Выглядел Леонид очень плохо. Чувствовал себя ещё хуже.
Задыхаясь от мучительно пульсирующей внутрь головы боли, он цеплял непослушной вилкой картофельное пюре и на пределе сил доносил до рта. Рука предательски дрожала, словно он орудовал по меньшей мере тяжеленной лопатой. Безвкусная холодная еда, протиснувшись сквозь сухое горло, вызывала тошнотворный спазм в желудке. Но не позавтракать сейчас было нельзя, будет ещё хуже - это Леонид знал точно. Из опыта.
Вчерашний вечер он помнил весьма смутно: да, пили водку, самогон мешали с пивом, играли в карты, безостановочно курили, под конец откуда-то всплыл портвейн. Портвейн всплыл... И всё сейчас тоже плыло перед глазами, а когда глаза Леонида прикрывались, то становилось ещё хуже - его начинал крутить какой-то вихрь, и пол с потолком менялись местами. Это было невыносимо. Поэтому Леонид старался не моргать, уставившись в желтоватое месиво картошки. Глаза набухли, и, как ему казалось, безобразно выперли из черепной коробки словно у осьминога.
Но самой мучительной пыткой сейчас были вопли Людмилы. Её визгливый голос фрезой проникал в мозг через уши. Леонид физически ощущал, как жена высверливает ему остатки разума. Слов Леонид не разбирал, но смысл угадывался машинально: "Сволочь!", "Как так можно?!", "Тварь!", "Ни стыда, ни совести!", "Гадина!". И не было возможности убрать этот невыносимый ор - жена с широкими квадратными плечами возвышалась как скала, а он ощущал себя маленьким и беспомощным.
Похоже, ночью он сильно побуянил...
Леонид обвел воспаленными глазами кухню, опасаясь увидеть вчерашние разрушения, но перед ним сразу поплыли темные пятна.
"Давление, - равнодушно отметил он. - Не помереть бы".
Жена замолчала, видимо удовлетворившись для начала, налила в чашку воды и накапала сердечных капель. Запахло больницей.
- На! - придвинула ему. - Пей, скотина!
Леонид сделал мыльный на вкус глоток, и стало легче. По телу разлилась свежесть, головная боль немного спала.
- Ещё... - хрипло попросил он.
- Хватит тебе! - прикрикнула она, но уже не так зло. - Врач сказал пятьдесят капель - вот я и даю пятьдесят.
"Дура, - устало подумал он. - Дело не в лекарстве, а в спирте, который в нём содержится".
Зрение прояснилось, и он обнаружил на блюдце два аппетитных маринованных огурца. Трясущейся рукой схватил оба. Брызгаясь соком, сжевал один, другой предусмотрительно зажал в ладони.
- Алкаш! Кормишь тебя, кормишь, а ты... Как земля только носит... - начала Людмила.
- Заткнись, - сказал Леонид, вставая из-за стола. - Твоя еда поперек желудка встала. Пойду её выблюю.
Пошатываясь, он доплелся до туалета, зашёл и заперся.
"Ведь, наверняка, вчера с собой опохмелку принес, - подумал он. - А эта тварь по карманам шарила и перепрятала. Небось, и деньги все вытащила, дрянь".
Он прислушался. Похоже, Людмила встала за дверью и тоже слушала. Леонид нарочно громко выпустил газы и зло дернул ручку сливного бачка.
Положил припрятанный в руке огурец в зубы, двумя руками взялся за самодельный турник на уровне головы и, опираясь на него, осторожно встал на унитаз. Ноги предательски дрожали, тело покрылось мелкой испариной, сердце бешено трепетало.
"Ничего", - сказал он себе, распрямляясь и часто дыша.
Здесь наверху было жарко от лампочки и пахло калом.
Турник он сделал давным-давно из металлической трубки, чтобы Людмила - тогда юная и стройная - могла висеть на нём в надежде хоть чуть-чуть подрасти. Подрасти она не подросла, но с годами потяжелела и турник ощутимо прогнула.
Леонид медленно развернулся лицом к сливному бачку и бережно приподнял пластмассовую крышку. Наполняясь, вода из старой резиновой трубки громко шипела и пузырилась, поэтому Людмила могла прислушиваться сколько угодно - всё равно не догадается о его маленькой хитрости.
Леонид опустил руку в скользкий бачок и вытащил бутылку (зря что ли водопроводчиком работает?). Нигде больше в доме нельзя было так надежно припрятать спиртное. Людмила находила заначки в любых местах, но так и не догадывалась проверить бачок в сортире (какие мы брезгливые!).
Леонид уселся на унитаз, откупорил бутылку, сделал затяжной глоток тягучей прохладной водки, отдышался, оттёр выступившие слёзы и с наслаждением закусил хрустящим огурчиком. Жизнь налаживалась (вот, покурить бы ещё!).
Сделал большой глоток (холодненькая!).
Докушал огурец и плотно завинтил крышку. Ещё раз спустил воду. Уже бодрее забрался ногами на унитаз, бережно опустил бутылку в бачок, прикрыл крышкой. Слез (вот, корова, как согнула турник!). Распахнул дверь. Жены рядом не было - видать отошла вовремя.
- Можно, - грубо ответил Леонид, угадав подружку жены Нюру.
- А то мы на центральный рынок сегодня собрались, и я хотела узнать, где встречаться будем, - виноватой скороговоркой добавила эта, вечно извиняющаяся, Нюра.
Не веря своему счастью, крикнул:
- Люся, тебя!
Жена подошла (какая она всё-таки низкая!), взяла трубку, но, учуяв запах алкоголя, подозрительно уставилась на Леонида. Но ему было уже всё до лампочки (как такая маленькая умудрилась турник согнуть?!). В прекрасном настроении оттого, что скоро останется дома один и сможет спокойно допить водку, он завалился на диван и закинул ноги на подлокотник.
Да, вчера он точно сильно побуянил...
Людмила запирала входную дверь на шпингалет, когда он приплетался ночью такой бухой ("пью на свои - имею право!"). Впрочем, зря закрывала - Леонид все равно не мог в таком состоянии попасть ключом в скважину ("зато сам пришёл на своих двоих!"). Он даже просто достать ключ то не мог ("зато не потерял по дороге!"). В дверь кулаком едва попадал, когда, угрожал разнести всё к чертовой матери. Людмила, прильнув к дверному глазку, подзадоривала его, обещаясь не пустить, но где-то минут через двадцать перебранки открывала. После этой прелюдии Леонид вваливался разъяренный, а жена встревала на пути, толкалась, мешала пройти. В результате получала зуботычину, истошно орала, пропускала его в спальню, где он, толком не раздеваясь и не разуваясь, падал в постель и забывался тяжёлым сном с храпом (мужик!).
А утром она мстила. Пользуясь его беспомощностью, она от души вываливала на него гору ругательств, не забывая, впрочем, подсунуть завтрак - у мужа язва все-таки как-никак. Ещё у Леонида порой пошаливало сердце, поэтому Людмила, извергнув основной запас брани, накапывала в стакан сердечных капель. Это и становилось первым спасением при его жутком похмелье...
- Послушай, - жена договорила по телефону и зашла в комнату. - Я сейчас ненадолго отъеду по делам...
Леонид хмыкнул:
- Блядовать со своей подругой поехали?
- Дурак.
Какое-то время помолчали. Насвистывая, Леонид принялся разглядывать палец ноги через дырявый носок.
- Что-то ты больно довольный, - не выдержала Людмила. - То помирать собирался, а сейчас вон какой розовощёкий лежишь...
- Отвали, - огрызнулся Леонид. - Иди уже куда собралась.
- А ты даже не мечтай улизнуть - я тебя на ключ запру.
Леонид вновь хмыкнул.
- Да-да, будешь сидеть как миленький. Хватит шляться и меня позорить. Жизнь всю испортил, негодяй. Не стыдно?
Леонид отвернулся на бок и демонстративно захрапел.
Постояв немного и не найдясь, что ещё добавить, жена вышла, погремела чем-то в коридоре, достала что-то из шкафа, пощелкала замками, выключила в туалете свет и, наконец, ушла, заперев за собой дверь.
Полежав для порядка несколько минут, Леонид вскочил (голова с непривычки сильно закружилась, но быстро прошла) и прошагал в туалет. Ловко достал початую бутылку, обтёр об майку и понёс на кухню (если жена поехала на рынок, то часа три или четыре её точно не будет!).
Распахнул настежь окно. Достал из холодильника кастрюлю с борщом, поставил на плиту разогреваться. Порубал колбаски, хлебушка. Разложил зеленого лучку. Намял в ложке дольку чеснока (ух!). Щедро плеснул полстакана волшебной жидкости и залпом выпил (ох!). Крякнул, обтерся рукавом, занюхал кусочком хлеба, зажевал стебельком лука (хорошо!) и набросился на борщ.
Наконец-то его полностью отпустило. Тяжелое утро плавно перешло в замечательный день.
Ещё налил, выпил, с удовольствием доел обед и в прекрасном расположении духа стал обдумывать план дальнейших действий.
Водки оставалось не так много. Жена дверь действительно заперла снаружи. Надеяться на то, что она припрятала какую-то выпивку в квартире, как показывал опыт, - дело безнадёжное. Наудачу он проверил навесные шкафы на кухне, заглянул под ванну, пошарил в гардеробе. Бесполезно.
Леонид вернулся в комнату, включил телевизор и принялся изучать телепрограмму в газете - по первой программе начинались "Три мушкетёра". Ему очень нравились эти ребята: смелые, весёлые и выпить не дураки. Себя Леонид, когда квасил с приятелями, представлял конечно же Дартаньяном.
Ну и конечно ему очень нравилась Миледи. Когда он видел её в кадре, то захватывало дыхание, внутри что-то переворачивалось и предательски начинали гореть уши. Неудивительно, что Боярскому, тьфу Дартаньяну, крышу снесло от такой девки!
Лампы в телевизоре прогрелись, и обнаружилось, что идёт выступление Брежнева. Леонид перещёлкнул на вторую - там показывали скучный документальный фильм.
Леонид вернул Брежнева, убавил звук, выпил немного водки из горла и от нечего делать достал с полки книжного шкафа том собрания сочинений Маркса и Энгельса. Открыл посередине и попытался читать.
Жене по работе (доцент в институте ё-моё!) порой требовались цитаты из этих книг, и она с карандашом в руках что-то выписывала в отдельную толстую тетрадку. Леонид же, сколько не старался, никак не мог понять толком ни одной строчки в этой мудрости (ну конечно, университетов не заканчивали!). И слова то по отдельности вроде русские и написаны все верно - слева направо, а вот не укладываются в голове, хоть тресни.
Вот есть, скажем, слова "диалектический" и "материализм". Они и по отдельности то звучат неуклюже, а вместе - совсем никак. Это вот как в старых кранах бывает - холодная и горячая вода плохо перемешиваются в смесителе и, как не регулируй, всё равно на тебя кипяток одновременно с ледяной водой льётся...
Леонид решил дочитать хоть одну страницу до конца, но, даже проговаривая каждое слово, едва добрался до следующего абзаца. Аж взмок! (Где-то он слышал, будто диалектика утверждает, что развитие идёт по спирали. Но сколько он не читал, никакого упоминания о спиралях не встречал.)
Отпил водки из горлышка. (И переплёт у этих книг особенный: тёмный, сердитый. Такие книги только в аптеках продавать.)
Пожалуй, было бы здорово пообщаться с Марксом и другом его Энгельсом вживую. Выпить на кухне, закусить, покурить (о, надо сейчас на балкон выйти!). И, глядишь, быстро они б ему объяснили эту науку. И не надо потом жене сидеть с карандашом и выписывать мудрёные фразы - она у него б спрашивала, а он коротко и ясно отвечал. Как вот есть муфта, а есть резьба - раз и всё соединилось! А в книге слова вот никак не сочленяются, будто диаметр у них разный. Смотришь на текст, а он какой-то нереальный, как во сне... Вот муфты или вентили никогда ему не снились, а книги - часто. Спишь и видишь много-много букв и понимаешь, что написано что-то очень важное, но как не вглядываешься, смысл не проясняется, норовит ускользнуть, буквы рассыпаются, тают... (А Марксу и Энгельсу надо будет обязательно повязать платочек на их бороды. Пусть Людмила самые лучшие выдаст. Такими бородищами в суп угодить немудрено.) А вот когда человек рядом с тобой сидит, то с полуслова друг друга понимаешь. Да даже молча понимаешь! А попробуй, напечатай про это в книге... Вот напиши он, Леонид, про муфты или плохой смеситель - никто не поймёт, чего он сообщить хотел. Скажут: "Да ты пьян, дружок"... (А если уж что, то бороды можно и ванной помыть. Шампунем.) В общем, ничего не понятно в этой диалектике...
Он еще отпил из горлышка. (Надо проверить, закрыл ли крышку у бачка, а то как бы Людмила не догадалась о тайнике.)
Что-то похожее было, когда он подростком нашёл в сундуке под кроватью у своей бабки потёртую Библию. Сколько не пыжился Лёня, а Писание так и запомнилось сплошной тарабарщиной. "Вот, - подумал Леонид. - Тогда я был маленький, и непонятная книга была одна. Теперь вырос - и их стало гораздо больше". Он с тоской оглядел забор тёмных корешков в шкафу и заметил поверх них семейный фотоальбом. Открыл и первым делом увидел их свадебное фото (он тут такой молодой!). А какой изящной и привлекательной была Людка: гибкая, нежная, весёлая! Леонид почувствовал возбуждение и зашагал по комнате. Мучительно захотелось разрядки.
В соседних домах было несколько квартир, куда он регулярно ходил менять прокладки у кранов, а потом имел половой акт с их хозяйками, пользуясь тем, что мужья на работе. Забавно, но все эти женщины были приблизительно одного возраста, что и теперешняя Людмила, прически носили такие же, фигурой от неё ничем не отличались. В общем, ничего из себя особенного не представляли, но западал то он именно на таких! Вот любит же он всё-таки Людку.
Хотя же вот были другие кандидатки - и высокие, и стройные, и блондинки с длинными волосами, почти как Миледи. И не раз намекали на постель, когда Леонид приходил по вызову чинить водопровод. Ан, нет, не хотелось почему-то с ними. Вот ведь как любит жену!
Интересно, а Людмила изменяет ему? Ну уж точно не с водопроводчиками. А вот если какой-нибудь доцент в институте её трахает? Нехорошо как-то получается... Диалектика диалектикой, а надо сходить в этот институтишко, да разобраться что там да как...
Он еще раз посмотрел на свадебное фото, мысленно раздел ту молодую Людмилу. Как же хочется секса! Засунул фотографию в карман и выскочил на балкон, пребольно стукнувшись лбом о проём двери. Поглядел вниз. Третий этаж - не так уж и высоко. Можно спуститься на нижний балкон, а там спрыгнуть на землю и бегом в соседний дом.
Леонид допил водку и вышвырнул бутылку. Осторожно перенёс одну ногу через край балкона. Стал нащупывать край бетонной плиты. Неожиданно ногу свела такой силы судорога, что Леонид взвыл от боли. Он еле закинул ногу обратно и присев на пол принялся растирать напряженную, твёрдую как камень мышцу.
"Не, не полезу, - отдышавшись, решил он. - Звезданусь нахер".
Снизу кто-то тихо свистнул. Леонид приподнялся и увидел внизу под балконом Кольку и Тольку Злобиных - соседей по площадке. Пьянь ещё та. Оба навеселе.
- Ага, - ответил Колька. - Бери стакан и спускайся.
- Не могу, - признался Леонид. - Жена заперла. Мне б сюда передать как-нибудь.
- Верёвку спусти, - посоветовал Толька.
Леонид не представлял, где в квартире искать верёвку, зато на глаза попалась переносная телевизионная антенна. Шнур достаточно длинный - должно хватить.
- Давайте, мужики, - крикнул он, отсоединив штекер от телевизора и спуская конец вниз.
- Даём, - подбодрил Колька, что-то привязывая.
Леонид закурил и принялся ждать.
- Тащи! - махнул рукой Толька.
Леонид стал быстро вытягивать провод. Сначала всё шло хорошо, но потом что-то начало мешать. Он дёрнул сильнее - провод натянулся. Потянул изо всех сил - бесполезно!
- Ах вы, черти! - раздался крик соседки. - Я сейчас милицию вызову!
Леонид выглянул вниз и обнаружил, что какая-то кривая палка, привязанная к его проводу, зацепилась за верёвки с развешанным бельём на балконе соседки. А та (редкостная скандалистка!) грозила кулаком, трясла головой и извергала ругательства. Злобины покатывались со смеху.
- Придурки! - разозлился Леонид. - Чего вы тут привязали?
Он попытался всё же вытянуть провод, но тут соседка вцепилась в него, да так сильно, что Леонид едва не выпустил антенну из рук. Злобины заржали как кони. Леонид пришёл в ярость и словно рыбак, зацепивший крупную рыбину, перебросил провод через плечо и потащил всем своим весом. Шнур натянулся, впился в кожу как тетива и смачно лопнул. Леонид вдарился лбом о балконную раму и упал на колени. Внизу кто-то вскрикнул. Чертыхаясь, Леонид вскочил и в ужасе выглянул. Соседка, разинув рот, действительно, как большая рыба, лежала спиной на бельевых веревках, сжимая кусок оторванного антенного провода. Перепуганные Злобины, перестав хохотать, бегали внизу, расставив руки. Так и не промолвив ни звука, соседка благополучно сползла, встала на ноги и ушла с балкона.
Леонид в ярости швырнул в Злобиных неработающей теперь антенной и попал в Кольку. Решив, что несправедливо оставить Тольку ненаказанным, он метнулся в комнату и принялся ворошить верхние полки серванта в поисках чего-нибудь тяжёлого. Он ярко представил булыжник, каким жена прижимала квашеную капусту в бочке.
Назло попадался сплошной хлам: тряпки, подушки, вата, бумажные пакетики, пожелтевший ватман, мешочки с какой-то сушёной травой. В бешенстве Леонид смёл все это на пол и принялся за нижние полки. Там разной дряни оказалось не меньше: старые открытки, пластмассовые баночки, шерстяные носки, шарфы, какой-то порошок, засаленный плюшевый медведь и мохнатая собачья шапка.
В бешенстве, он натянул её на голову и вдруг, не веря глазам, заметил в уголке полки бутылку. Жена не успела вылить остатки вчерашнего портвейна! Леонид схватил липкую бутылку. Почти половина!
Он враз простил и Тольку, и Кольку.
После водки портвейн пился как сладенький компот. Вкуснота!
Жаль лишь, что телевизор без антенны показывал сплошную рябь - было непонятно, начался фильм или всё еще Брежнев читал речь. Леонид добавил звук, но сквозь шипение ничего невозможно было разобрать. Он приблизил лицо вплотную к кинескопу и вроде разглядел скачущего на коне мушкетёра и уловил цоканье копыт, но через секунду ему показалось, что это всего лишь члены Политбюро хлопают в ладоши. От напряжения глаза заслезились, и изображение куда-то поплыло. Леонид ударил несколько раз по корпусу телевизора и отбил руку.
"Вот и посмотрел фильм!" - разозлился он.
Захватив портвейн, пошёл курить на балкон. (Надо всё же закрыть крышку бачка, а то Людмила засечёт тайник.)
Вновь стукнулся башкой о косяк двери, но на это раз как-то глухо и совсем не больно. Потрогал голову и обнаружил, что его волосы удивительным образом сильно отросли и сделались нереально густыми.
"Неужели я так давно не стригся?" - поразился он, но тут вспомнил, что просто нацепил собачью шапку.
"Вот пригодилось", - рассудил Леонид и не стал её снимать.
Выпил. Долго не мог прикурить - спички ломались. Сигарета никак не горела. Кое-как затянулся и обнаружил, что засунул её не тем концом в рот и получается, что поджёг фильтр. Выплюнул...
Облокотился и стал пускать тягучие слюни вниз, норовя зацепить их за бельевую верёвку. Слюни ото рта отделяться не хотели, болтались и липли к подбородку. Но ему всё же удалось отслюнить такую длинную порцию, что та растянулась почти до земли. Но, похоже, застряла на балконе соседки.
"Вот стерва, - пожалел её Леонид. - А муж у неё был отличный мужик. Майор! Как играл, бывало, на гармони. Выйдет на балкон, сядет на стульчик и наяривает... Выпьет сначала, конечно! Да, хороший был мужик. И вот помер от такой скандальной бабы".
Лицо приятно обдувал тёплый ветерок.
"Как же его звали? - подумал он о майоре. - Бывало меня Людка не пускает домой, и его жена не пускает. Стоим вот и долбим - я этажом выше, он этажом ниже... Да а кто не долбил? У всех жёны одинаковые".
Он, видимо, выронил бутылку, и та разбилась о бетонный пол.
"Ну и хер с ней", - устало подумал Леонид.
Шагнул в комнату, заранее пригнув голову, и всё равно ударился обо что-то.
- Ну и хер с вами, - добавил он вслух.
Телевизор шипел и плясал по комнате.
Всё плясало и кружилось.
Леонид сел куда-то и вцепился в книгу, непонятно как оказавшуюся у него в руках.
Он стал вглядываться в страницы, и вдруг оказалось, что отлично понимает мысли Маркса. Зрение как-то резко сузилось до одного слова, всё остальное укрылось мраком, зато это отдельное слово теперь точно значило, что значило само по себе и что и должно было значить. Это сложно было передать и даже понять, но всё было понятно! Просто слово было понятно само себе. И по себе. Безо всяких там уговорок. И оговорок. И тех, и других, и третьих...
Леонид перелистнул страницу и вдруг чётко осознал принцип диалектики.
"Вот же в чём дело! - осенило его. - Страницы тонкие, но потихоньку накапливаются, и толщина книги растёт - это и есть спираль! Слова и буквы потихоньку поднимаются от одной обложки к другой. И не важно, какие слова, какие буквы..."
В ванной зашумела вода. Наверное, Маркс отправился мыть бороду.
"Всё-таки испачкался борщом, - расстроился Леонид. - Надо сказать, пусть крышку бачка прикроет..."
Дартаньян обнимал Миледи, а та стыдливо косилась на Леонида. Он погрозил им пальцем... "Ай да Маркс! Ай да хитрец!" Как же он раньше не догадался - не надо было вникать в смысл этих книг, а только листать.
Леонид зевнул и прикрыл глаза. Голове было тепло и уютно...
Людмила помыла руки и выключила воду. Отнесла покупки на кухню.
В комнате укрыла спящего мужа пледом, сняла с его головы шапку. Разложила разбросанные по полу вещи в шкаф, покрутила ручку настройки телевизора. Скоро начинался фильм про Будулая, а на экране такая рябь, и антенна куда-то запропастилась...
На балконе подмела осколки бутылки и протерла тряпкой залитый вином пол.
Сходила в туалет по-маленькому. Привычно поправила крышку бачка. (Опять Леонид лазил.)
Пошла на кухню и принялась жарить котлеты - мужу завтра на смену.
Если вставить в антенный вход вязальную спицу, то вполне сносно и фильм можно посмотреть.
Замечательный день плавно переходил в тихий семейный вечер.