Он щелчком согнал с коленки рыжего муравья и отвернулся. Говорить не хотелось, хотелось лечь в сухую траву и смотреть на раскаленную монетку-солнце. Пускай жжется.
-- Кирилл, ну не притворяйся ты дебилом. Сам же видишь, надо ехать, здесь все равно будет только хуже. А другого раза может и не представиться.
Марина говорила терпеливо, размеренно, точно объясняла таблицу умножения заторможенному второкласснику. Говорила -- а сама то и дело поглядывала на липкое от зноя шоссе. Сегодня было уже два автобуса, но оба раза обломилось, не взяли.
-- Марина Викторовна, -- нудным голосом протянул Кирилл, -- да на фиг мне они сдались, эти севера? Что я там не видел? И абрикосов там нету.
-- Ну, не в абрикосах счастье, -- уверенно перебила его Марина. -- Там все-таки жизнь, не то что... -- недоговорив, она мотнула головой в сторону городка. Вернее, того, что когда-то было городком Оллар-Сарга. Развалины дымились уже неделю, уцелела, по глупой прихоти судьбы, лишь городская баня, да еще мэрия. Хотя именно по городскому центру метрополы садили особенно рьяно.
-- А я не хочу счастья, я хочу абрикосов, -- улыбнулся Кирилл. -- Это вот им счастья надо, они еще маленькие.
Им, стайке нахохлившихся воробьишек, не было и девяти. Второй класс, жалкие его остатки, трое мальчишек и пятеро девчонок. Сидят у обочины, вцепились в узелки, выжидательно смотрят на учительницу. Они еще верят в обещанный автобус.
Кирилл не верил. Ни бандитам, ни тем более армейцам-метрополам ни к чему лишняя головная боль. Ну ладно малыши, а ему-то уже пятнадцатый год. К тому же вылитый агхар, отцовская кровь. Значит, до первого же блок-поста, а там без базаров в фильтрацию. И на что надеется Марина?
Та, однако, оживилась.
-- Вот и я про что тебе толкую, Кирюш. Они же маленькие, и их восемь, а как я одна с ними? На тебя вся надежда, поможешь, приглядишь. Хватит ерунду пороть, о них лучше подумай. Кроме нас с тобой некому.
Она была права. От тридцати с лишним человек 2а остались только эти. Кого еще весной, когда все начиналось, увезли в Метрополию родственники, кто ушел с родителями в горы, а кто остался там, под бетонными плитами. Там же, где и его мама, и сестра Фатима, лучшая Маринина подруга. Тоже в школе работала, шестиклашек математике учила. Недоучила...
А эти воробьишки -- уцелели. Кое-кому даже повезло, у них и родители живы. Вот, снарядили свою мелочь в путь, с Мариной Викторовной. Какой-никакой, а шанс.
Кирилл вздохнул, поправил съехавшую на плечо майку и принялся рыться в своем вещмешке. Раньше вещмешок был наволочкой. К ней даже и подушка имелась -- вынесло, видно, взрывной волной в раскрытое окно.
-- Ну что, договорились? -- не отставала Марина. Она присела рядом и коснулась ладонью его щеки. Ладонь у нее, несмотря на клубящуюся жару, была прохладной и пахла яблоками. Откуда сейчас взяться яблокам? -- удивился Кирилл, но потом понял, что это скорее всего какой-то крем для кожи. Они просто помешались на всяких кремах, шампунях, лосьонах -- что Марина, что Фатима.
Чем сейчас пахнет от Фатимы, Кирилл не хотел думать. Неделя... Целая неделя. И тридцать два по Цельсию. Только вот некому вытаскивать тела из-под обломков. Народу осталось раз два и обчелся, да и те одни старики с бабками. Мужчин помоложе еще в мае увел Имран-ага. Сражаться под зеленым знаменем. А кто выеживался -- на тех и патронов не жалели. Стреляли только солдат-северян, своих -- резали. И Аслана, говорливого мужа Фатимы, он вел у Кирилла физику, и Равеля с электростанции, и даже старого муллу Ибрагима. Того Имран-ага объявил еретиком, злонамеренно искажавшим слова Великой Книги. Резал своей рукой, во дворике, кривым дедовским кинжалом. А дядя Керим сам пошел с зелеными. Сказал, за веру и свободу...
-- Ладно, кончай зудеть, -- вывернулся из под Марининой ладони Кирилл. -- Договорились. Поеду. Мне все равно.
-- Ну и прекрасно! -- сейчас же расцвела Марина. -- Там ведь совсем другая жизнь, мирная, там трамваи ходят и горячая вода... Ой, ладно, не в том счастье.
-- Оно в абрикосах, -- мрачно заметил Кирилл, перебирая вещи. Все какая-то случайная мелочь -- набор гаечных ключей, глянцевая открытка с медведями в сосновом бору, шланг от велосипедного насоса... Что удалось собрать. Не уйди он тогда в лес, поругавшись с мамой из-за порванной футболки... Не было бы сейчас ни одуряющей этой жары, ни дымящегося асфальта, ни колючей льдинки где-то внутри.
...А земляника тогда уже поспела, раньше обычного, и от пахучих сладких ягод он оторвался, лишь услышав грохот. Лупили откуда-то с холмов, километров за двадцать. А что это для дальнобойной артиллерии? Так, пустячок, вроде муравья, которого он недавно сощелкнул с коленки.
Где-то вдали, у плывущего в синей дымке горизонта, послышалось рычание мотора. А потом он и сам показался, выкрашенный в бурую зелень армейский микроавтобус-"таблетка". Третий за сегодня. Марина тотчас выскочила на дорогу и принялась отчаянно махать руками. Малышня тоже настрополилась ехать, загалдела, похватала узелки, и Кириллу пришлось даже цыкнуть на них -- мол, не трепыхайтесь раньше времени, еще ничего не ясно.
Автобус плавно притормозил, из приоткрытого окна водительской кабины высунулся тупорылый ствол автомата, поерзал взад-вперед, примеряясь. Потом дверь раскрылась наружу и с подножки на асфальт скособоченно вылез плотный хмурый парень в новеньком камуфляже. Марина подлетела к нему и принялась что-то негромко втолковывать, показывая то на малышню, то на Кирилла.
Он отвернулся, вытирая о джинсовую ткань шортов ставшие отчего-то потными ладони. Не хотелось слушать, что говорит Марина, но звуки все равно порой долетали:
-- ...с какой радости?..
-- ...говорю же, вот они все вписаны, и печать школьная. И свидетельства...
-- ...не хватит расплатиться...
-- ...агхар? И кого колышет? Стремно...
-- ...на блок-посту ни одна...
Все было бесполезно, Кирилл понял это с самого начала, но Марина долго еще препиралась с пятнистым, пока, наконец, тот не вскочил на подножку и дверь за ним не закрылась с сухим треском, точно ломается кость. Мотор зафырчал, и автобус, постепенно набирая ход, покатился дальше -- на север.
Марина понуро отошла к обочине, присела возле Кирилла.
-- Ну я же говорил, не возьмут, -- ухмыльнулся тот и сорвал высокий стебелек травы-зайчатки, оборвал нижние листья и сунул в рот. -- Нафиг я вам сдался, великовозрастный? От меня одни неприятности будут!
-- Не смей так говорить! -- сейчас же окрысилась Марина. -- Честное слово, так и влепила бы по шее. Не раскисай, уедем мы отсюда, и очень скоро! И все будет хорошо!
-- Ага, как же. Так нас там и ждут, в Метрополии. С цветами, с шампанским...
-- Представь себе! -- Марина даже покраснела от возмущения. -- И хотя до шампанского некоторые великовозрастные еще не доросли, все остальное гарантирую. Я же тебе сто раз объясняла, нас примет Наталья Николаевна, она директор интерната в Барсове, а еще она моя бывшая институтская преподавательница, я у нее диплом защищала, если хочешь знать! И в понедельник я до нее дозвонилась, этот, помнишь, корреспондент дал мобильником попользоваться.
Корреспондента Кирилл помнил. Действительно, на следующий день после обстрела приезжали какие-то штатские. Покрутились с камерой, побазарили с людьми возле продтоваров и скоро укатили. Может, и не врет. Может, и правда лысый очкарик дал ей сделать звонок.
-- Ну вот, она нас ждет. Нам бы только за кордон переехать, а там сразу в Семеновске на вокзал, и общим вагоном до Барсова, это всего пятьсот кэмэ, полдня езды. И нас в интернате встречают именно распростертыми объятиями, у них там куча пустых ставок, меня без вопросов берут воспитателем, ребятишек в школьную группу. Наталья Николаевна все оформит, это, знаешь ли, такая тетенька, что ух... ей палец в рот не клади, она все ходы-выходы знает. Так что поживем, а потом все это кончится... должно же оно хоть когда-нибудь кончиться...
-- На билеты-то хватит? -- усмехнувшись, перебил ее Кирилл.
-- Глупый ты, Кирюша, -- Марина поднялась, взъерошила ему волосы и пошла к детям. Вскоре те окружили ее плотным кольцом. То ли сказку завела, то ли игру -- в слова там или в города.
Что на билеты хватит, было и так понятно. Собрали люди, что у кого осталось. И деньги, и золото с камешками. Марина надеется, что побрякушками можно расплатиться за проезд по Арге, а там уже, в Метрополии, можно будет тратить рубли.
Вот только не верил Кирилл этим пятнистым водилам. Кто они такие -- солдаты или зеленые, понять было почти невозможно. Да и какая разница -- бизнес делали все. Если заставы на блок-постах у них в доле, то катись хоть до самого Семенова, никто не возбухнет. Другое дело, что до заставы можно и не доехать. Очень даже свободно. Отберут цацки, дадут по голове, выкинут в кювет -- и жалуйся хоть Единому Богу, хоть Президенту. Будь с собой граната, еще можно было бы в случае чего возникать. Но не было гранаты.
А других вариантов ноль, или рискуешь -- или сидишь тут, на обломках, и подъедаешь уцелевшие продукты из разбитого магазина. В ожидании то ли нового обстрела, то ли новой зачистки. На юг, в горы? Толку-то? Шило на мыло. На север? Пешком тащиться сорок километров до ближайшего блок-поста... А там, конечно, на фильтрацию. Что это такое, знали все -- в мятежной Дар-Арге, Земле Солнца, слухи расползались безо всякого телефона, причем существенно быстрее.
...Марина что-то весело рассказывала детям, и те вскоре ожили, заверещали, втянулись в очередную игру, хором выкрикивая считалочку:
Вышел из лесу медведь,
И давай вовсю реветь:
"Кто сорвал мои цветы?
Это, верно, сделал ты?"
А его повлекло в сторону от шоссе, в молодой сосновый лесок. Организм требовал внимания и заботы. Пришлось отойти подальше, чтобы уж совсем скрыться за невысокими еще стволами.
Оросив смолистую, пружинящую под ногами хвою, Кирилл двинулся обратно. Правда, не слишком торопясь -- то и дело среди травы помаргивали алыми маячками ягоды земляники, и как тут удержаться, чтобы не сорвать одну-другую-десяток? Тогда, неделю назад, их было еще немного, а сейчас, куда ни кинешь глаз -- спелые, сочные. Как рассыпанные бусинки. Одну такую, мамину, он нашел вчера. Где-то среди бетонного крошева остались и другие... Если хорошенько порыться...
Крики он услышал не сразу -- наверное, задумался. И только выходя на опушку, увидел, что на шоссе стоит зеленый автобус. И Марина энергично машет руками:
-- Кирилл! Кирилл! Ну где же ты? Скорее! Тебя берут! Берут!
Из окон, вдавливая в стекла носы, таращилась на него малышня, а Марина делала яростные знаки руками -- торопись мол, дурень!
Возле нее топталось двое плечистых мужиков в пятнистых, без погон, куртках, то ли слегка бородатые, то ли просто сильно небритые. На груди у них болтались короткоствольные автоматы "эвкалипт", у пояса висели кривые ножны. По всему видать, не метрополы. Свои -- то ли зеленые, то ли так просто... гуляют...
-- Тебя берут, давай же, быстрее, -- суетилась Марина возле открытой двери. Один из мужиков успокаивающе улыбнулся ей, второй что-то хмыкнул -- издали Кирилл не разобрал что -- и слегка хлопнул ее широкой ладонью по талии.
Ясно было, что кольцами и брошками плата за проезд не ограничится, а по тому, что Марина не дернулась и не сбросила игривую лапу, Кирилл понял, что она с самого начала это знала. Но восемь детей... или девять... смотря как считать.
Он подбежал к обочине, схватился за свою наволочку -- но схватился, видно, слишком резко. Узел неожиданно развязался -- и все его хозяйство полетело в пыльную траву.
Неслышно ругнувшись, Кирилл опустился на колени и принялся неспешно собирать рассыпанное.
От автобуса послышалось гортанное восклицание, беззлобный смешок. И сдавленный крик Марины:
-- Господи, да брось ты это барахло! Кому оно нужно, дуралей? Ну что ты копаешься, что ты копаешься -- времени нет!
Гаечные ключи разлетелись широко, но они большие, блестящие, их легко найти. И открытка тоже. А вот бусинка... Она была в самодельном бумажном пакетике, и вот пакетик есть, а бусинка... ну как ее отыскать в высокой, выше колена, траве? А надо.
Кирилл выпрямился. Посмотрел на стоявшую у двери Марину, на куривших возле кабины мужиков.
-- Вы езжайте, ничего, -- очень спокойно и даже весело произнес он, откидывая ладонью лезущую в глаза челку. -- А мне некогда, у меня тут... в общем, дела.
-- Ты что, обормот, с ума сошел? -- потерянно выдохнула Марина и рванулась к нему, на целых полшага. -- Мы же договорились, тебя же берут! Тебя берут!
-- Марина Викторовна, ну что вы в самом деле как маленькая, -- прищурился Кирилл. -- Ну не поеду я. А вы езжайте, их у вас восемь. Вы не думайте, вы и без меня справитесь.
-- Однако, время, -- неторопливо выплюнув окурок, сообщил один из пятнистых. -- Время! -- повторил он и пощелкал ногтем по стеклышку наручных часов.
Долгую, очень долгую секунду Кирилл смотрел, как Марина застыла на подножке, готовая рвануться к нему, обхватить, потащить дурака за ухо -- или подняться в салон.
Она поднялась в салон. Молча, без слез. Кирилл догадывался, что слезы будут потом.
-- Что ж, бывай, пацан, -- не слишком и удивляясь хмыкнул мужик, тот, что постарше. Его напарник молча полез в кабину.
Снова сухой, костяной треск двери -- и автобус, испортив воздух облаком бензиновых паров, дернулся и, постепенно ускоряясь, покатился прочь. Туда, на север. Где нет абрикосов.
Кирилл недолго глядел ему вслед. Важнее было найти красную бусинку.
2000 г.
URL: http://kapvit.newmail.ru/kapvit
Публиковалось в журнале "Уральский следопыт", N8, 2001 г.