Искусство прожить ТЕКСТ

(может быть, и фантастика...)

- Опять, опять... Господи, опя-ать!..

Руки трясли и трясли его за плечи, безжалостно выдирая из настоящей Жизни. Но он упрямо сопротивлялся, изо всех своих жалких силенок цепляясь за рваные бумажные штаны, обжигающий песок, красный фрегат на волнах Карибского моря, отполированные запястьями рабов грубые колодки - даже за страшную боль в израненной спине.

- Пусти... - прошипел он, и это окончательно вернуло его к реальности - вместе с оглушительной пощечиной, которую влепила ему перепуганная мать.

- Ты посмотри, ты только посмотри!.. - ее крик предназначался вошедшему в комнату отцу. Тот мельком глянул на рубашку сына, поперек которой багровели три мокрые полосы, и решительно повернул мать лицом к двери.

- Принеси аптечку. Ты же знаешь, шрамы украшают мужчину.

- Сегодня я еле вернула его, - с отчаянием сказала женщина. - С каждым разом это все хуже и хуже. Я ничего не могу поделать! Ну где, где он взял опять эту мерзость? Мы же год назад сожгли все...

- А я наизусть, - процедил сквозь зубы мальчишка, стараясь все же не шевелиться. Та боль, из Настоящей Жизни, была совершенно неуместна и почти нестерпима здесь, среди разбросанных по полу роликовых коньков, новенького скейта, бейсбольных перчаток и игровых картриджей. - Все равно ведь помню, так что мне теперь, мозги себе выковыривать?

Отец плотно прикрыл за матерью дверь и присел на диван. Осторожно отлепил рубашку мальчика от спины и присвистнул. Мальчишка зашипел от боли - и тут же смолк.

- Что было сегодня? - спросил отец. - Или кто?

- Штурман Питт, - нехотя ответил мальчик. - Когда его посадили в колодки, и полковник хотел узнать, кто к нему приходил и почему сбежал. А он не мог сказать - иначе весь побег был бы раскрыт. Полковник бил его бамбуковой тростью.

- Да, помню. "Одиссея капитана Блада", верно? И спасло их нападение на город - испанцев, кажется.

- Правильно, пап. Знаешь, я не ожидал, что вы с мамой так рано вернетесь. Ведь капитан Блад потом вылечил штурмана. Все было бы в порядке, честно. Пап...

- Да, сын?

- Почему так? Это здорово, конечно, лучше, чем видео или виртуалка - но ведь я столько всего успел прочитать! И все-все помню, правда. И не могу я не думать - это как-то само собой получается. Вдруг целыми страницами всплывает. Сегодня даже не нарочно получилось. Мы с Валеркой в старом сарае в пиратов играли, и нашли старую удочку, бамбуковую. Вот и...

Мальчик замолчал. Вошла мать с миской теплой воды и коробкой, прижатой локтем к боку.

- Ты иди, - отец взял у нее воду. - Мы тут сами, по-мужски...

Но мать не ушла. Она опустилась на ковер и смотрела, как отец ловко промывает три длинные рваные раны на спине сына.

- Может, к гипнотизеру его сводить, - сказала она с тоской. - Чтоб ничего, кроме сказок, в голове не осталось, а? И читать бы не умел.

- Какие сказки? - отец обернулся и дернул плечом. - Им тоже придется проходить отбор. Про Красную Шапочку и серого волка? Или Мальчика-с-пальчик, которого родители бросили в лесу на голодную смерть? Или про девочку, которую злая мачеха сварила на обед? Оставить одну-единственную, про репку - будет всю жизнь где-нибудь на огороде работать. Так, что ли?

Мать всхлипывала:

- И ведь сама, сама читать учила! Книги интересные подсовывала, те, что с детства помнила. Ну почему, почему именно он? Есть ведь люди - за всю жизнь, кроме букваря, ничегошеньки не читали - и живут припеваючи. Такому все равно: ну и что, что "мама мыла раму"? Хорошо хоть, я "Уленшпигеля" вовремя спрятала...

- Это где пепел Клааса стучит в его сердце? - спросил мальчик. - Так я давно уже... Он на нижней полке стоял. Но мне не понравилось. Я даже ревел тогда, потихоньку. И не помню ничего, кроме строчки, где про пепел...

- Это ничего не значит, сын, - отец уже заканчивал перевязку. - Мозг очень сложная штука, и что в нем творится - неизвестно. Может быть, вообще все, что человек видел и слышал, хранится там где-то на полочках. И в один прекрасный миг на это можно наткнуться. Как на удочку в сарае, понимаешь?

Мать вскочила и выбежала, хлопнув дверью

- Надо учиться управлять собой, сын. Сегодня - штурман в колодках, завтра - Орфей в аду, а потом вообще Содом и Гоморра. Ты хоть понимаешь, чем такое для тебя может кончиться?

Мальчишка кивнул.

- Знаешь, пап, это как на скейте с горы, не видя, что за поворотом. Может, яма, может, обрыв или забор - а все равно очень хочется. И не думаешь, что будет потом.

- Понимаю, сынок. Полный вперед, и плевать на торпеды?

- Откуда это, пап?

- Не помню. Вычитал где-то.

- Вычитал... - в глазах мальчишки плеснуло упрямство. - Вам можно, да, а мне, значит, нет?

- Но что же делать, сын? Держать тебя все время в наркотическом сне, или в клинике, среди врачей и аппаратов?

- Не надо, пап, - мальчишку передернуло. - Не могу я там больше. Они как вампиры, целыми днями то кровь выкачивают, то провода на голову наматывают... - Он состроил постную рожицу и тоненьким голоском протянул: - "Деточка, зажмурь глазки, деточка, что ты чувствуешь, когда я делаю вот так..." Я буду стараться, правда. Буду рассказывать себе про курочку-рябу и серого козлика... - он поперхнулся и замолчал.

- Ладно, сынок. Поспи лучше. Спина не болит?

- Нет, все в порядке. Пап... не гаси свет, а?

- Не буду.

Отец потрепал сына по голове и тихо вышел.

Какое-то время мальчишка лежал, разглядывая треснутую паркетину: здесь он в детстве учился забивать гвозди. А летом они с отцом делали ремонт в комнате, и мальчик так уставал, что на целых две недели и думать забыл о чтении, и мать радовалась, надеясь, что все кончилось само... Но потом невыносимый голод настиг его с утроенной силой, и он, почти уже ничего не соображая, нашел на свалке несколько страниц, рассказ без начала и конца - какой-то дурацкий ужастик.

Мальчишка тяжело вздохнул. Ничего они не понимают, эти взрослые. Ну что может с ним случиться?

Он прислушался - за стеной была тишина. И рука его поползла под матрац, осторожно нащупывая потрепанный угол картонной обложки. Интересно, кто она такая, дочь Монтесумы?