Последнее утро было грустным, как в хорошем душевном кино. Бывают такие фильмы, что вроде ничего грустного не показывают, просто стены, мебель всякую, а на душе как будто струну дернули, и она тянет, тянет ноту, звенит уныло, и хочется плакать, и даже плачется иногда. Вот такое, как в кино, было это самое утро.
Василий ходил по квартире и прощался с привычными вещами. Проводил рукой по стене, ощущая фактуру обоев. Щелкал выключателями. Зашел в ванную, посмотрел на себя в зеркало, пошевелил прическу, сбив набок чуб. Потом разделся и залез в душ. Менял напор воды, менял температуру. Протянул утренние процедуры на лишних полчаса. Но ведь не закроешься от жизни в душе! Хотя, конечно, с книжкой, да бокалом вина, да в ванной с пеной... Так можно было и дольше - на час, а то и на два, подливая горячую воду. Но вина нельзя перед дальней дорогой. И с книжкой уже не посидишь - время, время...
Зашел в комнату. Стоял в центре под люстрой, смотрел по сторонам. Слеза закипала. Становилось трудно дышать. Сердце делало перебои, и вдруг подумалось, что можно ведь, наверное, вызвать врача, сказаться больным и остаться. Но - семья. И время, время...
Нет, нельзя уже ни остаться, ни переждать, ни просто отказаться. Время пришло такое, что теперь уже никак иначе нельзя.
Василий открывал книжные шкафы, трогал книги. Некоторые открывал не глядя. Как будто гадал - на какой странице откроется и что скажет. Говорилось все что-то смутное и непонятное. Что там впереди? А кто ж его знает.
Но время, время...
Пошел на кухню. Холодильник стоял, открытый настежь. Вчера еще его отмыли до блеска и просушили. Ведь, если останется что - загниет, завоняет, зацветет разноцветно. Не культурно, не приятно, не правильно. Нет, надо все, как положено. Вот чистый холодильник. Вот телевизор, который он не включает специально, чтобы не сесть перед ним, не облокотиться, не смотреть все подряд, переключая каналы.
Время.
В спальной погладил выключенный компьютер. Он у него стоял в углу на специальном столике. Тихий, почти бесшумный почти новый компьютер. Он тоже отключен и не подмигивает разноцветными огоньками. Включить бы, выйти в Интернет, поболтать с друзьями. Эх...
Время!
Василий глотнул раз и другой, задышал открытым ртом глубоко и протяжно, прогоняя набегающую нервную слезу. Нельзя показываться людям в таком виде. Не девчонка - взрослый мужик давно.
Он подхватил сумку с документами и деньгами, воткнул ноги в летние туфли. Остановился, еще раз посмотрел вокруг. Так посмотрел, как еще мать в детстве учила: слева-направо, медленно, подмечая все мелочи. Так... Свет везде выключен. Шторы задернуты. Дверь на лоджию заперта. Окна "закупорены". Вода.
Вода!
Вот и еще повод минутку побыть дома. Василий снова разулся и прошел в туалет, где в деревянном коробе тянулись вверх и вниз трубы, и от них отходили другие, тоньше, налево и направо, на кухню и в ванную. Он аккуратно и неторопливо закрутил все вентили. Постоял, глядя внимательно. Потом еще специально потрогал снизу - не выбивает ли капли, не сочится ли где. Ну, вот. Вроде, все теперь.
Опять вышел в прихожую, обулся и снова замер на минуту, осматриваясь и вспоминая.
Не только то вспоминая, что сделано и что надо было сделать в связи с событием, а просто - вспоминая, как тепло и уютно было ему здесь жить. Да, ему лично было тут тепло и уютно. А теперь вот он вынужден все это бросать. Что поделать? Время. Да, такое вот время пришло.
Василий вздохнул, толкнул дверь и вывалился в коридор.
У окна стоял сосед и курил свою утреннюю сигарету. Не первую, сразу видно - мятая банка из-под "Нескафе" была наполовину заполнена окурками. Но это же он не один так. Тут и из других квартир тоже выходили и курили. И просто народ, бывало, останавливался, чтобы перетереть свои вопросы и перекурить проблемы.
Василий не курил и не любил табачный дым. Но никогда никого не гонял и не ругал.
- Привет, сосед! - махнул курящий своей сигаретой. - Все же уезжаешь?
- А что поделать? - горько усмехнулся Василий. - Время, сам понимаешь. Был бы я один... А то ведь семья...
- Ну, да. Женщины и дети - это да. Это я понимаю, конечно. Но все же ты не грусти. Может, тебе понравится еще?
Василий чуть не всхлипнул.
Понравится. Может. А может, и нет.
А тут уже был дом. Тут было тепло и уютно. И компьютер в спальной. И телевизор на кухне. И все на своем привычном месте. Эх...
Он махнул рукой на прощание и пошагал вниз по лестнице. Не бегом, чтобы как в детстве через три ступеньки, а именно пошагал, "медленно и печально", как сказала бы жена.
Вот и последняя ступенька.
Холл, выложенный керамической плиткой. Железная дверь впереди.
Василий еще раз остановился, покивал сидящей за стеклом консьержке. Развел руками, показывая, что не хотел он, но вот приходится. Потому что время такое. Ну, что уж поделаешь теперь, да. Старушка часто кивала и как будто вытирала глаза. У него самого опять защипало, и пришлось прищуриться, как какому-нибудь убийце в кино.
Вот с таким выражением он и вышел на высокое бетонное крыльцо.
Внизу стояла его машина. В машине сидела и читала с планшета какую-то книгу его жена. Из заднего окна торчала мордочка младшего:
- Вася, - оторвалась жена от книги. - Ну, где же ты ходишь? Сейчас ведь пробки начнутся! Нам еще целых два часа ехать! Ты документы не забыл? Деньги взял? Заедем в супер, возьмем три литра воды на первый раз. Не доверяю я этому колодцу. А там уже видно будет. Ну, что ты стоишь, Василий! Нам давно пора! Детей надо вывозить на воздух. Поехали уже в твою Мамонтовку.
Василий сел, пристегнулся и повез семью в деревню.
Потому что время такое. да.
Лето. А летом положено жить на природе. Особенно детям. Ну, и женам тоже. А он - за компанию.