Дмитрий Кашин, Даша Н


МУЗА МАЙЯ

-= 0 =-
        Когда я только начинал писать, то искал вдохновения. А оно все не приходило. Время шло, я пробовал писать. Рассказы, повести. Ничего не получалось, из-под пера выходили сухие строчки, да и те были результатом многочасового созерцания чистого листа бумаги и попыток связать вместе хотя бы два предложения.
        Как-то в дружеской компании зашел разговор о музах. Один мой хороший приятель, уже к тому времени "писатель которому удалось", рассказал о маленьком небритом мужичке, которого он называл "муз". По его словам это был вариант мифической музы. Мужичок курил, пил пиво и подкидывал идеи. Приятель божился, что все его успешные романы являются заслугой муза, без которого у него ничего бы не вышло. Я тогда посмеялся и забыл.
        Снова вспомнил об этом разговоре я только через год, когда вконец отчаялся что-нибудь написать. Взял записную книжку, отыскал телефон приятеля и позвонил. Не стал тратить время на вопросы о семье, здоровье и погоде, а сразу спросил про муза.
        - Значит, веришь? - усмехнулся тогда приятель.
        Я опешил и хотел было повесить трубку. Но вместо этого набрал в грудь воздуха и выпалил:
        - Верю. Я в отчаянии, у меня ничего не получается. Не одолжишь мне своего муза хотя бы на недельку?
        - Нет, - ответил он. - Тут такое дело. Они сами выбирают, кому им помогать, я даже просить его не буду.
        Вряд ли я ожидал услышать что-то иное. Я чувствовал себя последним идиотом, проклиная упорство, с которым цеплялся за последние ниточки, за малейшие, пускай и невероятные, возможности. Бросать писать не хотелось, а продолжать марать бумагу, часами выдавливая из себя слово за словом и ежеминутно делая перекуры, не оставалось сил.
        - Знаешь что, - продолжил приятель. - Дам тебе простой совет. Пиши как можно больше. Не важно о чем, главное пиши. Если трудно подбирать слова, меняй тему, нет темы - просто рассуждай о чем-нибудь. И тогда к тебе обязательно придет твой муз.
        - Правда?
        - Да, - сказал он. И добавил уже тише: - Только потом не жалуйся, когда у тебя появится свой бесчувственный тиран.
        Я поблагодарил приятеля и повесил трубку. Его слова про муза казались еще большей чушью, чем раньше. Но совет много писать я принял на вооружение и последующие месяцы проводил за письменным столом с шариковой ручкой и стопкой бумаги. Почти без остановок покрывал листы мелкими ровными буквами. Часть выкидывал в мусорное ведро, часть складывал "в стол".
        А потом появилась она. Майя. В отличие от мужичка приятеля, мне досталась полноценная муза. Маленькая, ростом с ладонь, фея. Вначале я обрадовался и про себя посмеивался над приятелем, которому достался муз. Позже я изменил мнение. Видит бог, с мужичком мне было бы намного проще договориться. Муза же была непреклонна.
        Обычно Майя потягивала мартини и заставляла меня писать страницу за страницей. Через полтора года вышла первая книга. Потом еще одна. И еще...

-= 1 =-
(писатель)
        - Коля?..
        Я попробовал открыть глаза, но голова в ответ отозвалась сильной тупой болью. Боже, за что такое наказание. Вскоре к ощущению боли добавился гадкий привкус во рту, который в народе называют "будто птицы нагадили".
        - Коля, - повторил нежный мелодичный голос. На этот раз более уверено. - Вставай, немедленно, работа стоит.
        Если бы я мог, то непременно бы выругался. Однако открыть рот оказалось не проще, чем глаза. Сознание полностью вернулось. Организм бунтовал, хотелось умереть.
        - Ну, Коля, сам напросился, - сказала она и стала бить меня кулачками по щеке. Я не придал этому значения, головная боль заглушала все прочие чувства. И слишком поздно я понял, что недооценил упорство Майи. Когда миниатюрный кулачок попал по гнилому зубу, я взвыл, открыл глаза и резко вскочил на ноги.
        - Проснулся, - удовлетворенно произнесла она.
        Майя была в коротком зеленом платьице и сидела на мониторе, закинув ножку на ножку. И когда успела туда перебраться? Компьютер был включен, "Ворд" открыт.
        Я погрозил музе кулаком. Майя не придала этому значения и сделала глоток неизменного мартини. Она пила его из маленького бокальчика, подстать ее росту. Откуда она брала мартини, сигареты и посуду такого размера, я так ни разу и не поинтересовался за годы нашего знакомства. Не собирался спрашивать и сейчас. Меня больше волновала головная боль и сухость в горле.
        - Пиво в холодильнике, - сказала Майя. - Ты вчера догадался принести его с собой.
        Произнеся невнятные слова благодарности, я побежал на кухню, достал пиво и жадно припал к горлышку. Со второй бутылкой вернулся в комнату и сел в кресло перед компьютером.
        - Хорошо погулял?
        Я кивнул. Похмелье отпускало, мысли уже почти не путались. Я посмотрел на часы. 14:00, хорошо поспал.
        - Извиняться не будешь? - спросила Майя.
        Наверное, мне стоило извиниться сразу же, как проснулся. Я не помнил, как пришел домой, и что было вечером. Мог что-нибудь натворить или наговорить. А Майя очень капризная и обидчивая. Ляпнешь лишнее, долго будет помнить.
        - Извини, - согласился я. - А что было?
        - Ты пришел домой к полуночи, бросил пиво и ключи от квартиры в холодильник, стал кидаться в меня дискетами и кричать "сгинь, нечистая", - при этих словах Майя надула губки и выдержала паузу.
        Я тоже молчал. Мне было стыдно. За то, что обидел Майю. И еще больше за то, что ничего не помнил.
        - Потом лег спать, - продолжила Майя. - Обещал начать новый роман, а вместо этого пропил аванс. И ни под каким предлогом не соглашался приступить к работе. Я пыталась тебя разбудить и заставить сесть за компьютер. Но ты отмахивался и говорил непонятные слова.
        Я хотел провалиться сквозь землю. Лишь бы спрятаться от пристального обвиняющего взгляда музы. В самом деле. Взял аванс у издательства, пообещав написать нетленку, напился с друзьями, обидел Майю.
        - Коля?..
        - Да, Майя?
        - А что такое "иннах"?
        Я подавился пивом.
        - Ты где такое слышала?
        - Ну... - Майя замялась. - Когда я поливала тебя водичкой и говорила, что нужно написать хотя бы десяток килобайт, ты кричал "иннах!".
        Я молчал. Думал, как избежать разъяснений.
        - Наверное, это значит "оставь меня в покое", - заключила Майя. Я стал энергично кивать. Майя продолжила: - А теперь давай творить обещанную нетленку.
        - Давай завтра? Мне думать больно.
        - Издатель ждать не будет.
        - Я договорился на полгода. - Я надеялся, если не отложить, то хотя бы оттянуть начало работы.
        - Значит, времени почти нет, - заключила Майя. Нужно было соврать, что у нас в запасе год. Лучше полтора. - Время идет, у меня еще много дел. Пиши.

-= 2 =-
(муза)
        Коля смотрел на экран пустым взглядом. Иногда он вздрагивал, опускал было пальцы на клавиатуру, но тут же тяжело вздыхал и вновь делал вид, что думает.
        - Ну? - наконец не выдержала я. - Будем работать или глазки строить?
        Коля посмотрел на меня, потом на пиво. Потом снова на меня.
        - Будем.
        Мой подопечный, он же мое наказание, не отличался многословием. Патологический молчун. Если бы не моя помощь, никогда бы не стал писателем. Да и с моей помощью получалось плохо. Приходилось постоянно тянуть из него слова, хоть сама садись и пиши.
        - Что будем? - уточнила я.
        - Писать, - ответил Коля. На этот раз без двусмысленности, уже хорошо. - Только о чем?
        - Ты писатель, ты и решай. - Я попыталась увильнуть от ответа.
        К сожалению, он был уже настолько избалован моей помощью, что почти потерял способность самостоятельно мыслить. Когда мы дописывали последний роман, Коля интересовался моим мнением после каждого абзаца. Я тогда поклялась, что если ни одно издательство не возьмет рукопись, то брошу подопечного на произвол судьбы. Коле повезло.
        - Я не знаю. Предложи чего-нибудь.
        Я спорхнула с монитора, прошлась по столу и присела на край пепельницы. Сама за него взялась, купилась на видимость трудолюбия. Когда Коля с невероятным упорством исписывал листок за листком. Захотела помочь, теперь расхлебываю. Отказаться от него я не могу, коллеги не поймут.
        - Напиши продолжение одной из своих книг, - посоветовала я.
        - Продолжения писать всегда проще. Знакомый мир и знакомые герои. Халтура, а не работа.
        - Халтура не подойдет, - Коля покачал головой. - Я пообещал новый роман, а не продолжение сериала.
        Я развернулась и сплюнула в пепельницу. Потом закурила. Коля потянулся за своими сигаретами, и я благоразумно пересела на компьютерную мышь.
        - А какой жанр?
        - Я не уточнял, значит, можем писать что угодно.
        - Час от часу не легче, - вздохнула я. - Хорошо, давай думать вместе, только ты тоже думай, а не жалуйся на похмелье.
        - Но у меня действительно...
        - Я сказала, думай!
        В течение минуты мы молча курили.
        - Ну?
        - Не знаю. - Коля покачал головой. - И вообще, давать идеи это твоя работа. Моя работа эти идеи записывать. Или у тебя фантазии не хватает?
        - У самого у тебя фантазии не хватает, - обиделась я. И добавила: - Сам ты не поэт.
        Коля хмыкнул.
        - Не поэт. Я писатель-прозаик.
        - Вот и пиши про этих... Заек!
        Я бросила окурок через половину стола в Колину пепельницу. Кажется, попала. Обида сменилась злостью. Кем он себя возомнил. И на эту бестолочь я трачу лучшие годы.
        Хотя.
        Лучшие годы я провела в поместье одного графа. Мы баловались написанием детских басен. Он выдумывал мораль, я подсказывала сюжеты. А потом мы разругались, и граф приступил к написанию неподъемного романа. Роман стал известным, несмотря даже на то, что свой язык у графа был ужасен, герои "для правдоподобности", как уточнил сам граф, общались на жуткой смеси европейских языков, а на авторскую пунктуацию у графа имелись довольно странные взгляды.
        - Майя? - тихо спросил Коля.
        Я промолчала.
        - Ты обиделась?
        Еще спрашивает. Снова промолчала.
        - Не обижайся. Писать, так писать, - Коля пытался помириться. - Но ты не должна отрицать, что я прав. По-моему, ты слишком обленилась.
        Я от неожиданности облилась мартини и попыталась припомнить какое-нибудь из страшных Колиных ругательств.
        - Ты... Да как... Защелка от дисковода! - крикнула я. - Это я обленилась? Это я пропила аванс? Это я вернулась в никаком состоянии домой и не написала за весь вечер ни строчки? Я?
        Коля покраснел и попытался спрятать лицо за пивной бутылкой. Но меня уже понесло, я не могла остановиться.
        - Да ты... Ты... Ну тебя! - я продолжала ругаться. - В общем, пиши про что хочешь, ноги моей здесь не будет!
        Кажется, я перестаралась, потому что краснота на Колином лице сменилась бледностью.
        - Пиши. Завтра вернусь, проверю, - сказала я напоследок и исчезла.

-= 3 =-

'"Роман про милых зайцев напиши", Мне муза прошептала очень нежно. Шутила ли она? Как знать, как знать... Она же муза. Ей видней, конечно. Перо свое наждачкой заточу, Куплю чернила со змеиным ядом. И буду знать: когда погибну я, То трупик музы будет где-то рядом.'

-= 4 =-
(муза)
        - Трупик... Трупик?.. ТРУПИК?!!
        Я ошалело смотрела на экран. Кажется, даже покраснела.
        - Тебе не понравилось? - невинно спросил Коля.
        - Трупик, значит? Где-то рядом?!
        Если Коля решил, что я разъярилась, то он неисправимый оптимист. Я была в бешенстве. Вместо того чтобы осознать вину и извиниться, он сразу же после моего ухода написал бездарное стихотворение, в котором описал мой труп. Я, конечно, заставляла его работать, но не до такой же степени, чтобы желать мне смерти.
        - Ну, да, - спокойно ответил Коля. - Трупик. Маленький такой. Ты ведь маленькая, от тебя большого трупа не получится.
        - Зато из тебя получится!
        Я повернулась к Коле и показала ему кулак. Кажется, он так и не понял причину моего недовольства.
        - Но как же... Я ведь... специально... для тебя... - Коля начал заикаться. - Трупик рядом, не разлей вода.
        Я вздохнула. Мое наказание бредил, сомнений не было. А все невоздержанность в выпивке и прочие нездоровые излишки. Ему нужно отдохнуть, иначе совсем свихнется. И конец карьере писателя, с сумасшедшим ни одно, даже самое захудалое, издательство дел иметь не будет.
        - Ты ведь сама посоветовала писать про зайцев. А я написал это стихотворение как эпиграф к первой главе, - гордо заявил Коля. - И тебя специально упомянул, чтобы ты поменьше обижалась.
        Я упала на колени, схватилась за голову и закрыла глаза.
        - Трупик Коли справа... Трупик Майи слева... Трупик зайца где-то рядом... - шептала я.

-= 5 =-
(писатель)
        И что ей не понравилось в эпиграфе, ума не приложу. Я весь вчерашний день потратил, чтобы написать стихотворение. А если учесть, что мой последний поэтический опыт был в третьем классе начальной школы, когда я написал учительнице в открытке на восьмое марта что-то про поедание птичьих лапок остриженными налысо гориллами, то мне вообще следовало бы памятник поставить.
        В ответ на это, Майя сказала, что памятник она поставит своими руками. Посмертно.
        Эти восемь строчек дались потом и кровью. А Майя обиделась. Сам черт не разберет этих женщин. Я старался, несколько раз переписывал, мучался с размерами, с идеей. Особенно мне удалась концовка, из которой сразу видно, что я без музы никуда. И даже после моей смерти надеюсь быть вместе с ней.
        - Майя, извини дурака.
        Я не знал, за что извиняться. Надеялся только, что Майя перестанет на меня сердиться. Только бы она не заплакала. Ни разу не видел плачущую музу, и видеть не хотел.
        - Хорошо, я удалю стихотворение, и мы о нем забудем, - предложил я.
        Майя вскочила на ноги и повернулась ко мне.
        - Ты называешь ЭТО стихотворением? - спросила она.
        - Да, я очень старался. Но если тебе не нравится... Не хочу, чтобы между нашей дружбой встали восемь рифмованных строчек.
        - Как ты точно подметил. - Майя подняла вверх указательный палец. - Действительно, это восемь рифмованных строчек. И не смей их называть стихотворением, не позорь поэтов.
        - По-моему очень даже неплохо вышло.
        - Отвратительно вышло, - отрезала Майя. - Ты пишешь стихи еще хуже, чем поешь.
        Негодница задела меня за живое. Сам я считал себя неплохим певцом, особенно после застолья и с гитарой.
        - Я плохо пою?
        - Плохо. Особенно когда еще на гитаре подыгрываешь. Кстати, тоже плохо.
        - Ты читаешь мои мысли? Мне кажется, ты не права.
        - В следующий раз, когда ты заявишься домой в скотском состоянии, специально запишу на диктофон. Послушаешь, ужаснешься.
        Один-ноль в пользу Майи. В записи я себя еще не слышал, может быть в чем-то она и права.
        - Извини меня еще раз. Давай вернемся к работе?
        Кивнула.
        - Так вот. Эпиграф я потом перепишу или позаимствую. А что мне написать про зайцев, роман-сказку что ли?
        Мне в голову полетел миниатюрный бокал для мартини. Я с трудом увернулся.
        - Хорошо, хорошо, - быстро сказал я, чтобы успокоить Майю. - Только что можно написать про зайцев кроме сказки? Если что-то серьезное, то с зайцами полная ерунда получится. А если...
        Я замолчал. Майя пыталась поднять пепельницу. И не было сомнений, что если бы ей это удалось, то пепельница тоже полетела бы в меня.
        - Ладно, забудем про зайцев?
        Отпустила пепельницу, слушает. Хорошо.
        - Тогда что будем писать?
        Майя оживилась и даже слегка улыбнулась.
        - Я вчера новости смотрела...
        - И?
        - Там самолет упал. Давай писать про авиакатастрофу?
        - А что про авиакатастрофу?
        - Ты писатель, ты и думай, - ответила Майя.
        Опять все сначала. С тем же успехом она могла посоветовать написать про животных. Или про людей, разница не большая. И никакой конкретики, по-прежнему не ясно ни что писать, ни про что.
        - Майя... - я поправил очки. - Помню, был старый рассказ в виде пьесы, про то, как спиваются системные администраторы. Еще неделя, и я смогу смело браться за написание "Как спиваются писатели". Когда просплюсь, конечно.
        - Коля, ты снова бредишь? - у нее на лице выразилось беспокойство.
        - Ничуть. Мне идеи нужны, идеи! - я едва не сорвался на крик.
        - Хорошо, давай так. Возьмем главных героев, придумаем ситуацию и напишем, как они эту ситуацию распутают?
        - Идет. Каких героев?
        - Два молодых человека и девушка.
        - Уверена?
        - Да, - без малейшего сомнения и раздумий ответила Майя. - Пускай для черновика это будут... - она на секунду задумалась. - Маша, Сергей, Илья.

-= 6 =-
(муза)
        Два дня ушли коту под хвост. Или, попросту говоря, были бездарно потеряны, Коля даже новый файл под роман не создал. А чем больше времени мы теряли, тем быстрее нужно было работать. Если Коля решит, что от меня нет никакого прока, это будет позором. Я не смогу смотреть в глаза коллегам. А то и еще хуже, потеряю право делать единственное, что по-настоящему умею. Вдохновлять.
        Я вальяжно лежала в миске с теплой водой, которую мне принес Коля и положил на стол рядом с компьютером. Похуже чем джакузи, но для рабочих условий сгодится.
        - Ну? - спросила я, когда Коля закончил мучаться, наливая мне в миниатюрный фужер шампанское.
        - Я вчера подумал. В общем, Маша может быть стюардессой. А Сергей и Илья пилотами.
        - И все?
        - Почти. Они полетят и разобьются. А потом их будет искать спасательная экспедиция. Как, хорошая задумка?
        Я вздохнула.
        - Отставить авиакатастрофу. Лично я бы не стала читать толстенький роман о розысках разбившихся пилотов и стюардессы. Пассажиры, я так поняла, погибнут?
        - Угу, - кивнул Коля.
        - Точно не стала бы. Значит и читателям не понравится. Не думаю, что читатели глупее меня.
        Коля кивнул, но при этом прошептал:
        - Конечно, глупее то некуда...
        - Что?!
        - Ничего, - отмахнулся Коля. - Мелочи.
        Я сделала вид, что ничего не слышала. Потом отыграюсь при случае, а сейчас не хотелось нарушать приятную расслабленность и переключаться на ругань.
        - Пиши фантастику, - предложила я. - Беспроигрышный вариант. Спросом пользуется всегда, и писать не сложно. Космические экспедиции, боевые роботы, злобные иноприлетяне.
        - А с чего начать?
        - С чего хочешь, - привычно ответила я. - Можешь пока без начала. Опиши пару сцен, потом подумаем, в каком направлении работать. И начало придумаем.
        Коля закурил и стал быстро стучать пальцами по клавиатуре.

        'Корпус корабля отражал лучи восходящего солнца.
        Посадка прошла мягко, лишь пару раз тряхнуло. Вокруг были бескрайние пески, ни малейших признаков жизни. Однако анализы воздуха показали, что он подходит для дыхания.
        - Илья, иди на разведку, - приказал Сергей. - А мы с Марией... Гм... проведем технический осмотр корабля.'

        - Извращенец, - прервала я Колю.
        - Что такое?
        - Выгоняют Илью одного, чтобы самим спокойно заняться... Техническим осмотром?
        - Ну, да, - не понял Коля.
        - Ты представил это так, словно их интересует совсем не техосмотр, - не унималась я.
        - Ты про смущение Сергея? - до Коли, наконец, дошло. - Просто ему неудобно было отправлять Илью одного. Но экипаж маленький, делать нечего. А ты что подумала?
        Я погрузилась в воду, чтобы скрыть выступивший на щеках румянец. На поверхности оставила только кончик носа. Мое наказание подловил меня, кажется, я действительно неправильно поняла ход его мыслей. Но потом этот эпизод нужно будет исправить, обязательно.
        Коля продолжил.

        '- Какая разведка? - возразил Илья. - Вокруг пески, ничего нет. Позже можно будет облететь планету на флайере, а сейчас будет достаточно выпустить робота. Он привезет на "Звезду" пробы почвы.'

        - На "Пепелац", - поправила я.
        - Какой, к черту, пепелац? - не выдержал Коля.
        - Назови корабль "Пепелац". А то "Звезда" отдает совком, банальщиной и наличием отсутствия фантазии. Я в каком-то фильме видела, мне понравилось. Даже принцип работы запомнила.
        Коля вопросительно посмотрел на меня.
        - Ну... Без гравицапы он только так летать может, - я провела раскрытой ладонью горизонтально над водой. - А с гравицапой можно на другие планеты...
        - Хватит, - перебил меня Коля, не дожидаясь рассуждений о необходимости цапы для функционирования гравицапы и о пользе разноцветных штанов для цивилизованного общества. - Не хочу воровать идеи.
        - А флайер тоже ты сам выдумал?
        Коля не нашел что ответить.
        - И еще это "пробы почвы", - продолжила я. - Ерунда получается. Ты же сам написал, вокруг пески. Нет почвы, нет. Ты бы еще за цветочком аленьким робота отправил... Знаешь, прохладно стало. Принеси немного кипяточку, а то замерзну.
        Коля послушно встал и вышел из комнаты. Пока он кипятил на кухне воду, я вылезла из миски, сменила бикини на привычное зеленое платьице и с удовольствием выкурила сигарету.
        - Я передумала, - сказала я, когда Коля вернулся. - Пиши пока. Вечером вернусь, еще поработаем. У меня важные дела.
        - У меня тоже, - обрадовался Коля. - В гости к Ваське иду.
        - Опять напьешься?
        Вопрос был риторическим. Я знала, что после гостей поработать с Колей не получится. Он будет вне кондиции.

-= 7 =-
(писатель)
        Я с наслаждением потягивал пиво, прогоняя остатки похмелья. Народное лекарство действовало как всегда безотказно, тошнота и головная боль сменились легкой сонливостью и приятной ленивой расслабленностью.
        Со вчерашнего похода в гости я помнил, как что-то пили, пели под гитару про "вчера", спорили. Кажется, немного подрались. Помирились. Дальше провал.
        - Проспался, негодяй?
        Я поднял голову. Майя сидела на краю монитора и смотрела на меня с наигранным недовольством.
        - Ну, проспался. Извини, Майя, немножко расслабился.
        Майя фыркнула и молча протянула мне фотографию. Я взял ее, присмотрелся. Мне поплохело. Я нервно икнул, залпом опустошил бутылку и отбросил ее в сторону.
        На фотографии был я. Стоял в дверях, опираясь на косяк, чтобы не упасть. По лицу расплывалась довольная пьяная улыбка. Но поразило меня совсем другое. Мое лицо было умело накрашено косметикой. Губная помада, тушь, тональный крем, еще что-то. Кажется, только румян не хватало.
        - Что это? - спросил я хрипло.
        - Вот и мне интересно.
        - Сейчас, минутку, - я обхватил голову руками и стал сосредоточенно думать. - Кажется, вспоминаю. Это меня Васькина жена накрасила. Чтобы веселее было.
        - Чего веселого мужика красить? - спросила Майя. - Может быть, у нее с головой что-то не в порядке?
        - Или у меня, - прошептал я.
        - У тебя с головой давно не в порядке. А вот зачем жена твоего друга тебя красила? Ситуация забавная, нужно обязательно что-нибудь похожее в книгу вставить.
        - Ни за что!
        - Не бойся ты, - Майя небрежно махнула рукой. - Никто тебя не узнает, просто опишем такого героя. Наделим чертами, чтобы совсем на тебя похож не был.
        - Если только так...
        - Но я бы никогда мужика красить не стала.
        - Ну, ну, - ехидно сказал я. - А что же ты мне в прошлом году на лбу черным маркером написала "ДУРАК"?
        - Ведь правду написала...
        Я взял толстую книгу и замахнулся, собираясь прихлопнуть нерадивую музу. Майя проявила чудеса ловкости. Быстро спорхнула с монитора и спряталась за чайной кружкой. Спустя пару секунд она осторожно выглянула.
        - Между прочим, я просто входил в образ. - сказал я.
        - В образ гея? - спросила Майя с интересом.
        Я не ответил. Пусть думает и говорит что хочет, а я творческая натура. Все что ни делаю, исключительно во благо процесса написания нетленки.
        - Знаешь, - вдруг оживилась Майя. - Можно внести дополнительную интригу. Пусть один из героев романа будет гей.
        Я попытался возразить. Писать роман про геев было чересчур. Конечно, и такие темы пользуются спросом, издателю наверняка понравится. Но портить себе репутацию из-за прихоти музы не хотелось. Я представлял, чем все обернется. Мои последующие романы будут рассматривать с позиции "а, это из этих, который про гомиков пишет". Но Майя меня не слушала.
        - Представляешь, можно описать классический любовный треугольник. Пусть неоригинально, зато интересно. Маша любит Илью, Илья любит Сергея...
        - А хомячки никого не любят, - мрачно закончил я.
        - Что?
        - Сергей никого не любит, говорю.
        - Можно и так, - согласилась Майя. - Да, так даже интереснее.
        - Нет, и еще раз нет, - отрезал я. - Не буду писать про гомиков, и не уговаривай.
        Майя вздохнула.
        - Тогда пусть Илья и Сергей любят Машу. А у нее жених остался на Земле, она по нему очень скучает и вначале не обращает внимания на ухаживания молодых людей. Но потом в силу обстоятельств...
        Я пропускал ее слова мимо ушей. Майя погрузилась в какие-то одной ей понятные грезы. Пусть выговорится, и продолжим писать обычный фантастический роман, без элементов ширпотребных романчиков для женщин.

-= 8 =-
(муза)
        Коля категорически отверг мою идею. И пускай. Пускай пишет про пробы почвы в песках, про исследования космических пустынь и техосмотр корабля, если уж не привил себе вовремя чувство стиля и не научился разбираться в качественной литературе. Пускай хоть про хомячков расписывает.
        - Кстати, Коля, у меня появилась великолепная идея!
        - Да? - осторожно поинтересовался он.
        - У Маши был маленький ручной хомячок. Она его кормила, клетку всегда сама мыла. А Сергей приревновал и убил хомячка.
        - Ты хорошо себя чувствуешь? - спросил Коля. Похоже, он действительно забеспокоился о моем здоровье.
        - Хорошо, - кивнула я. - Ничего ты не понимаешь. Дальше можно развить идею. Есть два варианта. Либо описать банальный детектив о расследовании преждевременной кончины несчастного грызуна...
        Коля покрутил пальцем у виска.
        - ...но это ерунда, никудышный вариант, - продолжила я. - Либо Сергей сходит с ума, съедает еще не остывший трупик хомячка, всюду видит врагов. Повествование плавно переходит в психологический триллер. Вот тут уже есть варианты.
        - А именно два, - перебил Коля. - Либо мою книгу вешают вместо рулона бумаги в мужском туалете, либо в женском.
        - Еще можно чтобы хомячок геем был...
        Коля смачно выругался, и я замолчала. Когда он злился, мог и книжкой пристукнуть. Или еще что похуже. Одна коллега мне рассказывала, что ее наказание, некий композитор, когда злился, бросал ее в унитаз, опускал крышку, садился сверху и несколько раз спускал воду. Только после этого выпускал мокрую и обиженную музу наружу. Так продолжалось месяца два, пока она, наконец, не выдержала, высказала все, что о нем думает, и после очередного купания в унитазе ушла навсегда.
        Некоторое время мы смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Потом Коля вздохнул и тихо спросил:
        - Про хомячка ты серьезно?
        - Совершенно серьезно.
        Коля без малейшего сожаления стер все, что успел написать про высадку на пустынную планету, и начал творить.

        'Сергей и Илья сидели за столиком в ресторане. Мария опаздывала, они нервничали. Мало ли что может случиться с молодой женщиной зимним вечером, когда темнеет рано, а транспорт ходит плохо.
        - Идет, красавица, - сказал Илья и приветливо помахал рукой.
        Сергей нахмурился, но промолчал.
        Она сразу увидела их, подошла и присела за столик, поставив перед собой клетку с хомячком.
        - Это что за живность? - поинтересовался Сергей.
        - Хомячок, - ответила Мария. - Его Фома зовут. Миленький, правда?
        - Обязательно было тащить его с собой?'

        - Стой, стой, - я остановила Колю. - Чушь получается.
        - Сама идея писать про хомячка - чушь, - тихо возразил Коля.
        - И вообще. Что за ресторан, что за столик? И действительно, зачем Маша притащила с собой хомячка?
        - Ну... - Коля задумался. - Я таким образом хочу показать, что она к нему привязана. Не на пустом же месте Сергей станет ревновать.
        - Хорошо, - согласилась я. - А с чего у Маши такая любовь к хомячку?
        - Пушистый, маленький, забавный... Ты лучше знать должна, я в ваших женских делах не того.
        - Не годится. Мало мотивации. Может быть, Маша будет гулять по лесу, на нее нападет злой бурый медведь, но тут появится хомячок, заборет медведя, загрызет насмерть и таким образом спасет Машу?
        - И в благодарность будет посажен в клетку? - спросил Коля.
        Я вздохнула.
        - Отставить хомячков.
        - А что тогда писать?
        - Попробуем снова твой вариант с высадкой на планету. Посмотрим, что из этого получится.
        - А зачем я стирал то, что написал раньше?! - закричал Коля. Я на всякий случай отошла от него подальше.
        - Ничего, сейчас еще лучше напишем.

-= 9 =-
(писатель)
        Я проснулся на удивление рано. Однако когда я умылся, почистил зубы и вернулся с чашкой кофе к компьютеру, Майя была уже здесь. Она как обычно сидела на мониторе и ожидала начала работы.
        Вчера, после безумных попыток описать быт хомячков мы вернулись к старой доброй фантастике, и я на одном дыхании написал сорок восемь страниц. Майя все время пыталась меня сбивать и делала едкие замечания, но я вначале просто ее игнорировал, а потом сказал, что это черновик. Как хочу, так пишу. Остальное исправим, когда буду переписывать начистую.
        - Знаешь, пока ты бегал, я у тебя почту почитала, - сказала Майя, потягиваясь.
        Я насторожился. Как оказалось, не напрасно.
        - Много интересного пишут, - продолжила Майя. - А еще мне понравилась фраза "первый, нах". Что бы это значило?
        Я поперхнулся кофе и промычал:
        - Не знаю.
        - Ну и ладно. Все равно красиво. Я подумала, нужно обязательно вставить это в роман. Представляешь, какой появится колорит? Зря мы отказались от идеи с хомячком.
        - Не будет никаких хомячков! - я ударил кулаком по столу так, что даже чашка подпрыгнула. - И первонахов не будет.
        Майя отвернулась и обиженно засопела.
        - А еще можно про политиков написать, в нагрузку к роману. Если до нужного объема не дотянет, - предложила она, не оборачиваясь. - Читателям нравится читать такую литературу. Особенно всякие разоблачения. А еще лучше, если в этих разоблачениях не будет ни доли истины.
        - У тебя уже был такой опыт?
        - Был, - вздохнула Майя. - После выхода книги моего бывшего подопечного застрелили в собственном подъезде, главного редактора зарезали, а издательство сожгли.
        Я с трудом унял появившуюся дрожь в руках и закурил. Майя заметила мою реакцию и продолжила:
        - Лучше не надо, да?
        - Да, - согласился я. Мне совсем не хотелось разделить участь моего бывшего коллеги. - Давай ты не будешь мешать, пока я напишу еще страниц сорок?
        - Я тебе мешаю?
        - Как сказать, - замялся я. - Я пишу, стараюсь, а ты пьешь мартини и выдаешь мысли разной степени бредовости. Если уж на то пошло, то я с удовольствием бы поменялся с тобой местами.
        - Ах, так? - Майя разозлилась. - Предлагаю не болтать попусту, а проверить на деле кто чего стоит. Уверена, на моем месте ты не выдержишь и часа, в то время как я буду легко и непринужденно дописывать роман.
        - Значит, ты будешь продолжать мой роман, а я буду пить пиво и подкидывать идеи?
        - Размечтался. Продолжить готовое всякий сможет. Сделаем так. Я начинаю новый роман. Про тех же хомячков, например. А ты вместо меня будешь вдохновлять одного известного писателя.
        - Какого еще писателя? - спросил я.
        - Ты постоянно на гулянках и часто неработоспособен, поэтому я взяла в качестве дополнительной нагрузки еще одного писателя. С ним проблем меньше, он, в отличие от тебя, знает что делает. В этом смысле тебе повезло.
        - Ладно. Когда мне приступать?
        - Сегодня же. Можешь идти к нему хоть сейчас.
        - И как я это сделаю?
        - Легко. Я перенесу тебя к нему, а ровно через пять часов ты вернешься обратно.
        Майя хлопнула в ладошки. В глазах у меня потемнело, закружилась голова, я потерял ориентацию в пространстве. В ушах появился невыносимый звон, заглушающий все звуки извне.

-= 10 =-
(муза)
        Как только я отправила Колю к моему второму наказанию, сразу взяла лист бумаги и авторучку. Разумеется, письменные принадлежности были подходящими мне по размеру. Компьютер, возможно, был бы лучше, но я предпочитала традиционные средства. В конце концов, ничто так не вдохновляет, как чистый лист бумаги. Казалось, он так и просил, чтобы я заполнила его аккуратными строчками текста.
        Но... Я не могла придумать с чего начать. Когда писал Коля, это выглядело просто и естественно, слова выливались на бумагу, складывались в предложения, абзацы, главы. У меня же не получалось связать мысли вместе.
        Я собралась и стала размышлять. Обещала написать про хомячков, хорошо, пусть будет про хомячков. Можно было начать со сцены зверского убийства хомячка, а потом закрутить что-нибудь. Утянуть идею из новостей или из другого романа. Не важно, главное было переиграть Колю. Ведь когда у него ничего не получится в качестве муза, а в том, что у него не получится, я была полностью уверена, то это будет только наполовину победа. А вот если при этом я великолепно справлюсь с его обязанностями, буду успешно вести интригу в романе об убийстве хомячка. Это будет победа, и Коля больше никогда не посмеет упрекнуть меня в том, что я ему мешаю.
        Я легла рядом с клавиатурой и принялась писать. Вкратце набросала про встречу в ресторане, про хомячка в клетке, про ревнивые взгляды Сергея. То, что начало я, не спрашивая, позаимствовала у Коли, меня нисколько не смущало. Я была уверена, что если Коля выскажет претензии, переписать страницу будет не сложно. Зато все самое интересное будет исключительно моей заслугой.
        Спустя час, я закончила со вступлением. И тут меня одолели сомнения. Все написанное показалось мне таким страшным бредом, что я, не раздумывая, смяла листок и выбросила его в пепельницу.
        Мысли не шли. Я грызла ручку и стучала себя кулаком по лбу. Это не помогало.
        Не знаю, сколько бы я так пролежала, если бы передо мной не мелькнуло сияние, и не материализовалась еще одна муза. Это была Джесси. Та самая муза, которая работала исключительно с музыкантами, и которой в свое время довелось применять всю возможную выдержку, чтобы не утонуть в унитазе нерадивого композитора. В отличие от меня, она была брюнеткой и предпочитала платьица голубых оттенков.
        - Привет, - улыбнулась Джесси. - Не ждала?
        Я отложила ручку и бумагу, встала, обняла ее.
        - Давно не виделись, как у тебя?
        - Так себе, - вздохнула Джесси. - Сейчас мучаюсь с растаманом. Он как укурится, начинает играть свое рэгги. А меня заставляет записывать. И денег с этого нет, и кушать нечего. Хорошо профсоюз поддерживает.
        - Уж лучше, наверное, чем в унитазе... - я осеклась. Джесси не любила, когда упоминали об этой истории.
        - Лучше, - согласилась Джесси, поморщившись. - Мы с моим новым несчастьем почти нашли общий язык. А у тебя как дела?
        - Работаю с безнадежным писакой, - честно призналась я. - Идеи мои ему не нравятся, сам думать не хочет. Расстройство одно. Сейчас вот поспорили у кого сложнее работа. Я пытаюсь романчик накалякать, а он... вдохновляет мою халтурку.
        Я не сдержала ехидный смешок.
        - Что за халтурка? - поинтересовалась Джесси.
        - Один популярный писатель. Что у моего несчастья ничего не получится и так ясно, к гадалке не ходи. Но может быть переймет чего-нибудь, уже легче будет.
        - А второму несчастью это не помешает?
        - Не думаю, - сказала я. - Он опытный, сам себе на уме. Я так, если совсем плохо, то подсказываю. Говорю же, халтурка.
        Джесси кивнула. Потом достала папиросу и закурила. По комнате распространился дурманящий запах.
        - Косяк? - спросила я с удивлением.
        - Да. Я ведь уже сказала, что мы с растаманом нашли общий язык? Хорошая трава, кстати. Хочешь?
        Я согласилась.
        Мы курили и разговаривали. Обо всем, о чем можно говорить, если очень давно не виделись. Когда, наконец, Джесси с сожалением заявила, что ей нужно уходить, и мы попрощались, я на мгновение задумалась. Потом предложила:
        - Слушай, может, еще покурим, а?

-= 11 =-
(писатель)
        Когда в голове прояснилось, и я открыл глаза, то обнаружил себя в незнакомом мне помещении, больше всего похожем на рабочий кабинет. За столом в кожаном кресле сидел мужчина. Похоже, мой клиент. Перед ним стоял тоненький жидкокристаллический монитор. Я даже губу прикусил от зависти. Он был погружен в работу и меня пока не замечал.
        Я с удовольствием отметил, что остался человеком, а не превратился в маленького муза. Тем лучше. Я присел в одно из кресел. Рядом стоял ящик пива, гостей писатель ждал что ли. Ничуть не смущаясь, я взял одну бутылку и открыл. Пробка слетела с легким присвистом.
        Мужчина обернулся. Мы вскрикнули. Одновременно. Потому что он узнал меня, а я его. Это был мой приятель, который рассказал про своего муза.
        - Вот так сюрприз. Ты как сюда попал? - спросил он.
        - Долго рассказывать, - ответил я и сделал глоток. Пиво было прохладным. - Поспорил со своей музой, что смогу вдохновлять не хуже чем она. Так что буду пить пиво, курить и подсказывать что делать.
        - А где Майя?
        - Пытается написать романчик. Только ничего у нее не получится.
        Приятель расхохотался.
        - Точно не получится, - сказал я. - Майя сказала, что взяла писателя в дополнительную нагрузку. Не ожидал тебя увидеть. Кстати, куда ты своего муза дел? Того, который небритый?
        - Да, ну его, - приятель раздраженно махнул рукой. - Разругались. Он пить бросил, стал страшно занудным. Племянника моего помнишь?
        Я кивнул.
        - Так вот, муз стал еще хуже. Я его прогнал. Он долго распинался, что я без него пропаду, а потом плюнул и ушел. Я тогда расстроился. Хоть и зануда, а иногда ценные идеи подсказывал. Только двух дней не прошло, как появилась Майя. Вначале плела что-то про хомячков...
        Теперь расхохотался я.
        - Что случилось? - спросил приятель.
        - Ничего, ничего, - ответил я, давясь от смеха. - Продолжай. Про хомячков.
        - Да, вначале Майя советовала про хомячков писать. А потом ничего, сработались. Толковая девчонка, если будет не нужна, мне передай, одно удовольствие с ней работать.
        Я не разделял восторга приятеля, но не стал возражать, а открыл еще одну бутылку и протянул ему.
        - Ну, давай за встречу.
        - А как же работа.
        - Работа не волк. А выпить за встречу необходимо.
        После первой пары бутылок мы открыли еще две, потом еще, и еще... Так прошло пять часов и, наконец, я вернулся домой. Мое возвращение сопровождалась теми же ощущениями, что и при первом перемещении. Темнота в глазах, головокружение, звон.
        Майя еще была у меня. Она спала в пепельнице, свернувшись клубочком, как котенок, и подложив под голову мой утренний окурок.