Алька утром, как увидела это диво за окном (а снег в южном городке - диво!), так в стекло и уткнулась, и разглядывала зачарованно танец крупных белых снежинок, пока пальцы босых ног не замерзли. Поняв, что она уже потихоньку начинает зарабатывать себе насморк, девушка вздохнула (самой себе), улыбнулась (снегу за окном), и отправилась на поиски тапочек.
Конечно же, они нашлись неподалеку от компа. Она вчера опять уснула за клавой, и как перебиралась на диван - хоть убей, не помнила! Алька ткнула сонным пальцем в клавиатуру, буркнула компу: "хватит спать, зараза", и потопала на кухню - варить кофе. Быстро! Потому что до начала ее дневной "обязательной программы" надо было успеть пробежаться по облюбованным уголкам "паутины".
"Так. Вперед!" - мышка, такая же сонная, как хозяйка, поползла по коврику, - "Что у нас тут? А, тут пусто. Ладно".
"Здесь? Ага, его таки забанили. Ну, догавкался".
"Тут? О, тут вам не "там". Тут все серьезно, сайт "Академия общей магии" - это, однако, звучит!" - и Алька улыбнулась.
Прямо в чашку с горячим кофе.
Надо сказать, что в "Академии" она обреталась уже примерно год. Успела хорошо перезнакомиться с завсегдатаями, кое с кем вежливо поругалась, кое с кем обменялась номерами аськи. А еще здесь у нее был Другъ. Да, именно так, с большой буквы, и со знаком "ъ"! Кто скрывался под этим ником, его имя, где он живет, чем занимается, сколько раз был женат, и сколько детей имеет - ничего этого Алька не знала, и знать не хотела. Зато она хорошо знала, что человек, скрывающийся под ником "Другъ", готов ее выслушать в любое время суток, и Алька, бесстыжая морда, уже несколько раз этим пользовалась. Как-то изливала ему душу часа два, на предмет "несбычи мечт", а он терпеливо слушал. Или, вот еще: однажды пожаловалась ему на бессонницу, а в ответ получила: "Нинья, (это Алька так звалась), прочти три раза вот это: "аанир маэр, туал туваннис, мирта инльяно, кьор эльдармано, куван тэй", интервалы между словами не менее трех секунд, ударения на...", и тому подобная чепуха.
Алька тогда улыбнулась мысленно, напилась пустырника так, что эта трава едва из ушей не прорастала, и все-таки начала спать. Уже потом, позже, Другъ как-то спросил: "помогло заклинание-то? Мое личное. Сам составлял!"
"ОК, просто супер", - ответила Алька, мысленно усмехаясь. Ну, да, вранье. Но не про пустырник же ему писать?
Ладно, это все прошлое. Что там у нас сегодня? Ага. Вот как, значит. "Привет, Нинья! Извини, сегодня выпаду из общения. Буду только завтра. Клянусь. Твой Другъ. ". Однако! Алька засмеялась. А ведь она только что собралась, было, сочинять ему письмушку, о том, что она нынче тоже пропадет, по весьма уважительной причине. Корпоративный маскарад - это вам не шутки! Девушка усмехнулась, подмигнула монитору, настучала "ОК", и поспешила в ванную - перемывать голову "по-праздничному".
Офис главного управления конторы "Торгпроммордыр" жил предвкушением веселья. Все те же волшебные, кружевные снежинки падали на ступеньки крыльца, но, увы - превращались там в жидкую грязевую кашицу. А что вы хотите, южная зима, господа! Но, все же, это была она, зима, со всеми присущими ей атрибутами: елкой, шампанским, Новым годом и корпоративными вечеринками.
А если еще и маскарад... Неудивительно, что с утра контору лихорадило!
Главбухша, с девчонками-подчиненными, как квочка с цыплятами, забросила свои бумажки, и занялась праздничным столом. Водила, мужик лет сорока, которого все фамильярно звали "Виталя", устанавливал в холле елку. Из серверной доносился треск и запах горелой изоляции - это реанимировали старую елочную гирлянду. Девчонки из рекламного отдела, повизгивая от предвкушения, путались у всех под ногами, и всем мешали. Наконец, им всучили в руки шарики, и отправили к елке, и оттуда сразу же донеслись нежные и чарующие звуки - это девочки роняли на пол елочные игрушки, и дружно ахали над каждой потерей. Надо сказать, что контора Алькина была не шибко богата, поэтому праздновать собирались скромно, по-семейному - никаких баров и кафе, никаких купаний коней в шампанском, максимум, кота пивом обольют. Но зато маскарад! На последнем особо настаивал Иваныч - директор, если по официальному. Директора заел быт, и он хотел откровений, открытий и приключений, и все это силами своих сотрудников, то есть, бесплатно. Бог весть почему, но он решил, что надоевшие физиономии сослуживцев, упакованные в маски, это нечто! А так как были обещаны призы от администрации, то все послушно спрятались за пластиковыми личинами, делая вид, что отныне они совершенно неузнаваемы. Алька тоже прикупила маску - обычную, серенькую, бархатную маску кролика. С длинными ушками. Да, плюгавенькая маска, но у Альки был сюрприз! Еще утром она притащила в офис объемную коробку, и никому не показывала содержимое. Лишь делала загадочное лицо, и повторяла то самое слово "сюрприз...".
Прошло три часа. Нет, пять. Или десять? Нет, таки три. Уже съели салаты и холодные закуски, выслушали торжественные речи, выпили за все положенные поводы. Принесли горячее, опять выпили, и началось шевеление, брожение умов, танцы, и прочая вольница. Виталя доедал оливье. Четыре дамы неопределенного возраста лихо махали руками и кокетливо подпрыгивали под "гоп, гоп, чита-дрита", изображая "танец заводной". Девочки-рекламщицы сгрудились на лестничной площадке, пуская в потолок ароматизированный дым, и рассуждая о Коэльо и тенях "Макс Фактор". Иваныч наконец-то стащил с лысеющей головы дедморозовский колпак, и молодецки присел рядом со своим замом - аппетитным, слегка жеманным замом женкого полу. Все шло по накатанной колее, все маски притворялись неузнаваемыми, и дурачились вовсю, и тут директору, елки-моталки, приспичило объявить конкурс на лучшую маску!
Ну, сказано - сделано; претендентки (почему-то мужчины не ринулись отвоевывать приз), поправляя сползшие личины, "встали в круг", просто таки, как "добрый жук" из детской песенки. Алька хихикнула, и помчалась переодеваться. Пора!
И вот они, Сненжинки, Белочки, Царицы Ночи, и даже одна Шехерезада. Дефилируют себе вокруг колючего дерева, кокетливо выстреливая глазками сквозь прорези масок. Чернь в восторге, знать (шеф и "подшеф") тоже почти довольна. А в это время, за колонной, Алька лихорадочно срывала с коробки полоски скотча, и, не дыша, возлагала на свою бедовую голову маску. Нет, Маску! Потому что это была настоящая голова дракона - красивенная, здоровенная, расписная деревяшка, сделанная далеко отсюда, в стране неистовых хунвейбинов. Было ей предназначено свыше веселить младых хунвейбинчиков на всяких праздниках, но вместо этого довелось пылиться на шкафу, в квартире Алькиного соседа, смиряясь с участью заморского сувенира. Надо сказать, Алька давно заприметила диковину. Руки сами тянулись - примерить! Но, все же, чужая вещь. А тут, узнав о маскараде - не выдержала. В дверцу соседскую поскреблась, глазками взгляд красивенький сделала, масочку на один вечерок попросила,... и не выдержало соседское сердце, растаяло, и сдало маску в аренду. На вечер. Бесплатно. Просто так. Алька на радостях соседа в щеку чмокнула и умчалась, не слушая, как тот вслед что-то сказать пытается. Какой там слушать, когда от радости буквально руки дрожали. И сейчас дрожат, но уже от волнения. Ну, все вроде. Вперед. Алька глубоко вздохнула, расправила плечи, и гордо, павой, выступила вперед, думая: "выгляжу, наверное, супер".
И тут же услышала смех. Тихий, потом сильнее, дружный, общий, перерастающий в ржание! Сквозь прорези в маске Алька видела немного, но то, как катались по полу сотрудники, корчились от смеха на стульях сотрудницы, и стыдливо хихикал в ладонь шеф - видела прекрасно. Растерянная, ничего не понимающая девушка попятилась, и тут увидела свое отражение в стеклянной двери, ведущей в один из кабинетов. И все поняла...
Надо сказать, Алька никогда не отличалась богатырским сложением, или упитанностью, или хотя бы пятым размером сами знаете чего. Да и росточком удалась ниже среднего. Поэтому в стекле отражалась самая настоящая пигалица, хрупкая, на тонких ножках, зато с громадной деревянной пестро разукрашенной драконьей головой на плечах! Эдакий Колобок с ножками. Дракон на диете. Глиста на карнавале!
Альке стало холодно. Потом жарко. Потом подогнулись коленки, она едва не упала, вызвав еще больший хохот сотрудников, и стоны: "Ой, Сидорова,... ой, Идолище поганое,... ой, насмешила, сил нет!" А потом она разозлилась. Какого черта! Дракон вам ненастоящий?
- Иль арраэн илья умм фаэрос! - звонко выкрикнула Алька в глухоту деревянной маски, едва не чихая от внутренней пыли, - кас тувилья! - и ручками так - хлоп.
Да. Достали, видимо, девушку, раз уж сгоряча, да впопыхах, выпалила она заклятие истинного облика, вычитанное не так давно на сайте "Академии". Выложил "Другъ", с припиской "осторожно, работает...", но Алька про приписку забыла напрочь, потому что и в само заклятье не слишком верила. Какой там к дьяволу истинный облик? Вон он, ее облик, в зеркале красуется, курам насмех!
Сердитая Алька от злости даже ногой топнула.
Звонко цокнули острые когти о каменные плиты холла. В родившейся вдруг гробовой тишине, прорезаемой лишь одинокими залихватскими всхлипами Сердючки "гоп, гоп, чита-дрита", послышалось жесткое шуршание разворачивающихся кожистых крыльев, веселый звон падающих на пол елочных шариков, задетых в размахе, и паническое "ой, мамочки..." кого-то из рекламщиц.
Сквозь прорезь маски Алька с растущим удивлением наблюдала за метаморфозой, произошедшей с только что хохотавшими зрителями. Лица побелели, подбородки отвисли, глаза вылезли из орбит. Задние, не веря глазам своим, медленно начинали пятиться к выходу, передние, бледнея, сползали со стульев, и прятались за их спинками. Недоумевающая Алька сделала шаг вперед, чувствуя, как отяжелели ноги, слыша, как цокают, почему-то, не каблучки - когти, и протянула руки к публике:
- Эй! Вы чего?
И публика взвилась диким визгом!
"Как странно, - подумал дракон Алька, - рук нет. Нету их, родимых, пропали вместе с колечком золотым, праздничным, от бабушки доставшимся! Зато вместо них развернулись крылья, широкие, кожистые, сильные. Хоть сейчас взлететь бы, да негде - тесновата каморка. И мелочь человечья под ногами путается, визжит. Сколько от них шуму-то! Мечутся, падают, под стулья заползают. Чисто тараканы! Тараканы?" Тараканов Алька терпеть не могла. И потому приподняла тяжелую когтистую лапу, и с размаху впечатала ее в пол, метя в жирненькую таракашку, которую почему-то хотелось назвать "бухгалтерша Татьванна".
Ишь ты, шустрая таракашка. В сторону уползла. Или помог кто? Кажется, тащил ее кто-то... Ну, что ж, значит, надо все кубло накрыть одним махом!
Дракон недобро прищурился, сложил крылья, и отступил назад, вскидывая голову. Если правильно выбросить пламя, то вспыхнет все - и стены, и зеленое дерево со стекляшками, и всякие коробочки-ящички по стенам, и уж конечно поджарятся все эти таракашки! Вместе с их противным смехом! Эх, ну-ка, разом, одним махом....
Дракон глубоко вдохнул, набирая мощь,... но тут, вдруг, звонко раздалось:
- Ир-дар!
Слово, жаркое, властное, сильное, похожее на удар хлыста, вспороло равномерный визг "таракашек", с размаху влепило солидную оплеуху дракону, от чего он скукожился ящеркой, пряча чувствительный нос, и стараясь стать незаметным. Перед драконом стоял человек, и это именно он бросил в морду ящеру блокировку заклятия, сминая наведенный облик, свертывая материализацию, гася клокотавший в драконьем нутре огонь. Ящер рыкнул было, и стих, потух, опустил голову, потащил с нее китайскую маску, уже не крыльями - вернувшимися ему руками с бабушкиным праздничным золотым колечком. Алька попятилась назад, прижимая к груди маску, и уткнулась спиной в колонну. И наблюдала, как неизвестный, в темном плаще до пят, с длинными волосами, разметавшимися по спине, с мечом (кончик его внушительно выглядывал из-под плаща и звякал о плиты пола), повернувшись к людям, бормотал полушепотом, размеренно и сонно, такие знакомые слова:
И, сладко похрапывая, складывая ладошки под щечку, забывая привидевшийся кошмар, засыпали алькины коллеги, как сытые и довольные сурки! Улыбаясь, укладывали хорошенькие головки друг у дружки на плечах рекламщицы; теплой, сытой кошкой свернулась на коленках у спящего Иваныча "подшеф"; хрюкнула во сне, отмахнулась рукой от привидевшегося ужаса, да и заснула, Татьванна; улыбаясь, как младенец, засопел Виталя. Уснули все. Тишина проклюнулась, и проросла. И лишь тогда неизвестный, в плаще, и с мечом, повернулся к Альке.
И увидела она синие глаза Лешки-админа, который, так же как и Аля, уже не первый год исправно нес службу в "Торгпроммордыре". Только вот вместо потертой пайты был на нем плащ, подбитый мехом леопарда, и в руках не паяльник - меч рунный. И волосы не скручены в хвостик общипанный - отпущены на свободу, и там, на свободе, выглядят куда как лучше, чем в хостиковой темнице!
- Что ж ты так, - говорит Лешка, вроде сердито, а глаза смеются, - я же писал: осторожно, работает! Или впрямь всех пожечь решила? Ай-яй. Благо, я рядом был. А если бы нет? Ты представляешь, что бы завтра газеты написали?
- Леша... - у Альки слова в горле застревают, как крупный арахис, - я... ты... заклятие... ты кто?
- Потом, - отмахнулся он, - бежим отсюда поскорее. Пока они не проснулись! Я им память не чистил, так, слегка в мозги туману навел. Пусть думают, что все приснилось! Ну, скорее же!
И он потащил девушку за собой, прочь из здания, прямо в вихрь колючих декабрьских снежинок.
- Лешка! Мое пальто! - завопила она, когда снег хлестнул ей по плечам. Он обернулся.
- Черт! Елки-палки. Я забыл! Прости. Но назад уже никак. Слышишь, просыпаются? - из оставшегося за их спинами праздничного холла доносились зевки, бормотание, и недоуменное: "Что это было, а?"
- На, вот, - он протянул ей свой плащ. Они выскочили наружу, и остановились на крыльце.
- Мда, - буркнул Лешка, - такси сейчас не найдешь. Может, пешком? Я тут, рядом живу. За углом. Оденемся потеплее, и я тебя домой провожу. Как? Добежишь в туфельках?
Снег плясал вокруг них сарабанду, и снежинки казались маленькими испанскими танцовщицами, надевшими новогодние платья. У снежинок был свой маскарад.
- Лешка, ты Другъ? - спросила его неожиданно Аля. Совершенно нелогично спросила, и почти даже бестолково.
- Конечно, - серьезно ответил он, - конечно, я тебе друг, - но Алька все так же настороженно ожидала ответа. И тогда он опять улыбнулся.
- Нинья, да ты же замерзла совсем. Пойдем скорее!
Алька просияла. Алька счастливо закивала головой. Алька протянула ему полу плаща со словами "на двоих хватит".