- Ой, - сказал Петрович и стал убирать пиво и закуску в траву за скамейку.
Тут траву не косили, как на газонах, и она стояла высоко, зеленясь и колосясь.
- Петрович, - строго сказала девочка. - Мы тут по другому делу. Нам насчет учебы надо.
Пять школьников стояли перед Петровичем, занимающим привычное место в парке. Тут его можно было найти почти всегда. А особенно, когда выходной день, когда погода теплая, как сейчас. Ранняя осень - это тебе не ранняя весна. Это почти лето. Ранней осенью есть всякие овощи и фрукты. И пиво на скамейке в парке пьется лучше ранней осенью, а никак не ранней весной. Но, конечно, не с детьми.
Петрович не то, что не любил детей. У него самого дети были. Мальчик. И еще мальчик. Они уже выросли и разъехались из маленького городка. Учеба, работа... С родителями можно поговорить и по телефону.
Но вот незнакомые дети, чужие... Как-то он их опасался. Вот что делать с чужим ребенком, если он что-то сделает такое не правильное? А? Своего - там понятно, что и как. А с чужим?
Со взрослыми все понятно. Можно сесть и перетереть за жизнь, попивая пиво и замолкая со значением в самые острые моменты обсуждения мировых проблем.
- Спокойно, Петрович, - сказал высокий и худой пацан с длинной шевелюрой. - У нас с собой есть.
Школьники выгрузили на край скамейки свои ядовито-яркие напитки, какие-то упаковки с сухой едой, налили в прозрачные стаканы, обернулись:
- Ну, Петрович? Ты - как?
Он хмыкнул удивленно, достал свое пиво и тоже налил - в высокий стакан матового пластика, проминающийся в руках.
- О чем речь, пацанва? - лихо, как своих, спросил Петрович.
И тут же поправился:
- И девушки, конечно. Это я по привычке, извините.
- Да ладно, Петрович! Мы про школу.
Петрович заскучал. Школа была не по его ведомству, как всегда думалось. Да и что он мог им сказать о современной школе?
- Вот скажи нам, Петрович, зачем мы учимся? Ты скажи, а мы расскажем другим. Потому что не понимаем мы жизни.
Петрович отпил мелкими глотками половину стакана, посмотрел задумчиво на солнце, пробивающееся по вечернему времени как раз сквозь тополиные листья над головой, а потом откашлялся и сказал:
- Так ведь, учение человеку необходимо. Это даже без вопросов разных. Даже кошка учит котят. И собака учит щенят. И утка утят. И...
Он мог бы еще много примеров привести, но дети - они не понимают субординации.
- Постой, Петрович! Это мы и так знаем. Это нам и на математике объясняли, и на русском языке, и даже на химии с биологией. А вот что ты скажешь насчет истории?
Тут Петрович задумался. Допил пиво, налил еще из большой баклажки. Снова отпил. Закусил какой-то соленой мелочью. Смотрел по сторонам. Думал.
Ему не мешали. Пили свое разноцветно-ядовитое, шушукались потихоньку, рассматривали этикетки, посматривали - готов ли к ответу.
- История, скажу я вам - это чуть ли не наиглавнейшая наука, - начал, наконец, Петрович.
- Вся учеба дикого первобытного человека - это история. Так ему и втолковывали, что деда твоего съел пещерный лев - не ходи один в пещеры, что отец твой умер от заразы - кипяти воду... Ну, и так далее...
- Постой, Петрович, - строго сказала отличница.
Отличниц видно издали. У них такой вид, что узнаешь в любой толпе - это отличница. Она знает. Она может. Но никогда не поможет, да.
- Ты говоришь - наиглавнейшая. А пресса и Интернет...
- О-о-о, - закачали головами ее одноклассники. - О-о-о... Интернет!
- Так вот, Интернет говорит, что история - вовсе не наука. И потому нечего ее и учить.
Да. Умные все стали. Интернеты читают.
- Давай так, - сказал Петрович. - Есть факт, а есть его интерпретация. Например, вчера я выпил пять литров пива - это факт. Так? Но друзья сказали, когда я уходил домой, что ухожу из компании рано, что не по-мужски поступаю, что пятница - это специальный день. Понятно? А, скажем, жена...
Он сделал паузу, глотнул пива, посмотрел на зелень листвы над головой.
- Ну, чисто теоретически, понятно? Скажем, что жена интерпретировала этот факт, так, что я пьяница и чуть ли даже не алкоголик, и напился опять и пошел вон спать в гостиную... И вовсе не смешно, кстати. Это же мы об истории. Так вот - и друзья не правы, и жена не то, чтобы совсем уж права, потому что я вовсе и не пьян был...
- Петрович! - восхищенно воскликнула самая маленькая ростом школьница. - Да что тебе - какие-то пять литров? Да, тьфу!
- Вот! Тьфу, да и только. Но это - тоже всего лишь интерпретация. Одна из.
Это слово - интерпретация - он произносил легко и свободно, как будто занимался такими разговорами каждый день. Хотя, возможно, именно такими разговорами он и занимался. Все же - Петрович. Не Михалыч какой-то, до которого не достучишься, не Владимирыч.
- А если не смотреть на интерпретации, так было вчера, была компания и было у меня пять литров пива. И это факт. Я вам его рассказал - теперь это история. Вопрос: есть ли история? А как же! Вы теперь точно знаете, что вчера Петрович выпил пять литров пива. О крепком разговора не было. Ну?
- Так как же, Петрович, - строго спросила отличница. - Правильно ли я понимаю, что есть факт, а есть его интерпретация?
Умная девочка. Просто умная.
- Умница, - сказал Петрович. - Вся история состоит из фактов. И совершенно незачем думать, как их интерпретировать. Такого-то числа такому-то королю отрубили голову. Факт. Независимо от того, нравится это кому-то или нет. Или вот революции разные. Любишь ты их или не любишь. Или даже ненавидишь всей душой. Но революции - были. Понятно, школяры? И война была. И в каждой войне были победители. А то, что потом пытаются сочинить на основе фактов - это уже не история. Это какая-то философия и даже еще хуже... О! Это - идеология! Но идеологию в школах не учат. Потому что меняется режим, меняется идеология. А вот история остается прежней. Факт, он как те пять литров пива. Никуда он не денется. Поэтому скажу я вам так: история учит. А учит она, кроме всего прочего, вычленять факты из общего хода рассуждения. И этот факт использовать в текущей жизни и в дальнейшей науке. Вот примерно так я думаю.
Сказал и допил залпом.
А школьники подумали над сказанным, собрали мусор, выкинули его в урну. И тот мусор, что уже был у Петровича - тоже выкинули. А потом пошли молча по аллее. И только уже когда отошли чуток, слышал Петрович слова:
- Вот и Петрович в ту же дудку дует. Все взрослые, как сговорились!
А Петрович пил пиво, закусывал черняшкой с солью и думал с тоской: как же давно была школа. Как же быстро прошла жизнь.
Но и это, почему-то подумал он, всего лишь факт одной большой истории.