.
- Так значит, вы не ждали меня? Тогда не буду вас отвлекать, - он развернулся к двери, собираясь уходить, но Амелия оказалась проворнее.
- Я думаю, мы придумаем что-нибудь более занимательное, чем чтение модных журналов, не так ли? - когда она встала, Ричард заметил, что девушка уже надела уличные ботинки, а шляпа и перчатки лежали наготове у двери, на тумбочке. - Я обещала показать вам окрестности, но отец меня опередил. Какая досада! Значит, придется отыскать что-нибудь другое.
И вот уже она стояла возле него, застегивая пуговицы высоких лайковых перчаток, в то время как тугие петельки сопротивлялись ее напору. Конечно же, ему стоило предложить свои помощь, а благовоспитанной барышне Амелии Черрингтон отказаться, но вместо этого Ричард просто помог ей застегнуть пуговицы, а она улыбнулась и коротко кивнула.
- А вы неплохо знаете здешние места, - заметил Ричард, когда они вышли из сада и направились сквозь небольшую дубовую рощу к холмам, простирающимся до самого горизонта.
Амелия уверенно шла вперед, будто каждый день гуляла по этим тропинкам, и ей был знаком здесь каждый куст. Наконец, утомившись от долгой ходьбы, она остановилась и обернулась к своему спутнику, который безуспешно воевал с ветками терновника, цепляющимися за его сюртук. Несколько локонов выбились из-под шляпки, она порывисто дышала, слегка приоткрыв рот и, по всей видимости, страдала от жары в своем прогулочном платье с огромным, как бочка, турнюром, однако выглядела при этом совершенно счастливой.
- Да вы стали настоящей пейзанкой, - проговорил Ричард.
- Ну что вы, я всего лишь пару раз выходила гулять по окрестностям. Чем же еще заняться здесь, вдали от Лондона? А вот вам, городскому жителю, не помешало бы иногда бывать на природе, - с этими словами она оторвала колючку, прицепившуюся к его рукаву.
- И ваши родители не возражают против подобных прогулок?
- Они полагают, что для молодой девушки полезно пребывание на свежем воздухе, а климат Кента и вовсе целителен, - ответила Амелия, стараясь повторить строгие интонации своего отца, однако не смогла сдержать смеха.
Она прислонилась к стволу поваленного дерева и принялась поправлять прическу, Ричард же стоял неподалеку, стараясь понять, что приключилось с той пугливой, вечно смущенной и витающей в своих мечтах девочкой, которую он знал вот уже лет десять. Он никогда бы не подумал, что эта милая, но совершенно оторванная от жизни юная барышня сможет однажды повзрослеть, и тем более так быстро, почти в одночасье. Но здесь и сейчас он не мог оторвать взгляда от этой новой Амелии, которая, будто не замечая его, возилась со своей шляпой, расправляя соломинки и сдувая невидимые пылинки. Тень от листьев причудливо падала на ее лицо, делая его похожим на картины французских импрессионистов, а золотистые локоны переливались, когда на них играл солнечный свет. Покончив со шляпкой и вернув ее на голову, девушка, наконец, соизволила обратить внимание на Ричарда - когда тот уже успел подумать, что превратился для нее в бестелесного лесного духа.
- Мистер Харви, - произнесла Амелия и замолчала, в задумчивости покусывая губу.
- Мисс Черрингтон, - в тон ей ответил Ричард и сказал то, что давно собирался сказать: - Как официально это звучит, не находите? Порой в такие мгновения мне даже кажется, что мой отец стоит у меня за спиной, и вы обращаетесь именно к нему. И раз уж сегодня мы нарушаем все возможные формальности одну за другой, могу ли я просить вас называть меня просто Ричардом?
Конечно, это было нагло. Более чем нагло, как он мог судить. Амелия поджала губы и покачала головой.
- Нет, мистер Харви, это было бы неправильным. Столь дерзкое предложение я могла бы принять лишь при одном условии.
Ричард наклонился к ней поближе, чтобы расслышать каждое слово: девушка перешла на заговорщический шепот, точно готовясь поведать секреты Британской Империи.
- Вы меня интригуете, - усмехнулся он.
- Если я буду называть вас Ричардом... Что ж, тогда и вам следует быть готовым преступить рамки приличия и называть меня Амелией. Сможете ли вы зайти так далеко? - спросила она, глядя прямо ему в глаза. Ее голос мог быть сколь угодно серьезным, но глаза лукаво смеялись. Амелия приняла условия их словесной дуэли и собиралась выйти из нее победительницей.
- Какие жесткие условия вы ставите, моя дорогая Амелия. Воистину невыполнимые.
- А я вижу, что вы отлично справляетесь! Но только пусть это будет нашей маленькой тайной.
Амелия смотрела на него снизу вверх и изучала его лицо так внимательно, как если бы надеялась увидеть на нем тайные знаки. Она стояла очень близко - намного ближе, чем следовало бы, - и Ричард ощущал легкий аромат лаванды, идущий от кожи и волос девушки. Так близко, как никогда прежде не подходила к нему, но все же еще недостаточно близко.
- Вы же знаете, что мой отец пригласил вас не просто так? Он ведь ничего не делает просто так, - спросила Амелия, продолжая смотреть прямо в его глаза.
- Я догадываюсь, - осторожно ответил Ричард. - Должно быть, и вам известно...
- Ах, да бросьте, я же не настолько глупа!
Амелия наконец-то рассталась со своим серьезным тоном и засмеялась, хоть Ричард и не мог понять причин ее веселья. Однако ее смех звенел, как горный ручеек, и она так премило запрокидывала голову, что молодой человек совершенно не возражал и даже сам заулыбался.
- Но пока вы должны делать вид, что ни о чем не догадываетесь, - предупредил ее Ричард. - Иначе эта игра потеряет всякий смысл.
- О, я отлично могу изобразить полную неосведомленность, обычно у меня это отлично получается. Я ведь и понятия не имею, с какой целью наш дом посетил друг семьи мистер Ричард Харви и отчего он так жаждет моего общества! Ведь он ценит меня только как подругу или младшую сестру? Я, право, теряюсь.
Она усмехнулась и подалась еще ближе к нему, так, словно готова была упасть в объятия - и Ричард, конечно же, готов был эти объятия предоставить. Рукава их одежды коснулись друг друга, а горячее дыхание Амелии щекотало ему шею.
- Так зачем же приехал мистер Ричард Харви? - прошептала она и резко отклонилась назад.
Сделав несколько шагов в сторону, она принялась оправлять платье и перчатки, хоть те и были в идеальном порядке.
- Кажется, мы шли к какому-то ручью, который вы мне обещали, - напомнил Ричард, как ни в чем не бывало.
- Я и не собиралась вас обманывать, мы уже почти пришли.
То, что в понимании Амелии было недолгой приятной дорогой, на деле оказалось достаточно узкой тропкой, ведущей вниз, и, кроме того, мокрой после недавнего дождя. Несмотря на неудобное платье и ботинки на каблуке, она уверенно продолжала идти вперед, ведя за собой Ричарда. Но когда она в очередной раз оскользнулась на намокших листьях, тот молча взял ее под локоть, да так крепко, что девушка лишь удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала, ограничившись коротким кивком.
Ручей, к которому вела их Амелия, не являлся особой достопримечательностью, и едва ли о его наличии вообще знал кто-нибудь, кроме жителей Монк Вуда и ближайших деревень. С некоторой оговоркой его можно было бы назвать небольшой речушкой - по крайней мере, по весне, когда через нее нельзя было так просто переступить, а глубина достигала угрожающих пары футов. Но все-таки он определенно стоил затраченных усилий: во-первых, поскольку и впрямь был весьма живописен и тек по низине между двух холмов, а во-вторых, потому, что иначе бы у Ричарда не было возможности вдоволь пообщаться с давнишней подругой и потенциальной будущей невестой.
- Я нечасто бываю здесь, - призналась Амелия, обводя взглядом окрестности. - Гораздо реже, чем мне хотелось бы. Но тут я чувствую себя спокойно. Только прислушайтесь! Здесь нет никаких иных звуков, кроме журчания воды. Даже птицы все остались в лесу, тут же царят тишина и покой... - Она глубоко вздохнула. - И ничего не изменилось...
- А что здесь могло измениться? - удивился Ричард.
- Я давно не была здесь, - пожала она плечами. - Гроза могла повалить деревья, а дровосеки - срубить их. Ручей мог раздаться вширь или пересохнуть...
- За месяц?
Амелия внимательно посмотрела на него и засмеялась. Он смеялась всегда, когда не хотела отвечать.
- Я хочу пить! - сказала она капризно и подошла вплотную к воде так близко, что та коснулась ее туфелек.
Ричард зачерпнул в ладонь прохладной воды - она была такой чистой и вкусной, какой он никогда не пробовал в Лондоне. В ней не было привкуса металлов, и уж тем более она не имела ничего общего с той клоакой, в которую превратилась Темза. Амелия последовала его примеру и потянулась к ручью, не замечая, что вода мочит кромку ее платья, а мягкий грунт под ногами ползет вниз. Она успела лишь негромко вскрикнуть, прежде чем нога в неудобном ботинке подвернулась и заскользила в воду, но еще раньше Ричард подхватил ее за талию и удержал от последующего падения.
- Вы спасли меня, - прошептала она.
- Иначе бы вы непременно утонули, - кивнул Ричард.
Опасность давно миновала, но ему отчего-то совсем не хотелось разжимать руки и отпускать свою прекрасную добычу, которая, впрочем, и не думала сопротивляться. "Что будет дальше?" - вопрошали ее огромные голубые глаза, смотревшие на молодого человека со смесью радости и нетерпения. Тогда Ричард обнял ее крепче, и девушка улыбнулась ему так, что больше никаких вопросов не осталось.
Он никогда не предполагал, что мисс Амелия Черрингтон подарит ему поцелуй до свадьбы. Более того, он даже не был уверен, что ей известно об этом хоть что-то, кроме чопорных и иносказательных описаний из книг. И уж совершенно точно был уверен, что она не ответит на его поцелуй: испугается, убежит, потеряет сознание - чего еще можно ожидать от такой девушки, как Амелия? Пощечину? Едва ли. Однако Амелия ответила на его поцелуй со страстью, какой он вовсе не ожидал. Она шептала, что им не следует, и что это неправильно, но ее губы говорили другое. И Ричард впервые осознал, что будет счастлив провести с этой женщиной всю свою оставшуюся жизнь.
Когда прошла вечность или чуть более, девушка отстранилась, все еще учащенно дыша и поправляя волосы под шляпкой. Ричард не желал выпускать ее руки из своей, а она не желала ее отнимать, стараясь не поднимать взгляда. Но он не мог не заметить яркого румянца на ее щеках и блуждающего взгляда.
- Нам пора идти, - проговорила она, наконец. - Нас уже заждались.
***
Она долго не могла отдышаться после стремительного подъема по лестнице. Затворив за собой дверь спальни, Амелия прислонилась к ней спиной, прижала руку к груди и закрыла глаза. И зачем только было так бежать? Ее бедное сердечко колотилось, как бешеное - как бы ей снова не стало хуже от чрезмерно быстрого движения. Она не должна с такой беспечностью относиться к собственному здоровью!
Вдруг девушка услышала негромкий стук, от которого вздрогнула и едва не подпрыгнула на месте.
- Простите, мисс, - Конни, только что захлопнувшая дверцу платяного шкафа, быстро присела в книксене. - Должно быть, я напугала вас.
- Я едва не лишилась чувств, - отозвалась Амелия. - Что ты здесь делаешь?
- Наводила порядок на полках с постельным бельем, но уже закончила. Вам угодно что-нибудь, мисс Черрингтон?
- Нет, ступай... - Амелия подошла к бюро, и устало опустилась на стул.- Впрочем, подожди, - она зябко повела плечами. - Прежде закрой окно, в комнате слишком свежо. - Она прижала обе ладони ко лбу.
- Наверное, это долгая прогулка утомила вас, - предположила Конни. - Вы уверены, что не хотите переодеться или выпить горячего чая?
В ответ девушка лишь отрицательно покачала головой, проводив служанку недоуменным взглядом.
Когда горничная ушла, Амелия накинула на плечи шаль и без сил опустила голову на руки. Почему так кружится голова? Какие-то неясные сомнения тревожили ее, но она не могла ухватить ни одну из разбегающихся мыслей. Как же она рассеяна! Это все от усталости. Но отчего же она устала?.. Только бы снова не заболеть. Не теперь, когда приехал Ричард Харви, и когда она наконец-то может насладиться его обществом. Весь день прошел, как в тумане - Конни упомянула прогулку, но Амелия едва ли помнила, куда только что ходила. Ее взгляд упал вниз, на мыски собственных ботинок - они были перепачканы грязью, а подол платья весь потемнел и потяжелел от влаги. Можно подумать, что она гуляла не по аккуратным садовым дорожкам, а среди каких-нибудь болот. Она нахмурилась. Пожалуй, ей и впрямь не следовало отсылать горничную - спускаться в таком виде к столу, не переодевшись, просто недопустимо, а в одиночку ей сейчас никак не справиться - у нее просто не достанет сил.
Девушку охватило нарастающее беспокойство. Почему она не помнит почти ничего из целого дня? И отчего чувствует себя такой усталой? Больше всего на свете сейчас ей хотелось прилечь, но на это не было времени - скоро настанет пора спускаться к ужину. Или к обеду? Она выпрямилась и взглянула в окно, пытаясь определить, далеко ли до вечера, однако эта попытка не увенчалась успехом. Нужно позвать Конни. Амелия хотела позвонить, но вместо этого продолжала сидеть за столом, бессильно опустив руки и пытаясь справиться с очередным приступом головокружения. Наконец, предметы перед глазами снова обрели ясность, но вместо того, чтобы потянуться к шелковому шнурку звонка, девушка выдвинула ящик бюро и зачем-то извлекла из него тот роковой дневник из прошлого, который когда-то зашвырнула далеко вглубь.
Она зачарованно наблюдала, как ее пальцы раскрыли потертую обложку, перебрали в спешке втиснутые туда смятые листы, и вдруг резко захлопнули книжечку. Амелия встала, и на нее накатила волна паники от осознания того, что она шагает по комнате, сама того не желая, и не может ничего с этим поделать. Девушка вовсе не собиралась подходить к туалетному столику и брать с него таз, который обычно использовался для умывания! Что происходит? Она попыталась остановиться, но больше не была властна над своими собственными движениями. В ужасе она смотрела на собственные руки, которые поставили таз на пол, ловко нашарили над камином спички, затем скомкали пару страничек, первыми попавшихся под руку, и чиркнули спичкой. Ее взгляд упал в зеркало, и Амелии захотелось закричать при виде этих пронзительных глаз, чей взор обжигал сильнее, чем огонь, уже охвативший бумагу в ее руке. Но вместо того, чтобы испуганно отшатнуться, девушка в отражении только улыбнулась и удовлетворенно кивнула.
Одним движением она швырнула потертую обложку дневника в таз вместе с пригоршней мятых листов, а пылающие странички упали сверху. Амелия - или та, кто владела сейчас ее телом - села на пол рядом с импровизированным костром, наблюдая, как пламя разгорается все ярче и ярче, как языки пламени пожирают бумагу и разъедают кожаную обложку. Страницы желтели на глазах, потрескивая и сворачиваясь в маленькие бесформенные комочки, которые тлели и обращались в пепел, без следа уничтожая оставленные когда-то рукой Элинор Вудворт горькие воспоминания.
Элинор! Это она полностью захватила ее тело и волю. Эта мысль пронзила Амелию, как молния, и она внутренне похолодела, в то же время продолжая так же безмятежно созерцать догорающий дневник. Но как это возможно, чтобы ее тело не подчинялось ей, чтобы эта давно умершая женщина обрела над ней такую власть? Неужели Амелия больше никогда не сможет ходить и говорить сама и навеки останется лишь марионеткой в искусных руках Элинор? Разве она может это допустить?
Но она вынуждена была все также в отчаянии наблюдать, как ее руки высыпают пепел из окна, развеивают его по ветру и ставят таз на привычное место. Амелия попыталась рвануться прочь, но даже на четверть дюйма не сдвинулась с места. Она хотела закричать, но голос по-прежнему не повиновался ей. Паника накрыла ее леденящей волной. Она никогда не освободится! Ей суждено навеки оставаться заключенной в тюрьме собственного тела!
Все перед глазами затянулось серой пеленой, и несколько мгновений девушка балансировала на грани сознания, готовая вот-вот провалиться в небытие. Но это оцепенение длилось недолго: очнувшись, Амелия обнаружила себя лежащей на кровати прямо в одежде. Она пошевелилась и осознала, сама тому не веря, что к ней вновь вернулась властью над телом. Девушка медленно села и поднесла руку к лицу. Та мелко дрожала, будто лист на ветру. Дрожь охватила Амелию целиком, но затем девушка почувствовала, что в ее душе царит не только страх. Он отступал, уступая место чему-то новому.
Злость. Как Элинор смеет делать с ней такое? Неужели ей, Амелии, не под силу избавиться от этого наваждения? Злость придала ей сил. Она постарается успокоиться и больше не допустит, чтобы кто-то другой распоряжался ее телом и ее жизнью. Сейчас Амелия позвонит горничной, та причешет ее и поможет переодеться, и к ужину спустится вниз сильная и уверенная в себе мисс Черрингтон. Ведь там ее будет ждать Ричард! Нужно только дотянуться до звонка. Она обязательно сделает это - вот только полежит еще минутку. Ей нужно восстановить силы. Только одну минутку...
В сумрачной комнатке тихо. Луч желтоватого зыбкого света падает откуда-то сверху, очерчивая на полу небольшой тусклый круг. Из-под опилок и блесток, которыми густо усыпано все вокруг, едва виднеются темные доски, покрытые облупившейся коричневой масляной краской, и ветхий стул, полностью заваленный самым разнообразным тряпьем, одним своим видом наводящим на мысли о лавке старьевщика. Здесь можно найти все, что угодно - от раскрашенных яркими красками страусиных боа до старых, ношенных не одним поколением артистов, вылинявших от времени костюмов клоунов и фокусников. В столбе света танцуют мириады пылинок; вся гримерная пропитана запахом этой пыли и неотделимого от нее лавандового мыла, призванного отпугивать моль. Ароматы пудры, помады и духов смешиваются с кисловатым конским запахом, проникающим даже сквозь стены. На спинке стула поверх вороха одежды, держась только чудом, балансирует новенький серебристый цилиндр.
Амелия осторожно берет его в руки и надевает на зачесанные наверх волосы. Чтобы увидеть свое отражение, она шагает в круг света, и в квадратном зеркале без оправы различает очертания своей фигуры. В бирюзовой амазонке, усыпанной крупными серебряными блестками, и хлыстом в руке она походит на настоящую циркачку. Подведенные черным глаза и карминные губы на выбеленном лице придают ей озорное выражение, а мушка над верхней губой дополняет образ. Она поправляет цилиндр так, что он оказывается слегка заломленным набок. Остается последний штрих - она натягивает тонкие черные перчатки, доходящие почти до локтя, и довольно улыбается своему отражению.
Вот та, кто способна на такое, чего от нее никто и никогда не ожидал! Эта стройная молодая женщина ничем не напоминает ту девушку с большими испуганными глазами, которой она всегда была - нет, только казалась! Но сегодня она намерена показать свою истинную силу, чтобы все, наконец, увидели, что она в состоянии самостоятельно защитить себя. Легонько щелкнув по высокому голенищу ботфорта кнутом, какими пользуются во время своих номеров дрессировщики, она кивает своему отражению. Да, сегодня она укротит пантеру, какой бы ловкой та ни была и какой бы бесшумной поступью ни обладала. Она, Амелия Черрингтон - куда сильнее.
Вскинув голову, она идет по длинному коридору туда, откуда до нее доносится неясный гул - это взволнованные голоса публики, с нетерпением ожидающие начала поединка. Наконец Амелию отделяет от них лишь тяжелый бархатный занавес - и она, не мешкая ни секунды, решительно откидывает его и делает шаг вперед, резко вскидывая вверх руки в приветственном жесте. Свет десятков огней вокруг арены ослепляет ее после полумрака закулисья, и она не видит переполненных рядов амфитеатра, но это длится всего несколько мгновений. Взрыв аплодисментов накрывает ее ликующей волной, но сама публика так и остается невидимой, растворяясь где-то там, во мраке, по ту сторону огненной черты.
Навстречу ей таким же стремительным шагом выходит та, другая - в почти такой же амазонке, только красного цвета с золотыми звездами. Из-под ее цилиндра выбиваются несколько черных, как смоль, завитых локонов. Две женщины стремительно сходятся в центре арены, где множество потоков света соединяются в единой точке, образуя яркий светящийся круг, на котором они обе видны, как на ладони. Когда между ними остается лишь пара футов, Амелия и ее оппонентка, словно по команде, останавливаются, синхронно приподнимая цилиндры и слегка кланяясь друг другу. Они обмениваются взглядами, от которых воздух между ними будто наэлектризовывается. Публика, чувствуя это, постепенно смолкает, пока, наконец, цирк не погружается в тишину, полную напряженного ожидания.
- Не терпится потерпеть поражение? - шипит едва слышно Элинор все с той же, не сходящей с лица, ослепительной улыбкой.
- Проигравшей будешь ты, - тихо, но решительно произносит Амелия, с достоинством вздергивая подбородок.
- До сих пор все было наоборот. Такой, как ты, никогда не одержать надо мной верх! - в голосе Элинор слышна неприкрытая насмешка.
- Я сильнее тебя. Я больше не позволю тебе завладеть мной, не позволю играть с теми, кто мне дорог! - Амелия делает совсем крошечный шажок вперед, но этот едва заметный намек на угрозу тут же приводит Элинор в ярость.
- Ты? Сильнее? Черта с два! - слышится хлопок кнута, и Амелия вздрагивает, но ее решимость непоколебима. - Такая пустышка, как ты, не сможет даже на миг заинтересовать мужчину. Тем более такого, как...
- Не смей даже произносить его имени! - Амелия повышает голос, и в порыве ярости прижимает кнут к подбородку противницы. От неожиданности та вздрагивает, однако в следующий миг ее глаза вспыхивают золотисто-янтарным огнем, а из горла вырывается нечто, похожее на низкое рычание. Еще мгновение - и вместо этой инфернальной женщины прямо в лицо Амелии уже хищно скалится черная пантера, положив лапы девушке на плечи.
Но она готова к этому испытанию - как если бы откуда-то заранее знала, что все так и будет. Амелия резко щелкает кнутом прямо перед ее носом, и пантера отскакивает, издав короткий рык. Эта большая кошка, плавно ступая и не сводя с Амелии почти человеческого взгляда, полного ненависти, неспешно обходит ее, словно выискивая слабое место. Но она не позволит хищнице улучить мгновения - Амелия щелкает кнутом все сильнее и сильнее, с каждым разом отгоняя пантеру все дальше, заставляя ее отступить. Та издает громкое рычание, от которого кровь стынет в жилах, а по рядам зрителей пробегает волна испуганного ропота.
Тогда Амелия достает из кармана припасенный кусок свежего мяса, и с торжествующей улыбкой швыряет его пантере. Та хватает угощение на лету, но в следующий миг в негодовании отшвыривает его прочь, с горящими глазами устремляясь вперед, к более лакомой добыче. Но ее точный бросок не достигает цели - девушка уворачивается, и устрашающие белоснежные клыки щелкают, ухватывая лишь клок яркого шлейфа, который завивается вокруг фигуры Амелии сверкающим ярким вихрем.
Пантера снова бросается на преследуемую ей укротительницу, но следующий удар кнута приходится ей прямо между янтарных глаз, она взвизгивает, как раненая кошка, и отпрыгивает назад. Амелия, глядя ей прямо в глаза, медленно наступает, угрожающе подняв кнут так, чтобы у той не оставалось ни малейших сомнений в серьезности намерений девушки. Пантера пятится, и, наконец, садится, вся сжимаясь, как пружина, для очередного прыжка. Амелия готовится в очередной раз укротить хищницу, но та вдруг прыгает высоко вверх. Ее гибкое тело перетекает, как ртуть, прямо в воздухе превращаясь обратно в женскую фигуру в алой амазонке. Элинор выбрасывает вверх обе руки, хватаясь за тонкую, почти невидимую перекладину, которая в мгновение ока уносит ее вверх, в темноту. Она исчезает, растворяясь под самым куполом, откуда напоследок доносится только легкий смешок.
Амелия остается на арене одна, и на нее обрушивается шквал аплодисментов. Она поднимает руки, торжествующе смеясь от радости, и кланяется, кланяется, благодарная своим невидимым зрителям. Она победила! Ее победа безоговорочна, и никто никогда не посмеет оспаривать ее! От исчезновения этой женщины ее охватывает блаженство, и она испытывает столь необычайный прилив сил, что, кажется, способна в этот миг сделать все, что угодно. Она, Амелия Черрингтон, одержала верх!
***
Ричард поставил на место "Экономическую теорию" Рикардо и перешел к следующей полке в поисках чего-нибудь более развлекательного. Мистер Черрингтон разрешил ему неограниченно пользоваться собственной библиотекой, вот только труды по экономике и философии, которые занимали несколько полок (еще на нескольких размещались книги по банковскому делу и бухгалтерии), навевали невыносимую скуку.
Дверь позади него скрипнула, и молодой человек обернулся.
- Мистер Харви! - тихо позвала его Амелия с порога, пугливо оглядываясь по сторонам.
- Моя дорогая Амелия, - улыбнулся он и сделал шаг ей навстречу. Девушка все также стояла в дверях, вцепившись в дверную ручку и с мольбой в глазах глядя на него. - Проходите же, я давно жду вас!
- Я не могу, отец запрещает мне заходить в его кабинет, но мне надо срочно поговорить с вами. Это очень важно!
Несложно было поверить, что это действительно важно: девушка выглядела весьма встревоженной, какой Ричард никогда не видел ее, ведь в последние дни она постоянно пребывала в хорошем настроении и казалась вполне умиротворенной. Нынешняя же Амелия то и дело кусала губы и сжимала дверную ручку так сильно, что та грозила сломаться.
- Но мистера Черрингтона здесь нет, и не будет еще долго, - успокоил ее Ричард. - Он в Лондоне, так что кабинет в полном нашем распоряжении. В эти кресла я, признаться, влюбился!
Амелия нерешительно смотрела на него, одновременно желая что-то сказать и сохранить молчание. Наконец Ричард подошел к ней, аккуратно взял под руку и провел в комнату, хотя она и продолжала лепетать что-то о том, что отец строго накажет ее, если узнает.
- О чем же вы хотели со мной поговорить? - спросил Ричард и притянул к себе девушку, проводя рукой по ее волосам и шее.
Амелия дернулась в сторону и посмотрела на него в таком неописуемом ужасе, что ему ничего не оставалось, как сделать шаг назад и шутливо поднять руки в знак капитуляции.
- Мистер Харви, простите, но я... - она в смущении отступила. - Я не ожидала...
- Вот как? Я же полагал иное.
Ее испуганные глаза, из которых вот-вот готовы были политься слезы, заставил Ричарда раскаяться в холодном тоне и, возможно, не слишком галантном поведении.
- Как пожелаете, мисс Черрингтон.
- Я потом все объясню вам, обещаю! - поспешила ответить девушка, нервно комкая край платья.
Амелия вновь огляделась, как если бы мистер Черрингтон незаметно нагрянул и теперь готовился выскочить из-за угла, и зашептала:
- Ради Бога, пообещайте меня выслушать! Это вопрос жизни и смерти - я уверена, что всем нам: и вам, и в первую очередь мне, угрожает страшная опасность. Вы имеете полное право мне не верить, но я говорю правду. И, боюсь, у меня мало времени...
Она вдруг покачнулась и приложила руку ко лбу, словно в приступе головокружения, и Ричард поспешил усадить ее в кресло, сам же остался стоять.
- Вы уверены, что с вами все в порядке? Вы сегодня сама не своя!
- Нет-нет, со мной все в порядке - наконец-то! Все прошлые дни я была как будто в тумане, но теперь я могу говорить с вами со всей откровенностью.
- Мне не терпится узнать, что вы хотите сказать, - закивал Ричард.
Амелия вновь замолчала, затравленно глядя куда-то в сторону. Она собиралась с мыслями целую вечность, и молодой человек в нетерпении сделал несколько шагов перед ее креслом.
- Все повторяется, - прошептала она. - Все это уже случалось прежде. Я рассказала ему правду, и он умер.
- Что вы имеете в виду? Кто умер?
- Сэмьюэл! - вдруг выкрикнула она и тут же закрыла себе рот рукой. - Он... Он узнал обо всем, что творится в этом доме, и в этом только моя вина.
- Вы говорите о вашем соседе, Сэмьюэле Адамсе? Насколько я знаю, он упал с лошади.
- Нет!
Амелия вскочила с кресла и схватила его за руки - и тут же, испугавшись своего порыва, разжала ладони. Только сейчас Ричард заметил глубокие борозды ногтей на внутренней стороне ладоней: девушка сжимала их так сильно, что на них проступила кровь, но она не обращала на это внимания.
- Его убила Элинор Вудворт, - проговорила она внезапно спокойным голосом. - Вернее, ее призрак. Я заклинаю вас, уезжайте отсюда, если не хотите пасть следующей ее жертвой! Однажды я уже победила ее, но кто знает, когда она вернется, и насколько сильной будет тогда. Но... вы мне не верите?
Не то, чтобы Ричард ей не верил - у него не было ни малейших оснований не доверять своей будущей невесте, однако было бы верным сказать, что он едва ли что-то понял из ее путаной речи. Больше всего ему хотелось обнять девушку, уткнуться носом в ее волосы и успокоить, как маленького ребенка, которому приснился кошмарный сон. И поцеловать - уже, конечно, не как ребенка, а как тогда, у ручья, и получить такой же страстный поцелуй в ответ.
- Она сгорела в этом доме после ужасной ссоры с мужем, - принялась объяснять Амелия. - Это было очень, очень давно, я точно не могу сказать, когда именно, но прошло уже более полувека. А перед этим она потеряла ребенка - всю жизнь ее сопровождали одни только трагедии, но самым страшным оказался финал. Она загорелась в одно мгновение и погибла в ужасных муках, но дух ее до сих пор живет в этих стенах! Это место проклято, и Элинор не оставит никого из нас в покое!
Она дрожала, как осиновый лист, и Ричард осторожно погладил ее по плечу.
- Откуда вы все это знаете, Амелия? - спросил он успокаивающим голосом.
- Я видела! - воскликнула она и тут же замотала головой, желая забрать свои слова назад. - Все об этом говорят! Спросите любого - уже каждый знает о тайне этого дома, и лишь от меня ее скрывали, пока мне не случилось самой столкнуться с привидением! Она желает всем нам только зла!
- Ради Бога, успокойтесь, мне больно видеть ваши страдания!
- Он говорил то же самое, - всхлипнула девушка. - И хотел мне помочь, но она не позволила и убила его!
- Мистера Адамса? Что ж, я буду осторожнее и постараюсь не ездить на лошади в грозу. Послушайте, Амелия, я понимаю, что вы напуганы. Возможно, вы действительно видели что-то, что приняли за призрак, а легенды о доме лишь убедили вас в вашей догадке...
- Вы не понимаете! - она резко оттолкнула Ричарда и, тяжело дыша, отвернулась от него. - Вы не верите мне, но, быть может, это даже к лучшему. Так вы будете целее, а я... Боюсь, для меня уже слишком поздно. Но я сражаюсь! Я сильная - намного сильнее, чем была раньше - и теперь могу дать отпор Элинор...
- Элинор Вудворт? - повторил Ричард.
- Она умна и коварна, будьте осторожны, вы даже не представляете, на что она способна!
- Я и правда не знаю, на что способна мертвая женщина, но ради вашего спокойствия наведу о ней справки.
- Как и он! - воскликнула Амелия в панике. - Прошу вас, не делайте этого, если вам дорога жизнь! Но больше я ничего не могу вам сказать, раз вы все равно мне не верите. Я и сама уже не знаю, где правда, а где ложь, мои мысли и тело уже мне не принадлежат...
Не договорив до конца, она так стремительно бросилась прочь из комнаты, что даже не затворила за собой дверь, а Ричард еще долго стоял, глядя ей вслед и нахмурив брови.
Наверное, она переутомилась.
Или ей приснился кошмар.
Или впечатление от романа ужасов, тайком прочитанного в своей комнате, оказалось слишком сильным.
В любом случае, завтра будет новый день, и он искренне надеялся, что сможет поговорить с Амелией. Даже если ради этого понадобится вновь спускаться по холмам и идти к ручью.
Глава 11
Садовая дорожка шла под уклон, но джентльмены не торопились. Они неспешно прогуливались под полуденным солнцем, напоминающем о том, что июнь близился к концу: теперь земля прогревалась еще в первой половине дня, и уже к обеду воздух наполнялся настоящим летним зноем, а безоблачное небо становилось почти белым.
- В Лондоне сейчас наверняка печет, как в аду, - предположил Ричард. Молодой человек был одет лишь в легкую льняную сорочку и жилет, однако даже без сюртука ему было жарко.
- И поэтому вам не хочется туда возвращаться, мистер Харви? - уточнил мистер Черрингтон, тростью отбрасывая с дорожки камушек.
- Честно признаться, не только поэтому, - ответил Ричард. - Как вы догадываетесь, я ехал сюда не просто с дежурным визитом, но я и сам не ожидал, что мое пребывание здесь окажется настолько приятным. За последние несколько дней я как никогда прежде уверился в своих матримониальных планах.
Мистер Черрингтон усмехнулся.
- Что ж, рад слышать это, - отозвался он. - Поскольку мы с вашим отцом уже неоднократно касались предстоящего брачного контракта, то я не вижу никаких препятствий для того, чтобы начать необходимую подготовку. Полагаю, вы найдете сумму в тысячу фунтов удовлетворительной для приданого.
- Разумеется, - кивнул Ричард, - мне известно, что вы с моим отцом детально обсудили все нюансы нашего договора, и почти все бумаги подготовлены. Впрочем, я уверен, что мы можем быть совершенно спокойны, когда за дело берутся юристы из фирмы мистера Ллойда. Для меня нет большей радости, чем взять мисс Амелию в жены даже и без столь щедрого приданого, как бы легкомысленно это не звучало, - его улыбка была искренней.
- Мне лестно слышать это, мистер Харви. Вы знаете, что мы с вашим отцом еще много лет назад думали об этом браке, и теперь мне отрадно видеть, что наши планы сбываются. Я не мог желать для Амелии лучшего супруга.
- Можете быть уверены, я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие. Кстати, я уже наводил справки по поводу подходящих домов в Хампстеде. Один из них мне особенно приглянулся - прекрасный особняк с широкими окнами на пересечении Росслин-Хилл и Гейтон-роуд.
- Это в северной части Лондона, насколько я помню?
- Именно так. Район весьма респектабельный и спокойный. Полагаю, мисс Амелии будет там вполне комфортно.
- Северная часть города и мне представляется удачным выбором, - кивнул господин Черрингтон. - Для женщины лучше находиться подальше от суеты и развлечений центрального Лондона. Надеюсь, что с помощью вашей деловой хватки сделка состоится довольно быстро.
- Владелец дома настроен исключительно положительно, - заверил его Ричард. - В любом случае, я был бы рад объявить о помолвке и назначить дату свадьбы уже к середине июля.
- Что вы думаете о январе? - спросил мистер Черрингтон.
- Я и сам хотел предложить время после рождества, - согласился Ричард. - Я возьму на себя объявления в газетах, если вы не возражаете.
- Разумеется.
Дойдя почти до самого края сада, где дорожка делала поворот, мужчины направились вдоль живой изгороди. Солнце поднялось высоко, и она почти не давала тени. Становилось все жарче. Ричард бросил задумчивый взгляд на дом, в это мгновение напомнивший ему мираж в раскаленной пустыне. К счастью, в их случае до оазиса было рукой подать, да и дом был более чем реальным.
- Скажите, господин Черрингтон, - вдруг спросил молодой человек, щурясь на солнце, - а кем были предыдущие владельцы этого особняка? Кажется, я слышал от кого-то фамилию Вудворт.
- Вудворт? Да, эта фамилия мне знакома, но последними владельцами были не они. Если быть точным, последние несколько лет дом пустовал, и я заключал сделку с конторой недвижимости, которая выставила его на продажу. Прежние хозяева, МакМилланы, были вынуждены продать ее из-за просроченных долговых обязательств. Это все, что я о них знаю.
- Значит, вам неизвестно, куда они уехали потом, и что с ними случилось?
Мистер Черрингтон криво усмехнулся.
- Я ни разу не общался с ними, и не испытывал ни малейшего желания этого делать. Где-то в документах есть их нынешний лондонский адрес. Но мне он всегда был без надобности - чего можно ожидать от каких-то шотландских голодранцев, которым по чистой случайности удалось высоко подняться. Но этого недостаточно, - он вздернул подбородок и бросил взгляд на Ричарда. Тот почтительно промолчал. - Нельзя надеяться, что все будет складываться само собой. И МакМиллану недостало здравого смысла, чтобы хотя бы сохранить свое состояние, не говоря уже о том, чтобы преумножить его.
- Все же я хотел бы попросить у вас адрес этих людей, - мягко произнес Ричард.
- Если вам угодно.
Они уже подошли к дому, и Ричард вслед за хозяином дома поднялся по широкой лестнице. Но все-таки он не удержался от еще одного вопроса.
- Что же до тех, давних владельцев...
- Вудвортов, - подсказал мистер Черрингтон, отдавая шляпу и трость дворецкому. Ричард тоже не без удовольствия освободился от головного убора и взъерошил волосы. Гласфорс с поклоном исчез. В глубине холла горничная обметала пыль с замысловатых завитушек кофейного столика и висящего над ним зеркала.
- Да, Вудвортов. Любопытно, как давно они жили здесь?
- Еще в начале века, - пожал плечами мистер Черрингтон, - не могу сказать наверняка, но с тех пор миновало уже много лет. Вас так заинтересовала история дома?
- Признаться, я лишь услышал историю о пожаре, в котором кто-то погиб, - сообщил Ричард.
- Кажется, об этом упоминал торговый агент, но они всегда говорят слишком много, знаете ли. Впрочем, мы и в самом деле переделываем комнату, которая многие годы после пожара стояла пустой. Но я не слышал, чтобы кто-то умер. Встретимся за обедом, - Мистер Черрингтон, очевидно, больше не желал распространяться на тему, так интересующую Ричарда, и быстрым шагом направился прочь.
Едва взявшись за перила, Ричард услышал за спиной негромкое покашливание. Бросив взгляд через плечо, он заметил горничную, которая стояла у нижней ступеньки, благочестиво сложив руки поверх передника - но ее взгляд был слишком уж настойчивым для служанки. Ричард промолчал, лишь приподнял одну бровь.
- Простите, сэр, - едва слышно проговорила девушка и быстро опустила глаза, по всей видимости, вспомнив о том, что ей не следует так пялиться на джентльмена, однако на ее выразительном лице ясно отпечаталось желание что-то немедленно сообщить. - Я не должна была обращаться к вам, но случайно услышала ваш разговор с господином Черрингтоном.
- Неужели? - не скрывая сарказма, спросил Ричард.
- Тот пожар... - она быстро обернулась. - О нем здесь столько всего рассказывают, - сказала она уже громче, и снова на мгновение подняла глаза, но тут же опустила их долу.
- Хм... - молодой человек никак не мог решить, как ему отнестись к чересчур разговорчивой горничной, сующей свой носик, куда не следует. Но, наконец, любопытство победило.
- И что же о нем рассказывают? - после недолгой паузы спросил Ричард. - И где именно "здесь"?
- В деревне, тут неподалеку, - с готовностью отозвалась та. - В том пожаре сгорела молодая леди, хозяйка этого дома, и с тех пор он проклят! А ее муж повесился от горя, представляете? Нам рассказывала об этом Салли, деревенская молочница, у которой мы покупаем... - радостно затараторила она в предвкушении длинного рассказа.
- Как интересно! - оборвал ее Ричард. - Впрочем, я полагаю, нам не стоит обсуждать эту крайне любопытную тему, стоя посреди холла. Разве тебе не влетит, если тебя кто-нибудь увидит?
Девушка закусила губу и слегка нахмурилась.
- Мне точно влетит от миссис Уильямс. Но мы можем поговорить и там, в коридоре, - она кивнула куда-то вбок, снова оживляясь. - Я могла бы рассказать вам все подробно! Салли такая разговорчивая...
- Пожалуй, лучше я сам прогуляюсь до деревни и поговорю с этой Салли, - вдруг решил Ричард.
- Вы? Пойдете в деревню? - ахнула горничная со смесью восхищения и ужаса.
- Почему бы и нет, - молодой человек решительно повернулся к служанке. - Далеко эта деревня? В какой она стороне?
- До Монк Вуда около получаса ходьбы, если не слишком торопиться. Сегодня я как раз должна пойти туда за продуктами, - добавила она.
- Отлично! Значит, ты проводишь меня к вашей молочнице.
- Я, сэр? - девушка вся зарделась, и на ее лице расцвела улыбка. - Конечно, если вам угодно...
- Да, да. Пожалуй, я отправлюсь сразу после обеда. Тебя встретить у черного хода?
- Позади дома есть калитка, - ответила она. - Сразу за ней начинается дорога, которая ведет в деревню.
- Отлично, значит, возле калитки. - Он повернулся к ней спиной и принялся подниматься по лестнице. - Кстати, - вдруг вспомнил он, и горничная подняла на него взгляд, - я не спросил, как тебя зовут?
Та снова порозовела.
- Конни, сэр, - тихо ответила она.
Положа руку на сердце, дорога в деревню не заслуживала такого громкого названия. Скорее ее можно было назвать извилистой тропинкой. По обе стороны от нее виднелась неглубокая колея, проложенная редкими повозками. Она петляла и извивалась, пересекая поля, огибая холмы и неглубокие овраги. Тут и там на пути попадались небольшие рощицы и отдельно стоящие раскидистые деревья, наводящие на мысли об открытках с буколическими видами.
Над землей разливался послеполуденный зной, заставивший птиц и грызунов попрятаться в укрытия, и только в траве без устали стрекотали кузнечики. Конни несла на сгибе локтя большую плетеную корзину, следуя на почтительном расстоянии за Ричардом, которому их дорога уже начала казаться бесконечной.
Но вскоре вдоль тропы потянулась деревянная изгородь, за которой пасся скот. Едва поборов в себе желание сморщиться, молодой человек невольно ускорил шаг. Еще через несколько минут показались серые покатые крыши сельских домов, которые лепились друг к другу вдоль единственной улицы, в которую переходила тропа.
- Вот мы и пришли, мистер Харви, - бодро заметила Конни, поравнявшись с ним.
- Хм, - только и ответил он, критически окидывая взглядом весьма живописные домики. Прямо в уличной пыли играли несколько босых ребятишек, которые при виде молодого хорошо одетого джентльмена смолкли и во все глаза уставились на такое чудо, какого, вероятно, не видали за всю свою жизнь, да и вряд ли еще увидят. Крошечная девчушка с льняными волосами, но при этом совершенно чумазая, встала на цыпочки и прошептала что-то на ухо мальчику постарше - наверное, брату.
- А здесь живет Салли, - горничная показала на широкий приземистый дом, и, подойдя к двери, постучала. - Это я, Конни, горничная, - прокричала она.
Где-то из глубины дома - или из внутреннего двора - послышался глухой звук, и вслед за ним наступила тишина. Горничная искоса бросила взгляд на Ричарда, но тот внимательно рассматривал выкрашенные в темно-коричневый цвет балки, укрепляющие стены домика. Наконец за дверью послышались шаги, и она распахнулась, являя взгляду Ричарда дородную женщину с красными узловатыми руками. Почти всю ее фигуру закрывал большой линялый передник. Ее небольшие пронзительные глазки уставились на него, однако молочница тут же перевела взгляд на горничную.
- Добрый день, - преувеличенно любезно произнесла она и отступила назад, давая посетителям войти.
- Миссис Уокер, этот господин - мистер Харви из Лондона, - Конни сделала ударение на последнее слова. - Он приехал несколько дней назад, и попросил меня...
- Я гость мистера и миссис Черрингтон, - Ричард прервал ее грозящий затянуться монолог, переступая высокий порог. - Меня крайне заинтересовала одна история, которую я по случайности услышал, и Конни сообщила мне, что вам, как никому другому, известны ее подробности.
- Мистер Харви говорит о пожаре. О том пожаре, - подчеркнула девушка. - Пожалуй, я пойду, - сказала она, заметив взгляд Ричарда. - Мне еще нужно купить овощей и зелени.
С этими словами она исчезла вместе со своей корзиной.
- Если вам и впрямь хочется послушать о том самом пожаре, то Конни правильно поступила, что привела вас сюда, - зачастила молочница. - Да вы присаживайтесь, в ногах ведь правды нет, - спохватилась она и показала в сторону одной из скамей, расположенных по обе стороны стола.
Молодой человек осторожно присел на краешек, попутно окидывая взглядом дом. Обстановка была крайне скромной, но было ясно, что хозяйка зорко следит за чистотой и порядком - на маленьких окнах красовались красные с белым занавески, посуда сверкала за прозрачными как слеза стеклами слегка накренившегося буфета, а на деревянном полу не было заметно ни малейших признаков сора.
- Что ж, миссис Уокер, мне и в самом деле хочется узнать, что же тогда произошло. Но ведь это было так давно, что все должно было уже позабыться.