Керасова Анна Николаевна : другие произведения.

Ложный принц. Посол

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Король отправляет любимого сына, юного принца Эверина в посольство к гномам. Только кроваво-красные ягоды вишни обрывают жизнь мальчика... и остается только один путь к спасению для его свиты - маг, повелевающий жизнью и смертью. Уста слуг закрыты, и никто не знает, что принц Эверин уже не тот, кем был.
Пролог:
  - У меня плохие вести, ваше благородие, - очень тихо сказал Риох Латек, склонившись к голове лиота Верде. - Принц - умер.
  Кубок с вином замер у самых губ лиота, так и не опустошенный и на глоток.
  Через вдох кубок был не слышимо поставлен обратно на стол.
  - Когда? - также негромко вопросил слугу пожилой аристократ.
  Его сухое, сморщенное морщинами лицо, не изменило своего выражения спокойствия, лишь колкие льдинки глаз стали смотреть острее.
  - Ночью.
  Лиот тяжело оперся руками о подлокотники глубокого кресла, устеленного мягкой овчинной, и на миг прикрыл глаза. Минуту мужчина был неподвижен, а затем стремительно встал и широким, твердым шагом направился к дверям трапезной. Верный Риох поспешил за хозяином в шаг в шаг, держась за его спиной. Лайс Верде не хотел верить в услышанное, но... не верить Риоху у него не было оснований.
  Путь от трапезной до комнат принца был короток. Слишком короток...
  Распахнув дверь, лиот ворвался в покои и... обреченно встал.
  Принц и в самом деле был мертв.
  ... Юный мальчик сидел в кресле у потухшего камина. Хрупкая фигурка ломанно сложилась почти пополам и светло-каштановая макушка лежала на подлокотнике кресла. Тонкие руки в мучительном захвате были прижаты к животу... а на полу была расколотая глиняная миска и кроваво-красные ягоды вишни крупными бусинами лежали в окрест рядом.
  - Закрой дверь, - севшим голосом велел Верде и Риох тут же подчинился, закрывая за собой дверь.
  Господину виднее...
  - Кто еще знает? - каким-то скрипящим голосом спросил слугу воспитатель принца... бывший воспитатель.
  Риох ответил немедля:
  - Вы, и я. И, возможно, отравитель.
  - Хозяева? - спросил Верде, не сводя глаз с мальчика... что уже никогда ему не улыбнется.
  Риох покачал головой, враз угадав мысли своего господина.
  - При всем уважении, господин... для них смерть принца приговор. Из свиты? Но...
  - Нет, невозможно, - лиот печально покачал головой, обреченно вздохнув. - Все они клятвенники. Для них эта та же смерть... как и смерть их семей.
  И его тоже. Как и Риоха Латека.
  Не уберег. Не справился. Предал доверие короля.
  Принц может и был незаннорожденным, но любимым и признанным сыном короля. И его смерть была выгодна многим... как королеве-иноземке, родившей недавно царственному супругу сына, так и брату короля, хьёрду Ванорду. Верде доносили, что королева родила двух детей... вот только второй ребенок, девочка, скоропостижно умерла еще до прихода короля. Поэтому отец-король дитя видел только одно... не возжелав даже миг посмотреть на маленькое тельце. Потому и не узнал, а после не придал значения вести, что у мертвой девочки были золотистые волосы...
  Золото волос не было редкостью в королевской семье. И все же такой ребенок в союзе темноволосых...
  Верде мрачно сжал губы.
  Хьёрд Ванорд давно выказывал неприятие к нему. Будучи честолюбивым и несдержанным на чувства человеком, брату короля крайне не нравилось приближенность простого лиота с сомнительным происхождением к персоне короля. И к тому, что того слушает король куда охотнее... а юный принц никогда не был дорог "дядюшке".
  Незаконнорожденный... не имеющий права на престол, мальчик не был значимой фигурой. Пусть и за смерть оного и полагалась кара, как за смерть члена королевской семьи... Верде знал, что его смерть тронет сердце только короля.
  Многие умирают рано, но человек существо жадное и упрямо желает жить хорошо и долго.
  А не получиться... и Верде отчетливо-ясно понимал - его смерть обречет и всю его семью. Детей, внуков... а как можно избежать этого?! Бегство... сбежать может лишь он, а это он себе простить не сможет. Выхода, казалось, не было... убили принца, но лишь способ добраться до самого Верде! Слишком верен был королю... слишком хорошо видел темную душу хьёрда Ванорда и не смог это скрыть. И теперь придется заплатить за свою неосмотрительность.
  Лиот сжал кулаки, выдохнул сквозь зубы, с болью посмотрел на тело мальчика... и повернулся к верному слуге-другу.
  - Подымай всех. Пусть седлают коней и готовят карету - принц занемог, мы едем в город. Я вынесу принца на руках и сяду с ним в карету. В городе... дождемся ночи. А потом ты позовешь одного человека. Лишь он сможет помочь нам всем.
  - Как? - не сдержался Риох Латек.
  Лайс Верде скривил губы.
  - Есть те, кто может обмануть мироздание и оживить то, что мертво.
  Риох дернулся, широко распахнув глаза.
  ОН ОСЛЫШАЛСЯ?!
  Но нет... кажется, нет.
  И мужчина коротко поклонившись, исчез за дверьми. Жить хотят даже старики. И если ради жизни надо обратиться к чудовищу... к тем, на кого охотились и умертвляли за обладание нечеловеческим даром...
  Ну, что же...
  Риох Латек пойдет к магу и поклониться ему в ножки.
  Часть 1. Начало
  - Велена! Идем же!
  Сияние белоснежного снега, слепит глаза, но спустя минуту Веля облегченно вздыхает, водружая на нос солнцезащитные очки. Враз становится легче, а красота зимнего леса расцветает особым приглушенным светом. Воздух чистым хрусталем звенит вокруг, сладкой морозной патокой втекая в легкие при каждом вздохе. Где-то вдалеке стучит дятел, слышится цоканье белок и хруст наста под ногами ушедшего вперед деда.
  - Веля!
  - Иду! - выкрикивает она, и быстро затянув крепление на левой лыже, торопится во след.
  Она быстро нагоняет деда Пересвета и виновато улыбается, получив осуждающий взгляд.
  - Смотри у меня! - грозит он. - Коли притомишься, так терпи! Раз уж навязалась в обход, учти - нытья не потерплю. Под елью оставлю, сама до двора добирайся!
  - Не, не оставишь! - весело возражает Велька, улыбаясь.
  - Ты у меня не балуй! - ворчит дед, но глаза у него все одно добро смотрят. - Ишь, старшим перечить!
  Дед Переслав такой, любит погрозиться да поворчать. Да особенно нравиться ему по старому говорить. Профессор он, этнолог и больше всего на свете любит тишину, лес, природу... книги про обычаи старые да про забытых русских богов. Ну, и Велю он любит. А вот маму девочки не очень... впрочем, и дядю Владими́ра он не шибко привечает. И среди всех внуков лишь Велена да Радомир - ему радостны. Да двоюродный братец редко приезжает к нему - где заповедник и Урал, а где Калининград!
  - Эх, Веля-Веля... жаль, что не парнем ты у нас уродилась! - сокрушался бывало дед. - Из всех только ты да Миро понимаете, как это важно корни да предки... а остальные Иваны, родства непомнящие! Ну, поверил в чужого Бога, крестик его на себя нацепил, рабом его назвался... что ж ты от крови своей отрекаешься?! Имена чуждые на детей вешаешь, за них же дорогу в жизни выбираешь, а потом дивишься - что ж все не так идет-то?! А как оно справно может быть, если совесть позабыл? Христианство вроде как добру учит, да только больше все к обрядам сводит. В церковь ходишь, службы посещаешь, священнику внимаешь - хорош. Нет - еретик да язычник поганый! Старых богов оболгали, а своего светом обласкали... а ведь по его славу не меньше убивали. А попробуй, заикнись, визгу-то будет! Не важно, в кого ты веришь - это сам выбирай! Но другого за выбор не кляни, предков стыдливо не предавай и не забывай, имена исконные не перевирай и живи по совести, не гадь другим! Да что говорить...
  Не любил Переслав Изяславович ни христиан, ни мусульман, ни язычников новоявленных не уважал. Да и людей особо не любил. А потому, как в пенсию вышел, перебрался на Урал в заповедник и стал почти отшельником. Гонял браконьеров, старался по мере сил лес чистить от сухостоя и гнили, подбирал сирот мохнатых да лечил пораненных зверей. Живодёры с ружьями всё нагло пёрли на защищенную территорию, воображая себя настоящими мужиками...
  Веля охотников ненавидела всей душой, а презирала еще сильнее. Настоящие мужчины по её мысли из засад за сотни метров не стреляли, в спину не били и над животными - в большинстве своем беззащитных - не издевались.
  Подлые трусы, которым желание похвалиться глаза застит!
  Никто Велену не понимал, как дед и старший двоюродный брат. Мать Вели каждые два года шубы меняла, и не думала о чувствах дочери. А та не могла смотреть на нее и ее радость без тошноты. Перед глазами вставало, как охотники науськивали своих псин на беззащитного лисенка... полный боли и ужаса визг, глазенки полные отчаянья...
  Кто видел раз - тот не забудет.
  Кто видел, как убивают током пушистого песца, всунув оголенный провод в черный бархатный нос... тот никогда не наденет мех.
  Одно дело, когда ты голоден... когда твоя жизнь зависит от чужой мохнатой шкуры - это можно понять и принять. Но когда магазины забиты едой, когда ты можешь купить любую вещь... зачем губить ради забавы и похвальбы других?!
  Велена этого не понимала и понимать не желала. И знаться с такими не желала.
  И была почти вегетарианкой - от молока, всего молочного и яиц, девочка не отказывалась.
  - Тот! Не отставай! - Веля весело свистнула, и заскользила по лыжне за дедом.
  За спиной послышалось звонкое "тявк!" и вскоре рыжий пушистый хвост уж догнал двух двуногих, сверкая лукавыми глазками. Черные лапки бодро перебирали по снегу, обгоняя людей. Иногда ушастик начинал бегать кругами вокруг людей, приглашая поиграть, но те не поддавались на провокации и лисичка, обиженно фыркнув, оставила это дело. Иногда зверек отставал, замирал среди деревьев, что тяжко клонили покрытые снегом ветви к земле, навострив уши... а затем с места прыгал, ударяя лапками по насту, проламывая его. Острая мордочка ныряла в снег, и спустя миг в воздух побрасывался меховой комочек, с тем, чтобы быть пойманным и проглоченным.
  Девочка в шапке-ушанке с очками на носу оглядывалась на лисицу, смеясь торжествующей мордочке любимца.
  Ох, забавник этот Тот!
  - Уральские горы стоят в тишине,
  Пушистые ели вдоль склонов крутых,
  Вверх поднимается чудо-зима,
  Снег чистый и белый на склонах лежит,
  Дыханье захватит от сказки такой.
  И горы и солнце, мы вместе с тобой,
  Я воздухом сладким дышу и дышу,
  В том сказочном мире остаться хочу.
  Резные избушки в посёлке меж гор,
  Русская речь и приветливый взор,
  Стан* стоит на крутом берегу,
  Висячим мостом через реку бегу...
  Дымится очаг в середине шатра, - Велька чеканила стих, едва успевая переводить дыхание. Некоторые строчки вылетели из головы, некоторые словечки из вредности переделала без оглядки. Все одно изначально стих был про Карпаты, а они с дедом всяко на Урале живут!
  - Дыханье побереги, егоза! - гудит дед впереди. - Давай, догоняй!
  Дед взлетает на заснеженный холм и скатывается вниз, пропадая с глаз. Веля окликает Тота, и подбавляет хода...
  Вокруг так тихо-тихо... и за весельем и счастьем в душе, Веля не чувствует, что лес неуловимо переменился. Не слышно цоканья белок, не слышно скрипа промерзших веток, притих в гуще дятел. Все вокруг заполнилось тягостным ожиданием...
  Злоба людская пощады не знает, а низкие людишки обид не прощают. Все вокруг виноваты, а правда всегда на их стороне! Ишь ты, лесник-зануда выискался! Что ему, жалко? Зверье лесное жалеет, штрафами сыплет! За лесного быка, зубра несчастного - ох, и рожиши у того были! - легавых вызвал! Из-за него, подлюки, суд присудил пару сотен тыщь выложить в штраф! Дело завели, ружьё отобрали... из-за зубра, бизона какого-то! Подумаешь за государственный счет завезли, что ж теперь?! Американцы этих бизонов на корню извели, уж не поохотишься на зверя... а тут... да сам Бог велел!
  А этот... гад!
  Ну, отольются тебе мышиные слезки!
  Живодер в человечьем обличье, залег за деревом, взведя курок. Высмотрел, вызнал, когда старичье поганое из избы своей нос кажет! Вот сейчас, сейчас за все заплатит!
  Охотничек вновь глотнул горячительное из фляшки, и, услышав скрип лыж по снегу, вскинул ружье на появившуюся фигуру на холме...
  И тишину разорвал гром выстрела.
  И старый лыжник сломано падает в снег, уж мертво скатываясь с холма.
  Убийца вскакивает с места, становясь в рост, бегом преодолевает несколько метров и... в ужасе застывает. На холм взлетает хрупкая фигурка подростка и тишь про снеженого леса разрывает отчаянный, перепуганный крик:
  - Дедушка!!
  Подросток скатывается вниз на лыжах, падает в снег на колени, вцепляется ручонками в тело... а убийца, будто захваченный неведомой силой, все стоит, пялясь на эту картину.
  - Дедушка!! Помогите!! Помогите, кто-нибудь! Пожалуйста!!
  А убийца стоит... и ружье его клонится вниз.
  Девочка вскидывает голову, со слезами оглядываясь... и взгляд ребенка сталкивается со взором живодера.
  Веля в миг - тягостный и длинный - осознает, что было и будет. Не уйти, не спрятаться... и пощады не будет. Такие не жалеют. Да она бы и не побежала... и девочка встает на ноги, не отрывая глаз от лица убийцы. Уже пролитые слезинки замерзают на щеках, не смытые новыми. В серо-голубых глазах нет страха... они смотрят прямо. С вызовом.
  И ружье подымается...
  Лес скроет следы... *** *** *** *** *** *** ***
  ... В комнате, погруженной в полумрак, сидит человек. Седой мужчина с бородкой колышком на подбородке, сгорбился на стуле, узкой ладонью пряча лицо. Рядом на бедной худой кровати постоялого двора лежит тело темноволосого подростка. Лицо серо-белое, без кровинки и жизни.
  Мужчина ждет.
  Нет, не того, что мальчик на кровати вдруг вздохнет и откроет глаза. Мертвые не могут ожить, исполняя желание человека. Нет, человек и его желания не меняют мироздание. Поэтому мужчина ждет с надеждой иного.
  ... по раскисшей в грязь площади крохотного серого городка у границы Предгорья в это время шел высокий мужчина в старом, черном плаще, глубоко надвинув на голову капюшон. Мерзкая капель моросящего дождя под порывами ветра гадостно била в лицо влагой, заставляя мужчину поджимать в раздражении губы.
  Мерзкий дождь. Мерзкий, грязный городок... глупые, невежественные людишки вокруг! Черные глаза недобро сверлили спину идущего впереди Риоха Латека. Старый слуга до подгибающихся коленок боялся мужчину в черном плаще. А все одно шел, вел его к постоялому двору, которого плотно охватили кольцом два десятка королевских стражей, не пуская к зданию никого - ни слуг, ни пьянь, ни даже хозяев. Слуга знал, чувствовал, как в спину смотрят множество глаз, выглядывая в щели ставень домов, любопытствуя и гадая... а тяжелый взор мага, перехватывал горло спазмом.
  Маг на миг замедлил шаг, вскидывая голову вверх и желчно усмехнулся при виде повешенного над площадью. Тощий труп в лохмотьях был прибит руками к толстой железной доске и был повешен на веревке над разбитой мостовой. Вонь от трупа доказывала, что казнь свершилась уж давно. Но вонять ему предстояло еще долго... пока гниющая плоть не начнет слезать и отваливаться кусками с костей... вот тогда... может и снимут, кинув в какую канаву. Может даже присыпят известкой.
  Люди добрые, без погребенья не оставят...
  Маг давно к людям себя не причислял.
  - Г-госпо-один, - про заикался, окликая, старый слуга и маг равнодушно отвел от казненного взор, вперив его в Риоха.
  - Гос-сподин, прошу Вас, - Латек распахнул дверь постоялого двора и маг, хмыкнув, вошел в дом.
  Слуга скользнув во вслед, закрыв дверь и скользнул вперед, ведя колдуна к лестнице, на второй этаж постоялого дома... к старой простой двери одной из комнат.
  - Здесь, г-господин...
  - С глаз пропал, - сухо обронил маг, и Риох Латек метнулся прочь от дверей, скатываясь по скрипучей лестнице вниз.
  Маг дернул уголком рта, и толкнул дверь рукой, входя.
  Седой мужчина мгновенно вскочил, оборачиваясь к вошедшему. Маг и человек замерли друг напротив друга, смотря в глаза друг друга.
  - Ну, здравствуй... отец, - едко сказал маг, откидывая капюшон дождя.
  - Я не отец колдуну, - хрипло отвечал молодому на вид мужчине лиот Верде.
  - Вот как? - усмехнулся маг. - Что ж ты звал меня?
  - Я... - на миг Верде запнулся, глубоко вздохнул, на миг прикрывая от отчаяния глаза. - Не ради себя... ради людей, что со мной...
  - Тогда мне лучше уйти, - отрезал колдун, без сомнений поворачиваясь обратно к дверям.
  - Стой! - отчаянно вскрикнул Верде. - Сестру пожалей! Она только родила! Всю нашу семью убьют, ее и дитя! Мальчик мой наследник!
  Маг молчал, но не сделал больше и шага к дверям.
  - Прошу тебя... ради прошлого... если в тебе осталось хоть крупица человека! - простонал лиот, бессильно смотря на мага.
  Несколько мгновений тишины, отозвались в сердце пожилого мужчины болью...
  - Ради что для сестры... - негромко проговорил маг. - Мальчика как назвали?
  Верде горько скривился.
  - Вит... ОНА настояла.
  Маг удивленно посмотрел на Верде.
  - И ты позволил?! - не поверил он. - Моим именем?
  И покачал с усмешкой головой.
  - Ох, сестрица... ну, молодец... ладно, что ты от меня хочешь?
  Верде перевел дыхание, опустив плечи, и бессильно сел на стул, с которого ранее вскочил.
  - Оживи мальчика, помоги!
  - Что? - не поверил маг.
  Молодой мужчина удивленно посмотрел на вскинувшегося отца, а потом посмотрел на кровать. Труп ребенка он увидел сразу, как вошел. Тот был мертв и уже довольно давно. Больше суток, так точно... душа уже оборвала нити с телом и ушла так далеко, что ни одна сила не могла ее вернуть. Слабые всполохи нити от "хет", что связывают душу и тело в единое целое, гнилостно мерцали. На девятый день нити исчезнут окончательно, а труп начнет разлагаться все быстрее и быстрее...
  - Вы же можете это! Я знаю это! - воскликнул Верде.
  Маг скривился.
  - Да что ты знаешь, человече? - выплюнул он. - Ничего! Магия проистекает из жизни! Она не делает мертвое живым! Она изменяет живое, исцеляет живое, совершенствует... но не делает более живым!
  - Но как же! Маги же воскрешали!
  Маг с чувством сплюнул на пол, не выдерживая.
  - Вы, лиот, не понимаете... Я ЯСНО СКАЗАЛ, ЭТОГО НЕЛЬЗЯ СДЕЛАТЬ! Этот мальчик, к жизни не вернется никогда! Его душа ушла, ясно вам?!
  Верде вдруг плюхнулся на колени перед магом, вцепившись в его плащ руками. Молодой мужчина в изумление было отшатнулся... но, поди, вырвись!
  - Предками заклинаю, кровью нашей, пусть принц Эверин вновь будет жив!
  Маг потрясенно молчал.
  А потом вздохнул, качнув головой.
  - Встаньте... да встаньте же! - рявкнул он, не выдерживая. - Есть... один ритуал... но...
  - Говори! Я все сделаю! - поклялся лиот.
  Маг помолчал, растирая ладони.
  - Приведите мальчика тех же лет. Ритуал перетянет его жизненные силы на труп принца, заставляя тело исцелиться. Сделав... пригодным. Потом я постараюсь притянуть душу из-за Грани и связать ее с телом.
  Верде нахмурился.
  - Мальчика тех же лет? Никто не должен знать о смерти принца!
  Маг мрачно скривил губы.
  - А мальчик никому не расскажет... ритуал не предусматривает его выживания.
  Лиот побледнел.
  Он силился что-то сказать... и не мог.
  А маг молча ждал, смотря на него.
  - Ну, так что, лиот? Сделаете это? Ради внука и дочери?
  Старик встал и оглянулся, посмотрев на того, что был принцем Эверином.
  - Да... ради всеобщего блага, сделаю.
  - Мальчик должен быть здесь к ночи. От трупа избавитесь сами. Так, чтобы не нашли, - поставил условие маг. - И еще... когда я начну, в доме никого не должно быть. Пусть стража охраняет дом. И что бы ни произошло... чтобы вы не услышали... никто не должен мне помешать. Вы меня поняли, лиот?
  Мужчина ломано кивнул.
  - Тогда идите, - велел маг, скидывая с себя плащ. - Идите, ищите жертвенную овцу-мальчишку. И помните, до ночи!
  Верде на миг прикрыл глаза... и пошатнувшись, вышел прочь. *** *** *** *** *** *** ***
  ... серый дождь бил струями в землю, а всполохи молний били в грозовом небе. Жители города попрятались в своих домах, боясь гнева разошедшихся демонов.
  Крысы забились в сухие щели, кошки юркими лентами ввинтились меж ног людей в двери домов, прячась за теплыми боками печей. Псы забились в конуры, вздрагивая всем телом от раскатов грома.
  Улицы погрязшего в грязи городка будто вымерли...
  Лишь двадцать королевских стражей стояли под струями дождя на площади, окружая постоялый двор цепью.
  Очередной удар молнии разрезал чернильную тьму неба, грянул гром... проглотив истошный детский крик...
   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***
  
  ... когда-то давно Вит Верде представлял себе магию чем-то удивительным и прекрасным... силой таинственной и могущественной, недоступной простым смертным. От того, когда слышал пугающие истории о злобных колдунах и ведьмах, он жадно запоминал все сказанное. Была у него убежденность, что он поумнее многих и сможет понять где правда, а где ложь... простолюдье, понятное дело, перевирало все до невозможности - их он вскоре отучился вовсе слушать. Благородные же о таких вещах вовсе не говорили... и он потянулся к книгам.
  
  В доме отца, что был построен лет двести назад, на чердаке многое хранилось. Было такое негласное правило - вещи мертвого раздаривать, писаное сохранять... или отправлять в Читальню, либо же... на чердак. Чердак служил и местом упокоения тем вещам и мебели, что держать внизу уже было срамом, а выкинуть рука не подымалась.
  
  И именно на чердаке юный отпрыск Лайса Верде и обнаружил записки своего прапрадеда, что был сыном основателя их Рода. Обнаружил случайно, прячась от гнева разгневанной матушки, что обещалась поймать и выпороть "мелкого негодника". Разобрав, что свалилось на его голову, - а и в самом деле свалилось с горы какого-то барахла - Вит безоглядно ухватился за шанс научиться тому же, что умел далекий прадед. Разве потомки не должны продолжать таланты и дело предков?
  
  Мелкий был... дурной.
  
  Вот с того, далекого уже дня, он стал познавать магию. Шаг за шагом, умение за умением... все более удаляясь от пути простого сына лиота. Да даже от пути человека. После кратких записей прадеда была книжонка с половиной сгоревших листов. Потом... потом он встретил изгоя из Храма Хранящих Заветы Всеотца и Всематери. Изгой не обладал ни каплей силы, но был преисполнен дурного желания возвыситься над всеми... и он хотел использовать самого Вита.
  
  Маг же может передать силу другому?
  
  Глупый человечишка в это верил, а Вит не спешил его переубеждать. И лишь когда вызнал у безумца все, что тот знал... без сожалений убил. Вот тогда он и стал инициированным магом. Ведь кто такой маг? Люди? Не совсем... это ИЗМЕНЕННЫЕ. В записях деда тот ритуал описывался как "Пробуждение". Но чтобы пройти этот ритуал, человек должен был или родиться от мага... или же появиться на свет через его волшебство. Сила мага-колдуна прожигала насквозь "хён" младенца, переплавляя и делая более восприимчивым к сырой силе. Тоже самое происходило и во время ритуала, но его мог провести сам будущий маг. И безумный изгой, которого бы никто не хватился, прекрасно подходил для первого ритуала Вита.
  
  После другой дороги у него было...
  
  Маг видит, чувствует, осознает, различает сотни вещей, недоступные простому смертному. И способен пропускать через себя ту сырую энергию, пронизывающей все сущее, направлять ее и изменять согласно своей воли. Магия проистекает из самой Жизни... но и может, как погубить, так и возжечь её. Она может многое... но не все.
  
  Например, вернуть мертвеца. Душа, что была отторгнута от своего тела, не может вернуться в него. А чужое тело пронизано чужеродной душе "хён" и отторгнет ее, а если силой ее привязать... грубо, бездумно, то получим умертвие, лишенное разума и мучимое постоянной болью и жаждой.
  
  Он собирался "обезличить" "хён" тела, дабы призванная из-за Грани душа могла быть привязана к нитям тела. Да, спаять нити "хён" с душой будет трудно, болезненно и кое-кто не переживет этой пытки ритуала... но что ему за печаль в этом? Пусть об этом тревожиться лиот Верде. Аон уйдет, как только сделает свое дело.
  
  Жертвенный мальчишка без сознания валялся в круге выжженных силой рун. Вот и замечательно. Он не должен ни сопротивляться, ни чувствовать страха... от него требуется только жизнь.
  
  Что же... пора начинать.
  
                                                   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   
  
  
  
  Она очнулась резко, рывком, с гулко бьющимся сердцем и с паникой, будто вынырнув из под толщи воды, что грозила похоронить под собой. Дыхание со свистом вырывалось из-под приоткрытого рта, а горло болело так, будто только что кричало во всю мощь легких.
  
  Вокруг царила темнота... и пустота.
  
  И между тем она всем существом чувствовала нечто страшное в самом воздухе вокруг, сгустившемся, душном... пропитанном странным послевкусием, оседающим на языке тошнотворной солью и теплой кровью.
  
  Она помнила вкус крови. Тёплой, со вкусом железа и соли - в старые времена охотники часто пили кровь своих жертв и однажды дед решил, что ей будет то полезно.
  
  Тогда её вырвало.
  
  Она лежала поверх жесткой кровати... да, это определенно была кровать. Изо всех сил подавляя страх, она с трудом повернула голову, чтобы осмотреться. Хоть вокруг и царила темнота, глаза вскоре стали различать очертания вещей и стен... окна, закрытого ставней... и фигуры, неподвижно сидевшей у стены.
  
  Это... он?
  
  Она застыла, жалея, что открыла глаза.
  
  Что ей делать?
  
  Во всем теле стояла такая слабость, что даже двинуться было тяжело.
  
  Она ничего не сможет сделать! А вот он...
  
  Убийцы жертв не жалеют... они жалеют себя.
  
  Что же ей делать?!
  
  - Добро пожаловать в мир... обратно, - едко сказал мужской голос и в темноте вспыхнул огонек-шар, зависая над плечом сидящего.
  
  Веля широко распахнула глаза. Такое она видела лишь в кино, в сказках про магов и волшебство. Вот только сидящий на деревянном стуле-кресле человек на доброго седобородого дедушку Дамблдора не походил ничем. Мужчина был довольно молод, одет в странный черный камзол и серые штаны, что никак не походило на пресловутые мантии магов из мира Великой Ро.
  
  И палочки у него не было.
  
  Но над плечом незнакомого мужчины по-прежнему висел ярко светящийся огонек-шар...
  
  И это странным образом успокаивало.
  
  Небольшая, полупустая комната не походила на обиталище маньяка, а в самом "маге" не было ничего от того охотника.
  
  Наверное, он ее спас...
  
  - Кто вы? - еле выговорила она, ворочая непослушным языком. В горле пересохло так, будто она век не пила воды. - Где я?
  
  - Кто я не важно, - равнодушно ответил мужчина, встав и приблизившись к ней. Тонкие пальцы, будто кости обтянутые кожей, цепко обхватили за подбородок и "маг" наклонил голову, всматриваясь в глаза девочки. - А вот кто ты?
  
  - Я Вел... - она не договорила. Ее вдруг разобрал кашель, болью продрав горло. - Можно... попить?
  
  Хмыкнув, мужчина широким шагом подошел к деревянному грубому столу и налил из глиняного кувшина воды в выщербленную светло-коричневую керамическую кружку. Как только "маг" вернулся к ее кровати, Вель сделала попытку сесть... но руки подогнулись от слабости и она без сил упала на жесткую кровать. Мужчина не проявил на это особых эмоций. Его пальцы схватили за воротник одежды за шеей и рывком усадили. К губам поднесли кружку и Вель не медля, жадно припала к ней. Боже, какая вкусная вода! Будто из родника! Разве что не ледяная... но какая чистая! Ни один фильт не смог бы сделать воду настолько чистой и вкусной, легкой!
  
  Стоило ей опустошить кружку, как маг отпустил ее рубашку... а на ней был именно рубашка белого цвета со шнуровкой. Такой у нее не было... но додумать Вель не успела. Лишенное поддержки мага, тело ее поспешило занять горизонтальное положение. Кажется, в ней сил, что в маленьком котенке...
  
  - Что же, - сказал мужчина, задумчиво смотря на нее. - По крайней мере, ты не девка. У них ума не хватит, чтобы выжить.
  
  Что?
  
  Вель изумленно хлопнула ресницами.
  
  Маг усмехнулся.
  
  - Растерян? Что ж, позволь я кое-что объясню... и слушай внимательно, если не хочешь умереть. Сейчас ты принц Эверин, сын-бастард короля Эвера, и им ты и останешься, если будешь держать язык за зубами. Я поместил твою душу в тело принца и если это станет известно... тебя убьют. Потому что только злобный дух может прорваться сквозь Грань и занять чужое тело. Ты принц Эверин - запомни. Притворись, что... ничего не помнишь. Мой тебе добрый совет.
  
  - Что? Как? Я... - Вель была огорошена холодными словами.
  
  Маг поморщился.
  
  - Спи, - приказал он резко, проведя рукой над ней.
  
  Глаза закрылись сами и Вель стремительно провалилась в сон, услышав на последок еле слышное раздраженное:
  
  - Возись еще с тобой...
  
  Глава 1.
  
  ... Во второй раз просыпаться не хотелось.
  
  В комнате было прохладно и свежо. Через открытое деревянное окно врывался игривый ветерок, заставляя ежиться и плотнее кутаться в лоскутное покрывало. Веля бездумно жмурилась, не желая открывать глаза. Тело ныло от слабости и совершенно не хотелось двигаться, вставать. Еще чуть-чуть бы поспать! И все же...
  
  Веля, с тяжелым вздохом, нехотя открыла глаза.
  
  И в ту же секунду на нее обрушились воспоминания.
  
  Правда, девочка никак не смогла бы сказать - а правда ли то, что вспоминалось? Может, то был просто кошмарный сон? И утро в заснеженном лесу, звук выстрела... неподвижное тело дедушки у подножия холма... и фигура охотника-браконьера, что медленно поднял ружье, целясь в неё. Правда ли? Но кроме этого она помнила и то, как болью будто взорвалось лицо... а потом... потом...
  
  А потом ничего она вспомнить не могла.
  
  Веля пусто смотрела в потолок сухими глазами. В душе не было ни грамма чувств и желания заплакать. Ненормальная. Ей всегда пеняли, что плачет она не тогда, когда надо. А тут вроде бы надо... убили же. И дедушку. И Тота... такого смешного, лукавого и улыбчивого... доверчивого! Уж его-то убийца вряд ли пожалел. Но... но было одно "но". Она ведь жива. Она чувствует прохладный ветер, что врывается в странное окно без рамы и стекла. Чувствует свое тело... резко сев, девочка лихорадочно отбросила одеяло. На ней была длинная беленая рубаха со шнуровкой у горла. Она была такой длинной, что достигала ее ступней. Веля растерянно моргнула- раз, другой... шесть пальцев? Шесть пальцев?!
  
  На каждой ступне по шесть маленьких, странно вытянутых пальчиков с жемчужными ноготками. И сами ступни узкие, длинные... не ее родные и привычные "лапотки" с широким сводом, на которые так тяжко было примерять новые босоножки и туфли... Ступня была слишком тонкой, узкой, и какой-то больно маленькой... и пальцев на каждой ступне обреталось ШЕСТЬ!
  
  Вот тут Велю затрясло.
  
  А глаза заметили новую странность - на плече лежала почти белая прядь длинных волос.
  
  Это не ее тело!!
  
  Девочка вжалась в угол кровати, прижимаясь лопатками к бревенчатой стене, тяжело дыша и затравлено оглядывая комнату. Да, это явно та комната, что снилась ночью, и где ночью был тот жуткий тип-маг. Значит, не сон?! Но как же?... Как?!
  
  Ее затрясло и, тихонько взвыв, Веля скорчилась, подтянув ноги к груди. Уткнулась в них головой, прикусив зубами узкую - чужую! - ладонь.
  
  Не правда... не правда... не правда!
  
  Волшебства не существует! Магии не существует! Это сказки для маленьких про добрых волшебников, в жизни их не бывает! И она девочка, а не глупый Гарри Поттер! Который в одиннадцать лет попёрся за чужим дядькой! Потому как тот пообещал купить ему волшебные штучки и палку! А она не дура, чтобы не говорил тот "маг"!
  
  Веля всхлипнула, осознав вдруг, что самым постыдным образом ревёт. И это так ее поразило, что она растерянно оттерла ладонями лицо... и в самом деле, плачет. Отчаянно стряхнув головой, девочка велела себе:
  
  - Не реви! - и испуганно осеклась.
  
  Не ее голос...
  
  Так... так... успокойся, Веля. Значит, как говорил соседский мальчишка, другие миры существуют. Да и дедушка говорил, что в тумане можно заблудиться и попасть в другой мир-измерение. Вон сколько людей пропадает на земле! И не только потому, что их убили или похитили. Хотя, и те, кого убили, могут оказаться в чужом мире. Только это, как говорил дед Пересвет, не по человеческому "хочу" бывает. Так что, зря она смеется над соседом Витькой. Люди может, и любят врать да выдумывать, но все мифы и легенды на чем-то основаны. И если ты, что-то не видел, это не значит, что этого не существует.
  
  И раз уж она сидит здесь, живая... в теле мальчишки (а то, что в теле именно мальчишки, сомневаться не приходиться), значит... значит, все правда. И маг тот не привиделся. Он и в самом деле взял ее душу и запихнул в тело этого, как его... Эве... Эве... нет, не вспоминается! Но кажется, принца... вот уж чего Веля не хотела, так это быть принцем! Да и мальчишкой тоже! Вот зачем маг так с ней поступил? Уж не по доброте душевной. Вряд ли это так уж просто... и вряд ли он снизойдет и сделает ее девочкой по одной просьбе. Да и вообще... стоило подумать о нем, и по коже шли мурашки. Не старец с белой седой бородой, так она может и обманулась бы, а так... Велю передергивало при одной только мысли о нем. Да и только некроманты, темные маги могут взять чужую душу и засунуть в чужое тело. Если, конечно, сказки не врут... а некромант...
  
  Веля совершенно отчетливо поняла, что встречаться еще раз с тем мужчиной не хочет. Мало ли на этом свете волшебников? Кто его знает, а рисковать с этим она не желает. И лучше бы ей убраться куда подальше от этого мага! То, что его нет в комнате, еще не значит, что его нет в доме. Надо по крайнем мере попытаться сбежать... а то, кто его знает? Маньяки вон, волшебством не обладают, а маг... и что в принципе может еще сделать с ней маг проверять на своей шкуре не хотелось.
  
  Надо бежать...
  
  Веля шмыгнула носом, вытерла лицо рукавом рубахи, и посмотрела на стену рядом. Там, на грубых железных крючках, висела одежда - что-то вроде черного плаща с серебряным подбоем, куртка-камзол серого цвета и рубаха белого цвета. А под ними, на грубом деревянном табурете, лежали темно-серые штаны, и белоснежные чулки, аккуратно разложенные поверх. А на полу стояли черные туфельки на небольшом каблучке, с крохотными кисточками по бокам.
  
  Только шляпы не было...
  
  Может это и чужая одежда, но не убегать же в ночной рубашке? Веля поджала губы и встала с кровати, потянув с себя оную. Не до капризов! Под ночнушкой - затем мальчишка носил такую ночнужку?! - оказались вполне себе обычные панталоны. Не широкие, без глупых ленточек и кружавок, зато со шнуровкой на энтом месте. Чуть покраснев, Веля поспешно схватила чулки, натянула их и взялась за штаны. Штанишки оказались довольно узкие, чуть ниже колена и застегивались под острыми коленками на черные агатовые пуговки. Рубашка оказалась тоже на шнуровке - оная была и у горла, и на рукавах. Кстати, на рукавах рубахи таки оказалось тонкое, нежное кружево. Из под манжет серой курточки выглядывал самый край кружев, образую пышную тонкую ленту. Выглядело мило. А туфли пришлось как раз, как влитые... удобные очень! Таких туфель у Вели еще не было. На ее ногу не всякие сапоги налезали!
  
  И зачем такие ноги мальчишке? Это у них нога должна быть широкая!
  
  Или принцы просто неправильные?
  
  Веля с сомнением посмотрела на стену. Оставался плащ и... девочка прикусила губку, смотря на ременную перевязь с черными с серебром ножнами. Там точно обретался клинок. Настоящий... пальцы зазудели, так захотелось взять клинок в руки. Настоящее холодное оружие она еще не видела. Ну, окромя кухонного ножа... разве что посмотреть быстренько...
  
  Веля осторожно сняла со стены перевязь и вытянула из ножен тонкий, серебристый клинок... что тут же засиял под лучами солнца из окна. Веля забылась, залюбовавшись изящным клинком. Мир перестал на минуту существовать и звуки большой деревни за окном перестали тревожить ее слух. Ах, ну подумаешь где-то вопит петух, лают псы... люди говорят... какая красота у ней в руках! Даже жаль, что она не умеет обращаться с ним. Для нее это штука, что для балерины... в смысле, красиво, но бесполезно.
  
  Веля с досадой вздохнула, вкладывая клинок обратно в ножны. Взгляд случайно опустился вниз и девочка изумленно замерла, разглядывая на полу черные, будто выжженные, символы. Они сплетались меж собой, образовывая огромный колдовской круг... Веля завороженно разглядывала их, со смутным предчувствием, что еще чуть-чуть и поймет, что они значат. А меж тем, руки ее будто жили своей жизнью, затягивая вокруг пояса ремень с клинком.
  
   Неизвестно, сколько так простояла бы девочка, бездумно гладя эфес клинка и смотря на символы, если бы не истошный, дикий крик кошки.
  
  Вель вздрогнула всем телом и бросилась к окну. Выглянула и... её накрыло.
  
  ... Многие называли Вель психованной, ненормальной, асоциальной и себе на уме. Классная руководительница, - "мама", как она гордо себя характеризовала, - даже рекомендовала родителям водить девочку к дет. психу при школе. В общем-то, зря. С ровесниками девочке было попросту скучно и неприятно общаться. Шмотки, косметика, поп-певцы, мальчики, секс - круг разговоров сверстниц. Мальчики - ну, там боевики, крутой девайс, игрушка на комп, секс и... и в общем-то все. Ах да, еще Вконтакт и Фейс, где они переписывались, писали гадости и травили очередного беднягу-"ворону".
  
  Ровесников Вель терпеть не могла и школу ненавидела. Ей было проще одной или с дедом в лесу на Урале. Там не стоило каждый день ждать подставы, ехидных улыбочек, или еще чего похуже. Наверно, ей просто не повезло со школой и классом, с ровесниками, которые думали только о том, как загрузить бы в инет крутой ролик, чтобы все про тебя узнали. И кое-кто решил проблему просто - стал подражать живодеркам...
  
  А Вель очень любила животных. И когда школьный крутяг показал ей свой ролик со словами "зацени, сучка"... она сорвалась в первый раз. От унизительных словцов ее покоробило, но и только. Походите в школу, не такое услышите! Но когда девочка увидела ролик с бедным попугаем... удерживаемым над горящей свечой... наглый ржач пацана за кадром..
  
  Взрослые могут говорить все что угодно, но есть те, кто понимает только язык кулаков. И Вель, как выразились братки школы, "оборзела" - врезала, как учил дед, со все дури хуком слева... а потом по "ягодкам", коленом по носу и по почкам ногой, когда упал. Била так, чтобы не встал. Чтобы запомнил.
  
  Оттащили. Устроил разнос - "обидела бедного мальчика". Поставили на учет у дет. психа, верящей, "что надо относиться по-дружески и у тебя будут друзья". Вель хотела бросить школу или хотя бы перевестись на "домашку", но родителям было лениво и "дети всегда дерутся".
  
  В результате, Вель научилась лгать и прогуливать школу.
  
  А тот дебил с чего-то стал лупить камнями по стеклу и свистеть, и даже притащил к дверям квартиры кактус.
  
  Вель так и не поняла, чего он хотел?
  
  Но как она была рада, когда на зимние каникулы ее отправили к деду Пересвету!
  
  И вот... девочку вновь накрыла жаркая волна бешенства.
  
  ...серый комочек вжимался в угол забора, зажатый двумя бочками, а две огромные псины с поджарыми телами и длинными ногами, рыча, щеря клыки брызжа слюной, набрасывались н узкую щель, пытаясь пастью вытащить и растерзать свою жертву.
  
  А двое мужиков со злыми усмешками позади, науськивали псов, распаляя их:
  
  - Давай, рви! Дави её!! - подначивали один.
  
  - Забилась, тварь! Щас я ее! - заявил другой, беря длинный шест у забора.
  
  И Вель не выдержала, поддаваясь волне ярости. Мысли, чувства... - перемкнуло. Все, что заполнило ее сознание это отчаянный, жуткий в своей обреченности, вопль кошки.
  
  Визг...
  
  -МЯААА!!
  
  Второй этаж, под окном стоящие огромные бочки с законопаченным дном. Один миг, и Вель ставит ногу на подоконник... выдох и прыжок вниз. В спину бьется испуганный возглас:
  
  - Принц!
  
  Но она уже внизу. Носки туфель ударяют в пыль, хрупкая беловолосая фигурка расправляется пружиной, бросаясь вперед, и серебристый клинок всполохом вылетает из ножен. Взмах - и воздух разрезает визг боли. Одна псина, визжа, отскакивает прочь и алый веер брызг в воздухе. Оскаленная пасть второй брызжит слюной, оборачиваясь к Вель, приседая на задние лапы, готовясь к прыжку... и острый конец клинка стремительным выпадом вонзается прямо в раззявленную пасть.
  
  Скулеж пораненной псины, отползающей прочь... хрипящее тело второй.
  
  Обмершие, застывшие от изумления мужчины, смотрящие на хрупкого подростка во все глаза.
  
  Вель наплевать. Клинок выпадает из рук, и она делает шаг, переступая через дохлую собаку. Миг, и руки ее бережно подхватывают серое, трясущееся тельце... и слышит Вель только плачущий вой погрызенной кошки, у которой окровавлен затылок, холка... и на мордочке след от клыка бороздой... кошка цепляется за нее всеми коготками, пронзая одежду насквозь, жмется всем тельцем в поиске защиты... и Вель накрывается совсем иной волной - всеобъемлющей любовью и жалостью. Так, что все перед глазами тонет в... ослепительном свете.
  
  И миг растягивается в вечность.
  
  А затем ослепительный свет перед глазами рассеивается и вокруг стоит оглушительная тишина.
  
  Вель стоит на коленях, серый комочек на руках, прижимается к ней, уткнувшись головенкой в плечо... и на зверьке нет и ранки. Только кровь на руках говорит, что ей не привиделось.
  
  - О, Всеблагая Мать! - слышится за спиной потрясенное.
  
  Вель вскидывает голову, чувствуя слабость. Рядом, впереди двух мужчин - тех, кто науськивал псов, - стоит старик, благоговейно взирая на нее.
  
  - Принц... - неверяще шепчет старик. - Наследие... Вы обрели наследие королей!
  
  - Только троньте... - выдыхает Вель из последних сил. - Это моя кошка!
   И земля несется к ней... и она погружается в темноту.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"