СКУПЕРДЯЙ СЧАСТЬЯ
К самой я жизни ценник прикреплю,
Любую скорбь свою монеткой исцелю,
Никто не станет идеал мой осуждать,
Ведь в мире нет того, чего не смог бы я продать?
Солнце било в глаза, словно вознамерилось расплавить их до основания. Я лениво потянулся и, продемонстрировав светилу свое седалище, проскользнул в полуоткрытое окно бара "Болезненный скунс". Основная масса посетителей - торговцы, мелкая сошка, снующая из одного Королевства в другое, исполняя свои мелкие трудовые обязанности и ведя дела с незначительной клиентурой из простого народа. Оставшаяся часть - лихие путешественники, остановившиеся передохнуть с кружкой крепкого пенного или парой-тройкой чарок чего серьезнее. Встречались здесь и толстосумы в многослойных тканях, мало похожих на одежду, но вполне выполняющих функцию демонстрации излишества богатств. Их пухлые пальчики, украшенные драгоценными каменьями, будили во мне голод, ибо ничто так не разбавляет мое ассоциативное мышление, как так и стоящая перед глазами картинка тарелки с сардельками. Однако именно эта группа посетителей мне больше всего симпатична. Жаль только, эти ходячие денежные мешки появляются лишь в дни аукционов. Обожаю наблюдать за их битвами за ценные редкости.
- Доброе утро, Бахус, - окликнули меня.
Я благосклонно кивнул Коко, местному чудо-бармену, и, прыгнув, несколько грузно приземлился на стойку. При посадке я едва не запутался в собственном хвосте и был весьма рад, что вовремя справился и не плюхнулся мордой в миску с арахисом. Вот бы была потеха для публики.
- Святые Первосоздатели! - буркнул я, лапой отпихивая миску подальше от себя.
- Не выспался? - участливо поинтересовался Коко. - Молока?
- Очень смешно. - Я оскалился.
Заезженные шутки утомляли пуще любвеобильных дамочек. Все кому не лень хотя бы раз да предлагали мне молока. Да, я похож на кота, но в то же время и нет. Глядя на меня, вы увидите пухлого белого кота, конечно, не лишенного самодовольства, но с одним маленьким отличием от простецкого кошачьего племени: у меня заячьи уши. Не стоит называть меня котом или тем более зайцем. Я индивидуальность с уникальной физиологией, а гуляющие в народе слухи о моем завышенном самомнении - лишь домыслы глупых завистников.
- Может, тогда валерианы или тимьяна? - предложил Коко, миролюбиво улыбаясь.
Я вальяжно прошелся по стойке и уселся прямо перед барменом, заинтересованно глядя на него.
- А где это ты контрабандной травкой обзавелся? - вполголоса полюбопытствовал я.
- С каких пор валериана - контрабандный товар? - искренне удивился Коко.
- С тех пор как ведьмы повадились добавлять ее в свои зелья. Магия, приятель. А то, что связано с магией, есть злоупотребление, а значит, априори под запретом. Почитай обновленный список запрещенных предметов в Приложении номер сто сорок к Закону и вновь осознай кошмарную ограниченность нашей жизни.
- Стоит ли так утрировать? - мягко спросил Коко. - Не все так плохо.
Я фыркнул, в который раз уже убеждаясь, что наивность нужно перевести в разряд пороков. Хотя многих людей их наивная вера в притворное благополучие здорово спасает. Ни лишних измышлений, ни тревог и все пучком.
- Меня устраивает любой порядок, который обеспечивает мне место в верхах, - сообщил я, грациозно, как мне показалось, спрыгивая со стойки.
Мой рост невелик, но это никогда не мешало мне ощущать себя хозяином положения. Так и сейчас немногочисленные обыватели, с самого утра собравшиеся в "Болезненном скунсе", с готовностью уступали мне дорогу и уважительно здоровались. Не хватало фанфар и трона под потолком, а то бы я, горячась, прорычал что-нибудь вроде: "Да! Я ваш король! Почитайте меня, смерды!"
К сожалению, я не король. Я гибрид чего-то с чем-то и обычный торгаш. Хотя нет, к чему лукавить? Я, Бахус Либретто, почитаемый торговец, член старейшей гильдии торговцев "Триллиум" и любимчик ее главы Освальда Каменщика. Я не паршивая шестерка, шастающая из города в город в поисках клиентуры, как остальные рубежные торговцы гильдии. Я ас торговли, организатор аукционов редкостей и самое ушлое создание во всем этом мире, носящем название Утопия. Кропотливым трудом я заработал себе эту репутацию и теперь по праву пожинаю плоды своего величия.
Лысеющий мужчина, один из торговцев моей гильдии, отодвинул стул, чтобы мне было легче забраться на свое излюбленное место на дальнем столе. Он был вежлив и почтителен, а я даже не помнил его имени. Растянувшись на столе, я начал меланхолично наблюдать за людьми, входящими в бар, размышляя о человеческой заурядности. Люди весьма простые существа, способные лишь на смирение перед властью и лизоблюдство во имя смирения. "Неинтересные создания", - думал я.
Внезапно меня привлек новый звук. Дверной колокольчик, докладывающий о приходе каждого посетителя веселым звоном, в этот раз звякнул несколько сконфуженно. Вошедшая девушка тоже выглядела смущенной, словно в этот бар она зашла, ведомая мимолетным порывом, а развернуться и уйти ей не давала боязнь показаться глупой. Стороннее наблюдение за людьми - мой своеобразный способ расслабиться от мирской суеты, поэтому я, недолго думая, всецело сосредоточил внимание на девушке. Короткие светлые кудряшки были заправлены за уши, большие глаза растерянно шныряли по залу, из-под плаща виднелся подол выцветшего голубого платья.
"Простолюдинка, - без особого интереса заключил я. - Явно не городской житель. Беднота повсюду. Жуть".
Потоптавшись на месте с полминуты, девушка двинулась к барной стойке, где Коко скрупулезно проверял бокалы, ища невидимые трещины. Скучно. Я повернул голову, чтобы найти новый объект для наблюдения. За столиком в дальнем углу компания парней, похоже, решила изрядно надраться с самого утра. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем...
- Вы Бахус?
Мой неспешный ход мысли прервали. Я был раздражен, поэтому обратившегося ждал отнюдь не приветливый взгляд. На меня выжидающе смотрела та самая кудрявая девчонка.
- Вы Бахус Либретто? - чуть громче спросила эта блондинистая надоеда.
- Нет, я комнатный котик с фальшивыми ушами, - гнусаво отозвался я.
Девушка нахмурилась.
- Но юноша за стойкой указал мне на вас... - пролепетала она.
Ну спасибо тебе, Коко! Я скосил глаза, надеясь, что мой убийственный взор прожжет дыру в спине недогадливого паренька. Ведь знает дуралей, что я прихожу сюда отдохнуть от работы и не терплю, когда в мою наблюдательную медитацию вмешиваются. Так нет, все равно допустил девицу до моих священных телес.
- Значит, вы не Бахус? - уточнила девушка. Надо отдать ей должное - упрямства ей не занимать.
- Я самый бахусный Бахус из всех, что ты видела, - проговорил я, сдаваясь.
- Пока я только вас видела. - На лице девушки появилась смущенная полуулыбка.
- Да мне начхать, - торжественно сообщил я. - Что тебе?
Улыбка мигом слетела с ее лица. В глазах мелькнул испуг. А чего она ждала? Что я буду вежлив с человеком, нарушившим мое уединение?
- Господин Либретто, - начала она.
О, уже "господин"? К чему вся эта запоздалая учтивость?
- Просто Бахус, - милостиво разрешил я.
- Бахус, - тут же исправилась девушка. - Мне нужна ваша помощь.
Так, вот это уже неинтересно. В моей голове закрутились мысли. Все-таки добрались до меня эти пройдохи из благотворительных организаций. Необходимо было прогнать эту засланную девчонку в срочном порядке.
- Знаешь, дева, я никогда не гнался за репутацией филантропа, так что...
- Я не собираюсь просить у вас деньга на пожертвования. - Девушка покачала головой.
Слава Первосоздателям, а то все фибры моей души уже скрутились в страстном жмотском порыве.
Оглянувшись по сторонам, девушка склонилась ко мне.
- Поговорим в более уединенном месте, - тихо попросила она.
- Тебе нужен приват? - я усмехнулся. - Остынь, деточка. Я не интересуюсь такими, как ты. В мои интересы входят сиамские кошечки. Они самые развратные.
На девушку мои слова не произвели особого впечатления. Бросив еще один взгляд по сторонам, она ухватила меня поперек живота и куда-то потащила. Я и вякнуть не успел, как оказался на столе в одной из кабинок в глубине заведения, популярных у молодых парочек. Шустро, весьма шустро. Ни один посетитель в зале не заметил этого вопиюще возмутительного поступка. Что ж, я позабочусь, чтобы они поскорее узнали об этом. С этой мыслью я раскрыл пасть, собираясь издать душераздирающий вопль, когда бесцеремонная девушка, надавив указательным пальцем на мой нос, а большим - на подбородок, пресекла эту попытку.
- Каквоко тсерта? - возмутился я, одновременно пытаясь понять, прикусил ли я язык. Можно было, конечно, вцепиться когтями в ее нежную кожу, но я же пацифист. Миру мир. Надеюсь, в будущем моя идеология мне не аукнется.
- Пожалуйста, не кричите. Выслушайте меня сначала. - Девушка убрала пальцы. - А что вы сказали?
- Я спросил: "Какого черта?".
- Вы хотели поднять шум, а излишнее внимание мне сейчас ни к чему.
Эта девица издевается? Я сощурился, пытаясь угадать, что скрывается за этим искренним выражением раскаяния и одновременно решительности. Ничего на ум так и не пришло.
- Мне нужна помощь, - быстро проговорила девушка.
- Помощь? - Волна раздражения захлестнула меня. Редко кто проявляет столь явное неуважение к моей персоне, но когда такое все-таки происходит, я становлюсь чересчур фамильярным. - Почему ты просишь помощи у меня? А, ясно. Ошибочно причисляешь меня к духовным чинам? Слушай, дева, в местной церквушке я просто так отираюсь. На досуге. Хобби у меня такое. Поняла? Ну, ладно, если ты настаиваешь. Отпускаю тебе все грехи, дочь моя. Иди греши дальше.
Я повернулся, собираясь спрыгнуть с края стола, когда девушка внезапно ухватила меня за хвост.
- А, Святые Первосоздатели! Как у тебя духу хватило дернуть меня за хвост? Что? За уши не надо. Нет, и по шерстке мне совершенно не нравится... О, чуть левее. О, чистый экстаз.
К моему стыду я услышал собственное мурлыканье. Совершенно неожиданно девчонка-простолюдинка начала гладить меня по спине, и - о, позор мне! - это было чрезвычайно приятно. Но нужно было сохранить остатки достоинства. Я извернулся и ударил девушку по руке лапой, правда когтями не воспользовался.
- Тьфу ты, - сварливо проскрипел я, старательно скрывая смущение. - Что за грязные приставания? Я подам на тебя в суд за домогательства!
- Вы были взволнованы, - начала оправдываться девушка. - Я хотела успокоить вас.
- Причина моего беспокойства - это ты. - Меня передернуло. Неужели я позволил кому-то себя гладить? Отвратительно. - Так что если ты сейчас направишься к выходу и исчезнешь за дверью бара, я вполне успокоюсь.
- Боюсь, это невозможно, - девушка грустно улыбнулась. - Я не отстану от вас, пока не получу помощь.
Вот же напасть. Мой хвост пришел в движение и стал методично бить о поверхность стола. Стоит ли попросить кого-нибудь вышвырнуть приставалу из бара? Но как это будет выглядеть со стороны? Великий Бахус Либретто столь беспомощен, что не может самостоятельно избавиться от проблемы?
- Я не представилась вам, - спохватилась девушка. - Мое имя Лили.
- Скажи мне, Лили, почему ты не желаешь оставить меня в покое? - осведомился я, чинно усевшись на столе. Да, все-таки я смирился и решил выслушать ее бредни. Хотя... - Прежде чем ты сбросишь на мою голову свой ворох проблем, я желаю откушать. Скажи тому юнцу за стойкой, чтобы подал мне лососину в тесте.
Как я и ожидал, Лили молча подчинилась. Хорошая девочка. Я повернул голову, насмешливо осматривая потертости и грязевые пятна на ее плаще, который она так и не сняла. Изначально я хотел заставить ее принести мне пару бокалов лучшего винца бара, но затем решил, что, во-первых, напиваться с утра - плохой тон, и, во-вторых, у простолюдинки вряд ли найдется такая большая сумма. Сомневаюсь, что у нее и на мою лососину хватит монет. Что ж, лишний повод унизить эту девчонку - авось отстанет.
От нечего делать я уже начинал впадать в благодатную дрему, когда передо мной опустилась тарелка, полная ароматных кусочков. Я едва не издал постыдный "мявк" от неожиданности.
- Прошу, - жизнерадостно пропела она, опускаясь на скамейку напротив. Рядом с тарелкой она поставила высокий стакан с густой малиновой жижей. - Вы не просили напитков, но добрый юноша за стойкой сказал мне, что по утрам вы предпочитаете ягодную смесь.
- Да, люблю удивлять желудок. - Я, не утруждая себя благодарностью, принялся за еду. Лили громко сглотнула. Голодная небось. Ехидный оскал я придержал при себе. Судя по всему, она потратила на меня свои последние деньги. Это становится все более занятным. Что же заставило ее оплатить прихоти торговца, который ее ни в грош не ставит? Такого как я?
- Ну, так что за дело? - Я с наслаждением проглотил еще один кусочек промасленной лососины. - Ты купила мое внимание. Можешь смело переходить к сути.
- Мне нужна магия, - на одном дыхании выпалила Лили.
Я поперхнулся. Зря сказал ей смело переходить к сути, ой зря.
- Что нужно? - переспросил я хриплым шепотом, надеясь, что ослышался.
- Магия, магический предмет. - В глазах девушки вспыхнул огонек.
Я, нервничая, огляделся. Вдруг кто-то подслушивает?
- С какой колокольни ты рухнула, девочка? - прошипел я. На стол полетели ошметки рыбы, прилипшие к клыкам. - Запамятовала где живешь? Это Утопия, дева. Поймают на играх с магией - можешь рыть себе могилку.
Магические предметы ей подавай. Я шумно дышал, возмущенный до глубины души. Нашла о чем разговаривать в столь людном месте. Да если хоть один из этих подхалимов узнает о чем мы тут беседует, то мигом донесет на нас.
Магия, магические предметы, травы, зелья - все то, что могло дать обычному гражданину силу, в Утопии было под запретом и именовалось "злоупотреблением". Политика правителей Королевств Утопии всегда строилась на борьбе с злоупотреблениями в различных сферах - будь то попытки прибегнуть к высшей силе, той же магии, для простецкого улучшения собственного урожая или контрабанда магической продукции, или превышение полномочий высших чиновников. Эра борьбы с злоупотреблениями символизировала в себе поддержание идеализированного мира ради благополучия населения.
Отловом так называемых ведьм, знахарок, заклинателей и прочего сброда занималась весьма влиятельная Организация - Святая Инквизиция. Багровые рясы ее солдат порождали панику в умах даже тех, кто не был повинен в каких-либо преступлениях. Суровые господа. Лично я их терпеть не могу. Видел однажды, как они повязали одного торговца без лицензии, пытающегося продать магический порошок. Особо с ним не церемонились: избили его до полусмерти. Поэтому нет ничего хуже, чем быть пойманным на связи с магией.
- Вы Бахус, влиятельный торговец из гильдии "Триллиум", доверенное лицо Освальда Каменщика. - Лили сжала руки в кулаки, костяшки ее пальцев побелели.
- Это я и без тебя знаю, - огрызнулся я.
- Так неужели такой авторитетный торговец, как вы, не нашел лазейки, чтобы тайно заниматься оборотом магических предметов? - Лили перешла в наступление. - Ваша стезя - редкости. Держу пари, вы скорее хвост себе отгрызете, чем пройдете мимо волшебной диковинки.
- Тихо ты! - Я беспокойно поднялся, прошелся по столу и снова сел. - Нас могут засудить за одну беседу на подобную тему. Какого черта тебе от меня надо? Я законопослушный гражданин и торговец. Я не занимаюсь торговлей запрещенных предметов!
Ух, как мне хотелось расцарапать ее белое личико. Наглая шмакодявка! Дискредитировать меня вздумала!
Внезапно у Лили на глаза навернулись слезы, и вся моя злость куда-то испарилась. Я совершенно растерялся.
- Ты чего рыдаешь, дева?
- Пожалуйста, - Лили тихо всхлипнула. Я отшатнулся, когда она наклонилась и вцепилась мне в передние лапы. - Умоляю вас, Бахус. Продайте мне магический предмет.
- Объясни мне толком: зачем он тебе? - Не то, чтобы я так уж сразу расщедрился и решил выполнить просьбу Лили (ну да, приторговываю я тайно магией, но я же не идиот, чтобы кричать об этом на каждом углу), просто мне стало любопытно, что могло подвигнуть эту девочку на столь существенное нарушение Закона.
Лили шмыгнула носом и в упор уставилась на меня, будто оценивая, стоит ли рассказывать мне обо всем. Я даже слегка обиделся. Она уже порядком потрепала мне нервы, так что узнать причину, из-за которой я лишился положенного мне отдыха, стало моей приоритетной задачей на сегодня.
- Рассказывай, - настаивал я.
- Моего возлюбленного схватили солдаты Святой Инквизиции. - Сказав это, Лили еще больше побледнела.
- Что? Твоего хахаля повязали? И только-то? Сочувствую безмерно. - Я зевнул, чувствуя разочарование. Скажу честно, ожидал чего-то более впечатляющего. - Ты, значит, собираешься лезть на рожон ради юнца, у которого хватило тупости заниматься чем-то незаконным да еще и попасться на горяченьком? Не обижайся, но не выношу идиотизма. Если уж насмехаешься над властями, следи, чтобы у тебя были пути отхода.
- Он не занимался незаконной деятельностью. - Слезы Лили высохли. Теперь она казалась слишком взволнованной, словно набиралась смелости для чего-то более глобального.
- Тогда почему багровые рясы распустили ручонки на твоего парнишу? - осведомился я, лениво подцепляя коготком кусочек уже остывшей лососины и засовывая его в рот. Честно говоря, мой филейный центр чуял подставу. И не зря.
- Потому что он зверочеловек.
- ЧТО?! - Сказать, что я был шокирован таким заявлением, значит, ничего не сказать. От моего вскрика обслюнявленный кусочек рыбы выскочил у меня изо рта и полетел на пол. Лили даже глазом не моргнула.
Позвольте объяснить, почему слова девушки привели меня в такое смятение. В нашем мире зверолюди считаются низшей прослойкой общества. Абсолютно бесправной, кстати говоря. Похожие на людей, но одновременно с ужасающим изъяном - частями тел зверей. Люди с рогами, люди с головой медведей, люди с волосатыми руками горилл и так далее. Бывают, конечно, отдельные случаи, когда звериные признаки не столь ярко выражены, - например, глаза с желтизной и узким вертикальным зрачком, - и зверочеловек, пряча свою сущность под широкополой шляпой, может преспокойно разгуливать в толпе, никем не замеченный. Но это в идеале.
Однако стоит отметить, что в Утопии единственный приемлемый статус для зверочеловека - это раб. Игрушки для богачей, прислужники тех, кто в финансовом плане может себе это позволить, так что свободно разгуливающего по улицам зверочеловека вы вряд ли встретите. Легенды говорят, что такими уродливыми их сделали Первосоздатели - творцы нашего мира - за их грехи, за их злоупотребления, поэтому судьба всех зверолюдей - рабство. Но не весь их вид страдает в угнетении. На свободе находятся множества племен, постоянно перемещающихся с места на место, дабы не попасться в лапы солдатам Святой Инквизиции или иным правоохранительным органам. Святая Инквизиция отлавливает беглых зверолюдей и возвращает их хозяевам, а пойманных диких из племен - отправляет на аукционы, где их распродают, как какой-то товар.
Моя главная удача за всю жизнь: я родился не человеком, но и не зверем. Меня нельзя идентифицировать как зверочеловека, а значит, мое пушистое тельце вне компетенции солдат Святой Инквизиции. Обожаю пробелы в законодательстве. Любую норму можно истолковать в свою пользу.
- Постой-ка. - Я тряхнул головой, собираясь с мыслями. - Ты что, связалась с настоящим зверочеловеком? У тебя с ним... - Меня передернуло. - Фу, ужас какой. Сейчас меня стошнит. Ты извращенка?
- Не оскорбляйте меня, пожалуйста, - сдержанно попросила Лили, хотя у самой от волнения дрожал подбородок.
- И кто он? - я не смог сдержать любопытство. - Паренек-тигр? Или у него ослиные уши? А может, собачий хвост?
- Конская грива, - обиженно отозвалась Лили.
Я залился хохотом.
- Так у тебя... у тебя... парень... - Я смеялся так, что едва не задохнулся. - У тебя... парень... Конь?
- Он зверочеловек, - повторила чуть громче Лили, и я мигом успокоился. Настороженно оглядевшись, я в который раз уже про себя грязно выругался. Опасно вести беседы на темы, касающиеся зверолюдей. Здесь как с магией: решат, что ты помогаешь зверочеловеку, сдадут со всеми потрохами Святой Инквизиции.
- Умберто схватили, когда он пересекал северную рощу, чтобы встретиться со мной. - Лили в отчаянии обхватила себя руками и качнулась на скамье. - Он даже не сопротивлялся, потому что еще бы пара минут и к месту встречи подошла бы я. Они могли обвинить меня в том, что я не сообщила о нем. Умберто пытался уберечь меня, и теперь он в беде. Его продадут на аукционе, понимаете? Он, свободный человек, внезапно окажется в рабстве...
- Зверочеловек, - уточнил я. - Не человек.
- Какая разница?! - вспылила Лили. Я вжал голову в плечи, ощущая на себе любопытные взгляды из зала. Хорошо еще, что девчонка мигом просекла ситуацию и угомонилась.
- Его племя не придет за ним. - Лили наклонилась к самому столу, едва не касаясь поверхности подбородком. - Его соплеменники не станут так рисковать. Остаюсь только я. Завтра в полдень тюремная карета покинет город, а пункт назначения мне неизвестен. Я должна спасти его. Не волнуйтесь, у меня есть кое-какие сбережения, так что я смогу заплатить вам. Продайте мне какой-нибудь магический предмет. Что угодно, лишь бы это помогло отвлечь охрану и вытащить Умберто.
Наверное, мои глаза в этот момент были как у обалдевшей совы. Нет, ну вы только подумайте: сидит передо мной этакая шпингалетка с высокими идеалами, бледная, худющая, как трость моего начальника, и заявляет, что, дескать, подай мне магический крибли-бум, и я пойду кромсать представителей Святой Инквизиции ради без пяти минут раба какого-нибудь жирного чиновника столицы одного из Королевств. Ага, разбежалась. Не на того напала, дева.
- Убирайся с глаз моих долой, - устало попросил я. - Скажи спасибо, что я с первой секунды не рванул докладывать о тебе нужным людям, а ведь это мой гражданский долг.
- Я его люблю! - Глаза Лили сверкали, как два драгоценных камня. Я отодвинулся от нее на край стола.
- С ума сошла? Какая, к черту, любовь? Он же зверь! У вас не может быть никакого будущего.
- Он - мой возлюбленный.
- Сумасшедшая, нашла причину губить свою жизнь. За общение с дикими зверолюдьми и игнорирование требования об информировании властей о местонахождении диких племен тебя посадят в тюрьму, как преступницу. Твой Умберто не стоит того. Найди у себя в деревушке или откуда ты там обычного парня, выйди за него замуж и проживи свою жизнь спокойно. Не связывайся ты со Святой Инквизицией и всякими звериными ничтожествами.
- Не говорите так! - из глаз Лили брызнули слезы ярости. - Если он счастлив, я тоже счастлива. Если ему больно, мне тоже больно!
- Что за бред? - отмахнулся я. - Отправишься спасать его - тебя поймают. А если вдруг случится чудо и ты сможешь спасти его, будете всю жизнь "счастливо" скрываться по лесным дебрям, как его сородичи? Отличное будущее, а сколько перспектив, - ядовито заметил я. - Ах да, еще моментик. У зверолюдей рождаются только зверолюди. Хочешь зверодетеныша? Тьфу, крыша совсем поехала? Меня от одной мысли тошнит! Забыла про злоупотребления? Общаться со зверочеловеком и молчать - злоупотребление доверием правящей власти, завести интрижку со зверочеловеком, прикрываясь тошнотворной любовью, - злоупотребление моральными и нравственными ценностями. Как ни крути, зверочеловек - это сплошное злоупотребление.
- Вы что, софист? - холодно спросила Лили. Я вопросительно глянул на нее. - Ваша доказательственная аргументация бессмысленна.
- Эй-эй, полегче, девочка. Довольно опрометчиво ругать того, от кого ты хочешь добиться чего-то полезного.
Лили уставилась в стол. Я невольно посмотрел туда же. Трещины.
- Мы встретились на городском рынке, - тихо сказал Лили. - Он по виду ничем не отличался от человека, поэтому его посылали закупать продукты. Он, как потерявшийся ребенок, стоял у прилавка, а продавец-хитрюга пытался всучить ему вместо соли соду. Умберто не видел разницы, представляете? Разве кто-то в наше время не может отличить соль от соды?
"Ну я, например", - мысленно буркнул я.
- Слушай, Лили...
- Однажды во время нашей прогулки начался дождь. Умберто ухватился за ветку дерева и склонил ее так, чтобы на меня не попало ни одной капли. Прямо как крыша лесной хижины, - девушка улыбнулась. По щеке побежала непрошенная слеза.
Я пребывал в недоумении. Один мой клиент, которому я выгодно продал ценную древнюю монетку, был неописуемо счастлив и улыбался так же, как это делала сейчас Лили. И я могу понять моего клиента-богатея, но что с этой девчонкой? Ее прикрыли веткой от дождя - чему тут радоваться?
- Я должна спасти его.
Взгляд Лили обжег меня, как прикосновение раскаленной кочерги.
- Ты никому ничего не должна. - Видит Бог, никогда я не был столь лоялен с людьми, но одна мысль о том, что эта молоденькая девчушка со смешными кудряшками проведет остаток жизни за решеткой или того хуже - лишится жизни, приводила меня в замешательство и вытаскивала из прогнившей кучи моей сущности порядком заплесневевшую совесть. - Я знаю эти идеалистические ахи типа "я не смогу жить без него" и так далее. Послушай, дева, я давно уже вывел для себя непреложную истину: мы не живем.
Лили приподняла одну бровь.
- И что, по-вашему, мы делаем?
- Выживаем, конечно же. - Я повернулся к стакану со смесью и слизнул с края бурую капельку. - Живешь ты лишь тогда, когда находишься в утробе матери. Это ощущение безопасности самое правдивое. Как только твое тело покидает утробу, ты начинаешь борьбу за выживание. Так стоит ли усложнять себе этот бой, волнуясь о ком-то или ставя кого-то превыше себя?
Лили достаточно долго смотрела на меня, и я уже было решил, что она прониклась моей философией, когда вдруг она дерзко ухмыльнулась и сказала:
- Раз уж мы все равно бесконечно боремся за свою жизнь, то почему бы мне не побороться за свою любовь?
- Я ничего тебе не продам. - Слава Богу, мой голос не дрогнул.
Лили резко встала. Ее лицо ничего не выражало.
- Это ваш окончательный ответ?
Я заерзал на месте.
- Д-да. Дева, только не обращайся с такой же просьбой к другим торговцам. Среди них добряков днем с огнем не сыщешь. Чтобы выслужиться перед властями, они пойдут на многое и тебя сдадут со всеми твоими любвеобильными потрохами.
- Всего доброго, - бесцветным голосом попрощалась Лили.
- Они могут убить тебя, - предупредил я. - Солдаты Инквизиции. Им ничего не стоит это сделать.
- Пусть будет так. - Лили сделала пару шагов, но затем, передумав, вернулась. - Если мир будет против вас, если отчаяние поглотит вашу душу, существует ли тот, кто окажет вам поддержку, господин Либретто? Тот, кто примчится на помощь? Тот, кто преданно и безгранично любит вас, несмотря на ваши недостатки?
- Я не окажусь в такой ситуации, - быстро проговорил я, внутренне холодея.
- Никто не способен избежать подобного, - отрезала Лили. - Вы алчны, как и все торговцы, и ваша жадность проявляется в том, что вы не способны поделиться с кем-либо чувствами. Вы мастер определения подлинности товара, но вы ни на миг не признали подлинность моей любви, потому что попросту не верите в нее.
- Ну да, я не верю в то, что не приносит мне прибыль, - разозлился я. - Да, не хочу подставлять себя любимого под удар ради замарашки вроде тебя, не хочу проблем с властями, не желаю рисковать своим бизнесом, и что? Любовь, любовь. Бесполезная вещь. Ты погибнешь, не познав жизни, дуреха.
- Но мы же все равно не живем, - ехидно улыбнулась Лили. - Выживание - наш удел. Пусть я погибну, но ради того, кого люблю. Я разделю с ним эти чувства. Тогда моя душа не будет жалеть об утерянной жизни. - Девушка пристально глянула на меня. - А ваша душа, господин Скупердяй?
Моя шерсть встопорщилась. Я раздраженно наблюдал, как Лили выскакивает за дверь. Сумасшедшая. Целеустремленная сумасшедшая. Я знал, что она больше ни к кому не обратится, знал, что завтра в полдень она сделает все, чтобы остановить карету для перевозки преступников, - может, ляжет посреди дороги, может, с криком кинется на солдат, - но вряд ли я когда-нибудь еще увижу ее живой.
"Чувства, - бормотал я. - Не люблю я делиться. И что это значит? Да, я прекрасно понимаю, что если влипну по самые уши, меня никто спасать не кинется". Я ощутил малюсенький укол зависти. Повезло же этому мальчику-пони. За него беспокоится эта надоедливая девчонка с овечьей головенкой. Хотя после завтрашнего дня никто ни о ком помнить уже не будет. Лили, скорее всего, погибнет, а Умберто, привыкший жить на свободе, недолго сможет прожить в рабстве.
Тряхнув заячьими ушами, я умиротворенно проследил, как на стол бесшумно падает маленький предмет, напоминавший булавку. Мгновением позже на булавочной головке образовался огромный зубастый рот, тихо прохрипевший:
- Эй, толстый!
Я оскалил клыки.
- Замолкни, Хук.
"Булавка" подпрыгнула и зависла в воздухе прямо напротив моей морды. Запаниковав, я вдарил нагловатой булавке лапой и, прижав ее к столу, прошипел:
- Сдурел, Хук? Вдруг тебя кто-нибудь увидит?
- Трусишь, толстый? - ухмыльнулась булавка.
Я вздохнул. Булавочный Хук был моим давним маленьким выгодным, но отнюдь не вежливым приобретением. Слабенький дух, заточенный в булавке, мог исполнять несложные поручения и небольшие желания, что иногда было весьма полезно в моих торговых делишках: там лицензионную печать подпортить, тут бочки для консервации продырявить. Но в остальном Хук был бесцеремонной, абсолютно не уважающей меня сущностью, достававшей меня всякий раз, как я к нему обращался, не говоря уже о том, что за его использование меня могли арестовать солдаты Святой Инквизиции.
- Слышал наш разговор? - угрюмо поинтересовался я.
- До последнего слова, - уверил меня Хук. - Деваха огонь. Заловила себе жеребчика. Ну что, сдаем ее Святой Инквизиции?
Я дернул хвостом и задумчиво поглядел на оживленно гомонящих клиентов бара.
- Сдаем...
* * *
Я сосредоточенно подсчитывал в уме примерную стоимость вазы, украшенную полудрагоценными камнями, когда-то принадлежащую одному из первых правителей Королевств Утопии. До нового грандиозного аукциона оставалось около месяца, и я желал продать все лоты по максимально завышенной цене.
- Эй, Бахус, - окликнул меня Коко.
Оторвавшись от подсчетов, я недовольно глянул на бармена. В помещении было довольно шумно. Все что-то оживленно обсуждали. Видать, снова какая-то сенсационная новость типа напившегося в зюзю мэра города, перепутавшего женский монастырь с домом терпимости.
- Слышал новость? - Коко восторженно обмахивался сложенной веером салфеткой. - Сегодня в полдень кто-то напал на солдат святой Инквизиции, сопровождавших пойманного дикого зверочеловека. Отделали всех, как новорожденных котят!
- Не стыдно смеяться над проколами Организации? - криво осклабился я.
- Я как представлю, что кто-то лупит этих зазнавшихся персон, так не могу остановиться - ржу, как конь, - выдохнул Коко и снова залился смехом. Ему вторили клиенты, сидящие за ближайшими столиками.
- Как конь, - повторил я. - А зверочеловек?
- Сбежал, похоже. - Коко пожал плечами.
- Ясно.
Я покружил по своему столу, пока не нашел удобное положение. Отвернувшись к стене, тряхнул ушами. Булавка прокатилась по моим лапам.
- Эй, толстый! - Хук показал мне целый ряд маленьких острых зубов.
- Как прошло? - спросил я, не утруждая себя одергиванием невежливого духа.
- Слабачки, - промурлыкал Хук. Я сморщил нос. - Моя прабабуся и то активнее лягается.
- Вытащил парня?
- Как морковку из грядки, - подтвердил дух. - Он меня увидел и молиться начал. Прикол!
- А девчонка?
- Эта овечка сидела в кустах и дрожала, как жилка на запястье. Я пихнул ее блондинистому зверенышу, и они вместе шарахнулись в лес.
Я расслабленно откинулся на бок.
- Слышь, толстый, - Хук на своей булавочной ножке припрыгал к моему носу. - Это желание было внушительным. Оно стоит всех лет моей службы тебе. Лимит исчерпан.
- Знаю. - Я кивнул. - Ты уже свободен. Так почему вернулся ко мне?
- Сказать: "Эй, толстый!"
Хук задиристо подпрыгнул и стукнул меня булавочной головкой по носу.
- Вали уже.
- Кстати, перед тем, как они драпанули в лес, я сказал кудрявой овечке: "Привет от толстого Скупердяя", - шепнул мне Хук и с хохотом растворился в пространстве.
Теперь Лили знает. Моя голова устало коснулась поверхности стола.
Я все еще жаден до колик в животе и не собираюсь ни с кем делиться. Ну, может быть, иногда. Если желаете счастья, вам придется очень постараться, чтобы доказать мне вашу искренность. Толстый Скупердяй очень привередлив.
|
