Во снах полёты очень милы
И также милы наяву,
Во снах трезубец просто вилы,
Приснилось одному сову.

Сова, быть может даже филин,
А может дятел не в дупле,
Стучать, по дереву он силен,
Алле-опле, але-опле.

Стучит, быть может клювом Морзе,
Какой-то азбукой борзой,
Стучит тихонечко по дозе,
А древа ствол к тому ж стальной.

А дятел долбит себе клетку,
Дупло с решетчатым окном,
От мух достал уже он сетку,
То марля белая пред сном.

И в белой он ещё рубашке
И галстук белый и костюм,
Вот так войдёт к своей монашке,
Без лишних трат и крупных сумм.

Без грубых резких и движений,
Без злобы старой на устах,
Без поцелуев страстных жжений
В горячих точках на местах.

На тех местах, где ткань скрывает
Ожоги, красные места.
Бывает так не только в мае,
Бывает с чистого листа.

Бывает в чистой и постели,
Бывает в грязной наготе,
Бывает даже ели, ели,
Сдержаться в бдительном посте.

Бывает даже очень трудно,
Бывает выбор вдруг не дан,
Со стороны не всё ведь видно,
Когда в душе король и хан.

Когда в душе его величья,
Душевно мания поёт,
Блюдя все правила приличья,
Блюдя в душе ещё полёт.

Блюдя и все души желанья,
Капризы страсти короля,
Начав граненые стиранья,
Команду дав: встать у руля.

Встать у руля большого судна,
В отливе, что присел на мель.
С окна и мачта судна видна,
Похож и мачты ствол на ель.

Мечтой похожею на птицу,
Где тень крыла одной страны
Не на одну ещё страницу,
В одно низложенье вины.

В одно низложенье признанья,
В одну низложенной тоски,
Где не даются просто званья,
Где генералы не куски.

Где не куски и лейтенанты,
Солдаты тоже не куски,
Куски, оборванные франты,
В причине сшитой от тоски.

Причина видна без похмелья,
Причина видна без ума,
Причина - дети подземелья,
Она и есть причин сама.

Она сама себе причина,
Она сама себе жена,
Она сама себе мужчина,
Она причиною дана.

Она дана ещё по чинам,
По разным рангам титулам,
Она причина всем причинам,
Она причин причине сам.

Она и он друг с другом в споре,
Причина, кто и кто причин,
А что же пишут нынче в торе,
Без откровения личин.

Без откровения поступков,
Без откровенья тех времён, 
Когда народ не жил без трюков
И без знамения знамён.

Когда не мог он жить без тайны,
Пророком смотрящим вперёд,
Когда в секрете держит раны,
Как будто прячет хрупкий лёд.

Как будто прячет хрупкий стержень,
Как будто прячет он в горе
И с музой прячущей он нежен,
В горе ночного кабаре.

В горе идут ночные игры,
В горе идёт ночная жизнь,
В горе есть волки львы и тигры,
В горе другая совсем жизнь.

В горе есть всё, что нет наружи,
В горе есть всё, но всё внутри,
В горе есть хлеб вода и дрожжи
И в сундуке желаний три.

И тот сундук висит на цепи,
Висит уж с давней он поры.
Опять рифмую слово "цепи",
В цепях ведь пик одной горы.

В цепях и дверь одной квартиры,
В цепях и пленник там сидит,
Цепные всюду чьи-то игры,
Играет в них один семит.
24.02.05.