Нет, я врать не буду. Расскажу все, как было, а чего не было, про то вам другие могут насочинять.
Люба, любовь моя, работала тогда киоскершей, газетами с книжками торговала на вокзале у нас. Разную дребедень продавала - про политику там, про убийства, про богатых, которым жить тошно, про шуры-муры звёздные. Да вы сами знаете. Я-то эту лабуду сроду не читал, и не буду, а пассажиры всё схавают в дороге. Они и покупают. Мне нравится чего-нибудь умное почитать, серьезное... В общем, через это чтение я и с Любой познакомился. И не только я.
Незнакомец приехал к нам в городишко утром в понедельник. Слез с поезда, в двери с перрона шагнул, огляделся по сторонам и увидал Любу мою среди толпы. И так она зацепила его своей красотой, что вмиг оказался он перед лотком и давай глаза пялить на писчебумажную продукцию. А сам-то, конечно, кроме Любы не видел ничего и никого. И зря.
Мы с друзьями как раз рядом стояли, и я сразу понял, что совсем не читать он хочет, а чего покрепче. Поэтому культурно подошел к нему и сказал негромко:
- Ну, ты и кобель, парень! Иди дальше своей дорогой, пока я тебе рыло не начистил.
Он обернулся, посмотрел на мою красноречивую физиономию, и очень мне его взгляд понравился. Спокойный такой, без страха. Точно, думаю, этот интеллигент вполне может Любу заинтересовать, нельзя его к ней подпускать. Да он и сам уже, видать, про дела вспомнил.
- Не подскажешь, где тут у вас улица Ленина? - спросил он и сигарету мне протянул.
- Пошли, покажу, - ответил я и друзьям кивнул, дескать - все в порядке.
Вышли мы на привокзальную площадь, закурили. Я сразу заметил, что курит он не в затяг, а так, изображает только, за компанию.
- Вот она, твоя улица Ленина, прямо по курсу, как и в других городах, наверное, - сказал я и внимательно посмотрел на него. - Ты просто так спросил, или разговор есть?
- Как ты догадался? - улыбнулся он.
- Посидишь без дела год-другой, тоже провидцем станешь, - ответил я.
- Так ты безработный, - притворно удивился парень.
- Как ты догадался?! - усмехнулся я. - Чего бы я в понедельник с утра на вокзале ошиваться стал?
- Ну, мало ли. Любовь, например, свою охранять от приезжих.
- Откуда знаешь, как Любу зовут?
- Да не знал я, ты сам только что сказал! - расхохотался он, но глаза его не смеялись.
Тут я понял, что лажу сморозил, изобразил улыбку на лице, а сам все жду продолжения настоящего разговора. Парень оборвал смех, бросил окурок в урну и проговорил спокойно:
- Ладно, дело к тебе есть. Можешь отлучиться на два дня? Заплачу полштуки баксов.
- Если ограбить кого, или наркотики там, уволь, - говорю. - Мы по этой части не работаем. А вот отремонтировать технику какую или багаж помочь разгрузить-погрузить, - без вопросов.
- Меня с грузом сопроводить нужно до Москвы. Вот деньги и паспорт, купи билеты в купе-люкс на двенадцатичасовой поезд. Встречаемся здесь в половину. Жратвы прихвати с собой, но без спиртного.
- А в чём фишка-то за такие бабки, что-то я не понял?! - удивился я, принимая из его рук документ с вложенными купюрами.
- Фишка простая, работаю я на одну серьезную контору, курьером, - он внимательно смотрел на меня. - В последнее время моих коллег на этом направлении беспокоил некий, неустановленный пока, субъект. Поэтому мне не нужны случайные соседи. Я ведь тебя сам выбрал?
- Выбрал-то сам, не спорю, а правильно ли? Может я ничем не смогу помочь, не обучен, а может, наоборот, я этот самый субъект и есть, а? - ляпнул я первое, что пришло в голову.
Ляпнул и поперхнулся словами - так он на меня глянул, аж холодно в животе стало. Понял я, что ошибся в нем с первого взгляда. Если и был он когда-то интеллигентом, то очень давно, как и я. Не выглядел он человеком, которому нужна защита. Слишком недобрым, сильным и острым был его взгляд, мелькнувший из-под маски порядочного гражданина.
- Я оценил твою шутку, - спокойно сказал он. - В дороге мы ещё пообщаемся, но, надеюсь, без аналогичных фокусов. Помощь мне от тебя может и не понадобится, а компания не помешает. До встречи.
И пошел к стоянке такси.
Ну что ж, хоть и не совсем понятный, а это все же был заработок. Друзьям я вкратце обрисовал ситуацию и с Любой перемолвился, объяснил, что отлучусь на пару дней.
В кассах народу - тьма, как будто у наших людей весь смысл жизни в разъездах. Взял я два места СВ, как сказано было, и потопал в магазин подальше от вокзала, чтоб дешевле. Потом домой забежал за щеткой-бритвой и назад скорей, время уже поджимало.
Я еще из дверей приметил, что новый знакомец как раз от книжного лотка отходит. В одной руке держит цветастую книжицу, в другой чемоданчик-дипломат. Утром-то он совсем без вещей был, так, барсетка одна на ремешке. Это я между прочим отметил, а сам пытаюсь поймать Любины глаза, понять, говорили они о чем или нет. И по тому, как она взгляд отвела, понял.
Ладно, думаю, побеседую я с тобой в дороге, выясню, что к чему. Хоть ты меня и нанял на работу, в личную жизнь встревать, это права не дает.
Сели в купе. Отправились плавно. 'Начальник' левое место занял, уткнулся в книжку, я напротив устроился. Газету со стола взял, полистал, но отложил тут же, вышел в коридор, осмотреться.
Прошелся вперед, до отсека проводников. Там никого, на столике дерматиновая 'касса' с кармашками под билеты, наполовину пустая. Хозяйка тут же из-за спины вынырнула, спросила, не надо ли чего. Я помотал головой, пошел в другой конец вагона. Из пятого номера выглянула русая головка с косичками, стрельнула на меня глазенками и скрылась, втянутая строгой материнской рукой. Перед тамбуром завернул в туалет. Сполоснул руки, причесался и тут услышал, сквозь перестук колёс, приглушенный вскрик за стенкой. Приложил ухо к зеркалу и различил страстные стоны из последнего купе, отшатнулся смущенно, выскочил за дверь.
Да, давненько я не ездил, не знал, что в поездах так культурно стало. Новый вагон, проводница трезвая, занавески на окнах чистые, постель сухая, в сортире даже мыло и бумага есть!
Вернулся, присел молчком, все думал, как к интересующему меня разговору подступиться, и вдруг сообразил, что даже имени моего работодателя не знаю. В паспорт его заглядывать неловко было, а познакомиться толком нам так и не пришлось.
- Тебя звать-то как? - спросил я.
- Бонд. Джеймс Бонд... - усмехнулся он из-за книжки. - Шутка. Мое имя - Эдуард. А твое?
- Тебе разве Люба не сказала? - говорю, вроде как безразлично, но с напором. - Ну, Лёха.
- А-а, вон ты о чем беспокоишься, - протянул Эдуард. - Брось. Никаких у меня на нее претензий нет. Просто девушка красивая и умная, по всему видно, пропадает за прилавком. Я и спросил, не хочет ли она работу сменить. Вот ты с ней семью собрался строить, так? А на какие шиши, спрашивается? Ты ведь сам случайными заработками перебиваешься.
- Вообще-то, это не твое дело, - ответил я, успокаиваясь немного. - Ты ведь тоже не святой отец, проповеди читать. Нанял меня - хорошо, с остальными проблемами сами разберемся.
- Да не кипятись ты, я дело говорю, - продолжил он. - Если в этот раз все хорошо пройдет, я тебя и в следующий приглашу. Потом, может, и на постоянку договоримся.
Я расслабился. Думаю, нормальный мужик вроде, что я против него имею? Работа странная, но это сразу разберешь разве, тем более сейчас. Так дорога длинная, можно все и разузнать по ходу.
- Ты ведь даже специальности моей не спросил.
- Зачем? Была бы голова на плечах и поменьше мути совковой в мозгах, и можно деньги делать с любой специальностью.
- Муть совковая, говоришь? Раньше хоть какой-то смысл в жизни был, перспектива, а сейчас одна цель - бабки. Стержень-то из людей вынули, и заместо него кол вставили. А мы не хотим так.
- Ты не хочешь, - поправил он. - Тогда умри.
- То есть, как это? - опешил я.
- Молча. Не хочешь мыслить по-новому - спейся, поминая социализм, и сдохни.
Вот куда наша короткая беседа привела. Я только глазами заморгал, не зная, что возразить. Не простой этот парень, Эдуард, или наоборот, я слишком много думаю?
В эту секунду запиликал мобильник, Эдуард приложил 'раскладушку' к уху. Я не прислушивался к его разговору, готовил аргументы для спора.
- Таких как я - полстраны, - с разгона бухнул я, когда он отключил телефон. - Что ж нам теперь, всем сдохнуть?
- Именно, раз больше не можете ничего, - тут же откликнулся Эдуард.
- Кто же тогда работать будет? Нельзя всем только торговать и воровать. Кто-то ведь должен делать вещи и продукты. Без производства ни одна страна не выживет.
- Где ты ее видишь, страну-то? Наверху ублюдки одни собрались, никого, кроме себя, не видят. Внизу - быдло, куда свиснут, туда и тянется.
- Быдло - это мы, да? - я опять начал злиться. - А посредине есть кто?
- Есть. Пресловутый средний класс, деловые люди, к которым я отношу и себя.
- Тоже мне, деловой... курьер.
- Это временно, - он отмахнулся. - Стартовая площадка для зарабатывания авторитета. Через годик я поднимусь гораздо выше, и тогда мне понадобятся свои люди. Но не из того сброда, что обычно ошивается рядом, а нормальные парни, вроде тебя, с маслом в голове.
- Я же из быдла, забыл? И с чего вдруг такое доверие?
- Понравился ты мне. Вижу - не дурак, и руками работать умеешь и головой. Глаза только тебе нужно помочь открыть. А они лучше всего открываются с помощью... денег!
Было в нем что-то еще и от артиста. Желание покрасоваться, что ли, удивлять публику, срывать аплодисменты. Вот, мол, я какой! Когда он достал из-под полки кейс, водрузил его на стол и откинул крышку, мне сразу вспомнился Остап Бендер с его миллионом. В дипломате лежали плотненько, одна к одной, толстые пачки долларов. Я, конечно, снова немного растерялся, оглянулся на запертую дверь, посмотрел на деньги и перевел хмурый взгляд на него.
- Ну, и что? Твои, что ли?
- Нет, не мои. Пока. Это чистая прибыль, принадлежит хозяину.
- А-а, так ты в хозяева метишь! - я ухмыльнулся. - Там же одни ублюдки?
- Да, я мечу в хозяева, - жестко ответил он и защелкнул замки дипломата. - Ублюдки делают вид, что правят страной, а хозяева на самом деле управляют ублюдками и быдлом. И те и другие зависят от хозяев. Только одним пряник достаётся, чтоб законы нужные принимали, другим - кнут, чтоб работали и молчали. Не хочешь оставаться быдлом, присоединяйся.
Эдуард убрал чемоданчик, уселся на место и посмотрел мне прямо в глаза. Злость моя на него пропала окончательно. В чем-то он был прав, я мог подтвердить это собственным опытом. Самое унизительное - испытывать недостаток денег. Раз уж они есть на свете, и именно они обеспечивают потребности человека в современном мире, значит, денег должно хватать всем. Каждый должен иметь возможность зарабатывать. Если он не может работать или работает, но получает за свой труд 'достойную' оплату, тогда он просто прозябает в жизни и неизбежно приходит к выбору: совершать преступления или подохнуть с голоду. Я не хочу ни того, ни другого. Понятно, что 'работа', которую он мне предлагает, скорее всего связана с криминалом. Где еще перевозят курьеры такие суммы наличкой? Войти в эту систему, значит, испачкаться на всю оставшуюся жизнь.
Очень мне курить захотелось.
- Пойдешь? - спросил я его, выуживая из куртки пачку.
- Да не курю я, на самом деле, балуюсь иногда, - усмехнулся он. - И тебе не советую.
- Хочется, - коротко вымолвил я и откатил дверь.
Ушел в тамбур, сигарету достал, а зажигалки-то нет, в куртке забыл. У противоположной двери стоял мужик лет сорока, смотрел задумчиво в окно. Спросил у него прикурить. Он чиркнул спичкой и протянул мне огонек в горсти. Таких огромных кулаков я отродясь не видал - кувалды, а не кулаки. Он заметил мой взгляд, смущенно убрал руки за спину. Немного странным мне это показалось, но я тут же забыл, находясь под впечатлением Эдуардовых речей.
- Куда путь держишь, земляк? - спросил у меня мужик.
- В столицу, - нехотя ответил я.
Заводить еще одно знакомство, пусть мимолетное, не было никакого желания. Но мужик, видимо, твердо вознамерился завязать со мной разговор.
- Тут у вас весна разгулялась вовсю, а у нас снег лежит, - проговорил он, кивая за окно на облитые кипящим белым цветом кусты черемух и акаций. - В отпуск еду, давно в такое время не был и забыл уж, какая весна бывает...
Я промолчал, но невольно задумался, пытаясь вспомнить название поезда. Откуда-то с востока или с севера идет.
- И поезда-то какие стали, смотри, я к таким и не привык. Попал случайно в этот вагон, в плацкарт и купе мест не было, расхватали к отпускному сезону. А в люкс, пожалуйте, свободно, даже соседей нету. Стоит недешево, но культурно, чистенько, ничего не скажешь. Скучновато, правда.
Я продолжал отмалчиваться, затянулся последний раз, потушил окурок в жестяной пепельнице, взялся за дверную ручку.
- Может, зайдем ко мне, опрокинем по маленькой за компанию? Я во втором номере, - он смотрел на меня с ожиданием.
Нормальный, простой мужик, приглашает от души. Но не то у меня настроение было, да и напарник мой, 'хозяин' временный, предупреждал насчет выпивки.
- Нет, друг, не могу, извини, - мотнул я головой и пошел к себе.
В коридоре у шестого купе стояла девушка. От нее, когда я подходил, повеяло тонким ароматом ухоженности и достатка. Да и одежда на ней была соответствующая. По моей физиономии она скользнула равнодушным взглядом и снова уставилась в окно. За дверью купе раздался приглушенный старческий кашель.
Эдуард, пока меня не было, разложил на столе еду - курицу-гриль, хлеб, огурцы. Кока-колу по стаканам разлил.
- Садись, - пригласил он меня. - Да не гляди волком, а то так у нас никакого дела не выйдет. Я же тебе просто настоящее положение вещей обрисовал, в которое нужно только вписаться.
- Понимаю, не тупой, - ответил я, присаживаясь. - Однако с души воротит от такого расклада.
- Привыкнешь. Лучше гусь на столе, чем синица в руках и журавль в небе, - хохотнул Эдуард, отламывая ножку от курицы. - Это раньше человек человеку был друг, товарищ и брат, и то на бумаге, а теперь - враг, подельник и раб!
- Эк, из тебя поговорки посыпались, - я жевал машинально, не чувствуя вкуса. - Под какую статью меня запишешь, в рабы?
- Рабы мне пока не нужны, а враги и без тебя найдутся.
- Значит, подельник?
- Помощник, помощник мне нужен, не цепляйся к словам. И хватит об этом. Обмозгуй предложение без эмоций, потом скажешь.
Эдуард вытер руки салфеткой, глотнул воды и откинулся с книжкой на подушку. Поезд начал притормаживать и остановился на безымянном разъезде. Я убрал остатки продуктов в пакет, сложил куриные косточки в газету, хотел вынести, и тут бросил случайный взгляд за окно.
Вдоль соседнего пути по щебеночной насыпи бежала собачонка. Маленькая, грязная, худющая - живот к хребту подвело, мордочка кроткая, с мудро-понятливыми безнадёжными глазами. Я торопливо вскочил, открыл фрамугу и вытряхнул кости. Собака вздрогнула, осторожно глянула на меня, прижав уши, подошла и в три секунды заглотила внезапный обед. Потом обнюхала щебень и, не оборачиваясь, посеменила дальше.
Эта минутная сценка развеяла все мои сомнения.
- Согласен, - коротко бросил я и сел на полку.
Эдуард отвлекся от чтения, усмехнулся и кивнул:
- Я и не ожидал другого ответа. Что ж, пора заняться дедукцией. Если ты не забыл, вместе с нами в вагоне должен ехать некто, желающий нанести урон моему организму. Нужно его вычислить, пока он не вычислил нас.
Он отложил книжку и спустил ноги на пол.
- Кого ты видел, пока ходил курить?
Я вдруг вспомнил самый первый наш разговор и удивился, что за своими мыслями напрочь выкинул из головы опасность, которая в любую минуту могла из гипотетической превратиться в реальную. Примирившись с условиями игры, я теперь был в деле.
- В первом купе проводники, - я сосредоточился и начал перечислять. - Во втором едет мужик с Севера, работяга, один. Третье, судя по всему, пустое. В пятом женщина с ребенком. В шестом девушка при пожилом богатом муже, он не выходит из-за простуды. Седьмое и восьмое тоже пусты. В девятом парочка занимается любовью. Пока все, если кто-нибудь не подсядет дальше.
Моя речь произвела на Эдуарда впечатление. Он удивленно вскинул брови, хмыкнул довольно.
- Похоже, я в тебе не ошибся, и даже более чем. Ты в КГБ-эйке не работал, случаем?
- Нет, я обыкновенный инженер, только бывший.
- Хорошо. Мамашу и престарелого 'олигарха' с будущей вдовой, думаю, можно исключить. Молодоженов нужно рассмотреть поближе, но они тоже, скорее всего, ни при чем. А вот работяга откуда взялся в таком вагоне?
- Других билетов не было.
- Это он тебе сказал?
Я кивнул.
- Потолкуй с ним немного. Может, все это липа, и он как раз и есть 'охотник'?
- Ладно, - сказал я, нашарив в куртке зажигалку. - Хотя, не думаю, чтобы человек 'засветился' просто так перед первым встречным.
- А почему бы и нет? Сам знаешь, в поезде попутчики нередко рассказывают друг другу такие вещи...
У окна в коридоре опять стояла давешняя мамзель, но когда я проходил мимо, она обернулась и взглянула на меня более благосклонно.
- Угостите даму огоньком, - негромко произнесла она и показала мне в пальцах тонкую сигарету.
- Извините, но здесь не курят, - ответил я и сделал приглашающий жест по направлению к тамбуру.
Она пожала плечиками и пошла вперед нетвердой походкой. Прикурив, она затянулась пару раз и спросила:
- Вы едете один?
- Нет, с... напарником.
Я исподтишка разглядывал ее и в тоже время соображал, как мне напроситься на разговор к мужику из второго купе. Может, снова выйдет покурить, тогда слово за слово... Он ведь сам меня приглашал.
- Жаль, - после некоторой паузы вновь заговорила дама и посмотрела на меня в упор. - Хотя, это могло бы быть интересным...
- Что? - спросил я и, поняв ее откровенный намек, тут же отвел глаза.
Щекотливое положение спас северянин, вовремя присоединившийся к нашей компании.
- Нашего полку прибыло! - с улыбкой воскликнул он. - Симпатичная соседка тоже решила подышать свежим дымом?
- Это ваш напарник? - девушка заинтересованно обернулась.
- Нет, мы пока не знакомы, просто 'совпадаем' в курилке. Больше любителей табака в нашем вагоне не наблюдается.
- А-а, ну тем лучше, мой благоверный тоже не курит. К тому же он спит сейчас, и нам ничего не мешает познакомиться. Меня зовут Алла, - она жеманно поджала губки.
- Владимир, - отрекомендовался попутчик.
Я тоже назвался, правда, без особого энтузиазма. Скабрезная шутка дамочки не шла у меня из головы, и я все ждал, что она отмочит дальше.
- Рада встретить нормальных мужиков в этом скучном месте, - девушка явно была в ударе. - Может, мы как-нибудь отметим случайную встречу?
Владимир чуть приподнял брови, взглянул вопросительно на меня. Я дипломатично промолчал. Тогда он затушил сигарету и предложил:
- У меня коньяк найдется и муксун копченый, но... наверно, надо позвать и вашего мужа?
- Да он не проснется до утра, старый козел, - заливисто рассмеялась девушка. - Я ему снотворного сыпанула в чай, с колдрексом от простуды. А что такое муксун?
Мы оба увидели вдруг, что она девчонка еще совсем, к тому же глупенькая и хмельная. Владимир покачал головой, видимо сомневаясь в целесообразности продолжения знакомства с молодым поколением, но приглашение уже прозвучало.
- Муксун - это наша северная рыба, лучше всякой семги, - хозяин купе вынул из портфеля внушительное полено, завернутое в газету, и в воздухе распространился замечательный аромат копченого балыка.
Алла потерла ладошки в предвкушении. Я откупорил коньяк и плеснул по чуть-чуть в стаканы. Да уж, рыбка была у Владимира, доложу я вам, - что надо! Ни я, ни девушка никогда не пробовали раньше такого. Мы ели, пили коньяк и снова ели, болтая о всякой чепухе. Из меня сыпались анекдоты, девушка до икоты хохотала, а Владимир только посмеивался, нарезая прозрачные белые ломти, и подливал понемногу. Где-то на пятой 'рюмке' гостья отвалилась от стола на подушку, зажмурилась и выдала:
- Возьмите меня, пожалуйста, только не делайте больно...
Владимир посмотрел на меня, и я протрезвел в ту же секунду, такое у него стало лицо - на скулах тугими комками вспухли желваки, а из глаз плеснула тоска и злость. Огромные руки стиснули полотенце, сжали в комок. Он стремительно встал и, не зная, что делать, переступил с ноги на ногу, потом так же резко опустился на место и склонил голову. Я боялся пошевелиться, смотрел на него и думал, что такой человек может и убить, если ему попасться под горячую руку.
Алла открыла глаза и с удивлением взглянула на нас.
- Что же вы, мужики? Эй, вот она я! - она щелкнула пальцами.
- Нам пора перекурить, а тебе, девочка, нужно идти спать, - жестко ответил ей Владимир.
Алла несколько секунд переводила взгляд с меня на него и обратно, и вдруг задергалась на одеяле и заревела, уткнувшись в подушку.
- Я же хотела, как лучше... не мужики вы, что ли... не можете помочь женщине... - сквозь всхлипывания бормотала она, размазывая тушь по наволочке, и ревела, ревела без остановки.
Владимир осторожно погладил ее по плечу, мотнул мне головой к выходу. Я откатил дверь, он легко поднял девушку на руки, и мы вышли в коридор. У шестого купе остановились, но Алла уперлась в стену рукой и попросила опустить ее на пол.
- Мне нужно в туалет, а вы идите, не смотрите на меня, - проговорила она, оправила платье, улыбнулась неловко и махнула рукой. - Все в порядке, идите.
В тамбуре мы молча курили у противоположных дверей. Я смотрел на свое мутное отражение в стекле, за которым одинокими фонарями проплывала ночь. Владимир крутил в пальцах пятирублевую монету. Нам было о чем еще поговорить, и мы вернулись в купе.
- Симпатичная девушка, но порочная до мозга костей, - сказал Владимир. - Кто-то над ней хорошо поработал. Ей еще повезло, что вышла замуж, а не осталась на панели. Она напомнила мне дочь, та тоже была... проституткой. Мать не уследила, а я мотался по северам. Один приезжий совратил ее и заставил работать на себя. Пока не умерла от передозировки...
Мне было нечего сказать на это.
- Однажды я выследил его и покалечил. Он больше не может ходить. Но остались другие. Их много по цепочке: сутенеры, сборщики прибыли, курьеры-инкассаторы и хозяева с охраной. Я бы передушил их всех собственными руками, но система всегда восстанавливается, пока власть закрывает на это глаза.
Владимир продолжал вертеть пятирублевку, перебрасывая ее с ладони на ладонь. Я непроизвольно следил за его руками. Похоже, он был именно тем, кого искал мой наниматель. Вот только никакого удовлетворения мне это не принесло.
- Давай, на посошок, да пойду к себе, - проговорил я, разливая остаток коньяка.
- Чтоб с твоей дочерью такого не случилось, - сказал Владимир, подняв стакан.
Я поперхнулся, утер губы.
- Нет у меня никакой дочери! С чего ты взял?
- Просто, к слову пришлось. Ты же имеешь, или хочешь иметь семью, как все нормальные люди?
Я кивнул.
- Тогда подумай о будущем.
Он выпил свою порцию и протянул руку.
- До завтра.
Мои пальцы лишь кончиками обхватили его ладонь. Он мог раздробить мне кисть, если бы захотел. Конечно, я тоже не мальчик, но с ним рискнул бы тягаться только на расстоянии, будь мы врагами. А мы ими не были.
Я вышел, Владимир задвинул дверь. После его рукопожатия в ладони у меня осталась пятирублевая монета, сложенная пополам. Эстафетная палочка.
Я направился к тамбуру, захлопнул за собой дверь и прислонился к стене. Одна мысль не давала мне покоя, после тоста Владимира, и ее срочно нужно было проверить.
Мобильник у меня есть, хоть я их и не жалую. С Любой мы редко перезваниваемся, лишь по необходимости. Нам нравится разговаривать глаза в глаза, когда остаемся вдвоем.
Вытащил из кармана джинсов простенькую 'Мотороллу', в телефонной книге выбрал номер, нажал вызов. Люба долго не откликалась, потом в трубке возник милый заспанный голос:
- Ты что, Лёшенька? Я же сплю.
- А где ты спишь? - спросил я, надеясь, что ошибся в своем предположении.
Она задержалась с ответом, и я явственно расслышал за ее молчанием точно такой же перестук колес, какой окружал и меня.
- В поезде, - чуть виновато сказала она.
- Куда ты едешь, Люба?
- В Москву. Эдуард предложил интересную работу, нужно срочно пройти собеседование, вот я и решилась.
- Выходи на ближайшей станции и возвращайся домой, пожалуйста, - как мог спокойно и убедительно проговорил я. - Координаты он тебе дал?
- Да, - она помолчала. - А что случилось?
- Вот пока не случилось, и возвращайся. И жди меня послезавтра. Я перезвоню, - я дал отбой.
Все встало на свои места. Только я был не на месте, но это еще можно было поправить.
Из последнего купе, когда я шагнул обратно в коридор, выглянули две счастливые физиономии, парня и девушки, и тут же юркнули обратно. Им было хорошо вдвоем и не хотелось никого видеть.
У шестого купе я приостановился, развернулся, загородив спиной проход, и стукнул тихонько костяшками в пластик. Дверь осторожно приоткрылась, в проеме показалась Алла.
- Извините, - прошептал я. - Можно у вас попросить снотворного?
Она кивнула и через минуту протянула мне открытый пузырек с таблетками. Я отсыпал несколько штук и опустил их в нагрудный карман рубашки.
- Спасибо, - поблагодарил одними губами.
Эдуард ждал меня. Сидел за запертой дверью, открыл, когда услышал мой голос.
- Ну что?
Я изобразил на лице хмельную улыбку, уселся развязно на свою полку.
- Все в порядке. Выпили коньяку, поговорили. Это он.
- Хорошая работа. Ты не ошибся?
- У него зуб за свою дочку, - мне не пришлось врать. - Похоже, он понял, что мы вдвоем, поэтому вряд ли сунется. Хотя, мужик здоровый.
- Ничего, я тоже пояс имею, - Эдуард расправил плечи. - К тому же, у меня есть и другие аргументы.
Он вынул из кобуры подмышкой черный ствол с глушителем, мельком показал мне. Потом взял со стола мобильник, поднес к уху.
- Клиент нашелся. Едет во втором купе, один. Нужно его снять перед Москвой.
Он говорил коротко, как и полагается деловому человеку. Отложил телефон.
- Что он делает?
- Вроде, ложиться собирался.
- Мы его трогать не будем, если сам не напросится, но нужно быть начеку. Советую тебе быстрей протрезветь.
- Да я в норме, - мотнул я головой.
- Мне в туалет нужно прогуляться, постой в дверях.
Я осторожно приоткрыл дверь, выглянул. Тусклые ночные лампы освещали безлюдный коридор. Эдуард снял полотенце, кинул на плечо и направился в туалет. Я проводил его взглядом и быстро развернулся.
Никакого плана у меня не было, но тут он начал вырисовываться деталь за деталью. Двух минут мне хватило, чтобы раздавить в газете пару таблеток снотворного той самой пятирублевкой и разболтать порошок в ополовиненной бутылке колы. Завернул пробку, поставил воду на место и принял расслабленную позу у окна в коридоре, облокотившись на поручень лицом к купе. Эдуард появился через минуту, пропустил меня вперед, запер дверь. Мы уселись напротив друг друга.
- Трезвеешь?
Я кивнул.
- Будем ждать до утра. Не спи. Курить тоже не ходи.
Эдуард откинулся на мягкую дерматиновую спинку, вделанную в стену, открыл книжку. Я снова взял газету, попытался читать, но глаза быстро устали, отложил. Хмель, действительно, почти выветрился, голова тупо побаливала. Спать не хотелось. Я ждал, задумчиво уставившись перед собой.
Через полчаса Эдуард взялся за бутылку, сделал несколько глотков, протянул мне.
- Будешь?
- Не хочу, химия, - поморщился я, внутренне напрягаясь.
Мой работодатель снова приложился к бутылке, жадно глотнул и тут же резко отнял горлышко от губ.
- Ты, сука, чего-то подсыпал мне?!
Он в ярости бросился на меня, но я был на взводе. Мне удалось увернуться от бутылки, летящей в висок, и ногой отбросить его назад, угодив пяткой под солнечное сплетение противника. Конечно, мне повезло. Даже с его отличной физической формой удар мой оказался настолько удачным, что это дало несколько лишних секунд, пока он пытался вздохнуть. Я прыгнул к двери и дернул ручку, но тут же получил каблуком под ребра. Вспышка боли обожгла бок, и я мешком повалился навзничь, успев только заметить в открывшемся проеме высокую фигуру.
Владимир шагнул в купе, сбросил меня на пол с Эдуарда и перехватил ручищами его правую кисть, с зажатым в ней пистолетом.
Когда я кое-как выбрался из-под стола, постанывая сквозь зубы, Эдуард уже лежал на полке лицом в подушку. Локти ему Владимир туго стянул полотенцем, вторым увязывал ноги у щиколоток. Я осторожно присел на место, прижав ладонь к ребрам. Страшно хотелось пить. Владимир, закончив дело, обернулся ко мне.
- Ну, как ты?
- У тебя коньяку не осталось, случаем? - вопросом ответил я, зажмуриваясь.
Коньяк нашелся. Я хватанул треть бутылки из горла, утер губы, отвалился к стенке. Прислушивался к медленно утихающей боли. Владимир сидел рядом, сложив руки меж колен, задумавшись. Повезло мне, что он не спал, сильно повезло. Но теперь надо было что-то делать дальше. Я пытался вспомнить, что.
- Скинуть его, сволочь, на ходу с поезда, чтоб шею сломал, - как будто откликнулся на мои мысли Владимир.
- Нет, мы по-другому сделаем.
Я разлепил глаза, приподнялся на локте.
- У меня снотворное еще осталось, нужно ему скормить.
Владимир принес полстакана кипятка. Таблетка растворилась быстро. Когда вода остыла немного, мы заставили выпить приготовленный 'напиток' кандидата в хозяева. Он пытался мотать башкой, но железная лапа моего нового напарника легонько сдавила горло пленника, и у него просто не осталось выбора. Через двадцать минут Эдуард уснул.
Братки объявились под утро. Я как раз хотел выйти, глянуть расписание, заметив, что поезд останавливается, и увидел за окном, в предрассветных сумерках черный джип на перроне. Возле машины стояли трое качков в коже.
Проводница открыла тамбур, думая, что это пассажиры, когда они подошли к вагону. Я приложил ухо к дверному зеркалу. Тяжелые бутсы затопали в коридоре, остановились неподалеку.
Стоянка была короткая, две минуты. Им как раз хватило времени, чтобы дотащить до машины обмякшее тело и загрузить его в багажник.
Мы с Владимиром проводили взглядами уплывающую во мглу станцию...
Вот вам легко сейчас дышится, да? Отчего это, как думаете? Ну, утро и воздух свежий, это понятно. А я думаю еще и оттого, что одной мразью на свете меньше стало. Руками его же подельников. Даже если они и разобрались, что взяли не того, потерю денег ему вряд ли простили.
И чем меньше их останется, тем легче нам всем дышать будет. Так что, задуматься бы им не мешало, пока не поздно. Всем из той цепочки - от сутенеров до хозяев, и тем, кто их покрывает. Конечно, они мою историю вряд ли прочтут, не тот контингент, хоть вы ее и записали. Так это и к лучшему. Меньше будут остерегаться случайных попутчиков. Это нам на руку. Мобильник-то с номерами у нас остался, да и адресок имеется, и чемоданчик с "грязной" зеленью. Для начала хватит.
Ладно, пора выходить, побегу я, прощайте, а то Люба меня уже заждалась.
И вам не хворать.
Он вышел из купе. Его собеседник отложил диктофон, запер дверь и, быстро вытащив из-под полки кейс, принялся за дело. Поезд плавно тронулся. За открытым окном, меж раздвинутыми шторками, весь перрон был как на ладони, и киллер без труда поймал затылок бывшего попутчика в перекрестье оптики.
В ту же секунду дверь позади него бесшумно откатилась, и на его шее сомкнулись горячие стальные пальцы...
