Мнение Лорда-Протектора Кайя Дохерти о Лорде-Дознавателе Магнусе Дохерти, высказанное в приватной беседе.
И часу не прошло, как я, отмытая, если не до блеска, то до скрипа, напоенная горячим молоком, укутанная в кружевной халат, сидела в огромном кресле и слушала лекцию по технике безопасности. Естественно, от Кайя. О да, отчитывать меня прилюдно Их Светлость не стали, дождались, когда мы наедине окажемся.
Кайя расхаживал по комнате, на сей раз достаточно просторной, чтобы не натыкаться на стены - похоже у него в привычке было постоянно двигаться. Кот ходил следом за Кайя, умудряясь не попадаться под ноги, и время от времени оборачивался на меня. В зеленых кошачьих глазах читалось явное неодобрение.
В общем, я поступила плохо.
Нет, не так. Я поступило недопустимо! И только по счастливейшей случайности поступок мой не имел последствий далеко идущих... и так далее, и тому подобное.
Говорить Кайя умел.
Я поначалу слушала даже. Ну его вообще сложно не слушать: бас пробирает от натертых маслом пяток до волос на макушке, которым масла не досталось. От голоса Кайя шевелились венчики свечей, и гобелены на стенах, и тончайшие занавеси, которые в полутьме напоминали призраков.
Мне нельзя покидать Замок.
Точнее, конечно, можно, но не так, как сегодня.
Я должна известить о своем намерении Гленну - она ныне была бледна и молчалива. А еще Их Светлость, который с превеликим удовольствием организует мне торжественную экскурсию в любую точку Протектората. А если не сможет сопровождать лично, то поручит дело сенешалю или иному доверенному лицу. А все почему? Потому, что выход Нашей Светлости в город - серьезное мероприятие и я должна понимать, что титул налагает ответственность. Подданные будут счастливы возможности лицезреть меня, но лишь в привычном им антураже.
- ...Карета. Охрана. И глашатай... - Кайя, загибая пальцы, перечислял тех, кому надлежало сопровождать меня. Прелесть просто. А и действительно, куда я без глашатая?
Мигалок здесь нет.
- ...свита, фрейлины...
От фрейлин я бы отказалась, но боюсь в данный конкретный момент это не самая лучшая идея.
- ...Старейшины гильдий и главы цехов...
А эти-то зачем?
Похоже, Кайя и сам понял, что несколько переборщил. Он остановился в полуметре от очередной стены, развернулся на пятках и произнес:
- Изольда, я за вас отвечаю.
Вообще-то я уже взрослая и сама отвечаю за себя, но Кайя прав - получается не слишком хорошо. И я действительно могла бы найти такое приключение, которое обошлось бы без счастливого финала.
Я же знаю, как это бывает. Красная шапочка в лесу встречает Серого волка...
И нет, не сейчас. Те воспоминания - они остались в другом мире. У меня новая жизнь, и не надо сеять семена старых граблей. Еще прорастут.
- Отвечаю как лорд-протектор. Как хозяин этого замка. И как ваш муж.
Сколько ответственности на одну шею. Не треснет под тяжестью?
Но мне определенно становится стыдно.
- И понимая, что у вас нет повода доверять мне, я все же попрошу в следующий раз, когда возникнет недоразумение подобного рода... или любого иного рода, не сбегайте. Скажите, что вас огорчило, и я попытаюсь решить проблему.
Мне становится очень стыдно. Щеки вспыхивают, и кончик носа горит, как будто на него уголек положили.
- Этот мир очень опасен, - Кайя закончил речь.
Он смотрел на меня с высоты собственного роста, и без раздражения, скорее снисходительно, как смотрят на ребенка. Наверное, с его точки зрения, я и есть ребенок, который ловит бабочек на краю пропасти. И как бы я поступила с собой на его месте? Не знаю, но точно не ограничилась бы лекцией.
Эх, Изольда, на конкурсе дур ты без труда возьмешь гран-при.
- Я... я больше так не буду.
А как буду? С глашатаем, охраной и свитой? Вдоль по улице, мимо свежеотстроенных потемкинских деревень? Торжественно перерезать красные ленточки, принимать цветы и заверения, что Нашу Светлость счастливы видеть?
Ничего, потом разберемся.
Только отдохнем и сразу разберемся. Я с трудом подавила зевок, который не остался незамеченным.
- Вам пора спать, - не терпящим возражений тоном заявил Кайя.
Возражать я и не собиралась.
- И надеюсь, завтра удостоиться чести разделить с вами завтрак.
Если бы не тон, приглашение было бы вежливым. А так - приказ, которого попробуй ослушаться, хотя я определенно не стану пробовать.
- Спокойной ночи, Иза.
- Спокойной... нет, погодите. Мне действительно жаль, что так получилось.
Он кивнул и ответил:
- Главное, что вы целы.
А ночью мне приснилась Настька. Она не менялась. Две косички, связанные вместе. Бант растрепался, повис прозрачной лентой. На платье - темные пятнышки от давленой вишни. И на щеке тоже. Настькины очки, перемотанные изолентой, съехали на кончик носа.
- Уйди, - сказала я. - Тебя здесь нет. Ты там осталась.
- Разминулись! Разминулись! - Настька показала язык.
- Это другой мир!
- А ты прежняя! Прежняя Иза!
Она согнула левую ногу, босую, с темной ступней и камушком, впившимся в кожу, и запрыгала на правой ноге. Настька могла прыгать так долго. Дольше меня. Но я на год моложе... была.
- Разминулись! - Настька остановилась и, прежде, чем исчезнуть, погрозила пальцем. - Я подожду.
Ждать Магнус Дохерти всегда умел, а к своим шестидесяти семи годам он научился получать от ожидания некое странное удовольствие. Время словно бы замирало, мир отступал, освобождая место для важных - а иных у Лорда-Дознавателя и не бывает - мыслей. И сами эти мысли текли неторопливо, что раскормленная паводком река, в которой нет-нет да и случалось выловить интересную рыбешку.
Впрочем, даже в состоянии глубочайшей задумчивости Магнус Дохерти двигался, и не важно - вышагивал ли он по комнате, порой налетая на стулья, столы и прочие неудобные предметы, перебирал ли мраморные шарики на длинной нити, или же просто пальцы разминал. В движении думалось легче.
На сей раз Магнус Дохерти выбрал занятие, казалось бы, и вовсе странное - присев на краешек стола, для чего ему пришлось приложить усилие, Лорд-Дознаватель выкладывал башенку из гладких речных камней. Некоторые камни были белыми, другие - зелеными, цвет третьих и вовсе менялся в ненадежном свете камина.
- А я уж думал, что не дождусь тебя, дорогой племянничек, - сказал он, аккуратно размещая плоский, двенадцатый по счету, камень на вершину башни.
- Да... не ждал тебя так рано. И занят занят.
Кайя осторожно прикрыл дверь и замер. Меньше всего ему хотелось неосторожным движением нарушить равновесие. Башенка рухнет. Дядя расстроится. А дядю Кайя любил и расстраивать не желал.
- Наслышан, наслышан...
Башенка приняла еще один камень и опасно зашаталась.
- ...побегать заставили... ничего, оно и полезно за женщиной побегать. Кровь быстрее ходит. Геморрой позднее появляется.
- Дядя! Это не смешно.
- Конечно, дорогой. Геморрой - это совсем не смешно. Вот доживешь до моих лет и сам прочувствуешь. Если доживешь. Что с этой историей делать будешь?
Неудобный вопрос, на какие дядюшка был мастером. И у Кайя отмолчаться не выйдет.
- Пока не знаю. Ничего, наверное. Она жива. И цела. А лишний шум сейчас ни к чему.
- Ну да, ну да...
- Ты не согласен?
Камушек закачался, и вся башня заплясала, но продолжала держаться, словно скрепленная потайным стержнем. Впрочем, от дядюшки всего можно было ждать.
- Самодурства тебе не хватает, дорогой мой. Все-то ты со всеми в мире жить хочешь. А повесил бы пару-тройку лишних людишек, глядишь, другие и присмирели бы. Думать бы стали...
- Закон...
- Закон - это ты. И пока ездят на тебе, ездят и на законе. Сегодня твоя жена взяла и "потерялась", а завтра, глядишь, и вовсе несчастный случай приключился. Это я к примеру...
- Не приключится.
- Ну кончено, не приключится. Я же здесь. Присмотрю... присмотрюсь заодно.
Магнус разом потерял интерес к башне, и камешки посыпались на пол.
- Проголодался я что-то. Составишь компанию старику? Заодно уж расскажешь толком, чего вы тут натворить успели. Мало, ох, мало я вас порол...
- Ты нас вообще не порол.
- Да? - удивился Магнус. - Надо же, какое упущение. Вот и сказывается теперь.
Он заковылял, прихрамывая сразу на обе ноги. Некогда переломанные, они так и не срослись нормально и теперь Магнуса мучили боли, особенно на перемену погоды. Надо сказать, что вид Магнус имел самый потешный. Широкие плечи его прогибались словно не в силах были вынести тяжесть рук. Спина перекашивалась на одну сторону - время от времени Магнус забывал, на какую именно. Он носил неизменно яркие сюртуки и высокие шляпы, утверждая, что они добавляют ему значительности. А вот от тростей отказывался, пусть бы и самых дорогих, утверждая, что пока живой, будет ходить сам.
На лице Магнуса навсегда застыло выражение безумного веселья. Лысину его, разраставшуюся из года в год, портили пучки волос, торчащих ветвями дикого колючника. Рыжие брови срастались над переносицей, а редкая бороденка всегда пребывала в состоянии беспорядка. Он и сейчас мял, теребил и выдергивал кучерявые волоски.
Во время спуска Магнус молчал, лишь нервное подергивание пальцев выдавало в нем движение мысли. И Кайя не мешал. Он знал, что дядюшка заговорит тогда, когда сочтет нужным говорить.
- Помнится, ты мне написал, что не знаешь, можно ли теперь доверять Урфину... - Магнус открыл рот ровно тогда, когда подъемник остановился.
Нижние этажи замка были прорублены в скале. Прорублены давно и частью забыты. Многие из старых ходов Кайя велел заложить камнем, иные обвалились сами, но были и третьи, сохранившие подобие жизни. Молчаливый раб в темном одеянии - тень из теней - ждал у подъемника. Здесь начинались владения Магнуса Дохерти, и Кайя не мог бы определенно сказать, сколь далеко они распростирались.
- И каков ответ?
- Ну... если бы он пошел навстречу твоему безумному желанию и заключил договор с той неживой девкой, я бы сказал, что - нет.
- То есть эта его выходка - доказательство?
Магнус преобразился. Его хромота уменьшилась, а спина распрямилась, и даже выражение лица стало другим.
- Отсутствие доказательств неверности не является доказательством верности. Учи тебя, учи, а все без толку.
Раб остановился у двери, перетянутой двумя железными полосами. Впрочем, дверь стояла давно, полосы изрядно проржавели, а дерево рассохлось. Но и это, как многое другое, было обманом. Кайя знал, что под слоем гнили лежит каменный дуб, а ржавчина - вовсе не ржавчина, но умелый рисунок. Зачем он был нужен? Магнусу захотелось.
- Сам-то ты ему веришь? - Магнус принял факел и жестом отослал раба.
- Верю.
- Вот! И верь. Понял?
- Нет.
- Ты или веришь, или проверяешь. Если проверяешь, то уже не веришь. А без веры какая дружба? Был друг да весь вышел... а если не вышел, то и ладно, то и радуйся.
Покои Магнуса были невелики и скудно обставлены. Он мог бы выбрать любые, но утверждал, что выбрал именно те, которые ему по вкусу. Пожалуй, единственной его уступкой Кайя стали ковры, укрывшие и пол, и стены, и даже потолок. Они и еще огромный камин хоть как-то спасали от холода и сырости.
- Присаживайся, племянничек... вот на тот стульчик присаживайся. Его точно не сломаешь. А к остальным я привык, да...
Почти все пространство комнаты занимал стол. Сделанный из цельного спила, он был отшлифован и покрыт лаком, чей состав так и остался секретом тишасских мастеров. Стол, несмотря на прожитые годы - а было ему втрое больше, чем Магнусу - сохранил яркий блеск и янтарный, желтоватый отлив древесины. На столе, впрочем, как обычно, стояли блюда. Были здесь и перепелки, тушеные в меду. И морские ежи, и устрицы на большом блюде со льдом, и фазаны, зажаренные целиком и украшенные перьями. Сладкие булочки с начинкой из соловьиных язычков, длинный осетр, запеченный целиком, щучьи щеки и многое другое. Магнус Дохерти любил поесть, утверждая, что из всех радостей ему доступна лишь эта, а значит, нет смысла в ней себя ограничивать.
- А то, что он говорил про... леди Лоу.
- Леди, леди... мой братец, чтоб ему икалось, крепко перестарался с твоим воспитанием.
- Так значит...
- Съешь лучше перепелочку, а то бледненький вон какой. Занятная птица эта твоя леди. Из тех, что на падаль летят, да и раненых добить не брезгуют. Но ты не волнуйся, я бы этого брака точно не допустил.
Магнус подвинул к себе блюдо с бобровым хвостом, тушеным в цветном соусе. Ел он руками, вытирая пальцы о кружевные манжеты, по внешнему виду которых можно было сказать, что использовались в качестве платка они не единожды.
- А нынешняя, говорят, добрая. Лошадку вон пожалела. Историю рассказала. Презанятную историю... жаль, не с начала слушал. Может, перескажет, если попрошу? Откуда только знает... и умеет... что она вообще знает и умеет? Родители кто? Занималась чем? Небось, постеснялся спрашивать?
Магнус ловко расколол морского ежа, и ложечкой принялся вычерпывать икру.
- Ну и что мне делать? - поинтересовался Кайя.
- Мальчик мой, не позорь семью. В твоем возрасте уже пора бы знать, что с женой делают.
- Дядя!
- Что?
- Ничего.
- Вот и правильно. Ты ешь, ешь. Вот еще севрюжьи спинки попробуй. С чесночком.
Сопротивляться дядиному гостеприимству было бессмысленно, ко всему Кайя действительно проголодался.
- Вот поешь и пойдем работать... клиент ждет. Клиенту оно и полезно, но передерживать тоже не стоит. Мало ли, какие мыслишки в голову взбредут. Выколачивай потом.
Клиентов, как привык выражаться дядюшка, было двое. Один висел на дыбе и уже мало походил на человека. Он и кричать-то не мог, лишь слабо дергался, когда палач тыкал в него раскаленным прутом. Зато второй, довольно молодой парень, был цел, невредим и изрядно бледен. Он с трудом сдерживал крик, словно пытали его.
- Знакомься, племянничек, это Дункан. Дункан - это мой племянник. Ты его, наверное, видел. И даже стрелял... нехорошо, Дункан. Родственников у меня мало. Берегу. Переживаю.
Руки Дункана были свободны, как и ноги.
- Я... я не нарочно!
- Конечно, дорогой, не нарочно. И поэтому ты сидишь, а он вот, - Магнус указал на стену. - Он висит. Но если разговор не заладится, то и ты повиснешь. Кушать хочешь?
- Н-нет.
- А пить? На вот, выпей отварчика. Полегчает. Хорошие травки. От нервов помогают. От бессонницы... от дурости, если ее не слишком много.
Магнус сам налил из глиняного кувшина, и пленник не посмел отказать. Пил он большими глотками, давясь и кашляя. В камере остро, терпко пахло кровью, железом и огнем.
Эхо чужой боли Кайя привычно глушил.
- Выпил? Молодец. Сейчас мы быстренько поговорим, и все закончится. Правда, Дункан? Кайя, не стой, тебя слишком много. Дункан у нас славный малый. Это он купцов порезал. И ту деревеньку подпалил, за которую ты так испереживался. Доблесть показывал, дурачок. Но всецело осознал совершенные ошибки и готов оказать содействие.
Дункан облизал искусанные до крови губы и, бросив взгляд на стену, заговорил.
- П-порох... его н-не готовили. Его привозили. Отец собирался сам, но не успел. Селитру купил. И серу тоже. Не успел...
- Мортиры? - Кайя не любил это место, но вынужден был признать, что методы дядюшки весьма эффективны. А жалость... вряд ли те, кто попадал в подвалы Магнуса Дохерти, стоили жалости.
- Т-тоже п-привозили. Н-но обещали человека дать, который знает, как их делать.
- Не дали?
- Н-нет. В-велели тихо сидеть. Ждать.
- Чего?
Дункан заерзал на месте.
- Не молчи, дорогой, - поторопил его Магнус. - Не надо делать себе больно.
- Б-будет б-большая война. Фризия жива. И люди помнят. Скоро будут готовы. Есть руки, но не хватает оружия. Если оружие дать, то в каждом протекторате вспыхнет восстание. Не одно восстание! Протекторов на всех не хватит! И вы... вы тоже сдохнете! В муках!
- Конечно, - Магнус похлопал Дункана по плечу. - Все мы когда-нибудь сдохнем. А вот остальное любопытно. Кто доставлял порох?
- Ч-человек... я не знаю! Я правда не знаю! Отец встречал! А я... я только издали видел. И не разглядел.
- Жалость какая.
- Он... он...
- Что? - Магнус наклонился к пленному, но тот вдруг отшатнулся и, вытянув руку, взвизгнул.
- Вот он!
Кайя развернулся к двери. Заперта. Никто не входил. Никто не выходил. Факелы горят ровно, и тени спокойны.
- Ло... лов...т-те... - Дункан рванул воротник. И серебряные пуговки, надо полагать, взятые среди другой добычи каравана, посыпались на грязный пол. Лицо пленника посерело, глаза закатились.
- Вот ведь, - Магнус, склонившись над мертвецом, оттянул веко. - Эй ты, подойди.
Палач вернул прут на жаровню и подошел.
- Кто-нибудь заходил?
Палач после недолгого раздумья ткнул себя в грудь.
- Что-нибудь приносил?
Кивок. И палец, указавший на кувшин. Травяной отвар, которым дядюшка потчевал каждого своего клиента, считая, что это способствует установлению взаимопонимания, выглядел обыкновенно. А вот на вкус слегка горчил.
Черный корень. Редкостная дрянь. И довольно редкая. Дорогая.
- А брал где? - Магнус явно раздумывал над тем, не подкупили ли палача. Тот пожал плечами и нарисовал в воздухе знак, который Магнус истолковал по-своему.
- Похоже, пора мне менять привычки. Это же надо было так опростоволоситься. Старею я, старею...
Кайя переступил через мертвеца и подошел ко второму пленнику. Он был жив и в умелых дядюшкиных руках мог бы долго сохранять некое подобие жизни. В представлении Магнуса это было справедливо. Но Кайя приподнял обожженный подбородок и, положив пальцы на шею, сдавил. Шея хрустнула.
Это была легкая смерть.
- Мавр, - сказал дядюшка. - Как есть мавр... добрый чересчур. Что делать будешь, когда меня не станет?