- В это трудное время... - вещал с экрана крупнощёкий политик. - Человечество должно... Нет, просто обязано сплотиться! Преступность, нищета, голод, бесконтрольный рост населения, увеличивающийся разрыв между богатыми и бедными... Только решительные меры, только незамедлительно начатые... Банковская реформа и последующая за ней реорганизация политических институтов обязательно... Запомните! Только все вместе мы...
Леон Пигми, добрые полчаса зазёвывающий обрывки пламенной речи, наконец, выключил звук, а потом и вовсе свернул окошко с пиксельным человечком. Политика, реформы, законопроекты... Длинный перечень вызывал у солидного учёного неимоверную скуку. Зачем Леон всё это смотрел? О! Тут было дело принципа - держать руку на пульсе событий, не упускать из виду стремительно менявшуюся обстановку, не превращаться в исследователя-затворника, усердно пародирующего средневековых алхимиков. В конце концов, Леон Пигми не бездомный из подворотни, в конце концов, он - единственный человек, способный спасти человечество...
Раз и навсегда.
Нуклеиновые цепочки вращались, ввинчиваясь в пространство где-то под экраном. Леон не знал, что там находится, он мог только сделать ставку - на пространство вероятностей или виртуальное небытие...
- Господин Пигми! - запищал динамик компьютера, исторгая из недр программы для видеоразговора голос начальника... Если так можно назвать главного спонсора их института. - Как продвигается эксперимент "Водораздел"? Сроки подходят, а я не видел ни одного Вашего отчёта!
Да уж... Этот сытый кот из бизнес-элиты, наверное, и в театре видит только статистику проданных билетов, затраты на реквизит и актёров, да динамику цен. Куда ему до понимания сути науки! Только результат - вынь да положь, а остальное... Эх, что толку жаловаться - он, Леон Пигми, сам согласился на подобные условия. Сам. Никто не заставлял. И иллюзий насчёт мистера Плати не было. Как и надежд на то, что он даст работать спокойно...
- Э-э-э... Понимаете ли... Я не могу так сразу... Нужно дождаться окончания первой фазы эксперимента. Я...
- Никаких отговорок, - сухо сказал компьютер. - У Вас есть три дня.
И сразу отключился, не дожидаясь ответной реплики...
Леон Пигли сидел в удобном (отчасти) кресле за новейшим (наверное) компьютером, занимаясь... Если честно, учёный предпочёл бы не распространяться насчёт своей деятельности, ибо эта самая деятельность была... Не особо деятельной. Проще говоря, он валял дурака, отлынивал от работы и всячески убивал время.
- Отчёт ему, - хрустел печеньем Леон. - И отговорок не надо... Блин, ненавижу.
Учёный отпил чаю и шумно выдохнул, его тело слегка размякло, распространившись по скриплому сиденью, а глаза, видимо вспомнив о волшебном царстве Морфея, сами собой начали закрываться...
- Так, стоп! - он решительно хлопнул ладонью по столу. - Утром деньги, вечером стулья... Сначала работа, потом отдых. К тому же... Любопытно, чем всё это закончится.
Вялая улыбка посетила немаленькую физиономию Леона, превратив солидного учёного в эдакого замаскированного деревенского дурачка. Впрочем, никого, чтобы констатировать такую метаморфозу в пределах видимости не наблюдалось, следовательно, и волноваться не о чем... А в зеркало Леон Пигми и так никогда не смотрелся.
- Так-так! Где же наш друг? Где ты, ген агрессивности? - разговаривал учёный то ли сам с собой, то ли с окружающим эфиром. - Давай-ка, мы тебя уберём... И отсюда уберём. И отсюда... Отлично! Так держать! Молодец! И, наконец... Готово.
Тянуло в сон, глаза стонали так, будто в них высыпали целый грузовик песка, затёкшие ноги отзывались ноющей болью, а реальность воспринималась через туманную призму. Но Леон, откинувшись на спинку кресла, не расстраивался. Где-то в глубине, под многотонными плитами усталости, пряталась ехидная улыбка. Улыбка ребёнка, которому, наконец-то, удалось провернуть одну из своих шалостей...
- Медитируешь на них? - кудрявая голова "сослуживца" выплыла из-за спины Леона, пристроившись, как сова, аккурат над плечом. - Извраще-е-е-енец!
- Сам такой! - фыркнул хозяин компьютера, но изображение развивающихся эмбрионов всё же заслонил ладонью. - Я за ходом эксперимента слежу. Сам знаешь какого.
Леон Пигми многозначительно поднял глаза. Прямо к датчику дыма, прилепленному на подвесной потолок.
- Особой необходимости в постоянном контроле нет, - заметил он, дружески похлопав себя по животу. - Но мне так спокойнее. Учёный это ведь, как разведчик на переднем крае истории. Нужно всегда быть начеку и дрозофил не считать...
- Ты хотел сказать - ворон? - поправил Леона кудрявоголовый. - Исторически это выражение именно про птиц, а не про мух.
- А мне мухи больше нравятся. Они так забавно жужжат. Так жужжат... Будто знают, что выполняют ответственную задачу - двигать познание вперёд.
"Сослуживец" посмотрел на сидевшего с чуть большим интересом, даже глаз слегка прищурил.
- А крысы?
- Не люблю грызунов.
- А кролики или собаки? Или обезьяны какие-нибудь?
- Нет-нет-нет, - небрежно отмахнулся заскучавший Леон Пигми. - Надо начинать с малого, как Мендель. Плюс, можно быстро результаты получить. Плюс, затрат меньше. Плюс, не на пустом месте исследования проводятся... Для прорыва нужна база, знаешь ли, просто так только кошки плодятся, в науке важна твёрдая почва под ногами, а не болото, где один неверный шаг - и ухнешь вниз, и поминай, как звали.
Леон зевнул, потёр пальцем переносицу и вновь обратил взор к дисплею. Больше он не произнёс ни слова, и "сослуживец", назойливой мухой крутившийся рядом, сочёл за лучшее отправиться восвояси - поискать другого собеседника...
Прошло полчаса, потом ещё столько же единиц времени исчезло в прошлом, а Леон продолжал заворожено наблюдать за эмбрионами. Ему казалось, что с каждой минутой, с каждым мгновением такого созерцания он приближается к разгадке сокровенных тайн жизни. Ему казалось, что чем дольше он будет смотреть на эти зародыши, тем скорее поймёт - что и как следует делать... Чтобы всё было правильно.
Небеса разверзлись, окропив землю чистейшим кислотным дождём, причём, хорошо так окропив, основательно. По крайней мере, Леон Пигми чувствовал себя так, словно бродил целый день под падающими из свинцовых туч едкими каплями, а потом ещё и в лужах с ног до головы вымазался, как последняя свинья. В общем - он был жалок. И совершенно разбит.
- Понимаете... - мямлил растрёпанный учёный, потирая синюшные пятна под воспалёнными глазами. - Никто не мог предположить... Эта область, в которой наука делает первые шаги... Наши предположения шатки и ненадёжны...
- Довольно, господин Пигми, - пресёк излияния человек на экране. - Хватит оправданий.
- Но... Но...
- Никаких но, если и может быть. Вы не обеспечили результат, Вы полностью провалились, господин Пигми.
- Я не мог знать, - лепетал учёный, превратившись в ребёнка, которому читает нотацию строгий отчим. - Я даже не мог предположить... Что моя теория настолько ошибочна... Что мы все ошибались...
- Вы ошибались, господин Пигми, Вы и никто иной.
- Но, господин Плати! Я ведь тоже человек, я тоже могу ошибаться... Тем более, что даже негативный результат полезен - ведь в следующий раз...
- В следующий раз? - горстка пикселов сдвинулась, обозначая глубокую задумчивость человека на экране. - Хорошо. В следующий раз, значит, в следующий раз... Я дам Вам второй шанс, господин Пигми. Не упустите его, если хотите добиться чего-нибудь в этой жизни... И да, господин Пигми, третьего раза не будет, это я Вам обещаю.
Мистер Плати будто разросся, заняв своим виртуальным телом всё доступное пространство.
- Вам всё ясно? Вот и хорошо. До связи.
Изображение свернулось, исчезнув одновременно со звуком. Будто его и не было вовсе. Будто этот разговор происходил в воображении Леона Пигми... Будто всё, что случилось за последние лет пять, было просто сном.
Просто мутным недобрым сном.
Он не помнил цвета. Он не слышал звуков. Детали ускользали, теряя чёткость... и оставляя оголённые, искрящие электричеством, чувства. Чистые, без грана примесей... Тут был и страх, и сожаление, и горечь, и обида, и возмущение. Эдакий взрывной коктейль, который только и ждал, чтобы вылететь наружу, как струя из бутылки с шампанским. Но... Кое-что, самое сильное и странное чувство, мешало Леону Пигми пойти вразнос. Это ощущение сдерживало его, заставляло оставаться в неких рамках, словно являясь надсмотрщиком рабов, строгим воспитателем и клеткой для озверевшего тигра одновременно. И это была...
Неправильность.
Тени колебались, на миг обретая глубину и цвет. Тени колебались, устремляя к нему длинные щупальца рук. Тени колебались, являя ему истекающие слюной детские личики. Приоткрытый рот, нос, превращённый воображением в жуткий крючек, и глаза... Особенно глаза... Глаза, где не было и следа мысли... Дауны. Абсолютные, стопроцентные дауны. Которых создал он, Леон Пигми, своей глупостью и самоуверенностью.
- Нет! Уйдите! Прочь! Прочь!
Собственный голос казался ему продолжением кошмара. Частью той иллюзии, из которой учёный только что выпал... Или, его скорее выкинули за шкирку, как нашкодившего котёнка. А потом отобрали воспоминания - картина полусна-полубезумия таяла, расползалась на бесформенные кусочки, как оплавленная скульптура из пластелина. Обрывки образов липли к мыслям, но тщетно - Леон уже не мог их понять, всё, что ему оставалось - провожать грёзы с едкой смесью злобы и беспомощности. И горечи... Да, горечи тут было больше всего.
- Нет, нельзя... Нельзя так! - перед глазами стоял плачевный результат эксперимента, несколько десятков детей с синдромом Дауна, у которых, по сути, учёный украл жизнь. - Наука должна служить человечеству, быть путеводной звездой, светом в кромешной мгле веков... А не так. Не губить невинных...
Учёный с силой надавил на клавишу, открывая текст древней статьи, которая попалась ему совершенно случайно. Простое любопытство, простой веб-сёрфинг в свободное от трудов праведных время... Кто же мог знать, что всё так сложиться. Да-да, именно так, как и было написано в статье:
Как известно, в процессе внутриутробного развития современный человек приобретает как минимум десять скрытых мутаций. По счастью, большинство из них не проявляются в присутствии нормальных генов. Синдром Дауна, названный по имени врача Джона Дауна (John Langdon Down), связан с тем, что новорожденный получает три хромосомы 21 вместо двух, причем в 5-8% случаев аномалия связана не с лишней, третьей, хромосомой, а с ее фрагментом.
Группа профессора Нижетича изучала мышей, в организм которых методом генной инженерии была внедрена человеческая хромосома 21. Ученые обнаружили, что добавочная хромосома повреждает ген REST, который в свою очередь провоцирует целый ряд изменений в генах, регулирующих развитие организма на уровне эмбриональных стволовых клеток. Запускающим механизмом (триггером) этих изменений является ген DYRK1A, присутствующий в хромосоме 21...
Леон знал, что эти данные устарели, а заметка заслуживала места в библиотечной подшивке столетней давности... если бы не была электронной. Да, экран это не бумага, что новая, что старая информация на нём выглядит одинаково... И лучше бы Леон Пигли держал в руках пожелтевший листок с нечитаемыми строчками. Лучше бы он иронично улыбался, взирая на рассуждения учёных прошлого (хотя какое прошлое - десяти лет ещё не прошло... правда, Леону они показались вечностью). Лучше бы он спокойно складывал головоломку, очередной кусочек которой расстилался перед ним привычными наукообразными фразами. Да это было бы намного лучше... Чем то, что творилось с Леоном Пигли здесь и сейчас.
- В чём моя ошибка? Можно ли было её избежать? - спрашивал он, требовательно разглядывая равнодушный экран. - Почему я увидел нужное направление только сейчас? Когда уже ничего не изменишь... И не заблуждаюсь ли я снова? Возможно ли это? Очередной провал... Очередные жертвы...
Да-да. Они. Дети с пустыми глазами. Они... Личная вина Леона Пигми.
- Нобель, Кольт, Эйнштейн... - мёртвым голосом перечислял учёный. - Их открытия привели ко многим бедам, но в этом повинны не учёные, а люди... Простые люди... А я? Имею ли я право после такого называться учёным?
Имеет. Конечно же, имеет. В этом Леон Пигми не сомневался и секунды, другое дело, что разговор с самим собой, громкие саморазоблачения в пустоту под незаметное глазу мерцание экрана и голос, казавшийся чуждым, успокаивали. Будто не он каялся, а кто-то другой, его брат-близнец, например. Словно не он признавал ошибки, а неудачливая копия из далёкого параллельного мира - виртуальный Леон, Леон, созданный не в меру разыгравшейся фантазией...
- Человечество развивается циклично, история повторяется... Всё так, всё действительно так! Но цикл цивилизации не кольцо, а спираль. Поднимающаяся к небу спираль. Всё выше и выше! Всё лучше и лучше! Да, человечество должно стать лучше... Даже если придётся заставить его это сделать.
Верно. Преследуя именно такие цели, Леон Пигми впервые возжелал стать учёным, работающим с человеческим геномом. Тогда это звучало, как генный инженер. Что-то вроде инженера-проектировщика зданий или роботов, но переложенное на людей. Ведь изменить-то Леон хотел в первую очередь себя... И на то были серьёзные причины. А, кроме прочего, имелась ещё одна вещь, ещё одна заноза, саднившая с раннего детства...
- Изменить! Хоть что-нибудь! Разве не для этого нужна наука? Разве не с её помощью жизнь претерпевает метаморфозы, превращаясь из забитого полурабского существования в комфортное времяпрепровождение с лёгким оттенком сибаритства? Разве не для этого работники пинцета и микроскопа забывают про голод и усталость? Бред... Какой же это бред...
Леон, наконец, замолчал. Откинувшись на спинку кресла он смотрел в потолок, а зажигалка, зажатая между пальцев, медленно приближалась к кончику сигареты. Раздалось приглушённое "Клац!", и белая бумага задымилась, в спешке обугливаясь... Леон Пигми закурил. Впервые за десять лет.
Затяжка за затяжкой, глоток дымного воздуха за глотком. Сигарета таяла буквально на глазах, отбрасывая пепел, как использованные ступени ускорителя, а Леон, чьи мысли были спутаны, как гордиев узел, постепенно приходил в норму. Роковая случайность, отсутствие должной теоретической базы, спешка и давление со стороны нанимателя... Причины выстроились в ряд, Леону их хватило бы до конца жизни... Если бы существовала хоть малейшая возможность, что он признает собственную вину в проваленном эксперименте. Если бы он вообще нуждался в оправданиях.
- Лучше, значит... Что ж, давайте сделаем человечество лучше.
Леон Пигми усмехнулся, мысленно прикинув схему следующего эксперимента. С учётом прошлых ошибок, с учётом первого, неудачного опыта... Окончательно отбросив сомнения, учёный с каким-то изощрённым удовольствием наблюдал, как огонёк сигареты приближается к тёмнеющему на фоне экрана фильтру.