Юмико уже совсем старушка, но старушечьих занятий не знает, потому всё своё медленное время посвящает порядку и кошке. Кошка зовётся Белка, характер имеет независимый. Летом гуляет по графству Кент и смотрит через пролив на Францию; зимует на чердаке. Натаптывает маленькими лапками чёрные следы на лестнице, а Юмико, ругаясь для вида, старательно эти следы затирает. Так и живут.

Домик Юмико, куда сорок лет назад привёз её из Нагасаки английский джентльмен, стоит на краешке скалы. Первое, что видят на берегу чужестранцы - пассажиры парома Кале-Дувр - воспоминания Юмико, развешенные на бельевых верёвках.

Блеклые, скучной расцветки воспоминания о жизни Юмико в Англии. Замершие и пустые, как ржавый брегет, оставшийся от мужа.

Многоцветие мелких лоскутов из детства и юности Юмико. Из странной, страшной и яркой жизни в Нагасаки. Юмико снимает их с верёвок, складывает в бельевую корзину, и воспоминания непокорно бьются в её слабых руках, как маленькие флаги реют на ветру.

Все, кроме одного. Красный лоскут исчез.

Красный лоскут - три дня, таких сладких, таких горьких. Три счастливых ночи с капитаном-французом, и его голос - рваный, хриплый.

Помимо воли Юмико трогает старый шрам на шее.

Три ночи любви и сорок лет воспоминаний о ней.

Красный лоскут исчез.

Юмико медленно опускается на камни, заглядывает в бельевую корзину. По одному достаёт их - цветные обрезки солнечных японских дней. Синее небо, лепестки гортензии, старый гобан её отца, тёплые руки матери. Безумные портовые кабаки, джига и ром. Юный матрос, первый поцелуй, бумажный фонарик под Окулярным мостом.

Без красного лоскута всё это ей ни к чему.

Ветер рвёт воспоминания из рук, и Юмико разжимает пальцы. Долго смотрит, как летят они над морем цветными чайками, растворяются в вечерних сумерках.

На чердаке, в пыльном углу, среди рваных коробок и истлевших книг, довольно урчит кошка Белка. Рядом, на тёплом красном лоскутке, прижавшись друг к другу, спят котята. Им снится Марсель.