Каждый раз, когда у него оказывались лишние деньги, он замирал, раздумывая: на что бы их потратить? Как с пользой и приятностью потратить деньги, тем более вот такие - лишние? Ведь если их не тратить - зачем они тогда нужны? Вон, Плюшкин был богатым человеком. И земля у него была, и строения... А жил - плохо. Если Гоголю верить. Плохо жить не хотелось. Поэтому вопрос вставал во весь рост.
Поехать, что ли, на Кубу? Он никогда не был на Кубе. Говорят, когда у нас тут холодно и грязно, там солнечно и жарко. И там можно купаться и загорать в любое время. И продукты там дешевые на наши деньги.
Правда, если ехать на Кубу, потом, говорят, не пустят в Америку. А в Америке он тоже не был. А интересно, как они там на самом деле живут? Не в кино, не в книжках - а на самом деле?
Или еще подкопить денег и купить домик в деревне, к пенсии, чтобы жить там, выходя с кряхтением на крылечко, вскапывать свой огород, опиливать яблони и вишни, собирать урожай... И чтобы на веранде до зимы были рассыпаны антоновские яблоки, а в печке горел огонь, создавая уют...
Вот еще машину можно было купить. Но водить не умел - значит, надо сначала научиться водить.
Еда и одежда в список не входили, потому что уж на то, чтобы поесть-поспать-одеться всегда хватало.
Но наступал момент, когда проблема с деньгами исчезала. Приходил кто-нибудь из многочисленных родственников, просил в долг. На дело. Или на машину. Или на жилье. Или на свадьбу. Или на что-то срочное еще. Вот, детям в школу, а как раз сейчас денег нет, а ведь там такие расходы...
Он отдавал с облегчением. И снова шел по утрам на работу, чтобы зарабатывать новую зарплату и новые премии.
Друг ругался:
- Они просто присосались к тебе, а ты и не видишь будто!
Другой говорил назидательно, неодобрительно при этом щурясь:
- Лучше бы мне отдал деньги, чем вот так. Я бы их в инвестиции, в паевые вложил - там прибыль за двести зашкаливает! Денежки бы росли! У тебя же - дешевеют! Ты же сколько уже вбухал и все без толку...
Коллеги по работе говорили про "деньги на ветер".
Он кивал, улыбался, разводил руки в стороны, соглашался, записывал, рисовал таблички и рассчитывал накопления. Но потом приходили родственники, и снова уходили с деньгами, а он успокаивался и в шесть утра каждый день - на зарядку и на работу.
Потом пришло время пенсии. Здоровье оставалось крепким. Он делал зарядку, долго ходил по паркам, нагуливая аппетит. Крепко спал.
Деньги, в принципе, ему были уже не нужны. Так он думал, иногда вспоминая родню. Ну, что ему, пенсионеру, надо? На еду хватает. А больше-то... Лишь бы было здоровье.
Как у всех здоровых людей, болезнь пришла совершенно неожиданно. Он резко сдал. Лежал. Редко вставал на кухню или в туалет. Потом совсем перестал вставать.
Родственники не бросили. Они сидели по очереди у его постели, отворачиваясь от запаха старости и болезни, придумывая что-то на его вопросы:
Врачи говорили, что никакие операции уже не нужны. Это старость. А почему так рано? А потому что надорвался. Работал организм, работал. Напрягался сверх меры иногда. И вдруг - раз, и вышел из графика. И пошел вразнос. Вот и болезни. Вот и старость... Дряхлость даже. До конца года дедушка ваш вряд ли протянет...
Брат похлопывал по руке, рассказывал, как свозил всю семью на Кубу. Как всем понравилось. Как все благодарили.
- Ну, деньги-то есть у меня теперь, - говорил он. - Но тебе-то сейчас не нужно, верно? Если на лечение надо или что еще - так я всегда. А всю сумму-то тебе зачем? Так ведь?
- Так, так, - шептали серые губы.
Племянницы приходили вдвоем, возились на кухне, делали ему куриный бульон, вливали по ложке в рот, вытирая полотенцем капли на подбородке, покрытом седой совсем не колючей щетиной, щебетали наперебой, как они все благодарны дяде за помощь. И то купили, и это купили, и прочее тоже. Нет, деньги-то какие-то у них сейчас есть. Но не приносить же их, не отдавать, под подушку не совать, так ведь?
- Так, так, - шептал он.
Приходил друг, жалел. Рассказывал о своих проектах. Он тоже был на пенсии, но работал, работал, боясь остановиться. Спрашивал:
- Ну, раздал деньги за всю жизнь? И как теперь, понимаешь, небось, что мог бы иначе жить? И не так жалко было бы...
Он хотел сказать "помирать", но остановился, потому что самому стало жалко тощего плоского какого-то совсем седого старика, его самого давнишнего друга.
- Ну, - спрашивал он еще. - Мог бы и на Кубу, и в Америку, и в Африку какую-нибудь? И домик в деревне. И машинку небольшую. Мог бы, так?
- Так, так, - шептал тот в ответ, и слеза скатывалась по серой щеке.
Ему было обидно умирать. Он думал, когда никого не было рядом, что мог бы еще много и долго. Вон, в других странах, как на пенсию выходят, сразу ездить по заграницам разным начинают. Активно живут. А он вот...
А потом прибегала внучка, сама уже взрослая тетенька. Одна прибегала, без мужа. Рассказывала о своей жизни, о том, как они успешно обменяли однушку на двушку - это все благодаря тебе, дедушка. Ты тогда здорово помог, мы же помним! А сейчас вот муж получил премию очень большую. И дивиденды ему выплатили - он директор, ну ты знаешь, да? И есть вот эти деньги, но...
- Дедушка, зачем тебе сейчас лишние деньги? Если что - так мы поможем! Лечиться там или еще что надо будет... А так-то - ну, зачем они тебе сейчас? Ведь так?
- Так, так, - улыбался он одной стороной рта и гладил ее по руке.
Действительно, думал, когда все уходили. Ну, зачем ему сейчас лишние деньги? Тут бы день пережить. Ночь продержаться. А там племянник приедет - он обещал. Тоже расскажет что-то. Интересно они живут, молодые. Весело. Ярко.