Беседа с поэтом, однажды прозванным ошским Салманом Рушди, а позже ставшим автором нашумевших бестселлеров
Личное дело
Рахим Каримов (Карим), писатель, поэт, переводчик, киносценарист. Родился в 1960 году в Оше. В 1986-м окончил Московский Литературный институт имени Горького. Работал в газетах "Голос текстильщика", "Акбуура, "Вечерний Ош", альманахе "Ош", областном управлении культуры. Победитель и призер ряда национальных и международных литературных конкурсов. Женат. Трое сыновей.
-Добрый день, Рахим. Вчера позвонил к нам в корпункт студент местного университета и прямо в трубку продекламировал вашу "Жизнь":
Веки подергиваются, веки - весы,
Словно взвешивают твои светлые дни.
Грамм справедливости и столько же злобы,
Убери из чашечки пасмурные дни...
И попросил рассказать о вас поподробнее:
- Ну, если кому-то интересно, пожалуйста. Тем более "Вечерке" - вашей газете я благодарен за поддержку в самые трудные мои дни.
- Что было, то прошло. Ныне вы популярны как никогда. Роман "Камила" был признан Книжной палатой республики бестселлером 2005 года. Близкие вам люди недавно сказали нам, что, если суммировать, книга вышла умопомрачительным по нынешним временам тиражом.
- Сначала эта история сиротинушки брошенной, в жернова нарождающегося рынка, была опубликована в газетно-журнальном варианте в семи популярных изданиях Кыргызстана и Узбекистана. Позже вышли книги - сначала на узбекском языке, потом в переводе на кыргызский и русский. По моим подсчетам, общий тираж составил два миллиона двести тринадцать тысяч экземпляров.
До сих пор, бывает, читатели просят "добавки", дополнительного тиража. В основном это наши трудовые мигранты, живущие в России. Пишут, например, из Екатеринбурга, Уфы, Новосибирска, Сургута... Во Владивостоке, как мне сообщили, "Камилу" читали по предварительной записи, заплатив по 50 рублей.
Известный в нашей республике писатель поведал мне, что его отец до последних дней своих не расставался с "Камилой". Меня это глубоко тронуло.
-Как же так получается? Специалисты отмечают повсеместное падение интереса к чтению у нас в стране. По официальным данным Министерства культуры и информации, на покупку книг кыргызстанцы тратили в прошлом году каждый в среднем всего 26 тыйынов. А на ваши сочинения такой вот спрос...
- Что касается "Камилы", то она попала в самую больную точку общества, описывая жизнь простого человека, женщины, в условиях дикого капитализма. Известно, мотором наших базаров оказались - и поныне остаются в этой роли - матери, сестры, дочери. Вот они и полюбили мою "Камилу". А вслед за ней стали интересоваться и другими произведениями. Что, мол, еще написал Рахим Карим?
Сам-то я считаю: многие мои повести, поэмы, стихи не хуже полюбившегося людям романа. Тот же "Кыянат", например, что в переводе на русский, означает измену, или "Дастан, написанный во сне", "Хилкат" ("Мироздание") или "Рубины Бадахшана". Мне не стыдно за все два десятка своих книг. Каждая строка в них выстрадана, это сгусток радости, печалей, боли и восторга.
Читатель берет в руки то, что задело его, тронуло за струны сердца, ума. Возможно, в моих книгах есть что-то такое, что берет за душу.
Так будем жить, не привыкая к смерти,
Все сущее хранить в своей душе.
Чтобы все вокруг переливалось в песне
Пробуждался в нас огонь любви.
И ты восславишь день, как повзрослеешь,
И он пребудет целиком твоим
Со всем его величием и скверной.
-Рахим, эти строки и впрямь написаны во сне? Позвольте, я продолжу, они мне тоже запали в память.
Он брел по жизни и в мечтах витал,
Он четверть века в поисках рыдал:
Сражался с плотью, слыл умалишенным,
Посмешищем для многих, обреченным.
Он пребывал и плакал без конца,
Никто не разглядел его лица!
Того, кто целый мир вбирал как вечность,
И сознавал всей жизни быстротечность.
Но пробил час, и он окаменел,
И под ногами океан вскипел,
Когда со всем на свете он расстался, -
Как одинокий парусник мотался,
Друзья его сочли за дурака, -
Никто не знал такого языка!
Поговаривают, что поэма списана с натуры: авторской? Мы ведь тоже припоминаем, как вас третировали - и местное духовенство, и чиновники, и даже кое-кто из родственников. Даже Салманом Рушди прозвали за критику организаторов паломничества в Мекку и Медину, в местной мечети прокляли вас, предали анафеме. Предавали друзья. Словом, "никто не знал такого языка".
-Все было. О некоторых историях ваша газета писала.
Любое произведение любого автора в той или иной мере автобиографично. Мысли не возникают на пустом месте, аналогии, а то и конкретные факты так или иначе связаны с личностью твоей. Ничего удивительного и в том, что поэма родилась во сне. Вам-то, журналистам, этот процесс знаком. Нередко бывает: мелькают строки сквозь сон, встал и написал.
Что же до "Салмана Рушди", то это была середина девяностых годов. Проклинали верующие, я на них не в обиде - их науськивали те, кто имел жирный кусок от хаджа. Сегодня все знают правду: что стоит за злоключениями наших соотечественников во время паломничества. А стоят за мытарствами то же лицемерие организаторов священной миссии, мздоимство, а по большому счету - пороки сегодняшнего общества.
-Об этом вы метко сказали в поэме "Мир, превращающийся в базар, или Всеобщее торгашество": "в постсоветском пространстве произошел переход скачкообразный - от социализма, наверное, к меркантилизму":
Та черная полоса в вашей жизни уже позади?
- Если бы так. Теперь вынужден судиться с родным дядей за отцовский дворик, в котором родился и живу вот уже 47 лет. Тяжба тянется 2 года. Полвека спустя человек вдруг вспомнил, что ему якобы причитается наследство. Мне ненавистен имущественный спор, но деваться некуда - не на улице же жить с тремя детьми и женой?
Спасает творчество. Пишу даже во время судебных разбирательств.
Это жизнь, она прекрасна несмотря ни на что.
- Парадокс: ваше творчество понятно и любимо миллионами читателей, а лично вас иные из окружающих, мягко говоря, не понимают. Гонят из редакций, где подрабатываете, недолго терпят в других учреждениях, открывающих вам двери. Досаждают родные люди. Что это, зависть людская, нетерпимость или характерами не сходитесь.
-Стихи, как бы они не обжигали вас, это слова. А живой человек - обнаженный нерв, не терпящий несправедливости, глупости, хамства, предательства. Читать строки, развалившись на диване, - это одно. А слышать те же слова, сказанные вам в лицо в конкретной обстановке,- другое.
У меня масса недостатков. Один из них никому не угождаю. Остаюсь самим собой, нравлюсь кому-то или нет. Но, положа руку на сердце, так быть не может: книги любят, а автора, писавшего их всем сердцем,- нет.
- Мы видели ваши публикации в целой дюжине известных сайтов: proza.ru, stihi.ru, litsovet.ru. Сотрудничаете с "Новостями Бенилюкса" (Бельгия), "Соотечественниками" (Австрия). Ваши произведения публиковались на сайте Международной Федерации русскоязычных писателей (Лондон-Будапешт). Там же сейчас публикуется и "Камила"... Он-лайновые площадки - это не совсем обычная для наших писателей и поэтов трибуна. Как вы там оказались, и что это дает?
Все началось с участия в международном конкурсе "Русская премия". Много приглашали на другие творческие состязания. Был я среди соискателей престижнейшей в литературном мире "Большой книги" в компании с самим мэтром Чингизом Айтматовым.
Это очень удобная, как вы выразились, трибуна. В Интернете твои книги становятся доступным миллионам читателей во всем мире. Если раньше общался только с книголюбами и коллегами из Кыргызстана, Узбекистана, то теперь моя аудитория - едва ли не полмира. После выхода в свет каждой своей новинки получаю множество откликов, в том числе от профессиональных рецензентов. Для меня это огромный стимул роста, движения вперед. Участвовал в конкурсе "Заветная мечта". Всего конкурсантов, представьте себе, оказалось 1400 человек со всего света. 233-м я числюсь среди подавших заявки на конкурс "Русский стиль" (Штутгарт, Германия).
Благо пишу на трёх языках: родном узбекском, кыргызском, русском. При этом двери в большой мир открыло мне именно русское наречие.
Между прочим, это через сайт Международный федерации русскоязычный писателей я нашёл друзей по литинституту: Альбу Асусена Торрес из Никарагуа, Акопа Есеяна из Армении и Рифата Гумерова из Ташкента.
Мир живёт по новым параметрам. Нельзя сидеть в каморке и ждать успеха. Прошли времена затворнической жизни. В том-то и беда иных наших служители пера - оторванность от реалий. Измарать бумагу и бегать и бегать потом за спонсором для издания- не дело. Такая литература никогда не привлечет внимания, хоть на блюдечке с голубой каемочкой ее преподноси.
-А ведь многие ваши местные коллеги так и делают - самолично разносят свои книжечки по школам и университетам, кланяются районному Акиму или директору школы: помогите, люди добрые, распродать.
-Без комментариев. Было время, унижение это испытал и я. Стучался за содействием и в торговые кооперативы, и в почту для рассылки. Бегал, пока не понял, что это не выход.
-Что ни год, то книга, сборник. Притом все на слуху Откуда силы, вдохновение, темы, наконец?
-Бывает, что сложнее жизнь, тем мудрее становишься, раскованнее, сильнее. Тем больше хочется сказать, не обязательно всем, а и себе, например.
- Над чем работаете в эти дни?
-"Завтра была революция" - так условно назвал повесть о днях предшествовавших 24 марта 2005 года. Пытаюсь поведать о том, что испытал сам.
-А что вы испытали?
-Вот выйдет книга - обо всем узнаете.
-Хорошо. Вашу поэзию и прозу называют еще и философской. Скажите, куда идет наше общество? Если хотите, человечество?
-И то и другое в поиске. Всю жизнь мы напоминаем ребенка, только-только вставшего на ноги. Родителя протягивают руку мальцу, учат правильно ходить. А тот идет к истине путем проб и ошибок. И бесконечна эта спираль.
-Вспоминая ваши конфликты со священнослужителями: а вы сами веруете?
Всегда считал и считаю себя верующим в душе человеком. Религия - общечеловеческая, непревзойденная, вечная философия. Я подошел к ее неиссякаемой силе вплотную, изучаю священные писания, читаю молитвы про себя. Но пять раз на дню совершать намаз, грешен, пока не получается.