Татьяна Кошкина имела высшее образование, избыточный вес и чувствительную нервную систему. Работа в пыльном КБ, среди четырнадцати женщин и одного старшего инженера пенсионного возраста исключала всякую возможность устроить личную жизнь. Тридцать шесть лет - тот порог, за которым для одинокой, незамужней женщины начинается унылая старость.
Сотрудницы КБ, большей частью были дамы семейные и потому озабоченные обсуждением своих домашних проблем. Да ещё две незамужние молодые инженерицы послевыпускного возраста целый день только и перехохатывались друг с дружкой - благо, что их столы стояли рядом, через проход. То и дело они снимались с места и под недовольные возгласы коллектива упархивали в курилку под лестницей, откуда раздавались взрывы смеха и болтовня взахлёб. Обе девицы были весьма эффектны, модны и пользовались большим вниманием со стороны мужчин.
Всего этого Татьяна Кошкина не имела и оттого постоянный смех за своей спиной воспринимала весьма болезненно - ей всё казалось, что молодые особы обсуждают её внешний вид и неудавшуюся личную жизнь.
Нездоровая полнота Татьяны дополнялась её неуклюжим гардеробом - она безнадёжно отставала от неугомонной моды. Подобрать же удачно костюм или блузку к её круглой спине и широким бёдрам было просто невозможно - всё сидело на Татьяне, говорила её мать, как на корове. Скудная и неумелая косметика нисколько не прибавляла очарования облику Кошкиной. А причёска представляла собой верх уныния.
Надо думать, что кавалерами Татьяна избалована не была. Даже на выпускном вечере, когда самые некрасивые девочки класса путём соединения парикмахерских усилий с опустошением родительских кошельков достигли некоторого успеха у своих одноклассников, Татьяна одиноко стояла в углу, в своём неудачном платье и плоских туфлях. Никто не обращал внимания на полную близорукую девочку со всегда потными ладонями. А зря, потому что у Татьяны были умные глаза и высокий лоб.
Она всегда была отличницей, но красный диплом получил другой одиннадцатиклассник - власть денег велика. Годы учёбы в институте прошли незаметно, и вот Татьяна сидит в своём скучном КБ уже десятый год. Многие из тех, что пришли после неё, пошли на повышение, а Татьяна словно прикована к своему столу. Есть над чем похихикать двум красоткам позади неё.
Татьяна вздохнула и достала из стола любимую чашку, из которой ещё в детстве пила горячее молоко. Привязанность к старым вещам - верный признак неудавшейся жизни. Насыпала ложечкой из банки растворимый кофе, три ложки сахарного песку и две - сухих сливок. Готовить кофе на работе - это очень занимательный процесс, так быстрее протекает время.
Тщательно перемешав полученную смесь, Татьяна отставила чашку в сторону. Потом пошарила в выдвижном ящике в поисках раскрытой пачки печенья. Кофепитие должно быть максимально комфортным, иначе смысл пропадает. Сначала всё подготовить и лишь тогда идти и наливать кипяток.
Печенье куда-то запропастилось, и Татьяна почувствовала обиду. Вот всегда так! Кажется, кладёшь всё под самую руку, а как начнёшь искать, так шаришь-шаришь!
Она с трудом перегнулась в бесформенной талии и заглянула в ящик. Очки немедленно сползли с носа и упали на пол.
Вне себя от неудачи, Татьяна нагнулась ещё ниже и принялась нашаривать на шершавом полу свои очки. Когда достала их, то оказалось, что одно стекло выпало из оправы.
Совершенно разозлённая на собственную неуклюжесть, а ещё больше на трагический рок, Кошкина нацепила дефектные очки и снова занялась поисками печенья. В первом ящике печенья не нашлось. Во втором - тоже. А в третьем сидела мышь и доедала то самое печенье.
Пронзительный взвизг перепугал всё мирное КБ. Инженерицы повскакивали с мест и поспешили на помощь к Кошкиной, которая с испугу так рванула со стула, что резко сдвинула стол, стоящий сзади. Молодая особа, что должна была за ним сидеть, по обыкновению отсутствовала на рабочем месте и приятно проводила время с сигаретой под лестницей, обсуждая со своей визави международные проблемы моды и делясь впечатлениями от очередного шопинга.
Хлипкий стол не оказал сопротивления телу Кошкиной Татьяны - он покачнулся, отчего с подставки слетел монитор.
Страшный грохот и последовавший затем общий крик разнёсся далеко за пределы помещения. А далее наступила гробовая тишина.
***
- Да, я понимаю, Руслан Модестович, - покорно согласилась Татьяна, сидя в кабинете начальства. Очки с одним стеклом придавали её раскаянию оттенок несерьёзности, и она прекрасно это понимала.
- Корова неуклюжая! - раздражённо шипела молодая особа, чей монитор столь блистательно скончался. Она сидела рядом на стуле, упираясь длинной коленкой в стол начальства. Злость, которую источала эта молодая барышня, портила её безупречную внешность.
- К вам же, Белова, следует применить санкции, - глухим голосом назидал Белову Руслан Модестович, - вы слишком много времени проводите вне своего непосредственного рабочего места.
- А мне - что? - теперь уже и выйти в туалет нельзя?! - огрызнулась Белова. - Я что ли виновата, что у Кошкиной мыши в столе?! Жрать надо меньше!
Татьяна понимала, что сдаваться нельзя. Надо выпрямиться и с невозмутимым видом ответить что-то резкое - прямо припечатать эту стерву Белову. Но очки с одним стеклом смущали её - всё словно расплывалось перед глазами. Поэтому она подавленно молчала.
- Вот-вот, - неодобрительно заметил Руслан Модестович. - Мыши в столе. Развели чёрт знает что. Сегодня же, прямо сейчас же устрою ревизию по столам.
И с этими словами шеф в самом деле поднялся и решительно направился в отдел, сопровождаемый двумя провинившимися сотрудницами.
- Тумбочки открыть! Все встали у рабочего места! - рявкнул он с порога. И откуда только у этого немолодого, сутулого человека такие армейские приёмы?
Белова сдавленно пискнула и ринулась было к своему захламлённому рабочему месту.
- Стоять! - зычно гаркнул на неё старший по званию. - А ну все вышли и построились!
Перепуганное стадо немедленно повиновалось и суетливо устремилось к свободной стене. Там все дамы выстроились в неровную шеренгу и даже попытались встать по стойке смирно. На столах остались недопитые кофе и чаи.
Так и закончился этот неприятный пятничный рабочий день заводского КБ. Выходные, которых Кошкина ждала целую неделю, были отравлены тем жандармским обыском по столам, что устроил Руслан Модестович своим подчинённым.
Безжалостный рейд по тумбочкам сопровождался грубыми солдатскими комментариями начальника и многословными оправданиями со стороны всех без исключения кабэшных дам. Чего только не скопилось в их рабочих ящиках! Вязанье и модные журналы, вороха косметики и пресловутые прокладки! А также масса всяческих припасов на голодный день.
Круче всех отличилась Белова, у которой в столе обнаружились кожаные чёрные трусы, клёпаный ошейник и голубой киберсиликоновый фаллос. Некоторое время пожилой Руслан Модестович ошеломлённо созерцал это богатство, держа его в руке под язвительное хихиканье всего КБ. Белова тем временем угорала от ярости, кидая бешеные взгляды на Кошкину.
- Ч-чёрт знает что! - наконец потрясённо проронил начальник, бросил сексуальные инструменты на стол Беловой и удалился быстрым шагом.
Надо ли говорить, скольких своеобразных комплиментов удостоилась в тот день Кошкина Татьяна. Хорошо ещё, что вполне понятное раздражение кабэшных дам было солидно сдобрено подзуживанием в сторону Беловой. А стёклышко Татьяна так и не нашла - постеснялась ползать по полу на виду у всех, а то ещё скажут что-нибудь про её толстую... гм, заднюю часть.
***
Дождь зарядил, как проклятый - льёт и льёт, и останавливаться не собирается. Тусклая осенняя погода, щедро сдобренная промозглым ветром, несущим грязные серые листья, ранняя темнота и толпы жаждущих скорее ввалиться в переполненный автобус и унестись к дому. Домой, домой, в тепло, к телевизору и горячему чаю! Мокрые зонты метались по остановке, бегали за каждым автобусом, вертелись, сталкивались и ругались. Что за день такой?! Во всём неудача!
Татьяна сидела на мокрой скамейке под прозрачной крышей, кое-как прикрывающей от ветра, и беспомощно следила за медленно убывающей толпой. Она опять забыла дома зонтик! И туфли с тонкой подошвой никак не годились для бегания по лужам. Войди в такой обуви в переполненный автобус - оттопчут пальцы! оставалось только ждать, когда первая волна осаждающих автобусы заводчан схлынет, и Кошкина сможет войти в маршрутку и - может, повезёт ей?! - сядет у окошка, спрячет озябший нос в горло кофты и будет терпеливо ждать, когда доедет до дома. И так ведь каждый день! До пенсии! До смерти! Боже, есть ли что-нибудь на этом свете, что способно разрушить неумолимый ход всепоглощающей жизненной суеты?! Батрачить на заводе за малые маны, и бояться, что и тех лишат! Стареть с каждым днём и однажды осознать, что все надежды окончательно испарились! Что за судьба, что за планида горькая!
Она сидела и обречённо смотрела в неясные силуэты, бродящие перед её глазами. Одно стекло в очках предательски запотело, а вторым, невооружённым глазом Татьяна видела неясно. Мрак созрел в её душе, и холодное оцепенение овладело ею.
- Нет, ну, блин, приедет какая-нибудь посудина сегодня?! - громко возмутился кто-то рядом, и Татьяна отвлеклась от своих невесёлых дум. Она вдруг обнаружила, что остановочный павильон опустел, заводчане все давно уехали, а она всё сидит, бессмысленно глядя на переполненный мусорный контейнер. Кроме неё, на остановке торчал ещё один гражданин небритой наружности, в мятой куртке и распространяющий отчётливый запах перегара.
- Чертовщина какая-то! - раздраженно обратился к ней гражданин, - Уже полчаса ни одной маршрутки!
Татьяна не ответила, осмысливая этот факт, и подумала, что, пожалуй, гражданин преувеличивает - неужели эти полчаса выпали из её сознания? Не может быть такого, она всё помнит. Просто задумалась немного. Тут вдруг внимание её переключилось на некоторые странности окружающей среды. Ушла она с работы уже добрый час назад, и темнота уже должна была наступить. Но мутная вечерняя синева не торопилась уходить, чтобы уступить место глубокой тьме, разгоняемой лишь мертвенным светом фонарей.
Почувствовав безотчётную тревогу, Татьяна вытянула шею, оглядывая шоссе направо и налево - ниоткуда не шёл транспорт. Дождь молча сыпался на землю, рябил лужи у бордюра, тихо шуршал по крыше павильона. И никого вокруг, кроме Кошкиной Татьяны и этого нетрезвого гражданина.
Осторожно ступая по асфальту своими промокшими туфлями, она вышла из прикрытия и огляделась. Всё вокруг поражало полной неподвижностью, только дождь казался живым. Завод молчаливой громадой притаился за облупленной стеной, в проходной ни огонька.
- Чёрт знает что! - ошалело проговорил гражданин, тоже, кажется, понимая некоторую странность в окружающей среде. Он вышел вслед за Татьяной под дождь, и теперь его редкие волосёнки неопределённого цвета от ветра зашевелились и как будто встали дыбом.
- Вы с завода? - с надеждой обратился он к Татьяне.
- Да, - коротко ответила она, понимая, что в такой обстановке молчать как-то неудобно - она опасалась, что гражданин начнёт к ней приставать.
- И я с завода! - отчего-то обрадовался он, потом непринуждённо высморкался при помощи большого пальца. Татьяну передёрнуло.
- А, может, пойти в кольцо? - вслух рассуждал мужчина, задумчиво растирая пальцем по карману. - Может, там они все и стоят. Бывает же такое: собираются все вместе, чего-то ждут, а потом как попрут все разом!
Предложение было не слишком здравое, но уж больно страшна эта холодная неподвижность города. Кто знает, что случилось. Может, в самом деле, авария где произошла. Может, мост обрушился, или оползень дорогу свёз?
- А что, пойдёмте, - неожиданно для себя согласилась она. Для необщительной и боязливой Татьяны такой жест был полной невозможностью, о чём она в сей момент даже не задумалась, настолько поглотило её удивление перед молчанием города.
Под непрерывно идущим дождём они направились в сторону кольца, до которого ещё надо было пройти две остановки. Чем дальше уходили они, тем более Татьяна осознавала, что что-то глубоко не так вокруг, что-то неестественное происходит.
Конечная остановка была удручающе безлюдна. Автобусы неподвижными рядами застыли на асфальтированной площадке, как будто приготовились к ночлегу. Большие ветровые окна их мёртво глядели на двоих людей, растерянно застывших при виде этой молчаливой картиной, оживляемой лишь дождём.
- Ботинки протекают, - тоскливо сказал мужчина, по-птичьи приподнимая ноги и осматривая подошвы.
- Давайте спросим в диспетчерской, - предложила Татьяна.
Двери диспетчерской были не заперты, но внутри никого не оказалось - пустым оказался и буфет с рядами газировки, выставкой шоколадных батончиков, сигарет и печенья.
- Да что ж такое?! - уже со злостью спросил мужчина непонятно кого. Он вдруг с резвостью перескочил через прилавок и оказался на другой стороне, за стеклянной витриной.
- Что вы делаете?! - испугалась Татьяна.
- А что они оставили всё без присмотра? - огрызнулся мужик и рванул на себя ящичек с выручкой. К удивлению Кошкиной, тот открылся.
- Выручка вся здесь, - поднял на неё круглые глаза мужик.
- Я пойду, пожалуй, - занервничала Татьяна, понимая, что от свидетельницы ограбления до соучастницы его же совсем недалеко. Гражданин не отвечал, он деловито доставал из отделений деньги и засовывал в карманы. Пока он выгребал мелочь, Татьяна выскользнула прочь из буфета. Покинув диспетчерскую, она снова вышла на улицу, где уже прекратился дождь. Ноги у неё промокли, в туфлях противно хлюпало, отсыревший плащ тяжело давил на плечи. Татьяна проголодалась, устала и чувствовала себя больной. Как попасть домой?
Она походила вокруг застывших автобусов, поторкалась в дверцы. Потом потопала окоченевшими ногами к дороге: может, кто подбросит. Денег у неё с собой было немного, скорее всего, на оплату не хватит. Но, если довезут до дома, она попросит у мамы и заплатит.
Дорога встретила её запустением и, сколько ни ждала Кошкина, никто так и не проехал. Это было уже что-то неслыханное. Она бродила вдоль обочины туда-сюда, растерянная, оглушённая непонятностью происходящего. Тут сзади послышались шаркающие звуки, и подошёл тот самый мужичонко. Был он худ, невысок, невзрачен, сер и представлял собой комичный контраст по сравнению с крупной фигурой Татьяны. Но, кажется, не догадывался об этом.
- Вот что, - деловито подтерев красноватый кончик носа, сказал он. - Там у них телевизор. Не работает телевизор-то!
А он смотреть пытался? Храбрый гражданин, однако. Милиции не боится.
- Вы ограбили кассу? - брезгливо спросила Кошкина.
- А чо они не смотрят? - с негодованием ответил он, подняв на неё свои круглые бесцветные глаза.
- Мужчина, а вы машину водить умеете? - спросила она совсем неожиданно для себя. Откуда у неё машина? Зачем спрашивала?
- Я тоже об этом же подумал, - согласился мужик, - надо бы что-нибудь поменьше, не автобус же брать.
- Какой автобус?! - испугалась она. С ума что ли сошёл? Грабитель настоящий.
Но грабитель после незаконного присвоения кассы в буфете выглядел уже более уверенно.
- Я так думаю, если тут у них автобусы есть, то должны быть и машины, - поделился он соображением, высматривая что-то то справа, то слева.
- У кого у них? - не поняла Татьяна.
- А хрен его знает, - пожал мужик плечами и отправился на поиски.
Татьяне ничего более не оставалось, как тащиться следом, уж больно страшна была эта неподвижная, безмолвная улица, на которой всё никак не наступала темнота.
Спустя примерно полчаса гражданин отыскал то, что искал. Возле придорожного продуктового киоска стояли несколько машин. Мужичок осмотрел их, хмыкнул и решительно проник в помещение.
- Что вы хотите? - застонала в страхе Кошкина, но почему-то потащилась следом.
В магазинчике царило безлюдье и тишина, слегка разбавленная тихим шипением маленького телевизора, который висел над стойкой и ничего не показывал - по экрану шли густые полосы.
- Во-во, я и говорю: не работают телевизоры. - отчего-то уверенно обобщил гражданин. Он снова перескочил через стойку и принялся хозяйничать, выдвигая ящики.
- Ключи ищу, - пояснил он перепуганной Татьяне. Но вместо ключей начал складывать в пакет колбасу, сыр, хлеб.
- Вы с ума сошли! - беспомощно вскрикнула Татьяна.
- Водку будешь? - деловито спросил он, разглядывая бутылки на стойке.
Она больше не могла этого выносить и выбежала наружу, где по-прежнему дул холодный мокрый ветер и носил грязные листья.
Измученная неизвестностью, она принялась бестолково дергать ручки машин. В этот момент из магазина вышел гражданин, неся в руках два больших пакета. Он скинул свою куртку и принарядился в новый кожан, который был велик ему.
- Ботинок вот только не было, - пожаловался он, - держи вот.
И сунул ей в руки два пакета. И Татьяна обалдело взяла! Тогда мужик достал из кармана связку ключей с брелоком и нажал кнопку. Одна из машин откликнулась тихим звуком.
- Однако, - озабоченно сказал гражданин, усевшись на водительское сидение и разглядывая широкую педаль газа. - Автомат, что ли? Ты умеешь на автомате ездить?
- Ничего я не умею! - едва не плача отозвалась Татьяна с заднего сидения, где сидела в окружении пакетов.
Мужик чего-то долго тыкал, крутил, и, наконец, сумел завести мотор. Рывком машина взяла с места. Мужик пыхтел, дергал рукоятки туда-сюда, матерился сквозь зубы, но всё же сумел что-то освоить.
- Тебя как звать-то? - спросил он, вытирая пот.
- Татьяна, - нервно ответила Кошкина, испытывая умопомрачительные страдания от запахов, исходящих из пакетов.
- А меня Коля, - признался мужичок.
- Очень приятно, - сквозь зубы ответила она.
- Ты где живёшь, Татьяна?
- В заречной части. В Канавино.
- Замужем?
- А тебе-то зачем? - обозлилась она на него. Вор несчастный! Он думает, что это сомнительное приключение вдвоём даёт ему какие-то шансы на знакомство!
- А я в общежитии живу, - простодушно признался он, не заметив её настроения.
"Оно и видно", - мрачно думала Кошкина, сознавая нелепость ситуации. Ей было плевать, где он живёт, сколько зарабатывает и есть ли у него семья. Она безумно хотела домой.
- На ту сторону далеко, - продолжал Коля. - А в общежитие ближе.
Он думает, что она поедет к нему в гости! Как ни плохо одной, но до такого дойти!..
Меж тем машина медленно катила по дороге, соблюдая правостороннее движение, хотя дорога была удручающе пуста. Так они проехали остановку, на которой сегодня Татьяна тщетно дожидалась автобуса. Все давно уехали. Интересно, где они сейчас? И Татьяне представилось с оглушительной ясностью, как автобус, наполненный людьми, катит по дороге. Все терпеливо ждут, когда доберутся до своей остановки, и вдруг во мгновение ока всё исчезает: салон пустеет, водительское место тоже, а автобус всё катит! Машина начинает смещаться к обочине, с мягким толчком преодолевает полосу газона, тротуар и врезается в ограждение, пробивает его и влетает в магазин. Звон стёкол, грохот, и тишина.
Она очнулась. В руке Татьяны был батон копчёной колбасы, который она бессознательно кусала.
- Сделай-ка и мне бутербродик, - беззаботно обратился к ней Коля.
Смущённая своим поведением, Татьяна полезла в пакеты и после некоторых колебаний соорудила гражданину громадный бутерброд из расщеплённого куска батона и половины колбасной палки - ножа-то не было!
Наевшись кое-как, оба начали громко икать, причём у мужика получалось как-то длинно, сытно, басовито, а у Татьяны - тоненько, нервно, смущённо. За окнами большого, комфортабельного Хёндея проплывали серые, без огней, молчаливые улицы с застывшими у обочин немногими автомобилями, со слепыми окнами магазинов.
- Мало что-то машин, - озабоченно заметил Коля, бросив ковырять в зубах.
- Что?
- Я говорю, машин больно мало. Если исчезать, то почему одни исчезли, а другие - нет.
Это требовало осознания, и Татьяна не ответила, обдумывая слова Николая, в которых, как ни крути, какая-то правда была.
- Кто-то должен всё-таки остаться. - отозвалась она, вспомнив ни с того, ни с чего какой-то фильм про то, как на всей Земле исчезли люди, и только двое остались, про то, как они искали других людей. Читала она также не однажды про такое - писатели вообще охотно обыгрывали тему внезапного исчезновения людей со всей планеты. Фильм ещё недавно показывали какой-то на ТВ-3.
- Может, спит кто, как в книге Стивена Кинга "Лангольеры"?
- Чего? - не понял гражданин.
- Я говорю, что в книге Стивена Кинга такое описывалось, - попыталась объяснить она, понимая, что напрасно это - гражданин, кажется, книг не читает.
- Так ты замужем или нет? - продолжал допытываться он.
- Тебе какое дело? - огрызнулась она.
- А я вот думаю, что мы последние люди, какие остались на Земле.
- Поэтому ты набил карманы деньгами? - ехидно осведомилась Кошкина.
- И животные все исчезли, - продолжил он.
Татьяна встревожилась.
- Я думаю, это хорошо, - развивал идею Коля. - А то пришлось бы ходить по домам и выпускать животных. Мне животных страх как жаль.
Татьяне представилась картина как они с Колей ходят по домам, вскрывают отмычками или даже топорами двери и выпускают несчастных животных, запертых дома после исчезновения хозяев. Двери сейчас у всех сейфовые, много ли они успеют вскрыть их, чтобы выпустить животных? Да, это хорошо, что животные исчезли.
- Вот примерно так мне и представлялся конец света, - торжественно ответила она.